По случаю наступления осени мне, конечно, захотелось обратиться к теме природы. Первым на ум пришёл золотой
во всех смыслах Климт.

В его пейзажах небо чаще всего обозначено условно либо намеренно отсутствует. И мы ныряем в непроницаемый, словно мозаика, ковёр из цветов, травы, коры и опавших листьев. Будто есть только это квадратное окно в глубокий необъятный лес, а мир за его пределами просто перестаёт существовать.

Основу будущих картин и в частности «Берёзового леса» (1903) Климт писал на месте
без подготовительных эскизов, размещая мольберт среди деревьев. Нагруженный красками, в длинном халате, художник так часто забирался в самые глубины, что местные прозвали его «лесным демоном».

Так он сбегал от венской суеты и своих влиятельных заказчиков в деревню на Аттерзее, где мог в уединении и тишине посвящать искусство исключительно себе.

«Как колонны в соборе, созданном природой», —
описание Йоханнес Добай.

#ohgreatart

Возвращаясь к пейзажам Климта, хочется отметить, что вспоминают их намного реже, чем портреты. Хотя изображения деревьев и цветов составляют почти четверть всех работ художника. В большинстве случаев формат один и тот же — изолированные, квадратные фрагменты, будто кадрирование природы, только на холсте. И это одна из самых отличительных и важных особенностей ландшафтов модерниста.

Климт описал однажды,
как он искал композиционное решение. «С помощью видоискателя, — объяснил он, — это отверстие, вырезанное в куске картона, где я находил мотивы для картин, которые хотел нарисовать».

Gustav Klimt, Farmhouse in Upper Austria, 1911.

#ohgreatart

Вполне типичная история,
когда великие выступали
в качестве дизайнеров. Вот, например, рекламный постер
для шоколада «Рыцарскiй» от Василия Кандинского.

Кстати, этого производителя
все прекрасно знают. Бренд Абрикосовых стал поставщиком сладостей для царской
семьи в 1899 году. А после революции по понятным причинам его переименовали.
И с тех пор «Абрикосовский»
стал «Бабаевским».

Kandinsky, Lithograph in colours
for chocolate, 1901.

#ohgreatart

Обожаю сюрреалистов за такие вот кульбиты подсознания. Несу вам щепотку романтичного абсурда.

Эксцентричный Эдвард
Джеймс, известный покровитель Дали, Магритта, да и всего сюрреализма, был безнадежно влюблён в свою жену — венскую танцовщицу Тилли Лош. Когда миллионер увидел цепочку мокрых следов, которые супруга оставила на лестнице после купания, то бесконечно умилился. Настолько, что приказал вплести отпечатки её ног в ковёр.

Увы, этот жест любви не спас
их брак — ветреная Тилли изменила мужу с русским князем. После развода Эдвард то ли разорвал, то ли выбросил покрытие и задизайнил новое — со следами лап своих преданных (в отличие от жены) собак.

Edward James «Footprint Carpet», created in 1930s.

#ohgreatart

Немного оторопь берёт от
мысли, что люди по незнанию могут уничтожить произведение искусства. Вот некая Марта в Западной Вирджинии заплатила
7 долларов за безделушки на блошином рынке. Одной из покупок оказалась небольшая, размером ~13х22 картина в симпатичной раме.

Собственно, ради этой рамы
всё и затевалось, женщины поймут. Марта уже готова была выцарапать и отправить в мусорку ненужный ей пейзаж, но тут (слава богам) вмешалась пожилая мама. Она обратила внимание на надпись «Renoir» и убедила дочь отдать произведение на экспертизу.

И хотя открытие заброшенных шедевров на барахолках — известная уловка аферистов, в данном случае «картинкой» оказался оригинал великого импрессиониста, украденный из музея Балтимора в 1951 году.

Мораль: если на раме крупно пишут «Ренуар», может так случиться, что это он и есть.

Paysage bords de Seine, Renoir, 1879

#ohgreatart

К дню рождения маэстро я не придержала каких-то редких фактов, зато нашла вот такую фотографию Пикассо в семилетнем возрасте.

Можно сказать, что Пабло с детства повезло. Его отца звали Хосе Руис Бласко (мы помним, что Пикассо — фамилия матери).
Хосе был художником и преподавателем живописи, что очевидным образом помогло раскрыться таланту его маленького сына.

По рассказам, с трех лет Пабло
не выпускал из рук карандаша. В восемь написал свою первую картину маслом «Желтый пикадор» (1889), в тринадцать перешел к портретам, а в четырнадцать начал выставляться и даже понемногу продавать картины.

Такое чувство, что ему
просто не нужно было себя искать. Какой на фото экстра уверенный и непоколебимый,
я бы даже сказала недетский взгляд. Будто уже в семь лет Пикассо превосходно знал, что гениален. И повлиять на ход истории — его судьба.

Пикассо и его сестра Лола, Малага, 1888