Я очень сильно люблю романтику полярных экспедиций. Я не знаю с чем это связано и откуда у меня это идёт, но я чувствую в этом что-то глубоко своё. Однажды меня поразила история гибели команды полярного исследователя Де Лонга в устье Лены. Об этой трагедии мало кто знает, но 150 лет назад об этом писала вся мировая пресса. Дневники Де Лонга, которые он писал до того момента, пока карандаш не вывалился из его рук очень ужасают сухим фиксированием смертей. Столь же сильно меня восхитил подвиг британской экспедиции «Терра Нова» погибшей на обратном пути, проведя на антарктическом леднике 144 дня. Я изумляюсь воспоминаниям Валериана Альбанова об экспедиции к Земле Франца-Иосифа. И как-то даже писал на «Спутник» рассказ о невероятных приключениях четверых поморов на Шпицбергене, которые провели там 6 лет и выжили.
Мне кажется, что это тема, которая должна вдохновлять на музыку, великолепное кино или глобальные инсталляции. Ведь не только крупными войнами пестра история России. Немало было у нас путешественников и авантюристов. Или пусть даже это будет не полярная тема, а пустынная. Представьте, как было бы славно, если бы нарисовали какой-нибудь красивый полнометражный мультфильм про русского офицера, путешествующего через всю Европу в христианскую Абиссинию, встречая на своем пути всевозможные чудеса. Чтобы был Негус-Негести, древние монастыри, верблюды, зыбучие пески, горящее русское сердце и преследующая его смерть. Хотел бы я расти на таком.
Но так как от наших киноделов ничего подобного не дождёшься, на помощь приходят добрые иностранцы (как в случае с Чернобылем). В 2015 году французы нарисовали блестящий, невероятной красоты и, в то же время, простоты мультфильм про русскую девочку Сашу из аристократической семьи, которая сбежала из Петербурга на поиски экспедиции своего деда, пропавшей без вести на северном полюсе. Мультфильм называется «Далеко на Север». В нём очень много почтения к деталям русской культуры, а также к морскому делу. Есть, конечно, и небольшие ляпы, но не думаю, что они имеют большое значение. Герои мультфильма, правда, не очень похожи на русских, как не были похожи на русских герои сериала «Чернобыль». Но, как и упомянутый сериал, мультфильм просто сияет любовью к России.
Посмотрите его и покажите своим детям. Когда я был маленький, я рос на мультике «Анастасия». Да, он гораздо более клюквенный, но это нисколько не помешало ему быть русофильским. И я рад, что он был частью моего детства.
Мне кажется, что это тема, которая должна вдохновлять на музыку, великолепное кино или глобальные инсталляции. Ведь не только крупными войнами пестра история России. Немало было у нас путешественников и авантюристов. Или пусть даже это будет не полярная тема, а пустынная. Представьте, как было бы славно, если бы нарисовали какой-нибудь красивый полнометражный мультфильм про русского офицера, путешествующего через всю Европу в христианскую Абиссинию, встречая на своем пути всевозможные чудеса. Чтобы был Негус-Негести, древние монастыри, верблюды, зыбучие пески, горящее русское сердце и преследующая его смерть. Хотел бы я расти на таком.
Но так как от наших киноделов ничего подобного не дождёшься, на помощь приходят добрые иностранцы (как в случае с Чернобылем). В 2015 году французы нарисовали блестящий, невероятной красоты и, в то же время, простоты мультфильм про русскую девочку Сашу из аристократической семьи, которая сбежала из Петербурга на поиски экспедиции своего деда, пропавшей без вести на северном полюсе. Мультфильм называется «Далеко на Север». В нём очень много почтения к деталям русской культуры, а также к морскому делу. Есть, конечно, и небольшие ляпы, но не думаю, что они имеют большое значение. Герои мультфильма, правда, не очень похожи на русских, как не были похожи на русских герои сериала «Чернобыль». Но, как и упомянутый сериал, мультфильм просто сияет любовью к России.
Посмотрите его и покажите своим детям. Когда я был маленький, я рос на мультике «Анастасия». Да, он гораздо более клюквенный, но это нисколько не помешало ему быть русофильским. И я рад, что он был частью моего детства.
Вот, кстати, мой текст про поморских китобоев 18 века, застрявших на необитаемой земле на 6 лет, который я упомянул постом ранее.
Этакий пересказ сухой книги Петра Людовика Леруа с некоторыми дополнительными деталями.
«Ещё раз. Простые мужики из Мезени, изготовив себе из прибрежного мусора кузницу, на которой они сделали себе первобытное оружие, пошли охотиться на одного из самых опасных зверей в мире. И они убили его! Мясо хищника, естественно, пошло в пищу, и по их будущему описанию напоминало на вкус говяжье. Из жил его они сделали себе тетиву для лука, который, в свою очередь, сделали из елового корня соответствующей формы. Выковав ещё несколько наконечников, они сделали себе стрелы из еловых палок и даже оперили их.
На этом изобретательность моряков не закончилась. Необходимо было всегда поддерживать огонь в печи. Постоянно разжигать его на морозе было очень затруднительно, учитывая недостаток трута и то, что дрова, прибитые к берегу, были сырые. Для этого они задумали сделать сосуд, который они наполнили оленьим салом и использовали в качестве постоянно горящей лампады. Для его создания они использовали муку и лоскутки исподнего. Так не переводился у них огонь на протяжении всего времени, что они пребывали на острове. А это 6 лет и 3 месяца.»
Этакий пересказ сухой книги Петра Людовика Леруа с некоторыми дополнительными деталями.
«Ещё раз. Простые мужики из Мезени, изготовив себе из прибрежного мусора кузницу, на которой они сделали себе первобытное оружие, пошли охотиться на одного из самых опасных зверей в мире. И они убили его! Мясо хищника, естественно, пошло в пищу, и по их будущему описанию напоминало на вкус говяжье. Из жил его они сделали себе тетиву для лука, который, в свою очередь, сделали из елового корня соответствующей формы. Выковав ещё несколько наконечников, они сделали себе стрелы из еловых палок и даже оперили их.
На этом изобретательность моряков не закончилась. Необходимо было всегда поддерживать огонь в печи. Постоянно разжигать его на морозе было очень затруднительно, учитывая недостаток трута и то, что дрова, прибитые к берегу, были сырые. Для этого они задумали сделать сосуд, который они наполнили оленьим салом и использовали в качестве постоянно горящей лампады. Для его создания они использовали муку и лоскутки исподнего. Так не переводился у них огонь на протяжении всего времени, что они пребывали на острове. А это 6 лет и 3 месяца.»
Sputnikipogrom
Русская робинзонада — 6 лет во льдах — Спутник и Погром
Всегда очень радуюсь, когда нахожу произведения русских эмигрантов, несвязанные с русской классикой или тоской по Родине. Особенно радуют фотографы, так как их довольно мало. Очень люблю фотоработы барона Гойнингена-Гюне, напоминающие мне одновременно шедевры Эдварда Уэстона и Анри Картье-Брессона (которого он, кстати, тоже фотографировал). Но с ним всё понятно. Он знаменитый и вообще работал с Бродовичем в «Harper’s Bazaar». Куда же менее известен такой человек как Николя Янчевски, создавший на своих снимках мистический Париж. Правда его сложно назвать эмигрантом. Русскими эмигрантами были его родители, а сам он родился уже во Франции в 1924-м году.
Практически все его снимки создавались для изображений в книгах Жоржа Сименона и Огюста Бретона. И это совершенная магия.
Практически все его снимки создавались для изображений в книгах Жоржа Сименона и Огюста Бретона. И это совершенная магия.
Американские кинематографисты раньше очень ценили казаков из-за их виртуозной джигитовки. Их снимали в фильмах, они были конкурентами ковбоев, а хору Сергея Жарова даже выделили земельные участки с домами. Во Франции, например, жил крутейший Пьер Пахомов — один из известнейших наездников во Франции, прозванный «последним русским джигитом». Он считал джигитовку хореографическим действом, основанном на строгой эстетической конструкции с традиционными правилами и принципами. Главным и самым строгим учителем был его отец Василий Иванович Пахомов, донской казак станицы Манычской и подхорунжий войск генерала Шкуро. Его труппа давала выступления по всей Европе и Северной Африке.
Большое количество выступлений его конная труппа дала в Великобритании. Это были: Королевская международная выставка сельского хозяйства (Royal Show), собравшей 300 тысяч зрителей, Международные сельскохозяйственные выставки «Bath &West Show», «Spring Show» в Дублине, «Balmoral Show» в Белфасте, на Королевской международной выставке в Бирмингеме, на конных скачках в Сандрингеме (Horse Driving Trial), где его приветствовал сам принц Филипп, который с 1964 по 1986 год являлся президентом Международной федерации конного спорта.
Именно к Пахомову обратился Джон Франкенхаймер, режиссёр фильма «Всадники» (1971), пригласив его для работы дублёром Омара Шарифа в сценах национальной афганской конной игры бузкаши («захват козла»).
Его отец Василий Иванович, живя во Франции, надеялся побывать на родной донской земле, но умер в 1975 году, так и не осуществив мечты. Сам Пьер впервые посетил родные берега Дона в середине 90-х и отвёз на могилу отца горсть донской земли. За свои семь поездок в Россию в последующие годы Пахомов не встретил ни одного всадника, владеющего приёмами истинной джигитовки.
Большое количество выступлений его конная труппа дала в Великобритании. Это были: Королевская международная выставка сельского хозяйства (Royal Show), собравшей 300 тысяч зрителей, Международные сельскохозяйственные выставки «Bath &West Show», «Spring Show» в Дублине, «Balmoral Show» в Белфасте, на Королевской международной выставке в Бирмингеме, на конных скачках в Сандрингеме (Horse Driving Trial), где его приветствовал сам принц Филипп, который с 1964 по 1986 год являлся президентом Международной федерации конного спорта.
Именно к Пахомову обратился Джон Франкенхаймер, режиссёр фильма «Всадники» (1971), пригласив его для работы дублёром Омара Шарифа в сценах национальной афганской конной игры бузкаши («захват козла»).
Его отец Василий Иванович, живя во Франции, надеялся побывать на родной донской земле, но умер в 1975 году, так и не осуществив мечты. Сам Пьер впервые посетил родные берега Дона в середине 90-х и отвёз на могилу отца горсть донской земли. За свои семь поездок в Россию в последующие годы Пахомов не встретил ни одного всадника, владеющего приёмами истинной джигитовки.