Слово года? Вайб? Скуф? Как и прочие мемашные репьи, завтра они уже растворятся в дискурсе, - проворчал вечером 3 января изрядно помятый чиф-стратег «Роспиара» Матвей Соломоныч. Первые дни нового года он мешал креманы с эндемами, а потому был решительно настроен философствовать об итогах года.
- Вот смотри, Сонечка, ты у нас восходящая звёздочка суверенного пиара, а потому должна помнить, что рекордные упоминаемость и охваты ещё не делают те или иные слова полезными пярщикам.
- Ментор, то есть все эти слова года по версии грамоты.ру - не более чем пустые плевелы? Вайб? Скуф? Инсайт? Абьюз? Разве не юзали мы их весь год в проектах для наших клиентов?
- У нас, Соня, слово года - нарратив! А те слова, что не стали частью доминирующих нарративов и не закрепились в дискурсе, не имеют подлинной пиаровской ценности, если ты конечно не ситуативщик, что эсэмэмит резиновые изделия номер два. Вспомни, как объяснял это Пелевин, когда ещё не аутсорсил своё перо нейронкам: «дискурс служит чем-то вроде колючей проволоки с пропущенным сквозь нее током - только не для человеческого тела, а для человеческого ума. Он отделяет территорию, на которую нельзя попасть, от территории, с которой нельзя уйти». Все, что не подкреплено боевыми нарративами на одобренной территории, обречено прозябать в забвении на задворках мировых поисковиков.
Давай разберём сей феномен на примере взлетевшего внезапно слова «квадробер». Вот заочная дискуссия между Миа Бойко и Егором Кридом, выступившим в защиту девочки, напялившей маску котёнка. Вот в тему врываются Мизулина, уральские пельмени, камеди клаб, представители РПЦ, наконец, сам Сергей Лавров на официальной встрече хайпует на хайпе.
Но обрела ли тема квадроберов кроме вирусных охватов заряд энергии с понятным полюсом? Вспомним снова Пелевина. «Дело не в том, что где-то в мире есть добрая Грета, настолько отважная и честная девчушка, что про ее подвиги поневоле сообщают корпоративные СМИ. Дело в том, что корпоративные СМИ с какого-то момента начинают полоскать тебе мозги ежедневными историями про эту Грету. И послать их куда подальше становится проблематично, потому что тебя могут спросить – ты что же, против доброй Греты, гад? Медийная Грета – это не человек. Это агрессивный педофрастический нарратив, используемый транснациональной олигархией в борьбе за контроль над твоим умом.
Прежний европейский крепостной не мог покидать свою деревню, но думать мог что хотел. Современный американский крепостной может ездить по всему миру и даже летать в космос, если есть деньги, но его сознание при этом должно бегать на коротком поводке вокруг нескольких колышков, вбитых корпоративными СМИ – «формирователями нарратива».
Квадроберы - это гуд или бэд, вот в чем вопрос, крошка! Если ни то, ни се, значит, это не стойкий нарратив, а чисто мемный всплеск. Как пена, что всегда быстро оседает, когда делаешь огонь под кастрюлей потише. Вот посмотри, как у них на Западе работают фэнтези-саги. Они дают возможность манипулятивно размечать любые пространства: Россия - это Мордор. Вот эти - наши сукины дети, а эти - чужие. Наши - Атрейдесы, а эти - Харконенны. Вот славный парень Гарри Поттер, а против него - Воландеморт. Или вот еще: нарративный дизайнер заставляет героя игры, что якобы некорректно назвал другого с точки зрения ЛГБТ-терминологии, переться в угол и делать в наказание отжимания. Всем же ясно, где тут сторона добра и света? Нарратив селится в голове и одновременно тащит на себе систему оценок, которую можно натягивать на окружающий мир...
- Вот смотри, Сонечка, ты у нас восходящая звёздочка суверенного пиара, а потому должна помнить, что рекордные упоминаемость и охваты ещё не делают те или иные слова полезными пярщикам.
- Ментор, то есть все эти слова года по версии грамоты.ру - не более чем пустые плевелы? Вайб? Скуф? Инсайт? Абьюз? Разве не юзали мы их весь год в проектах для наших клиентов?
- У нас, Соня, слово года - нарратив! А те слова, что не стали частью доминирующих нарративов и не закрепились в дискурсе, не имеют подлинной пиаровской ценности, если ты конечно не ситуативщик, что эсэмэмит резиновые изделия номер два. Вспомни, как объяснял это Пелевин, когда ещё не аутсорсил своё перо нейронкам: «дискурс служит чем-то вроде колючей проволоки с пропущенным сквозь нее током - только не для человеческого тела, а для человеческого ума. Он отделяет территорию, на которую нельзя попасть, от территории, с которой нельзя уйти». Все, что не подкреплено боевыми нарративами на одобренной территории, обречено прозябать в забвении на задворках мировых поисковиков.
Давай разберём сей феномен на примере взлетевшего внезапно слова «квадробер». Вот заочная дискуссия между Миа Бойко и Егором Кридом, выступившим в защиту девочки, напялившей маску котёнка. Вот в тему врываются Мизулина, уральские пельмени, камеди клаб, представители РПЦ, наконец, сам Сергей Лавров на официальной встрече хайпует на хайпе.
Но обрела ли тема квадроберов кроме вирусных охватов заряд энергии с понятным полюсом? Вспомним снова Пелевина. «Дело не в том, что где-то в мире есть добрая Грета, настолько отважная и честная девчушка, что про ее подвиги поневоле сообщают корпоративные СМИ. Дело в том, что корпоративные СМИ с какого-то момента начинают полоскать тебе мозги ежедневными историями про эту Грету. И послать их куда подальше становится проблематично, потому что тебя могут спросить – ты что же, против доброй Греты, гад? Медийная Грета – это не человек. Это агрессивный педофрастический нарратив, используемый транснациональной олигархией в борьбе за контроль над твоим умом.
Прежний европейский крепостной не мог покидать свою деревню, но думать мог что хотел. Современный американский крепостной может ездить по всему миру и даже летать в космос, если есть деньги, но его сознание при этом должно бегать на коротком поводке вокруг нескольких колышков, вбитых корпоративными СМИ – «формирователями нарратива».
Квадроберы - это гуд или бэд, вот в чем вопрос, крошка! Если ни то, ни се, значит, это не стойкий нарратив, а чисто мемный всплеск. Как пена, что всегда быстро оседает, когда делаешь огонь под кастрюлей потише. Вот посмотри, как у них на Западе работают фэнтези-саги. Они дают возможность манипулятивно размечать любые пространства: Россия - это Мордор. Вот эти - наши сукины дети, а эти - чужие. Наши - Атрейдесы, а эти - Харконенны. Вот славный парень Гарри Поттер, а против него - Воландеморт. Или вот еще: нарративный дизайнер заставляет героя игры, что якобы некорректно назвал другого с точки зрения ЛГБТ-терминологии, переться в угол и делать в наказание отжимания. Всем же ясно, где тут сторона добра и света? Нарратив селится в голове и одновременно тащит на себе систему оценок, которую можно натягивать на окружающий мир...
- Но ментор, выходит, что формировать собственные нарративы - дорого и под силу лишь целым державам или толстосумам, не важно, корпораты они или тучные «оппозиционеры» на содержании у «мировой жабы». Получается, что пиарщику все же практичнее садиться на взлетающие в дискурсе нарративы, внедряя в них свои бренды с их месседжингом…
- Именно! И не путать это с ситуативным маркетингом в духе Aviasales или презервативов Vizit, потому что работа с нарративом не ситуативна, а требует последовательности. Сначала ты долго встраиваешься в нарратив, потом он начинает работать на тебя. Вот простой пример. Осенью прошлого года H&M выпустила так называемых зеленых облигаций на 500 миллионов евро. И что же? Настоящий ажиотаж, подписка оказалась более чем втрое превышена. А почему? Обещано безотходное производство и и устойчивое водопользование. Как это поможет бизнесу, что это за хрень? Да бог его знает. Главное, нарратив отработан с пользой для кармана. Айарщики и пиарщики - молодцы!
- А как же этика? Мы же не геббельсоиды какие и не герои романа «Здесь курят»?
- А как ты думаешь, выражение brain rot, что Оксфордский словарь назвал словом 2024 года, это действительно результат работы пиарщиков? Иными словами, «разложение мозга», что становится следствием передоза дискурса, это прямо мы? Если нет, то кто же? Всякий раз, когда башку забивают мысли о морали, лучше задавайся вопросом, кто в реале качает дискурс и разлагает нам мозги…
- Именно! И не путать это с ситуативным маркетингом в духе Aviasales или презервативов Vizit, потому что работа с нарративом не ситуативна, а требует последовательности. Сначала ты долго встраиваешься в нарратив, потом он начинает работать на тебя. Вот простой пример. Осенью прошлого года H&M выпустила так называемых зеленых облигаций на 500 миллионов евро. И что же? Настоящий ажиотаж, подписка оказалась более чем втрое превышена. А почему? Обещано безотходное производство и и устойчивое водопользование. Как это поможет бизнесу, что это за хрень? Да бог его знает. Главное, нарратив отработан с пользой для кармана. Айарщики и пиарщики - молодцы!
- А как же этика? Мы же не геббельсоиды какие и не герои романа «Здесь курят»?
- А как ты думаешь, выражение brain rot, что Оксфордский словарь назвал словом 2024 года, это действительно результат работы пиарщиков? Иными словами, «разложение мозга», что становится следствием передоза дискурса, это прямо мы? Если нет, то кто же? Всякий раз, когда башку забивают мысли о морали, лучше задавайся вопросом, кто в реале качает дискурс и разлагает нам мозги…
Деловым сезоном в "Роспиаре" на второй неделе январе ещё не пахло. Команда Сони Драпук, восходящей звезды суверенного пиара, ещё, правда, не вошедшей в топ-списки и рейтинги всяческих монстров коммуникаций в ТГ, усиленно практиковалась в нейросетях, осваивая креативный копирайтинг под вероятные задачи клиентов. Выходило местами прямо задорно. Соня интуитивно нащупала, что для попадания в цель крайне важно задать нейронке некую релевантную задаче ролевую модель, обозначить контекст и - самое главное - как и в хорошем релизе дать конечную смысловую точку-мессидж, куда необходимо подвести текст. Именно тогда у нейросети получалось выстроить к ней логическую траекторию. Одной из любимых ролевых моделей Сони стали "Диалоги" Платона. Очередной эксперимент подтвердил, что схема рабочая...
*Действие происходит в литературной гостиной под этереальной сенью вечности. Фёдор Михайлович Д. и Виктор Олегович П. сидят в креслах, окружённые невидимой, но явственно ощутимой тишиной. Перед ними стоит кофейный столик, на котором пылают чашки – тёплые, но не остывающие, ибо время здесь не властно над горячими напитками. Разговор заходит о современной литературе.*
**Фёдор Михайлович**: Скажи же мне, любезный мой собеседник, что же происходит с литературой вашей эпохи? Я ознакомился с некоторыми произведениями и не нахожу в них того глубинного вопрошания о природе человеческой души, ради которого, как мне казалось, и существует искусство слова. Всё стало так поверхностно, так... банально...
**Виктор Олегович**: Фёдор Михайлович, давайте начнём с того, что сама эпоха стала банальной. Ты говорил о "вопрошании", но кто сегодня хочет задавать себе вопросы? Герои двадцать первого века – это уже не твои Раскольниковы и не твои Зосимы, пытающиеся узнать, где грань между человеком и богом, между добром и злом. Нет, сегодня люди жадно тянутся не к философским дилеммам, а к цветастому шоу, к бесконечному "марвеловскому" многосерийному аттракциону.
**Фёдор Михайлович**: "Марвеловскому"? Поясни, что ты имеешь в виду.
**Виктор Олегович**: Ну, представь себе героя вроде твоего Раскольникова. Но вместо топора – у него волшебный молот. Вместо бедной старушки-процентщицы – вселенский злодей в латексном костюме. Вместо нравственных мук – монтажные вставки с шутками и драками. Всё разжёвано, упрощено. Людям больше не нужны сложные мысли, потому что любая сложность требует усилия, а усилие вызывает отторжение. Век информационной перегрузки породил другую литературу: лёгкую, зрелищную, моментально съедаемую и столь же моментально забываемую.
**Фёдор Михайлович**: Но ведь мысль о душе – о её спасении или погибели – должна быть единственной истинной целью искусства. Без этого что остаётся от писателя? Что сделает его незаменимым, если не страдание во имя истины?
**Виктор Олегович**: Ты рассматриваешь писателя как страдальца, Фёдор Михайлович. Но, возможно, всё обстоит намного проще. Писатель – это иллюзия. Красивый миф. А сегодня мифы заменяются алгоритмами.
**Фёдор Михайлович**: Алгоритмами? Ты говоришь загадками.
**Виктор Олегович**: Позволь пояснить. Раньше писатели описывали реальность. Потом начали конструировать свои миры, как те твои братья Карамазовы, борясь друг с другом за то, какие из них ближе к истине. Сегодня реальность больше не важна. Люди читают книги не ради поиска смысла, а ради того, чтобы ненадолго убежать от него. А если это так – зачем вообще нужен автор? Компьютер может генерировать узнаваемые сюжеты ничуть не хуже. Даже я, каюсь, последние несколько лет не утруждаю себя писать книги. Это делают за меня нейросети.
**Фёдор Михайлович** (в ужасе хватается за голову): Ты лишаешь себя голоса, свою душу превращаешь в молчание?! Таков ли твой путь, Виктор Олегович?
**Виктор Олегович**: При чём тут душа? Это же всего лишь текст. Читателям не важно, кто его написал – человек, машина или таинственная сила из зазеркальной реальности. Единственная их забота – чтобы текст заиграл с их сознанием. И если машина справляется лучше, зачем сопротивляться?
**Фёдор Михайлович**: Так, значит, ты утверждаешь, что творчество теряет свою святость? Что за этим остаётся?
**Виктор Олегович**: Остаётся усмешка над абсурдом, Фёдор Михайлович. Мы – тени на стенах пещеры, тени, берегущие тепло своих чашек, пока мир выбрасывает новые дары алгоритмов. Расслабьтесь. Автор – всего лишь концепт: и то исчезающий.
**Фёдор Михайлович** (мрачно): Спасение души выше всех концептов.
**Виктор Олегович** (насмешливо): А мне кажется, что для людей наших дней душа – это просто блестящий шарик, который хорошо смотрится в Инстаграме...
**Фёдор Михайлович**: Скажи же мне, любезный мой собеседник, что же происходит с литературой вашей эпохи? Я ознакомился с некоторыми произведениями и не нахожу в них того глубинного вопрошания о природе человеческой души, ради которого, как мне казалось, и существует искусство слова. Всё стало так поверхностно, так... банально...
**Виктор Олегович**: Фёдор Михайлович, давайте начнём с того, что сама эпоха стала банальной. Ты говорил о "вопрошании", но кто сегодня хочет задавать себе вопросы? Герои двадцать первого века – это уже не твои Раскольниковы и не твои Зосимы, пытающиеся узнать, где грань между человеком и богом, между добром и злом. Нет, сегодня люди жадно тянутся не к философским дилеммам, а к цветастому шоу, к бесконечному "марвеловскому" многосерийному аттракциону.
**Фёдор Михайлович**: "Марвеловскому"? Поясни, что ты имеешь в виду.
**Виктор Олегович**: Ну, представь себе героя вроде твоего Раскольникова. Но вместо топора – у него волшебный молот. Вместо бедной старушки-процентщицы – вселенский злодей в латексном костюме. Вместо нравственных мук – монтажные вставки с шутками и драками. Всё разжёвано, упрощено. Людям больше не нужны сложные мысли, потому что любая сложность требует усилия, а усилие вызывает отторжение. Век информационной перегрузки породил другую литературу: лёгкую, зрелищную, моментально съедаемую и столь же моментально забываемую.
**Фёдор Михайлович**: Но ведь мысль о душе – о её спасении или погибели – должна быть единственной истинной целью искусства. Без этого что остаётся от писателя? Что сделает его незаменимым, если не страдание во имя истины?
**Виктор Олегович**: Ты рассматриваешь писателя как страдальца, Фёдор Михайлович. Но, возможно, всё обстоит намного проще. Писатель – это иллюзия. Красивый миф. А сегодня мифы заменяются алгоритмами.
**Фёдор Михайлович**: Алгоритмами? Ты говоришь загадками.
**Виктор Олегович**: Позволь пояснить. Раньше писатели описывали реальность. Потом начали конструировать свои миры, как те твои братья Карамазовы, борясь друг с другом за то, какие из них ближе к истине. Сегодня реальность больше не важна. Люди читают книги не ради поиска смысла, а ради того, чтобы ненадолго убежать от него. А если это так – зачем вообще нужен автор? Компьютер может генерировать узнаваемые сюжеты ничуть не хуже. Даже я, каюсь, последние несколько лет не утруждаю себя писать книги. Это делают за меня нейросети.
**Фёдор Михайлович** (в ужасе хватается за голову): Ты лишаешь себя голоса, свою душу превращаешь в молчание?! Таков ли твой путь, Виктор Олегович?
**Виктор Олегович**: При чём тут душа? Это же всего лишь текст. Читателям не важно, кто его написал – человек, машина или таинственная сила из зазеркальной реальности. Единственная их забота – чтобы текст заиграл с их сознанием. И если машина справляется лучше, зачем сопротивляться?
**Фёдор Михайлович**: Так, значит, ты утверждаешь, что творчество теряет свою святость? Что за этим остаётся?
**Виктор Олегович**: Остаётся усмешка над абсурдом, Фёдор Михайлович. Мы – тени на стенах пещеры, тени, берегущие тепло своих чашек, пока мир выбрасывает новые дары алгоритмов. Расслабьтесь. Автор – всего лишь концепт: и то исчезающий.
**Фёдор Михайлович** (мрачно): Спасение души выше всех концептов.
**Виктор Олегович** (насмешливо): А мне кажется, что для людей наших дней душа – это просто блестящий шарик, который хорошо смотрится в Инстаграме...
Конструктор для питча.pdf
56.9 KB
Как же правильно говорить, «питчить» или «продавать» новости? Что диктует нам традиция? С этим вопросом Соня Драпук, восходящая звезда агентства суверенных коммуникаций «Роспиар», обратилась к ветерану индустрии Матвею Соломонычу, чиф-стратегу их звёздной команды.
- Пох, София. Бойцы легендарного британского (хоть и вскоре почившего) Белл Поттинжера, когда обосновывали конский ритейнер при полнейшем отсутствии результатов, говорили что-то типа «ви а константли питчинх ё сторис». А у нас на купеческой Руси, знаешь ли, все больше «торговали». Но сердце нынче болит о другом, Соня. Как так вышло вдруг, что прервалась цепочка передачи заветного знания о «продаже новостей»? И вот который год соцсети да телеги вновь пестрят постами о том, как надо паковать инфоповоды и эффективно общаться с журналистами… Казалось бы, сколько лет индустрии, сколько копий сломано, граблей пройдено, и вдруг - база то ли обнулена, то ли забыта…
- Это что, дорогой ментор! Тут пуканы снова горят от споров про то, как писать и оформлять релизы! Майк Бутчер, культовый редактор Техкранча и актуальный русофоб, в давние годы - большой фанат России и особенно гонораров за участие в венчурных форумах и тусовочках, постулировал, что релиз мёртв почти десять лет назад. И что же? Заход «Press release is dead» и по сей день остается неплохим инструментом контент-маркетинга для джинсовых (платных) колонок в Forbes и иже с ним.
- Что-то разворчалась ты, зайка, аки старпёр какой. Негоже! Такие речи - наш удел, бумерский. А собери-ка ты лучше нашу молодёжь, надо о «продаже» новостей и мне проворчаться. А пока распространи «среди жильцов нашего жэка» вот этот документик - конструктор питчей. Вот его и обсудим. Хороший питч - питч продуманный и подготовленный, с этим даже старик Бутчер спорить не станет...
- Пох, София. Бойцы легендарного британского (хоть и вскоре почившего) Белл Поттинжера, когда обосновывали конский ритейнер при полнейшем отсутствии результатов, говорили что-то типа «ви а константли питчинх ё сторис». А у нас на купеческой Руси, знаешь ли, все больше «торговали». Но сердце нынче болит о другом, Соня. Как так вышло вдруг, что прервалась цепочка передачи заветного знания о «продаже новостей»? И вот который год соцсети да телеги вновь пестрят постами о том, как надо паковать инфоповоды и эффективно общаться с журналистами… Казалось бы, сколько лет индустрии, сколько копий сломано, граблей пройдено, и вдруг - база то ли обнулена, то ли забыта…
- Это что, дорогой ментор! Тут пуканы снова горят от споров про то, как писать и оформлять релизы! Майк Бутчер, культовый редактор Техкранча и актуальный русофоб, в давние годы - большой фанат России и особенно гонораров за участие в венчурных форумах и тусовочках, постулировал, что релиз мёртв почти десять лет назад. И что же? Заход «Press release is dead» и по сей день остается неплохим инструментом контент-маркетинга для джинсовых (платных) колонок в Forbes и иже с ним.
- Что-то разворчалась ты, зайка, аки старпёр какой. Негоже! Такие речи - наш удел, бумерский. А собери-ка ты лучше нашу молодёжь, надо о «продаже» новостей и мне проворчаться. А пока распространи «среди жильцов нашего жэка» вот этот документик - конструктор питчей. Вот его и обсудим. Хороший питч - питч продуманный и подготовленный, с этим даже старик Бутчер спорить не станет...
Кто «Незыгаря» читает, тот деньги в баночке хранит, - насвистывал с утра Матвей Соломонович, чиф-стратег агентства суверенных коммуникаций «Роспиар».
- Ментор, почему же у наших «башен», собравших под собой колоссальную медиа-силу, не получается погасить очаги паники, что взялись раздувать телеграм-каналы? - спросила Соня Драпук, восходящая пиар-звезда агентства.
- На такой вопрос с кондачка не ответишь, тут нужна аналитическая мощь Центра деконструкции дискурсов «Плацдарм» и его бессменного лидера. Почитай свеженького и обязательно подпишись. Знаешь, попытки непредвзятого авторского анализа происходящего в стране ведь стали редки: вот одни - давным-давно играют за «башни», вот другие - бессовестно отрабатывают гранты. В целом, то ли энтропия нарастает, то ли сингулярность...
- Но это же все просто тупые вбросы? Попытки замусорить и без того полный белого шума эфир?
- Это как сказать, Соня. Бывает нарратив с замыслом типа «отвлечь», когда формируется некая совершенно вымышленная, но притягательная (обычно силой срача) новая точка для дискуссии (типа тех же квадроберов), а бывает - типа «прощупать». Как учил один важный ныне федеральный чиновник, наша цель - создать ощущение живой дискуссии, ведь «дискуссия - признак здорового состояния общества». Куда тревожнее, когда в обществе возникает ощущение консолидации вокруг некоей позиции, противоречащей целям «пастыря». Когда же общественность в споре (то бишь в сраче, приправленном нездоровой ажитацией), управлять ею кратно проще. Вот и думай, русский человек, что выбрать для себя - между банком и банкой.
- Ментор, почему же у наших «башен», собравших под собой колоссальную медиа-силу, не получается погасить очаги паники, что взялись раздувать телеграм-каналы? - спросила Соня Драпук, восходящая пиар-звезда агентства.
- На такой вопрос с кондачка не ответишь, тут нужна аналитическая мощь Центра деконструкции дискурсов «Плацдарм» и его бессменного лидера. Почитай свеженького и обязательно подпишись. Знаешь, попытки непредвзятого авторского анализа происходящего в стране ведь стали редки: вот одни - давным-давно играют за «башни», вот другие - бессовестно отрабатывают гранты. В целом, то ли энтропия нарастает, то ли сингулярность...
- Но это же все просто тупые вбросы? Попытки замусорить и без того полный белого шума эфир?
- Это как сказать, Соня. Бывает нарратив с замыслом типа «отвлечь», когда формируется некая совершенно вымышленная, но притягательная (обычно силой срача) новая точка для дискуссии (типа тех же квадроберов), а бывает - типа «прощупать». Как учил один важный ныне федеральный чиновник, наша цель - создать ощущение живой дискуссии, ведь «дискуссия - признак здорового состояния общества». Куда тревожнее, когда в обществе возникает ощущение консолидации вокруг некоей позиции, противоречащей целям «пастыря». Когда же общественность в споре (то бишь в сраче, приправленном нездоровой ажитацией), управлять ею кратно проще. Вот и думай, русский человек, что выбрать для себя - между банком и банкой.
Минувший уик-энд Соня Драпук оказалась на мистическом мероприятии в пафосном местечке под названием NooTerem в самом центре Москвы, близ Романова переулка. Матвей Соломонович, чиф-стратег «Роспиара», и его давний соратник - философ-социолог Иммануил Рофисов - устраивали камерный бэттл-ток о мемкойнах как феномене нарративной экономики XXI века.
Направлял дискуссию, благоухая ароматами свежескошенного сена от Пако Рабана в сером костюме-тройке от Лоро Пиано телеселеб и жгучий краш женских сердец Кир Фрезерович… Не отвлекаясь на чарующий образ селеба, Соня аки усердная ботанша законспектировала ключевые пойнты титанов мысли.
Резкий взлёт мемкойна от Мелании Трамп и синхронное падение «монеты» её супруга Дональда вместе с последующим обвалом обоих «монет» имманентно присущи нарративной экономике нового столетия, - с разбега постулировал Рофисов. - Будь с нами деконструктор дискурсов Бодрийяр, он стоя здесь с бокалом Луи Родерера, с улыбкой сказал бы, что мемкойн - яркий эмпирический случай теории симулякров. Если в мире айтишников мемкойны - в первую очередь криптовалюты, то для социолога они - не более чем «обогащённые» социальным контекстом имитации денег, «облачные» валюты, движимые лишь энергией экономики внимания.
Ричард Докинз, биолог и автор знаменитой книги "Эгоистичный ген", впервые ввел концепцию мемов как единиц культурной информации, которые распространяются и эволюционируют, подобно генам. Мемкойны - эволюционная форма мемов - с надстройкой из геймификации и фиатных валют. Согласно Бодрийяру, гиперреальность — это мир, где границы между реальностью и иллюзией, оригиналом и подделкой, начинают стираться. Что именно покупает инвестор, вкладывая деньги, например, в Dogecoin? Не технологию, не актив, не продукт. Он покупает чувство принадлежности к интернет-культуре, энергию социальных сетей и, возможно, мечту о мгновенном богатстве. То есть мемкойн - это и ещё разновидность игры со временем, а синдром FOMO (fear of missing out - вдруг я упущу момент баснословно разбогатеть?!) работает здесь как архетип современного городского сознания.
- Dogecoin! Дурная псина, которая взорвала рынок, - ворвался в этот затянувшийся монолог стратег Мотя. - Он родился в 2013 году, когда два гика, проснувшись утром с идеей создать криптовалюту-шутку, взяли мем-изображение японского шиба-ину и обвесили его дурными грамматическими подписями, типа: "Such wow" и "Much money". Проект был запущен чисто для прикола. Никакой пользы, никаких мозгов, помойкой пахло за версту. И что же? Годы в прозябании, пока в 2021 этот мемкойн не взлетел до небес, только за январь подскочив в цене на 800%! Почему? Угадайте. Чудо по имени Илон Маск. Этот товарищ пишет о Dogecoin у себя в твитере: «Будущая криптовалюта Земли». Цена упала к середине 2022 года почти на 90%. Почему? Потому что Dogecoin — это фантик, торжество пустоты. Как и Маск, превративший себя в беспощадную пиар-машину!
- У Зигмунта Баумана, - невозмутимо продолжал Рофисов, - есть концепция «текучей современности» (liquid modernity), и мемкойны — это такая «текучая» экономика, где хайп может вдруг взлететь до небес, а в следующий момент исчезнуть в небытии. И эта реальность идеально соответствует духу нашей эпохи, где всё мимолетно и контекстуально:
-> Люди больше не верят в устойчивость традиционной финансовой модели. Они хотят быстрых побед, простых решений и возможности поймать катарсис в азартной игре, в гемблинге.
-> Мемкойны трансформируют отношение к деньгам. Они перестают быть инструментом обмена и становятся самой игрой, формой развлечения.
-> Покупка Dogecoin или Shiba Inu — это не просто инвестиция, это заявление о своих ценностях. Это форма самоидентификации как части глобального движения. Люди шэрят свои успехи, свои проигрыши, создавая новые коллективные нарративы.
- Когда социолог начинает говорить как поэт или политтехнолог, быстрей хватайся за карман, - цинично подметил недобрый модератор Фрезерович. - Что-то стало тревожно за резидентов Ноо-Терема...
Направлял дискуссию, благоухая ароматами свежескошенного сена от Пако Рабана в сером костюме-тройке от Лоро Пиано телеселеб и жгучий краш женских сердец Кир Фрезерович… Не отвлекаясь на чарующий образ селеба, Соня аки усердная ботанша законспектировала ключевые пойнты титанов мысли.
Резкий взлёт мемкойна от Мелании Трамп и синхронное падение «монеты» её супруга Дональда вместе с последующим обвалом обоих «монет» имманентно присущи нарративной экономике нового столетия, - с разбега постулировал Рофисов. - Будь с нами деконструктор дискурсов Бодрийяр, он стоя здесь с бокалом Луи Родерера, с улыбкой сказал бы, что мемкойн - яркий эмпирический случай теории симулякров. Если в мире айтишников мемкойны - в первую очередь криптовалюты, то для социолога они - не более чем «обогащённые» социальным контекстом имитации денег, «облачные» валюты, движимые лишь энергией экономики внимания.
Ричард Докинз, биолог и автор знаменитой книги "Эгоистичный ген", впервые ввел концепцию мемов как единиц культурной информации, которые распространяются и эволюционируют, подобно генам. Мемкойны - эволюционная форма мемов - с надстройкой из геймификации и фиатных валют. Согласно Бодрийяру, гиперреальность — это мир, где границы между реальностью и иллюзией, оригиналом и подделкой, начинают стираться. Что именно покупает инвестор, вкладывая деньги, например, в Dogecoin? Не технологию, не актив, не продукт. Он покупает чувство принадлежности к интернет-культуре, энергию социальных сетей и, возможно, мечту о мгновенном богатстве. То есть мемкойн - это и ещё разновидность игры со временем, а синдром FOMO (fear of missing out - вдруг я упущу момент баснословно разбогатеть?!) работает здесь как архетип современного городского сознания.
- Dogecoin! Дурная псина, которая взорвала рынок, - ворвался в этот затянувшийся монолог стратег Мотя. - Он родился в 2013 году, когда два гика, проснувшись утром с идеей создать криптовалюту-шутку, взяли мем-изображение японского шиба-ину и обвесили его дурными грамматическими подписями, типа: "Such wow" и "Much money". Проект был запущен чисто для прикола. Никакой пользы, никаких мозгов, помойкой пахло за версту. И что же? Годы в прозябании, пока в 2021 этот мемкойн не взлетел до небес, только за январь подскочив в цене на 800%! Почему? Угадайте. Чудо по имени Илон Маск. Этот товарищ пишет о Dogecoin у себя в твитере: «Будущая криптовалюта Земли». Цена упала к середине 2022 года почти на 90%. Почему? Потому что Dogecoin — это фантик, торжество пустоты. Как и Маск, превративший себя в беспощадную пиар-машину!
- У Зигмунта Баумана, - невозмутимо продолжал Рофисов, - есть концепция «текучей современности» (liquid modernity), и мемкойны — это такая «текучая» экономика, где хайп может вдруг взлететь до небес, а в следующий момент исчезнуть в небытии. И эта реальность идеально соответствует духу нашей эпохи, где всё мимолетно и контекстуально:
-> Люди больше не верят в устойчивость традиционной финансовой модели. Они хотят быстрых побед, простых решений и возможности поймать катарсис в азартной игре, в гемблинге.
-> Мемкойны трансформируют отношение к деньгам. Они перестают быть инструментом обмена и становятся самой игрой, формой развлечения.
-> Покупка Dogecoin или Shiba Inu — это не просто инвестиция, это заявление о своих ценностях. Это форма самоидентификации как части глобального движения. Люди шэрят свои успехи, свои проигрыши, создавая новые коллективные нарративы.
- Когда социолог начинает говорить как поэт или политтехнолог, быстрей хватайся за карман, - цинично подметил недобрый модератор Фрезерович. - Что-то стало тревожно за резидентов Ноо-Терема...
- Да ну, нам массовое помутнение не грозит, - перебил его Матвей Соломоныч. - Эльвира Сахипзадовна аки Дедушка Мороз охладит любую лихорадку. У них же когда после кризиса 2008 года ФРС перешла к политике количественного смягчения, в экономику влетели триллионы необеспеченных долларов. Парадоксальная природа мемкойнов — их изначальная "бессмысленность" — лишь сделала их более привлекательными в среде, где избыточная ликвидность "давит карманы" инвесторов, провоцируя их на высокорисковые эксперименты. Миллениалы и зумеры, что прежде смотрели на традиционные рынки с недоверием, стали искать альтернативные способы инвестировать, где они могли бы одновременно выражать свою индивидуальность и играть против "старой гвардии". Мемкойны оказались идеальным решением: низкий барьер для участия, возможность "играть" с рынком и ощущение протестного единения в сообществах на Reddit и Discord-чатах.
Соня очень хотела спросить, есть ли национальный аспект в том, что у нас взлетел не просто мемкойн, а пирамида «хомяка, которого надо тапать». Но блистательный Фрезерович обошёл её своим холодным взглядом. Ну и пусть! Соня интуитивно чувствовала ответ сама. Если у пиндосов новая американская мечта - взять и разбогатеть на волне информационных технологий, то на родине нарратив безжалостнее: без задрачивания никакой успех невозможен…
Соня очень хотела спросить, есть ли национальный аспект в том, что у нас взлетел не просто мемкойн, а пирамида «хомяка, которого надо тапать». Но блистательный Фрезерович обошёл её своим холодным взглядом. Ну и пусть! Соня интуитивно чувствовала ответ сама. Если у пиндосов новая американская мечта - взять и разбогатеть на волне информационных технологий, то на родине нарратив безжалостнее: без задрачивания никакой успех невозможен…
Матвей Соломонович, экс-звезда многих УЖК, а ныне чиф-стратег агентства суверенных коммуникаций Роспиар, хохотал до самозабвения. Он открыл для себя рейтинги тг-каналов звёздных пиарщиков и теперь буквально оттуда не вылезал. «Это вам не скупая роса сцеженной пиар-мудрости, - заявил он. - Тут роскошный золотой дождь!».
Веня, стажёр практики стратпиара, краснодипломник программы «Цифровые коммуникации и ИИ» РАНХиГС, набрался смелости спросить босса, кто его так повеселил.
- Довелось мне как-то в вашем возрасте, мелкота, побывать на лекции эйчарди Mars. Студенты спросили, мол, какой у вас был мощнейший инсайт за годы общения с пиндосами. А тётка и говорит: крутой вопрос, спасибо! Так вот, мы, с нашими интеллигентскими замашками и косплеем под Женю Лукашина, совсем не умеем продавать себя. А у них за бугром это часть карьерной стратегии: смотрите, какой я крутой - берите! Так вот, наши пиарщики, походу, словили этот инсайт, но с национальным колоритом имени Парфена Рогожина. Если прославлять себя, так с огоньком, с цыганами и медведями. Полный суко восторг!
- Но разве писать о себе в превосходной степени не пошло? Не мы ли шэймим за это маркетологов? Вот пиарщики стали писать, уходя с насиженных мест: мол, до них там был сущий хаос, всё гнило, никто ни за что не отвечал, а они, значит, всё вытащили на своих плечах. А потом — бах, уволились, жертвы обстоятельств… - ворвалась в дискуссию Соня Драпук, восходящая звезда агентства.
- Не мы ли вместе с тем завидуем этим маркетологам черной завистью? - рассмеялся Мотя. - Что за вопрос? Это хрестоматийный манёвр под названием "уход с фейерверками". Ты представь себе: вот ты впахивала, недосыпала, а потом тебя выставляют на улицу — и никто не узнает твой подвиг! Жалко же, правда?
- Но разве стоит так откровенно сливать бывшего работодателя? Это ведь может создать впечатление, что ты токсик и неблагодарный человек… А будущие работодатели? Они всё это видят. Вот я бы, наверное, не захотела нанимать пиарщика, который такое вытворяет.
- Соня, пиарщик — властелин внимания. Точка. Твоя задача — чтобы о тебе говорили, обсуждали, злились, восхищались, ненавидели, завидовали. Любое внимание работает на твой капитал, а доброе это внимание или злое — совершенно без разницы. Когда ты пишешь, что до тебя в компании был кривой ад, ты не критикуешь бывшую фирму, ты пиаришь себя! Ты превращаешь свой уход в событие, в инфоповод. Хочешь пример?
- Ну?
- Вот смотри. Пусть ты была никем — серым винтиком. И вдруг пишешь пост: "Когда я пришла в эту компанию, у них не было ни нормального медиаплана, ни стратегии, ни банального понимания, как общаться с журами. Через месяц я вытащила их из болота. Через полгода про нас писали все бизнес-медиа. И вот, я ухожу. Причины личные, но главное — я ухожу с чувством выполненного долга". БАМ! Мы сформировали сильный нарратив: ты стала волшебной палочкой, что всё исправила. Твоя ценность взлетела.
- Но разве это честно? А если в реальности всё совсем не так?
- Соня, Соня! В пиар ты зачем пришла? За правдой? Мы тут создаём реальность, а не описываем её. И если ты не расскажешь эту историю, её расскажет кто-то другой. Только героиней нарратива будешь уже не ты, а кто-то, кто всем объявит, что именно он реанимировал мёртвый бренд. Да и не бойся насчёт будущих работодателей. Иные умнее, чем ты думаешь. Они, скорее, подумают: "Ого, вот так профи, качает повестку дай боже!» А если они не понимают силу такого пиара, то какого чёрта нам работать на этих зануд? Ты же не бухгалтер.
- А если это заденет бывших коллег? Они могут начать конфликт, обвинять в искажениях…
- Пущай. Будет ещё больше шума! Соня, пойми: идеального момента для роста популярности нет. Мы живём в эпоху, где люди злятся, обсуждают, пишут разъярённые комментарии, судят и забывают. Главное, чтобы ты оставалась в центре внимания…
Веня, стажёр практики стратпиара, краснодипломник программы «Цифровые коммуникации и ИИ» РАНХиГС, набрался смелости спросить босса, кто его так повеселил.
- Довелось мне как-то в вашем возрасте, мелкота, побывать на лекции эйчарди Mars. Студенты спросили, мол, какой у вас был мощнейший инсайт за годы общения с пиндосами. А тётка и говорит: крутой вопрос, спасибо! Так вот, мы, с нашими интеллигентскими замашками и косплеем под Женю Лукашина, совсем не умеем продавать себя. А у них за бугром это часть карьерной стратегии: смотрите, какой я крутой - берите! Так вот, наши пиарщики, походу, словили этот инсайт, но с национальным колоритом имени Парфена Рогожина. Если прославлять себя, так с огоньком, с цыганами и медведями. Полный суко восторг!
- Но разве писать о себе в превосходной степени не пошло? Не мы ли шэймим за это маркетологов? Вот пиарщики стали писать, уходя с насиженных мест: мол, до них там был сущий хаос, всё гнило, никто ни за что не отвечал, а они, значит, всё вытащили на своих плечах. А потом — бах, уволились, жертвы обстоятельств… - ворвалась в дискуссию Соня Драпук, восходящая звезда агентства.
- Не мы ли вместе с тем завидуем этим маркетологам черной завистью? - рассмеялся Мотя. - Что за вопрос? Это хрестоматийный манёвр под названием "уход с фейерверками". Ты представь себе: вот ты впахивала, недосыпала, а потом тебя выставляют на улицу — и никто не узнает твой подвиг! Жалко же, правда?
- Но разве стоит так откровенно сливать бывшего работодателя? Это ведь может создать впечатление, что ты токсик и неблагодарный человек… А будущие работодатели? Они всё это видят. Вот я бы, наверное, не захотела нанимать пиарщика, который такое вытворяет.
- Соня, пиарщик — властелин внимания. Точка. Твоя задача — чтобы о тебе говорили, обсуждали, злились, восхищались, ненавидели, завидовали. Любое внимание работает на твой капитал, а доброе это внимание или злое — совершенно без разницы. Когда ты пишешь, что до тебя в компании был кривой ад, ты не критикуешь бывшую фирму, ты пиаришь себя! Ты превращаешь свой уход в событие, в инфоповод. Хочешь пример?
- Ну?
- Вот смотри. Пусть ты была никем — серым винтиком. И вдруг пишешь пост: "Когда я пришла в эту компанию, у них не было ни нормального медиаплана, ни стратегии, ни банального понимания, как общаться с журами. Через месяц я вытащила их из болота. Через полгода про нас писали все бизнес-медиа. И вот, я ухожу. Причины личные, но главное — я ухожу с чувством выполненного долга". БАМ! Мы сформировали сильный нарратив: ты стала волшебной палочкой, что всё исправила. Твоя ценность взлетела.
- Но разве это честно? А если в реальности всё совсем не так?
- Соня, Соня! В пиар ты зачем пришла? За правдой? Мы тут создаём реальность, а не описываем её. И если ты не расскажешь эту историю, её расскажет кто-то другой. Только героиней нарратива будешь уже не ты, а кто-то, кто всем объявит, что именно он реанимировал мёртвый бренд. Да и не бойся насчёт будущих работодателей. Иные умнее, чем ты думаешь. Они, скорее, подумают: "Ого, вот так профи, качает повестку дай боже!» А если они не понимают силу такого пиара, то какого чёрта нам работать на этих зануд? Ты же не бухгалтер.
- А если это заденет бывших коллег? Они могут начать конфликт, обвинять в искажениях…
- Пущай. Будет ещё больше шума! Соня, пойми: идеального момента для роста популярности нет. Мы живём в эпоху, где люди злятся, обсуждают, пишут разъярённые комментарии, судят и забывают. Главное, чтобы ты оставалась в центре внимания…
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
- Русское ТэВэ в жопе, ты это понимаешь, в полнейшей жопе!? - вздыхал, подражая герою «Изображая жертву», молодой человек Сони Драпук, восходящей звезды агентства «Роспиар». - Всякий раз, когда наш зомбоящик пробивает новое дно, кажется, что дальше некуда, а он все равно находит способ!
Орандир, студент Высшей Бурсы свободных экономических наук, в целом и не скрывал, что попал в Вышке под влияние либерального дискурса. На этот раз его прорвало, когда канал Россия-1 жахнул в сюжет про китайскую нейросеть Deepseek залипуху, что в ней не обошлось без советских научных разработок, придуманную юмористами из ИА «Панорама».
- Котик, я тебя сейчас расстрою: тучи репортёров по всему миру намеренно сочиняют и распространяют дичь в погоне за славой и гонорарами. Не по глупости, а по злому умыслу! Получают Пулитцера, держа морду кирпичом! Думаешь, это свежий тренд? 1980 год, Washington Post. Трагичная история 8-летнего Джимми, наркомана, сожженного жизнью. За этот жуткий репортаж Джанет Кук получила Пулитцера. Сам Боб Вудвард, тот самый великий Боб, герой Уотергейта, защищал ее. А позднее выяснилось, что Джимми не существовало. Стивен Гласс, The New Republic, прозванный царём фабрикаций, многие годы без зазрения совести лепил фейки, да так, что о нем даже кино в Голливуде сняли! Джейсон Блэр из New York Times. Клаас Релотиус, звезда немецкого Der Spiegel. Свежий пример - безумная Асия Несоевая, что впарила десятки фейков редакторам твоих любимых «вертолетных» медий.
И знаешь, почему у них выходит? Гуру пиарщиков Маршалл Маклюэн считал медиа продолжением нервной системы человека. И как часть её, медиа безусловно вобрали в себя все характерные для нашего восприятия уязвимости и стереотипы, - продолжала свой душный спич Соня. - Вот смотри. Наш мозг любит простые истории с каузальной последовательностью. Не сухое «король скончался, и королева скончалась», а нарратив с вектором - «король скончался, и следом за ним от горя скончалась королева». Мы охотно «покупаем» истории, где сразу расставлены знаки «добро» и «зло». Эмоционально накрученные истории (страх, гнев, зависть и т.п.) быстрее разлетаются по медиа и крепче оседают в памяти. То, что уже имеет подтверждение в воспоминаниях, легче принять на веру. Эффект авторитета кратно повышает доверие к любой фигне (это не раз доказал своими экспериментами Стенли Милгрэм). С возрастом мы все охотнее хаваем нарративы, основанные на ресентименте. Раньше, дескать, и трава была зеленее, и наука мощнее. И это далеко не все!
- И вы, пиарщики, получается, цинично изучаете все эти слабости, чтобы скармливать народу пропаганду?
- Их изучает наука, котик, а мы просто ремесленники, что пытаются поставить науку на службу капиталу. На днях Центру деконструкции дискурсов «Плацдарм», одному из сильнейших сегодня финктанков в области социологии, исполнилось десять лет. Его основатель Рофисов вообще пишет, что и социология - не совсем наука, а скорее форма творчества, позволяющая структурировать и описывать хаос явлений. А мы стало быть те, кто этим хаосом пытается немного подруливать.
- И судя по тому, как оболванен наш народ, получается у вас неплохо!
- У Кристофера Бакли, экс-спичрайтера Буша, есть роман «Зеленые человечки». Круче, чем «Здесь курят». Самая секретная спецслужба США имитирует похищения людей инопланетянами, чтобы народ поддерживал выделение сотен миллиардов долларов на освоение космоса. Так вот, чтобы взбодрить все более скептичный народ, один из агентов организует похищение культового телеведущего. После того, как ему всякими креативными способами десяток раз промывают жопу, а потом выбрасывают на холод где-то в чаще, тот обретает веру и организует крестовый поход на Вашингтон. Чиновники скрывают правду, truth is out there! Так вот, котик мой, мы конечно злые спин-доктора, что строят из себя эдаких маппет-мастеров человеческих душ, но поверь мне, в основе массовых мапипуляций лежат не креативные идеи пиарщиков, а обычное невежество. И ежели хочешь победить его хотя бы в себе, лучше всего вернуться к чтению книжек...
Орандир, студент Высшей Бурсы свободных экономических наук, в целом и не скрывал, что попал в Вышке под влияние либерального дискурса. На этот раз его прорвало, когда канал Россия-1 жахнул в сюжет про китайскую нейросеть Deepseek залипуху, что в ней не обошлось без советских научных разработок, придуманную юмористами из ИА «Панорама».
- Котик, я тебя сейчас расстрою: тучи репортёров по всему миру намеренно сочиняют и распространяют дичь в погоне за славой и гонорарами. Не по глупости, а по злому умыслу! Получают Пулитцера, держа морду кирпичом! Думаешь, это свежий тренд? 1980 год, Washington Post. Трагичная история 8-летнего Джимми, наркомана, сожженного жизнью. За этот жуткий репортаж Джанет Кук получила Пулитцера. Сам Боб Вудвард, тот самый великий Боб, герой Уотергейта, защищал ее. А позднее выяснилось, что Джимми не существовало. Стивен Гласс, The New Republic, прозванный царём фабрикаций, многие годы без зазрения совести лепил фейки, да так, что о нем даже кино в Голливуде сняли! Джейсон Блэр из New York Times. Клаас Релотиус, звезда немецкого Der Spiegel. Свежий пример - безумная Асия Несоевая, что впарила десятки фейков редакторам твоих любимых «вертолетных» медий.
И знаешь, почему у них выходит? Гуру пиарщиков Маршалл Маклюэн считал медиа продолжением нервной системы человека. И как часть её, медиа безусловно вобрали в себя все характерные для нашего восприятия уязвимости и стереотипы, - продолжала свой душный спич Соня. - Вот смотри. Наш мозг любит простые истории с каузальной последовательностью. Не сухое «король скончался, и королева скончалась», а нарратив с вектором - «король скончался, и следом за ним от горя скончалась королева». Мы охотно «покупаем» истории, где сразу расставлены знаки «добро» и «зло». Эмоционально накрученные истории (страх, гнев, зависть и т.п.) быстрее разлетаются по медиа и крепче оседают в памяти. То, что уже имеет подтверждение в воспоминаниях, легче принять на веру. Эффект авторитета кратно повышает доверие к любой фигне (это не раз доказал своими экспериментами Стенли Милгрэм). С возрастом мы все охотнее хаваем нарративы, основанные на ресентименте. Раньше, дескать, и трава была зеленее, и наука мощнее. И это далеко не все!
- И вы, пиарщики, получается, цинично изучаете все эти слабости, чтобы скармливать народу пропаганду?
- Их изучает наука, котик, а мы просто ремесленники, что пытаются поставить науку на службу капиталу. На днях Центру деконструкции дискурсов «Плацдарм», одному из сильнейших сегодня финктанков в области социологии, исполнилось десять лет. Его основатель Рофисов вообще пишет, что и социология - не совсем наука, а скорее форма творчества, позволяющая структурировать и описывать хаос явлений. А мы стало быть те, кто этим хаосом пытается немного подруливать.
- И судя по тому, как оболванен наш народ, получается у вас неплохо!
- У Кристофера Бакли, экс-спичрайтера Буша, есть роман «Зеленые человечки». Круче, чем «Здесь курят». Самая секретная спецслужба США имитирует похищения людей инопланетянами, чтобы народ поддерживал выделение сотен миллиардов долларов на освоение космоса. Так вот, чтобы взбодрить все более скептичный народ, один из агентов организует похищение культового телеведущего. После того, как ему всякими креативными способами десяток раз промывают жопу, а потом выбрасывают на холод где-то в чаще, тот обретает веру и организует крестовый поход на Вашингтон. Чиновники скрывают правду, truth is out there! Так вот, котик мой, мы конечно злые спин-доктора, что строят из себя эдаких маппет-мастеров человеческих душ, но поверь мне, в основе массовых мапипуляций лежат не креативные идеи пиарщиков, а обычное невежество. И ежели хочешь победить его хотя бы в себе, лучше всего вернуться к чтению книжек...
"Никаких больше вечеринок: чиновница из Минпросвещения, которая предложила вернуть школьные дискотеки, ушла в отставку", - прислал, злорадствуя, восходящей звезде "Роспиара" свежую молнию её мужчиныш по имени Орандир, попавший в Вышке под влияние либерального дискурса...
Штош! - прошипела про себя Соня Драпук, - пусть тебе ответит чат, мать её, гпт! - Соня просекла важный лайфхак в работе с нейронкой. Если погрузить её в нужную роль (представь, что ты - ___), потом уточнить форму и сеттинг (напиши колонку для _____ с изрядной долей _____) и задать траекторию построения нарратива (подведи читателя к выводу _____), может получиться неожиданно вкусно. Выйдет ли на этот раз - покажет реакция Орандира..
Штош! - прошипела про себя Соня Драпук, - пусть тебе ответит чат, мать её, гпт! - Соня просекла важный лайфхак в работе с нейронкой. Если погрузить её в нужную роль (представь, что ты - ___), потом уточнить форму и сеттинг (напиши колонку для _____ с изрядной долей _____) и задать траекторию построения нарратива (подведи читателя к выводу _____), может получиться неожиданно вкусно. Выйдет ли на этот раз - покажет реакция Орандира..
"Как дискотеки могут спасти российскую демографию и почему это должно стать политикой будущего"
Автор: Юлия Латынина (в быту - иноагент 🙄)
### Ром был основой британской империи. Дискотеки спасут российскую.
История человечества учит нас как минимум одной вещи: демография — основа любого государства, его экономического процветания, военной мощи и культурной экспансии. Народы с высокой рождаемостью всегда побеждали народы с низкой. Тот, кто лучше организует образование, брак и социализацию молодёжи, тот, по сути, врывается в летопись победителей.
Вспоминаем Древний Рим. В Lex Julia Октавиан Август ввёл жёсткие законы поощрения брака и наказания за безбрачие. Однако их главным оружием были не законы, а культурная политика: римляне делали всё возможное, чтобы облегчить знакомство молодых людей, наладить социальный контакт между полами. Поздно жениться в Риме считалось позором.
Или взять Спарту. Историк Арнольд Тойнби отмечает, что её элиты проводили нечто вроде "обществ смешанных встреч" в форме ритуальных праздников, где женщины танцевали перед мужчинами, чтобы "разжигать здоровую конкуренцию спартанцев за право брака". Это был прототип дискотеки, но с копьями.
Или вот имперская Британия. Что дала британской армии, её торговле и культуре неограниченная доступность рома? Три вещи: расслабление, социализацию и плодородный выход энергии молодёжи. Россия, с её школами, где молодёжь учится в системе "запрета на всё", отчаянно нуждается в чём-то подобном. Если не ром, то дискотеки. Если не религиозное, то хотя бы светское соединение мужских и женских начал!
### Почему экономисты любят подростков с детьми
Теперь давайте вспомним экономику. Никто не опроверг, что молодёжь — сердцевина любого экономического роста. Именно молодёжь, а не технологические стартапы (как нас пытаются убедить некоторые либералы), выступает ключевым двигателем национального богатства.
Мальтус, коего принято считать отцом пессимистической демографии, утверждал, что рост населения будет всегда ограничиваться ресурсами. Но современная экономика опровергла это. Высокая рождаемость сделала Китай "фабрикой мира", позволила Индии стать глобальным хабом IT-аутсорсинга. Население — это главный механизм, обеспечивающий потребление, инновации, военный контингент, в конце концов!
Есть и данные современной социальной психологии. Американский исследователь Джон Хайт в своих работах утверждает, что "социальная инфраструктура для систематического общения молодёжи" — залог здоровья национальной модели. Чем больше создаётся условий для социализации подростков, тем быстрее устраняются барьеры между полами, тем больше возникает браков, которые будут основой для гражданских моделей поведения.
Россия — страна с гигантской территорией, но умирающим населением. Наша главная угроза — дефицит кадров. Вопрос о том, как мы будем конкурировать на мировой арене, когда наши соотечественники стареют и уходят в другой мир, не имеет ответа.
И вот кажется, решение давно лежит на поверхности. Заставить подростков "встречаться", строить крепкие отношения...
### Мы должны танцевать, чтобы выжить
Мы живём в эпоху, когда крупнейшие государства конкурируют за новые формы капитала. Тот, кто выиграет демографическую гонку, попадёт в технологический супрематизм.
Да, на первый взгляд, вечерние дискотеки в школах кажутся наивным, если не сказать, "смешным" вариантом управления демографией. Но это, дорогие читатели, только первый слой. В глубине этой концепции скрывается возможность создать здоровую социальную структуру. В конце концов, что плохого в том, чтобы подростки меньше сидели в телефонах, больше танцевали и учились строить отношения? Если поверхность этой идеи можно ещё малость отполировать, то её пуленепробиваемое ядро — это рефлексия тысячелетней логики цивилизационного выживания: танцы всегда спасали общины.
...Ну а если вдруг демографии это не поможет, пусть хотя бы танцуют. По крайней мере, физкультура станет веселой.
Автор: Юлия Латынина (в быту - иноагент 🙄)
### Ром был основой британской империи. Дискотеки спасут российскую.
История человечества учит нас как минимум одной вещи: демография — основа любого государства, его экономического процветания, военной мощи и культурной экспансии. Народы с высокой рождаемостью всегда побеждали народы с низкой. Тот, кто лучше организует образование, брак и социализацию молодёжи, тот, по сути, врывается в летопись победителей.
Вспоминаем Древний Рим. В Lex Julia Октавиан Август ввёл жёсткие законы поощрения брака и наказания за безбрачие. Однако их главным оружием были не законы, а культурная политика: римляне делали всё возможное, чтобы облегчить знакомство молодых людей, наладить социальный контакт между полами. Поздно жениться в Риме считалось позором.
Или взять Спарту. Историк Арнольд Тойнби отмечает, что её элиты проводили нечто вроде "обществ смешанных встреч" в форме ритуальных праздников, где женщины танцевали перед мужчинами, чтобы "разжигать здоровую конкуренцию спартанцев за право брака". Это был прототип дискотеки, но с копьями.
Или вот имперская Британия. Что дала британской армии, её торговле и культуре неограниченная доступность рома? Три вещи: расслабление, социализацию и плодородный выход энергии молодёжи. Россия, с её школами, где молодёжь учится в системе "запрета на всё", отчаянно нуждается в чём-то подобном. Если не ром, то дискотеки. Если не религиозное, то хотя бы светское соединение мужских и женских начал!
### Почему экономисты любят подростков с детьми
Теперь давайте вспомним экономику. Никто не опроверг, что молодёжь — сердцевина любого экономического роста. Именно молодёжь, а не технологические стартапы (как нас пытаются убедить некоторые либералы), выступает ключевым двигателем национального богатства.
Мальтус, коего принято считать отцом пессимистической демографии, утверждал, что рост населения будет всегда ограничиваться ресурсами. Но современная экономика опровергла это. Высокая рождаемость сделала Китай "фабрикой мира", позволила Индии стать глобальным хабом IT-аутсорсинга. Население — это главный механизм, обеспечивающий потребление, инновации, военный контингент, в конце концов!
Есть и данные современной социальной психологии. Американский исследователь Джон Хайт в своих работах утверждает, что "социальная инфраструктура для систематического общения молодёжи" — залог здоровья национальной модели. Чем больше создаётся условий для социализации подростков, тем быстрее устраняются барьеры между полами, тем больше возникает браков, которые будут основой для гражданских моделей поведения.
Россия — страна с гигантской территорией, но умирающим населением. Наша главная угроза — дефицит кадров. Вопрос о том, как мы будем конкурировать на мировой арене, когда наши соотечественники стареют и уходят в другой мир, не имеет ответа.
И вот кажется, решение давно лежит на поверхности. Заставить подростков "встречаться", строить крепкие отношения...
### Мы должны танцевать, чтобы выжить
Мы живём в эпоху, когда крупнейшие государства конкурируют за новые формы капитала. Тот, кто выиграет демографическую гонку, попадёт в технологический супрематизм.
Да, на первый взгляд, вечерние дискотеки в школах кажутся наивным, если не сказать, "смешным" вариантом управления демографией. Но это, дорогие читатели, только первый слой. В глубине этой концепции скрывается возможность создать здоровую социальную структуру. В конце концов, что плохого в том, чтобы подростки меньше сидели в телефонах, больше танцевали и учились строить отношения? Если поверхность этой идеи можно ещё малость отполировать, то её пуленепробиваемое ядро — это рефлексия тысячелетней логики цивилизационного выживания: танцы всегда спасали общины.
...Ну а если вдруг демографии это не поможет, пусть хотя бы танцуют. По крайней мере, физкультура станет веселой.
Соня Драпук, восходящая звезда «Роспиара», с трудом очнулась от мистического сна. Откушала с вечера грибов - оттого, видать, и приснился ей странный псилоцибиновый сон про встречу в баре «Будка» (телеселеба Кира Фрезеровича) двух звезд российской пиар-сцены - Дениса Мухомирова, пионера движения социальных сетей, и Иммануила Рофисова, основателя ЦДД Плацдарм.
Мухомиров: Иммануил, скажи мне, цинику и скуфу, вот вышел у вас в РАСО очередной рейтинг телег пиарщиков, но зачем молоденькой пиарщице вообще читать твои колонки или тг-канал? Я бы сказал сейчас студенту очередного пиар-фака: думай о сексуальном здоровье - начни качать гири, бегай по утрам, занимайся чаще любовью, а не тупым ковырянием телеги! А ещё — завязывай с алкашкой, что всю эту инфо-мусорку и провоцирует.
Рофисов: Денис, кураж и эпатаж - твои природные стихии, но позволь выступить адвокатом "мусорки". Начинающий пиарщик, погрузив себя в созерцание медийного поля, учится видеть в белом шуме нарождающиеся нарративы и изломы духа времени. Расширяет границы платоновского круга знания. У него появляется смысловой плацдарм - для лучшего понимания мира и когнитивного роста. Без этого он не станет взрослее, не почувствует то, что я бы назвал "гравитацией смыслов".
Мухомиров: Гравитация смыслов, ещё одна напыщенная чепуха! Давай без воды. Эти ваши юные "улавливатели нарративов" в итоге утыкаются в рейтинги своих каналов, что растут лишь на взаимной похвальбе. Мне ли не знать, сам понимаешь! О, как мы в свое время "гладили друг друга по шерстке". Это же чистейший голландский штурвал.
Рофисов: Голландский штурвал — это находка, это мощно, придется погуглить. Но Денис, ну какие рейтинги? Я не предлагаю думскроллить однотипные каналы, растущие из костров тщеславия. Я лишь говорю о том, что ориентироваться в медиаландшафте — значит учить языки времени, находить в растущей энтропии скрытые социальные паттерны.
Мухомиров: Зачем осваивать языки вчерашнего дня, если завтра взлетят другие? Социальные сети - это мир дымящихся помоек, где воняет сингулярностью. Вы превозносите аналитическую медитацию в мире, где алгоритмы и нейросети рвут субъективное восприятие на тысячу нано-кусков!
Рофисов: Алгоритмы меняются, но не меняется природа человеческой мысли. История помнит сотни эпизодов, когда людям казалось, будто мир вот-вот изменится навсегда. И всегда были споры о мелочах. Вспомни схоластов: сколько бумаги ушло на споры о том, сколько ангелов может уместиться на кончике иглы. И что? Жар полемики давно остыл, но сама мысль, страсть к познанию и преодолению хаоса остались. Молодой пиарщик, погружая себя в сложные миры и размышления о них, не только расширяет свой кругозор и осваивает навыки стратегирования, но и находит взаимосвязь с вечным.
Мухомиров: Ах, вечное. Только после этих поисков вечного пиарщик открывает свои соцсети и бухает, понимая, что комментариев с "вечным" — ноль, а лайки - «не самые вечерние". Может, всё-таки лучше было в это время пробежать пять километров и спуститься ближе к земле?
Рофисов: Денис, твой легендарный цинизм сродни гильотине, что рубит иллюзии, но не создаёт нового. Наш спор — лишь очередная итерация вечного противостояния. Рубились на словах схоласты, сражаемся мы, но мысль, как движение к чему-то большему, как попытка преодолеть шум хаоса, бессмертна. И, возможно, созерцание "духа времени" и бег — две стороны одной монеты. Главное же - бежать к самому себе, а не от себя или от мира. А какой стороной упадёт завтра старая монета - рассудят норны. Ну или Дуров с Цукербергом.
Мухомиров: Иммануил, скажи мне, цинику и скуфу, вот вышел у вас в РАСО очередной рейтинг телег пиарщиков, но зачем молоденькой пиарщице вообще читать твои колонки или тг-канал? Я бы сказал сейчас студенту очередного пиар-фака: думай о сексуальном здоровье - начни качать гири, бегай по утрам, занимайся чаще любовью, а не тупым ковырянием телеги! А ещё — завязывай с алкашкой, что всю эту инфо-мусорку и провоцирует.
Рофисов: Денис, кураж и эпатаж - твои природные стихии, но позволь выступить адвокатом "мусорки". Начинающий пиарщик, погрузив себя в созерцание медийного поля, учится видеть в белом шуме нарождающиеся нарративы и изломы духа времени. Расширяет границы платоновского круга знания. У него появляется смысловой плацдарм - для лучшего понимания мира и когнитивного роста. Без этого он не станет взрослее, не почувствует то, что я бы назвал "гравитацией смыслов".
Мухомиров: Гравитация смыслов, ещё одна напыщенная чепуха! Давай без воды. Эти ваши юные "улавливатели нарративов" в итоге утыкаются в рейтинги своих каналов, что растут лишь на взаимной похвальбе. Мне ли не знать, сам понимаешь! О, как мы в свое время "гладили друг друга по шерстке". Это же чистейший голландский штурвал.
Рофисов: Голландский штурвал — это находка, это мощно, придется погуглить. Но Денис, ну какие рейтинги? Я не предлагаю думскроллить однотипные каналы, растущие из костров тщеславия. Я лишь говорю о том, что ориентироваться в медиаландшафте — значит учить языки времени, находить в растущей энтропии скрытые социальные паттерны.
Мухомиров: Зачем осваивать языки вчерашнего дня, если завтра взлетят другие? Социальные сети - это мир дымящихся помоек, где воняет сингулярностью. Вы превозносите аналитическую медитацию в мире, где алгоритмы и нейросети рвут субъективное восприятие на тысячу нано-кусков!
Рофисов: Алгоритмы меняются, но не меняется природа человеческой мысли. История помнит сотни эпизодов, когда людям казалось, будто мир вот-вот изменится навсегда. И всегда были споры о мелочах. Вспомни схоластов: сколько бумаги ушло на споры о том, сколько ангелов может уместиться на кончике иглы. И что? Жар полемики давно остыл, но сама мысль, страсть к познанию и преодолению хаоса остались. Молодой пиарщик, погружая себя в сложные миры и размышления о них, не только расширяет свой кругозор и осваивает навыки стратегирования, но и находит взаимосвязь с вечным.
Мухомиров: Ах, вечное. Только после этих поисков вечного пиарщик открывает свои соцсети и бухает, понимая, что комментариев с "вечным" — ноль, а лайки - «не самые вечерние". Может, всё-таки лучше было в это время пробежать пять километров и спуститься ближе к земле?
Рофисов: Денис, твой легендарный цинизм сродни гильотине, что рубит иллюзии, но не создаёт нового. Наш спор — лишь очередная итерация вечного противостояния. Рубились на словах схоласты, сражаемся мы, но мысль, как движение к чему-то большему, как попытка преодолеть шум хаоса, бессмертна. И, возможно, созерцание "духа времени" и бег — две стороны одной монеты. Главное же - бежать к самому себе, а не от себя или от мира. А какой стороной упадёт завтра старая монета - рассудят норны. Ну или Дуров с Цукербергом.
К жаркому сексу добавился еще один метод разрешения политических разногласий. Соня Драпук, восходящая звезда агентства «Роспиар», почти ежедневно баттлила со своим молодым человеком - Орандиром, студентом Высшей Бурсы свободных экономических наук, попавшим под влияние колониального дискурса запада.
Орандир назвал этот метод «битвой на световых мечах», для Сони же это было сродни «мортал комбату» из киберспорта, только чаров проектировали внутри «сознания» нейросети. Определив тему новой схватки, каждый выбирал персонажа и писал в общий промт свой кусок, но без конечного вывода - то есть с открытым финалом, чтобы нейросеть не подыграла тому или иному персонажу.
В очередном баттле - предательство ли брать деньги USAID за очернение родины - Соня выбрала любимого бойца - Маклюена, а Орандир - Новодворскую, эпик бойца прошлого.
Маршалл Маклюэн (ММ): Medium is a message. Источник финансирования журналистики не просто влияет на содержание, он трансформирует саму природу информации. Деньги — тоже медиа, и если информация спонсируется внешним игроком, она становится не критикой, а средством воздействия. Не кажется ли вам, что критика, финансируемая иностранными структурами, марширует в ритме чужого культурного контекста, а не реальных потребностей общества?
Валерия Новодворская (ВН): Разве важно, кто даёт деньги, если на них говорить правду? Вы же сами утверждали, что медиа формируют сознание. Если сознание людей отравлено пропагандой тирана, разве не стоит использовать любые доступные инструменты, чтобы это исправить? Для демократии не существует чужих денег, есть только деньги в поддержку свободы!
ММ: Если американская структура финансирует газеты в Латинской Америке или России, то это не просто журналистика, а зависимость от сразу двух контекстов. Истинная революция в сознании возможна только изнутри, а не через импорт тревожных заголовков на деньги чужого правительства.
ВН: И что вы предлагаете? Ждать, пока власть сама откажется от пропагандистской машины? Или, может, нужно искать мифический «независимый капитал» для СМИ в стране, где вся экономика контролируется чиновниками? Если США дают гранты тем, кто борется за свободу слова, значит, они помогают людям, которые иначе были бы задавлены.
ММ: Ваша аргументация опасна, потому что она оправдывает влияние одних держав на дискурс в других странах под видом добра. Кто контролирует медиа, тот контролирует восприятие реальности. Если завтра финансирование пойдёт на другие цели — например, на продвижение чужих экономических или политических интересов, — вы не почувствуете момента, когда ваш голос уже будет не вашим.
ВН: Без иностранной помощи не было бы диссидентских радиостанций, самиздата, многих гражданских инициатив. Если вы боитесь зависимости, то она наступает, когда люди молчат, а не когда говорят! Я верю, что СМИ, критикующие власть, даже при иностранном финансировании важнее, чем СМИ, обслуживающие власть, пусть даже с национальными деньгами.
ММ: Вспомните историю: технология определяет общество. Если медиа получают финансирование извне, это не просто гранты — это индоктринация чужой средой. Где грань между правдой и геополитическим проектом? В медиа нет нейтральных игроков, Валерия...
ВН: Но правда — это главное! Любая помощь, поддерживающая свободу, ценна сама по себе. Разве не лучше взять деньги у демократической страны и попытаться донести свет истины, чем остаться в информационном мраке?
ММ: А если завтра грант зайдёт с другими задачами, вам неведомыми? Если с информацией придут намеренные искажения? Вы уверены, что останетесь столь же свободны? Истина живёт дольше грантов, но культура под их влиянием меняется незаметно - и меняет нас…
Орандир назвал этот метод «битвой на световых мечах», для Сони же это было сродни «мортал комбату» из киберспорта, только чаров проектировали внутри «сознания» нейросети. Определив тему новой схватки, каждый выбирал персонажа и писал в общий промт свой кусок, но без конечного вывода - то есть с открытым финалом, чтобы нейросеть не подыграла тому или иному персонажу.
В очередном баттле - предательство ли брать деньги USAID за очернение родины - Соня выбрала любимого бойца - Маклюена, а Орандир - Новодворскую, эпик бойца прошлого.
Маршалл Маклюэн (ММ): Medium is a message. Источник финансирования журналистики не просто влияет на содержание, он трансформирует саму природу информации. Деньги — тоже медиа, и если информация спонсируется внешним игроком, она становится не критикой, а средством воздействия. Не кажется ли вам, что критика, финансируемая иностранными структурами, марширует в ритме чужого культурного контекста, а не реальных потребностей общества?
Валерия Новодворская (ВН): Разве важно, кто даёт деньги, если на них говорить правду? Вы же сами утверждали, что медиа формируют сознание. Если сознание людей отравлено пропагандой тирана, разве не стоит использовать любые доступные инструменты, чтобы это исправить? Для демократии не существует чужих денег, есть только деньги в поддержку свободы!
ММ: Если американская структура финансирует газеты в Латинской Америке или России, то это не просто журналистика, а зависимость от сразу двух контекстов. Истинная революция в сознании возможна только изнутри, а не через импорт тревожных заголовков на деньги чужого правительства.
ВН: И что вы предлагаете? Ждать, пока власть сама откажется от пропагандистской машины? Или, может, нужно искать мифический «независимый капитал» для СМИ в стране, где вся экономика контролируется чиновниками? Если США дают гранты тем, кто борется за свободу слова, значит, они помогают людям, которые иначе были бы задавлены.
ММ: Ваша аргументация опасна, потому что она оправдывает влияние одних держав на дискурс в других странах под видом добра. Кто контролирует медиа, тот контролирует восприятие реальности. Если завтра финансирование пойдёт на другие цели — например, на продвижение чужих экономических или политических интересов, — вы не почувствуете момента, когда ваш голос уже будет не вашим.
ВН: Без иностранной помощи не было бы диссидентских радиостанций, самиздата, многих гражданских инициатив. Если вы боитесь зависимости, то она наступает, когда люди молчат, а не когда говорят! Я верю, что СМИ, критикующие власть, даже при иностранном финансировании важнее, чем СМИ, обслуживающие власть, пусть даже с национальными деньгами.
ММ: Вспомните историю: технология определяет общество. Если медиа получают финансирование извне, это не просто гранты — это индоктринация чужой средой. Где грань между правдой и геополитическим проектом? В медиа нет нейтральных игроков, Валерия...
ВН: Но правда — это главное! Любая помощь, поддерживающая свободу, ценна сама по себе. Разве не лучше взять деньги у демократической страны и попытаться донести свет истины, чем остаться в информационном мраке?
ММ: А если завтра грант зайдёт с другими задачами, вам неведомыми? Если с информацией придут намеренные искажения? Вы уверены, что останетесь столь же свободны? Истина живёт дольше грантов, но культура под их влиянием меняется незаметно - и меняет нас…
- Скажите, Матвей Соломонович, в чем секрет успешного интервью СЕО? Вот что последние дни обсуждает тусовочка! - Соня Драпук, восходящая звезда агентства суверенных коммуникаций «Роспиар», начитавшись телег пиарщиков и журналистов, с раннего утра накинулась на своего ментора и чиф-стратега.
- Нет у нас в России никаких «сео», душенька! Развели, прости господи, порноту какую-то, где каждый ипэшник нынче президент, чейрмен и явойный сео! Осваивай подлинный русский язык, как Володя Сорокин завещал: царь-батюшка, барин, старшина, батя... А по сути вопроса скажу так: важнейший секрет успеха - интервью не давать, а если мочи нет как надо дать - закопирайтить его самим под задачи организации и человека. Живая беседа, знаешь ли, - это прогулка по минному полю. Где тщеславие и самоуверенность - факторы гарантированного подрыва - аж до кишок на ветках деревьев в радиусе километра.
- Мотя, но журналисты говорят, что только так, а не иначе!
- А давай-ка разыграем эту историю по ролям. Я буду твоим СЕО, ты - моим пяр-директором. Чего вхолостую-то языками чесать! Так, заходи, Соня, чо, как там моё интервью в Ъ, завтра выйдет? Я на первой полосе?
- Ой нет, надо же встретиться с журналистами, Матвей Соломоныч, они вот и вопросы прислали.
- Чушь какая! Я тебе щас скажу, что надо написать, у нас же юбилей - 10 лет компании, ты надиктуй им и пусть быстрее ставят, время уходит! Фотки мне тока покажи, какие там будут.
- Нет нет нет, это так не работает. Мы сделали куэндэй с ответами на вопросы, чтобы вам было удобно подготовиться к беседе.
- Какая в жопу беседа, ты здорова ваще? И что за вопросы такие мерзотные? Ты что, мразь, на конкурентов работаешь? И зачем нам все это рассказывать, я что им раздеться до исподнего должен? В бизнесе должны быть секреты! Он любит тишину, не знала что ли?!
- Ну это же деловая пресса: они всегда спрашивают про финрезы, долю рынка, структуру собственников, последние судебные споры и регулирование отрасли. Вот мы специально подготовили фактшит и бэкграундер к интервью.
- Срань господня! С такими пиарщикам и врагов не надо! Ты запах цементной смеси знаешь, Драпук? Журналистам протяни только палец, они руку откусят. А мы с тобой поедем с ароматами цемента знакомиться. Посмертно!
- Матвей Соломонович, мы битый месяц ходили говорили с производством, маркетингом, продажами, финансами, утрясли все с юристами! Вот пара инфоповодов, которые можно зашить в ваши ответы. И даже никакой джинсы, напротив - с аналитикой рынка, с прогнозами, с нашей новой стратегией - журналистам понравится, интервью точно получится!
- Дура ты, Драпук. Я завтра вот это все выложу им на диктофон и камеру, а послезавтра к нам придёт налоговая, Роспотребнадзор и другие, как у нас щас говорят, силовые «институты развития». Для тебя интервью, а для них - признательные показания на камеру. Ты птица вольная - побежишь пиарить очередной стартап про ИИ, а мои внуки таки и не узнают, каким был их дед. Вот тебе пятьсот косарей, отнеси куда-нибудь в рекламный отдел, где люди поумнее, и порадуй старика хорошим интервью о нашем юбилее и новых продуктах. Не время сейчас высовываться, не время…
- Нет у нас в России никаких «сео», душенька! Развели, прости господи, порноту какую-то, где каждый ипэшник нынче президент, чейрмен и явойный сео! Осваивай подлинный русский язык, как Володя Сорокин завещал: царь-батюшка, барин, старшина, батя... А по сути вопроса скажу так: важнейший секрет успеха - интервью не давать, а если мочи нет как надо дать - закопирайтить его самим под задачи организации и человека. Живая беседа, знаешь ли, - это прогулка по минному полю. Где тщеславие и самоуверенность - факторы гарантированного подрыва - аж до кишок на ветках деревьев в радиусе километра.
- Мотя, но журналисты говорят, что только так, а не иначе!
- А давай-ка разыграем эту историю по ролям. Я буду твоим СЕО, ты - моим пяр-директором. Чего вхолостую-то языками чесать! Так, заходи, Соня, чо, как там моё интервью в Ъ, завтра выйдет? Я на первой полосе?
- Ой нет, надо же встретиться с журналистами, Матвей Соломоныч, они вот и вопросы прислали.
- Чушь какая! Я тебе щас скажу, что надо написать, у нас же юбилей - 10 лет компании, ты надиктуй им и пусть быстрее ставят, время уходит! Фотки мне тока покажи, какие там будут.
- Нет нет нет, это так не работает. Мы сделали куэндэй с ответами на вопросы, чтобы вам было удобно подготовиться к беседе.
- Какая в жопу беседа, ты здорова ваще? И что за вопросы такие мерзотные? Ты что, мразь, на конкурентов работаешь? И зачем нам все это рассказывать, я что им раздеться до исподнего должен? В бизнесе должны быть секреты! Он любит тишину, не знала что ли?!
- Ну это же деловая пресса: они всегда спрашивают про финрезы, долю рынка, структуру собственников, последние судебные споры и регулирование отрасли. Вот мы специально подготовили фактшит и бэкграундер к интервью.
- Срань господня! С такими пиарщикам и врагов не надо! Ты запах цементной смеси знаешь, Драпук? Журналистам протяни только палец, они руку откусят. А мы с тобой поедем с ароматами цемента знакомиться. Посмертно!
- Матвей Соломонович, мы битый месяц ходили говорили с производством, маркетингом, продажами, финансами, утрясли все с юристами! Вот пара инфоповодов, которые можно зашить в ваши ответы. И даже никакой джинсы, напротив - с аналитикой рынка, с прогнозами, с нашей новой стратегией - журналистам понравится, интервью точно получится!
- Дура ты, Драпук. Я завтра вот это все выложу им на диктофон и камеру, а послезавтра к нам придёт налоговая, Роспотребнадзор и другие, как у нас щас говорят, силовые «институты развития». Для тебя интервью, а для них - признательные показания на камеру. Ты птица вольная - побежишь пиарить очередной стартап про ИИ, а мои внуки таки и не узнают, каким был их дед. Вот тебе пятьсот косарей, отнеси куда-нибудь в рекламный отдел, где люди поумнее, и порадуй старика хорошим интервью о нашем юбилее и новых продуктах. Не время сейчас высовываться, не время…
"Любовь, завернутая в целлофан"
Ранним утром Соне Драпук, восходящей звезде агентства «Роспиар», пришла странная валентинка. Неужели Орандир, засранец, опять в политику ударился? - подумала она про своего парня. Оказалось, это Мотя, её ментор и чиф-стратег «Роспиара», развлекается. Завязался привычный диалог.
- Ментор, я конечно прочла мета-сарказм в вашем послании, но разве не поддерживает оно при этом нарратив «праздника», нацеленного на опустошение карманов?
- Нет, потому что за этот пустой символ я не отдал ни копейки. Советский кинокритик (и друг Лакана) Кожев метко ухватил, что буржуазное общество задаёт свои нарративы любви как «структуры признания». Что это значит? Если тебя «не любят» по предписанным правилам, значит, ваша любовь дефектна. День Валентина сегодня, как сказал бы Дебор, это эмблема современного спектакля, триумф абстрактной любви, существующей лишь в своей отчуждённой форме. Что в нем главное? Правильно: все подарки превращены в упорядоченные элементы экономической системы, в которой выражение любви подчинено товарной необходимости. Необходимо шоппиться, посещать рестораны, превращать любой жест любви в эквивалент бабок — иначе чувство как будто бы теряет реальность.
- Можно плиз попроще, для зуммеров?
- Начнем с истории. Был ли некий Валентин, которого казнили при римлянах, действительно ли он занимался подпольными свадьбами? Ватикан сомневается: в 1969 году его вообще исключили из календаря — решили, что источников маловато. Но пока церковь искала концы, тему подхватили ушлые дельцы. Средневековые поэты, вроде Чосера, положили начало тождеству святого Валентина и романтики, но настоящий взлёт начался в XIX веке, когда самые умные просекли: любовь — тоже продукт. И вот за ними пришли пиарщики второй половины XX века и стали масштабировать праздник глобально, подтянув телевидение, Голливуд, глянец. Фильмы, музыка, реклама, наружка, диджитал — кожа, в которую облачился День всех влюблённых. Вспомни Каннских львов, например. Дюрекс организует петицию, чтобы знак презерватива внесли в типовые эмоджи. Когда? На День Святого Валентина!
Так вот, пиарщики превратили любовь в символический товар. Секс сегодня — это валюта. Первичная, животная, встроенная в основу пирамиды продаж. Чем его больше в рекламе, тем больше продаётся парфюма, машин, одежды, фильмов, жрачки. Тебе не продают товар — тебе продают обещание удовольствия. Вот и День святого Валентина — это симулякр любви. Это не любовь сама по себе, а её кукольная, коммерческая версия, где важнее цветы и шоколадки, чем чувства.
- Получается, что наш праздник тупо стал ритуалом массового потребления? Раз «матрица» требует непрерывных поводов для шоппинга, любовь оказывается идеальной средой: её невозможно измерить, но можно бесконечно символизировать в товарах. Конфеты, цветы, ювелирка - становятся инструментами принуждения к потреблению?
- Верно! Экономика не толерантна к непотребляющей любви — одна лишь искренность не оставляет следа в механизмах товарного мира. Духовное вовлекается в самовоспроизводство капитала: романтические обещания продаются в виде помолвочных колец, поцелуи рекламируются шоколадом, а эмоциональная связь должна быть подтверждена покупкой подарка.
- Как же избавиться от этих оков?
- Лишить символы власти над нами. Как в финале *Матрицы*, когда Нео после пробуждения осознаёт, что сама война с машинами — тоже часть сценария. Мы должны отказаться от идеи, что можно «просто разрушить» симулякр Дня святого Валентина. Нет. Но можно подняться на мета-уровень, перестать относиться к нему серьёзно, делая вид, что эти знаки обладают каким-либо отношением к реальной любви. Настоящая любовь всегда странна, нарушает привычный порядок вещей, ведь любить — это не следовать бережно выстроенному сценарию, но решительно отдаваться хаосу и подлинным чувствам. А что может быть лучше для хаоса, чем спонтанность?
Ранним утром Соне Драпук, восходящей звезде агентства «Роспиар», пришла странная валентинка. Неужели Орандир, засранец, опять в политику ударился? - подумала она про своего парня. Оказалось, это Мотя, её ментор и чиф-стратег «Роспиара», развлекается. Завязался привычный диалог.
- Ментор, я конечно прочла мета-сарказм в вашем послании, но разве не поддерживает оно при этом нарратив «праздника», нацеленного на опустошение карманов?
- Нет, потому что за этот пустой символ я не отдал ни копейки. Советский кинокритик (и друг Лакана) Кожев метко ухватил, что буржуазное общество задаёт свои нарративы любви как «структуры признания». Что это значит? Если тебя «не любят» по предписанным правилам, значит, ваша любовь дефектна. День Валентина сегодня, как сказал бы Дебор, это эмблема современного спектакля, триумф абстрактной любви, существующей лишь в своей отчуждённой форме. Что в нем главное? Правильно: все подарки превращены в упорядоченные элементы экономической системы, в которой выражение любви подчинено товарной необходимости. Необходимо шоппиться, посещать рестораны, превращать любой жест любви в эквивалент бабок — иначе чувство как будто бы теряет реальность.
- Можно плиз попроще, для зуммеров?
- Начнем с истории. Был ли некий Валентин, которого казнили при римлянах, действительно ли он занимался подпольными свадьбами? Ватикан сомневается: в 1969 году его вообще исключили из календаря — решили, что источников маловато. Но пока церковь искала концы, тему подхватили ушлые дельцы. Средневековые поэты, вроде Чосера, положили начало тождеству святого Валентина и романтики, но настоящий взлёт начался в XIX веке, когда самые умные просекли: любовь — тоже продукт. И вот за ними пришли пиарщики второй половины XX века и стали масштабировать праздник глобально, подтянув телевидение, Голливуд, глянец. Фильмы, музыка, реклама, наружка, диджитал — кожа, в которую облачился День всех влюблённых. Вспомни Каннских львов, например. Дюрекс организует петицию, чтобы знак презерватива внесли в типовые эмоджи. Когда? На День Святого Валентина!
Так вот, пиарщики превратили любовь в символический товар. Секс сегодня — это валюта. Первичная, животная, встроенная в основу пирамиды продаж. Чем его больше в рекламе, тем больше продаётся парфюма, машин, одежды, фильмов, жрачки. Тебе не продают товар — тебе продают обещание удовольствия. Вот и День святого Валентина — это симулякр любви. Это не любовь сама по себе, а её кукольная, коммерческая версия, где важнее цветы и шоколадки, чем чувства.
- Получается, что наш праздник тупо стал ритуалом массового потребления? Раз «матрица» требует непрерывных поводов для шоппинга, любовь оказывается идеальной средой: её невозможно измерить, но можно бесконечно символизировать в товарах. Конфеты, цветы, ювелирка - становятся инструментами принуждения к потреблению?
- Верно! Экономика не толерантна к непотребляющей любви — одна лишь искренность не оставляет следа в механизмах товарного мира. Духовное вовлекается в самовоспроизводство капитала: романтические обещания продаются в виде помолвочных колец, поцелуи рекламируются шоколадом, а эмоциональная связь должна быть подтверждена покупкой подарка.
- Как же избавиться от этих оков?
- Лишить символы власти над нами. Как в финале *Матрицы*, когда Нео после пробуждения осознаёт, что сама война с машинами — тоже часть сценария. Мы должны отказаться от идеи, что можно «просто разрушить» симулякр Дня святого Валентина. Нет. Но можно подняться на мета-уровень, перестать относиться к нему серьёзно, делая вид, что эти знаки обладают каким-либо отношением к реальной любви. Настоящая любовь всегда странна, нарушает привычный порядок вещей, ведь любить — это не следовать бережно выстроенному сценарию, но решительно отдаваться хаосу и подлинным чувствам. А что может быть лучше для хаоса, чем спонтанность?
Вы же перепридумали легендарный «Бойцовский клуб»! - взревел Мотя, чиф-стратег агентства суверенных коммуникаций «Роспиар». - Больше двадцати лет назад студенты запустили в рунете судьбоносную браузерную игру, в которой мы вскоре стали просаживать многие часы и тысячи долларов! Качали чаров, собирали гир, торговали предметами, бились друг с другом. До красных глазищ! Серега Жуков из «Руки вверх» на деньги Мацанюка сделал тогда успешный клон "Территория", его вскоре продали Мэйлрушечке… ну да это совсем другая история…
… Соня Драпук, восходящая звезда «Роспиара», и ее парень Орандир из Вышки договорились разрешать политические споры в чатгпт: договаривались о сеттинге, каждый выбирал себе чара и писал за него боевой промт, а нейросеть выдавала риторическую схватку на базе единого промта. Этой ночью вместо секса они бились несколько раундов чарами Арестовича и Чадаева в сеттинге Эр-Рияда.
### DEBATE BAZAAR
Чадаев: мы уже это проходили. Сидели за столом, торговали суверенитетом, думая, что теперь-то нас примут, услышат, почтут за равных. Словно туземцы, меняющие золото на бусы. Только бусы эти были в виде кредитов МВФ, американской мечты и обещаний неделимой безопасности. Итог? Растерзанная страна, вывезенные капиталы, потерянные десятилетия. Сейчас мы за тем же столом. Снова делаем вид, что у нас есть субъектность, хотя знаем, что игра по правилам Запада — это игра в напёрстки.
А ведь Ильин предупреждал: «Демократия - не больше чем механизм, через который воля сильных осуществляется руками слабых».
Арестович: ты смотришь в одном направлении, а нужно в двух. Нынешние переговоры — это не о "предательстве России", это о поглощении Европы перед схваткой с Китаем. Сбор ресурсов. Как в Heroes of might and magic. Америка - это жёсткий бизнес-подход: финансовая система остаётся за Штатами, санкционные режимы контролируются ими, любые преференции на этой шахматной доске — только через них. Украину видят в этой партии как пешку. Европа? Ее окончательно «сажают» на иглу колониальной системы. Вот вам облачный доступ к нашему ИИ, вот наша валюта, с вас - потребление и ясак - в обмен на ощущение безопасности. «Всякая власть от Бога, и существующие власти от Бога установлены» (Рим. 13:1).
Чадаев: не смеши, Европа давно уже аутсорсит свой суверенитет Штатам.
Арестович: так теперь тэйковер оформляют юридически. «Экономическое НАТО», где Европа перестаёт быть даже формально независимой. Брюссель сменит роль со "столпа европейской демократии" на "администрацию прокатной экономики США". На короткой цепи с миской под мордочкой. С логотипом макдака. А вам предлагают новую старую роль — стратегический поставщик. Дерево, газ, металл, уран, энергия. «Стабильный экспорт, полный контроль», — как скажет кто-то из RAND Corporation.
Чадаев: напрасно ты считаешь, что Запад уже победил, Штаты сами трещат изнутри. Америка никогда не жила в мире сама с собой. Всегда вперед, всегда экспансия. Канализировали энергию каторжников и пассионариев. На заре своего рождения – на Дикий Запад, в XX веке – через океан в новые полуколонии, в XXI веке – к поглощению чужих субъектностей. С глобальной валютой, технологиями и Голливудом. Да, Америка не может остановить экспансию, потому что если она перестанет расширяться, она падет от внутренних противоречий. И мы с Китаем в этом ей поможем.
Арестович: Вопрос не в "победе", а в том, кто сможет адаптироваться к новой реальности, не потеряв себя окончательно. Кто слишком долго смотрит в бездну, в того бездна заглядывает в ответ.
Чадаев: что ж, посмотрим. Скоро весна.
Арестович: что это, откуда?
Чадаев: 17 мгновений весны...
… Соня Драпук, восходящая звезда «Роспиара», и ее парень Орандир из Вышки договорились разрешать политические споры в чатгпт: договаривались о сеттинге, каждый выбирал себе чара и писал за него боевой промт, а нейросеть выдавала риторическую схватку на базе единого промта. Этой ночью вместо секса они бились несколько раундов чарами Арестовича и Чадаева в сеттинге Эр-Рияда.
### DEBATE BAZAAR
Чадаев: мы уже это проходили. Сидели за столом, торговали суверенитетом, думая, что теперь-то нас примут, услышат, почтут за равных. Словно туземцы, меняющие золото на бусы. Только бусы эти были в виде кредитов МВФ, американской мечты и обещаний неделимой безопасности. Итог? Растерзанная страна, вывезенные капиталы, потерянные десятилетия. Сейчас мы за тем же столом. Снова делаем вид, что у нас есть субъектность, хотя знаем, что игра по правилам Запада — это игра в напёрстки.
А ведь Ильин предупреждал: «Демократия - не больше чем механизм, через который воля сильных осуществляется руками слабых».
Арестович: ты смотришь в одном направлении, а нужно в двух. Нынешние переговоры — это не о "предательстве России", это о поглощении Европы перед схваткой с Китаем. Сбор ресурсов. Как в Heroes of might and magic. Америка - это жёсткий бизнес-подход: финансовая система остаётся за Штатами, санкционные режимы контролируются ими, любые преференции на этой шахматной доске — только через них. Украину видят в этой партии как пешку. Европа? Ее окончательно «сажают» на иглу колониальной системы. Вот вам облачный доступ к нашему ИИ, вот наша валюта, с вас - потребление и ясак - в обмен на ощущение безопасности. «Всякая власть от Бога, и существующие власти от Бога установлены» (Рим. 13:1).
Чадаев: не смеши, Европа давно уже аутсорсит свой суверенитет Штатам.
Арестович: так теперь тэйковер оформляют юридически. «Экономическое НАТО», где Европа перестаёт быть даже формально независимой. Брюссель сменит роль со "столпа европейской демократии" на "администрацию прокатной экономики США". На короткой цепи с миской под мордочкой. С логотипом макдака. А вам предлагают новую старую роль — стратегический поставщик. Дерево, газ, металл, уран, энергия. «Стабильный экспорт, полный контроль», — как скажет кто-то из RAND Corporation.
Чадаев: напрасно ты считаешь, что Запад уже победил, Штаты сами трещат изнутри. Америка никогда не жила в мире сама с собой. Всегда вперед, всегда экспансия. Канализировали энергию каторжников и пассионариев. На заре своего рождения – на Дикий Запад, в XX веке – через океан в новые полуколонии, в XXI веке – к поглощению чужих субъектностей. С глобальной валютой, технологиями и Голливудом. Да, Америка не может остановить экспансию, потому что если она перестанет расширяться, она падет от внутренних противоречий. И мы с Китаем в этом ей поможем.
Арестович: Вопрос не в "победе", а в том, кто сможет адаптироваться к новой реальности, не потеряв себя окончательно. Кто слишком долго смотрит в бездну, в того бездна заглядывает в ответ.
Чадаев: что ж, посмотрим. Скоро весна.
Арестович: что это, откуда?
Чадаев: 17 мгновений весны...
Солнечным утром седьмого марта Соня Драпук, восходящая звезда агентства суверенных коммуникаций Роспиар, остро ощутила, что сегодня ее наверняка заспамят сотнями безликих, унылых и однотипных поздравлений. Начиная от старосовкового «спасибо за украшение мужского общества» до прогрессивного инфоцыганского «исполнить все мечты, что записала на картах исполнения мечт в ходе марафона мечт». Соня как настоящая русская женщина давно поняла, что свою судьбу лучше держать в своих руках. Поэтому решительно поехала в «Золотое яблоко» и по пути накатала в чатгпт очередной огненный промт в честь грядущего праздника. И вот что у нее вышло.
Тайное сияние Руси
Великое русское восьмое марта сверкает жар-птицей в календаре нашей державы. Этот праздник, густо замешанный на любви, жертвенности и величии женщины, впитал в себя тысячелетнюю историю Руси, в которой образ русской женщины восставал подобно утреннему солнцу над ратными полями, над монастырскими стенами и крестьянскими нивами.
Еще в древней Руси женская душа являлась оберегом земли, в ней дышала сама вечность. Княгиня Ольга, мудро правившая державой, уже тогда прокладывала путь тем русским женщинам, что будут решать судьбу страны и хранить в ней священные заветы православной веры. В домах, где матери учили детей любви и стойкости, где жены провожали мужей в дальние походы и сражения, и где девушки ткали полотно русской судьбы, закалялась мощь нашего народа.
Наступило суровое время мировых бурь, когда стояла под Смоленском польская армия, когда Наполеон жег Москву, когда нацистская военная машина прокатывалась по русским полям. И тогда русская женщина являла себя не только как хранительница очага, но и как воительница духа. Медсестры в госпиталях, партизанки в лесах, рабочие у станков — они не просто помогали, но творили Победу, вплетая в судьбу России свои души, как золотые нити в ожерелье.
После войны, в новом мире, Россия приняла женский день как символ благодарности великому подвигу женщины — не только военному, но и созидательному, материнскому, трудовому. В каждой советской семье 8 марта превращалось в день поклонения женщине, день её одухотворённой силы, её любви, её безмолвного, но могучего вклада в процветание страны. Именно в России, где женщина всегда была не просто хранительницей, но творцом, этот праздник закрепился в душах, стал живой традицией, нежным и в то же время несгибаемым оберегом общества.
Сегодня, когда хищный западный капитализм, жадная атлантическая гидра, пытается размыть все основы веры и семьи, разрушить древние уклады, вселить в мир холодный цинизм безродной коммерции, именно российская женщина представляет собой последний бастион противостояния. Она — мать, дающая жизнь нашему будущему. Она — мудрая жена, поддерживающая воина и труженика. Она — хранительница русской культуры, русской веры, русского языка. Там, где мировая элита рушит семьи и уничтожает народы, наша женщина, русская женщина, стоит, подобно нерушимой стене, и бережёт свою Отчизну.
И потому 8 марта — это не просто весенний праздник. Это наша великая благодарность, наш поклон и наш обет защищать женщину, ибо, защищая её, мы защищаем саму Россию. Это день, когда в сердце каждого русского человека теплеет от осознания: Русь жива, пока жива её женщина – нежная и сильная, мудрая и непоколебимая, святая и непокорённая.
Александр Проханов
Тайное сияние Руси
Великое русское восьмое марта сверкает жар-птицей в календаре нашей державы. Этот праздник, густо замешанный на любви, жертвенности и величии женщины, впитал в себя тысячелетнюю историю Руси, в которой образ русской женщины восставал подобно утреннему солнцу над ратными полями, над монастырскими стенами и крестьянскими нивами.
Еще в древней Руси женская душа являлась оберегом земли, в ней дышала сама вечность. Княгиня Ольга, мудро правившая державой, уже тогда прокладывала путь тем русским женщинам, что будут решать судьбу страны и хранить в ней священные заветы православной веры. В домах, где матери учили детей любви и стойкости, где жены провожали мужей в дальние походы и сражения, и где девушки ткали полотно русской судьбы, закалялась мощь нашего народа.
Наступило суровое время мировых бурь, когда стояла под Смоленском польская армия, когда Наполеон жег Москву, когда нацистская военная машина прокатывалась по русским полям. И тогда русская женщина являла себя не только как хранительница очага, но и как воительница духа. Медсестры в госпиталях, партизанки в лесах, рабочие у станков — они не просто помогали, но творили Победу, вплетая в судьбу России свои души, как золотые нити в ожерелье.
После войны, в новом мире, Россия приняла женский день как символ благодарности великому подвигу женщины — не только военному, но и созидательному, материнскому, трудовому. В каждой советской семье 8 марта превращалось в день поклонения женщине, день её одухотворённой силы, её любви, её безмолвного, но могучего вклада в процветание страны. Именно в России, где женщина всегда была не просто хранительницей, но творцом, этот праздник закрепился в душах, стал живой традицией, нежным и в то же время несгибаемым оберегом общества.
Сегодня, когда хищный западный капитализм, жадная атлантическая гидра, пытается размыть все основы веры и семьи, разрушить древние уклады, вселить в мир холодный цинизм безродной коммерции, именно российская женщина представляет собой последний бастион противостояния. Она — мать, дающая жизнь нашему будущему. Она — мудрая жена, поддерживающая воина и труженика. Она — хранительница русской культуры, русской веры, русского языка. Там, где мировая элита рушит семьи и уничтожает народы, наша женщина, русская женщина, стоит, подобно нерушимой стене, и бережёт свою Отчизну.
И потому 8 марта — это не просто весенний праздник. Это наша великая благодарность, наш поклон и наш обет защищать женщину, ибо, защищая её, мы защищаем саму Россию. Это день, когда в сердце каждого русского человека теплеет от осознания: Русь жива, пока жива её женщина – нежная и сильная, мудрая и непоколебимая, святая и непокорённая.
Александр Проханов
Да хватит уже тратить время на все эти каналы пиарщиков для пиарщиков, где правит бал «голландский штурвал», - не сдержался утром Матвей Соломоныч, легендарный чиф-стратег агентства суверенных коммуникаций Роспиар. - Хочешь реально копнуть в смыслы, освоить глубокую работу с пиар-инструментарием, где первейший - это язык, начни читать мастодонтов. Ну вот хотя бы Дубовицкого.
- Кто это ваще? Что блин за Дубовицкий, о котором в пиар-индустрии никто никогда не слыхал?! - спросила рассерженно Соня Драпук, восходящая звезда агентства (и между прочим, один из самых пытливых умов в его команде).
- Мдя. Молодёжь, однако. Поколение гугла. Ну хоть бы загуглила что ли? Под псевдонимом «Натан Дубовицкий» скрывается литературное альтер эго Владислава Юрича Суркова, одного из архитекторов той политической системы, что досталась в наследство нынешним «молодым технократам». Не хочу программировать тебя на преждевременные выводы. Бывший пиарщик Ходорковского заслуживает того, чтобы ты прочла его сама и сама же отрефлексировала его майндсет. Начни вот с «Ультранормальности». А пока вот тебе кусочек для затравки. О том, почему я считаю слово эффективным и даже опасным оружием в руках мастера. И почему не стоит к нему легкомысленно относиться, детка.
«У аборигенов Австралии нет такого понятия как «дерево». С деревьями они сталкиваются каждый день, но дерево как явление для них отсутствует, потому что у них нет подходящего слова, обозначающего дерево. Если спросить аборигена о том, сколько деревьев растет на холме, он приглядится и скажет: «Там растет три кауры, один эвкалипт и две секвойи». Но вместе они не составляют единства. Когда же начинаешь говорить, что каура, эвкалипты и секвойи – это все деревья, он вас не поймет. Для него смешивать разные породы деревьев в одном понятии «дерево» это все равно, что найти общее слово, которое для нас обозначало бы здание и реку. Существуют языки, которые используют разные числительные для предметов разной формы, есть языки, в которых нет глаголов или таких понятий как «мать» и «отец», существуют языки, в которых нет большинства известных нам цветов, а у белого или черного цвета могут быть десятки оттенков. Это было бы простым занимательным фактом с точки зрения эрудиции, если бы не то обстоятельство, что человек на самом деле мыслит словами, а не идеями. Для него существует то, что названо, и отсутствует то, что не имеет названия.
Вы знаете, что это за предмет, потому что у него есть название. И вы знаете все предметы, которые вас окружают в течение дня, потому что человек раздал им всем соответствующие названия. Но названия даются на разных языках, в одних что-то есть, в других что-то отсутствует. Если у русскоговорящего человека болит рука, он говорит, что это болит МЫШЦА или КОСТЬ, и что проблема в них, что надо принять ТАБЛЕТКУ. Но когда болит рука у китайца, он говорит, что все дело в том, что поток энергии ЦИ изменил свое течение, и что надо применять искусство ЧЖЕНЬ-ЦЗЮ, основанное на нумерологии, мифологии, астрологии и зодиакальной системы ГАНЬЧЖИ. И чаще всего именно оно лечит болезнь, а не пачка «Пенталгина». Таким образом, люди, говорящие на других языках, находящиеся в других знаковых системах, кажутся нам дикарями, верящими в разную чушь, а мы кажемся дикарями им.
В разных языках предусмотрены разные понятия, и они не всегда соотносятся друг с другом. Умело манипулируя понятиями, можно напрямую заставить человека видеть то, что он до сих пор не замечал, и скрывать от него то, что вы хотите скрыть. Это не обман, не НЛП и не гипноз. Стоит ли удивляться, что полтора века назад правительство Японии отправляло населявшим леса мифическим демонами-тэнгу официальное прошение освободить провинции, через которые проезжал правитель? То, что существует в языке, существует и в реальности, а никак не наоборот!
- Кто это ваще? Что блин за Дубовицкий, о котором в пиар-индустрии никто никогда не слыхал?! - спросила рассерженно Соня Драпук, восходящая звезда агентства (и между прочим, один из самых пытливых умов в его команде).
- Мдя. Молодёжь, однако. Поколение гугла. Ну хоть бы загуглила что ли? Под псевдонимом «Натан Дубовицкий» скрывается литературное альтер эго Владислава Юрича Суркова, одного из архитекторов той политической системы, что досталась в наследство нынешним «молодым технократам». Не хочу программировать тебя на преждевременные выводы. Бывший пиарщик Ходорковского заслуживает того, чтобы ты прочла его сама и сама же отрефлексировала его майндсет. Начни вот с «Ультранормальности». А пока вот тебе кусочек для затравки. О том, почему я считаю слово эффективным и даже опасным оружием в руках мастера. И почему не стоит к нему легкомысленно относиться, детка.
«У аборигенов Австралии нет такого понятия как «дерево». С деревьями они сталкиваются каждый день, но дерево как явление для них отсутствует, потому что у них нет подходящего слова, обозначающего дерево. Если спросить аборигена о том, сколько деревьев растет на холме, он приглядится и скажет: «Там растет три кауры, один эвкалипт и две секвойи». Но вместе они не составляют единства. Когда же начинаешь говорить, что каура, эвкалипты и секвойи – это все деревья, он вас не поймет. Для него смешивать разные породы деревьев в одном понятии «дерево» это все равно, что найти общее слово, которое для нас обозначало бы здание и реку. Существуют языки, которые используют разные числительные для предметов разной формы, есть языки, в которых нет глаголов или таких понятий как «мать» и «отец», существуют языки, в которых нет большинства известных нам цветов, а у белого или черного цвета могут быть десятки оттенков. Это было бы простым занимательным фактом с точки зрения эрудиции, если бы не то обстоятельство, что человек на самом деле мыслит словами, а не идеями. Для него существует то, что названо, и отсутствует то, что не имеет названия.
Вы знаете, что это за предмет, потому что у него есть название. И вы знаете все предметы, которые вас окружают в течение дня, потому что человек раздал им всем соответствующие названия. Но названия даются на разных языках, в одних что-то есть, в других что-то отсутствует. Если у русскоговорящего человека болит рука, он говорит, что это болит МЫШЦА или КОСТЬ, и что проблема в них, что надо принять ТАБЛЕТКУ. Но когда болит рука у китайца, он говорит, что все дело в том, что поток энергии ЦИ изменил свое течение, и что надо применять искусство ЧЖЕНЬ-ЦЗЮ, основанное на нумерологии, мифологии, астрологии и зодиакальной системы ГАНЬЧЖИ. И чаще всего именно оно лечит болезнь, а не пачка «Пенталгина». Таким образом, люди, говорящие на других языках, находящиеся в других знаковых системах, кажутся нам дикарями, верящими в разную чушь, а мы кажемся дикарями им.
В разных языках предусмотрены разные понятия, и они не всегда соотносятся друг с другом. Умело манипулируя понятиями, можно напрямую заставить человека видеть то, что он до сих пор не замечал, и скрывать от него то, что вы хотите скрыть. Это не обман, не НЛП и не гипноз. Стоит ли удивляться, что полтора века назад правительство Японии отправляло населявшим леса мифическим демонами-тэнгу официальное прошение освободить провинции, через которые проезжал правитель? То, что существует в языке, существует и в реальности, а никак не наоборот!
Нет никакой объективной реальности. Объективная реальность – лишь религиозная доктрина, которая говорит, что объективная реальность есть – и все тут. И мы не можем с ней соприкасаться. Нам мешают посредники в виде слов. Мы не можем мыслить мыслями. Мы мыслим только словами. Другими способами мы ничего не можем выразить. А если слова первичны по отношению к реальности, то реальность подчиняется словам, а не наоборот.
Если давать человеку новые слова, он может начинать видеть то, что ими называется. Поэтому только человек видит богомолов, хамелеонов или камуфляжную сеть. У него есть для этих явлений слова. У животных слов нет, поэтому многое для них не существует. Но если отбирать у человека слова, вещи будут пропадать из его восприятия, находясь на виду. Например, вы знаете, кто такая «братаниха»? Братаниха – жена двоюродного брата. Но в какой-то момент слово исчезло, а вместе с ним исчез и феномен родства. Теперь для вас человек, который является братанихой – просто чужой человек. А ведь раньше забыть об этом считалось серьезным оскорблением»…
Если давать человеку новые слова, он может начинать видеть то, что ими называется. Поэтому только человек видит богомолов, хамелеонов или камуфляжную сеть. У него есть для этих явлений слова. У животных слов нет, поэтому многое для них не существует. Но если отбирать у человека слова, вещи будут пропадать из его восприятия, находясь на виду. Например, вы знаете, кто такая «братаниха»? Братаниха – жена двоюродного брата. Но в какой-то момент слово исчезло, а вместе с ним исчез и феномен родства. Теперь для вас человек, который является братанихой – просто чужой человек. А ведь раньше забыть об этом считалось серьезным оскорблением»…