Светское гетто и религиозный костюм, "джинспакет", сандалии с носками и их древнерусские причины, шорты в феврале, узбекская дуппа против кипы с Симпсонами - и так далее: взяла #интервью_для_фейсбука у культуролога, исследователя традиционного костюма Андрея Боровского. Огромное ему спасибо за разговор: https://goo.gl/tmP5tL

"...Бывали моменты страшнее, чем это расследование, - например, когда мы ездили в Крым в декабре 2015 года или в Грозном, где проходили судебные процессы над активистами. Или, скажем, мы часто бываем на Донбассе, где занимаемся мониторингом нарушений прав человека и помощью силам АТО. Наверное, есть какой-то предел страха, грань, которая уже перейдена - и после этого становится легче." Взяла #интервью_для_Фейсбука у Марии Томак и Ольги Решетиловой, координаторов и основателей общественной организации "Медийная инициатива за права человека", которые делают выдающийся, на мой взгляд, проект "Пропавшие за Крым" - об исчезновениях и похищениях украинских активистов на аннексированной территории: https://www.facebook.com/snorapp/posts/10156122263118769

СССР, 1983 год, готовое кино: шестнадцатилетний школьник, идеалист и пацифист из крошечного американского городка Линкольн приезжает с хором в Советский Союз петь песни о мире и дружбе. Дальше сценарий пишет себя сам: дама-хормейстер оказывается тайным миссионером и задержана на границе, герой впервые встречается с советским пододеяльником и салатом из огурцов с майонезом, друг героя продает джинсы и покупает на эти бешеные деньги вы не угадаете, что, герой убегает от милиционеров на Красной площади и влюбляется во "взрослую женщину"-коммунистку, дальше - подпольный джаз в Ярославле, четыре грузинских свадьбы и первая в жизни пьяная ночь, - и так далее, и так далее, - "роман взросления" в чистом виде; и какой же к этому можно сделать нереальный саундтрек из хорового пения, подпольного джаза, грузинского свадебного оркестра и бог весть, чего еще. Я даже знаю, чем все это должно кончаться - тем, что в день их отъезда домой, в США, умирает Черненко, - то есть всего вот этого, героем увиденного - больше никогда не будет (подумаешь, сместить историю на два года)... Словом, записала с профессором Пенсильванского университета, прекрасным переводчиком Кевином Платтом #интервью_для_фейсбука о его поездке в СССР в 16 лет: https://goo.gl/LkP4Yb.

@na_slovah

«...Когда ты долго-долго, медленно-медленно, два-три месяца умираешь не совсем понятно, почему, — говорить и описывать происходящее оказывается способом сохранять себя. <...> Мне кажется, что в мире, где дневник Анны Франк - обязательное чтение, где в учебных заведениях этот дневник изучают месяцами, ленинградцам важно было бы знать, сколько в блокадном Петербурге было своих Анн Франк.» Потрясающая Полина Барскова, – поэт, писатель, исследователь блокады, - создала антологию блокадного текста для детей и подростков и любезно согласилась дать мне #интервью_для_фейсбука. Спасибо ей огромное. Вот: https://www.facebook.com/snorapp/posts/10156184453593769

«...Я хотел выглядеть презентабельно, и поэтому надел белую рубашку. Эта рубашка была для меня символом: утро стрелецкой казни, если вы понимаете, о чём я говорю. В белой рубашке я провёл несколько дней под арестом: жена передала мне чистую одежду, но мне не хотели её отдавать. Белая рубашка стала грязной, и несколько дней я был вынужден её носить, пока проводили опознание. Это чудовищно меня раздражало, но к нам всё время приводили псевдо-свидетелей, и якобы без этой самой белой рубашки они не смогли бы меня опознать. Грязно и холодно – это я помню лучше всего.»

Взяла #интервью_для_фейсбука у Павла Литвинова - одного из тех семерых, кто посмел «выйти на площадь» в 1968 году и протестовать против ввода советских войск в Чехословакию. Я старалась расспрашивать о том, как был устроен вещный, материальный мир тюрьмы и ссылки, - мне кажется, это один из лучших способов увидеть живую жизнь человека; в частности, про одежду там очень много. Огромное спасибо Павлу Михайловичу за этот разговор: https://goo.gl/ZJR3t3

@na_slovah

«...Когда я вышел в декрет после рождения сына и начал проводить с ним бесконечно много времени, у меня, как мне кажется, изменился гормональный фон (сейчас, кстати, существуют научные исследования, показывающие, что у мужчин в декретном отпуске снижается уровень тестостерона и растёт уровень окситоцина, - я вообще в этот период читал довольно много материалов про гормональный фон, здоровье и психику пап после рождения ребёнка, это помогало). Конечно, я почувствовал, что меняется моё собственное «Я» - но это было совсем не страшно, наоборот - мне это очень понравилось, потому невероятно сблизило меня с семьей. Более того – у меня не осталось никаких сомнений относительно того, чем мне стоит заниматься в данный конкретный момент: завоевывать мир (с профессиональной точки зрения) или поддерживать свою жену и своего ребёнка. Я сказал себе: «Мир сейчас завоевывать точно не надо, в этот период жизни у меня совершенно другие приоритеты».

Мой друг Alex Ilyin – папа, решивший после рождения ребенка уйти в декретный отпуск. Я попросила его рассказать в этом #интервью_для_фейсбука, как это было – организационно, эмоционально и даже физически. Огромное спасибо ему за разговор: https://bit.ly/2LxDnmi

«...Бывают дневники определённого рода: часто они мужские, и в них человек – как бы это сформулировать? - ставит перед собой гигантские задачи по превращению себя в сверхчеловека. Такой автор крайне увлечён тайм-менеджментом, он требует от себя посвящать каким-то важным делам больше времени, а каким-то неважным – меньше, он клянется, что будет заниматься спортом, или запрещает себе думать о глупостях... Когда-то меня испугал, а теперь просто удивляет тот факт, что люди, ведущие подобные дневники, часто оказываются по результату в очень плохом психологическом состоянии, постепенно загоняя себя в своего рода чёрную дыру. По ходу чтения ты видишь, как проходят годы жизни автора, в ходе которых он не может выбраться из депрессии - потому что у тебя на глазах ставят перед собой неосуществимые задачи и работает над собой без любви; он пытается добиться от себя невероятных достижений, как генерал от измученного солдата, - и поэтому ему, несчастному солдату, всё время плохо. Дневник для такого человека оказывается свидетельством непреодолимого зазора между им нынешним и им идеальным. Наблюдать это печально, но поучительно.» Огромное спасибо Михаилу мельниченко, создателю и руководителю проекта "Прожито" (http://prozhito.org/), который согласился дать мне #интервью_для_фейсбука. «Прожито» - это электронный архив личных дневников, написанных в XIX-XXI веках; в архиве их более 1300: от дневника сибирского подростка из репрессированной семьи до дневника Льва Толстого и от дневника советского функционера до дневника бёрдвотчера с шестидесятилетним стажем. Выше - страницы из трех таких дневников. Поехали: https://bit.ly/2Mq3CMP.

Взяла #интервью_для_фейсбука у прекрасного Юлий Гуголев - в связи с выходом его книги "Мы - другой". Вот оно. Огромное спасибо, Юлик.

Линор Горалик: "...Вот так живешь жующей головой..." Я начну с простого - с того, с чего нечестно было бы не начать: помня, что не следует отождествлять автора и фигуру автора, я все-таки спрошу: откуда та безжалостность к себе, которая видится в текстах этой книги, - и как с ней живется? Мне кажется, я не знаю других современных поэтических текстов, которые было бы в этом плане так и больно страшно читать.

Юлий Гуголев: Не вижу никакой особенной доблести в этом, да и, собственно, «безжалостности к себе» особой не вижу. Просто, с одной стороны, мне кажется важным не обольщаться на свой счёт (тут частенько вспоминаю эту английскую фразу «Look who is talking»), а с другой стороны, никаких оснований для этого обольщения нет. Никакой особенной доблести за собой не знаю. В отличие от некоторых моих знакомых, для которых, действительно, «честь дороже денег», я вполне себе позволяю оправдывать течение своей жизни внешними обстоятельствами, которым я не очень-то осмеливаюсь противостоять. Так что, тут уж никакая не безжалостность к себе, а просто относительная честность, не исключено, что сдобренная безотчётным кокетством.

Дальше

Марат Гельман, #интервью_для_фейсбука: "...Мой папа был известным драматургом, и я считал, что должен быть известным писателем. Я писал фантастические романы, мой папа их отвергал. Я считал, что папа слишком строг ко мне, и передавал свои романы Стругацкому, который точно так же вежливо объяснял мне, что они не хороши. В какой-то момент мне надоело получать неприятные отзывы, я увлёкся другой жизнью и стал тем, кто я сегодня; но если бы в тот момент я жил в Европе, то я бы наверняка нашёл фонд, который бы слегка скорректировал направление моей деятельности: например, я бы стал писать фантастические романы с экологической или ещё какой-нибудь проблематикой, а этот фонд меня бы финансировал. В результате я сегодня был бы средней руки писателем, и ничего хорошего в этом бы не было. Интересно, что нельзя сказать, будто бы развилось много плохих художников: много средне-хороших художников, гораздо больше, чем это нужно. Мне, откровенно говоря, просто жалко таких людей, - они бы могли быть успешными предпринимателями, врачами, мастерами, например, если бы в какой-то момент им не оказали поддержку, никак не связанную с мерой их таланта или с мерой остроты того, что они делают." При внезапной встрече в Вене быстро взяла интервью у культуртрегера и галериста Марата Гельмана. Спасибо ему большое за этот разговор.

«…С первого дня войны я понимала, что, например, те, кто придерживается антивоенной позиции и при этом остаётся в России — очень уязвимая часть нашей аудитории. Находиться в секте и не жить по её правилам — не просто сложно, а архисложно. Распространённое мнение, что таких людей мало, на мой субъективный взгляд ошибочно. Нас очень много, просто порой мы не знаем о существовании друг друга и не можем друг друга услышать. Мне кажется, это можно попробовать изменить нашим проектом». Это говорит Полина Грундмане, чей проект Without Prejudice, созданный после вторжения российских войск в Украину 24 февраля, бесплатно оказывает психологическую помощь всем, кому она сейчас необходима. Полина согласилась дать мне #интервью_для_фейсбука, за что я невероятно ей благодарна. Вот оно. А в конце есть ссылки, позволяющие связаться с проектом – и для того, чтобы получить помощь, и для того, чтобы поддержать Without Prejudice.

Линор Горалик: Мой первый вопрос - о вас и о том, что заставило вас взяться за проект Without Prejudice. Вы сама психолог, вы живете в Швеции, и можно было же, наверное, жить какой-то жизнью, не вмещающей в себя такое количество работы и такой объем чужой боли, тревоги, растерянности?

Полина Грундмане: Я родилась в Москве, и всю свою сознательную жизнь прожила в этом городе. В 2010 году я закончила экономический факультет ВГИКа по специальности «продюсер кино и ТВ». Долгое время я работала по специальности на международных кинофестивалях. По счастливой случайности, в некоторый момент жизни в поле моего зрения попал детский хоккей в России. Я стала более внимательно разбираться в проблемах коррупции и «своих» в этом виде спорта, и мне стало ясно, что детский, а как потом оказалось, и взрослый хоккей в России — это маленькая модель нашего государства. С царём и его придворными. С насилием и рабством. Тогда я создала свой первый благотворительный проект. Он был предназначен для игроков из России. Его идея была в том, чтобы у молодых талантливых игроков, вне зависимости от их благосостояния, была возможность играть и развиваться в других странах. Для этого мне пришлось получить аккредитацию хоккейного агента в Швеции. Так я познакомилась с этой страной и позже перевезла сюда всю семью.

Мне часто задают вопрос, зачем я создала проект «Without prejudice», — у меня ведь до сих пор нет официальных документов в Швеции, но зато есть пятеро детей и перспектива в любой момент быть депортированной обратно в Россию. Мой ответ очень прост — я просто не могла этого не сделать. Я думаю, что начало войны для всех стало шоком. И у многих первой реакцией было замирание. Моя реакция была обратной: делай! И именно это «делай!» меня тогда и спасло. Я была на большом расстоянии от дома, но очень чувствовала запрос людей, оставшихся в России. Первой моей мыслью было создать для людей площадку, где они смогут открыто говорить о своих эмоциях и видеть глаза других людей, находящихся в том же положении. Площадку, где их услышат. Первые встречи проекта «Without prejudice» были именно про это. Мы просто открывали Zoom, люди приходили, плакали — а кто-то всего лишь молчал и слушал.
Главное было — что люди чувствовали, что они не одни. Что они не сошли с ума и что многие тоже против этой чудовищной войны. Удивительно, что на первые встречи проекта приходили украинцы, и слушали эфиры молча — только в конце они говорили, «спасибо вам за то, что теперь мы знаем — есть и другие русские».

Уже после нескольких недель войны я стала искать по всему миру терапевтов, которые могли бы вести терапевтические группы. Постепенно набралась команда из 50 специалистов, и проект заработал на все 100%.

Отвечая откровенно на ваш вопрос, я должна признаться, что с моим набором человеческих качеств у меня вообще вряд ли был выбор ничего не делать и продолжать жить своей жизнью. Я всегда жила так: если где-то нужна помощь, нужно помогать. Спасибо моему близкому другу, что поддержал меня в идее создания «Without prejudice» и в смелости её реализовать.

ДАЛЬШЕ