По поводу экономического роста и роста доходов.

С доходами граждан вот какая история. В стране нет «верхушечной группы», ни во власти, ни в бизнесе, которая всерьез была бы заинтересована в росте доходов людей.

Власть? А зачем это начальникам? Вырастут доходы - придется повышать зарплаты «бюджетникам» и вооруженным наёмникам, и тратить свои нефтедоллары, которых все меньше.

Промышленная олигархия - а им то зачем? Ничего такого с «высокой добавленной стоимостью» они не продают, да еще и людям, им, чем меньше зарплаты, тем лучше. Вообще, все «отечественные товаропроизводители» не хотят роста доходов потребителей, поскольку те сразу начинают покупать импорт

Сырьевая олигархия? - для них рост зарплат - это рост издержек.

Торговля (а это треть российского ВВП между прочим, и максимум рабочих мест). Но рост зарплат им тоже не нужен - придется больше платить самим, а самим торговать «дорогим» или торговать «дешевым» - не все ли равно? Дешевым может быть даже выгоднее, бедняк за все платит дважды.

Единственные, кто может быть заинтересован в росте доходов людей, это, как ни странно, банкиры - больше денег у граждан - больше сложных финансовых инструментов - выше диверсификация - выше доходы в расчете на сотрудника - меньше рисков в целом.

Ну, и сами граждане. Но это уже другая история.

«Стабилизация экономической активности на пониженном уровне», как выражается Центральный банк (а по-русски - стагнация) объясняется, в первую очередь, тем, что у людей закончились деньги. Весь потребительский восторг «выпущенных с карантина» завершился.

Индекс потребительской активности к началу августа опустился до 73 пунктов с июльских 76,5 пункта (в прошлом году - 82 пункта), общие расходы россиян за неделю с 27 июля по 2 августа снизились на 0,9% год к году и «таким образом, появляется все больше свидетельств того, что органическое восстановление расходов домохозяйств в июле завершилось. констатируют в Сбербанке.

Зацикленность начальства на идее «купить» экономический рост за счет снижения доходов людей, понятна, и даже объяснима (сколько раз получалось, и сейчас должно получиться, думают начальники), но… пока не получается. И вряд ли получится именно в этот раз. А вот почему - это можно рассказать, если вам интересно, кончено же.

Трудности перевода

Международное рейтинговое агентство Fitch подтвердило долгосрочный суверенный рейтинг дефолта эмитента (РДЭ) России на уровне «BBB», прогноз стабильный.

По этому поводу министр финансов РФ Антон Силуанов сказал следующее.
«Мы расцениваем решение агентства Fitch Ratings о подтверждении долгосрочного кредитного рейтинга России по обязательствам в иностранной валюте на уровне «BBB» со стабильным прогнозом как еще одно свидетельство того, что выстроенная в России макроэкономическая конструкция сохраняет устойчивость даже в условиях турбулентной внешней конъюнктуры».

Кто бы спорил. Только маленькое дополнение. А то вдруг министру не сделали полный перевод релиза Fitch Ratings.
Сам релиз Fitch доступен здесь, гугл-переводчик вам в помощь, если что.

Fitch действительно хвалит российские власти за бюджетную и финансовую политику и низкую инфляцию. Однако прямо в первом же абзаце релиза, добавляет, что все плюсы этой политики компенсируются минусами - «слабыми перспективами роста, высокой сырьевой зависимостью и слабыми показателями корпоративного управления по сравнению со странами-аналогами»

А в завершение Fitch предупреждает «продолжающаяся централизация власти … усиливает «риск ключевой фигуры» и может создать дополнительные препятствия для решения проблемы слабых институтов, которая тормозит экономический рост и которая привела к росту социальной активности и готовности к протестам»

Ну, там еще есть про «слабый институциональный потенциал, неравномерное применение верховенства закона и высокий уровень коррупции».

Да, и по мнению Fitch по итогам 2020 года российский ВВП сократится на 5,2%, причем пятую часть спада обеспечит сокращение добычи нефти в рамках сделки ОПЕК+.

А вы с кем согласны, с Fitch или с министром?

Рассказываем, как просили читатели.

Если коротко - суть начальственного плана по обеспечению экономического роста заключается в том, что благодаря занижению стоимости трудового ресурса, бизнес (государственный, в первую очередь) получает экстремальные прибыли. Эти прибыли он инвестирует в технологии, которые начинает внедрять.

А применение технологий - это повышение производительности труда, производной от которой экономический рост (т.е. увеличение подушевого ВВП) и является.

20 лет назад такая штука сработала.

Ключевое условие здесь - желание реинвестировать прибыль в технологии.
Но вот этого ключевого желания мы то сейчас и не наблюдаем.
Двадцать лет назад наблюдали - а сейчас нет.

Никакие заявления и декларации не имеют здесь значения - либо эти инвестиции есть (и тогда мы видим рост), либо инвестиций нет - тогда нет и роста. Если роста нет (а его нет!), значит, нет и инвестиций.

Почему нет инвестиций? Потому что потенциальные инвесторы знают больше о действительном положении дел в стране, чем говорит телевизор, и не верят никаким словам и заявлениям от кого бы они не исходили. Кивают, соглашаются, стучат себя в грудь, но… не инвестируют.

Есть исключения? Есть. Нефть и агрокомплекс. Там есть и инвестиции и рост производительности. Но это далеко не вся экономика. Превращение страны из «просто сырьевой» в «аграрно-сырьевую» возможно (Россия такой и была при царе Николае 120 лет назад), сейчас Аргентина так живет, но это не совсем то, чего хотелось бы, правда?

Доходы снижаются седьмой год подряд. Число миллиардеров растет. Прибыли государственного бизнеса растут. Золотовалютные резервы (т.е. деньги, принадлежащие экспортерам) увеличиваются.
Но инвестиций нет. И роста нет.
Что-то идет не так. Владельцы больших денег что-то знают. Не хотят вкладывать.

Дональд Трамп распорядился приостановить сбор налога на заработную плату (payroll tax)- с 1 августа до 31 декабря. Отсрочка коснется тех, кто зарабатывает менее $4000 за две недели (около $100 тысяч в год).

Как говорится в Memorandum on Deferring Payroll Tax Obligations in Light of the Ongoing COVID-19 Disaster, «…This modest, targeted action will put money directly in the pockets of American workers and generate additional incentives for work and employment, right when the money is needed most. (Эти точечные действия направят деньги напрямую в карманы американских работников, создавая дополнительные стимулы для работы и занятости именно тогда, когда деньги будут больше всего нужны). Все-таки умеют американцы красиво писать в официальных документах.

Сколько денег останется «в карманах американских работников»? Можно прикинуть.

Рayroll tax - это 40% американского бюджета. В 2019 году этот налог составил $1,243 трлн из общей налоговой выручки $3,642 трлн, в 2020 году бюджетное управление Конгресса планировало собрать $1,303 трлн. То есть отмена payroll tax на полгода обойдется бюджету примерно в $650 млрд. Впрочем, деньги есть - только в втором квартале Минфин США одолжил на рынке $2,8 трлн.

Все правильно - без малого треть мирового потребления обеспечивают американские домохозяйства. Рост (или падение) такого потребления - это рост (или падение) мировой экономики.
Так что с этой точки зрения Трамп делает все правильно - фактически он не просто помогает людям - он отдает почти половину бюджета страны в их непосредственное распоряжение.
Пусть тратят, это создаст спрос на продукцию и услуги как собственно американского бизнеса так и тех, кто каким то образом втянут в орбиту экономики США.

Но это еще не все - в случае своего переизбрания 3 ноября Трамп обещает вообще «простить эти налоги, а также на постоянной основе сократить налог на заработную плату»

Что думаете?

К предыдущему посту - если интересно - про «госдолг США» тоже можем рассказать

Рассказываем, как и просили читатели

С государственным долгом вообще - и с американским в частности - вот какое дело. Государству нет нужды «возвращать» долги, так как вы возвращаете банковский кредит. Государственный долг может быть амортизирован по такому примерно механизму - чем больше государство берет в долг, тем выше могут быть расходы бюджета, соответственно растет ВВП (срабатывает эффект мультипликатора), соответственно - растут налоговые поступления. В результате в процентном отношении к ВВП обслуживание долга занимает меньшую долю, соответственно - ниже реальная стоимость долга для должника.

Таким образом значение в первую очередь имеет реальная стоимость обслуживания долга, а не его величина. Сейчас - при государственном долге США превышающем 100% ВВП, стоимость его обслуживания находится на уровне 2% ВВП. Треть века назад, при Рейгане, стоимость обслуживания долга США превышала 5% ВВП, а сам долг был тогда на уровне трети ВВП (или немногим больше)

Так что долг размером даже в 100% ВВП - это не страшно, если стоимость его обслуживания невысока по отношению к размерам вашей экономики, а инвесторы верят в вашу способность своевременно рассчитываться по обязательствам. (Кстати, РФ в 1998 году объявила дефолт, при размере долга на уровне 20% ВВП). У японцев долг вообще в 200% ВВП - и ничего страшного, обслуживают его японцы, и все им верят.

Почему так не получается делать у многих других стран (занимать деньги и развивать экономику)? Потому, что владельцы больших денег всегда знают, на что на самом деле пойдут деньги, которые вы, как "начальник страны", занимаете. Если они действительно идут «на развитие экономики» и повышение благосостояния людей - вам займут. А если на воровство и вывоз капитала?... тоже займут, только по более высокой ставке и в меньших объемах. А может быть, и не займут совсем.

Ученые, изучающие экономической рост при всяких диктатурах (спойлер - чем дольше правитель сидит у власти, тем хуже дела с экономикой, исключений всего два, о них можно рассказать отдельно) давно интересовались вопросом - почему в одном случае «начальник страны» (диктатор, каудильо, национальный лидер, и так далее) - начинает «хорошо», а заканчивает «плохо»?
И в то же самое время точно такой же диктатор в точно такой же стране начинает «плохо», а заканчивает «хорошо»?

Проще объяснить на примере - был такой Кваме Нкрума - дико модный в свое время президент Ганы. Нкруме повезло с самого начала правления - у него не было проблем с валютной выручкой, поскольку тогда взлетели мировые цены на какао-бобы, а Гана как поставщик какао - - все равно, что Россия как поставщик нефти.

Денег Нкруме хватало на всякие социальные программы, экономический рост и шикарную жизнь, но потом цены на какао поднялись еще выше - и вот тут Нкрума сорвался. Он решил, что оставлять такую кучу денег независимым фермерам нельзя, и затеял нечто вроде коллективизации. Отобрать деньги у фермеров получилось, но в процессе дележа миллионов «какао-долларов» Нкрума поссорился с военными и был свергнут.

Военные делили экспортные доходы Ганы еще лет пятнадцать, пока лейтенант Джерри Роллингс не устроил очередной переворот. «Вопрос элит» лейтенант Роллингс решил радикально, приказав расстрелять сразу трех бывших генералов-президентов, а также лидеров тайной полиции и членов Верховного суда. Сотни бывших чиновников Роллингс отправил в концлагеря.

Но прошло несколько лет и кровавый (без преувеличения) диктатор Роллингс «перековался» в демократа - провел экономическую либерализацию, организовал свободные выборы, передал власть, а сейчас мирно зарабатывает на жизнь лекциями об устойчивом развитии в ведущих университетах мира.

Почему так? На этот вопрос ответили ученые Шаун Ларком (University of Cambridge), Мар Сарр (University of Cape Town) и Тим Виллемс (University of Oxford) в работе What shall we do with the bad dictator? (Что делать с плохим диктатором?)

По их мнению, суть проблемы в том, насколько для диктатора возможен вариант «мирной жизни» после отстранения от власти. Если шансы на мирную старость не утеряны, диктатор может пойти на уступки оппозиции и уйти. Но если «запас преступлений» не оставляет варианта на «спокойную жизнь», то начальник будет драться за власть до последнего.

Когда перейдена черта, за которой уход «по хорошему» невозможен, то усиление оппозиции ведет уже только к ужесточению репрессий, а возможность мирного исхода становится еще меньше. При этом чем меньше реальная поддержка народом диктатора, перешедшего «точку невозврата», тем сильнее репрессии.

Из этой модели есть три любопытных следствия
1.действия диктатора «в начале срока» не определяют последующую политику - может быть все «плохо», а может быть «хорошо»
2.«Хорошо», может быть в том случае, если оппозиция быстро мобилизовалась, и не дала возможности диктатору «перейти черту»
3.Если «черта перейдена», то не имеет значения, был ли диктатор изначально «добрым» или «злым» - он закончит кровью

Есть и еще важное дополнение к «модели Ларкома» - о том, в какой степени диктатор «перешел черту» и в какой степени он готов к бою, точно знает его ближайшее окружение, исполнители его приказов. Именно к ним и следует апеллировать оппозиции. Только они могут обменять отказ от поддержки диктатора на гарантии безбедной жизни. Разделяй и властвуй - это правило действует в обе стороны.

Нефть растет, а вот рубль снижается. Немного, но снижается.
Это реакция на события в Минске или просто «странное совпадение»?

Indeх of economic freedom 2020⬆️
Россия на 94 месте - ниже Гондураса, но выше Доминиканской Республики
Беларусь на 88 м месте - ниже Молдовы, но выше Танзании

​​Примечательный график ⬇️динамики Индекса экономической свободы (Indeх of economic freedom) России (61 балл, 94 е место) и Беларуси (61,7 балла, 88 е место). «Минск» в этом смысле свободнее «Москвы»

Что интересно. С начала нулевых графики индекса для обеих стран практически повторяют друг друга и колебания цен на нефть, однако держатся примерно на одном уровне, на границе «Repressed».

Однако в 2009 году в Беларуси индекс растет - понятно, в России кризис, денег нет, нефть дешевая, и Минск дает «больше воли». И в 2010 году в Минске вспыхивают протесты.

Потом опять идет стагнация на «репрессивной границе» и только в 2016-17 гг одновременный скачок индекса в обеих странах. Потом опять он находится на одном уровне - «mostly unfree».

Что там за рост свободы, откуда она взялась? Indeх of economic freedom рассчитывается по 12 показателям и резко - с 20 до 50 баллов и в России и в Беларуси подскочил только один - «защита прав собственности», а вот «свобода труда» - резко снизилась (в России -на 10 баллов). Можно предположить, что были приняты какие-то ключевые решения в отношении гарантий собственности олигархов, а вот для тех, кто живет своим трудом, гайки решили закрутить. Формально «индекс свободы» вырос, но в данном случае это не могло привести ни к экономическому росту, ни к росту доходов граждан.

В любом случае - отсутствие роста экономики, и роста доходов, на фоне роста "как бы экономической свободы" (вроде не запрещают, а толку нет) вызывает возмущение людей.

Сразу два подписчика попросили подробнее раскрыть второй тезис 👆, и я обязательно сделаю это чуть позже. Но ко всему посту хочу добавить ещё слова известного профессора эпидемиологии Джона Иоаннидиса из Стэнфорда:

"Авторы моделей "астрономически ошиблись" в предсказаниях относительно COVID-19, и теперь мир за это расплачивается."

"Печальная ирония заключается в том, что многие из величайших бедствий в современной истории — сталинские колхозы, "Большой скачок" Мао и другие — являются результатом того, что централизованные органы принятия решений пытались улучшить положение людей посредством их принуждения. Во время пандемии коронавируса эксперты, хотя и непреднамеренно, вызвали одну из самых серьезных катастроф в современной истории, лишив права выбора тех, кто обладал более качественным знанием на локальном уровне."

«-Кто же мог знать, что будет революция?
-Надо было знать!»

Узнать, когда будет революция, заранее обычно не получается.

Даже люди, знающие все о механизмах власти и имеющие доступ к секретной информации, не могут предугадать неминуемый взрыв. Большое внимание теме революций уделяют обществоведы, но все созданные ими теории оказались как то непригодны для практического прогнозирования. Во всяком случае, того, что происходит сейчас в Минске, не предсказывал ни один российский политолог

Ближе всех к ответу на эти вопросы подошел американский экономист Тимур Куран. В сжатом изложении его остроумная идея выглядит следующим образом.

По любому вопросу (неважно, речь идет о приемлемости политического режима или отношении к абортам) у человека есть предпочтения, которыми он делится с другими людьми и предпочтения, которые предпочитает держать при себе.

Если они различаются, это значит, что человек занимается фальсификацией предпочтений, (или попросту лжет).
Почему человек говорит одно, а думает (а потом и делает) другое?

Это просто, объясняет Куран. Выгоды и издержки, связанные с выбором публичных предпочтений, зависят от выбора, который делают другие люди.

Если в демонстрациях участвует небольшое число людей, возможные внешние издержки от выхода на манифестацию могут быть куда выше, а выгоды — куда меньше, чем в случае, когда улицы заполнены протестующими.

И здесь начинается самое интересное. Согласно теории Курана, от сочетания ожидаемых выгод и издержек зависит «революционный порог» отдельного индивида.
Но заранее увидеть этот порог невозможно!, потому что на словах человек предпочитает утверждать, что "все в порядке" – пока не примет решение действовать.

И тогда возникает ситуация, когда общество находится на грани мощного взрыва, но при этом все по-прежнему убеждены — и утверждают, — что оно стабильно. Ничтожного события может быть достаточно, чтобы запустить революционную волну – и тогда начавшийся процесс станет неожиданностью для всех, включая и тех, чьи действия привели его в движение.

Более того, немедленно найдется множество людей, которые будут делать вид, что их поддержка старого порядка была обусловлена той самой фальсификацией предпочтений в целях самосохранения. И тогда старый режим будет казаться еще более непрочным.

Важнейший результат описанного Кураном феномена заключается в том, что в любом обществе экономические, социальные и когнитивные процессы могут все больше способствовать революционной «искре», но при этом никто не осознает потенциала общественных перемен.

Две недели назад мы спросили наших читателей, согласны ли они с прогнозом ЦБ РФ насчет оттока капитала в 2020 году.
Регулятор ожидал, что эта сумма составит $25 млрд, большинство читателей решили что будет больше - $35 млрд.

И вот, внимание, правильный ответ. По предварительной оценке ЦБ РФ, чистый вывоз капитала из России частным сектором за семь месяцев 2020 г., составил $34,9 млрд., увеличившись на 53,1% по сравнению с показателем за аналогичный период 2019года.

Ну, комментировать тут, собственно, нечего. Поскольку за границу людей в этому году не выпустили, торговые центры были закрыты три месяца, а валюту гражданам покупать было особенно не на что, то логично предположить, что капитал за границу вывозило начальство.
То есть люди даже сами себе, в стране, которую они обустроили для себя, не могут обеспечить сохранность и приумножение собственных денег.

Александр Герцен писал в свое время, что «первый умный полковник, который со своим отрядом примкнет к крестьянам, вместо того, чтобы душить их, сядет на трон Романовых». Действительно, как замечал историк Яков Гордин, у императора против постоянного раздраженного народа была одна защита - солдаты. «Но против солдат - у трона защиты не было никакой…»

Что должно произойти, чтобы условные «солдаты» ( а вернее, вооруженные наемники власти) перешли на сторону народа? Или, с другой стороны, что заставляет такого наемника выполнять явно преступные приказы своего начальства?

Профессор Милан Сволик (Yale Uuniversity) в своей книге The Politics of Authoritarian Rule, отвечает на эти вопросы с помощью понятия «нетрансферабельных инвестиций».

Получив предложение присоединиться к карателям на службе диктатуры, человек, с точки зрения экономической теории, получает предложение совершить «инвестицию» в благополучие режима. Почему это «инвестиция»? Потому, что записываясь в карательный отряд, человек отказывается от других вариантов профессиональной и социальной карьеры.

Ну и что, скажете вы, рассуждая так, можно выбор любой карьеры назвать «инвестицией».

Не совсем.

Проблема здесь в том, что инвестиции «в карательную службу» носят «нетрансферабельный» характер. Если профессиональный врач, повар, или дворник будет востребован при любом политической системе или в любой стране, то услуги карателя, избивающего политических противников режима, нужны только этому конкретному режиму, «здесь и сейчас».

И здесь каратель оказывается в своеобразной ловушке. Понятно, что нанимаясь на службу к диктатору, он рассчитывает на высокое вознаграждение. Но в критической ситуации противостояния, диктатор может и не заплатить своему наемнику ничего, просто угрожая, что в случае падения режима даже рядового «солдата» ждет неминуемое возмездие, так что служить (и служить хорошо!) ему придется из страха за собственную шкуру. Собственно, в этом и заключается коварство «нетрансферабельной инвестиции».

И тут «наемник диктатора» оказывается перед той же «чертой невозврата», которой рассказывалось здесь. Если у него есть шансы безнаказанно «отозвать» свою инвестицию в защиту режима, у него возникает мотивация не защищать диктатора. Как об этом предупреждал и Герцен.

Если в понедельник и вторник рынок государственного долга Беларуси как бы не обращал внимания на события в Минске, то в среду ситуация изменилась. Началось с того, что утром неизвестный участник торгов на Мосбирже сбросил одной сделкой облигации выпуска «Беларусь-07» на сумму около 100 млн рублей.

К вечеру объем выставленных на продажу облигаций (172 тысячи лотов) превысил спрос почти в 5 раз.

Цена бумаг «Беларусь-07» опускалась до 99,8% от номинала.

Предложение в разы превысило спрос и в других выпусках белорусских бондов. В бумагах «Беларусь-03» трейдеры выставили на продажу 32,2 тысяч лотов при спросе в 12,5 тысячи.
Вот так.

Небольшой теоретический комментарий к предыдущему посту

На самом деле, биржа может быть довольно точным индикатором политических процессов в стране. Лет пятнадцать назад экономисты Раймонд Фисман (Columbia University) и Эдвард Мигель (University of California, Berkeley) проанализировали динамику стоимости акций компании Bimantara Citra, принадлежавшей Мандале Путре Сухарто, сыну президента Сухарто, тридцать лет правившему Индонезией.

Фисман и Мигель обратили внимание, что на Джакартской фондовой бирже (JSX) акции Bimantara Citra вели себя довольно странно - они не повторяли колебаний сводного индекса биржи Jakarta Composite Index — JCI. Бывало, правда, резкое падение акций Bimantara Citra тянуло за собой весь фондовый рынок Индонезии, но спустя несколько дней акции Bimantara Citra возвращались к прежним уровням. А бывало, что рынок в общем, шел вверх, в то время как акции Bimantara Citra ни с того ни с сего дешевели, но в скором времени опять дорожали.

С чем это может быть связано, подумали экономисты? И выяснили - провал Bimantara Citra всегда происходил за несколько дней до появления информации о состоянии здоровья президента Сухарто. Приближенные индонезийского вождя, стоило любимому лидеру и отцу захворать, на всякий случай «выходили в кэш». А когда выяснялось, что с хозяином Индонезии все в порядке - инвесторы снова покупали акции компании, принадлежавшей президентскому сыну.

Фисман и Мигель даже смогли примерно рассчитать, что политический ресурс Сухарто-старшего «добавлял» к стоимости корпораций Сухарто-младшего не менее 25%. Речь шла о сотнях миллионов долларов, не говоря уж о том, что без доступа к бюджетным средствами и государственным заказам никакого бизнеса у Сухарто-младшего и быть не могло. Так что рынок не обманешь.

Хотя еще в прошлом году Центробанк решил «охладить» рынок потребительского кредитования, темпы роста займов физлиц остались двузначными (12% год к году) и к карантину россияне подошли уже с рекордной долговой нагрузкой: на 1 апреля в среднем люди были должны банкам 10,9% своих ежемесячных доходов (в виде платежей по обслуживанию и погашению), а каждый четвертый должен был отдавать кредиторам 80% месячного заработка.

Сейчас Росстат зафиксировал падение реальных располагаемых доходов населения на 8% - рекордное с 1999 года. Чтобы компенсировать потерянные доходы люди пошли в банки и к ростовщикам
На фоне карантина банки практически остановили необеспеченное потребительское кредитование: в апреле оно сократилось на 1,7%, в мае - на 0,2%, в июне выросло лишь на 0,4%, а в июле снова упало на 0,3%. Тем не менее, в мае на руках у населения оказалось 48 млрд рублей, в июне - еще 170 млрд рублей кредитных денег.
Как свидетельствует статистика ЦБ на 1 июля 2020 года общий размер задолженности физических лиц достиг 19,909 трлн рублей (практически удвоившись за последние пять лет).

Но сейчас гражданам разрешат взять в долг еще - регулятор решил смягчить нормативы для банков в сфере займов физическим лицам. Как сообщает ЦБ РФ, для необеспеченных потребительских кредитов, которые будут выдаваться с 1 сентября, надбавки к коэффициентам риска будут снижены на 40-50 п. п. Это позволит банкам на тот же объем капитала держать на балансе больше долга физлиц, а также увеличить кредитование тех, кому придется отдавать значительную часть своих доходов на оплату долгов. Речь о сумме в 168 млрд рублей дополнительного капитала, который может быть направлен на кредитование.

Год назад на сворачивании потребительского кредитования настаивал министр экономического развития. Министр Орешкин объяснял, что экономику тормозит именно потребительское кредитование - мол, плохие банкиры выдают людям необеспеченные кредиты по высокой ставке, и поэтому не хотят давать деньги «реальному сектору» по ставке низкой. А вот кааак запретят давать в долг нищим потребителям, тааак банкиры дадут денег отечественным товаропроизводителям, кааак начнется экономический рост… Кредиты людям сократили, но экономика все равно не выросла. Видно, финансовая механика в России устроена не так, как представлял ее себе министр.

Начальство давно одержимо идеей о том, как бы запустить экономический рост, но так, чтобы при этом не платить людям денег. И каждый раз обмануть экономику не получается. Впрочем, сейчас речь идет не об экономическом росте, а о том, чтобы компенсировать дальнейший провал доходов - потребительскими кредитами.

Я уже рассказывал здесь об Индексе экономической свободы Index of Economic Freedom (IEF), Он рассчитывается с 1995 года исследовательским центром Heritage Foundation и газетой Wall Street Journal. Так вот, этот индекс может многое рассказать о причинах событий в Беларуси.

Экономическую свободу эксперты Heritage Foundation определяют как «отсутствие правительственного вмешательства или воспрепятствования производству, распределению и потреблению товаров и услуг, за исключением необходимой гражданам защиты и поддержки свободы как таковой».
Еще раз - Index of Economic Freedom - он не про размер экономики, не про рост ВВП, и не про форму правления - он про степень вмешательства властей в бизнес процессы.

IEF2020 ставит Беларусь на 88е место (61,7 балла) Это сектор Moderately free, «регулируемо свободная».

IEF базируется на 12 индексах, измеряемых по шкале от 0 до 100, показатель 100 соответствует максимальной свободе, а 0 - минимальной.
Посмотрим, как эти «индексы» составляющие «экономическую свободу» менялись в Беларуси с 2015 по 2020 годы (поскольку именно за эти пять лет IEF Беларуси, пятнадцать лет державшийся на африканских уровнях ниже границы Repressed (49 баллов) вдруг вырос до вполне европейских 62х баллов

«Честность правительства» - было 29 баллов - стало 37. Рост так себе, и честности там большой нет
«Налоговое бремя» - все было неплохо и так осталось - от 86 до 88 баллов
«Правительственные расходы» - рост с 45 до 54 баллов
«Финансовая стабильность» - 93 -95 баллов
«Свобода бизнеса», «торговли», "денежная политика" - все на приличных уровнях…
А «защита собственности» - просто впечатляющий рост - с 20х до 63 баллов!

Дальше… «эффективность судопроизводства» - провал, с 56 до 48 баллов.
А «свобода инвестиций»? - рост, но… с 20 до 30 баллов в 2016 году, а дальше остается на том же уровне ( как в Анголе или Камеруне)
«Финансовая свобода» (это про невмешательство власти в деятельность банков и рынков капитала) - ой, тут многолетний уровень в 10 баллов, и только в 2020 году рост до 20 баллов.
«Свобода труда» - снижение, небольшое, но болезненное, с 80 до 75 баллов

Что говорит динамика индикаторов - об экономической политике в Беларуси в последние 5 лет? Вы резко усиливаете защиту интересов существующих собственников, причем делаете это вне юридических методов, и вы не даете возможности для новых инвестиций, сосредотачиваете в своих руках контроль над финансами, а интересы работников вы игнорируете.

Вам не кажется, что люди будут недовольны?

При этом экономического роста, способного обеспечить рост доходов людей, у вас нет. И ему неоткуда взяться - такой рост требует инвестиций (а с этой «свободой» у вас плохо) и «свободы рынка труда» - в этом случае у людей возникает мотивация искать максимально «эффективные» рабочие места, а у предпринимателей возникает мотивация эффективно использовать труд.

Получается замкнутый круг - экономический рост упирается в отсутствие справедливости и свободы. Вот люди ее и требуют.

Уважаемые коллеги из Proeconomics обратили внимание на чрезвычайно интересное исследование Ольги Воробьевой и Анатолия Топилина из ИНП РАН «Оценка качества структурных сдвигов в занятости населения в современной России» («Научные труды ИНП РАН», 2018)
Если коротко - структура населения занятости в России примерно такая же, как в Португалии, и так и другая страна относится к «консервативным экономикам» (с высокой долей занятости в промышленности).

А при чем тут Португалия? Ну как же, 15 лет назад российское начальство обещало догнать Португалию по подушевому ВВП. Устроить экономику на манер португальской получилось, а догнать - нет - подушевой ВВП в Португалии сейчас составляет около $22 тыс., а в России – всего $10,5 тыс.

«…вопрос, на который нет ответа, пишет Proeconomics: почему при похожей структуре занятости и в целом структуре экономике уровень экономического развития в России всё равно в 2 раза ниже, чем в Португалии?»

Попробую поискать ответ в Индексе экономической свободы (Index of Economic Freedom), уж очень он наглядный. IEF это совокупность 12 индексов, измеряемых по шкале от 0 до 100, показатель 100 соответствует максимальной свободе, а 0 - минимальной.

По общему IEF 2020 разница не так уж велика - 67 баллов у Португалии (это 56е место в рейтинге), и 61 балл у России (однако, это 94е место)

А по структуре индекса (и его динамике в интервале 2005-2020) картина такая

Защита прав собственности - Россия - с 2005 по 2014 - 30, потом 20, потом рост до 57
Португалия - постоянно 70, в 2020 году -75 баллов

«Честность правительства» - Россия 27 (и около того), и только в 2017 году подъем до 38
Португалия - от 67 до 70

«Свобода инвестиций» - Россия постоянно 30, Португалия постоянно 70

«Свобода финансовой деятельности» - Россия постоянно 30 Португалия постоянно 60

«Правосудие» Россия 45, Португалия 69

«Свобода труда» - Россия 50, Португалия 43

«Правительственные расходы» здесь Россия значительно опережает Португалию - 64 против 40

И «налоговая нагрузка» «лучше» в России - 89 против 60, причем эти показатели держатся долго. И финансовое положение у России выигрышнее - меньше государственный долг в процентах к ВВП.

А догнать Португалию по уровню «доходов на человека» не получается, что ты будешь делать?

О чем это говорит - видимо о том, что экономический рост определяется не только финансами и ресурсами, но еще и справедливостью и свободой

Справедливость - фактор роста, согласны?