Компания Grab поставила задачу создать единый «электронный кошелек АСЕАН» со свободным перетоком денежных средств между всеми десятью странами этой структуры. Сегодня сервис мобильных платежей GrabPay уже действует в пяти странах и готов к запуску в Таиланде. На очереди – Мьянма и Камбоджа.
Компания Grab, которая в Мьянме пока ассоциируется с заказом такси через приложение на смартфоне, еще шесть лет назад поставила перед собой гораздо более масштабную задачу – создать в Юго-Восточной Азии в партнерстве с местными финансовыми структурами систему мобильных платежей. Сегодня это направление бизнеса становится центральным элементом цифровых потребительских услуг компании. Благодаря своему слиянию с Uber Technologies в Юго-Восточной Азии в начале этого года, Grab расширил свою службу доставки – и это подвигло руководство компании более серьезно задуматься о том, чтобы обеспечить конкурентное преимущество не только в быстрой и недорогой доставке товаров, но прежде всего - в более удобной их оплате.
Согласно планам компании, в скором будущем сервис GrabPay, который действует уже шесть лет, появится в Мьянме и Камбодже. Сейчас он уже доступен в пяти других странах АСЕАН, и еще в одной стране, Таиланде, все готово к его запуску, который должен состояться в самом начале следующего года (партнером Grab там будет Kasikornbank - четвертое по величине кредитное учреждение страны). В конечном итоге Grab планирует создать «единый кошелек АСЕАН», обеспечивающий беспрепятственный переток валюты между десятью странами. При этом, за пределы региональной структуры эта система мобильных платежей пока расширяться не будет.
Рынок АСЕАН – сам по себе масштабный и перспективный, если учесть, что в странах этой ассоциации живет более 650 миллионов человек, причем, у значительной части населения нет банковских счетов. В 2017 году среди граждан Индонезии в возрасте от 15 лет и старше таких людей насчитывалось 48%, на Филиппинах этот показатель составлял 32%, во Вьетнаме - 30%. Руководство Grab считает, что эти люди пока «невидимы» для финансовых учреждений своих стран и являются «золотой жилой» на рынке мобильных платежей.
Перспективы этого рынка видит не только Grab. Сегодня начал агрессивное продвижение в Азии японский оператор Line, а американский технологический гигант Amazon нынешней осенью выбрал Японию для развертывания службы электронных платежей. В Индии структура Уоррена Баффета Berkshire Hathaway вложила около 346 млн долларов в компанию Paytm, которая сегодня насчитывает около 350 млн пользователей. Есть и другие серьезные игроки, в том числе Alipay (группы Alibaba) и WeChat Pay (Telecent Holdings), оба из которых опираются на экономическую экспансию Китая в мировом масштабе.
Серьезные конкуренты у Grab имеются и среди компаний стран Юго-Восточной Азии – это прежде всего индонезийский Go-Jek, который в начале этого месяца объявил о региональном партнерстве с крупнейшей банковской структурой региона DBS Group Holdings из Сингапура (они будут сотрудничать в налаживании системы платежей клиентов Go-Jek в Сингапуре, а также изучат возможности совместной работы по всему региону). Кроме того, крупнейший оператор мобильной связи Сингапура, Singapore Telecommunications, предлагает свой собственный сервис мобильных платежей и планирует с помощью зарубежных партнеров распространить его в других странах Юго-Восточной Азии.
https://asia.nikkei.com/Business/Companies/GrabPay-sets-sights-on-Cambodia-and-Myanmar
Компания Grab, которая в Мьянме пока ассоциируется с заказом такси через приложение на смартфоне, еще шесть лет назад поставила перед собой гораздо более масштабную задачу – создать в Юго-Восточной Азии в партнерстве с местными финансовыми структурами систему мобильных платежей. Сегодня это направление бизнеса становится центральным элементом цифровых потребительских услуг компании. Благодаря своему слиянию с Uber Technologies в Юго-Восточной Азии в начале этого года, Grab расширил свою службу доставки – и это подвигло руководство компании более серьезно задуматься о том, чтобы обеспечить конкурентное преимущество не только в быстрой и недорогой доставке товаров, но прежде всего - в более удобной их оплате.
Согласно планам компании, в скором будущем сервис GrabPay, который действует уже шесть лет, появится в Мьянме и Камбодже. Сейчас он уже доступен в пяти других странах АСЕАН, и еще в одной стране, Таиланде, все готово к его запуску, который должен состояться в самом начале следующего года (партнером Grab там будет Kasikornbank - четвертое по величине кредитное учреждение страны). В конечном итоге Grab планирует создать «единый кошелек АСЕАН», обеспечивающий беспрепятственный переток валюты между десятью странами. При этом, за пределы региональной структуры эта система мобильных платежей пока расширяться не будет.
Рынок АСЕАН – сам по себе масштабный и перспективный, если учесть, что в странах этой ассоциации живет более 650 миллионов человек, причем, у значительной части населения нет банковских счетов. В 2017 году среди граждан Индонезии в возрасте от 15 лет и старше таких людей насчитывалось 48%, на Филиппинах этот показатель составлял 32%, во Вьетнаме - 30%. Руководство Grab считает, что эти люди пока «невидимы» для финансовых учреждений своих стран и являются «золотой жилой» на рынке мобильных платежей.
Перспективы этого рынка видит не только Grab. Сегодня начал агрессивное продвижение в Азии японский оператор Line, а американский технологический гигант Amazon нынешней осенью выбрал Японию для развертывания службы электронных платежей. В Индии структура Уоррена Баффета Berkshire Hathaway вложила около 346 млн долларов в компанию Paytm, которая сегодня насчитывает около 350 млн пользователей. Есть и другие серьезные игроки, в том числе Alipay (группы Alibaba) и WeChat Pay (Telecent Holdings), оба из которых опираются на экономическую экспансию Китая в мировом масштабе.
Серьезные конкуренты у Grab имеются и среди компаний стран Юго-Восточной Азии – это прежде всего индонезийский Go-Jek, который в начале этого месяца объявил о региональном партнерстве с крупнейшей банковской структурой региона DBS Group Holdings из Сингапура (они будут сотрудничать в налаживании системы платежей клиентов Go-Jek в Сингапуре, а также изучат возможности совместной работы по всему региону). Кроме того, крупнейший оператор мобильной связи Сингапура, Singapore Telecommunications, предлагает свой собственный сервис мобильных платежей и планирует с помощью зарубежных партнеров распространить его в других странах Юго-Восточной Азии.
https://asia.nikkei.com/Business/Companies/GrabPay-sets-sights-on-Cambodia-and-Myanmar
Nikkei Asian Review
GrabPay sets sights on Cambodia and Myanmar
Singapore-based app provider intends to grow along with ASEAN economies
"Рейсы в город Айгон Мьянмы стоят около 83 тысяч рублей."
Да, "Москва-Айгон" - это точно очень экзотическое направление. Настолько экзотическое, что о нем, вероятно, знает только автор публикации.
https://rueconomics.ru/363844-nazvany-samye-ekzoticheskie-novogodnie-marshruty-rossiyan
Да, "Москва-Айгон" - это точно очень экзотическое направление. Настолько экзотическое, что о нем, вероятно, знает только автор публикации.
https://rueconomics.ru/363844-nazvany-samye-ekzoticheskie-novogodnie-marshruty-rossiyan
ФБА «Экономика сегодня»
Названы самые экзотические новогодние маршруты россиян
Аналитики составили список самых необычных маршрутов для новогоднего отдыха, которые выбрали россияне. Билеты стоят недешево, а шанс встретить своего соотечественника очень низок.
Нескончаемая сага о находках доисторических существ в бурмите - янтаре с севера Мьянмы.
На этот раз встречайте муравьиных львов, возраст которых - 100 миллионов лет. Как замечает автор публикации, "благодаря своему впечатляющему поведению, эти хищники оставили прочный след в мировой культуре, начиная сочинением «Понятие страха» датского философа Сёрена Кьеркегора, где страх сравнивался с притаившейся личинкой муравьиного льва, и заканчивая книгой Туве Янссон о муми-троллях".
К тексту приложено много фотографий с увлекательным рассказом о муравьиных львах, психопсидах и нимфидах. Чего стоит, например, такое описание одной из находок в янтаре: "Длинные щетинки по бокам тела личинка как будто «взяла» у личинок златоглазок, в родственном отношении значительно отстоящих от Myrmeleontiformia. Подобные щетинки, скорее всего, использовались для закрепления на спине подушки из растительного мусора и шкурок высосанной добычи. Это сооружение надежно скрывало личинку от глаз хищников. Ну и, наконец, на внутренней стороне челюстей у Electrocaptivus красуется пара сдвоенных зубцов, похожих на зубцы Московского Кремля."
http://elementy.ru/novosti_nauki/433375/Drevneyshie_lichinki_muravinykh_lvov_naydeny_v_birmanskom_yantare
На этот раз встречайте муравьиных львов, возраст которых - 100 миллионов лет. Как замечает автор публикации, "благодаря своему впечатляющему поведению, эти хищники оставили прочный след в мировой культуре, начиная сочинением «Понятие страха» датского философа Сёрена Кьеркегора, где страх сравнивался с притаившейся личинкой муравьиного льва, и заканчивая книгой Туве Янссон о муми-троллях".
К тексту приложено много фотографий с увлекательным рассказом о муравьиных львах, психопсидах и нимфидах. Чего стоит, например, такое описание одной из находок в янтаре: "Длинные щетинки по бокам тела личинка как будто «взяла» у личинок златоглазок, в родственном отношении значительно отстоящих от Myrmeleontiformia. Подобные щетинки, скорее всего, использовались для закрепления на спине подушки из растительного мусора и шкурок высосанной добычи. Это сооружение надежно скрывало личинку от глаз хищников. Ну и, наконец, на внутренней стороне челюстей у Electrocaptivus красуется пара сдвоенных зубцов, похожих на зубцы Московского Кремля."
http://elementy.ru/novosti_nauki/433375/Drevneyshie_lichinki_muravinykh_lvov_naydeny_v_birmanskom_yantare
elementy.ru
Древнейшие личинки муравьиных львов найдены в бирманском янтаре • Александр Храмов • Новости науки на «Элементах» • Палеонтология…
В бирманском янтаре обнаружили личинок 11 новых видов муравьиных львов и их родичей из подотряда Myrmeleontiformia. Некоторые из них причудливо сочетают в себе признаки разных ныне живущих семейств, а другие имеют вполне современный облик. Это доказывает…
"Интересно, что образ Зои Космодемьянской был выбран как образец для подражания в национально-освободительной борьбе Бирмы. Лидер национально-освободительного движения народа каренов, генеральный секретарь партии Каренский национальный союз считал Космодемьянскую примером для подражания и готовности к самопожертвованию для членов своей организации. В честь советской героини он назвал свою дочь, которая является самым известным в Бирме правозащитником."
https://www.pnp.ru/social/77-let-nazad-kaznili-zoyu-kosmodemyanskuyu.html
Насчет "самого известного в Бирме правозащитника" - это о-о-очень большое преувеличение. Зоя Пхан скорее известна не в Мьянме, а в правозащитных кругах Запада, причем, в первую очередь благодаря раскрученной там фигуре ее отца (практически во всех ее публикациях читателям напоминают, чья она дочь).
Ее отца звали Ман Ша Ла Пхан. В 2008 году он был убит боевиками другой вооруженной каренской группировки, соперничавшей с возглавляемым им Каренским национальным союзом. То есть, Зоя Пхан - дочь главаря сепаратистов, воевавших с центральным правительством страны. Стоит ли этот факт того, чтобы им в России гордились?
Вот про Зою Пхан, если интересно:
https://en.wikipedia.org/wiki/Zoya_Phan
Кстати, почему официальный орган российского парламента называет Мьянму Бирмой (причем, ясно, что речь идет о современной стране)?
Бирмой, после того, как страна официально поменяла название, Мьянму до сих пор демонстративно называют западные правозащитники (а до этого - некоторые западные страны), считающие, что решение о переименовании было принято военной диктатурой, а значит не считается легитимным.
В "Парламентской газете" тоже так считают?
https://www.pnp.ru/social/77-let-nazad-kaznili-zoyu-kosmodemyanskuyu.html
Насчет "самого известного в Бирме правозащитника" - это о-о-очень большое преувеличение. Зоя Пхан скорее известна не в Мьянме, а в правозащитных кругах Запада, причем, в первую очередь благодаря раскрученной там фигуре ее отца (практически во всех ее публикациях читателям напоминают, чья она дочь).
Ее отца звали Ман Ша Ла Пхан. В 2008 году он был убит боевиками другой вооруженной каренской группировки, соперничавшей с возглавляемым им Каренским национальным союзом. То есть, Зоя Пхан - дочь главаря сепаратистов, воевавших с центральным правительством страны. Стоит ли этот факт того, чтобы им в России гордились?
Вот про Зою Пхан, если интересно:
https://en.wikipedia.org/wiki/Zoya_Phan
Кстати, почему официальный орган российского парламента называет Мьянму Бирмой (причем, ясно, что речь идет о современной стране)?
Бирмой, после того, как страна официально поменяла название, Мьянму до сих пор демонстративно называют западные правозащитники (а до этого - некоторые западные страны), считающие, что решение о переименовании было принято военной диктатурой, а значит не считается легитимным.
В "Парламентской газете" тоже так считают?
Парламентская Газета
77 лет назад казнили Зою Космодемьянскую
29 ноября 1941 года, фашисты казнили партизанку Зою Космодемьянскую.
Очень длинная статья в Frontier Myanmar, посвященная сегодняшней ситуации с проектом Мьисонской плотины в северном штате Качин – вернее, каскада ГЭС, которые КНР планирует построить в верховьях главной мьянманской реки Иравади.
Проект был начат в 2006 году еще прежним военным правительством (его патронировал четвертый человек в стране, генерал Тихатура Тин Аун Мьин У). Он предусматривал строительство каскада из семи плотин с гидроэлектростанциями, включая основную - при слиянии двух рек, дающих начало Иравади. Планировалось, что все семь ГЭС будут давать 21.600 МВт – то есть, в четыре раза больше той мощности, которую имеют все ныне действующие электростанции страны (5.200 МВт).
Доли распределялись так: 80% - китайской компании, 15% - правительству Мьянмы, 5% - мьянманскому конгломерату Asia World. Мьянма получала бы бесплатно 10% вырабатываемой электроэнергии, а остальной частью распоряжалась бы китайская сторона. Для Мьянмы была предусмотрена возможность купить еще 20% электроэнергии, а китайская компания, в свою очередь, рассматривала возможность не только доставлять электроэнергию на территорию Китая, но и снабжать ей прилегающие районы Индии и Бангладеш.
После протестов общественности (их катализатором стали активно распространяемые в обществе слухи, что проект нанесет непоправимый ущерб Иравади; кроме того, многие местные жители не хотели переселяться в другие места из планируемой зоны затопления), организованных, кстати, в том числе нынешней партией власти, Национальный лигой за демократию, тогдашний президент Мьянмы, отставной генерал Тейн Сейн, в сентябре 2011 года заморозил проект. В таком состоянии он находится до сих пор. Сегодня для властей Мьянмы это – опасный чемодан без ручки. Отменить его – значит нарваться на выплату Китаю неустойки (800 млн долларов штрафных санкций, плюс 50 млн долларов – за каждый год просрочки начала реализации проекта, начиная с 2011 года). Дать разрешение на продолжение проекта – значит гарантированно спровоцировать массовые общественные протесты, которые неизбежно скажутся на результатах следующих всеобщих выборов в 2020 году.
В августе 2016 года для поиска путей по решению этой проблемы была сформирована комиссия из 20 человек, и в ноябре того же года она представила президенту свой доклад, но выводы этого доклада не известны до сих пор, и никаких действий власти не предпринимают. При этом, не очень понятно, почему китайцы так упорно не желают отказываться от этого проекта – сегодня провинция Юньнань, куда предполагалось поставлять электроэнергию, стала энергоизбыточной, и ГЭС в Мьянме для ее экономики не нужна. Основное предположение – в том, что ГЭС предназначена для масштабных китайских проектов «Пояса и пути» в Мьянме, хотя китайцы такую связь официально никак не обозначали. Сегодня КНР усиливает давление на Мьянму, чтобы наконец решить этот вопрос, и даже, по слухам, в связи с отсутствием прогресса был отменен визит в эту страну Си Цзиньпина, который, вроде бы, планировался на ноябрь.
https://frontiermyanmar.net/en/myitsones-moment-of-truth
В публикации, тем не менее, интересно другое – фактически мьянманская сторона дала китайцам время для того, чтобы они сами поработали «на земле» в штате Качин и сформировали нужное для себя общественное мнение. Судя по тексту, компания из КНР это сделать не смогла – что, в общем, не удивительно, поскльку в работе с местными сообществами нужна не пропаганда, а пиар-технологии, в которых китайцы традиционно понимают мало, предпочитая «давить и покупать лояльность».
Вместо того, чтобы «продавать людям будущее» и бить на их эмоции, китайцы напечатали брошюрку с «цифрами и фактами» этого проекта (в частности, что он привлечет туристов и даст доступ местным жителям к образованию и медицинским услугам), а затем проводили среди местных жителей конкурсы на лучшее знание изложенной там информации, раздавая победителям призы в виде мотоциклов, холодильников и мобильных телефонов. Победители не скрывают, что они считают все эти «факты и цифры» фейком, но принимают в конкурсах участие – потому что мотоциклы бесплатно раздают не каждый день.
Проект был начат в 2006 году еще прежним военным правительством (его патронировал четвертый человек в стране, генерал Тихатура Тин Аун Мьин У). Он предусматривал строительство каскада из семи плотин с гидроэлектростанциями, включая основную - при слиянии двух рек, дающих начало Иравади. Планировалось, что все семь ГЭС будут давать 21.600 МВт – то есть, в четыре раза больше той мощности, которую имеют все ныне действующие электростанции страны (5.200 МВт).
Доли распределялись так: 80% - китайской компании, 15% - правительству Мьянмы, 5% - мьянманскому конгломерату Asia World. Мьянма получала бы бесплатно 10% вырабатываемой электроэнергии, а остальной частью распоряжалась бы китайская сторона. Для Мьянмы была предусмотрена возможность купить еще 20% электроэнергии, а китайская компания, в свою очередь, рассматривала возможность не только доставлять электроэнергию на территорию Китая, но и снабжать ей прилегающие районы Индии и Бангладеш.
После протестов общественности (их катализатором стали активно распространяемые в обществе слухи, что проект нанесет непоправимый ущерб Иравади; кроме того, многие местные жители не хотели переселяться в другие места из планируемой зоны затопления), организованных, кстати, в том числе нынешней партией власти, Национальный лигой за демократию, тогдашний президент Мьянмы, отставной генерал Тейн Сейн, в сентябре 2011 года заморозил проект. В таком состоянии он находится до сих пор. Сегодня для властей Мьянмы это – опасный чемодан без ручки. Отменить его – значит нарваться на выплату Китаю неустойки (800 млн долларов штрафных санкций, плюс 50 млн долларов – за каждый год просрочки начала реализации проекта, начиная с 2011 года). Дать разрешение на продолжение проекта – значит гарантированно спровоцировать массовые общественные протесты, которые неизбежно скажутся на результатах следующих всеобщих выборов в 2020 году.
В августе 2016 года для поиска путей по решению этой проблемы была сформирована комиссия из 20 человек, и в ноябре того же года она представила президенту свой доклад, но выводы этого доклада не известны до сих пор, и никаких действий власти не предпринимают. При этом, не очень понятно, почему китайцы так упорно не желают отказываться от этого проекта – сегодня провинция Юньнань, куда предполагалось поставлять электроэнергию, стала энергоизбыточной, и ГЭС в Мьянме для ее экономики не нужна. Основное предположение – в том, что ГЭС предназначена для масштабных китайских проектов «Пояса и пути» в Мьянме, хотя китайцы такую связь официально никак не обозначали. Сегодня КНР усиливает давление на Мьянму, чтобы наконец решить этот вопрос, и даже, по слухам, в связи с отсутствием прогресса был отменен визит в эту страну Си Цзиньпина, который, вроде бы, планировался на ноябрь.
https://frontiermyanmar.net/en/myitsones-moment-of-truth
В публикации, тем не менее, интересно другое – фактически мьянманская сторона дала китайцам время для того, чтобы они сами поработали «на земле» в штате Качин и сформировали нужное для себя общественное мнение. Судя по тексту, компания из КНР это сделать не смогла – что, в общем, не удивительно, поскльку в работе с местными сообществами нужна не пропаганда, а пиар-технологии, в которых китайцы традиционно понимают мало, предпочитая «давить и покупать лояльность».
Вместо того, чтобы «продавать людям будущее» и бить на их эмоции, китайцы напечатали брошюрку с «цифрами и фактами» этого проекта (в частности, что он привлечет туристов и даст доступ местным жителям к образованию и медицинским услугам), а затем проводили среди местных жителей конкурсы на лучшее знание изложенной там информации, раздавая победителям призы в виде мотоциклов, холодильников и мобильных телефонов. Победители не скрывают, что они считают все эти «факты и цифры» фейком, но принимают в конкурсах участие – потому что мотоциклы бесплатно раздают не каждый день.
Frontier Myanmar
Myitsone's moment of truth
Seven years after it was suspended, the Chinese developer of the Myitsone Dam is ramping up efforts to lobby residents amid a strengthening of China-Myanmar relations.
В понедельник СМИ объявили о том, что рохинджа в одном из лагерей в Кокс Базаре (Бангладеш) начали акцию протеста в знак протеста против выдачи им идентификационных смарт-карт.
Выдача карт – это элементарная попытка властей Бангладеш и чиновников Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) навести порядок в учете рохинджа и понять, сколько действительно беженцев содержится в лагерях. В условиях, когда жизнь беженцев во многом зависит от распределения гуманитарной помощи, понятно стремление лидеров общин рохинджа завышать число ее получателей. При этом, несовершенство сбора сведений, проводившегося в разных местах в разное время, часто приводило к тому, что некоторые семьи, сменившие лагерь для воссоединения с родственниками, были посчитаны дважды.
Считается, что с августа 2017 года в Бангладеш из Мьянмы перешло «от 650 до 700 тыс рохинджа», хотя до этого те же источники (в основном, неправительственные организации) называли цифры вплоть до 750-800 тыс. Недавняя цифра ООН – 686 тыс, но понятно, что она стала результатом довольно несовершенного сбора сведений, а не специально организованного учета каждого человека.
Отказываясь получать идентификационные смарт-карты УВКБ ООН, рохинджа выдвигают три основных возражения.
Главная причина протеста состоит в том, что в картах УВКБ не указывается их этническая принадлежность – «рохинджа». Они считают, что если их самоназвание будут указано на карте, они сделают еще один шаг к собственной идентификации в качестве отдельной этнической группы. Но это в корне противоречит практике структур ООН, которые обычно выдают беженцам карты как раз без указания какой-либо национальной принадлежности – именно для того, чтобы не создавать лишнюю основу для этнической сегрегации.
Другая причина акции протеста – в том, что рохинджа путают «национальные верификационные карты» Мьянмы (НВК) и те карты, которые им начало выдавать УВКБ ООН. Мьянма объявила условием возврата в страну для прошедших проверку рохинджа выдачу им НВК, при оформлении которых с них будут сниматься биометрические данные. Рохинджа считают, что выдача таких карт узаконит их пребывание в Мьянме как «иностранцев» и «мигрантов из-за рубежа», закрыв путь к получению гражданства. И хотя власти Мьянмы уверяют, что это не так, и что после получения НВК человек, имеющий право на получение гражданства по закону 1982 года, может подать соответствующую заявку, большинство рохинджа им не верит. В этих условиях недоверие к мьянманским НВК автоматически переносится и на карты, выдаваемые УВКБ ООН. А многие рохинджа полагают, что это – вообще одно и то же (или что после получения этих карт их тут же отправят в Мьянму), и отказываются их получать.
И, наконец, третья причина акции протеста – выдача карт УВКБ сопровождается созданием единой базы биометрических данных для идентификации людей. Рохинджа возражают против этого, считая, что ООН или власти Бангладеш могут передать эту базу правительству Мьянмы. Зачем им это делать, и что им в этом случае угрожает – никто не объясняет, но от греха подальше они не хотят, чтобы с них для выдачи карты вообще снимали биометрические данные.
За всеми тремя требованиями рохинджа, основанными на ложной информации и искусно подогреваемых страхах людей, отчетливо видно желание лидеров общин рохинджа сорвать процесс выдачи карт УВКБ ООН. Самое простое объяснение этого - итоговое количество людей может оказаться меньше, чем заявленное лидерами общин ранее, а это не входит в их интересы хотя бы потому, что приведет к сокращению выделяемой им гуманитарной помощи (которая, по общему признанию, сегодня в лагерях и так на уровне физиологического минимума). А именно биометрическая база данных предотвратит возможность учета одного и того же человека несколько раз.
Удастся ли УВКБ ООН совместно с властями Бангладеш сломить противодействие выдаче карт – покажут ближайшие дни. С лидерами общин сейчас ведутся переговоры. Тем временем, УВКБ с июня уже выдало обитателям лагерей около 29 тыс карт.
https://www.irrawaddy.com/news/rohingya-refugee-leaders-bangladesh-call-off-work-strike-early.html
Выдача карт – это элементарная попытка властей Бангладеш и чиновников Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) навести порядок в учете рохинджа и понять, сколько действительно беженцев содержится в лагерях. В условиях, когда жизнь беженцев во многом зависит от распределения гуманитарной помощи, понятно стремление лидеров общин рохинджа завышать число ее получателей. При этом, несовершенство сбора сведений, проводившегося в разных местах в разное время, часто приводило к тому, что некоторые семьи, сменившие лагерь для воссоединения с родственниками, были посчитаны дважды.
Считается, что с августа 2017 года в Бангладеш из Мьянмы перешло «от 650 до 700 тыс рохинджа», хотя до этого те же источники (в основном, неправительственные организации) называли цифры вплоть до 750-800 тыс. Недавняя цифра ООН – 686 тыс, но понятно, что она стала результатом довольно несовершенного сбора сведений, а не специально организованного учета каждого человека.
Отказываясь получать идентификационные смарт-карты УВКБ ООН, рохинджа выдвигают три основных возражения.
Главная причина протеста состоит в том, что в картах УВКБ не указывается их этническая принадлежность – «рохинджа». Они считают, что если их самоназвание будут указано на карте, они сделают еще один шаг к собственной идентификации в качестве отдельной этнической группы. Но это в корне противоречит практике структур ООН, которые обычно выдают беженцам карты как раз без указания какой-либо национальной принадлежности – именно для того, чтобы не создавать лишнюю основу для этнической сегрегации.
Другая причина акции протеста – в том, что рохинджа путают «национальные верификационные карты» Мьянмы (НВК) и те карты, которые им начало выдавать УВКБ ООН. Мьянма объявила условием возврата в страну для прошедших проверку рохинджа выдачу им НВК, при оформлении которых с них будут сниматься биометрические данные. Рохинджа считают, что выдача таких карт узаконит их пребывание в Мьянме как «иностранцев» и «мигрантов из-за рубежа», закрыв путь к получению гражданства. И хотя власти Мьянмы уверяют, что это не так, и что после получения НВК человек, имеющий право на получение гражданства по закону 1982 года, может подать соответствующую заявку, большинство рохинджа им не верит. В этих условиях недоверие к мьянманским НВК автоматически переносится и на карты, выдаваемые УВКБ ООН. А многие рохинджа полагают, что это – вообще одно и то же (или что после получения этих карт их тут же отправят в Мьянму), и отказываются их получать.
И, наконец, третья причина акции протеста – выдача карт УВКБ сопровождается созданием единой базы биометрических данных для идентификации людей. Рохинджа возражают против этого, считая, что ООН или власти Бангладеш могут передать эту базу правительству Мьянмы. Зачем им это делать, и что им в этом случае угрожает – никто не объясняет, но от греха подальше они не хотят, чтобы с них для выдачи карты вообще снимали биометрические данные.
За всеми тремя требованиями рохинджа, основанными на ложной информации и искусно подогреваемых страхах людей, отчетливо видно желание лидеров общин рохинджа сорвать процесс выдачи карт УВКБ ООН. Самое простое объяснение этого - итоговое количество людей может оказаться меньше, чем заявленное лидерами общин ранее, а это не входит в их интересы хотя бы потому, что приведет к сокращению выделяемой им гуманитарной помощи (которая, по общему признанию, сегодня в лагерях и так на уровне физиологического минимума). А именно биометрическая база данных предотвратит возможность учета одного и того же человека несколько раз.
Удастся ли УВКБ ООН совместно с властями Бангладеш сломить противодействие выдаче карт – покажут ближайшие дни. С лидерами общин сейчас ведутся переговоры. Тем временем, УВКБ с июня уже выдало обитателям лагерей около 29 тыс карт.
https://www.irrawaddy.com/news/rohingya-refugee-leaders-bangladesh-call-off-work-strike-early.html
The Irrawaddy
Rohingya Refugee Leaders in Bangladesh Call Off Work Strike Early
Camp leaders demanding Rohingya refugees in Bangladesh be identified by their ethnicity on new ID cards ended the strike Tuesday after authorities agreed to discuss their concerns.
В Мьянме будут собирать венгерские электроавтобусы Modulo. Спустя три четверти века в страну вернется городской пассажирский электротранспорт.
Госпредприятие тяжелой промышленности №1, находящееся в системе министерства промышленности Мьянмы, компания Green Power Myanmar Co Ltd и венгерский производитель Csepel Holding Limited договорились о создании в Мьянме сборочного производства по выпуску электроавтобусов под маркой Modulo. Планируется выпуск 7 тысяч автобусов, при этом для внутреннего рынка будет закуплено 300-500 машин, а остальные пойдут на экспорт – в том числе в Индию, Сингапур и на Шри Ланку.
Венгерский производитель был выбран в качестве партнера по двум причинам. Во-первых, он - обладатель передовых технологий и основной поставщик электрического транспорта (автобусов и трамваев) в Германию. Во-вторых, соглашение предусматривает стопроцентную передачу технологий Modulo мьянманской стороне – другие потенциальные партнеры из Японии и Китая на такой шаг были идти не готовы.
Производство должно начаться в апреле 2019 года. Сборка будет идти по принципу Semi Knocked Down (SKD), и в том числе будет включать монтаж колес, ветровых стекол и сидений, а также проведение тест-драйва, трехмерное выравнивание и тест на безопасность. На первом этапе в месяц будет собираться 50-60 единиц техники, а к концу 2019 года эта цифра должна возрасти до 150 единиц. Планируется выпуск пяти моделей электроавтобусов разной длины - начиная от 6,5 метров.
Особый интерес мьянманской стороны состоит в том, что электроавтобус может гарантированно проехать без подзарядки 350 км (217,5 миль). Учитывая, что отворот к столице страны Нейпьидо расположен на 202-й миле скоростного шоссе Янгон-Мандалай, это позволит пассажирам ездить из Янгона в столицу без необходимости тратить время в пути на подзарядку аккумуляторов. При этом, на дороге Янгон-Мандалай планируется построить девять зарядочных станций, работающих в основном от солнечных панелей. Полная зарядка будет длиться 30-40 минут. Сообщается, что первые автобусы пойдут в тестовом режиме уже в первой половине следующего года из Янгона в Баго и обратно.
Цены на автобусы будут составлять от 200 млн до 500 млн кьят (т.е. от 127 до 318 тыс долларов по сегодняшнему курсу), но оплата будет осуществляться из кредита Евросоюза с низкими процентами, выдаваемого на семь лет. Через пять лет планируется выйти на уровень безубыточности производства.
В планы компании входит также выпуск школьных автобусов длиной шесть метров и вместимостью до 17 человек.
https://www.mmtimes.com/news/myanmar-make-electric-buses.html
Таким образом, пассажирский электротранспорт возвращается в Мьянму спустя три четверти века после его ликвидации как класса.
Британцы еще в 1886 году открыли в Янгоне движение трамваев на паровой тяге, а с 1906 году трамваи стали электрическими. В 1921 году протяженность линий составляла 22 км, и по ним ездили 77 вагонов. Поскольку доставка готовых вагонов из Великобритании была дорогой, сборка вагонов была налажена в Бирме. То же самое можно сказать и о троллейбусах. Они курсировали по Рангуну с 1936 года, и главный маршрут проходил по Стрэнд-роуд (прибрежной улице).
Судьба городского электротранспорта Янгона оказалась несчастливой. В 1942 году японцы регулярно бомбили Янгон – и понятно, что провода и рельсы пострадали в первую очередь. Но самая главная проблема заключалась в том, что была выведена из строя главная электрическая подстанция, питавшая током контактную сеть. Сначала ее разбомбили японцы, потом то, что осталось, взорвали отступавшие британцы. Японцам, однако, удалось запустить подстанцию вновь (уже не для трамваев, а для электроснабжения объектов города), но, отступая из Рангуна, они ее снова взорвали – на сей раз сделав это очень добросовестно. Поле таких катаклизмов сама идея городского электротранспорта в Рангуне быстро сошла на нет.
Госпредприятие тяжелой промышленности №1, находящееся в системе министерства промышленности Мьянмы, компания Green Power Myanmar Co Ltd и венгерский производитель Csepel Holding Limited договорились о создании в Мьянме сборочного производства по выпуску электроавтобусов под маркой Modulo. Планируется выпуск 7 тысяч автобусов, при этом для внутреннего рынка будет закуплено 300-500 машин, а остальные пойдут на экспорт – в том числе в Индию, Сингапур и на Шри Ланку.
Венгерский производитель был выбран в качестве партнера по двум причинам. Во-первых, он - обладатель передовых технологий и основной поставщик электрического транспорта (автобусов и трамваев) в Германию. Во-вторых, соглашение предусматривает стопроцентную передачу технологий Modulo мьянманской стороне – другие потенциальные партнеры из Японии и Китая на такой шаг были идти не готовы.
Производство должно начаться в апреле 2019 года. Сборка будет идти по принципу Semi Knocked Down (SKD), и в том числе будет включать монтаж колес, ветровых стекол и сидений, а также проведение тест-драйва, трехмерное выравнивание и тест на безопасность. На первом этапе в месяц будет собираться 50-60 единиц техники, а к концу 2019 года эта цифра должна возрасти до 150 единиц. Планируется выпуск пяти моделей электроавтобусов разной длины - начиная от 6,5 метров.
Особый интерес мьянманской стороны состоит в том, что электроавтобус может гарантированно проехать без подзарядки 350 км (217,5 миль). Учитывая, что отворот к столице страны Нейпьидо расположен на 202-й миле скоростного шоссе Янгон-Мандалай, это позволит пассажирам ездить из Янгона в столицу без необходимости тратить время в пути на подзарядку аккумуляторов. При этом, на дороге Янгон-Мандалай планируется построить девять зарядочных станций, работающих в основном от солнечных панелей. Полная зарядка будет длиться 30-40 минут. Сообщается, что первые автобусы пойдут в тестовом режиме уже в первой половине следующего года из Янгона в Баго и обратно.
Цены на автобусы будут составлять от 200 млн до 500 млн кьят (т.е. от 127 до 318 тыс долларов по сегодняшнему курсу), но оплата будет осуществляться из кредита Евросоюза с низкими процентами, выдаваемого на семь лет. Через пять лет планируется выйти на уровень безубыточности производства.
В планы компании входит также выпуск школьных автобусов длиной шесть метров и вместимостью до 17 человек.
https://www.mmtimes.com/news/myanmar-make-electric-buses.html
Таким образом, пассажирский электротранспорт возвращается в Мьянму спустя три четверти века после его ликвидации как класса.
Британцы еще в 1886 году открыли в Янгоне движение трамваев на паровой тяге, а с 1906 году трамваи стали электрическими. В 1921 году протяженность линий составляла 22 км, и по ним ездили 77 вагонов. Поскольку доставка готовых вагонов из Великобритании была дорогой, сборка вагонов была налажена в Бирме. То же самое можно сказать и о троллейбусах. Они курсировали по Рангуну с 1936 года, и главный маршрут проходил по Стрэнд-роуд (прибрежной улице).
Судьба городского электротранспорта Янгона оказалась несчастливой. В 1942 году японцы регулярно бомбили Янгон – и понятно, что провода и рельсы пострадали в первую очередь. Но самая главная проблема заключалась в том, что была выведена из строя главная электрическая подстанция, питавшая током контактную сеть. Сначала ее разбомбили японцы, потом то, что осталось, взорвали отступавшие британцы. Японцам, однако, удалось запустить подстанцию вновь (уже не для трамваев, а для электроснабжения объектов города), но, отступая из Рангуна, они ее снова взорвали – на сей раз сделав это очень добросовестно. Поле таких катаклизмов сама идея городского электротранспорта в Рангуне быстро сошла на нет.
The Myanmar Times
Myanmar to make electric buses
Modulo electric buses will be manufactured locally under a partnership between No 1 Heavy Industry Enterprise from the Ministry of Industry, Green Power Myanmar Co Ltd, and Csepel Holding Limited of Hungary.
О Кристине Шранер Бургенер, представительнице Швейцарии, которая занимает сегодня должность спецпосланника генсека ООН по Мьянме.
"Перечень задач и компетенций К. Шранер Бургенер в качестве Специального посланника выглядит довольно обширным списком задач самого разного характера, включая обеспечение процесса нормализации общественной и военно-политической обстановки в штате Ракхайн, организацию возвращения беженцев, поддержку продвижения идей демократии, прав человека и практик эффективного государственного управления. Короче говоря, речь идет о мирном процессе в самом широком смысле этого слова, с учетом того, что этнически мотивированные конфликты имеют место в других штатах Мьянмы, а не только в Ракхайне."
Кстати, на сайте МИДа России опубликовано сообщение о том, что Кристина Шранер Бургенер 27 ноября встретилась с замминистра иностранных дел России С.В. Вершининым. В этом смысле отрадно то, что ее интересует мнение России по проблемам Мьянмы.
https://www.swissinfo.ch/rus/politics/%D0%B4%D0%B8%D0%BF%D0%BB%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%82%D0%B8%D1%8F-%D0%B2-%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D0%B8_%D1%88%D0%B2%D0%B5%D0%B9%D1%86%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%B0--%D0%BA%D0%BE%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B0%D1%8F-%D0%BE%D1%82%D0%B2%D0%B5%D1%87%D0%B0%D0%B5%D1%82-%D0%B7%D0%B0-%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B5-%D1%83%D1%80%D0%B5%D0%B3%D1%83%D0%BB%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D0%B2-%D0%BC%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%BC%D0%B5-/44574602
"Перечень задач и компетенций К. Шранер Бургенер в качестве Специального посланника выглядит довольно обширным списком задач самого разного характера, включая обеспечение процесса нормализации общественной и военно-политической обстановки в штате Ракхайн, организацию возвращения беженцев, поддержку продвижения идей демократии, прав человека и практик эффективного государственного управления. Короче говоря, речь идет о мирном процессе в самом широком смысле этого слова, с учетом того, что этнически мотивированные конфликты имеют место в других штатах Мьянмы, а не только в Ракхайне."
Кстати, на сайте МИДа России опубликовано сообщение о том, что Кристина Шранер Бургенер 27 ноября встретилась с замминистра иностранных дел России С.В. Вершининым. В этом смысле отрадно то, что ее интересует мнение России по проблемам Мьянмы.
https://www.swissinfo.ch/rus/politics/%D0%B4%D0%B8%D0%BF%D0%BB%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%82%D0%B8%D1%8F-%D0%B2-%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D0%B8_%D1%88%D0%B2%D0%B5%D0%B9%D1%86%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%B0--%D0%BA%D0%BE%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B0%D1%8F-%D0%BE%D1%82%D0%B2%D0%B5%D1%87%D0%B0%D0%B5%D1%82-%D0%B7%D0%B0-%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B5-%D1%83%D1%80%D0%B5%D0%B3%D1%83%D0%BB%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D0%B2-%D0%BC%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%BC%D0%B5-/44574602
SWI swissinfo.ch
Принесёт ли Кристина Шранер Бургенер мир в Мьянму?
В апреле 2018 года швейцарский дипломат Кристина Шранер Бургенер была назначена специальным посланником ООН в Мьянме.
Министр Аун Ко выразил опасение, что через несколько десятилетий буддисты в Мьянме станут меньшинством. Кроме того, он считает, что односторонний подход ООН и Запада к кризису в штате Ракахйн приведет к страданиям тысяч людей.
Министр по делам религий и культуры Тура Аун Ко во время траурной церемонии в штате Карен в честь умершего известного монаха Мьяйн Джи Нгу Сайядо выступил с речью, в которой призвал к защите буддизма в Мьянме.
Он упомянул о том, что ранее по рекомендации монахов парламент предыдущего созыва принял четыре закона о «защите нации и религии», и один из них – о запрете многоженства. Тем не менее, этот закон недостаточно эффективен. «Когда мы, буддисты, следуем моногамии и воспитываем в семьях одного или двух детей, последователи крайней религии берут трех или четырех жен и имеют семьи с 15 или 20 детьми», - сказал Аун Ко. По мнению министра, в результате этих процессов через несколько десятилетий буддисты в Мьянме будут в меньшинстве.
Министр Аун Ко, подчеркнув, что он не хочет навредить другим религиям, указал, что сегодня в своих оценках событий в штате Ракхайн ООН, Запад и Европа фактически встали на защиту «другой религии», критикуя руководство страны и призывая к санкциям против Мьянмы. Он обратил внимание на то, что в результате таких действий тысячи людей в стране лишатся работы, при том что во многих странах мира миллионы граждан Мьянмы и без того вынуждены трудиться, находясь на положении рабов.
Мусульманские организации Мьянмы предсказуемо выступили с осуждением выступления министра, хотя он ни разу не сказал, какую именно «крайнюю религию» он имел в виду. В сети также оперативно появилось видео, где были даны титры на английском языке, причем, некоторые из них намеренно огрубляли высказывания министра, либо в скобках разъясняли его слова (например, «имеется в виду в виду ислам»).
30 ноября министерство по делам религий и культуры выпустило публичное заявление, в котором утверждалось, что использование министром термина «крайний» не относилось к какому-либо одному вероисповеданию: «Оно относится к религиозным экстремистам любой религии». В заявлении также содержится призыв к «неконфронтационному толкованию» слов министра и к сотрудничеству во имя мира, стабильности и предотвращения ненужных проблем.
70-летний Аун Ко – отставной бригадный генерал и обладатель почетного титула «Тура», который военнослужащие обычно получают за храбрость. Во время правления старшего генерала Тан Шве он был заместителем министра по делам религий. На выборах 2010 года Аун Ко был избран членом парламента от поддерживаемой военными Партии сплоченности и развития Союза (ПСРС) и считался одним из ближайших соратников тогдашнего спикера парламента, отставного генерала Шве Мана. В августе 2015 года Шве Ман был отстранен от руководства ПСРС из-за тесного сотрудничества с Аун Сан Су Чжи, вместе с ним свою партийную должность потерял и Аун Ко. После победы Национальной лиги за демократию (НЛД) на выборах в ноябре 2015 года, Аун Ко, по рекомендации Шве Мана, стал министром по делам религий и культуры в новом правительстве.
Для Аун Сан Су Чжи наличие Аун Ко на этом посту весьма удобно. Одной из основных задач правительства НЛД стала борьба с радикальными и националистическими настроениями в сангхе – тем более, что многие их представители (например, члены Ассоциации по защите нации и религии, известной по акрониму Ма Ба Та) прямо были связаны с «провоенной» ПСРС. В этом отношении Аун Ко – очень удобное орудие в руках Аун Сан Су Чжи для решения таких проблем: он сам отставной генерал и выходец из ПСРС, формально не имеющий отношения к НЛД, поэтому руководство НЛД, исходя из имиджевых соображений, может до определенной степени дистанцироваться от непопулярных у многих буддистов действий министра.
Многие в Мьянме оценили слова министра на траурной церемонии как нервный срыва человека, который на своей должности он не всегда может действовать так, как подсказывают ему его убеждения. И его упоминание законов о «защите нации и религии», принятых при поддержке «провоенной» ПСРС, в этом контексте далеко не случайно.
Министр по делам религий и культуры Тура Аун Ко во время траурной церемонии в штате Карен в честь умершего известного монаха Мьяйн Джи Нгу Сайядо выступил с речью, в которой призвал к защите буддизма в Мьянме.
Он упомянул о том, что ранее по рекомендации монахов парламент предыдущего созыва принял четыре закона о «защите нации и религии», и один из них – о запрете многоженства. Тем не менее, этот закон недостаточно эффективен. «Когда мы, буддисты, следуем моногамии и воспитываем в семьях одного или двух детей, последователи крайней религии берут трех или четырех жен и имеют семьи с 15 или 20 детьми», - сказал Аун Ко. По мнению министра, в результате этих процессов через несколько десятилетий буддисты в Мьянме будут в меньшинстве.
Министр Аун Ко, подчеркнув, что он не хочет навредить другим религиям, указал, что сегодня в своих оценках событий в штате Ракхайн ООН, Запад и Европа фактически встали на защиту «другой религии», критикуя руководство страны и призывая к санкциям против Мьянмы. Он обратил внимание на то, что в результате таких действий тысячи людей в стране лишатся работы, при том что во многих странах мира миллионы граждан Мьянмы и без того вынуждены трудиться, находясь на положении рабов.
Мусульманские организации Мьянмы предсказуемо выступили с осуждением выступления министра, хотя он ни разу не сказал, какую именно «крайнюю религию» он имел в виду. В сети также оперативно появилось видео, где были даны титры на английском языке, причем, некоторые из них намеренно огрубляли высказывания министра, либо в скобках разъясняли его слова (например, «имеется в виду в виду ислам»).
30 ноября министерство по делам религий и культуры выпустило публичное заявление, в котором утверждалось, что использование министром термина «крайний» не относилось к какому-либо одному вероисповеданию: «Оно относится к религиозным экстремистам любой религии». В заявлении также содержится призыв к «неконфронтационному толкованию» слов министра и к сотрудничеству во имя мира, стабильности и предотвращения ненужных проблем.
70-летний Аун Ко – отставной бригадный генерал и обладатель почетного титула «Тура», который военнослужащие обычно получают за храбрость. Во время правления старшего генерала Тан Шве он был заместителем министра по делам религий. На выборах 2010 года Аун Ко был избран членом парламента от поддерживаемой военными Партии сплоченности и развития Союза (ПСРС) и считался одним из ближайших соратников тогдашнего спикера парламента, отставного генерала Шве Мана. В августе 2015 года Шве Ман был отстранен от руководства ПСРС из-за тесного сотрудничества с Аун Сан Су Чжи, вместе с ним свою партийную должность потерял и Аун Ко. После победы Национальной лиги за демократию (НЛД) на выборах в ноябре 2015 года, Аун Ко, по рекомендации Шве Мана, стал министром по делам религий и культуры в новом правительстве.
Для Аун Сан Су Чжи наличие Аун Ко на этом посту весьма удобно. Одной из основных задач правительства НЛД стала борьба с радикальными и националистическими настроениями в сангхе – тем более, что многие их представители (например, члены Ассоциации по защите нации и религии, известной по акрониму Ма Ба Та) прямо были связаны с «провоенной» ПСРС. В этом отношении Аун Ко – очень удобное орудие в руках Аун Сан Су Чжи для решения таких проблем: он сам отставной генерал и выходец из ПСРС, формально не имеющий отношения к НЛД, поэтому руководство НЛД, исходя из имиджевых соображений, может до определенной степени дистанцироваться от непопулярных у многих буддистов действий министра.
Многие в Мьянме оценили слова министра на траурной церемонии как нервный срыва человека, который на своей должности он не всегда может действовать так, как подсказывают ему его убеждения. И его упоминание законов о «защите нации и религии», принятых при поддержке «провоенной» ПСРС, в этом контексте далеко не случайно.
⬆️ Видео выступления министра Аун Ко на траурной церемонии в честь скончавшегося в штате Карен известного буддийского монаха Мьяйн Джи Нгу Сайядо (с английскими субтитрами).
Это – единственный общественно-политический праздник страны, который отмечается не по григорианскому, а по традиционному лунному календарю. Его дата – десятый день после полнолуния Тазаундайн.
Появлению праздника предшествовали события, развернувшиеся в Рангуне 98 лет назад, когда Бирма была частью Британской Индии. В ноябре 1920 года колониальные власти решили объединить Рангунский колледж с баптистским колледжем Джадсона, присвоив новому учебному заведению статус университета – первого в Бирме. Согласно утвержденному властями законодательному акту о Рангунском университете, главой учебного заведения становился губернатор, а контроль за содержанием учебных программ был целиком отдан колониальным властям, без возможности влияния со стороны местного сообщества. Бирманское националисты тут же увидели в этом попытку англичан помешать студентам изучать бирманскую культуру и сделать из них в итоге послушных и оторванных от своих корней колониальных бюрократов. Но главное – студенты были обязаны платить за свое обучение и проживание на территории кампуса, что резко ограничивало возможность получить образование выходцам из малоимущих семей.
Понятно, что подобные новшества колониальных властей не встретили широкого понимания у бирманцев, прежде всего – у патриотически настроенных студентов. Центром сбора недовольных стал монастырь Тайн Тайя Чжаун, находившийся в лесу рядом с пагодой Шведагон и известный своими старыми тиковыми постройками. Именно там, где все вокруг было связано с бирманскими традициями и культурой, им было комфортно обсуждать не только тактику протеста против решений бирманских властей, но и «позитивную повестку», включавшую в себя планы по созданию системы национального образования, основанной на изучении бирманского языка, культуры истории.
Знаковым событием этого движения стала клятва в Шведагоне группы студентов Рангунского колледжа бойкотировать воплощение в жизнь законодательного акта о Рангунском университете. Это произошло на десятый день после полнолуния Тазаундайн – 5 декабря 1920 года, и стало результатом двухдневных обсуждений молодыми патриотами плана действий. Юго-западная сторона площадки у основания пагоды Шведагон, где студенты произносили слова клятвы, была выбрана не случайно: это – угол субботы, где, согласно местным поверьям, аккумулируется разрушительная энергия. Не случайно во время «шафрановой революции» 2007 года военные власти страны закрывали этот угол для посещения и медитации монахов.
Клятва молодых патриотов действительно стала стартовой точкой массового «университетского бойкота» охватившего не только Рангунский колледж, но и многие другие учебные заведения страны. В конечном итоге этот бойкот заставил колониальные власти пойти на некоторые уступки, касавшиеся управления университетом и содержания программ обучения, в том числе был признан Студенческий союз. Другим результатом этого патриотического движения стало создание по всей стране «национальных» учебных заведений, целью которых должно было стать воспитание бирманских патриотов. Британские власти соглашались оказывать им финансовую поддержку и признавать их дипломы, а в их учебных программах появились бирманский язык, литература и история Бирмы. Первой «национальной школой» в Янгоне стала полная средняя школа Мьома, расположенная недалеко от российского посольства и давшая Бирме/Мьянме много выдающихся выпускников. Созданные тогда же по всей стране «национальные школы» закончили первый премьер-министр независимой Бирмы У Ну и генеральный секретарь ООН У Тан.
Сегодня в Мьянме официально принято считать, что «университетский бойкот» стал первой маленькой победой бирманцев над системой британского колониального правления. А создание после него сети «национальных» школ «разбудило бирманцев от политический летаргии и открыло им глаза для изменения мира».
Появлению праздника предшествовали события, развернувшиеся в Рангуне 98 лет назад, когда Бирма была частью Британской Индии. В ноябре 1920 года колониальные власти решили объединить Рангунский колледж с баптистским колледжем Джадсона, присвоив новому учебному заведению статус университета – первого в Бирме. Согласно утвержденному властями законодательному акту о Рангунском университете, главой учебного заведения становился губернатор, а контроль за содержанием учебных программ был целиком отдан колониальным властям, без возможности влияния со стороны местного сообщества. Бирманское националисты тут же увидели в этом попытку англичан помешать студентам изучать бирманскую культуру и сделать из них в итоге послушных и оторванных от своих корней колониальных бюрократов. Но главное – студенты были обязаны платить за свое обучение и проживание на территории кампуса, что резко ограничивало возможность получить образование выходцам из малоимущих семей.
Понятно, что подобные новшества колониальных властей не встретили широкого понимания у бирманцев, прежде всего – у патриотически настроенных студентов. Центром сбора недовольных стал монастырь Тайн Тайя Чжаун, находившийся в лесу рядом с пагодой Шведагон и известный своими старыми тиковыми постройками. Именно там, где все вокруг было связано с бирманскими традициями и культурой, им было комфортно обсуждать не только тактику протеста против решений бирманских властей, но и «позитивную повестку», включавшую в себя планы по созданию системы национального образования, основанной на изучении бирманского языка, культуры истории.
Знаковым событием этого движения стала клятва в Шведагоне группы студентов Рангунского колледжа бойкотировать воплощение в жизнь законодательного акта о Рангунском университете. Это произошло на десятый день после полнолуния Тазаундайн – 5 декабря 1920 года, и стало результатом двухдневных обсуждений молодыми патриотами плана действий. Юго-западная сторона площадки у основания пагоды Шведагон, где студенты произносили слова клятвы, была выбрана не случайно: это – угол субботы, где, согласно местным поверьям, аккумулируется разрушительная энергия. Не случайно во время «шафрановой революции» 2007 года военные власти страны закрывали этот угол для посещения и медитации монахов.
Клятва молодых патриотов действительно стала стартовой точкой массового «университетского бойкота» охватившего не только Рангунский колледж, но и многие другие учебные заведения страны. В конечном итоге этот бойкот заставил колониальные власти пойти на некоторые уступки, касавшиеся управления университетом и содержания программ обучения, в том числе был признан Студенческий союз. Другим результатом этого патриотического движения стало создание по всей стране «национальных» учебных заведений, целью которых должно было стать воспитание бирманских патриотов. Британские власти соглашались оказывать им финансовую поддержку и признавать их дипломы, а в их учебных программах появились бирманский язык, литература и история Бирмы. Первой «национальной школой» в Янгоне стала полная средняя школа Мьома, расположенная недалеко от российского посольства и давшая Бирме/Мьянме много выдающихся выпускников. Созданные тогда же по всей стране «национальные школы» закончили первый премьер-министр независимой Бирмы У Ну и генеральный секретарь ООН У Тан.
Сегодня в Мьянме официально принято считать, что «университетский бойкот» стал первой маленькой победой бирманцев над системой британского колониального правления. А создание после него сети «национальных» школ «разбудило бирманцев от политический летаргии и открыло им глаза для изменения мира».