Сегодня – ровно год с тех пор, как я создал этот телеграм-канал и опубликовал в нем первый пост.
Зачем я это сделал? Просто надоело долгими янгонскими вечерами ужасаться тому, что пишут про Мьянму в русскоязычных СМИ. А еще захотелось самому написать о том многом, о чем в этих СМИ почему-то не считают нужным даже упоминать. На мой взгляд, Мьянма и ее жители более чем достойны того, чтобы о них лучше знали, и их лучше понимали в окружающем мире.
Триста читателей для «нетуристического» канала про экзотическую и малопонятную страну, причем, без всякой рекламы и накруток – это очень много. Я благодарен вам за то, что не отписываетесь и продолжаете вместе со мной следить за перипетиями той далекой для многих из вас жизни, которая, по большому счету, вообще не должна быть вам интересна. Буду рад, если кого-то эта жизнь уже «зацепила» - как случилось со мной, когда я больше десяти лет назад приехал жить в Мьянму.
Бросать писать о Мьянме я не собираюсь – поэтому продолжение следует!
Желаю всем моим героическим читателям доброго здоровья и удачи в делах и в жизни. А будете у нас на Янгонщине – готов продолжить общение уже в реале!
И, конечно, здесь, в Мьянме, - помогу чем смогу!
Зачем я это сделал? Просто надоело долгими янгонскими вечерами ужасаться тому, что пишут про Мьянму в русскоязычных СМИ. А еще захотелось самому написать о том многом, о чем в этих СМИ почему-то не считают нужным даже упоминать. На мой взгляд, Мьянма и ее жители более чем достойны того, чтобы о них лучше знали, и их лучше понимали в окружающем мире.
Триста читателей для «нетуристического» канала про экзотическую и малопонятную страну, причем, без всякой рекламы и накруток – это очень много. Я благодарен вам за то, что не отписываетесь и продолжаете вместе со мной следить за перипетиями той далекой для многих из вас жизни, которая, по большому счету, вообще не должна быть вам интересна. Буду рад, если кого-то эта жизнь уже «зацепила» - как случилось со мной, когда я больше десяти лет назад приехал жить в Мьянму.
Бросать писать о Мьянме я не собираюсь – поэтому продолжение следует!
Желаю всем моим героическим читателям доброго здоровья и удачи в делах и в жизни. А будете у нас на Янгонщине – готов продолжить общение уже в реале!
И, конечно, здесь, в Мьянме, - помогу чем смогу!
«От иконы мира до парии». О том, как Guardian попыталась разобраться в феномене Аун Сан Су Чжи.
Аун Сан Су Чжи стала фактическим лидером Мьянмы после победы на выборах 2015 года, но при ней страна, по мнению британской газеты, «по-прежнему репрессивна», ее правительство некомпетентно, а сама она и не думает извиняться за «геноцид» в штате Ракхайн. Корреспондент пытается найти в ее прошлом «предупреждающие знаки» того, что все случится именно так.
Один из многих правозащитников, которые десятилетиями паразитировали на «феномене Аун Сан Су Чжи», устраивая ей шумные пиар-кампании, когда того требовали интересы «борьбы за демократию», вдруг заявляет о том, что «она всегда была политиком». Оказывается, ее стиль руководства «всегда граничил с авторитарным» и отличался «навязчивым контролем над каждой встречей и каждым документом» без малейшего желания делегировать кому-либо хотя бы часть полномочий. Больше того, вся ее политическая деятельность трактуется сегодня как «династическая решимость продолжать дело своего отца», а не миссия по построению в Мьянме «подлинной» демократии.
То, что Аун Сан Су Чжи на Западе довольно цинично использовали как инструмент для борьбы с военным режимом в Мьянме (как и она при необходимости использовала Запад в своих политических целях), автор не пишет. В тексте лишь отмечается, что на Западе никто не пытался «противостоять» придуманному образу Аун Сан Су Чжи (сложно противостоять тому, что сами же и придумали), хотя и были настораживающие факты – например, в одном из интервью она заявила, что является политиком, пусть не как Маргарет Тэтчер, но и совсем не Мать Тереза. Понятно, что ее сторонники из числа западных «полезных идиотов» были «потрясены» нынешней реальностью. И понятны их сегодняшние шараханья в другую сторону – сейчас они с упоением пытаются найти в Аун Сан Су Чжи, которой они до этого восхищались как «иконой демократии», какие-нибудь изъяны.
Например – что у нее «слабый лидерский талант», и что во время ее домашнего ареста Национальная лига за демократию (НЛД) попросту «выключалась», потому что решение всех вопросов было замкнуто на ней. А когда она получила свободу, все стало еще хуже – она стала делать все по-своему и дистанцироваться даже от своих ближайших сторонников. И (о, ужас!) даже не захотела встречаться с Джорджем Соросом!
Западные товарищи деликатно пытались показать ей, что в современном мире ничего не делается в одиночку. Во время визита в Великобританию в 2012 году перед встречей с главой МИДа Уильямом Хейгом, ее специально долго водили по коридорам Форрин-Офиса, чтобы она увидела, сколько людей работает в команде министра. А когда с ней общался лидер лейбористов Эд Миллибэнд, он специально привел с собой весь «теневой кабинет», чтобы показать, как он сообща с коллегами решает все вопросы.
В целом статья в Guardian – классический разбор полетов и попытка ответить на вопрос «что мы сделали не так». За словами правозащитников сквозит неприкрытая обида по поводу того, что они помогали Аун Сан Су Чжи бороться за демократию, а она цинично надругалась над их идеалами и не оценила их помощь. Да и западные политики разочарованы тем, что они пытались подкорректировать ее поведение и тратили время на то, чтобы водить ее по длинным коридорам с кабинетами, а она так и осталась «авторитарным лидером».
Эти детские обиды правозащитников и политиков на Западе со стороны выглядят смешно, хотя для них самих они кажутся очень серьезными – как же, они часть жизни положили за то, чтобы в Мьянме была демократия, и для этого помогали Аун Сан Су Чжи. При этом, ни у кого из них даже не возникает вопрос – а какое им вообще дело до Мьянмы и почему они считают правильным лезть со своими указаниями в суверенную страну, жители которой имеют полное право сами решать свои собственные проблемы.
https://www.theguardian.com/world/2018/nov/23/aung-san-suu-kyi-fall-from-grace-myanmar
Аун Сан Су Чжи стала фактическим лидером Мьянмы после победы на выборах 2015 года, но при ней страна, по мнению британской газеты, «по-прежнему репрессивна», ее правительство некомпетентно, а сама она и не думает извиняться за «геноцид» в штате Ракхайн. Корреспондент пытается найти в ее прошлом «предупреждающие знаки» того, что все случится именно так.
Один из многих правозащитников, которые десятилетиями паразитировали на «феномене Аун Сан Су Чжи», устраивая ей шумные пиар-кампании, когда того требовали интересы «борьбы за демократию», вдруг заявляет о том, что «она всегда была политиком». Оказывается, ее стиль руководства «всегда граничил с авторитарным» и отличался «навязчивым контролем над каждой встречей и каждым документом» без малейшего желания делегировать кому-либо хотя бы часть полномочий. Больше того, вся ее политическая деятельность трактуется сегодня как «династическая решимость продолжать дело своего отца», а не миссия по построению в Мьянме «подлинной» демократии.
То, что Аун Сан Су Чжи на Западе довольно цинично использовали как инструмент для борьбы с военным режимом в Мьянме (как и она при необходимости использовала Запад в своих политических целях), автор не пишет. В тексте лишь отмечается, что на Западе никто не пытался «противостоять» придуманному образу Аун Сан Су Чжи (сложно противостоять тому, что сами же и придумали), хотя и были настораживающие факты – например, в одном из интервью она заявила, что является политиком, пусть не как Маргарет Тэтчер, но и совсем не Мать Тереза. Понятно, что ее сторонники из числа западных «полезных идиотов» были «потрясены» нынешней реальностью. И понятны их сегодняшние шараханья в другую сторону – сейчас они с упоением пытаются найти в Аун Сан Су Чжи, которой они до этого восхищались как «иконой демократии», какие-нибудь изъяны.
Например – что у нее «слабый лидерский талант», и что во время ее домашнего ареста Национальная лига за демократию (НЛД) попросту «выключалась», потому что решение всех вопросов было замкнуто на ней. А когда она получила свободу, все стало еще хуже – она стала делать все по-своему и дистанцироваться даже от своих ближайших сторонников. И (о, ужас!) даже не захотела встречаться с Джорджем Соросом!
Западные товарищи деликатно пытались показать ей, что в современном мире ничего не делается в одиночку. Во время визита в Великобританию в 2012 году перед встречей с главой МИДа Уильямом Хейгом, ее специально долго водили по коридорам Форрин-Офиса, чтобы она увидела, сколько людей работает в команде министра. А когда с ней общался лидер лейбористов Эд Миллибэнд, он специально привел с собой весь «теневой кабинет», чтобы показать, как он сообща с коллегами решает все вопросы.
В целом статья в Guardian – классический разбор полетов и попытка ответить на вопрос «что мы сделали не так». За словами правозащитников сквозит неприкрытая обида по поводу того, что они помогали Аун Сан Су Чжи бороться за демократию, а она цинично надругалась над их идеалами и не оценила их помощь. Да и западные политики разочарованы тем, что они пытались подкорректировать ее поведение и тратили время на то, чтобы водить ее по длинным коридорам с кабинетами, а она так и осталась «авторитарным лидером».
Эти детские обиды правозащитников и политиков на Западе со стороны выглядят смешно, хотя для них самих они кажутся очень серьезными – как же, они часть жизни положили за то, чтобы в Мьянме была демократия, и для этого помогали Аун Сан Су Чжи. При этом, ни у кого из них даже не возникает вопрос – а какое им вообще дело до Мьянмы и почему они считают правильным лезть со своими указаниями в суверенную страну, жители которой имеют полное право сами решать свои собственные проблемы.
https://www.theguardian.com/world/2018/nov/23/aung-san-suu-kyi-fall-from-grace-myanmar
the Guardian
From peace icon to pariah: Aung San Suu Kyi's fall from grace
Three years after she took power, Myanmar remains as repressive as ever. Were the warning signs there all along?
"Статистика в этом году показала незначительный прирост иностранных посетителей, по сравнению с 2,81 млн. за аналогичный период прошлого года. Франция возглавила список западных стран-источников турпотока, за ней следуют Соединенное Королевство, Германия и Италия. Среди азиатских стран Мьянму чаще всего посещают граждане Таиланда."
https://rusunion.com/myanma-privlekla-2-84-mln-turistov-za-10-mesyacev/
https://rusunion.com/myanma-privlekla-2-84-mln-turistov-za-10-mesyacev/
Rusunion
Мьянма привлекла 2,84 млн туристов за 10 месяцев
Страна активно развивает индустрию путешествий
Публикация в Bloomberg рассказывает о том, что, несмотря на проведенные реформы, экономика Мьянмы до сих пор сохраняет существенные ограничения для деятельности в стране иностранных инвесторов и бизнесменов.
Правительство Мьянмы, заявляя о том, что оно стремится привлечь иностранные инвестиции, очень часто вынуждено идти на поводу у местных лоббистов, боящихся конкуренции с зарубежным бизнесом. В качестве информационного повода автор публикации в Bloomberg выбрал принятое в прошлом месяце решение правительства Мьянмы о запрете продажи крепкого импортного алкоголя во всех магазинах Янгона (это право осталось лишь у тех, у кого есть специальная лицензия – то есть, у нескольких элитных гостиниц и ресторанов, а также у магазинов «дьюти-фри»).
Это – довольно спорное решение, причем, чиновники противоречат друг другу в объяснении его причин. Но все, кто покупал «шотландский» виски в алкогольных магазинах в Янгоне, прекрасно знают, что там было очень легко нарваться на контрафакт, и поэтому забота о здоровье потребителя – это как минимум одна из возможных причин запрета. Тем не менее, Bloomberg акцентирует внимание на другой возможной причине – с помощью запрета производители местных крепких спиртных напитков, используя свои лоббистские возможности, вытеснили иностранных конкурентов с рынка. Этот аргумент на самом деле выглядит несколько надуманным (хотя бы потому, что иностранные спиртные напитки относятся совсем к другой, гораздо более дорогой, ценовой категории, а поэтому их конкуренция с мьянманскими аналогами весьма относительная), но вполне укладывается в основную идею статьи: местные бизнесмены делают все, чтобы пролоббировать вытеснение иностранцев с внутреннего рынка.
В статье перечислено все то, что сделано властями Мьянмы для привлечения иностранного бизнеса – например, в 2013 году был принят закон о телекоммуникациях, который проложил дорогу международным операторам для создания сети, позволившей обеспечить массовый доступ к мобильным услугам. Закон о компаниях, вступивший в силу в нынешнем году, дает инвесторам возможность владеть миноритарным пакетом местных компаний, а иностранным банкам в начале этого месяца было разрешено начать выдавать кредиты мьянманским фирмам.
Но остающихся проблем – куда больше. Значительная часть экономики страны объемом в 70 млрд долларов скована устаревшими правилами и костылями бюрократии. Недавние реформы позволили иностранцам владеть 100%-ной долей в компаниях, работающих в нескольких секторах экономики, но в других секторах сам статус иностранной компании ограничивает ее возможности в бизнесе. Так и не были приватизированы 25 государственных предприятий Мьянмы, доминирующих в различных секторах экономики – от транспорта до добычи нефти и газа. Мьянма занимает 185-е место в списке из 190 стран по гарантиям прав миноритарных акционеров. И несмотря на то, что за последние пять лет ежегодный экономический рост составлял более 7%, Мьянма по-прежнему остается худшим местом в Юго-Восточной Азии для ведения бизнеса, занимая 171-е место в мире по этому показателю.
Иллюстрацией этого могут служить банковский и страховой сектор. ЦБ выдал 13 лицензий иностранным банкам еще в 2014 году, но они по-прежнему не могут открывать депозиты для местных компаний и физических лиц. Около 25 мьянманских банков доминируют в этом секторе и выступают против попыток провести реформы в стране, где живет более 50 млн человек, у подавляющего большинства из которых до сих пор нет банковского счета. Правительство идет у них на поводу, дожидаясь, пока местные банки будут настолько сильны, что смогут конкурировать с иностранными.
Другой пример – сфера пассажирских авиаперевозок. Правительство всячески препятствует возможности прихода иностранцев на этот рынок, причем, чиновники не скрывают, что их цель – защита национальных компаний, прежде всего государственного национального перевозчика Myanmar National Airlines, который вложил в 2014 году 960 миллионов долларов в аренду 10 новых Boeing 737.
https://www.bloomberg.com/news/articles/2018-11-23/booze-ban-shows-myanmar-economy-largely-off-limits-to-foreigners
Правительство Мьянмы, заявляя о том, что оно стремится привлечь иностранные инвестиции, очень часто вынуждено идти на поводу у местных лоббистов, боящихся конкуренции с зарубежным бизнесом. В качестве информационного повода автор публикации в Bloomberg выбрал принятое в прошлом месяце решение правительства Мьянмы о запрете продажи крепкого импортного алкоголя во всех магазинах Янгона (это право осталось лишь у тех, у кого есть специальная лицензия – то есть, у нескольких элитных гостиниц и ресторанов, а также у магазинов «дьюти-фри»).
Это – довольно спорное решение, причем, чиновники противоречат друг другу в объяснении его причин. Но все, кто покупал «шотландский» виски в алкогольных магазинах в Янгоне, прекрасно знают, что там было очень легко нарваться на контрафакт, и поэтому забота о здоровье потребителя – это как минимум одна из возможных причин запрета. Тем не менее, Bloomberg акцентирует внимание на другой возможной причине – с помощью запрета производители местных крепких спиртных напитков, используя свои лоббистские возможности, вытеснили иностранных конкурентов с рынка. Этот аргумент на самом деле выглядит несколько надуманным (хотя бы потому, что иностранные спиртные напитки относятся совсем к другой, гораздо более дорогой, ценовой категории, а поэтому их конкуренция с мьянманскими аналогами весьма относительная), но вполне укладывается в основную идею статьи: местные бизнесмены делают все, чтобы пролоббировать вытеснение иностранцев с внутреннего рынка.
В статье перечислено все то, что сделано властями Мьянмы для привлечения иностранного бизнеса – например, в 2013 году был принят закон о телекоммуникациях, который проложил дорогу международным операторам для создания сети, позволившей обеспечить массовый доступ к мобильным услугам. Закон о компаниях, вступивший в силу в нынешнем году, дает инвесторам возможность владеть миноритарным пакетом местных компаний, а иностранным банкам в начале этого месяца было разрешено начать выдавать кредиты мьянманским фирмам.
Но остающихся проблем – куда больше. Значительная часть экономики страны объемом в 70 млрд долларов скована устаревшими правилами и костылями бюрократии. Недавние реформы позволили иностранцам владеть 100%-ной долей в компаниях, работающих в нескольких секторах экономики, но в других секторах сам статус иностранной компании ограничивает ее возможности в бизнесе. Так и не были приватизированы 25 государственных предприятий Мьянмы, доминирующих в различных секторах экономики – от транспорта до добычи нефти и газа. Мьянма занимает 185-е место в списке из 190 стран по гарантиям прав миноритарных акционеров. И несмотря на то, что за последние пять лет ежегодный экономический рост составлял более 7%, Мьянма по-прежнему остается худшим местом в Юго-Восточной Азии для ведения бизнеса, занимая 171-е место в мире по этому показателю.
Иллюстрацией этого могут служить банковский и страховой сектор. ЦБ выдал 13 лицензий иностранным банкам еще в 2014 году, но они по-прежнему не могут открывать депозиты для местных компаний и физических лиц. Около 25 мьянманских банков доминируют в этом секторе и выступают против попыток провести реформы в стране, где живет более 50 млн человек, у подавляющего большинства из которых до сих пор нет банковского счета. Правительство идет у них на поводу, дожидаясь, пока местные банки будут настолько сильны, что смогут конкурировать с иностранными.
Другой пример – сфера пассажирских авиаперевозок. Правительство всячески препятствует возможности прихода иностранцев на этот рынок, причем, чиновники не скрывают, что их цель – защита национальных компаний, прежде всего государственного национального перевозчика Myanmar National Airlines, который вложил в 2014 году 960 миллионов долларов в аренду 10 новых Boeing 737.
https://www.bloomberg.com/news/articles/2018-11-23/booze-ban-shows-myanmar-economy-largely-off-limits-to-foreigners
Bloomberg.com
Booze Ban Shows Myanmar Economy Largely Off Limits to Foreigners
In a small and musty liquor store in downtown Yangon, a stock boy reaches behind rows of cheap Myanmar-made whisky and grabs a bottle of Jack Daniels.
Почему Запад так и не смог понять причин молчания Аун Сан Су Чжи. Ответ автора из Индии на статью в Guardian.
Два дня назад появилась статья в британской Guardian, где западные правозащитники и политики обиженно жаловались на то, что они все делали для Аун Сан Су Чжи, а она ответила им черной неблагодарностью, отказавшись осудить мьянманских военных за их действия в штате Ракхайн. В статье делается вывод о том, что Аун Сан Су Чжи, оказывается, всегда была прагматичным политиком, а не «Матерью Терезой». Вывод – чисто западный, сделанный на основе западных ценностей и основанный на западном рационалистическом подходе.
В индийском издании The Economic Times появилась другая версия молчания Аун Сан Су Чжи. Если соглашаться с ней – то придется признать, что причина непонимания Западом Аун Сан Су Чжи лежит в разности мировоззрений и систем ценностей Запада и Востока.
По мнению автора индийской газеты, бесстрашие Аун Сан Су Чжи совсем иное, чем выражает статуя «Бесстрашной девочки», установленная перед фигурой «Атакующего быка» недалеко от нью-йоркского Уолл-стрита: «В ее моральной вселенной мужество - это свобода от страха, которую она определяет как свободу от враждебности, или свободу от ненависти. Это та смелость, которая позволяет сидеть в присутствии кого-то, а не вскакивать перед ним.» Когда она в 2012 году впервые стала челном парламента, журналисты спросили ее, каковы ее ощущения, когда она сидит рядом с теми, кто несет ответственность за ее преследование. «У меня огромная доброжелательность по отношению к военным, - ответила она. - Поэтому мне ничего не мешает сидеть с ними. Мне приятно сидеть вместе с ними».
Автор напоминает, что Аун Сан Су Чжи, несмотря ни на что, продолжает относиться к вооруженным силам как к «армии ее отца» (генерала Аун Сана). В 2012 году она шокировала журналистку Би Би Си словами о том, что она «очень любит армию». Когда журналистка в ответ начала напоминать о «преступлениях» военных, Аун Сан Су Чжи заметила: «Ужасно то, что они сделали, и мне совсем не нравится то, что они сделали. Но мне кажется, что если вы кого-то любите - вы любите ее или его несмотря ни на что, и вы всегда надеетесь, что придет время, когда они сами будут испытывать раскаяние за свои поступки».
Автор пишет далее, что мысль о том, что нет ничего непоправимого, имеет центральное значение для буддийской концепции метты - неограниченной, безусловной любящей доброты для всех созданий. Метта требует широкого сострадания, способного отделить человека от его дел. Видеть убийцу только как убийцу - значит сделать невозможным прощение. А без прощения не может быть сострадания, и человек остается вне круга метты. Это и есть глубокая убежденность в присущей людям доброте и приверженность силе любви как средству изменений в обществе.
Следование концепции метты может показаться избыточно великодушным, или оторванным от ужасных реалий жизненным принципом. Но именно эта готовность Аун Сан Су Чжи иметь дело с армией без какого-либо догматического обременения, дает ей пространство для практичной и жесткой политики. Она стремился встроить максимальное число бывших генералов в систему власти – это помогает ей преодолевать препятствия и добиваться политических изменений. Но при этом она твердо говорит о необходимости внести поправки в конституцию и лишить военных их нынешней особой роли в стране. То тесть, она всегда будет критиковать поступки, но не структуры. То, что совершили военные – плохо. Но это не значит, что плоха сама армия. И Аун Сан Су Чжи всегда будет надеяться, что эта структура однажды сама сможет прийти к раскаянию.
«Вы можете критиковать ее, потому что сейчас модно это делать. Но правда в том, что Су Чжи - это духовный политик, такой редкий вид, который мы уже просто разучились распознавать», - завершает свою статью автор.
https://economictimes.indiatimes.com/news/international/world-news/why-we-misread-suu-kyi-and-her-refusal-to-demonise-the-burmese-army/articleshow/66786330.cms
Два дня назад появилась статья в британской Guardian, где западные правозащитники и политики обиженно жаловались на то, что они все делали для Аун Сан Су Чжи, а она ответила им черной неблагодарностью, отказавшись осудить мьянманских военных за их действия в штате Ракхайн. В статье делается вывод о том, что Аун Сан Су Чжи, оказывается, всегда была прагматичным политиком, а не «Матерью Терезой». Вывод – чисто западный, сделанный на основе западных ценностей и основанный на западном рационалистическом подходе.
В индийском издании The Economic Times появилась другая версия молчания Аун Сан Су Чжи. Если соглашаться с ней – то придется признать, что причина непонимания Западом Аун Сан Су Чжи лежит в разности мировоззрений и систем ценностей Запада и Востока.
По мнению автора индийской газеты, бесстрашие Аун Сан Су Чжи совсем иное, чем выражает статуя «Бесстрашной девочки», установленная перед фигурой «Атакующего быка» недалеко от нью-йоркского Уолл-стрита: «В ее моральной вселенной мужество - это свобода от страха, которую она определяет как свободу от враждебности, или свободу от ненависти. Это та смелость, которая позволяет сидеть в присутствии кого-то, а не вскакивать перед ним.» Когда она в 2012 году впервые стала челном парламента, журналисты спросили ее, каковы ее ощущения, когда она сидит рядом с теми, кто несет ответственность за ее преследование. «У меня огромная доброжелательность по отношению к военным, - ответила она. - Поэтому мне ничего не мешает сидеть с ними. Мне приятно сидеть вместе с ними».
Автор напоминает, что Аун Сан Су Чжи, несмотря ни на что, продолжает относиться к вооруженным силам как к «армии ее отца» (генерала Аун Сана). В 2012 году она шокировала журналистку Би Би Си словами о том, что она «очень любит армию». Когда журналистка в ответ начала напоминать о «преступлениях» военных, Аун Сан Су Чжи заметила: «Ужасно то, что они сделали, и мне совсем не нравится то, что они сделали. Но мне кажется, что если вы кого-то любите - вы любите ее или его несмотря ни на что, и вы всегда надеетесь, что придет время, когда они сами будут испытывать раскаяние за свои поступки».
Автор пишет далее, что мысль о том, что нет ничего непоправимого, имеет центральное значение для буддийской концепции метты - неограниченной, безусловной любящей доброты для всех созданий. Метта требует широкого сострадания, способного отделить человека от его дел. Видеть убийцу только как убийцу - значит сделать невозможным прощение. А без прощения не может быть сострадания, и человек остается вне круга метты. Это и есть глубокая убежденность в присущей людям доброте и приверженность силе любви как средству изменений в обществе.
Следование концепции метты может показаться избыточно великодушным, или оторванным от ужасных реалий жизненным принципом. Но именно эта готовность Аун Сан Су Чжи иметь дело с армией без какого-либо догматического обременения, дает ей пространство для практичной и жесткой политики. Она стремился встроить максимальное число бывших генералов в систему власти – это помогает ей преодолевать препятствия и добиваться политических изменений. Но при этом она твердо говорит о необходимости внести поправки в конституцию и лишить военных их нынешней особой роли в стране. То тесть, она всегда будет критиковать поступки, но не структуры. То, что совершили военные – плохо. Но это не значит, что плоха сама армия. И Аун Сан Су Чжи всегда будет надеяться, что эта структура однажды сама сможет прийти к раскаянию.
«Вы можете критиковать ее, потому что сейчас модно это делать. Но правда в том, что Су Чжи - это духовный политик, такой редкий вид, который мы уже просто разучились распознавать», - завершает свою статью автор.
https://economictimes.indiatimes.com/news/international/world-news/why-we-misread-suu-kyi-and-her-refusal-to-demonise-the-burmese-army/articleshow/66786330.cms
The Economic Times
Why we misread Suu Kyi and her refusal to demonise the Burmese Army
Her refusal to demonise the army stems from a profound Buddhist philosophy that everyone is redeemable.
Очередная публикация с фотографиями в Frontier Myanmar о «диких водах» страны. На этот раз – об озерах, горных реках и водопадах в окрестностях города Лашио, столицы северной части штата Шан.
Автор предупреждает, что окрестности Лашио, которые представляют собой в основном невысокие горы, покрытые лесом, ограничены для самостоятельных передвижений иностранцев, поэтому путешествовать там надо только с лицензированным гидом. Эти живописные места, хотя и не входят в топ популярных направлений Мьянмы, уже давно имеют отлаженную туристическую инфраструктуру, рассчитанную на любителей приключенческого туризма.
Тур выполняется на мотобайках и включает в себя посещение водопадов и расположенных у их подножья чистых горных озер, а также каскадов горных рек. На одном из спокойных водоемов можно заняться паддлбордингом (катанием по водной поверхности на доске с веслом). Помимо принятия водных процедур под струями водопадов и прыжков в горные озера, автор предлагает насладиться красотами уникальной природы здешних мест. Ночуют путешественники в самом Лашио, или в специально отведенных домах местных жителей в окрестных деревнях.
В статье также содержится информация о том, как добраться до Лашио (самолеты и ночные автобусы из Янгона и других городов страны, поезд из Мандалая) и как организовать тур по его окрестностям. На тур автор советует выделить от двух до пяти дней.
https://frontiermyanmar.net/en/wild-waters-lashio
Автор предупреждает, что окрестности Лашио, которые представляют собой в основном невысокие горы, покрытые лесом, ограничены для самостоятельных передвижений иностранцев, поэтому путешествовать там надо только с лицензированным гидом. Эти живописные места, хотя и не входят в топ популярных направлений Мьянмы, уже давно имеют отлаженную туристическую инфраструктуру, рассчитанную на любителей приключенческого туризма.
Тур выполняется на мотобайках и включает в себя посещение водопадов и расположенных у их подножья чистых горных озер, а также каскадов горных рек. На одном из спокойных водоемов можно заняться паддлбордингом (катанием по водной поверхности на доске с веслом). Помимо принятия водных процедур под струями водопадов и прыжков в горные озера, автор предлагает насладиться красотами уникальной природы здешних мест. Ночуют путешественники в самом Лашио, или в специально отведенных домах местных жителей в окрестных деревнях.
В статье также содержится информация о том, как добраться до Лашио (самолеты и ночные автобусы из Янгона и других городов страны, поезд из Мандалая) и как организовать тур по его окрестностям. На тур автор советует выделить от двух до пяти дней.
https://frontiermyanmar.net/en/wild-waters-lashio
Frontier Myanmar
Wild waters: Lashio
For the fourth installment in our travel series focused on wild swimming spots, we venture into northern Shan State to hike to hidden jungle pools, jump from 55-foot falls (well, almost) and try our hand at some tranquil paddleboarding.
"Семья Балтазаров (Балтазарян), которая обосновалась в бывшей столице Мьянмы Янгоне (Рангун) еще в середине XIX века, считалось одной из самых влиятельных в стране.
Отец семейства Самуэль Балтазар-старший, будучи известным персидским предпринимателем армянского происхождения прибыл в Янгон в 1866 году. До этого он занимался предпринимательской деятельностью в Мумбаи.
В бывшей столице и самом крупном городе Мьянмы армянин основал представительство своей фирмы «Messrs Balthazar & Son», которая на протяжении десятилетий занималась торговыми операциями, инвестициями, а также недвижимостью."
https://rusarminfo.ru/2018/11/25/armyanskaya-birma-kak-baltazaryany-podnimali-britanskuyu-koloniyu/
Отец семейства Самуэль Балтазар-старший, будучи известным персидским предпринимателем армянского происхождения прибыл в Янгон в 1866 году. До этого он занимался предпринимательской деятельностью в Мумбаи.
В бывшей столице и самом крупном городе Мьянмы армянин основал представительство своей фирмы «Messrs Balthazar & Son», которая на протяжении десятилетий занималась торговыми операциями, инвестициями, а также недвижимостью."
https://rusarminfo.ru/2018/11/25/armyanskaya-birma-kak-baltazaryany-podnimali-britanskuyu-koloniyu/
Rusarminfo
Армянская Бирма: как Балтазаряны поднимали британскую колонию - Rusarminfo
Период британской колонизации Бирмы (ныне Мьянмы) в XIX веке неразрывно связан с именами известных а
Демонстрация в столице штата Ракхайн против возвращения рохинджа. Видео AFP (на самом деле – нарезка репортажа Eleven Media).
25 ноября в столице штата Ракхайн городе Ситвэ прошла демонстрация, направленная против начала возвращения из Бангладеш рохинджа. В ней приняло участие более 100 человек, включая буддийских монахов, которые несли лозунги на бирманском и английском языках с требованием остановить репатриацию. Участники также выкрикивали призывы для «бенгальцев» жить у себя на родине – в Бангладеш.
Тот факт, что начало репатриации, намеченное на 15 ноября оказалось сорванным, потому что никто из беженцев не пожелал возвращаться в Мьянму, демонстранты восприняли как свою победу и как доказательство того, что «бенгальцам» лучше там, где живет остальная часть их народа. По их мнению, «бенгальцам», которые считаются в Мьянме «нелегальными иммигрантами», нечего делать в Мьянме, где нет денег и работы даже для мьянманцев, а поэтому пусть они остаются в Бангладеш. Кроме того, возвращение рохинджа, по мнению участников демонстрации, создаст угрозу безопасности страны.
До этого в Маундо на севере штата Ракхайн (то есть, там, где жили рохинджа до своего исхода в Бангладеш) состоялась демонстрация местных жителей в количестве около тысячи человек (для небольшого городка это очень много) с требованием не селить возвращающихся рохинджа южнее Маундо. Демонстранты объясняли это заботой о собственной безопасности – они опасались, что вместе с рохинджа вернутся боевики ARSA (группировки «Армия спасения рохинджа Аракана»), которые продолжат террор против жителей других этнических общин штата.
https://www.youtube.com/watch?v=60_SSNY5QBo
25 ноября в столице штата Ракхайн городе Ситвэ прошла демонстрация, направленная против начала возвращения из Бангладеш рохинджа. В ней приняло участие более 100 человек, включая буддийских монахов, которые несли лозунги на бирманском и английском языках с требованием остановить репатриацию. Участники также выкрикивали призывы для «бенгальцев» жить у себя на родине – в Бангладеш.
Тот факт, что начало репатриации, намеченное на 15 ноября оказалось сорванным, потому что никто из беженцев не пожелал возвращаться в Мьянму, демонстранты восприняли как свою победу и как доказательство того, что «бенгальцам» лучше там, где живет остальная часть их народа. По их мнению, «бенгальцам», которые считаются в Мьянме «нелегальными иммигрантами», нечего делать в Мьянме, где нет денег и работы даже для мьянманцев, а поэтому пусть они остаются в Бангладеш. Кроме того, возвращение рохинджа, по мнению участников демонстрации, создаст угрозу безопасности страны.
До этого в Маундо на севере штата Ракхайн (то есть, там, где жили рохинджа до своего исхода в Бангладеш) состоялась демонстрация местных жителей в количестве около тысячи человек (для небольшого городка это очень много) с требованием не селить возвращающихся рохинджа южнее Маундо. Демонстранты объясняли это заботой о собственной безопасности – они опасались, что вместе с рохинджа вернутся боевики ARSA (группировки «Армия спасения рохинджа Аракана»), которые продолжат террор против жителей других этнических общин штата.
https://www.youtube.com/watch?v=60_SSNY5QBo
YouTube
Protest in Myanmar's Rakhine state opposes Rohingya return
Buddhists monks lead protesters in Myanmar's troubled Rakhine state during a demonstration against the planned repatriation of Rohingya Muslims from Banglade...
"Область Магуэ экспортировала 25 000 голов крупного рогатого скота в Китай, став крупнейшим поставщиком...
Нет необходимости беспокоиться о нехватке скота в Магуэ, даже при условии роста поставок в Китай. В стране насчитывается около 15 миллионов голов крупного рогатого скота, а объем экспорта пока довольно мал по сравнению с общим поголовьем.
В соответствии с политикой правительства Мьянмы, разрешается экспортировать только кастрированных быков, а каждая продажа крупного рогатого скота за рубеж облагается налогом в размере 2 %...
Средства от экспорта скота будут использованы для поддержки местных фермеров."
http://meatinfo.ru/news/myanma-prodolgit-eksport-krupnogo-rogatogo-skota-v-kitay-391870
Нет необходимости беспокоиться о нехватке скота в Магуэ, даже при условии роста поставок в Китай. В стране насчитывается около 15 миллионов голов крупного рогатого скота, а объем экспорта пока довольно мал по сравнению с общим поголовьем.
В соответствии с политикой правительства Мьянмы, разрешается экспортировать только кастрированных быков, а каждая продажа крупного рогатого скота за рубеж облагается налогом в размере 2 %...
Средства от экспорта скота будут использованы для поддержки местных фермеров."
http://meatinfo.ru/news/myanma-prodolgit-eksport-krupnogo-rogatogo-skota-v-kitay-391870
meatinfo.ru
Мьянма продолжит экспорт крупного рогатого скота в Китай 26-11-2018
26 ноября 2018 25000 голов были поставлены на китайский рынок в течение последних 12 месяцев, и правительственные чиновники довольны результатами.
Мьян
Мьян
Капитан полиции из штата Ракхайн таинственным образом утонул в колодце. Его нашли по оставленным у колодца тапкам.
В полицейском участке района Таунгок штата Ракхайн хватились начальника - капитана Тейн Тун Найна, которого перевели туда служить восемь месяцев назад. Поиски начались рано утром в воскресенье, и через полчаса привели к колодцу, находившемуся на территории полицейского участка, около которого были найдены тапки капитана. Заглянув в колодец, подчиненные обнаружили там труп своего начальника. В больнице подтвердили, что смерть не была насильственной – он просто утонул.
Коллеги капитана уточнили, что упавший в колодец капитан в момент смерти не находился на службе и был в гражданской одежде. По их словам, речь идет всего лишь о трагической случайности. Тем не менее, они отказались более детально пояснить, что случилось – зачем капитан снял тапки, и почему в итоге оказался в колодце. Тем не менее, подчеркивание коллегами того факта, что полицейский был не на службе, навело многих местных жителей на мысль о том, что он, возможно, находился в нетрезвом виде и не мог в полной мере контролировать свои действия. А трагический случай произошел именно в конце недели, когда многие люди привыкли расслабляться.
Есть и другая версия случившегося. Недавно этот участок посетил начальник полиции штата Ракхайн полковник Чьи Лин и, по слухам, в отношении погибшего капитана было начато некое внутреннее расследование, в результате чего он решил свести счеты с жизнью. Тем не менее, коллеги погибшего отрицают эти слухи, утверждая, что визит полковника был рутинной инспекционной поездкой, и в участок он приезжал довольно часто.
СМИ напоминают, что если будет доказан факт самоубийства – то это будет не первый за последнее время подобный случай среди полицейских штата Ракхайн. 11 октября констебль, проходивший службу в другом районе штата, застрелился в местном полицейском общежитии.
https://www.irrawaddy.com/news/taungup-police-chiefs-fatal-plunge-well-accident-officials.html
В полицейском участке района Таунгок штата Ракхайн хватились начальника - капитана Тейн Тун Найна, которого перевели туда служить восемь месяцев назад. Поиски начались рано утром в воскресенье, и через полчаса привели к колодцу, находившемуся на территории полицейского участка, около которого были найдены тапки капитана. Заглянув в колодец, подчиненные обнаружили там труп своего начальника. В больнице подтвердили, что смерть не была насильственной – он просто утонул.
Коллеги капитана уточнили, что упавший в колодец капитан в момент смерти не находился на службе и был в гражданской одежде. По их словам, речь идет всего лишь о трагической случайности. Тем не менее, они отказались более детально пояснить, что случилось – зачем капитан снял тапки, и почему в итоге оказался в колодце. Тем не менее, подчеркивание коллегами того факта, что полицейский был не на службе, навело многих местных жителей на мысль о том, что он, возможно, находился в нетрезвом виде и не мог в полной мере контролировать свои действия. А трагический случай произошел именно в конце недели, когда многие люди привыкли расслабляться.
Есть и другая версия случившегося. Недавно этот участок посетил начальник полиции штата Ракхайн полковник Чьи Лин и, по слухам, в отношении погибшего капитана было начато некое внутреннее расследование, в результате чего он решил свести счеты с жизнью. Тем не менее, коллеги погибшего отрицают эти слухи, утверждая, что визит полковника был рутинной инспекционной поездкой, и в участок он приезжал довольно часто.
СМИ напоминают, что если будет доказан факт самоубийства – то это будет не первый за последнее время подобный случай среди полицейских штата Ракхайн. 11 октября констебль, проходивший службу в другом районе штата, застрелился в местном полицейском общежитии.
https://www.irrawaddy.com/news/taungup-police-chiefs-fatal-plunge-well-accident-officials.html
The Irrawaddy
Taungup Police Chief’s Fatal Plunge down Well Was an Accident: Officials
Police deny rumors Capt. Thein Tun Naing killed himself while under investigation
Высокопоставленный представитель властей Мьянмы обвинил международные неправительственные организации, работающие в бангладешских лагерях рохинджа, в том, что они, исходя из собственных шкурных интересов, способствовали срыву возвращения беженцев в Мьянму.
Генеральный директор офиса президента Мьянмы Мьянмы Зо Тхэй обвинил международные неправительственные организации (МНПО) в преднамеренной дезориентации беженцев, находящихся в Бангладеш, чтобы воспрепятствовать их возвращению в Мьянму. Выступая на пресс-конференции, состоявшейся в Нейпьидо 23 ноября, он сообщил, что за этими действиями МНПО стоят конкретные деловые и шкурные интересы их руководства и сотрудников.
«Там много импортируется продовольствия и других товаров. Там большой рынок. МНПО не хотят возвращения [беженцев] в Мьянму, потому что тогда они не смогут осуществлять длительные по времени проекты, связанные с медицинскими услугами, детьми, женщинами – и так далее. Я утверждаю, что поскольку это действительно большой бизнес, МНПО убеждают беженцев не возвращаться. Именно в этом и заключается проблема», - сказал Зо Тхэй. По его информации, основанной на опыте работы МНПО в Мьянме, те люди, ради помощи которым эти структуры формально созданы, получают лишь 30% от средств, выделяемых донорами.
О том, что такая проблема существует, подтвердил исполнительный директор Института мира и безопасности Мьянмы Мин Зо У. По его словам, «некоторые правозащитные НПО говорят, что [беженцы] не должны возвращаться в Мьянму без гарантии того, что они будут иметь свои права человека и гражданство, а некоторые говорили, что им не следует возвращаться, пока им не разрешат свободно путешествовать по всей стране». Отказавшись комментировать финансовые вопросы деятельности НПО, Мин Зо У тем не менее отметил, что некоторые из беженцев, вероятно, все-таки хотят вернуться в Мьянму.
Депутат нижней палаты парламента Пе Тан, представляющий Араканскую национальную партию, заявил, что одной из причин возрастания нестабильности в штате Ракхайн в последние годы как раз стала деятельность НПО. «Даже половина денег, предоставляемых донорами, не достигает людей. Они просто изготавливают инвойсы и документальные фотографии, чтобы отчитаться перед донорами. Они получают доход от одного проекта за другим», - сообщил парламентарий.
Тем не менее, по его словам, есть и другие причины, почему беженцы не хотят возвращаться в штат Ракхайн. «Они хотят использовать давление со стороны международного сообщества. Есть десять требований, в том числе их признание в качестве рохинджа и предоставление им гражданства. Они сказали, что они не вернутся, если эти требования не будут выполнены. И ARSA (Армия спасения рохинджа Аракана) тоже угрожает им», - сказал Пе Тан.
Власти Мьянмы и Бангладеш намечали начать возвращение беженцев рохинджа в мьянманский штат Ракхайн 15 ноября. Тем не менее, процесс репатриации так и не был запущен, поскольку, по информации бангладешских властей, никто из беженцев не захотел вернуться в Мьянму.
https://www.irrawaddy.com/news/ingos-discourage-repatriation-interests-govt-spokesperson.html
Генеральный директор офиса президента Мьянмы Мьянмы Зо Тхэй обвинил международные неправительственные организации (МНПО) в преднамеренной дезориентации беженцев, находящихся в Бангладеш, чтобы воспрепятствовать их возвращению в Мьянму. Выступая на пресс-конференции, состоявшейся в Нейпьидо 23 ноября, он сообщил, что за этими действиями МНПО стоят конкретные деловые и шкурные интересы их руководства и сотрудников.
«Там много импортируется продовольствия и других товаров. Там большой рынок. МНПО не хотят возвращения [беженцев] в Мьянму, потому что тогда они не смогут осуществлять длительные по времени проекты, связанные с медицинскими услугами, детьми, женщинами – и так далее. Я утверждаю, что поскольку это действительно большой бизнес, МНПО убеждают беженцев не возвращаться. Именно в этом и заключается проблема», - сказал Зо Тхэй. По его информации, основанной на опыте работы МНПО в Мьянме, те люди, ради помощи которым эти структуры формально созданы, получают лишь 30% от средств, выделяемых донорами.
О том, что такая проблема существует, подтвердил исполнительный директор Института мира и безопасности Мьянмы Мин Зо У. По его словам, «некоторые правозащитные НПО говорят, что [беженцы] не должны возвращаться в Мьянму без гарантии того, что они будут иметь свои права человека и гражданство, а некоторые говорили, что им не следует возвращаться, пока им не разрешат свободно путешествовать по всей стране». Отказавшись комментировать финансовые вопросы деятельности НПО, Мин Зо У тем не менее отметил, что некоторые из беженцев, вероятно, все-таки хотят вернуться в Мьянму.
Депутат нижней палаты парламента Пе Тан, представляющий Араканскую национальную партию, заявил, что одной из причин возрастания нестабильности в штате Ракхайн в последние годы как раз стала деятельность НПО. «Даже половина денег, предоставляемых донорами, не достигает людей. Они просто изготавливают инвойсы и документальные фотографии, чтобы отчитаться перед донорами. Они получают доход от одного проекта за другим», - сообщил парламентарий.
Тем не менее, по его словам, есть и другие причины, почему беженцы не хотят возвращаться в штат Ракхайн. «Они хотят использовать давление со стороны международного сообщества. Есть десять требований, в том числе их признание в качестве рохинджа и предоставление им гражданства. Они сказали, что они не вернутся, если эти требования не будут выполнены. И ARSA (Армия спасения рохинджа Аракана) тоже угрожает им», - сказал Пе Тан.
Власти Мьянмы и Бангладеш намечали начать возвращение беженцев рохинджа в мьянманский штат Ракхайн 15 ноября. Тем не менее, процесс репатриации так и не был запущен, поскольку, по информации бангладешских властей, никто из беженцев не захотел вернуться в Мьянму.
https://www.irrawaddy.com/news/ingos-discourage-repatriation-interests-govt-spokesperson.html
The Irrawaddy
INGOs Discourage Repatriation for their Own Interests: Gov’t Spokesperson
U Zaw Htay accused INGOs of benefiting financially from the refugee crisis, while a Lower House lawmaker claims they fabricate invoices and photography to encourage donors.
Рассказ с фотографиями о грандиозном музее вооруженных сил Мьянмы площадью более 340 гектаров в столице страны Нейпьидо – так, как его увидел автор из New York Times.
В августе этого года Facebook заблокировал аккаунт главкома вооруженных сил Мьянмы старшего генерала Мин Аун Хлайна. Как пишет автор статьи, «важная часть кампании против рохинджа велась на Facebook, и генерал вместе с другими военачальниками использовал фермы троллей и фейковые аккаунты, чтобы разжигать этническую ненависть и формировать поддержку того, что Организация Объединенных Наций назвала "этнической чисткой".» Тем не менее, есть еще один «аккаунт» могущественного старшего генерала – это музей вооруженных сил в столице страны Нейпьидо. «Его портрет украшает сводчатый зал при входе в музей, с его высокими потолками и мраморными полами. На выставке, рассказывающей о боевой истории Мьянмы, его фотография находится на вершине пирамиды из 32 помещенных в рамочки портретов других военачальников. В следующих залах его изображение висит в одиночестве», - делится впечатлениями автор.
В публикации повторены все стандартные штампы про столицу Мьянмы, которые кочуют из публикации в публикацию – например, про лишенную транспорта 16-полосную бетонную дорогу около парламента (которую многие считают запасным аэродромом для ВВС), или про то, что в Нейпьидо возведена пагода, являющаяся копей янгонского Шведагона. Город был построен с нуля на пустом месте в начале 2000 годов, а в 2005 году туда послушно переехали правительственные чиновники. Сегодня Нейпьидо, по мнению автора, служит напоминанием о том, что хотя формально в стране демократия, истинная власть в руках у военных – он видит психологический расчет людей в погонах в том, что здания в городе подавляют своими размерами, дороги похожи на взлетно-посадочные полосы, а парламент – на крепость.
Музей вооруженных сил, занимающий площадь в 600 акров (т.е. 343 гектара) возможно, лучше всего демонстрирует то, как военные выстраивают отношение к себе, создавая репутацию и демонстрируя свою мощь. По неофициальным данным, площадь экспозиции составляют около 540 тысяч квадратных футов (т.е. более 50 тысяч кв. метров) – почти как у Метрополитен-Музея в Нью-Йорке. В десятках выставочных залов размером с футбольное поле демонстрируются бомбы, мины, пулеметы, минометы, боевые самолеты и артиллерия. Повсюду фотографии военачальников, приветствующих и поздравляющих друг друга. Есть даже подлинные кресла, в которых сидели «30 товарищей» (в числе которых был и будущий генерал Аун Сан), смешавшие кровь друг друга и сделавшие по глотку в знак верности совместной клятве.
Диорамы несколько преувеличенно демонстрируют боевые возможности вооруженных сил. На одной даже есть небольшая модель авианосца, хотя ВМФ Мьянмы не имеет кораблей такого типа. Есть и менее «милитаристские» экспонаты – например, футбольный мяч, который использовали игроки сборной Мьянмы когда ее тренером был полковник, или мемориальная табличка из США с благодарностью за поставки тика для реставрации корабля времен Второй мировой войны.
Но посетителей в этом музее сегодня мало – чаще всего их меньше, чем сотрудников. Здесь бывают в основном группы школьников и монахов. На протяжении десятилетий военные понимали необходимость пропаганды и использовали для этого газеты, радио и телевидение. В отделе музея, посвященном психологической войне, об этом напоминает воссозданная модель телевизионной студии. Но с появлением социальных сетей генералы быстро оценили их возможности. И хотя музей изо всех сил пытается привлечь посетителей, военные теперь обращают гораздо большее внимание на Интернет. «Никто не смотрит военный телеканал и не читает их газету, - сообщил автору один из мьянманцев. – Но все идут в социальные сети. И там у военных есть большая аудитория».
https://www.nytimes.com/2018/11/26/world/asia/myanmar-rohingya-military-museum.html
В августе этого года Facebook заблокировал аккаунт главкома вооруженных сил Мьянмы старшего генерала Мин Аун Хлайна. Как пишет автор статьи, «важная часть кампании против рохинджа велась на Facebook, и генерал вместе с другими военачальниками использовал фермы троллей и фейковые аккаунты, чтобы разжигать этническую ненависть и формировать поддержку того, что Организация Объединенных Наций назвала "этнической чисткой".» Тем не менее, есть еще один «аккаунт» могущественного старшего генерала – это музей вооруженных сил в столице страны Нейпьидо. «Его портрет украшает сводчатый зал при входе в музей, с его высокими потолками и мраморными полами. На выставке, рассказывающей о боевой истории Мьянмы, его фотография находится на вершине пирамиды из 32 помещенных в рамочки портретов других военачальников. В следующих залах его изображение висит в одиночестве», - делится впечатлениями автор.
В публикации повторены все стандартные штампы про столицу Мьянмы, которые кочуют из публикации в публикацию – например, про лишенную транспорта 16-полосную бетонную дорогу около парламента (которую многие считают запасным аэродромом для ВВС), или про то, что в Нейпьидо возведена пагода, являющаяся копей янгонского Шведагона. Город был построен с нуля на пустом месте в начале 2000 годов, а в 2005 году туда послушно переехали правительственные чиновники. Сегодня Нейпьидо, по мнению автора, служит напоминанием о том, что хотя формально в стране демократия, истинная власть в руках у военных – он видит психологический расчет людей в погонах в том, что здания в городе подавляют своими размерами, дороги похожи на взлетно-посадочные полосы, а парламент – на крепость.
Музей вооруженных сил, занимающий площадь в 600 акров (т.е. 343 гектара) возможно, лучше всего демонстрирует то, как военные выстраивают отношение к себе, создавая репутацию и демонстрируя свою мощь. По неофициальным данным, площадь экспозиции составляют около 540 тысяч квадратных футов (т.е. более 50 тысяч кв. метров) – почти как у Метрополитен-Музея в Нью-Йорке. В десятках выставочных залов размером с футбольное поле демонстрируются бомбы, мины, пулеметы, минометы, боевые самолеты и артиллерия. Повсюду фотографии военачальников, приветствующих и поздравляющих друг друга. Есть даже подлинные кресла, в которых сидели «30 товарищей» (в числе которых был и будущий генерал Аун Сан), смешавшие кровь друг друга и сделавшие по глотку в знак верности совместной клятве.
Диорамы несколько преувеличенно демонстрируют боевые возможности вооруженных сил. На одной даже есть небольшая модель авианосца, хотя ВМФ Мьянмы не имеет кораблей такого типа. Есть и менее «милитаристские» экспонаты – например, футбольный мяч, который использовали игроки сборной Мьянмы когда ее тренером был полковник, или мемориальная табличка из США с благодарностью за поставки тика для реставрации корабля времен Второй мировой войны.
Но посетителей в этом музее сегодня мало – чаще всего их меньше, чем сотрудников. Здесь бывают в основном группы школьников и монахов. На протяжении десятилетий военные понимали необходимость пропаганды и использовали для этого газеты, радио и телевидение. В отделе музея, посвященном психологической войне, об этом напоминает воссозданная модель телевизионной студии. Но с появлением социальных сетей генералы быстро оценили их возможности. И хотя музей изо всех сил пытается привлечь посетителей, военные теперь обращают гораздо большее внимание на Интернет. «Никто не смотрит военный телеканал и не читает их газету, - сообщил автору один из мьянманцев. – Но все идут в социальные сети. И там у военных есть большая аудитория».
https://www.nytimes.com/2018/11/26/world/asia/myanmar-rohingya-military-museum.html
Nytimes
General Kicked Off Facebook Can Still Glorify Military at Grandiose Museum
The colossal museum built by Myanmar’s military to honor itself and its leader showcases the mind-set of a force obsessed with its reputation. A critic calls it “a sign of their megalomania.”
Видео, подготовленное Ватиканом, к годовщине визита папы римского Франциска в Мьянму и Бангладеш в ноябре-декабре 2017 года.
В «мьянманской» части – официальные встречи папы с тогдашним президентом Тхин Чжо и государственным советником Аун Сан Су Чжи, его разговор с буддийскими монахами, участие в церемонии богослужения, общение с жителями страны. В тексте под видео есть напоминание, что католиков в Мьянме – 1,2% населения.
Все это почему-то сопровождается музыкой, которая никакого отношения ни к католицизму, ни к Мьянме не имеет. Видимо, по мнению авторов видео, раз музыка красивая – то и так сойдет.
https://www.vaticannews.va/en/pope/news/2018-11/pope-francis-visit-myanmar-bangladesh.html
В «мьянманской» части – официальные встречи папы с тогдашним президентом Тхин Чжо и государственным советником Аун Сан Су Чжи, его разговор с буддийскими монахами, участие в церемонии богослужения, общение с жителями страны. В тексте под видео есть напоминание, что католиков в Мьянме – 1,2% населения.
Все это почему-то сопровождается музыкой, которая никакого отношения ни к католицизму, ни к Мьянме не имеет. Видимо, по мнению авторов видео, раз музыка красивая – то и так сойдет.
https://www.vaticannews.va/en/pope/news/2018-11/pope-francis-visit-myanmar-bangladesh.html
www.vaticannews.va
Memory of Pope Francis’ visit to Myanmar and Bangladesh - Vatican News
It was on 26 Nov., 2017, that Pope Francis flew from Rome on his apostolic journey to Myanmar and Bangladesh as a messenger of ‘Peace’. The theme of ...
Очередное сообщение (русскоязычный исламский сайт пересказывает информацию Reuters) о том, что мьянманцы обнаружили лодку с рохинджа из штата Ракхайн, направлявшуюся в Малайзию. Эта лодка – уже третья, которую мьянманская береговая охрана остановила в открытом море в этом месяце.
https://golosislama.com/news.php?id=35459
В ближайшие месяцы таких сообщений будет много – только что закончился сезон муссонов, и с ноября по апрель в Бенгальском заливе стоит относительно тихая погода. Западные агентства привычно пишут о том, что рохинджа бегут из штата Ракхайн из-за притеснений со стороны властей.
Но есть вопросы, о которых почему-то принято стыдливо умалчивать.
Кто бежит?
Самый простой ответ – рохинджа. Но, если разобраться, рохинджа на лодках бегут не только из штата Ракхайн, но и из Бангладеш – в том числе из тех лагерей, где они оказались после событий августа 2017 года в штате Ракхайн. Больше того, Бангладеш массово покидают и бенгальцы-бангладешцы. При этом, западные агентства интересуют почти исключительно рохинджа, бегущие из Мьянмы.
Почему? А потому что уже давно известно: рохинджа бегут из Мьянмы потому, что там апартеид. Это – беспроигрышная тема для профессиональных борцов за права человека, и она стоит того, чтобы о ней писать. Почему же тогда люди с не меньшим упорством бегут из Бангладеш? Ну, это же просто экономическая миграция – кому это интересно? Больше того, бангладешские силовики говорят, что бенгальцы, граждане Бангладеш, часто пытаются выдать себя за рохинджа – и тем самым рассчитывать на некоторую долю сочувствия со стороны заморских «братьев по вере» как к жертвам кровавой мьянманской военщины. С экономическими же мигрантами из перенаселенной Бангладеш, где высок процент «лишних» людей, власти той же Малайзии обычно особо не церемонятся.
Кто их подбил бежать?
Рохинджа при ответе на этот вопрос и в Мьянме, и в Бангладеш обычно рассказывают о неких людях, которые обещали доставить их в Малайзию. И не просто доставить, а там для них будет «работа и еда». Стоит такая услуга по-разному. Бангладешские силовики, отлавливающие подобных дельцов, сообщают, что там с рохинджа в последнее время берут от 120 до 150 долларов за место в лодке. В Мьянме, в случае с предыдущей лодкой, задержанной властями в ноябре, с людей брали по 300 тыс кьят (это чуть меньше 200 долларов). Если учесть, что бегут обычно семьями с детьми, то получается, что средняя семья рохинджа за сказки о «еде и работе» в Малайзии платит от 500 до 1000 долларов.
Судя по всему, эта деятельность действительно имеет серьезные масштабы и обороты, а тем, кто ей занимается, есть что терять – когда после задержания предыдущей лодки мьянманские силовики попытались в лагере рохинджа у Ситвэ арестовать двух подозреваемых в организации этого побега, они встретили сопротивление и были вынуждены открыть огонь. Четверо человек получили ранения.
Почему они бегут?
И у рохинджа из Бангладеш, и у рохинджа из мьянманского штата Ракхайн обычная жалоба – у них недостаточно еды, и нет никакой жизненной перспективы. Понятно стремление людей вырваться из этой безысходности. Но в штате Ракхайн с его бедной землей и гористой местностью плохо живется всем – и ракхайнцам, и рохинджа. И тезис об «апартеиде» справедлив лишь в том смысле, что если ракхайнец может уехать на заработки в другую часть Мьянмы, то для рохинджа (большинство из которых неграждане) этот путь закрыт. Поэтому они и стараются уплыть по морю. А «торговцы людьми», имеющие разветвленную сеть своих агентов, старательно поддерживают иллюзию о том, что есть за морем сытые и безопасные страны единоверцев, где у них будет шанс закрепиться. Кстати, пока у рохинджа в Бангладеш есть призрачная надежда на Малайзию, или на какую-то другую более сытую и безопасную страну, готовую их принять, они вряд ли захотят вернуться в штат Ракхайн. Потому что для них это было бы сменой шила на мыло.
То есть, эти лодки плыли бы даже если бы в этом регионе царили мир и согласие – просто потому что жизнь там такая. Но кому в сегодняшнем мире интересен факт людей в лодках без смакования ужасов геноцида?
https://golosislama.com/news.php?id=35459
В ближайшие месяцы таких сообщений будет много – только что закончился сезон муссонов, и с ноября по апрель в Бенгальском заливе стоит относительно тихая погода. Западные агентства привычно пишут о том, что рохинджа бегут из штата Ракхайн из-за притеснений со стороны властей.
Но есть вопросы, о которых почему-то принято стыдливо умалчивать.
Кто бежит?
Самый простой ответ – рохинджа. Но, если разобраться, рохинджа на лодках бегут не только из штата Ракхайн, но и из Бангладеш – в том числе из тех лагерей, где они оказались после событий августа 2017 года в штате Ракхайн. Больше того, Бангладеш массово покидают и бенгальцы-бангладешцы. При этом, западные агентства интересуют почти исключительно рохинджа, бегущие из Мьянмы.
Почему? А потому что уже давно известно: рохинджа бегут из Мьянмы потому, что там апартеид. Это – беспроигрышная тема для профессиональных борцов за права человека, и она стоит того, чтобы о ней писать. Почему же тогда люди с не меньшим упорством бегут из Бангладеш? Ну, это же просто экономическая миграция – кому это интересно? Больше того, бангладешские силовики говорят, что бенгальцы, граждане Бангладеш, часто пытаются выдать себя за рохинджа – и тем самым рассчитывать на некоторую долю сочувствия со стороны заморских «братьев по вере» как к жертвам кровавой мьянманской военщины. С экономическими же мигрантами из перенаселенной Бангладеш, где высок процент «лишних» людей, власти той же Малайзии обычно особо не церемонятся.
Кто их подбил бежать?
Рохинджа при ответе на этот вопрос и в Мьянме, и в Бангладеш обычно рассказывают о неких людях, которые обещали доставить их в Малайзию. И не просто доставить, а там для них будет «работа и еда». Стоит такая услуга по-разному. Бангладешские силовики, отлавливающие подобных дельцов, сообщают, что там с рохинджа в последнее время берут от 120 до 150 долларов за место в лодке. В Мьянме, в случае с предыдущей лодкой, задержанной властями в ноябре, с людей брали по 300 тыс кьят (это чуть меньше 200 долларов). Если учесть, что бегут обычно семьями с детьми, то получается, что средняя семья рохинджа за сказки о «еде и работе» в Малайзии платит от 500 до 1000 долларов.
Судя по всему, эта деятельность действительно имеет серьезные масштабы и обороты, а тем, кто ей занимается, есть что терять – когда после задержания предыдущей лодки мьянманские силовики попытались в лагере рохинджа у Ситвэ арестовать двух подозреваемых в организации этого побега, они встретили сопротивление и были вынуждены открыть огонь. Четверо человек получили ранения.
Почему они бегут?
И у рохинджа из Бангладеш, и у рохинджа из мьянманского штата Ракхайн обычная жалоба – у них недостаточно еды, и нет никакой жизненной перспективы. Понятно стремление людей вырваться из этой безысходности. Но в штате Ракхайн с его бедной землей и гористой местностью плохо живется всем – и ракхайнцам, и рохинджа. И тезис об «апартеиде» справедлив лишь в том смысле, что если ракхайнец может уехать на заработки в другую часть Мьянмы, то для рохинджа (большинство из которых неграждане) этот путь закрыт. Поэтому они и стараются уплыть по морю. А «торговцы людьми», имеющие разветвленную сеть своих агентов, старательно поддерживают иллюзию о том, что есть за морем сытые и безопасные страны единоверцев, где у них будет шанс закрепиться. Кстати, пока у рохинджа в Бангладеш есть призрачная надежда на Малайзию, или на какую-то другую более сытую и безопасную страну, готовую их принять, они вряд ли захотят вернуться в штат Ракхайн. Потому что для них это было бы сменой шила на мыло.
То есть, эти лодки плыли бы даже если бы в этом регионе царили мир и согласие – просто потому что жизнь там такая. Но кому в сегодняшнем мире интересен факт людей в лодках без смакования ужасов геноцида?
Golosislama
Мьянма захватила лодку с 93 беженцами рохинджа, направлявшимися в Малайзию - ГолосИслама.RU
Власти Мьянмы захватили лодку с 93 беженцами рохинджа, которые спасались из лагерей в западном штате Аракан, в надежде добраться до Малайзии, заявил во вторник официальный представитель.
Судно было уже третьим по счету, из тех, что направлялись в Малайзию…
Судно было уже третьим по счету, из тех, что направлялись в Малайзию…
Статья с фотографиями в Frontier Myanmar про гарнизонные средние школы, директорами которых являются люди в погонах.
В Мьянме, помимо обычных школ, имеются средние учебные заведения, возглавляемые военными. Они финансируются гражданскими властями, и обучают детей по стандартной программе, но директора в них подотчетны департаменту вооруженных сил по связям с общественностью и ведению психологической войны.
Таких гарнизонных школ в Мьянме двадцать – по одной-две школы на регион. Например, в штате Ракахйн одна школа расположена в городе Анн (где находится штаб Западного командования), а другая – в Таунгоке. Примечательно, что в столице штата, городе Ситве, такой школы нет – то есть, эти учебные заведения открываются по принципу целесообразности, а не исходя из географии.
Когда появились такие школы (или когда некоторые гражданские школы перешли под военное управление) - сегодня уже трудно сказать. Многие считают, что это случилось после военного переворота 1988 года.
Около 80% школьников – из семей военнослужащих, остальные – дети чиновников. Существует система приоритетов, согласно которой установлена очередность при отборе детей для зачисления в школу. Высший приоритет – для детей военнослужащих, расквартированных в данном гарнизоне, затем – для детей военнослужащих данного региона. Далее идут дети военнослужащих, проходящих службу в других штатах, и дети отставников. Решение о зачислении принимается пятью уполномоченными для этого офицерами конкретного гарнизона, а списки идут на утверждение в профильный департамент вооруженных сил.
Директора этих школ обычно имеют ранг капитана и майора (дети обращаются к ним исходя из ранга – «бо чжи» или «бо хму») и ходят в форме. Обязательное требование для директора – наличие высшего образования не ниже магистра, при этом наличие педагогического диплома бакалавра. Тем не менее, на практике эти требования при назначении не всегда выдерживаются, хотя после вступления в должность директора обычно получают недостающий диплом с помощью дистанционного образования. В обязанность директоров также входит регулярное выступление с докладами о своих школах на военных конференциях.
Учителя в этих школах – как правило жены военнослужащих. Есть неформальное правило, согласно которому супруга офицера должна быть по крайней мере выпускницей университета. А преподавание, в свою очередь, считается престижным занятием для женщины. Тем более – в школах, где установлена военная дисциплина и нет особых проблем с поведением детей. Вообще, жены военных, работающие учителями, обычно являются особой категорией даже в гражданских школах. Например, на них до последнего времени обычно не распространялось правило, согласно которому учитель может запросить перевод в другую школу только после двух лет работы в учебном заведении (сейчас такая привилегия им уже не всегда доступна).
Представители гражданских органов образования считают, что наличие подобных гарнизонных школ вполне оправданно – потому что директорам в форме удобнее общаться с родителями учеников, которые тоже почти все являются военнослужащими. Ученики таких школ обычно показывают неплохие результаты на экзаменах, а иногда даже оказываются в числе первых. Военные считают, что это обусловлено тем, что в гарнизонных школах лучше дисциплина, а значит – и качество обучения.
https://frontiermyanmar.net/en/inside-the-tatmadaws-schools
К этой публикации стоит добавить, что наличие подобных школ – реализация на практике корпоративного «духа Тамадо», согласно которому вооруженные силы страны призваны активно присутствовать во многих сферах жизни, помогая правительству решать социальные и экономические вопросы. Например, у мьянманских военных – два экономических конгломерата, которые, являясь крупнейшими налогоплательщиками, не только производят продаваемую на рынке продукцию и оказывают услуги, то еще и дают работу членам семей военнослужащих и отставникам.
Гарнизонные школы – другая сторона воплощения «духа Тамадо», согласно которому армия сама воспитывает для себя будущих защитников страны и обеспечивает продолжение военных династий.
В Мьянме, помимо обычных школ, имеются средние учебные заведения, возглавляемые военными. Они финансируются гражданскими властями, и обучают детей по стандартной программе, но директора в них подотчетны департаменту вооруженных сил по связям с общественностью и ведению психологической войны.
Таких гарнизонных школ в Мьянме двадцать – по одной-две школы на регион. Например, в штате Ракахйн одна школа расположена в городе Анн (где находится штаб Западного командования), а другая – в Таунгоке. Примечательно, что в столице штата, городе Ситве, такой школы нет – то есть, эти учебные заведения открываются по принципу целесообразности, а не исходя из географии.
Когда появились такие школы (или когда некоторые гражданские школы перешли под военное управление) - сегодня уже трудно сказать. Многие считают, что это случилось после военного переворота 1988 года.
Около 80% школьников – из семей военнослужащих, остальные – дети чиновников. Существует система приоритетов, согласно которой установлена очередность при отборе детей для зачисления в школу. Высший приоритет – для детей военнослужащих, расквартированных в данном гарнизоне, затем – для детей военнослужащих данного региона. Далее идут дети военнослужащих, проходящих службу в других штатах, и дети отставников. Решение о зачислении принимается пятью уполномоченными для этого офицерами конкретного гарнизона, а списки идут на утверждение в профильный департамент вооруженных сил.
Директора этих школ обычно имеют ранг капитана и майора (дети обращаются к ним исходя из ранга – «бо чжи» или «бо хму») и ходят в форме. Обязательное требование для директора – наличие высшего образования не ниже магистра, при этом наличие педагогического диплома бакалавра. Тем не менее, на практике эти требования при назначении не всегда выдерживаются, хотя после вступления в должность директора обычно получают недостающий диплом с помощью дистанционного образования. В обязанность директоров также входит регулярное выступление с докладами о своих школах на военных конференциях.
Учителя в этих школах – как правило жены военнослужащих. Есть неформальное правило, согласно которому супруга офицера должна быть по крайней мере выпускницей университета. А преподавание, в свою очередь, считается престижным занятием для женщины. Тем более – в школах, где установлена военная дисциплина и нет особых проблем с поведением детей. Вообще, жены военных, работающие учителями, обычно являются особой категорией даже в гражданских школах. Например, на них до последнего времени обычно не распространялось правило, согласно которому учитель может запросить перевод в другую школу только после двух лет работы в учебном заведении (сейчас такая привилегия им уже не всегда доступна).
Представители гражданских органов образования считают, что наличие подобных гарнизонных школ вполне оправданно – потому что директорам в форме удобнее общаться с родителями учеников, которые тоже почти все являются военнослужащими. Ученики таких школ обычно показывают неплохие результаты на экзаменах, а иногда даже оказываются в числе первых. Военные считают, что это обусловлено тем, что в гарнизонных школах лучше дисциплина, а значит – и качество обучения.
https://frontiermyanmar.net/en/inside-the-tatmadaws-schools
К этой публикации стоит добавить, что наличие подобных школ – реализация на практике корпоративного «духа Тамадо», согласно которому вооруженные силы страны призваны активно присутствовать во многих сферах жизни, помогая правительству решать социальные и экономические вопросы. Например, у мьянманских военных – два экономических конгломерата, которые, являясь крупнейшими налогоплательщиками, не только производят продаваемую на рынке продукцию и оказывают услуги, то еще и дают работу членам семей военнослужащих и отставникам.
Гарнизонные школы – другая сторона воплощения «духа Тамадо», согласно которому армия сама воспитывает для себя будущих защитников страны и обеспечивает продолжение военных династий.
Frontier Myanmar
Inside the Tatmadaw's schools
Majors and captains are the headmasters at more than 20 cantonment schools that serve the children of Tatmadaw families.
Президент Вин Мьин предложил депутатам назначить Мин Ту министром канцелярии правительства Мьянмы.
На должность министра канцелярии союзного правительства (то есть, руководителя аппарата правительства страны в ранге министра) глава государства номинировал нынешнего заместителя министра канцелярии президента (то есть, заместителя главы президентской администрации) Мин Ту. Эта должность освободилась после того как прежний министр Таун Тун стал главой только что созданного министерства по инвестициям и международным экономическим отношениям.
Мин Ту родился 8 ноября 1956 года. Он получил базовое высшее образование в Академии оборонной службы в Мэймьо (Пьин У Лвине), а затем продолжил военное обучение, став магистром. После службы в вооруженных силах (он уволился в звании полковника авиации), Мин Ту стал членом городского совета по развитию Нейпьидо (то есть, вошел в главный административный орган столичной мэрии).
Из объективки, розданной депутатам парламента, можно узнать, что его жена Лвин Мэй Тейн является адвокатом. У супругов есть две дочери, которые работают в сфере частного бизнеса.
Это решение президента Вин Мьина интересно тем, что в министры номинирован еще один человек, не имеющий заслуг перед «демократическим движением», к тому же выходец из военной среды. Можно говорить о том, что сегодня, спустя два с половиной года после прихода к власти, руководство правящей Национальной лиги за демократию уже предпочитает делать ставку не на профессиональных борцов с прежним военным режимом, а на бюрократов с управленческим опытом – пусть даже формально выходцев из лагеря их политических конкурентов.
Решение по кандидатуре Мин Ту депутаты парламента Мьянмы примут на пленарном заседании 29 ноября. До этого они должны представить спикеру свои возражения по предложенной кандидатуре.
На должность министра канцелярии союзного правительства (то есть, руководителя аппарата правительства страны в ранге министра) глава государства номинировал нынешнего заместителя министра канцелярии президента (то есть, заместителя главы президентской администрации) Мин Ту. Эта должность освободилась после того как прежний министр Таун Тун стал главой только что созданного министерства по инвестициям и международным экономическим отношениям.
Мин Ту родился 8 ноября 1956 года. Он получил базовое высшее образование в Академии оборонной службы в Мэймьо (Пьин У Лвине), а затем продолжил военное обучение, став магистром. После службы в вооруженных силах (он уволился в звании полковника авиации), Мин Ту стал членом городского совета по развитию Нейпьидо (то есть, вошел в главный административный орган столичной мэрии).
Из объективки, розданной депутатам парламента, можно узнать, что его жена Лвин Мэй Тейн является адвокатом. У супругов есть две дочери, которые работают в сфере частного бизнеса.
Это решение президента Вин Мьина интересно тем, что в министры номинирован еще один человек, не имеющий заслуг перед «демократическим движением», к тому же выходец из военной среды. Можно говорить о том, что сегодня, спустя два с половиной года после прихода к власти, руководство правящей Национальной лиги за демократию уже предпочитает делать ставку не на профессиональных борцов с прежним военным режимом, а на бюрократов с управленческим опытом – пусть даже формально выходцев из лагеря их политических конкурентов.
Решение по кандидатуре Мин Ту депутаты парламента Мьянмы примут на пленарном заседании 29 ноября. До этого они должны представить спикеру свои возражения по предложенной кандидатуре.
Компания Grab поставила задачу создать единый «электронный кошелек АСЕАН» со свободным перетоком денежных средств между всеми десятью странами этой структуры. Сегодня сервис мобильных платежей GrabPay уже действует в пяти странах и готов к запуску в Таиланде. На очереди – Мьянма и Камбоджа.
Компания Grab, которая в Мьянме пока ассоциируется с заказом такси через приложение на смартфоне, еще шесть лет назад поставила перед собой гораздо более масштабную задачу – создать в Юго-Восточной Азии в партнерстве с местными финансовыми структурами систему мобильных платежей. Сегодня это направление бизнеса становится центральным элементом цифровых потребительских услуг компании. Благодаря своему слиянию с Uber Technologies в Юго-Восточной Азии в начале этого года, Grab расширил свою службу доставки – и это подвигло руководство компании более серьезно задуматься о том, чтобы обеспечить конкурентное преимущество не только в быстрой и недорогой доставке товаров, но прежде всего - в более удобной их оплате.
Согласно планам компании, в скором будущем сервис GrabPay, который действует уже шесть лет, появится в Мьянме и Камбодже. Сейчас он уже доступен в пяти других странах АСЕАН, и еще в одной стране, Таиланде, все готово к его запуску, который должен состояться в самом начале следующего года (партнером Grab там будет Kasikornbank - четвертое по величине кредитное учреждение страны). В конечном итоге Grab планирует создать «единый кошелек АСЕАН», обеспечивающий беспрепятственный переток валюты между десятью странами. При этом, за пределы региональной структуры эта система мобильных платежей пока расширяться не будет.
Рынок АСЕАН – сам по себе масштабный и перспективный, если учесть, что в странах этой ассоциации живет более 650 миллионов человек, причем, у значительной части населения нет банковских счетов. В 2017 году среди граждан Индонезии в возрасте от 15 лет и старше таких людей насчитывалось 48%, на Филиппинах этот показатель составлял 32%, во Вьетнаме - 30%. Руководство Grab считает, что эти люди пока «невидимы» для финансовых учреждений своих стран и являются «золотой жилой» на рынке мобильных платежей.
Перспективы этого рынка видит не только Grab. Сегодня начал агрессивное продвижение в Азии японский оператор Line, а американский технологический гигант Amazon нынешней осенью выбрал Японию для развертывания службы электронных платежей. В Индии структура Уоррена Баффета Berkshire Hathaway вложила около 346 млн долларов в компанию Paytm, которая сегодня насчитывает около 350 млн пользователей. Есть и другие серьезные игроки, в том числе Alipay (группы Alibaba) и WeChat Pay (Telecent Holdings), оба из которых опираются на экономическую экспансию Китая в мировом масштабе.
Серьезные конкуренты у Grab имеются и среди компаний стран Юго-Восточной Азии – это прежде всего индонезийский Go-Jek, который в начале этого месяца объявил о региональном партнерстве с крупнейшей банковской структурой региона DBS Group Holdings из Сингапура (они будут сотрудничать в налаживании системы платежей клиентов Go-Jek в Сингапуре, а также изучат возможности совместной работы по всему региону). Кроме того, крупнейший оператор мобильной связи Сингапура, Singapore Telecommunications, предлагает свой собственный сервис мобильных платежей и планирует с помощью зарубежных партнеров распространить его в других странах Юго-Восточной Азии.
https://asia.nikkei.com/Business/Companies/GrabPay-sets-sights-on-Cambodia-and-Myanmar
Компания Grab, которая в Мьянме пока ассоциируется с заказом такси через приложение на смартфоне, еще шесть лет назад поставила перед собой гораздо более масштабную задачу – создать в Юго-Восточной Азии в партнерстве с местными финансовыми структурами систему мобильных платежей. Сегодня это направление бизнеса становится центральным элементом цифровых потребительских услуг компании. Благодаря своему слиянию с Uber Technologies в Юго-Восточной Азии в начале этого года, Grab расширил свою службу доставки – и это подвигло руководство компании более серьезно задуматься о том, чтобы обеспечить конкурентное преимущество не только в быстрой и недорогой доставке товаров, но прежде всего - в более удобной их оплате.
Согласно планам компании, в скором будущем сервис GrabPay, который действует уже шесть лет, появится в Мьянме и Камбодже. Сейчас он уже доступен в пяти других странах АСЕАН, и еще в одной стране, Таиланде, все готово к его запуску, который должен состояться в самом начале следующего года (партнером Grab там будет Kasikornbank - четвертое по величине кредитное учреждение страны). В конечном итоге Grab планирует создать «единый кошелек АСЕАН», обеспечивающий беспрепятственный переток валюты между десятью странами. При этом, за пределы региональной структуры эта система мобильных платежей пока расширяться не будет.
Рынок АСЕАН – сам по себе масштабный и перспективный, если учесть, что в странах этой ассоциации живет более 650 миллионов человек, причем, у значительной части населения нет банковских счетов. В 2017 году среди граждан Индонезии в возрасте от 15 лет и старше таких людей насчитывалось 48%, на Филиппинах этот показатель составлял 32%, во Вьетнаме - 30%. Руководство Grab считает, что эти люди пока «невидимы» для финансовых учреждений своих стран и являются «золотой жилой» на рынке мобильных платежей.
Перспективы этого рынка видит не только Grab. Сегодня начал агрессивное продвижение в Азии японский оператор Line, а американский технологический гигант Amazon нынешней осенью выбрал Японию для развертывания службы электронных платежей. В Индии структура Уоррена Баффета Berkshire Hathaway вложила около 346 млн долларов в компанию Paytm, которая сегодня насчитывает около 350 млн пользователей. Есть и другие серьезные игроки, в том числе Alipay (группы Alibaba) и WeChat Pay (Telecent Holdings), оба из которых опираются на экономическую экспансию Китая в мировом масштабе.
Серьезные конкуренты у Grab имеются и среди компаний стран Юго-Восточной Азии – это прежде всего индонезийский Go-Jek, который в начале этого месяца объявил о региональном партнерстве с крупнейшей банковской структурой региона DBS Group Holdings из Сингапура (они будут сотрудничать в налаживании системы платежей клиентов Go-Jek в Сингапуре, а также изучат возможности совместной работы по всему региону). Кроме того, крупнейший оператор мобильной связи Сингапура, Singapore Telecommunications, предлагает свой собственный сервис мобильных платежей и планирует с помощью зарубежных партнеров распространить его в других странах Юго-Восточной Азии.
https://asia.nikkei.com/Business/Companies/GrabPay-sets-sights-on-Cambodia-and-Myanmar
Nikkei Asian Review
GrabPay sets sights on Cambodia and Myanmar
Singapore-based app provider intends to grow along with ASEAN economies