Новость для пассажиров аэропорта Янгона, прилетающих в Мьянму ночными рейсами.

С 25 ноября маршрутные автобусы из международного аэропорта Мингаладон будут ходить круглосуточно. Начиная с 10.30 вечера и до раннего утра интервал их движения будет составлять 30 минут.

Автобусное сообщение из аэропорта Мингаладон до центрального железнодорожного вокзала Янгона и пагоды Суле (то есть, до центра города) было запущено летом этого года.

Автобусы следуют из аэропорта двумя маршрутами – по улице Пьи и по улице Пагоды Каба Эй (маршрут указан на табличке за ветровым стеклом).

Автобусы новые, кондиционированные. Стоимость проезда – 500 кьят (примерно 20 рублей). Деньги платятся в кассу около водителя при входе через переднюю дверь.

О том, как просмотр унылых картинок земной поверхности способен породить бездну креатива.

На сайте Bellingsat появился лонгрид с картинками про то, как важно периодически смотреть на зоны конфликта со спутников. Большая часть его посвящена северной части мьянманского штата Ракхайн – то есть, территории, на которой случился недавний кризис рохинджа. Автор с энтузиазмом рассказывает о том, как через EO Browser можно получить доступ к данным Sentinel Hub (к архиву спутниковых фотографий Земли), а затем их увлеченно рассматривать.

Зачем это вообще нужно делать нормальным людям? А вот зачем:

«Такая информация важна для анализа событий в зонах конфликтов, поскольку эти области часто не могут быть достижимы для непредвзятых наблюдателей. Таким образом, спутниковые снимки могут дать более правдоподобную / более полную картину того, что произошло в конкретной зоне конфликта.»

https://www.bellingcat.com/resources/how-tos/2018/11/19/using-time-lapse-satellite-imagery-detect-infrastructure-changes-case-studies-via-myanmar-nigeria-south-china-sea/

Какую «более правдоподобную» картину автор получил, рассматривая фотографии из космоса штата Ракхайн – он почему-то не рассказывает. Все его выводы сводятся к тому, что во второй половине 2017 года многие деревни там сгорели, а потом на этой территории началось какое-то строительство.

Но тот факт, что около 300 деревень в результате конфликта было уничтожено огнем –мьянманские власти не отрицают. Больше того, необходимость разровнять пепелища и начать там строить новые дома они мотивируют тем, что причины межобщинного конфликта лежат прежде всего в экономической плоскости, а поэтому в штате надо возводить инфраструктурные объекты, в том числе – жилье для возвращающихся беженцев (как рохинджа, так и представителей других этнических групп). И правительство Мьянмы не скрывает того, что оно ведет в штате Ракхайн строительные работы – в том числе и на месте сгоревших деревень. Армия тоже строит там свои объекты – после вооруженных акций боевиков Армии спасения рохинджа (ARSA) этот шаг выглядит вполне логичным.

Но западные правозащитники эти рациональные действия правительства Мьянмы истолковывают совсем по-другому – в эмоционально-истерическом тоне. Они считают, что власти страны, разравнивают бульдозерами пепелища с единственной целью - «уничтожить свидетельства зверств» и «скрыть геноцид» (про это в Интернете можно найти много публикаций). При этом никто не уточняет, какие свидетельства (кроме констатации самого факта пожара, который никто не отрицает) можно найти в выгоревшей дотла деревне, состоявшей из убогих деревянных хижин, где, к тому же, после бегства рохинджа, как это случается практически во всех зонах подобных конфликтов, уже побывали толпы соседей, искавших, чем бы там поживиться. Но эти аргументы никому не интересны - главное, показывая спутниковые фотографии, с дрожью в голосе говорить о том, что кто-то злонамерено скрывает некие «свидетельства зверств».

То есть, в случае с Мьянмой ничего такого, о чем ее правительство злонамеренно умолчало, никто со ссылкой на эти фотографии до сих пор так и не предъявил. Но именно на основе этих фотографий сегодня придумываются различные эмоционально закрученные интриги. И это уже – дело специалистов, которых сами по себе снимки из космоса вообще не интересуют.

У этих специалистов работа такая – не картинки рассматривать, а придумывать связанные с ними ужастики, которые потом можно скормить публике. В сегодняшнем мире это приносит известность, и в конечном итоге неплохие деньги. А поэтому для такого дела хорош любой повод. В том числе – унылые и мало кому интересные фотографии из космоса.

«От иконы мира до парии». О том, как Guardian попыталась разобраться в феномене Аун Сан Су Чжи.

Аун Сан Су Чжи стала фактическим лидером Мьянмы после победы на выборах 2015 года, но при ней страна, по мнению британской газеты, «по-прежнему репрессивна», ее правительство некомпетентно, а сама она и не думает извиняться за «геноцид» в штате Ракхайн. Корреспондент пытается найти в ее прошлом «предупреждающие знаки» того, что все случится именно так.

Один из многих правозащитников, которые десятилетиями паразитировали на «феномене Аун Сан Су Чжи», устраивая ей шумные пиар-кампании, когда того требовали интересы «борьбы за демократию», вдруг заявляет о том, что «она всегда была политиком». Оказывается, ее стиль руководства «всегда граничил с авторитарным» и отличался «навязчивым контролем над каждой встречей и каждым документом» без малейшего желания делегировать кому-либо хотя бы часть полномочий. Больше того, вся ее политическая деятельность трактуется сегодня как «династическая решимость продолжать дело своего отца», а не миссия по построению в Мьянме «подлинной» демократии.

То, что Аун Сан Су Чжи на Западе довольно цинично использовали как инструмент для борьбы с военным режимом в Мьянме (как и она при необходимости использовала Запад в своих политических целях), автор не пишет. В тексте лишь отмечается, что на Западе никто не пытался «противостоять» придуманному образу Аун Сан Су Чжи (сложно противостоять тому, что сами же и придумали), хотя и были настораживающие факты – например, в одном из интервью она заявила, что является политиком, пусть не как Маргарет Тэтчер, но и совсем не Мать Тереза. Понятно, что ее сторонники из числа западных «полезных идиотов» были «потрясены» нынешней реальностью. И понятны их сегодняшние шараханья в другую сторону – сейчас они с упоением пытаются найти в Аун Сан Су Чжи, которой они до этого восхищались как «иконой демократии», какие-нибудь изъяны.

Например – что у нее «слабый лидерский талант», и что во время ее домашнего ареста Национальная лига за демократию (НЛД) попросту «выключалась», потому что решение всех вопросов было замкнуто на ней. А когда она получила свободу, все стало еще хуже – она стала делать все по-своему и дистанцироваться даже от своих ближайших сторонников. И (о, ужас!) даже не захотела встречаться с Джорджем Соросом!

Западные товарищи деликатно пытались показать ей, что в современном мире ничего не делается в одиночку. Во время визита в Великобританию в 2012 году перед встречей с главой МИДа Уильямом Хейгом, ее специально долго водили по коридорам Форрин-Офиса, чтобы она увидела, сколько людей работает в команде министра. А когда с ней общался лидер лейбористов Эд Миллибэнд, он специально привел с собой весь «теневой кабинет», чтобы показать, как он сообща с коллегами решает все вопросы.

В целом статья в Guardian – классический разбор полетов и попытка ответить на вопрос «что мы сделали не так». За словами правозащитников сквозит неприкрытая обида по поводу того, что они помогали Аун Сан Су Чжи бороться за демократию, а она цинично надругалась над их идеалами и не оценила их помощь. Да и западные политики разочарованы тем, что они пытались подкорректировать ее поведение и тратили время на то, чтобы водить ее по длинным коридорам с кабинетами, а она так и осталась «авторитарным лидером».

Эти детские обиды правозащитников и политиков на Западе со стороны выглядят смешно, хотя для них самих они кажутся очень серьезными – как же, они часть жизни положили за то, чтобы в Мьянме была демократия, и для этого помогали Аун Сан Су Чжи. При этом, ни у кого из них даже не возникает вопрос – а какое им вообще дело до Мьянмы и почему они считают правильным лезть со своими указаниями в суверенную страну, жители которой имеют полное право сами решать свои собственные проблемы.
https://www.theguardian.com/world/2018/nov/23/aung-san-suu-kyi-fall-from-grace-myanmar

"Статистика в этом году показала незначительный прирост иностранных посетителей, по сравнению с 2,81 млн. за аналогичный период прошлого года. Франция возглавила список западных стран-источников турпотока, за ней следуют Соединенное Королевство, Германия и Италия. Среди азиатских стран Мьянму чаще всего посещают граждане Таиланда."
https://rusunion.com/myanma-privlekla-2-84-mln-turistov-za-10-mesyacev/

В Мадауке (округ Баго) существует ежегодная традиция в честь праздника полнолуния Тазаундайн (в этом году он отмечался 22 ноября) запускать по реке Ситаун горящие масляные светильники.

В этом году жители Мадаука отправили в плавание по реке 45 тысяч светильников. Праздник также сопровождался традиционными музыкальными представлениями и соревнованиями гребцов на лодках.

Публикация в Bloomberg рассказывает о том, что, несмотря на проведенные реформы, экономика Мьянмы до сих пор сохраняет существенные ограничения для деятельности в стране иностранных инвесторов и бизнесменов.

Правительство Мьянмы, заявляя о том, что оно стремится привлечь иностранные инвестиции, очень часто вынуждено идти на поводу у местных лоббистов, боящихся конкуренции с зарубежным бизнесом. В качестве информационного повода автор публикации в Bloomberg выбрал принятое в прошлом месяце решение правительства Мьянмы о запрете продажи крепкого импортного алкоголя во всех магазинах Янгона (это право осталось лишь у тех, у кого есть специальная лицензия – то есть, у нескольких элитных гостиниц и ресторанов, а также у магазинов «дьюти-фри»).

Это – довольно спорное решение, причем, чиновники противоречат друг другу в объяснении его причин. Но все, кто покупал «шотландский» виски в алкогольных магазинах в Янгоне, прекрасно знают, что там было очень легко нарваться на контрафакт, и поэтому забота о здоровье потребителя – это как минимум одна из возможных причин запрета. Тем не менее, Bloomberg акцентирует внимание на другой возможной причине – с помощью запрета производители местных крепких спиртных напитков, используя свои лоббистские возможности, вытеснили иностранных конкурентов с рынка. Этот аргумент на самом деле выглядит несколько надуманным (хотя бы потому, что иностранные спиртные напитки относятся совсем к другой, гораздо более дорогой, ценовой категории, а поэтому их конкуренция с мьянманскими аналогами весьма относительная), но вполне укладывается в основную идею статьи: местные бизнесмены делают все, чтобы пролоббировать вытеснение иностранцев с внутреннего рынка.

В статье перечислено все то, что сделано властями Мьянмы для привлечения иностранного бизнеса – например, в 2013 году был принят закон о телекоммуникациях, который проложил дорогу международным операторам для создания сети, позволившей обеспечить массовый доступ к мобильным услугам. Закон о компаниях, вступивший в силу в нынешнем году, дает инвесторам возможность владеть миноритарным пакетом местных компаний, а иностранным банкам в начале этого месяца было разрешено начать выдавать кредиты мьянманским фирмам.

Но остающихся проблем – куда больше. Значительная часть экономики страны объемом в 70 млрд долларов скована устаревшими правилами и костылями бюрократии. Недавние реформы позволили иностранцам владеть 100%-ной долей в компаниях, работающих в нескольких секторах экономики, но в других секторах сам статус иностранной компании ограничивает ее возможности в бизнесе. Так и не были приватизированы 25 государственных предприятий Мьянмы, доминирующих в различных секторах экономики – от транспорта до добычи нефти и газа. Мьянма занимает 185-е место в списке из 190 стран по гарантиям прав миноритарных акционеров. И несмотря на то, что за последние пять лет ежегодный экономический рост составлял более 7%, Мьянма по-прежнему остается худшим местом в Юго-Восточной Азии для ведения бизнеса, занимая 171-е место в мире по этому показателю.

Иллюстрацией этого могут служить банковский и страховой сектор. ЦБ выдал 13 лицензий иностранным банкам еще в 2014 году, но они по-прежнему не могут открывать депозиты для местных компаний и физических лиц. Около 25 мьянманских банков доминируют в этом секторе и выступают против попыток провести реформы в стране, где живет более 50 млн человек, у подавляющего большинства из которых до сих пор нет банковского счета. Правительство идет у них на поводу, дожидаясь, пока местные банки будут настолько сильны, что смогут конкурировать с иностранными.

Другой пример – сфера пассажирских авиаперевозок. Правительство всячески препятствует возможности прихода иностранцев на этот рынок, причем, чиновники не скрывают, что их цель – защита национальных компаний, прежде всего государственного национального перевозчика Myanmar National Airlines, который вложил в 2014 году 960 миллионов долларов в аренду 10 новых Boeing 737.
https://www.bloomberg.com/news/articles/2018-11-23/booze-ban-shows-myanmar-economy-largely-off-limits-to-foreigners

Почему Запад так и не смог понять причин молчания Аун Сан Су Чжи. Ответ автора из Индии на статью в Guardian.

Два дня назад появилась статья в британской Guardian, где западные правозащитники и политики обиженно жаловались на то, что они все делали для Аун Сан Су Чжи, а она ответила им черной неблагодарностью, отказавшись осудить мьянманских военных за их действия в штате Ракхайн. В статье делается вывод о том, что Аун Сан Су Чжи, оказывается, всегда была прагматичным политиком, а не «Матерью Терезой». Вывод – чисто западный, сделанный на основе западных ценностей и основанный на западном рационалистическом подходе.

В индийском издании The Economic Times появилась другая версия молчания Аун Сан Су Чжи. Если соглашаться с ней – то придется признать, что причина непонимания Западом Аун Сан Су Чжи лежит в разности мировоззрений и систем ценностей Запада и Востока.

По мнению автора индийской газеты, бесстрашие Аун Сан Су Чжи совсем иное, чем выражает статуя «Бесстрашной девочки», установленная перед фигурой «Атакующего быка» недалеко от нью-йоркского Уолл-стрита: «В ее моральной вселенной мужество - это свобода от страха, которую она определяет как свободу от враждебности, или свободу от ненависти. Это та смелость, которая позволяет сидеть в присутствии кого-то, а не вскакивать перед ним.» Когда она в 2012 году впервые стала челном парламента, журналисты спросили ее, каковы ее ощущения, когда она сидит рядом с теми, кто несет ответственность за ее преследование. «У меня огромная доброжелательность по отношению к военным, - ответила она. - Поэтому мне ничего не мешает сидеть с ними. Мне приятно сидеть вместе с ними».

Автор напоминает, что Аун Сан Су Чжи, несмотря ни на что, продолжает относиться к вооруженным силам как к «армии ее отца» (генерала Аун Сана). В 2012 году она шокировала журналистку Би Би Си словами о том, что она «очень любит армию». Когда журналистка в ответ начала напоминать о «преступлениях» военных, Аун Сан Су Чжи заметила: «Ужасно то, что они сделали, и мне совсем не нравится то, что они сделали. Но мне кажется, что если вы кого-то любите - вы любите ее или его несмотря ни на что, и вы всегда надеетесь, что придет время, когда они сами будут испытывать раскаяние за свои поступки».

Автор пишет далее, что мысль о том, что нет ничего непоправимого, имеет центральное значение для буддийской концепции метты - неограниченной, безусловной любящей доброты для всех созданий. Метта требует широкого сострадания, способного отделить человека от его дел. Видеть убийцу только как убийцу - значит сделать невозможным прощение. А без прощения не может быть сострадания, и человек остается вне круга метты. Это и есть глубокая убежденность в присущей людям доброте и приверженность силе любви как средству изменений в обществе.

Следование концепции метты может показаться избыточно великодушным, или оторванным от ужасных реалий жизненным принципом. Но именно эта готовность Аун Сан Су Чжи иметь дело с армией без какого-либо догматического обременения, дает ей пространство для практичной и жесткой политики. Она стремился встроить максимальное число бывших генералов в систему власти – это помогает ей преодолевать препятствия и добиваться политических изменений. Но при этом она твердо говорит о необходимости внести поправки в конституцию и лишить военных их нынешней особой роли в стране. То тесть, она всегда будет критиковать поступки, но не структуры. То, что совершили военные – плохо. Но это не значит, что плоха сама армия. И Аун Сан Су Чжи всегда будет надеяться, что эта структура однажды сама сможет прийти к раскаянию.

«Вы можете критиковать ее, потому что сейчас модно это делать. Но правда в том, что Су Чжи - это духовный политик, такой редкий вид, который мы уже просто разучились распознавать», - завершает свою статью автор.
https://economictimes.indiatimes.com/news/international/world-news/why-we-misread-suu-kyi-and-her-refusal-to-demonise-the-burmese-army/articleshow/66786330.cms

Очередная публикация с фотографиями в Frontier Myanmar о «диких водах» страны. На этот раз – об озерах, горных реках и водопадах в окрестностях города Лашио, столицы северной части штата Шан.

Автор предупреждает, что окрестности Лашио, которые представляют собой в основном невысокие горы, покрытые лесом, ограничены для самостоятельных передвижений иностранцев, поэтому путешествовать там надо только с лицензированным гидом. Эти живописные места, хотя и не входят в топ популярных направлений Мьянмы, уже давно имеют отлаженную туристическую инфраструктуру, рассчитанную на любителей приключенческого туризма.

Тур выполняется на мотобайках и включает в себя посещение водопадов и расположенных у их подножья чистых горных озер, а также каскадов горных рек. На одном из спокойных водоемов можно заняться паддлбордингом (катанием по водной поверхности на доске с веслом). Помимо принятия водных процедур под струями водопадов и прыжков в горные озера, автор предлагает насладиться красотами уникальной природы здешних мест. Ночуют путешественники в самом Лашио, или в специально отведенных домах местных жителей в окрестных деревнях.

В статье также содержится информация о том, как добраться до Лашио (самолеты и ночные автобусы из Янгона и других городов страны, поезд из Мандалая) и как организовать тур по его окрестностям. На тур автор советует выделить от двух до пяти дней.
https://frontiermyanmar.net/en/wild-waters-lashio

"Семья Балтазаров (Балтазарян), которая обосновалась в бывшей столице Мьянмы Янгоне (Рангун) еще в середине XIX века, считалось одной из самых влиятельных в стране.

Отец семейства Самуэль Балтазар-старший, будучи известным персидским предпринимателем армянского происхождения прибыл в Янгон в 1866 году. До этого он занимался предпринимательской деятельностью в Мумбаи.

В бывшей столице и самом крупном городе Мьянмы армянин основал представительство своей фирмы «Messrs Balthazar & Son», которая на протяжении десятилетий занималась торговыми операциями, инвестициями, а также недвижимостью."
https://rusarminfo.ru/2018/11/25/armyanskaya-birma-kak-baltazaryany-podnimali-britanskuyu-koloniyu/

Демонстрация в столице штата Ракхайн против возвращения рохинджа. Видео AFP (на самом деле – нарезка репортажа Eleven Media).

25 ноября в столице штата Ракхайн городе Ситвэ прошла демонстрация, направленная против начала возвращения из Бангладеш рохинджа. В ней приняло участие более 100 человек, включая буддийских монахов, которые несли лозунги на бирманском и английском языках с требованием остановить репатриацию. Участники также выкрикивали призывы для «бенгальцев» жить у себя на родине – в Бангладеш.

Тот факт, что начало репатриации, намеченное на 15 ноября оказалось сорванным, потому что никто из беженцев не пожелал возвращаться в Мьянму, демонстранты восприняли как свою победу и как доказательство того, что «бенгальцам» лучше там, где живет остальная часть их народа. По их мнению, «бенгальцам», которые считаются в Мьянме «нелегальными иммигрантами», нечего делать в Мьянме, где нет денег и работы даже для мьянманцев, а поэтому пусть они остаются в Бангладеш. Кроме того, возвращение рохинджа, по мнению участников демонстрации, создаст угрозу безопасности страны.

До этого в Маундо на севере штата Ракхайн (то есть, там, где жили рохинджа до своего исхода в Бангладеш) состоялась демонстрация местных жителей в количестве около тысячи человек (для небольшого городка это очень много) с требованием не селить возвращающихся рохинджа южнее Маундо. Демонстранты объясняли это заботой о собственной безопасности – они опасались, что вместе с рохинджа вернутся боевики ARSA (группировки «Армия спасения рохинджа Аракана»), которые продолжат террор против жителей других этнических общин штата.
https://www.youtube.com/watch?v=60_SSNY5QBo

"Область Магуэ экспортировала 25 000 голов крупного рогатого скота в Китай, став крупнейшим поставщиком...

Нет необходимости беспокоиться о нехватке скота в Магуэ, даже при условии роста поставок в Китай. В стране насчитывается около 15 миллионов голов крупного рогатого скота, а объем экспорта пока довольно мал по сравнению с общим поголовьем.

В соответствии с политикой правительства Мьянмы, разрешается экспортировать только кастрированных быков, а каждая продажа крупного рогатого скота за рубеж облагается налогом в размере 2 %...

Средства от экспорта скота будут использованы для поддержки местных фермеров."
http://meatinfo.ru/news/myanma-prodolgit-eksport-krupnogo-rogatogo-skota-v-kitay-391870

Капитан полиции из штата Ракхайн таинственным образом утонул в колодце. Его нашли по оставленным у колодца тапкам.

В полицейском участке района Таунгок штата Ракхайн хватились начальника - капитана Тейн Тун Найна, которого перевели туда служить восемь месяцев назад. Поиски начались рано утром в воскресенье, и через полчаса привели к колодцу, находившемуся на территории полицейского участка, около которого были найдены тапки капитана. Заглянув в колодец, подчиненные обнаружили там труп своего начальника. В больнице подтвердили, что смерть не была насильственной – он просто утонул.

Коллеги капитана уточнили, что упавший в колодец капитан в момент смерти не находился на службе и был в гражданской одежде. По их словам, речь идет всего лишь о трагической случайности. Тем не менее, они отказались более детально пояснить, что случилось – зачем капитан снял тапки, и почему в итоге оказался в колодце. Тем не менее, подчеркивание коллегами того факта, что полицейский был не на службе, навело многих местных жителей на мысль о том, что он, возможно, находился в нетрезвом виде и не мог в полной мере контролировать свои действия. А трагический случай произошел именно в конце недели, когда многие люди привыкли расслабляться.

Есть и другая версия случившегося. Недавно этот участок посетил начальник полиции штата Ракхайн полковник Чьи Лин и, по слухам, в отношении погибшего капитана было начато некое внутреннее расследование, в результате чего он решил свести счеты с жизнью. Тем не менее, коллеги погибшего отрицают эти слухи, утверждая, что визит полковника был рутинной инспекционной поездкой, и в участок он приезжал довольно часто.

СМИ напоминают, что если будет доказан факт самоубийства – то это будет не первый за последнее время подобный случай среди полицейских штата Ракхайн. 11 октября констебль, проходивший службу в другом районе штата, застрелился в местном полицейском общежитии.
https://www.irrawaddy.com/news/taungup-police-chiefs-fatal-plunge-well-accident-officials.html

Высокопоставленный представитель властей Мьянмы обвинил международные неправительственные организации, работающие в бангладешских лагерях рохинджа, в том, что они, исходя из собственных шкурных интересов, способствовали срыву возвращения беженцев в Мьянму.

Генеральный директор офиса президента Мьянмы Мьянмы Зо Тхэй обвинил международные неправительственные организации (МНПО) в преднамеренной дезориентации беженцев, находящихся в Бангладеш, чтобы воспрепятствовать их возвращению в Мьянму. Выступая на пресс-конференции, состоявшейся в Нейпьидо 23 ноября, он сообщил, что за этими действиями МНПО стоят конкретные деловые и шкурные интересы их руководства и сотрудников.

«Там много импортируется продовольствия и других товаров. Там большой рынок. МНПО не хотят возвращения [беженцев] в Мьянму, потому что тогда они не смогут осуществлять длительные по времени проекты, связанные с медицинскими услугами, детьми, женщинами – и так далее. Я утверждаю, что поскольку это действительно большой бизнес, МНПО убеждают беженцев не возвращаться. Именно в этом и заключается проблема», - сказал Зо Тхэй. По его информации, основанной на опыте работы МНПО в Мьянме, те люди, ради помощи которым эти структуры формально созданы, получают лишь 30% от средств, выделяемых донорами.

О том, что такая проблема существует, подтвердил исполнительный директор Института мира и безопасности Мьянмы Мин Зо У. По его словам, «некоторые правозащитные НПО говорят, что [беженцы] не должны возвращаться в Мьянму без гарантии того, что они будут иметь свои права человека и гражданство, а некоторые говорили, что им не следует возвращаться, пока им не разрешат свободно путешествовать по всей стране». Отказавшись комментировать финансовые вопросы деятельности НПО, Мин Зо У тем не менее отметил, что некоторые из беженцев, вероятно, все-таки хотят вернуться в Мьянму.

Депутат нижней палаты парламента Пе Тан, представляющий Араканскую национальную партию, заявил, что одной из причин возрастания нестабильности в штате Ракхайн в последние годы как раз стала деятельность НПО. «Даже половина денег, предоставляемых донорами, не достигает людей. Они просто изготавливают инвойсы и документальные фотографии, чтобы отчитаться перед донорами. Они получают доход от одного проекта за другим», - сообщил парламентарий.

Тем не менее, по его словам, есть и другие причины, почему беженцы не хотят возвращаться в штат Ракхайн. «Они хотят использовать давление со стороны международного сообщества. Есть десять требований, в том числе их признание в качестве рохинджа и предоставление им гражданства. Они сказали, что они не вернутся, если эти требования не будут выполнены. И ARSA (Армия спасения рохинджа Аракана) тоже угрожает им», - сказал Пе Тан.

Власти Мьянмы и Бангладеш намечали начать возвращение беженцев рохинджа в мьянманский штат Ракхайн 15 ноября. Тем не менее, процесс репатриации так и не был запущен, поскольку, по информации бангладешских властей, никто из беженцев не захотел вернуться в Мьянму.
https://www.irrawaddy.com/news/ingos-discourage-repatriation-interests-govt-spokesperson.html

Рассказ с фотографиями о грандиозном музее вооруженных сил Мьянмы площадью более 340 гектаров в столице страны Нейпьидо – так, как его увидел автор из New York Times.

В августе этого года Facebook заблокировал аккаунт главкома вооруженных сил Мьянмы старшего генерала Мин Аун Хлайна. Как пишет автор статьи, «важная часть кампании против рохинджа велась на Facebook, и генерал вместе с другими военачальниками использовал фермы троллей и фейковые аккаунты, чтобы разжигать этническую ненависть и формировать поддержку того, что Организация Объединенных Наций назвала "этнической чисткой".» Тем не менее, есть еще один «аккаунт» могущественного старшего генерала – это музей вооруженных сил в столице страны Нейпьидо. «Его портрет украшает сводчатый зал при входе в музей, с его высокими потолками и мраморными полами. На выставке, рассказывающей о боевой истории Мьянмы, его фотография находится на вершине пирамиды из 32 помещенных в рамочки портретов других военачальников. В следующих залах его изображение висит в одиночестве», - делится впечатлениями автор.

В публикации повторены все стандартные штампы про столицу Мьянмы, которые кочуют из публикации в публикацию – например, про лишенную транспорта 16-полосную бетонную дорогу около парламента (которую многие считают запасным аэродромом для ВВС), или про то, что в Нейпьидо возведена пагода, являющаяся копей янгонского Шведагона. Город был построен с нуля на пустом месте в начале 2000 годов, а в 2005 году туда послушно переехали правительственные чиновники. Сегодня Нейпьидо, по мнению автора, служит напоминанием о том, что хотя формально в стране демократия, истинная власть в руках у военных – он видит психологический расчет людей в погонах в том, что здания в городе подавляют своими размерами, дороги похожи на взлетно-посадочные полосы, а парламент – на крепость.

Музей вооруженных сил, занимающий площадь в 600 акров (т.е. 343 гектара) возможно, лучше всего демонстрирует то, как военные выстраивают отношение к себе, создавая репутацию и демонстрируя свою мощь. По неофициальным данным, площадь экспозиции составляют около 540 тысяч квадратных футов (т.е. более 50 тысяч кв. метров) – почти как у Метрополитен-Музея в Нью-Йорке. В десятках выставочных залов размером с футбольное поле демонстрируются бомбы, мины, пулеметы, минометы, боевые самолеты и артиллерия. Повсюду фотографии военачальников, приветствующих и поздравляющих друг друга. Есть даже подлинные кресла, в которых сидели «30 товарищей» (в числе которых был и будущий генерал Аун Сан), смешавшие кровь друг друга и сделавшие по глотку в знак верности совместной клятве.

Диорамы несколько преувеличенно демонстрируют боевые возможности вооруженных сил. На одной даже есть небольшая модель авианосца, хотя ВМФ Мьянмы не имеет кораблей такого типа. Есть и менее «милитаристские» экспонаты – например, футбольный мяч, который использовали игроки сборной Мьянмы когда ее тренером был полковник, или мемориальная табличка из США с благодарностью за поставки тика для реставрации корабля времен Второй мировой войны.

Но посетителей в этом музее сегодня мало – чаще всего их меньше, чем сотрудников. Здесь бывают в основном группы школьников и монахов. На протяжении десятилетий военные понимали необходимость пропаганды и использовали для этого газеты, радио и телевидение. В отделе музея, посвященном психологической войне, об этом напоминает воссозданная модель телевизионной студии. Но с появлением социальных сетей генералы быстро оценили их возможности. И хотя музей изо всех сил пытается привлечь посетителей, военные теперь обращают гораздо большее внимание на Интернет. «Никто не смотрит военный телеканал и не читает их газету, - сообщил автору один из мьянманцев. – Но все идут в социальные сети. И там у военных есть большая аудитория».
https://www.nytimes.com/2018/11/26/world/asia/myanmar-rohingya-military-museum.html

Видео, подготовленное Ватиканом, к годовщине визита папы римского Франциска в Мьянму и Бангладеш в ноябре-декабре 2017 года.

В «мьянманской» части – официальные встречи папы с тогдашним президентом Тхин Чжо и государственным советником Аун Сан Су Чжи, его разговор с буддийскими монахами, участие в церемонии богослужения, общение с жителями страны. В тексте под видео есть напоминание, что католиков в Мьянме – 1,2% населения.

Все это почему-то сопровождается музыкой, которая никакого отношения ни к католицизму, ни к Мьянме не имеет. Видимо, по мнению авторов видео, раз музыка красивая – то и так сойдет.
https://www.vaticannews.va/en/pope/news/2018-11/pope-francis-visit-myanmar-bangladesh.html

Очередное сообщение (русскоязычный исламский сайт пересказывает информацию Reuters) о том, что мьянманцы обнаружили лодку с рохинджа из штата Ракхайн, направлявшуюся в Малайзию. Эта лодка – уже третья, которую мьянманская береговая охрана остановила в открытом море в этом месяце.

https://golosislama.com/news.php?id=35459

В ближайшие месяцы таких сообщений будет много – только что закончился сезон муссонов, и с ноября по апрель в Бенгальском заливе стоит относительно тихая погода. Западные агентства привычно пишут о том, что рохинджа бегут из штата Ракхайн из-за притеснений со стороны властей.

Но есть вопросы, о которых почему-то принято стыдливо умалчивать.

Кто бежит?

Самый простой ответ – рохинджа. Но, если разобраться, рохинджа на лодках бегут не только из штата Ракхайн, но и из Бангладеш – в том числе из тех лагерей, где они оказались после событий августа 2017 года в штате Ракхайн. Больше того, Бангладеш массово покидают и бенгальцы-бангладешцы. При этом, западные агентства интересуют почти исключительно рохинджа, бегущие из Мьянмы.

Почему? А потому что уже давно известно: рохинджа бегут из Мьянмы потому, что там апартеид. Это – беспроигрышная тема для профессиональных борцов за права человека, и она стоит того, чтобы о ней писать. Почему же тогда люди с не меньшим упорством бегут из Бангладеш? Ну, это же просто экономическая миграция – кому это интересно? Больше того, бангладешские силовики говорят, что бенгальцы, граждане Бангладеш, часто пытаются выдать себя за рохинджа – и тем самым рассчитывать на некоторую долю сочувствия со стороны заморских «братьев по вере» как к жертвам кровавой мьянманской военщины. С экономическими же мигрантами из перенаселенной Бангладеш, где высок процент «лишних» людей, власти той же Малайзии обычно особо не церемонятся.

Кто их подбил бежать?

Рохинджа при ответе на этот вопрос и в Мьянме, и в Бангладеш обычно рассказывают о неких людях, которые обещали доставить их в Малайзию. И не просто доставить, а там для них будет «работа и еда». Стоит такая услуга по-разному. Бангладешские силовики, отлавливающие подобных дельцов, сообщают, что там с рохинджа в последнее время берут от 120 до 150 долларов за место в лодке. В Мьянме, в случае с предыдущей лодкой, задержанной властями в ноябре, с людей брали по 300 тыс кьят (это чуть меньше 200 долларов). Если учесть, что бегут обычно семьями с детьми, то получается, что средняя семья рохинджа за сказки о «еде и работе» в Малайзии платит от 500 до 1000 долларов.

Судя по всему, эта деятельность действительно имеет серьезные масштабы и обороты, а тем, кто ей занимается, есть что терять – когда после задержания предыдущей лодки мьянманские силовики попытались в лагере рохинджа у Ситвэ арестовать двух подозреваемых в организации этого побега, они встретили сопротивление и были вынуждены открыть огонь. Четверо человек получили ранения.

Почему они бегут?

И у рохинджа из Бангладеш, и у рохинджа из мьянманского штата Ракхайн обычная жалоба – у них недостаточно еды, и нет никакой жизненной перспективы. Понятно стремление людей вырваться из этой безысходности. Но в штате Ракхайн с его бедной землей и гористой местностью плохо живется всем – и ракхайнцам, и рохинджа. И тезис об «апартеиде» справедлив лишь в том смысле, что если ракхайнец может уехать на заработки в другую часть Мьянмы, то для рохинджа (большинство из которых неграждане) этот путь закрыт. Поэтому они и стараются уплыть по морю. А «торговцы людьми», имеющие разветвленную сеть своих агентов, старательно поддерживают иллюзию о том, что есть за морем сытые и безопасные страны единоверцев, где у них будет шанс закрепиться. Кстати, пока у рохинджа в Бангладеш есть призрачная надежда на Малайзию, или на какую-то другую более сытую и безопасную страну, готовую их принять, они вряд ли захотят вернуться в штат Ракхайн. Потому что для них это было бы сменой шила на мыло.

То есть, эти лодки плыли бы даже если бы в этом регионе царили мир и согласие – просто потому что жизнь там такая. Но кому в сегодняшнем мире интересен факт людей в лодках без смакования ужасов геноцида?