#Редактируем_Лохматых_Собачек (и пишем) ЧТО ТАКОЕ «ОФОРМИВШАЯСЯ ИДЕЯ»
Да-да, вот та самая, которую я советую начинать потихоньку воплощать скорее. Потому что, как и вино или сыр, она должна вызреть, но не перележать. И с этим самым вызреванием все сложно.
Парой постов выше я пожаловалась на то, во что сама же превратила свою творческую жизнь 2021-2022 года и посоветовала никому так не делать ― не растягивать реализацию той или иной идеи на бесконечный срок. Важно: я не совсем объективна. Меня предсказуемо деморализовало то, что принес февраль, и то, как все… пересеклось, сами видели. Во что работа с таким проектом выльется при самых неблагоприятных сценариях, тоже очевидно, но об этом я пока даже думать не хочу. Вместо этого давайте-ка обсудим интересное. Что же правда такое «оформившаяся» или «вызревшая» идея и до какого времени не прикасаться к ней разумно?
Начнем с простого: с чего-то, что в какой-то момент просто берет и шарахает нас по голове. Это может быть «лампочка» ― внезапный сюжет на тему, которой мы, казалось бы, никогда прежде не интересовались, ― и «снежный ком», то есть что-то, обрушенное на нас нашими же увлечениями, жизненным опытом, обстановкой вокруг нас. На моем примере: «лампочкой» был сюжет книги «Чудо, Тайна и Авторитет» ― ни Рождественской Песнью, ни журналистской этикой я никогда не интересовалась. А «снежным комом» стал, например, «Невертаун», где отразились и моя любовь к «Питеру Пэну», и интерес к американскому феномену городов-призраков, и в конце концов желание написать УА, который я бы полюбила.
И то, и другое было идеями. Но я не случайно использовала еще и глагол «шарахнуть» ― потому что после такого удара надо сначала прийти в себя! Иногда мы приходим быстро: размышляем день, а то и пару часов ― и садимся писать. Иногда нами овладевают сомнение, страх или просто желание получше подготовиться ― и мы медлим. О не очень радужном варианте, когда медлить мы вроде как не медлим, сразу воплощаем что можем, но потом огорчаемся и бесконечно переписываем, говорить пока не будем. Это уже сложная область наших отношений с Внутренним Критиком и Самозванцем, и во многом любой опыт тут будет субъективен. Ведь для Внутреннего Критика ты почти всегда «недостаточно хорошо потрудился», а для Самозванца ― «недостаточно опытен в сравнении с неким мифическим Настоящим Автором».
Пока вернемся к варианту, при котором нас только-только шарахнуло: «А напишу-ка я во всем этом аду слэшный ромфант, где два принца не воюют, а наоборот пытаются объединиться (опять же, не чтобы воевать, а чтобы просто… жить нормально?)» ― моя свежая идейка, на которую я недавно намекала. Это важно: идея обретает статус идеи, только когда вы уже можете облечь ее в более-менее осмысленное предложение из трех ингредиентов.
Кто, что, зачем/почему делает. ― Для более-менее локальной истории. Мужик застревает на необитаемом острове и пытается выжить. Ага.
Что, где, почему происходит. ― Для истории, претендующей на саговую масштабность. Город переживает эпидемию страшной болезни и приносит ей огромные жертвы, так как была совершенно к этому не готов и остался без помощи. Ага.
Да-да, вот та самая, которую я советую начинать потихоньку воплощать скорее. Потому что, как и вино или сыр, она должна вызреть, но не перележать. И с этим самым вызреванием все сложно.
Парой постов выше я пожаловалась на то, во что сама же превратила свою творческую жизнь 2021-2022 года и посоветовала никому так не делать ― не растягивать реализацию той или иной идеи на бесконечный срок. Важно: я не совсем объективна. Меня предсказуемо деморализовало то, что принес февраль, и то, как все… пересеклось, сами видели. Во что работа с таким проектом выльется при самых неблагоприятных сценариях, тоже очевидно, но об этом я пока даже думать не хочу. Вместо этого давайте-ка обсудим интересное. Что же правда такое «оформившаяся» или «вызревшая» идея и до какого времени не прикасаться к ней разумно?
Начнем с простого: с чего-то, что в какой-то момент просто берет и шарахает нас по голове. Это может быть «лампочка» ― внезапный сюжет на тему, которой мы, казалось бы, никогда прежде не интересовались, ― и «снежный ком», то есть что-то, обрушенное на нас нашими же увлечениями, жизненным опытом, обстановкой вокруг нас. На моем примере: «лампочкой» был сюжет книги «Чудо, Тайна и Авторитет» ― ни Рождественской Песнью, ни журналистской этикой я никогда не интересовалась. А «снежным комом» стал, например, «Невертаун», где отразились и моя любовь к «Питеру Пэну», и интерес к американскому феномену городов-призраков, и в конце концов желание написать УА, который я бы полюбила.
И то, и другое было идеями. Но я не случайно использовала еще и глагол «шарахнуть» ― потому что после такого удара надо сначала прийти в себя! Иногда мы приходим быстро: размышляем день, а то и пару часов ― и садимся писать. Иногда нами овладевают сомнение, страх или просто желание получше подготовиться ― и мы медлим. О не очень радужном варианте, когда медлить мы вроде как не медлим, сразу воплощаем что можем, но потом огорчаемся и бесконечно переписываем, говорить пока не будем. Это уже сложная область наших отношений с Внутренним Критиком и Самозванцем, и во многом любой опыт тут будет субъективен. Ведь для Внутреннего Критика ты почти всегда «недостаточно хорошо потрудился», а для Самозванца ― «недостаточно опытен в сравнении с неким мифическим Настоящим Автором».
Пока вернемся к варианту, при котором нас только-только шарахнуло: «А напишу-ка я во всем этом аду слэшный ромфант, где два принца не воюют, а наоборот пытаются объединиться (опять же, не чтобы воевать, а чтобы просто… жить нормально?)» ― моя свежая идейка, на которую я недавно намекала. Это важно: идея обретает статус идеи, только когда вы уже можете облечь ее в более-менее осмысленное предложение из трех ингредиентов.
Кто, что, зачем/почему делает. ― Для более-менее локальной истории. Мужик застревает на необитаемом острове и пытается выжить. Ага.
Что, где, почему происходит. ― Для истории, претендующей на саговую масштабность. Город переживает эпидемию страшной болезни и приносит ей огромные жертвы, так как была совершенно к этому не готов и остался без помощи. Ага.
#Редактируем_Лохматых_Собачек (и пишем) с вот такими вот замечательными людьми! По-моему, отличная инициатива!
ТОН. ГОЛОС. ТЕКСТ. СЛУХ
Классная @ dragon.holder, к которой тут недавно пришел не менее классный сюжет, неожиданно вывела меня на тему одновременно знакомую (да даже в недавнем посте мелькала) и новую. Я решила поговорить о ней сейчас(потому что я старая и иначе забуду), потому что она может быть важной как для начинающих авторов, так и для начинающих… да любую новую историю, на самом деле. Важна она сейчас и для меня, не способной, да и не пытающейся услышать новых многострадальных мальчиков.
Что это значит ― слышать еще не написанный текст и почему без этого порой так страшно его начинать?
Ответить на самом деле сложно, думаю, ответа универсального и нет. Филолог обратится здесь к когнитивной лингвистике; человек с магическим мышлением вспомнит, что миры живые и умеют разговаривать; опытный контентщик и просто рационал, читающий всякое-разное по литмастерству, конечно же, заговорят про tone of voice, а эзотерик может упомянуть, что нужно бы чакры прочистить, канал наладить... Я сразу скажу, что вижу смысл во всем вышеназванном, а истину ― посередине. На это натолкнули меня и ваши комментарии под предыдущей статьей, те самые, где вы рассказывали, когда понимаете, что ИДЕЯ ВЫЛЕЖАЛАСЬ, ПОРА ПИСАТЬ (если вы еще не оставили мне там комментарий, не жадничайте, поделитесь опытом по тегу #Редактируем_Лохматых_Собачек). Итак, многие упомянули «первую фразу». То есть начало. Объяснить это достаточно просто, ведь первая фраза иногда, хотя, конечно, не всегда, задает тот самый тон.
Что вообще такое тон произведения? Почему это важно? Поскольку в художественной литературе это все же не совсем термин (многие мои коллеги, издающие романы и повести, обращаются к все тому же понятию tone of voice, но это пока такая переходная штука, слишком субъективная и многогранная), я хотела бы, чтобы об этом порассуждали вы. Но и своим мнением поделюсь, хотя бы чтобы мы могли различать «тон» и «стиль».
Сразу определимся со вторым: стиль ― это ваш языковой инструментарий и рисунок, который вы с его помощью создаете. В моей МИФовской книжке о нем целый раздел, думаю, кто нуждался, взял, прочел, включил в свои навыки. Но если, например, мы начнем копать, нырнем в прошлое и обратимся к понятию «классический стиль» или даже «стиль Гоголя/Пушкина/Достоевского», мы сразу заметим внутри этого, казалось бы, огромного текстового пространства совершенно разные… зоны?
Классический (и любой другой) стиль может быть смешливым. Холодным. Подавляющим. Слезодавящим. Ханжеским. И патетичным, и сладким, и токсичным. И что самое интересное… мы будем ощущать вот эту окраску абсолютно независимо от того, что персонажи делают, едят они салат или умирают, шутят или воюют.
Вот это и есть тоновая составляющая. И выбрав то или иное, мы рискуем и сами повредить эмоциональную связь с будущей идеей, и оттолкнуть от нее кого-то из читателей. Или наоборот, влюбиться и влюбить. Важно: второе (парадигма «влюбить-оттолкнуть») зачастую субъективно ― кроме каких-то очевидных вещей вроде того, что текст орет нам в лицо «СМОТРИ, КАК МОЩНЫ МОИ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ЛАПИЩИ!», «СБЕГАЮТ ИЗ ДОМА ТОЛЬКО ПЛОХИЕ ДЕТИ» или «ЕМУ ОТРУБИЛИ НОГУ, ПЛАЧЬ СЕЙЧАС ЖЕ!», которые считывают почти все. Поэтому правильнее таки ориентироваться на первое ― чтобы тон нравился вам. Чтобы вы понимали, что он искренний и вам не хочется зажать ушки.
Классная @ dragon.holder, к которой тут недавно пришел не менее классный сюжет, неожиданно вывела меня на тему одновременно знакомую (да даже в недавнем посте мелькала) и новую. Я решила поговорить о ней сейчас
Что это значит ― слышать еще не написанный текст и почему без этого порой так страшно его начинать?
Ответить на самом деле сложно, думаю, ответа универсального и нет. Филолог обратится здесь к когнитивной лингвистике; человек с магическим мышлением вспомнит, что миры живые и умеют разговаривать; опытный контентщик и просто рационал, читающий всякое-разное по литмастерству, конечно же, заговорят про tone of voice, а эзотерик может упомянуть, что нужно бы чакры прочистить, канал наладить... Я сразу скажу, что вижу смысл во всем вышеназванном, а истину ― посередине. На это натолкнули меня и ваши комментарии под предыдущей статьей, те самые, где вы рассказывали, когда понимаете, что ИДЕЯ ВЫЛЕЖАЛАСЬ, ПОРА ПИСАТЬ (если вы еще не оставили мне там комментарий, не жадничайте, поделитесь опытом по тегу #Редактируем_Лохматых_Собачек). Итак, многие упомянули «первую фразу». То есть начало. Объяснить это достаточно просто, ведь первая фраза иногда, хотя, конечно, не всегда, задает тот самый тон.
Что вообще такое тон произведения? Почему это важно? Поскольку в художественной литературе это все же не совсем термин (многие мои коллеги, издающие романы и повести, обращаются к все тому же понятию tone of voice, но это пока такая переходная штука, слишком субъективная и многогранная), я хотела бы, чтобы об этом порассуждали вы. Но и своим мнением поделюсь, хотя бы чтобы мы могли различать «тон» и «стиль».
Сразу определимся со вторым: стиль ― это ваш языковой инструментарий и рисунок, который вы с его помощью создаете. В моей МИФовской книжке о нем целый раздел, думаю, кто нуждался, взял, прочел, включил в свои навыки. Но если, например, мы начнем копать, нырнем в прошлое и обратимся к понятию «классический стиль» или даже «стиль Гоголя/Пушкина/Достоевского», мы сразу заметим внутри этого, казалось бы, огромного текстового пространства совершенно разные… зоны?
Классический (и любой другой) стиль может быть смешливым. Холодным. Подавляющим. Слезодавящим. Ханжеским. И патетичным, и сладким, и токсичным. И что самое интересное… мы будем ощущать вот эту окраску абсолютно независимо от того, что персонажи делают, едят они салат или умирают, шутят или воюют.
Вот это и есть тоновая составляющая. И выбрав то или иное, мы рискуем и сами повредить эмоциональную связь с будущей идеей, и оттолкнуть от нее кого-то из читателей. Или наоборот, влюбиться и влюбить. Важно: второе (парадигма «влюбить-оттолкнуть») зачастую субъективно ― кроме каких-то очевидных вещей вроде того, что текст орет нам в лицо «СМОТРИ, КАК МОЩНЫ МОИ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ЛАПИЩИ!», «СБЕГАЮТ ИЗ ДОМА ТОЛЬКО ПЛОХИЕ ДЕТИ» или «ЕМУ ОТРУБИЛИ НОГУ, ПЛАЧЬ СЕЙЧАС ЖЕ!», которые считывают почти все. Поэтому правильнее таки ориентироваться на первое ― чтобы тон нравился вам. Чтобы вы понимали, что он искренний и вам не хочется зажать ушки.
МИСТИКА. ФЭНТЕЗИ. МАГИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ
Пытаясь определить жанр той или иной истории, мы часто смотрим в первую очередь на антураж. Есть эльфы? Значит, фэнтези. Вампиры? Значит, мистика! Ничего не понятно, но очень интересно? Скорее всего, магический реализм! Но по мере знакомства с книгой / ее написания могут встретиться сюрпризы. Примерно так мои #ПисьмаКБезымянной о Людвиге ван Бетховене и его Бессмертной Возлюбленной из абсолютно классической мистики превратились в столь же классический магический реализм: рассказчик оказался слишком ненадежным, а его реальность ― слишком тонкой. Водятся ли в ней призраки, безумен ли он, теперь решать вам. И много, много чего другого, ведь трактовок далеко не две.
Как думаю, все уже поняли, сегодня в рубрике #Редактируем_лохматых_собачек мы поговорим об этом блоке (обманчиво!) близких жанров. Поймем, почему последний все же отстоит от первых двух, чем он сложен и почему в последние годы так прочно ассоциируется с «большой» литературой. Разбирать это на Бетховене я пока не хочу (дабы не плодить спойлеров!), зато нам поможет старая сказка, которой, кстати, очень не помешал бы ретеллинг (в любом из вышеперечисленных жанров!). Погнали?
Итак, жила была девочка в нищей лачужке, с мамой. И так бы она там и жила, и выросла бы в разбойницу, танцовщицу, прачку или проститутку, и ничего бы не случилось плохого... Но мама умерла, а девочка попала на воспитание к страшно богатой леди. И стала леди выращивать из девочки благочестивую особу, в частности, покупать ей приличную одежду и обувь. Хорошую. Дорогую. Вот только не были милы сердцу девочки невзрачные цвета этого самого «приличного» мира ― коричневый, белый и серый. Более всего на свете девочка мечтала о красных башмачках. Именно они ассоциировались у нее с хорошей жизнью, потому что во-первых, их носили принцессы, а во-вторых, когда-то мама сшила девочке такие башмачки из лоскутов. И хотя те давно износились, память о них в девочке жила. Всеми правдами и неправдами, тайно от своей подслеповатой опекунши, девочка купила себе красные башмачки. И не просто купила, но надела на выход, и не просто на выход, но в церковь, что было ей строжайше запрещено. А по пути оттуда встретила странного, хромого на левую ногу солдата. Тот наклонился, сказал: «Какие же красивые у тебя туфельки», тронул их пальцем... Ну а весь остаток сказки девочка не спит и не ест. Она только танцует, танцует как одержимая, танцует против своей воли, пока не сходит с ума, не сбегает в глухую чащу к леснику и не просит его отрубить ей ноги. А потом эти отрубленные ноги танцуют отдельно и не пускают кающуюся девочку в церковь. Такие вот дела.
Это (одна из) вариаций на тему довольно непопулярных у писателей (зато ЧЕРТОВСКИ популярных у сказкотерапевтов) «Красных башмачков» Андерсена. Сюжет сложнее, чем я передала, там есть несколько «точек невозврата» для героини и еще стекольный финал, но это не важно. А важно, что именно на примере этой истории очень просто объяснить разницу между всеми нашими жанрами из заголовка.
Мы начали с того, что, идентифицируя жанр, люди (и авторы, и читатели, и даже издатели!) часто ориентируются на «внешнее» ― и именно поэтому потом озадачиваются, расстраиваются, а то и разочаровываются. И еще вешают ярлыки, ага: ну, тут же есть второй мир, да? Ну, который Изнанка? Значит, этот ваш «Дом в котором…» же фэнтези, да? А я вот не читаю фэнтези, понятно? Уберите его.
Все становится намного проще, если, разбирая тот или иной сюжет, обращаться не к внешнему, а к внутреннему. На самом деле главный «идентификатор» того или иного жанра ― не антураж, а механика. То, как работает мир, то, как работает восприятие персонажей, то, как к этому можно (или нужно) относиться читателю. Оппозиция «можно»-«нужно», кстати, особенно важна в контексте нашего великого противостояния фэнтези-мистики и магреализма. Но вернемся к башмачкам.
История нашей бедной героини «примкнет» к одному из жанровых лагерей, стоит только подобрать ключевому сюжетному элементу — тем самым танцующим башмачкам — объяснение. Давайте попробуем?
Пытаясь определить жанр той или иной истории, мы часто смотрим в первую очередь на антураж. Есть эльфы? Значит, фэнтези. Вампиры? Значит, мистика! Ничего не понятно, но очень интересно? Скорее всего, магический реализм! Но по мере знакомства с книгой / ее написания могут встретиться сюрпризы. Примерно так мои #ПисьмаКБезымянной о Людвиге ван Бетховене и его Бессмертной Возлюбленной из абсолютно классической мистики превратились в столь же классический магический реализм: рассказчик оказался слишком ненадежным, а его реальность ― слишком тонкой. Водятся ли в ней призраки, безумен ли он, теперь решать вам. И много, много чего другого, ведь трактовок далеко не две.
Как думаю, все уже поняли, сегодня в рубрике #Редактируем_лохматых_собачек мы поговорим об этом блоке (обманчиво!) близких жанров. Поймем, почему последний все же отстоит от первых двух, чем он сложен и почему в последние годы так прочно ассоциируется с «большой» литературой. Разбирать это на Бетховене я пока не хочу (дабы не плодить спойлеров!), зато нам поможет старая сказка, которой, кстати, очень не помешал бы ретеллинг (в любом из вышеперечисленных жанров!). Погнали?
Итак, жила была девочка в нищей лачужке, с мамой. И так бы она там и жила, и выросла бы в разбойницу, танцовщицу, прачку или проститутку, и ничего бы не случилось плохого... Но мама умерла, а девочка попала на воспитание к страшно богатой леди. И стала леди выращивать из девочки благочестивую особу, в частности, покупать ей приличную одежду и обувь. Хорошую. Дорогую. Вот только не были милы сердцу девочки невзрачные цвета этого самого «приличного» мира ― коричневый, белый и серый. Более всего на свете девочка мечтала о красных башмачках. Именно они ассоциировались у нее с хорошей жизнью, потому что во-первых, их носили принцессы, а во-вторых, когда-то мама сшила девочке такие башмачки из лоскутов. И хотя те давно износились, память о них в девочке жила. Всеми правдами и неправдами, тайно от своей подслеповатой опекунши, девочка купила себе красные башмачки. И не просто купила, но надела на выход, и не просто на выход, но в церковь, что было ей строжайше запрещено. А по пути оттуда встретила странного, хромого на левую ногу солдата. Тот наклонился, сказал: «Какие же красивые у тебя туфельки», тронул их пальцем... Ну а весь остаток сказки девочка не спит и не ест. Она только танцует, танцует как одержимая, танцует против своей воли, пока не сходит с ума, не сбегает в глухую чащу к леснику и не просит его отрубить ей ноги. А потом эти отрубленные ноги танцуют отдельно и не пускают кающуюся девочку в церковь. Такие вот дела.
Это (одна из) вариаций на тему довольно непопулярных у писателей (зато ЧЕРТОВСКИ популярных у сказкотерапевтов) «Красных башмачков» Андерсена. Сюжет сложнее, чем я передала, там есть несколько «точек невозврата» для героини и еще стекольный финал, но это не важно. А важно, что именно на примере этой истории очень просто объяснить разницу между всеми нашими жанрами из заголовка.
Мы начали с того, что, идентифицируя жанр, люди (и авторы, и читатели, и даже издатели!) часто ориентируются на «внешнее» ― и именно поэтому потом озадачиваются, расстраиваются, а то и разочаровываются. И еще вешают ярлыки, ага: ну, тут же есть второй мир, да? Ну, который Изнанка? Значит, этот ваш «Дом в котором…» же фэнтези, да? А я вот не читаю фэнтези, понятно? Уберите его.
Все становится намного проще, если, разбирая тот или иной сюжет, обращаться не к внешнему, а к внутреннему. На самом деле главный «идентификатор» того или иного жанра ― не антураж, а механика. То, как работает мир, то, как работает восприятие персонажей, то, как к этому можно (или нужно) относиться читателю. Оппозиция «можно»-«нужно», кстати, особенно важна в контексте нашего великого противостояния фэнтези-мистики и магреализма. Но вернемся к башмачкам.
История нашей бедной героини «примкнет» к одному из жанровых лагерей, стоит только подобрать ключевому сюжетному элементу — тем самым танцующим башмачкам — объяснение. Давайте попробуем?
Пара вестей с полей по #ПричешиМеня!
💫У меня совершенно потрясающий ведущий редактор, который добросовестно пометил мне все термины, нуждающиеся в сносках, и предложил несколько отличных идей, что еще добавить в книжку :3 например, теперь я уделила особое внимание "говорильным" глаголам, которые иногда немножко зло. И еще напишу вам большой материал про планы, поглавники, синопсисы и вот это все.
💫Название останется!
💫Обложка тоже останется!
💫Ура, товарищи!
#Редактируем_Лохматых_Собачек
💫У меня совершенно потрясающий ведущий редактор, который добросовестно пометил мне все термины, нуждающиеся в сносках, и предложил несколько отличных идей, что еще добавить в книжку :3 например, теперь я уделила особое внимание "говорильным" глаголам, которые иногда немножко зло. И еще напишу вам большой материал про планы, поглавники, синопсисы и вот это все.
💫Название останется!
💫Обложка тоже останется!
💫Ура, товарищи!
#Редактируем_Лохматых_Собачек
...Классическая традиция ненавязчиво подсказывает нам: первым временем, в котором люди стали рассказывать истории, было все же прошедшее. Оно и понятно: первая, базовая функция всех на свете историй ― передача и аккумуляция опыта. Истории приходили нам на помощь, когда нужно было поведать друзьям, ученикам, подданным или потомкам о чем-то важном, что уже случилось: поведать в пещере у костра, и после завоевательного похода, и у детской люльки, и на трибуне перед гневной толпой. Это могли быть и наши личные истории, и, например, мифы или легенды.
Именно с этим, как мне кажется, связано одно спорное «правило хорошего писательского тона» (поначалу довольно агрессивно доминировавшее!): якобы если, не дай бог, вы пишете в настоящем времени, да еще ― не дай бог дважды! ― от первого лица, вы мало что понимаете в качественной прозе. Пишите в прошедшем, да еще желательно от третьего, вот это интеллектуально, вот так делали Толстой и Достоевский. А настоящее отдайте всяким там плебеям XX-XXI века ― сценаристам.
На деле все, конечно же, не так очевидно ― хотя бы потому, что нарративы в настоящем времени развивались параллельно нарративам в прошедшем. И создавали их… да-да, предки упомянутых «плебеев», авторы-драматурги. Давайте-ка посмотрим:
Дионис
(стучит в дверь)
Эй, мальчик! Эй, скорее! Открывай, эй-эй!
(В дверях показывается Геракл)
Геракл
Кто там стучит? Что за кентавры ломятся?
(Дионис в ужасе прячется за Ксанфия)
Дионис
(шепчет)
Эй, Ксанфий!
Ксанфий
Что?
Дионис
Ты не заметил? Как испугался он меня?
Геракл
(громко хохочет)
Перед нами «Лягушки» Аристофана, комедия, написанная, между прочим, в 400-е годы до нашей эры. И здесь нас встречают описания и ремарки в том самом настоящем времени! Америку не открою, они пишутся так и поныне ― ну а зритель всегда наблюдает театральную историю в динамике, она творится на его глазах. Поэтому нет ничего удивительного и тем более дурновкусного в том, что однажды настоящее время прорыло подкоп из драмы в эпос. Оно почти столь же древнее, ничуть не менее благородное и действительно прекрасно дарит читателю эффект присутствия. Другой вопрос, что внутри одного текста времена иногда могут драться до крови...
__________
По просьбе редактора пишу для "Причеши меня" еще один довольно объемный материал -- о согласовании времен в тексте и о том, насколько уместно сочетать повествование в настоящем и в прошедшем (спойлер: в рамках цельного линейного нарратива и тем более одной главы -- совсем неуместно, как бы вам ни хотелось подсветить отдельную сцену!). Но начать решила с мематичных претензий к современным авторам, от которых до сих пор люто кринжую :D #Редактируем_лохматых_собачек
Именно с этим, как мне кажется, связано одно спорное «правило хорошего писательского тона» (поначалу довольно агрессивно доминировавшее!): якобы если, не дай бог, вы пишете в настоящем времени, да еще ― не дай бог дважды! ― от первого лица, вы мало что понимаете в качественной прозе. Пишите в прошедшем, да еще желательно от третьего, вот это интеллектуально, вот так делали Толстой и Достоевский. А настоящее отдайте всяким там плебеям XX-XXI века ― сценаристам.
На деле все, конечно же, не так очевидно ― хотя бы потому, что нарративы в настоящем времени развивались параллельно нарративам в прошедшем. И создавали их… да-да, предки упомянутых «плебеев», авторы-драматурги. Давайте-ка посмотрим:
Дионис
(стучит в дверь)
Эй, мальчик! Эй, скорее! Открывай, эй-эй!
(В дверях показывается Геракл)
Геракл
Кто там стучит? Что за кентавры ломятся?
(Дионис в ужасе прячется за Ксанфия)
Дионис
(шепчет)
Эй, Ксанфий!
Ксанфий
Что?
Дионис
Ты не заметил? Как испугался он меня?
Геракл
(громко хохочет)
Перед нами «Лягушки» Аристофана, комедия, написанная, между прочим, в 400-е годы до нашей эры. И здесь нас встречают описания и ремарки в том самом настоящем времени! Америку не открою, они пишутся так и поныне ― ну а зритель всегда наблюдает театральную историю в динамике, она творится на его глазах. Поэтому нет ничего удивительного и тем более дурновкусного в том, что однажды настоящее время прорыло подкоп из драмы в эпос. Оно почти столь же древнее, ничуть не менее благородное и действительно прекрасно дарит читателю эффект присутствия. Другой вопрос, что внутри одного текста времена иногда могут драться до крови...
__________
По просьбе редактора пишу для "Причеши меня" еще один довольно объемный материал -- о согласовании времен в тексте и о том, насколько уместно сочетать повествование в настоящем и в прошедшем (спойлер: в рамках цельного линейного нарратива и тем более одной главы -- совсем неуместно, как бы вам ни хотелось подсветить отдельную сцену!). Но начать решила с мематичных претензий к современным авторам, от которых до сих пор люто кринжую :D #Редактируем_лохматых_собачек
НЕНАДЕЖНЫЕ РАССКАЗЧИКИ, ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНИХ ОЧЕНЬ ГРУСТНЫХ ПОХОРОН (снова #Редактируем_Лохматых_Собачек)
Однажды кто-то рассказал миру чудовищную историю о том, как хоронили Моцарта: «по третьему разряду», то есть очень бедно и едва ли не без гроба, в огромной спешке, так как всем, включая гадину-жену, было наплевать, в общей могиле (так как читайте выше), да еще в ужасную непогоду, отогнавшую от скорбной процессии немногих неравнодушных. И выросла история красивой и драматичной, и расползлась по популярной прозе и кинематографу, и даже в отдельные вроде как претендующие на историчность пособия просочилась.
Потом люди, чуть более скептично настроенные, начали исследовать ее и обнаружили много-много нестыковок. Первой стала погода: согласно данным венской обсерватории, в тот день она была прохладная, но более-менее ясная, без катаклизмов. Второй — исторический контекст: небольшая, но неприятная эпидемия, из-за которой хоронили в тот месяц действительно быстро, плюс законы времени, при которых и захоронение без гроба, и отсутствие провожатых, и общие — более того, многоразовые — могилы были скорее нормой, чем оскорблением. Странно вышло. В том числе потому, что достоверных концов у драматичной истории не нашли. Ясно только, что в таком свете похороны выставил кто-то из ближнего, лично сопереживавшего Моцарту круга: то ли эмоции зашкалили и получилось болезненное, искаженное восприятие, то ли понадобилось намеренное вранье для сакрализации покойного, ну и чтоб всем стало стыдно.
С одной стороны, перед нами, казалось бы, типичный исторический миф, а с другой — не менее типичный, пусть и очень гротескный механизм того, как работает в литературе прием ненадежного рассказчика: кто-то, чьими глазами мы видим / в чьей шкуре проживаем тот или иной сюжет, дает нам одну картинку, а потом (или иногда прямо сразу) она оказывается в той или иной мере иной.
О двух сценариях — вскрывается ли правда потом или сразу — мы тоже поговорим, но начнем все же с определения. Итак, надежность рассказчика — один из критериев режима повествования. Ненадежный рассказчик — вариант, при котором персонаж-проводник по тем или иным причинам не дает нам объективную картинку происходящего. Наиболее классическая трактовка термина — герой, который не может в эту объективность. Но я бы добавила сценарий, при котором герой вроде как может, но не хочет. Ведь судим мы по результату: читателя обманывают. Либо только его, либо и других героев за компанию.
Как определить, что наш рассказчик ненадежен? По тем самым несовпадениям. Как определить, насколько? По их масштабу и вектору. Сразу подчеркну: ненадежный рассказчик далеко не всегда искажает все, до чего может дотянуться, порой он вполне объективен ― по крайней мере, в рамках своих ценностей, установок и целей ― но напрочь теряет связь с реальностью, стоит ему соприкоснуться с каким-то конкретным эпизодом своей жизни или, например, чересчур значимым для него человеком.
За примером далеко идти не надо: вспомните, каким божеством мушкетер Атос выглядит в щенячьих, мелкодворянских, восторженных глазах нашего гасконца д’Артаньяна. А потом — сколько объективно Атос пьет, какие у него проблемы с доверием и, разумеется, его попытку повесить собственную жену (хотя я Атоса тоже люблю и у всех этих вещей есть обоснование :3). Бывает, конечно, и полное искажение действительности, но, если вдуматься, встречается оно реже. «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» ― примерно такой вариант. Но поскольку мы здесь (надеюсь) все за более-менее здоровый образ жизни, пусть, пожалуйста, этот пример вам не понадобится, хотя технически он интересен.
Однажды кто-то рассказал миру чудовищную историю о том, как хоронили Моцарта: «по третьему разряду», то есть очень бедно и едва ли не без гроба, в огромной спешке, так как всем, включая гадину-жену, было наплевать, в общей могиле (так как читайте выше), да еще в ужасную непогоду, отогнавшую от скорбной процессии немногих неравнодушных. И выросла история красивой и драматичной, и расползлась по популярной прозе и кинематографу, и даже в отдельные вроде как претендующие на историчность пособия просочилась.
Потом люди, чуть более скептично настроенные, начали исследовать ее и обнаружили много-много нестыковок. Первой стала погода: согласно данным венской обсерватории, в тот день она была прохладная, но более-менее ясная, без катаклизмов. Второй — исторический контекст: небольшая, но неприятная эпидемия, из-за которой хоронили в тот месяц действительно быстро, плюс законы времени, при которых и захоронение без гроба, и отсутствие провожатых, и общие — более того, многоразовые — могилы были скорее нормой, чем оскорблением. Странно вышло. В том числе потому, что достоверных концов у драматичной истории не нашли. Ясно только, что в таком свете похороны выставил кто-то из ближнего, лично сопереживавшего Моцарту круга: то ли эмоции зашкалили и получилось болезненное, искаженное восприятие, то ли понадобилось намеренное вранье для сакрализации покойного, ну и чтоб всем стало стыдно.
С одной стороны, перед нами, казалось бы, типичный исторический миф, а с другой — не менее типичный, пусть и очень гротескный механизм того, как работает в литературе прием ненадежного рассказчика: кто-то, чьими глазами мы видим / в чьей шкуре проживаем тот или иной сюжет, дает нам одну картинку, а потом (или иногда прямо сразу) она оказывается в той или иной мере иной.
О двух сценариях — вскрывается ли правда потом или сразу — мы тоже поговорим, но начнем все же с определения. Итак, надежность рассказчика — один из критериев режима повествования. Ненадежный рассказчик — вариант, при котором персонаж-проводник по тем или иным причинам не дает нам объективную картинку происходящего. Наиболее классическая трактовка термина — герой, который не может в эту объективность. Но я бы добавила сценарий, при котором герой вроде как может, но не хочет. Ведь судим мы по результату: читателя обманывают. Либо только его, либо и других героев за компанию.
Как определить, что наш рассказчик ненадежен? По тем самым несовпадениям. Как определить, насколько? По их масштабу и вектору. Сразу подчеркну: ненадежный рассказчик далеко не всегда искажает все, до чего может дотянуться, порой он вполне объективен ― по крайней мере, в рамках своих ценностей, установок и целей ― но напрочь теряет связь с реальностью, стоит ему соприкоснуться с каким-то конкретным эпизодом своей жизни или, например, чересчур значимым для него человеком.
За примером далеко идти не надо: вспомните, каким божеством мушкетер Атос выглядит в щенячьих, мелкодворянских, восторженных глазах нашего гасконца д’Артаньяна. А потом — сколько объективно Атос пьет, какие у него проблемы с доверием и, разумеется, его попытку повесить собственную жену (хотя я Атоса тоже люблю и у всех этих вещей есть обоснование :3). Бывает, конечно, и полное искажение действительности, но, если вдуматься, встречается оно реже. «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» ― примерно такой вариант. Но поскольку мы здесь (надеюсь) все за более-менее здоровый образ жизни, пусть, пожалуйста, этот пример вам не понадобится, хотя технически он интересен.
Редактор #ПричешиМеня посоветовала добавить туда большой материал по трехактной структуре, планам, поглавникам и прочим важным штукам, чтобы начинающим авторам было комфортнее. Вы его тоже просили, так что делюсь-делюсь :3 Напоминаю, что книжечка, где такой информации будет намного больше, выйдет в "МИФ" осенью. Так что #Редактируем_Лохматых_Собачек все активнее :3 Продолжение в статье! Там еще про садовников, архитекторов и мой любимый мультфильм. Читайте, делитесь своим опытом и своим отношением к этим теориям, а я пойду к Эверу и Орфо.
...Попробуем опять стартовать с некой общей точки. Жил-был один известный человек, и как-то он разделил своих коллег-авторов на две касты ― садовников и архитекторов. Если утрировать, то первые ребята предпочитают творить в потоке ― без каких-либо вспомогательных сюжетных каркасов, а вторые наоборот, только со всевозможными схемами и планами.
Отклик эта теория встретила разный: кто-то тут же заявил, что только садовников и можно назвать подлинными творцами, а кто-то наоборот порадовался, что планирование наконец «легитимировали» и приравняли его важность к важности вдохновения. Но многие высказали более здравую мысль: «Не все так однозначно». Во-первых, никто не отменял существования других каст, например, авторов-путешественников (тех, кто начинает с погружения в мир, а уж потом ловит и структурирует сюжет) и авторов-детективов (тех, в чье воображаемое агентство приходит персонаж с некой проблемой и уже дальше начинает выстраиваться какая-то логическая схема). Во-вторых, с чего бы мы ни начали, подходы можно, более того, нужно совмещать: план должен быть гибким и учитывать форс-мажорное своеволие героев, а поток ― поддаваться управлению и подчиняться тем самым законам сюжетостроения, которые мы обсудили выше. И наконец, в-третьих (для меня эта мысль, пожалуй, главная): навсегда остаться садовником или архитектором можно, только если вы всегда пишете истории… примерно в одной нише, одном масштабе и с одной конструкцией. Если же вас тянет странствовать ― от камерного рефлексивного романа в одной локации к громадному военному эпосу с шестнадцатью сюжетными линиями ― подходами придется жонглировать.
https://telegra.ph/Syuzhetnaya-struktura-i-zakony-dramaturgii-a-takzhe-rabochie-sinopisisy-plany-i-poglavniki-06-20
...Попробуем опять стартовать с некой общей точки. Жил-был один известный человек, и как-то он разделил своих коллег-авторов на две касты ― садовников и архитекторов. Если утрировать, то первые ребята предпочитают творить в потоке ― без каких-либо вспомогательных сюжетных каркасов, а вторые наоборот, только со всевозможными схемами и планами.
Отклик эта теория встретила разный: кто-то тут же заявил, что только садовников и можно назвать подлинными творцами, а кто-то наоборот порадовался, что планирование наконец «легитимировали» и приравняли его важность к важности вдохновения. Но многие высказали более здравую мысль: «Не все так однозначно». Во-первых, никто не отменял существования других каст, например, авторов-путешественников (тех, кто начинает с погружения в мир, а уж потом ловит и структурирует сюжет) и авторов-детективов (тех, в чье воображаемое агентство приходит персонаж с некой проблемой и уже дальше начинает выстраиваться какая-то логическая схема). Во-вторых, с чего бы мы ни начали, подходы можно, более того, нужно совмещать: план должен быть гибким и учитывать форс-мажорное своеволие героев, а поток ― поддаваться управлению и подчиняться тем самым законам сюжетостроения, которые мы обсудили выше. И наконец, в-третьих (для меня эта мысль, пожалуй, главная): навсегда остаться садовником или архитектором можно, только если вы всегда пишете истории… примерно в одной нише, одном масштабе и с одной конструкцией. Если же вас тянет странствовать ― от камерного рефлексивного романа в одной локации к громадному военному эпосу с шестнадцатью сюжетными линиями ― подходами придется жонглировать.
https://telegra.ph/Syuzhetnaya-struktura-i-zakony-dramaturgii-a-takzhe-rabochie-sinopisisy-plany-i-poglavniki-06-20
Telegraph
Сюжетная структура и законы драматургии (а также рабочие синописисы, планы и поглавники)
Каждая история с чего-нибудь начинается, чем-нибудь заканчивается, а еще в ней неизменно есть острый момент, в который мы немного умираем. Вот и вся анатомия среднестатистического сюжета. Звучит бедненько, так и хочется поспорить, мол, есть же истории, которые…
Один из самых живеньких вопросов для автора, которого только что шарахнула по голове новая идея, ― сколько информации нужно теперь изучить. Или правильнее собирать ее вообще по ходу написания книжки? Или писать скелет, ни во что не вникая, а матчасть наращивать при редактуре? До конца правильным ни один ответ не будет. Но я попробую помочь вам найти золотую середину, поделившись своим опытом. Роман, на котором мы с вами все разберем, кстати, пока доступен в сети, и если он заинтересовал вас, то да, это шанс.
Продолжаю писать и поднимать из инстаграма посты по вашим заявкам :3 Сегодня обсуждаем матчасть, продолжение ниже. #Редактируем_Лохматых_Собачек
https://telegra.ph/CHTO-I-KOGDA-NUZHNO-ZNAT-O-MATCHASTI-06-29
Продолжаю писать и поднимать из инстаграма посты по вашим заявкам :3 Сегодня обсуждаем матчасть, продолжение ниже. #Редактируем_Лохматых_Собачек
https://telegra.ph/CHTO-I-KOGDA-NUZHNO-ZNAT-O-MATCHASTI-06-29
Telegraph
ЧТО И КОГДА НУЖНО ЗНАТЬ О МАТЧАСТИ
«Можно ли сплести кольчугу из вот этих ключиков, которые на пивных банках?» «Есть ли у гуся зубы?» «А как там было с квир-повесткой в период Французской революции?» «Где практичнее всего спрятать труп?» Что бы мы ни писали, даже если текст уводит нас из…
А вообще я понимаю, что голова от обилия моих проектов немного плавится, особенно если вы только что сюда пришли. Хотелось бы обобщить все грядущее одним постом, но не все ребятки-коллеги пока разрешают выдавать полные явки-пароли! Поэтому, наверное, получится невнятно. Но попробуем. Итак, сейчас я:
Пишу
🔻Янг эдалт #Это_я_тебя_убила о принцессе, которой пришлось спуститься вне совсем царство мертвых, чтобы вытащить своего мужика, но как оказалось, сложнее не вытащить, а потом с ним замириться.
Издаю
🔻Нонфикшн по саморедактуре и осознанному писательству #ПричешиМеня, в МИФе. В его основу легли мои статьи по тегу #Редактируем_Лохматых_Собачек, но в новой редакции книга подросла, и теперь они составляют там процентов 60, все остальное новое.
🔻Темнючее взрослое фэнтези #БерегМертвыхНезабудок в издательстве Компас Гид.
🔻Другой из своих темнючих ретеллингов (УА), с ребятками, с которыми мы уже сотрудничали 🔥
🔻Мистический УА-русреал #БелыеПешки (вайбы Благих Знамений и Булгакова прилагаются) с ИД "Питер", молодым и перспективным игроком книжного рынка, который скоро вас удивит.
🔻Сказку-притчу #ПокаСмертьНеПриведетНасДомой с "Ирга Books".
Переиздаю
🔻Славянское фэнтези #СеребрянаяКлятва, с чудесной Женей Сафоновой из Эксмо.
По срокам все вроде бы расползается на конец 2022 - первую половину 2023, но надеюсь, этот вопрос мы согласуем. Потихоньку буду рассказывать обо всем этом.
Пишу
🔻Янг эдалт #Это_я_тебя_убила о принцессе, которой пришлось спуститься в
Издаю
🔻Нонфикшн по саморедактуре и осознанному писательству #ПричешиМеня, в МИФе. В его основу легли мои статьи по тегу #Редактируем_Лохматых_Собачек, но в новой редакции книга подросла, и теперь они составляют там процентов 60, все остальное новое.
🔻Темнючее взрослое фэнтези #БерегМертвыхНезабудок в издательстве Компас Гид.
🔻Другой из своих темнючих ретеллингов (УА), с ребятками, с которыми мы уже сотрудничали 🔥
🔻Мистический УА-русреал #БелыеПешки (вайбы Благих Знамений и Булгакова прилагаются) с ИД "Питер", молодым и перспективным игроком книжного рынка, который скоро вас удивит.
🔻Сказку-притчу #ПокаСмертьНеПриведетНасДомой с "Ирга Books".
Переиздаю
🔻Славянское фэнтези #СеребрянаяКлятва, с чудесной Женей Сафоновой из Эксмо.
По срокам все вроде бы расползается на конец 2022 - первую половину 2023, но надеюсь, этот вопрос мы согласуем. Потихоньку буду рассказывать обо всем этом.