Зыбкость почвы.

Ярославский историк культуры Евгений Ермолин в своем FB размышляет, о зыбкости русской почвы.

"Непрочность, ненадежность, зыбкость русской почвы. Свойство климата, но с течением времени и особенность социума. Свободен и выигрывает тот, кто подвижен, не прикреплён. Викинги, монголы. Кто прикреплён, тот порабощен. Отсюда бродячая Русь, разбредающаяся в разные стороны. На запад, на восток."

Кто прикреплён, не просто порабощен, тот приобщен. Да.

Меряне основа и центр этой "бродячей Руси". Наши предки самыми первыми начали вольный исход из Ростовской земли, на которую сели жадные киевские князья. Великий трек на Север и Восток начался с нас и нами был в значительной степени наполняем. Уже значительно позже освоения Севера, Урала и Сибири поздние постмерянские сектанты империи Готторпов продолжали гореть идеей свободы от "антихриста".

Именно на позднемерянской и постмерянской почве Верхневолжья возникли основные течения "раскола", именно у нас на этой почве появились Истинно православные христиане странники (ИПХС) - "бегуны", с их внутренним свободолюбием, собственноручно нарисованными "паспортами", "пристанями", 'странничеством", закрытой от чужих общинностью, тотальным отрицанием "антихриста". Помимо них миллионы других крестьян северо-восточных губерний только числились православными, а на деле были разномастными сектантами с неукротимой тягой к свободе от барского и царёва гнета.

#антихрист #верхневолжье #почва

Доля сельского населения Верхневолжья по субъектам РСФСР, 1926-1989 гг..

Географ и дата журналист Ренат Темиргалеев в своем канале «Блокнот географа» опубликовал серию из шести карт, на которых отображен довольно тривиальный, но интересный показатель — доля сельского населения по административно-территориальным единицам СССР согласно переписей 1926, 1939, 1959, 1970, 1979 и 1989 гг.

Решили превратить его карты в видеоинфографику наглядно показывающую изменение социально-демографической структуры региона Верхневолжья (Мерямы) в границах четырех областей — Владимирской, Ивановской, Костромской и Ярославской.

Модель Рената в целом иллюстрирует известную картину тотальной депопуляции села (перехода сельского населения в города) в Сталинско-Брежневском СССР. Но интересны региональные нюансы.

Уже в конце 1920-ых (1926) население Ивановского региона (Ивановская промышленная область) было наиболее урбанизированным, более 20% населения ИПО проживало в городах, что на тот период в целом соответствует уровню столичного Московского региона. При этом население трех других областей Верхневолжья — Владимирской, Ярославской и Костромской, оставалось более чем на 80% сельским. И, тем не менее, общий уровень их урбанизации был выше, чем в Рязанской, Калужской, Смоленской и Вологодской областях.

Все резко изменяется в 1930-ых в ходе сталинской индустриализации. Уровень урбананизации в Верхневолжье (1939) в целом составляет 30-50%, достигая во Владимирской и Ивановской областях уровня столичного региона. Помимо индустриализации самих регионов Верхневолжья имеет место массовая миграция их населения в Москву и Московский регион. При этом, население Рязанской (в особенности), Калужской, Смоленской Вологодской областей продолжает оставаться преимущественно крестьянским.

ВОВ и последовавшее за ней востановление народного хозяйства СССР кардинально и навсегда изменяет социально-демографическую структуру Верхневолжья. Согласно переписи 1959 года только 30-40% населения Ивановской области оставалось сельским, 40-50% приходилось на сельское население во Владимирской и Ярославской областях, и лишь Костромская область оставалась преимущественно крестьянской, в ней проживало 60-70% сельского населения.

В дальнейшем этот тренд только усиливается. Уже в эпоху брежневского «застоя» процент сельского населения в Ивановской, Владимирской, Ярославской областях падает до 30-20%, а в Костромской составялет 30-40%. Верхневолжье по своей экономической и социально-демографической структуре в целом становится частью Московской агломерации. А к концу 1980-ых годов (1989) Ивановская и Ярославская области перегоняют по этому показателю даже Московскую область, к 1989 году в них остается менее 20% сельского населения.

По-видимому, за последние 30 постсоветских лет процент сельского населения ещё более уменьшился. Кроме всем понятных причин и следствий, как то продолжающееся стягивание населения в областные центры, близкую к ним столицу и тотальное вымирание села, этот тренд имеет и свое культурное измерение. Великорусское, в своем субстрате мерянское, ядро оказалось наиболее пострадавшим от советской и постсоветской урбанизации, что прямым образом повлияло на потерю верхневолжской популяцией своей культурно-языковой и этнической идентичности, и в целом, исторической памяти. Не имперская Москва и ее регион, а Верхневолжье (Иваново, Ярославль) оказалось эпицентром той «черной дыры» куда давно уже провалилась вся историческая «Великороссия».

#инфографика #депопуляциясела #верхневолжье

Сотвори себе кумира.

«Князь Ярославский» пишет: «Человек создаёт себе кумира из родного пепелища и затем изобретает для него золотой век, уничтоженный врагами и предателями в n-м веке или году. После этого индентичность строится, главным образом, на большой исторической обиде и дуалистическом противопоствлении родного царства света чужому царству тьмы.»

Спрашивается, а из чего же еще регионалисту, и вообще патриоту своей Малой Родины (а это и есть истинная Родина всякого человека) создавать себе объект для поклонения («точку сборки своего Я») как не из «своей деревни», могил предков, «родного пепелища»?

Неужто этим объектом призваны стать история «царя-батюшки» и его семейства, в которую жизни «подданных людишек», т.е. наших с вами предков, вписаны скупыми серыми мазками, где-то там, в пыльных углах, на заднем, пятом-десятом плане?

Думаю, что задача регионализма как раз и заключается в написании истории великорусского народа, как суммы историй его субэтносов, уходящих своими корнями в народы (племена) Древней Руси.

Про это как-то писал генеалог и исследователь истории вятичей Сергей Кочевых:

«Народ в России жил в параллельном измерении с правящим классом, постепенно осваивая этот самый барский язык, о чем чудно сказал Кох: Где-то там, но не в нашем районе, идут какие-то балы... Кто-то кого-то убил на дуэли... Какой-то чудак написал великую книгу... Войны опять же... Это далеко, далеко... едва слышен крик наших рекрутов. Но – не разобрать. Кто? Кого? Говорят, убили? Когда? Батюшки! А про моего не слышал? Не слышал... Эх...

Все эти Полтавы и Измаилы, Сенатская площадь и журнал «Современник», Петербург и муки Раскольникова – это все не про нас. Где-то отдельно от нас жили двести – триста тысяч других людей. Это их жизнь, их история, их Россия. А десятки миллионов жили другой жизнью.

Поэтому история России не написана, нет истории российского народа, и все, что мы изучаем-обсуждаем, это история склочной и недальновидной элиты, в которую фоном вписаны некие безликие массы, которым приписаны некоторые выдуманные качества. И есть некая наука, которая должна все это обосновать этим массам.»

Про это же пишет наш ивановский историк-краевед Васка Шемтолгай в своем ответе «Князю Ярославскому» 👇👇👇

#меря #великороссы #верхневолжье #регионализм

Мерянские ответы на «княжеские» недоумения.

Вот вроде в свободном обществе живём... Или уже нет? Каждый в праве верить в то, во что пожелает. Но нет, «Князь Ярославский» заглядывает нам прямо в символ веры... Казалось бы, кому какое дело до группы реконструкторов, патриотов своей земли и культуры? Но тут-то собака и порылась — не явная ли это ревность на почве этого самого патриотизьму? «Апять басурмане в маей вотчине?!»... И возникают предъявы — не очень глубокие и не шибко грамотные. Если бы «князь» углубился в суть вопроса, он бы и не впадал в подобные недоумения.

О каком «кумирстве» прошлого величия у неомерян речь?! Это у Руси были белокаменные терема и утопающие в роскоши цари-анпираторы... Это вся нынешняя просвещённая «русь» стенает об этом самом утраченном величии! Мы же всё время подчёркиваем: наши предки сами купились на сладкие посулы и ввязались в дикие авантюры. Корень мерянского рассеяния — в нас самих. Не удержали родовую аристократию от роковых шагов — ну и расхлёбываем уже тысячу лет. И чем дальше — тем больше и больней. Вместе с тем, наш народ никогда не унывал, и быстро встраивался в новую жизнь. В некоторых сферах, таких как ювелирное ремесло, резьба по дереву и торговля мелочным товаром выдвинулся даже на ведущие позиции. Не замер в прострации, а жил и развивался. Некоторые, как «бегуны» уходили в леса, в странствие. Это было протестом. Но протестом не бессмысленным и беспощадным, а позитивным и продуктивным, - с созданием сети «пристаней», где было можно пожить и подработать, со стихотворчеством и пропагандой простой честной жизни. Да, мы всегда отличали себя от общей массы, имели особое самосознание, особые не понятные другим жаргоны, свои особые обычаи. Но чем плохо-то это отличие?! Все исторично, этнографично, на солидном культурном фундаменте. Но нет, «князьям» привычнее сидеть на выжженой поляне, и чтоб только их кочка была издали видна...

Наша этно-реконструкция, как верно заметил «князь», основана на локальных формах народного православия и, в равной степени, на других формах народной культуры, — фольклоре, оборотах диалектной речи, записи сюжетов «живой истории». Мы плоть от плоти и дух от духа народного. Поэтому крайне странно предположение о вероятности нашего отдаления в будущем от культуры и интересов нашего народа. Вероятно, «князь» просто не в курсе, как работает двуязычная культура. Вполне обычно, — моментально переходя при необходимости с одного языка на другой и обратно. Ни каких проблем! При этом, такая культура считай что вдвое богаче. Захочет кто-то из костромичей, ивановских или ярославских выучить мерянский — мы только порадуемся: их культурный базис обогатится. Нет — и ладно, во всём остальном они нам всё так же близки. Просто потому что их этничность — это наша этничность во всей её совокупности, мы-то из неё ни куда не денемся. А вот на чём основано этническое самоощущение «князя Ярославского» — не совсем понятно. На летописях, прославляющих князей и некоторых из бояр? Похвально, но крайне однобоко. Так и хочется спросить «князя»: как долго ты гостил в юные годы у бабушки в деревне? И что вынес для себя из этих прикосновений к истинно народной крестьянской культуре?

Напоследок, замечание по вопросу об употреблении нами «устаревшего» термина «великоросс». Мы его употребляем не как замену термину «русский», а как определённый этнологический конструкт, — в отношении русских, в значительной степени сохранивших этничность образца начала ХХ века, когда она была зафиксирована под этим именем. Как правило, термин «великоросс» мы употребляем в рамках коммуникации с русскими этно-реконструкторами, так и называющими себя — «великороссами». И так же — как название возможной схемы трансформации нынешних расплывчатых русских в конкретно этничных русских, включая русских пост-мерян Верхнего Поволжья. С которыми у нас есть точки соприкосновения в рамках продуктивного культурного диалога. Такой вот у нас проф.жаргон.»

Васка Шемтолгай. Иваново.

#меря #великороссы #верхневолжье #регионализм

Гугл-тренды о религиозности населения Верхневолжья.

Владимирцы, ивановцы и ярославцы ищут божественных инсайдов и утешения в гороскопах, а костромичи в молитвах. Ну, Заволжье всегда ревностной верой славилось, да. Согласно этим данным Костромская земля входит в "Библейский пояс" России, вместе с постэрзянскими, постмокшанскими, постмарийскими, марийскими и чувашскими землями Поволжья и Посурья. Костромские меряне, как сказали бы ветлужские мари - кержäкӹ!

#социология #инфографика #верхневолжье

«Страна Смирновия» и Смирновы.

Уважаемый Павел Пряников в своем канале «Толкователь», пишет о корреляции великорусской фамилии Смирнов с ареалом крепостного права — «это очень хорошо видно по Вологодской и Костромской области, в восточных районах которых исторически крепостных как раз не было».

Действительно, Смирнов — самая частая великорусская фамилия в обширной полосе, охватывающей все Северное Поволжье. С наибольшей частотой она встречается в Ярославской, Костромской, Ивановской областях и прилегающих районах соседних областей, на востоке эта зона распространяется только на Кировскую область.

Крупнейший русский ономаст (специалист по именам) В.А. Никонов установил, что 90% наиболее часто встречающихся русских фамилий появились еще при Алексее Михайловиче Тишайшем в XVII веке. Одной из самых распространенных в коренной верхневолжской Великороссии В.А. Никонов считал фамилию — Смирнов. Он же определил и основной ареал первоначального происхождения этой фамилии — «Смирновию» — Северное Поволжье:

«Северное Поволжье — зона преобладания фамилии Смирнов, максимальное - в Ярославской, Костромских областях (кроме северо-востока), в южной и средней части Вологодской, в восточной половине Тверской, в соседних районах Московской области (например, Волоколамском), в Ивановской области, далее в Заволжье, в Горьковской, на юго-западе Кировской области и частично во Владимирской».

Таким образом, территориальная общность «Смирновия» полностью коррелирует с Исторической Мерянской землей (ИМЗ) или Северо-Восточной Русью, которая являлась одним из важнейших регионов, где происходил процесс формирования «древнерусской народности».

Никонов В.А. считает, что в основе фамилии Смирнов лежит нецерковное мужское имя в архаичной форме Смирной, то есть «смирный», «послушный», а переносно и «монашеский». Однако происхождение и значение его значительно шире. Этимология закладывает в основу имени Смирной и фамилии Смирнов большой спектр близких по значимости понятий таких как:

«смирить» — сделать покорным, послушным (кого-либо), подавить в себе, сдержать, унять чувства, страсти, желания;

«смириться» — перестать упорствовать в чем либо, уняться, успокоиться, привыкнуть;

«смирить» (кого-то с кем-то) не от "смирный", а от "мир", помирить или согласить, кончить вражду, ссору, убедив помириться;

«смирять» — усмирить, укрощать, обуздывать, отвадить от дикости, лишать природной дикости, зверства, своеволия, самонадеянности, наказывать, завоевывать;

Большинство перечисленных изменений качеств человеческой личности являются важными механизмами социальной адаптации и выживания в переломные моменты истории. Осмелимся предположить, что, возможно, мы имеем дело с постмерянской фамилией являющейся маркером «усмиренных» меря Верхневолжья (XIV-XV вв.) и черемисов Поветлужья и Вятки (XVI-XVII вв.).

Об этом, в одном из своих материалов, посвященных фамилии Смирнов, писал ивановский краевед и историк Василий Малышев:

«О фамилии Смирнов можно говорить долго и многосложно. Но кто в теме, и так понимают: она напрямую связана с постмерянской этнографией. Совпадение поздне-мерянских этнографических ареалов и фамилии Смирнов настолько разительно, что не оставляет места для каких-то случайностей. Вероятно, первоначально фамилия Смирнов появилась в некоторых западных областях (Тверь и т.п.) и в массе не была связана с меря. Но попав на мерянскую почву центрального Верхневолжья по причине схожести с этническим названием местного населения распространилась очень широко и преобладает сегодня только в постмерянском этническом ареале.»

#смирновы #верхневолжье #ономастика

«Трёхградье». Или Верхневолжская конурбация.

На «Толкователе» интересная инфографика показывающая, что Владимир, Рязань, Тула, Калуга и Тверь давно стали частью большой Московской агломерации, а у Ярославля и Костромы есть все шансы создать свою собственную верхневолжскую конурбацию (полицентрическую агломерацию), Иваново бы только логистически и экономически к ним подтянуть.

В случае возникновения верхневолжского «Трёхградья», назовем эту конурбацию так, вдоль авто и жд коммуникаций связывающих эти крупные городские центры, и ведущих к ним извне, можно было бы вполне эффективно заниматься современным сельским хозяйством, агро-туризмом, промышленным производством, ориентируясь на региональный рынок сбыта. А это около 1,2 миллионов человек только в крупных городах. (Ярославль - 570 824 чел., Иваново - 360 687 чел., Кострома - 265 959 чел. на 2023 год.).

В самой конурбации начнет развиваться своя экономическая жизнь, за счет создаваемых новых рабочих мест (Производства, строительство, сфера услуг, энергетика, туризм, образование, культура и тд). Если пространства агломерации застраивать не многоэтажками, а допустим таунхаусами и агрогородками аля-Беларусь с удобными связями и современной инфраструктурой, многие полузаброшенные местности нашей обезлюдевшей земли снова удастся возродить.

Нечто подобное было в 1920-30-х годах, когда существовала Ивановская Промышленная область (ИПО) (1929 - 1936), в которую вошли части: Иваново-Вознесенской, Владимирской, Ярославской и Костромской губерний.

За семь лет существования области её индустрия и сельское хозяйство удвоили свой потенциал. ИПО стала драйвером развития ядра РСФСР: была ликвидирована послереволюционная безработица, продолжительность рабочего дня в ряде отраслей сократилась до 7 часов и т.д. Было положено начало комплексному развитию сельского хозяйства, машиностроительной, химической и др. специализаций.

«Трёхградье» это ресурсы без малого 2,7 млн человек проживающих в 3 областях. Это более 800 млрд рублей ВВП. Это развитая промышленность Ярославля, включающая в себя Ярославнефтеоргсинтез ОАО Славнефть, шинный и моторный заводы, судостроительный, вагоноремонтный, электровозоремонтный заводы, электромашиностроительный завод, фармацевтические производства. Это костромская Мотордеталь, энергоизбыточная Костромская ГРЭС — крупнейшая в Верхневолжском регионе электростанция. Кострома производит 30% ювелирной продукции, 27% льняных тканей и 20% продукции деревообработки в РФ. В Иваново, превратившемся за последние 25 лет из «текстильной столицы России» в «город студентов», расположено 18 вузов, из которых самые сильные: архитектурно-строительная, художественно-текстильная, медицинская и сельскохозяйственные академии, химико-технологический, государственный и энергетический университеты, а также институт государственной противопожарной службы МЧС РФ.

Через Ярославль и Кострому проходит «Трансиб» соединяющий ЦФО, Урал, Сибирь и Дальний Восток. Это мощный логистический центр Центральной России.

«Трёхградье» обладает большим туристическо-рекреационным потенциалом, малые исторические города Ярославской, Костромской и Ивановской областей входят в «Золотое кольцо России» — крупнейший туристский маршрут страны, проходящий по древним центрам Северо-Восточной земли, в которых сохранились уникальные памятники истории и культуры аутентичного финно-славянского средневековья, центры народных ремёсел и тд.

#верхневолжье #будущее #экономика #социум

Моноцентризм и полицентризм.

И под конец главный извечный вопрос, кто в этой системе может быть главным?

В отличие от ряда стран Европы, где активно формируются полицентрические агломерации (конурбации), в России пока можно выделить только один тренд — моноцентризм, с активно растущим мегаполисом — Москвой, жестко связывающим с собой центры окружающих его областей, являющихся поставщиками людских ресурсов.

В России преобладает моноцентризм с одним единственным городом-ядром, который подчиняет своему влиянию всю периферию. Центр в этом случае намного превосходит по размеру и экономическому развитию и влиянию все окружающие пространства на многие сотни километров. Для наглядности можно сравнить ВВП Москвы превышающий ВВП трех рассматриваемых нами областей — в 18 раз. Такая система способствует быстрому обезлюживанию сельских и городских пространств исторического ядра России.

Основа нашего возрождения это — полицентрические городские образования — конурбации (от лат. con «вместе» и urbs «город»), в которых более или менее одинаковые по размеру и значимости города формируют культурно-экономическое «лицо» регионов при отсутствии явных гиперцентралистских доминант.

Такая система позволит решить
не только проблему вымирания исторических великорусских земель, но и замедлить бесконтрольное расширение Московского мегаполиса, сопряженное с целым рядом социальных, экологических и экономических проблем – ростом отчужденности людей друг от друга, снижением общей деловой активности, усилением процессов этнической и экономической сегрегации, пробками на дорогах, увеличением загрязнённости воздуха, антисанитарии на улицах и др.

Ярославль может стать «промышленной столицей Трёхградья», Иваново «образовательной столицей», Кострома «художественной столицей», а маленький городок с мерянским названием Нерехта «транспортно-логистической столицей» этой конурбации, так как является узлом железнодорожного сообщения связующим между собой центры Ярославской, Ивановской и Костромской областей.

#верхневолжье #будущее #экономика #социум

Волжская Атлантида.

Еще одна картина замечательной Кристины. Калязин и Молога. Красота необыкновенная - и по замыслу, и по воплощению. "Лежит под Волгой Нетленная страна рекомая Меряма... "

Любители арта могут подписаться на ее паблик "Нячеры" в ВК - https://vk.com/club189807581

#арт #чудь #меря #верхневолжье

Кувакины и Двухголовый конь.

Вновь попалась на глаза эта солнечная ладья из Кувакино, явственно повторяющая классические мерьские и чудские двухголовые шумящие подвески раннего средневековья. Удивительно, что между ними лежат целые века истории — 800-900 лет, однако древний мифологический сюжет угадывается сразу.

Также любопытно название села — Кувакино. Это антропотопоним, от мирского имени первонасельника — некоего Куваки. Тотемский краевед и ономаст Александр Кузнецов, описывая это имя в своем Вологодском ономастиконе: «Василей Кувака», Двин. уезд. 1539 г.; «Ивашко Иванов Кувака; Титко Кувакин», г. Великий Устюг. 1623 г., 1645 г.; «Ивашка Михайлов сын Кувака», г. Архангельск. 1622 г., сопоставлял его с диалектными словами кувяка «кувалда»; «мямля, лентяй»; кувак «пьяница» или «картавый чел.».

Кроме Архангельскогой области такие антропотопонимы встречаются в Вологодской области 1,Ярославской области 1, Псковской области 1, и Московской области 2, а также в Башкортостане 1, и Чувашии 2.

Карта распространения фамилии Кувакин до 1917 года показывает нам 3 основных ядра: 1 — Великий Устюг, 2 — Верхневолжье и этническая территория эрзян на стыке Нижегородской области и Республик Мордовия и Чувашия. Эти три основных региональных ядра существуют и сейчас: в Вологодской обл.+Котласе живут 115 носителей, в Верхневолжье (Нижний-Кострома-Ярославль) 121 носитель, и эрзянском/постэрзянском регионе (Саранск - Самара - Волгоград) живет 337 носителей, больше чем в Москве и Питере вместе взятых (!).

Из этого можно сделать вывод о том, что у имени Кувака и фамилии Кувакин, регионально, могут быть разные этнические/языковые основы.

Для Вологодского ареала основой имени/фамилии Кувака/Кувакин послужила упомянутая выше, по-видимому, новгородская (у Веселовского упомянуты Кувака, крестьянин, 1545 г., Новгород; Семен Кувакин, мясник, 1585 г., Псков.) основа предложенная Кузнецовым.

Для Верхневолжского ареала основой послужило верхневолжское кувак «пьяница», или же, возможно, мерянское/постмерянское субстратное кува «старая женщина», «жена», «старуха», сохранившееся в верхневолжских диалектах в форме: яр.-костр.-влад. куба «женщина (полная)», кувера «женщина (неряшливо одетая)», кувака «баба плакса», офен. кубасья «женщина», жгон. кубасиха «баба», «женщина».

Для эрзянского/постэрзянского ареала основой послужило эрзянско-мокшанское слово кувака «длинны», «долгий», перен. «долговязый». К слову, у этой мордовской основы есть северофинские параллели: фин. kaukana «вдали», kauan «длинный».

Фото: Двухголовый конь - солнечная ладья. Кувакино, Плесецкий район, Архангельская область. И. Константинова. (С)

#русскийсевер #верхневолжье #новгородцы #меря #эрзя #мокша