Историческая славянская география.

Увидел в ленте интересную карту иллюстрирующую статью А. Щавелева - «Белые пятна» имажинарной этногеографии «Повести временных лет» (Методологические и полемические заметки о локализации общностей дулебов, дреговичей, радимичей, тиверцев и хорватов)

Щавелев поставил перед собой задачу проанализировать каверзные случаи локализации некоторых славянских общин X века. Само по себе это очень интересно, в ней он, например, доказывает невозможность точной локализации летописных дреговичей, радимичей и тиверцев.

Я же решил немного подкорректировать карту, поскольку в IX-X веках балты все еще занимали как минимум половину современной территории Республики Беларусь (2. литва до Минска и Логойска, 3. дайнавы до Слонима и Новогрудка, 4. ятвяги до Бреста и Турова) да и с 100% славянскостью самих кривичей все не так однозначно, а также значительную территорию страны Вятичей (1. галинды/голядь от Малоярославца и Калуги до Козельска, как минимум). Обозначил их приблизительные ареалы фиолетовой штриховкой. Что особенно радует, ареалы финно-угосрких племен - мещеры, эрзи в Поочье, мери в Волго-Окском междуречье и веси в Пошехонье на карте обозначены вполне корректно.

Для желающих ознакомиться с статьей Щавелева, файл в pdf

Мерянин.

#славяне #балты #финны #IXвек #Xвек

Финская фамилия Merjamaa.

Прислал админ одного сибирского паблика, это фамилия кузины его деда по ДНК.

Вообще Merja это финское женское имя. Мне говорили, что оно появилось в первой половине 20 века, во времена финского национального возрождения, когда стали модными идеи Суур Суоми.

#меря #финны

Народы "Древней Руси" и полабские славяне.

В одном из тг чатов получил стандартный вопрос: "а в XVII-м веке были меряне?"

В Ростове, Суздале, Переславле, языковой переход свершился, по-видимому, на рубеже XV-XVI вв., а в Костромском Заволжье на рубеже XVII-XVIII вв.. Но где-нибудь в верховьях Унжи, в Унженско-Ветлужском междуречье носители языка вполне могли дожить до XIX века. Тут, правда, возникает вопрос о близости юго-восточных диалектов мерянского и северо-западных диалектов марийского. В то время, поздние меряне могли быть схожими с вытля маре (костромскими марийцами) до степени смешения...

В целом судьба меря похожа на судьбу полабских славян, которые онемечились примерно в тоже время. Мерянский, как и полабский дольше всего задерживался в городах и сельской местности в определённых социально-профессиональных маргинальных группах, например у рыбаков ("Меряжский язык" галичских рыбаков или "жгон" пимокатов - можно рассматривать как поздние отголоски мерянской речи). На острове Рюген полабский язык исчезает к XV в., (как мерянский в округе Ростова и Суздаля исчезает ~XV в.), а в регионе Вендланд дравено-полабский диалект просуществовал до начала XIX века.

Главное отличие мери от западно-славянского кейса заключается в том, что в силу чисто русских особенностей летописания из книжных источников про меря мы почти ничего не знаем (кроме нескольких упоминаний в ранних летописях и позднесредневековых житиях святых). Ничего не известно ни о генеалогии мерянских княжеских династий Ростова, Суздаля, Унорожа, ни о мерянском боярстве кое мы знаем под термином "ростовские и суздальские люди", ни о длительных русско-мерянских взаимоотношениях начальной истории IX-XII вв..

Не повезло и мерянскому языку, ареал которого некогда охватывал все Клязьменско-Волжское междуречье, Пошехонье и Заволжье. Несмотря на то, что многие факты (см. Ткаченко) свидетельствуют о том, что он сохранялся до первой четверти XVIII века, он так и не был записан, в отличии от вендского/полабского языка. Полабскому, в силу немецкой пытливости и цивилизованности, повезло больше. Около 1705 года вустровский пастор Христиан Хенниг (нем. Christian Hennig, 1649—1719 ) по записям речи крестьянина Яна Янишге составил Немецко-полабский словарь "Vocabularium Venedicum" (около трёх тысяч слов).

Источниковедчески мы — почти полное ничто, как и в случае с другими балто-славянскими и финскими народами ареала "Древней Руси": вятичами, галиндами, кривичами, весью, чудью, корелой, ижорой, муромой, мещёрой. Все мы "белые листы", которые нам предстоит кропотливо заполнять собственной историей, восстанавливая свои Имена на грани возможного.

#финны #западныеславяне #история

"Синь-камни" и мерянская мифопоэтика.

Вчера перед сном читал сыну "Калевалу", Руну сорок пятую, в которой хозяйка Похъёлы насылает на Калевалу ужасные болезни, а Вяйнямёйнен исцеляет народ Калевы мощными заговорами и мазями. Там есть вот такой момент с заклятьем Вяйнямёйнена:

Туони дочка, дева болей!
Ты живешь в горе болезней
При теченье трех потоков,
При разделе трех течений,
Ты вращаешь камни болей,
Крутишь скалами болезней!
Приходи, возьми болезни
К пасти камня голубого,
Иль сведи ты их на море,
Погрузи в морские глуби,
Где ни ветер не подует,
Ни луч солнца не заблещет!
Если ж этого все мало,
Болей дочь, душа-хозяйка,
Дочка ран, всех женщин краше,
Появись, приди скорее,
Чтоб вернуть нам здесь здоровье,
Даровать успокоенье!
Отними у болей силу,
Прогони от нас мученья,
Дай больным заснуть спокойно
И не знать заботы слабым,
Чтоб ослабший снова ожил,
Храбрый на ноги поднялся!
Заключи в бочонок боли,
В медный ящик все мученья,
Чтоб могла ты взять болезни,
Унести от нас мученья
На главу утеса болей,
В глубину горы болезней.
Там свари болезни эти
В самом малом котелочке,
Что никак не больше пальца
И куда войдет лишь ноготь!
Посреди горы есть камень,
Посреди ее отверстье.
Просверлил бурав отверстье,
Чрез него прошло железо:
Побросай туда болезни,
Брось туда все злые муки,
Ты сдави там диких тварей,
Ты сожми там все несчастья,
Чтоб в ночи они не вышли,
Чтоб и днем не появлялись".

Интересен мотив обращения к скалам, горам и камням, а также упоминание голубого/синего цвета (в финском языке голубой и синий - "sininen", тождественны) и некоего отверстия в которое можно заключить - выпроводить болезнь. Этот контекст погрузил меня в размышления об наших "синих-камнях", которых финская учёная Арья Альквист зафиксировала в Мерянии около 50 (у каждого есть своя история почитания). Так вот, многие из этих камней либо следовики, либо чашечники с единичными, либо множественными сверлеными отверстиями. Что немаловажно, подобные им камни известны в Эстонии, Ингрии и Финляндии, и там их гораздо больше. Историческая Мерянская земля (ИМЗ) по отношению к прибалтийским финским землям является отдельным, особым ареалом их распространения, в рамках которого "синие-камни" считаются индикаторами мерянского присутствия.

Мне пришла в голову мысль, что поскольку многие наши "синие-камни" семантически связаны с пронимальной лечебной магией, у мерян в древности могло быть мифопоэтическое мышление похожее на карело-финнское. Примерно такое же как в стихах Калевалы. А вместе с ним и похожие на карело-финские вербальные и невербальные объективации: мифологические сюжеты, артефакты, образы, мотивы, описание, поведение и ритуалистика.

Стоит добавить, что по мнению новгородского археолога и этнографа Михаила Васильевича Шорина сам эпитет "синий" применительно к поклонным камням относится к потустороннему Миру мертвых и его божествам.

В качестве иллюстрации подобных камней на территории ИМЗ предлагаю вам фото "синь-камня" чашечника из Дунилово. Камень до 2011 года находился в деревне Дунилово Ростовского района Ярославской области.

Он был обнаружен и описан финским этнографом Арьей Альквист в 2007 г., подтвердившей, что он полностью тождественен чашечникам Финляндии и др. регионов Балтийского моря в целом. После визита Арьи Альквист старая хозяйка дома, у которого лежал камень спрятала его, закопав в землю на территории пред своей усадьбой, после чего благополучно продала дом. В 2011 году камень был откопан по настоянию ярославского этнографа Светланы Чернецовой. При осмотре камня ею были зафиксированы 22 чёткие ямки диаметром 7-8 см. Глубина их 2-2,5 см. Сейчас камень перемещен на территорию музея Кекина в Ростове.

#меря #финны #мифология

Финно-волжский быт в VIII-X вв. PS к вчерашнему посту с иконкой.

В VIII-X вв. в жизнь и быт среднерусских финнов начинают проникать многие новые вещи, мотивы, идеи: через их земли в северную Европу пошел транзит азиатского серебра в виде монет - дирхемов. На этом пути появились скандинавы, и вот уж возникает Древнерусское государство. В финском быту на этом этапе многое меняется - уже стали нужны, к примеру, железные замки с ключами, раньше без этого вполне себе обходились.

Новомодным предметом становятся и скандинавские костяные наборные орнаментированные гребни, изготавливавшиеся по фризским образцам. На привычные финские они были непохожи - более длинные и узкие. Но мода есть мода.

Кроме реальных вещей у девушек становятся популярными и наборы амулетиков на позвякивающих цепочках - маленькие уточки, бубенчики, гребешки, ножички (атрибут хорошей хозяйки - ножик на поясе), бубенчики. Вот и новомодный скандинавский гребень тоже решили включить в один из таких наборов - уменьшив, понятно, до символического размера и оформив той же самой любимой нашими финнами - мерей и муромой - плетенкою.

Аким Трефилов.

Фото: слева направо:

Гребень. Среднерусские финны; Гребень. Бирка; Привеска-"гребень". X-XI вв., бронза, литье. Ярославское Заволжье.

#финны #древняярусь #скандинавы

Глиняные звериные лапы и кольца.

Глиняные лапы и кольца из курганов Ярославского Поволжья (курганные могильники Тимерево, Михайловское, Петровское), которые являются своеобразным элементом погребальной обрядности, свидетельствующим о присутствии в регионе в X веке выходцев из Фенно-Скандинавии (представлены в 8 зале в витрине 19).

Глиняные лапы и кольца обнаружены в 13 курганах Петровского, 18 курганах Михайловского и в 50 курганах Тимеревского некрополей (в научной литературе получили название «погребения Ярославского Поволжья»).

Кроме Ярославского Поволжья данные предметы обнаружены во Владимирских курганах (около 10 экземпляров). Еще один экземпляр найден в погребении в Шестовицах.

За пределами Руси глиняные лапы известны в Швеции (1 или 2 экземпляра в Седерманланде — части Скандинавского полуострова, смежной с Аландскими островами) и на Аландских островах — 85 комплексов, более чем из 10 могильников.

Так или иначе, все исследователи рассматривали следующую проблему:

Зоологическую классификацию глиняных муляжей. Т.е. лапу какого зверя имитировали глиняные поделки – медведя ли бобра? Это имело немаловажное значение, и было напрямую связано с вопросом этноса, практиковавшего культ. Были высказаны предположения о славянах, местных финно-уграх (мерянах) и скандинавах.

Подробнее в открытом лонгриде на нашем бусти https://boosty.to/merjamaa/posts/52a24def-bce9-48c4-a631-ff320abd4da5

#тимерево #археология #финны #скандинавы #IXвек #Xвек

Ёлс — бог подземного мира в мерянском пантеоне.

Рисовал сегодня вместе с нейронкой обложку к новому сплиту Kirpiklass и "Полночь Зимы" — "Снежный голем" (релиз 1 февраля), а мой старый товарищ писал в личку про Ёлса, цитирую, а картинка в качестве иллюстрации:

"Почему я так думаю (что Ёлс — бог подземного мира в мерянском пантеоне), если коротко. С учетом того, что меря, как и многие поволжские финны, это такой микс из индоевропейского субстрата, вероятно балтского, но лучше будет назвать их индоевропейцами лесной зоны восточной Европы, и финского суперстрата (думаю, что в данном случае угры в виде хантов, манси и мадьяров не при чем). И имея ввиду, что мы знаем про заимствование (или субстратный реликт) в лице Пургине-паза у эрзя, вполне логично предположить, что и другие божества дофинского пантеона могли сохраниться, в данном случае в мерянском.

С другой стороны, я сильно сомневаюсь, что меря могли заимствовать Ёлса именно уже как чёрта и лешего. Потому, что для этого надо, чтобы они жили рядом с балтами, которые уже приняли христианство, где образ Велса/Вельняса начал деградировать до персонажа низкой мифологии. А таких не находится.

У славян же, тем более восточных, образа Велеса/Волоса как черта/лешего мне неизвестно. Тем более, что лингвистически цепочка выглядит логичнее без славян: ПИЕ *Welunos > *Welnias > Vels > Jols".

#мифология #финны #балты #меря

Балтские и мерянские височные кольца.

Намедни некий аноним, защищая в нашем чате старую Седовскую идею о том, что, меря с самого начала, т.е. с VI-VII вв, находились под сильным культурным влиянием славянских колонистов из центральной Европы, изрек: «От балтов финны не могли заимствовать височные кольца, потому что первые их не носили в тот период (VI-VII века).»

Вот вам копия бронзового женского височного кольца круга почепской культуры р.ж.в. (днепровские балты), украшение дославянской эпохи. По-видимому, это протоголядь, поскольку украшение, найдено близ неизвестного археологам городища р.ж.в «Покров», на реке Угра (Козельский район, Калужской области). Оно напоминает пятилопастное височное кольцо вятичей. Вероятно, именно этот тип балтских височных колец послужил прообразом височных колец вятичей, начиная с типов колец роменской культуры.

У окских и волжских финнов также бытовали свои височные кольца, но в отличие от литых колец балтов Верхнеочья у финских колец совершенно другая типология, они не отливались в форме, а делались из тонкой круглой проволоки и имели «браслетообразную» форму.

У мери, так называемые «браслетообразные», височные кольца появляются в VI-VII вв. (по А.Е. Леонтьеву и В.И. Вишневскому), еще до прихода славян вятичей (носителей славянских языков) в верховья Оки (на юго-западе Калужской области они появляются только в VII-VIII веках) и на левобережье Москвы-реки (X-XII вв..), а также начала славянизации балто-кривичей Волговерховья.

На Ратьковском могильнике VI-IX вв. (Александровский район Владимирской области) раскопанном В.И. Вишневским у найденных колец небольшой размер — 2, 3,5 см в диаметре, они имеют аналоги с дьяковских городищ Топорок, Боршевское, Отмичи. Такие же проволочные кольца, только большего размера, отмечены на мерянских Сарском и Мало-Давыдовском городищах, а также в курганах Ярославского Поволжья. В ареале мери наряду с «браслетообразными» кольцами получают распространение специфические «браслетообразные» височные украшения называемые — «втульчатыми». Один конец их завершался втулкой, другой был заострен.

И.Е. Горюнова относит «браслетообразные» кольца к типично мерянским украшениям, поскольку в могильниках других финно-угорских народов (кроме рязано-окцев и муромы) они практически не встречаются, кроме Безводниковского могильника (V-VIII вв.) безводнинско-ахмыловского круга памятников (ранние марийцы) в Поветлужье. Дополнительный анализ материалов Безводниковского могильника приводит к выводу, что эти височные украшения бытовали только у части раннемарийского населения и преимущественно на ранних стадиях функционирования некрополя.

Начиная с VII в. «браслетообразные» височные кольца зафиксированы в области расселения финского племени муромы в Среднем Поочье и на Нижней Клязьме. Подобные кольца найдены в Малышевском и Кочкинском могильниках датируемых второй половиной VII — первой половиной VIII в.. Такие же височные украшения встречены и в других могильниках муромы — Подболотьевском, Максимовском и Чулковском. Известны «браслетообразные» кольца и на поселениях этого племени.

В Рязанском Поочье в ареале финской культуры рязано-окских могильников (КРОМ) находки «браслетообразных» височных колец зафиксированы в Шатрищенском, Борковском и Старокадомском могильниках. В Шатрищенском могильнике бронзовые и серебряные проволочные кольца (диаметрами 4,8— 5,5 см) датированы VII — VIII в.

«Браслетовидные» височные кольца также найдены в Костромском Заволжье, в комплексе памятников у д. Попово на Унже, датируемом VI—VII вв., отнесенном его исследователями к позднедьяковской культуре.

По-видимому, у дьяковцев, КРОМ, мери и муромы проволочные височные кольца — балтское, в своей основе — раннекривичское влияние, поскольку они были широко распространены у восточных балтов тушемлинской культуры IV-VII вв. (протокривичи Беларуси и Смоленщины), и западных балтов на территории Литвы V—VI вв.. Женские погребения балтов содержат различные виды проволочных височных колец, в том числе, и со слегка уплощенными концами.

Продолжение 👇

#археология #меря #финны #балты #славяне

«Браслетообразные» височные кольца у мери. Продолжение первой части. 👆

«Браслетообразные» височные кольца бытовали в Верхневолжье беспрерывно с VI-VII вв. до XII—XIII вв. включительно и были одним из важнейших этнографических признаков сформировавшейся здесь начиная с VI – VII вв. племенной группировки меря.

В IX—X вв. меря — носители этих украшений, по Шексне распространились в северном направлении, достигнув Белозерья. Погребальными памятниками рассматриваемой группировки меря во второй половине I тыс. н. э., очевидно, были грунтовые могильники подобные Сарскому, поэтому обнаружение и выделение таких памятников затруднительно.

Курганный обряд захоронения, обычно соотносимый со славянами, в мерянские земли был привнесен словенами ильменскими из Новгородской земли и уже ославяненными кривичами из Смоленской и Тверской земель.

Прослеживаемые по курганным материалам, немногочисленные (например, в Суздальском Ополье поселений X-XI вв. в 5 раз больше, чем курганных могильников, а для более раннего периода IX-X вв. – в 9 раз больше) славянские миграции осуществлялись уже на хорошо освоенных мерянами территориях. Если установлено, что в IX-XII веках население, погребавшее своих мертвых в курганах, составляет в Волго-Клязьминском междуречье подавляющее меньшинство, то это — серьезный аргумент, подрывающий саму возможность «массовой славянской колонизации». Таким образом, славяне в раннем средневековье в той или иной степени лишь пополнили финское население Ростово-Суздальской земли.

Поскольку «браслетообразные» височные кольца, наряду с другими мерянскими украшениями, помимо грунтовых могильников присутствуют в курганных захоронениях, а также учитывая тот факт, что в XI—XIII вв. древнерусское население городских агломераций Северо-Восточной земли было метисным, меряно-славянским, по происхождению, отнесение курганных кладбищ исключительно к славянским колонистам не представляется правомерным. В раннее «древнерусское» время меряне, носители «браслетообразных» височных колец, могли хоронить своих умерших как в традиционных бескурганных могильниках, так и в ставших «модными» курганах.

Таким образом становится понятно, что концепция «славянской мери» — абсолютная историографическая фантастика. Против нее свидетельствуют не только археология, но и топонимия Северо-Восточной земли, в которой отсутствует ранний славянский слой, а финский, наоборот, превалирует.

Ядром великорусов Северо-Восточной земли было мерянское и муромское (отчасти мещерское и чудское) финноязычное население, прослеживаемое с V-VII вв., предки которого расселились здесь в середине I тыс. до н. э (культуры Дьяковского круга). Именно они, нужно полагать, стали основой формирования особого антропологического типа современного русского населения Волго-Окского междуречья и Ярославско-Костромского Заволжья. Принесшие в этот край курганный обряд словене ильменские и смоленско-тверские кривичи были менее многочисленны и со временем растворились в финском населении Северо-Восточной земли.

На карте показано распространение браслетообразных височных колец в X—XII вв.

а — памятники с находками браслетообразных височных колец с сомкнутыми и заходящими концами; б — с находками колец с втульчатыми концами; в — с находками щитковоконечных колец.

Цветом обозначены примерные этнические ареалы.

#археология #меря #финны #балты #славяне