— Линьлинь, я очень счастлив, что встретил тебя, — сказал Жуань Наньчжу. — И надеюсь, что ты сможешь выбраться живым.
#China #novel #XiZixu #Калейдоскоп
#China #novel #XiZixu #Калейдоскоп
Получила третий том "Небожителей" и забыла похвастаться. Никогда еще процесс ожидания книги не был таким интригующим: дойдет-не дойдет, завернут-не завернут, выдадут-не выдадут... Целый квест и пляски с бубнами. А между тем, в этом томе как раз одна из моих любимых арок с Черноводом. Помните, как это было мучительно и больно?
Ши Цинсюань горестно взвыл, а Ши Уду поднял голову и гордо отчеканил:
–Всего, что имел, я добился сам. За то, чего у меня не было, я боролся, а если предназначение не благоволило мне – менял его! Я сам вершу свою судьбу! Я, а не Небеса! (с)
#China #novel #MoXiangTongXiu #TianGuanCiFu #memes
Ши Цинсюань горестно взвыл, а Ши Уду поднял голову и гордо отчеканил:
–Всего, что имел, я добился сам. За то, чего у меня не было, я боролся, а если предназначение не благоволило мне – менял его! Я сам вершу свою судьбу! Я, а не Небеса! (с)
#China #novel #MoXiangTongXiu #TianGuanCiFu #memes
До нового года осталось 4 дня, один экзамен, один заумный текст про чипики, несколько недочитанных книг и желание забить на все и пойти спать. Еще, если верить Лабиринту, у меня есть возможность успеть встретиться с несколькими новинками (хотя это неточно):
На подлете роман французского писателя сенегальского происхождения Мохамеда Мбугара Сарра «В тайниках памяти» (2021) и вторая часть героического фэнтези австралийской писательницы Дэвин Мэдсон «Мы обнимем смерть» (2019). Где-то там за горизонтом меня ждет роман «Богоматерь Нильская» (2012) французско-руандийской писательницы Схоластик Мукасонга, пережившей геноцид тутси. В общем, несть им числа.
На подлете роман французского писателя сенегальского происхождения Мохамеда Мбугара Сарра «В тайниках памяти» (2021) и вторая часть героического фэнтези австралийской писательницы Дэвин Мэдсон «Мы обнимем смерть» (2019). Где-то там за горизонтом меня ждет роман «Богоматерь Нильская» (2012) французско-руандийской писательницы Схоластик Мукасонга, пережившей геноцид тутси. В общем, несть им числа.
Это не книжный мем, но пусть меня оправдает то, что я всю ночь читала что-то про Бога и его божественные атрибуты (не спрашивайте), раз пять ловила себя на мысли об утрате смысла жизни (философия страшнее запоя) и возвращала его с помощью какао с зефирками и прочтения очередной главы из японского романа Косюна Таками "Королевская битва" (1999), где в альтернативном мире 50 японских школьников отправили на остров и сказали "либо вы убиваете друг друга, либо мы убиваем вас" (видите ли, такая вот военная программа по неестественному отбору). Уже осталось 25 человек. И им явно хуже, чем мне. Мне-то всего-то надо не перепутать ашаритов и матуридитов (взболтать, но не смешивать).
#nobookmemes #Japan #BattleRoyale
#nobookmemes #Japan #BattleRoyale
Почему-то этим вечером в памяти возникла эта история
Из архивных заметок (2018 г.):
После долгих месяцев, в течение которых я боролась с книгой Филиппа Гуревича про геноцид в Руанде (боролась в прямом смысле – иногда приходилось её прятать так, чтобы не попадалась на глаза), мне в руки попал сборник рассказов об американских солдатах во Вьетнаме "Что они несли с собой" Тима О'Брайена (The Things They Carried, 1990). Повествование об этой войне иной раз вынести не легче, чем взглянуть на события в Руанде глазами очевидцев, но эту книгу я прожила буквально за день – непонимание автора, что молодые парни, такие как он сам, забыли во Вьетнаме, принять легче, чем страх людей, которые до сих пор не понимают, почему их народ пытались истребить. Логичнее было бы посмотреть на Вьетнам глазами вьетнамца, чтобы примеры были сопоставимы, но в данном случае достаточно и "сочувствующего" взгляда.
Одним из самых ярких элементов книги О'Брайена стало перечисление того, что эти парни в прямом и переносном смысле несли с собой на эту войну. Пока читала, я делала выписки. Меня интересовали не материальные предметы, но души людей, которые готовятся убивать и быть убитыми. Вот такой получился список:
... Они несли все, что могли на себя взвалить, и ещё пару фунтов сверху, включая безмолвное благоговение перед ужасающей мощью того, что несли.
... Все они несли своих призраков.
... Они несли общий груз воспоминаний. Они взвалили на себя то, что другие уже не могли выносить.
... Они несли саму страну Вьетнам – его землю, оранжево-красную пыль, которая покрывала их ботинки, одежду и лица.
... Они несли само земное притяжение.
... Они несли собственные жизни.
... Неизменно оставалась как минимум одна непреложная истина: им вечно будет что нести.
... Они несли с собой все мысли и чувства человека, знающего, что смерть рядом.
.... Они несли постыдные воспоминания. Они несли общую тайну – едва сдерживаемую трусость...
... Они несли в себе величайший страх солдата, а именно страх покраснеть.
Думаю, что это – лишь малая толика, то, что можно выразить в словах. Но этого достаточно, чтобы на одно мгновение вообразить, что ты понимаешь тяжесть их ноши. Но это вместе с тем не даёт ответ на следующий вопрос: что же в итоге эти парни вынесли оттуда?
#shortstories #Vietnam #archive #ТимОБрайен #ЧтоОниНеслиССобой
Из архивных заметок (2018 г.):
После долгих месяцев, в течение которых я боролась с книгой Филиппа Гуревича про геноцид в Руанде (боролась в прямом смысле – иногда приходилось её прятать так, чтобы не попадалась на глаза), мне в руки попал сборник рассказов об американских солдатах во Вьетнаме "Что они несли с собой" Тима О'Брайена (The Things They Carried, 1990). Повествование об этой войне иной раз вынести не легче, чем взглянуть на события в Руанде глазами очевидцев, но эту книгу я прожила буквально за день – непонимание автора, что молодые парни, такие как он сам, забыли во Вьетнаме, принять легче, чем страх людей, которые до сих пор не понимают, почему их народ пытались истребить. Логичнее было бы посмотреть на Вьетнам глазами вьетнамца, чтобы примеры были сопоставимы, но в данном случае достаточно и "сочувствующего" взгляда.
Одним из самых ярких элементов книги О'Брайена стало перечисление того, что эти парни в прямом и переносном смысле несли с собой на эту войну. Пока читала, я делала выписки. Меня интересовали не материальные предметы, но души людей, которые готовятся убивать и быть убитыми. Вот такой получился список:
... Они несли все, что могли на себя взвалить, и ещё пару фунтов сверху, включая безмолвное благоговение перед ужасающей мощью того, что несли.
... Все они несли своих призраков.
... Они несли общий груз воспоминаний. Они взвалили на себя то, что другие уже не могли выносить.
... Они несли саму страну Вьетнам – его землю, оранжево-красную пыль, которая покрывала их ботинки, одежду и лица.
... Они несли само земное притяжение.
... Они несли собственные жизни.
... Неизменно оставалась как минимум одна непреложная истина: им вечно будет что нести.
... Они несли с собой все мысли и чувства человека, знающего, что смерть рядом.
.... Они несли постыдные воспоминания. Они несли общую тайну – едва сдерживаемую трусость...
... Они несли в себе величайший страх солдата, а именно страх покраснеть.
Думаю, что это – лишь малая толика, то, что можно выразить в словах. Но этого достаточно, чтобы на одно мгновение вообразить, что ты понимаешь тяжесть их ноши. Но это вместе с тем не даёт ответ на следующий вопрос: что же в итоге эти парни вынесли оттуда?
#shortstories #Vietnam #archive #ТимОБрайен #ЧтоОниНеслиССобой
И пусть я не знаю результатов по нескольким предметам, но душевное состояние мне шепчет, что надо срочно закрыть эту сессию и пускаться во все книжные тяжкие.
#bookmemes
#bookmemes
Прежде чем перейти к итогам года, хочу поделиться здесь своей первой осмысленной рецензией, которую я написала в этом году. Во всяком случае, этот роман заслуживает внимания.
Первые впечатления после прочтения романа американки мьянманского (бирманского) происхождения Чармейн Крейг "Мисс Бирма" (2017)
Историю пишут победители. Но исторический роман может написать любой, даже тот, кто остался на обочине истории.
Карены, качины, чины, шаны, бирманцы, кая, моны, араканцы – все это части пёстрого полотна Мьянмы (некогда Бирмы), о которой мы в действительности ничего не знаем. В новостных заголовках мелькали тревожные новости о преследовании мусульман-рохинджа, но демократически избранные власти сей факт отрицали. И где теперь эти «демократические власти»? После стольких десятилетий гражданской войны страна, которая на один шаг стала ближе к демократии, в феврале прошлого года снова оказалась в руках военной хунты – или, может, эти объятия никогда и не размыкались?
Семья Бенсонов – это Бирма в миниатюре. Разные народы на одном клочке не способны договориться и понять устремления друг друга так же, как прожитые годы не смогли навести мосты между качинским евреем и его женой-каренкой, стеной между которыми встали не только культурные различия и языковой барьер, но и неумение сделать шаг навстречу друг другу. И на фоне семейной драмы даже самая экзотичная политическая панорама кажется чуть более знакомой и понятной.
А еще флёр причудливости отбрасывается благодаря тому, что судьбы стран этого региона на тех или иных этапах своей истории переживали схожие трагедии, как и люди, которые вынуждены проходить одни и те же этапы «становления». После прочтения нескольких «азиатских» романов волей-неволей начинаешь видеть параллели, слышать знакомые ноты. Перед глазами колониальная эпоха сменяется борьбой за независимость, а им на смену приходит гражданская война. Чувствуется горечь и разочарование от «предательства» бывших колонизаторов-британцев и ярость в отношении японцев, оккупировавших Бирму во время Второй мировой войны (совсем как у малазийцев, проводником в мир которых стал для меня удивительно лиричный Тан Тван Энг).
Для меня каждый роман – это карта – путь, который проходит тот или иной человек, пытаясь найти самого себя. Кто-то на этом пути окончательно теряется, а кто-то находит себя в неожиданных местах. И почему-то мое внимание в последнее время приковано к тем, кого перипетии жизни оторвали от корней. А нужно ли к ним возвращаться – там ли, у истоков, человек обретёт себя? Или можно пустить корни в новой почве?
Сама Чармейн Крейг считает своим домом Америку – страну, где она родилась. Поэтому, говоря о связи с родиной предков, она старается деликатно обходить вопрос «поиска идентичности» (это понятие ей кажется слишком абстрактным) – она была несколько раз в Мьянме, но все же оставалась исключительно сторонним наблюдателем. При этом, хотя она сама и не искала там свои корни, герои ее романа – ее бабушка, дедушка и мать – сбили ноги в кровь, пока пытались найти свое место в этом мире. Особенно примечателен образ отца, который занял важное место в борьбе каренов за независимость: не будучи кареном по происхождению, он стал им по призванию (и для этого ему даже не пришлось проходить обряды, подобные гиюру или крещению; как заметил его близкий друг-карен Со Лей – чтобы стать кареном, достаточно было просто этого захотеть).
«Мисс Бирма» – это роман о людях, которые не смогли помочь самим себе, поэтому нашли себя в служении другим. Причем самоотречение самой «мисс Бирма» – Луизы Бенсон (матери писательницы) – которая, дважды завоевав символический титул, отказалась от него в пользу реального звания командира армии сопротивления каренов – мы видим только на последних страницах романа. Нам остаётся только догадываться (или читать в Википедии), куда этот путь в конце концов ее привел.
#Burma #Myanmar #novel
Первые впечатления после прочтения романа американки мьянманского (бирманского) происхождения Чармейн Крейг "Мисс Бирма" (2017)
Историю пишут победители. Но исторический роман может написать любой, даже тот, кто остался на обочине истории.
Карены, качины, чины, шаны, бирманцы, кая, моны, араканцы – все это части пёстрого полотна Мьянмы (некогда Бирмы), о которой мы в действительности ничего не знаем. В новостных заголовках мелькали тревожные новости о преследовании мусульман-рохинджа, но демократически избранные власти сей факт отрицали. И где теперь эти «демократические власти»? После стольких десятилетий гражданской войны страна, которая на один шаг стала ближе к демократии, в феврале прошлого года снова оказалась в руках военной хунты – или, может, эти объятия никогда и не размыкались?
Семья Бенсонов – это Бирма в миниатюре. Разные народы на одном клочке не способны договориться и понять устремления друг друга так же, как прожитые годы не смогли навести мосты между качинским евреем и его женой-каренкой, стеной между которыми встали не только культурные различия и языковой барьер, но и неумение сделать шаг навстречу друг другу. И на фоне семейной драмы даже самая экзотичная политическая панорама кажется чуть более знакомой и понятной.
А еще флёр причудливости отбрасывается благодаря тому, что судьбы стран этого региона на тех или иных этапах своей истории переживали схожие трагедии, как и люди, которые вынуждены проходить одни и те же этапы «становления». После прочтения нескольких «азиатских» романов волей-неволей начинаешь видеть параллели, слышать знакомые ноты. Перед глазами колониальная эпоха сменяется борьбой за независимость, а им на смену приходит гражданская война. Чувствуется горечь и разочарование от «предательства» бывших колонизаторов-британцев и ярость в отношении японцев, оккупировавших Бирму во время Второй мировой войны (совсем как у малазийцев, проводником в мир которых стал для меня удивительно лиричный Тан Тван Энг).
Для меня каждый роман – это карта – путь, который проходит тот или иной человек, пытаясь найти самого себя. Кто-то на этом пути окончательно теряется, а кто-то находит себя в неожиданных местах. И почему-то мое внимание в последнее время приковано к тем, кого перипетии жизни оторвали от корней. А нужно ли к ним возвращаться – там ли, у истоков, человек обретёт себя? Или можно пустить корни в новой почве?
Сама Чармейн Крейг считает своим домом Америку – страну, где она родилась. Поэтому, говоря о связи с родиной предков, она старается деликатно обходить вопрос «поиска идентичности» (это понятие ей кажется слишком абстрактным) – она была несколько раз в Мьянме, но все же оставалась исключительно сторонним наблюдателем. При этом, хотя она сама и не искала там свои корни, герои ее романа – ее бабушка, дедушка и мать – сбили ноги в кровь, пока пытались найти свое место в этом мире. Особенно примечателен образ отца, который занял важное место в борьбе каренов за независимость: не будучи кареном по происхождению, он стал им по призванию (и для этого ему даже не пришлось проходить обряды, подобные гиюру или крещению; как заметил его близкий друг-карен Со Лей – чтобы стать кареном, достаточно было просто этого захотеть).
«Мисс Бирма» – это роман о людях, которые не смогли помочь самим себе, поэтому нашли себя в служении другим. Причем самоотречение самой «мисс Бирма» – Луизы Бенсон (матери писательницы) – которая, дважды завоевав символический титул, отказалась от него в пользу реального звания командира армии сопротивления каренов – мы видим только на последних страницах романа. Нам остаётся только догадываться (или читать в Википедии), куда этот путь в конце концов ее привел.
#Burma #Myanmar #novel
Я много читаю о войнах, протестах, революциях, геноцидах – о тех сторонах человека, о которых многие хотели бы забыть. Но я – историк, а значит память для меня – высшая ценность, наряду с забвением (а точнее с умением забывать). Поэтому больше чем любая любовная драма меня цепляет то, как человек своими руками созидает и разрушает миры – в себе и вокруг себя. И как на этих руинах новые люди взращивают новые чаяния. И в "Мисс Бирме" меня задел именно этот пассаж – про то, что для героев только грядет, что станет результатом их выбора, но мы, читатели, уже знаем – перед нашими глазами разрушился ещё один хрупкий мир, ещё одна надежда на лучшее будущее.
Она не могла знать, что её мать, больная и израненная после нападения на их дом, в этот момент брела к ней вдоль залива Мартабан, повторяя путь, проделанный в те времена, когда до неё дошли слухи, что её десятилетняя Луиза погибла. Она не знала, что в этот же день мальчишки разбежались, скрылись в горящем лесу, когда Киоваинг захватили. Она никогда не узнает, что тремя днями ранее тело Линтона, обвитое цепями, было сброшено над заливом; подобно падающему самолёту, оно рухнуло с небес, врезалась в воду и на дне моря обрело наконец-то покой. Она не могла вообразить жестокости, с которой столкнётся четыре дня спустя, когда, убедив Бо Му объединить силы, она призовёт своих людей, а Бо Му решит казнить десятерых за их верность Линтону. Она и представить себе не могла, как мучительно будет вспоминать о том, как все эти мужчины потеряли самообладание, как они рыдали, проклинали и умоляли Господа о пощаде; как в этом хаосе, прежде чем прогремел залп, Санни, которого тоже схватили, взглядом велел ей бежать, избавить себя от этого зрелища.
Она не могла знать. Не могла. Но, словно в последний раз, Луиза перебирала в памяти тех, кто, в свою очередь, хранил память о ней. (с)
Чармейн Крейг. Мисс Бирма (2017, пер. 2021)
#Burma #Myanmar #novel #CharmaineCraig
Она не могла знать, что её мать, больная и израненная после нападения на их дом, в этот момент брела к ней вдоль залива Мартабан, повторяя путь, проделанный в те времена, когда до неё дошли слухи, что её десятилетняя Луиза погибла. Она не знала, что в этот же день мальчишки разбежались, скрылись в горящем лесу, когда Киоваинг захватили. Она никогда не узнает, что тремя днями ранее тело Линтона, обвитое цепями, было сброшено над заливом; подобно падающему самолёту, оно рухнуло с небес, врезалась в воду и на дне моря обрело наконец-то покой. Она не могла вообразить жестокости, с которой столкнётся четыре дня спустя, когда, убедив Бо Му объединить силы, она призовёт своих людей, а Бо Му решит казнить десятерых за их верность Линтону. Она и представить себе не могла, как мучительно будет вспоминать о том, как все эти мужчины потеряли самообладание, как они рыдали, проклинали и умоляли Господа о пощаде; как в этом хаосе, прежде чем прогремел залп, Санни, которого тоже схватили, взглядом велел ей бежать, избавить себя от этого зрелища.
Она не могла знать. Не могла. Но, словно в последний раз, Луиза перебирала в памяти тех, кто, в свою очередь, хранил память о ней. (с)
Чармейн Крейг. Мисс Бирма (2017, пер. 2021)
#Burma #Myanmar #novel #CharmaineCraig
Книжные итоги 2022
Тянуть больше не имеет смысла. В текущем активе у меня значатся аж 10 книг, и даже если хотя бы одну из них я дочитаю сегодня, она еще будет не вполне «пережита». А поэтому они все плавно перетекают на январь и с осуждением смотрят на меня, чтоб я их дочитала.
В этом году я очень много отвлекалась на рабочую и учебную литературу, поэтому художка стояла в стороне и скромно ждала своего часа (хотя я рисковала получить сотрясение, ибо книжные стопки продолжают расти). В какие-то моменты мне было очень трудно читать из-за того, что мысли о происходящем были громче, чем буквы на страницах. Но потом со мной случился гигантских масштабов эскапизм – попытка спасти пытающуюся отъехать кукушечку увенчалась успехом, но легче, конечно же, не стало. От себя не убежишь.
Прочитано/прослушано было около 40 книг – часть из них представлена китайскими новеллами, списком которых я поделилась ранее.
Теперь поговорим про большие романы. Ни разу не пожалела, что выделила для них свое время – худших в моем списке нет. Были проходные янгэдалтовские произведения – их я читаю, чтобы прочувствовать повестку и понять, на каком языке говорят авторы с молодежью.
Из всех могу выделить самый важный для меня опус – вторую часть романа «Дарий Великий не в порядке» (2018) американца иранского происхождения Адиба Хоррама. Он продолжает исследовать внутренний и внешний мир мальчика, которому не так легко вписаться в окружение и найти самого себя на сломе таких разных культур. «Дарий Великий заслуживает большего» (2020) заостряет проблему и на секунду задевает очень чувствительный нерв – рассказывает о том, что чувствовала мать семейства (иранка), которая не могла защитить своих детей от ненависти, с которой столкнулись иранцы после 11 сентября.
Из примечательного: в этом году я литературно охватила почти все континенты (Австралия, прости) и стала больше читать современных российских писателей (спойлер: мне понравилось, и я с интересом продолжу этот эксперимент).
География была такая: США, Бразилия, Доминикана, Россия (в т.ч. Дагестан!), Нигерия, Индонезия, Мьянма, Корея, Китай, Япония, Иран, Тунис, Франция, Германия.
Далее я в двух словах расскажу о тех книгах, которые меня особенно впечатлили. Если вы что-то читали – делитесь впечатлениями!
#sumup2022 #novel
Тянуть больше не имеет смысла. В текущем активе у меня значатся аж 10 книг, и даже если хотя бы одну из них я дочитаю сегодня, она еще будет не вполне «пережита». А поэтому они все плавно перетекают на январь и с осуждением смотрят на меня, чтоб я их дочитала.
В этом году я очень много отвлекалась на рабочую и учебную литературу, поэтому художка стояла в стороне и скромно ждала своего часа (хотя я рисковала получить сотрясение, ибо книжные стопки продолжают расти). В какие-то моменты мне было очень трудно читать из-за того, что мысли о происходящем были громче, чем буквы на страницах. Но потом со мной случился гигантских масштабов эскапизм – попытка спасти пытающуюся отъехать кукушечку увенчалась успехом, но легче, конечно же, не стало. От себя не убежишь.
Прочитано/прослушано было около 40 книг – часть из них представлена китайскими новеллами, списком которых я поделилась ранее.
Теперь поговорим про большие романы. Ни разу не пожалела, что выделила для них свое время – худших в моем списке нет. Были проходные янгэдалтовские произведения – их я читаю, чтобы прочувствовать повестку и понять, на каком языке говорят авторы с молодежью.
Из всех могу выделить самый важный для меня опус – вторую часть романа «Дарий Великий не в порядке» (2018) американца иранского происхождения Адиба Хоррама. Он продолжает исследовать внутренний и внешний мир мальчика, которому не так легко вписаться в окружение и найти самого себя на сломе таких разных культур. «Дарий Великий заслуживает большего» (2020) заостряет проблему и на секунду задевает очень чувствительный нерв – рассказывает о том, что чувствовала мать семейства (иранка), которая не могла защитить своих детей от ненависти, с которой столкнулись иранцы после 11 сентября.
Из примечательного: в этом году я литературно охватила почти все континенты (Австралия, прости) и стала больше читать современных российских писателей (спойлер: мне понравилось, и я с интересом продолжу этот эксперимент).
География была такая: США, Бразилия, Доминикана, Россия (в т.ч. Дагестан!), Нигерия, Индонезия, Мьянма, Корея, Китай, Япония, Иран, Тунис, Франция, Германия.
Далее я в двух словах расскажу о тех книгах, которые меня особенно впечатлили. Если вы что-то читали – делитесь впечатлениями!
#sumup2022 #novel
Книжные итоги 2022. Часть вторая
В прошлом году я давала краткие и местами остроумные ремарки по каждому прочитанному роману. В этом у меня случилось "горе без ума", поэтому появилась новая фишка: я записываю в блокнот первую строку каждого романа. Мне захотелось понаблюдать за тем, как писатели вводят читателей в свой мир. Кто-то начинает с места действия, кто-то со времени, а кто-то со знакомства с героями. Одни предпочитают короткие простые фразы, другие – сразу же ввести в курс дела длинным обстоятельным описанием. Я же люблю такие зачины, которые бросают вызов или с первых же букв пытаются тебя шокировать или заставить смеяться.
Мои фавориты в этой номинации – Эка Курниаван и Сон Вон Пхён (гендерный баланс внезапно соблюден).
Чимаманда Нгози Адичи. Американха (2013): «Принстон летом не пах ничем, и хотя Ифемелу нравилась спокойная зелень множества деревьев, чистые улицы и величавые дома, магазины с ненавязчиво завышенными ценами и безмолвный, неизменный дух заслуженного благоденствия, именно это отсутствие запаха привлекало ее более всего, поскольку все прочие хорошо известные ей американские города пахли отчетливо».
Гузель Яхина. Зулейха открывает глаза (2015): «Зулейха открывает глаза» (забавный параллелизм).
Чармейн Крейг. Мисс Бирма (2017): «Вот она, Луиза, в свои пятнадцать выходит к центру сцены на рангунском стадионе имении Аун Сана в 1956-м».
Филипп Бессон. Хватит врать (2017): «Школьный двор, асфальтированный, окаймленный старыми зданиями из серого камня с большими окнами». (Это первое предложение 1 главы, поскольку предисловие представляет собой поток – две страницы без единой точки).
Вера Богданова. Павел Чжан и прочие речные твари (2021): «В годы под девизом правления Ифэн эпохи Тан на берегу Янцзы жил бедный рыбак Чэнь Цинсунь, и были у него жена, пятеро детей и старая хижина с дырявой крышей». (Это Пролог. Первая строка 1 главы: «Одним пасмурным мартовским утром Павел Чжан спешил через Москву»).
Итаф Рам. Женщина – не мужчина (2019): «От рождения – а родилась я холодным, пасмурным днем в Нью-Йорке, в Бруклине, – у меня не было голоса».
Сон Вон Пхён. Миндаль (2017): «Короче, это будет рассказ о том, как такое чудовище, как я, встретило другое чудовище»
Даниэль Шпек. Piccola Сицилия (2018): «Я представляю себе: за роялем мужчина».
Сиран Джей Чжао. Железная вдова (2021): «На протяжении восемнадцати лет сросшиеся брови спасали меня от продажи, а значит, от мучительной, ужасной смерти». (Это была первая строка 1 главы. Первая строка Пролога: «Хундуны приближались»).
Саяка Мурата. Земляноиды (2018): «Меж огромных гор вокруг деревушки Акисина, где живут Дедуля с Бабулей, обрывки ночных теней не рассеиваются даже к полудню».
Эка Курниаван. Красота – это горе (2002): «Воскресным мартовским днём Деви Аю встала из могилы спустя двадцать один год после смерти».
Джуно Диас. Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау (2007): «Рассказывают, он [фуку] прибыл из Африки, приплыл безбилетником, затаившись в плаче обращённых в рабство, а потом излился смертной отравой на земли народа таино ровно в тот миг, когда мир сгинул и возник другой; этого демона втащили в мирозданье через врата кошмаров, сквозь трещину, образовавшуюся там, где лежат Антильские острова».
Ислам Ханипаев. Типа я: Дневник суперкрутого воина (2022): «Тебе нужны какие-нибудь вещи! – раздосадовано сказал Крутой Али».
Какой роман вас заинтриговал уже с первой строки?
#sumup2022 #novel #firstline
В прошлом году я давала краткие и местами остроумные ремарки по каждому прочитанному роману. В этом у меня случилось "горе без ума", поэтому появилась новая фишка: я записываю в блокнот первую строку каждого романа. Мне захотелось понаблюдать за тем, как писатели вводят читателей в свой мир. Кто-то начинает с места действия, кто-то со времени, а кто-то со знакомства с героями. Одни предпочитают короткие простые фразы, другие – сразу же ввести в курс дела длинным обстоятельным описанием. Я же люблю такие зачины, которые бросают вызов или с первых же букв пытаются тебя шокировать или заставить смеяться.
Мои фавориты в этой номинации – Эка Курниаван и Сон Вон Пхён (гендерный баланс внезапно соблюден).
Чимаманда Нгози Адичи. Американха (2013): «Принстон летом не пах ничем, и хотя Ифемелу нравилась спокойная зелень множества деревьев, чистые улицы и величавые дома, магазины с ненавязчиво завышенными ценами и безмолвный, неизменный дух заслуженного благоденствия, именно это отсутствие запаха привлекало ее более всего, поскольку все прочие хорошо известные ей американские города пахли отчетливо».
Гузель Яхина. Зулейха открывает глаза (2015): «Зулейха открывает глаза» (забавный параллелизм).
Чармейн Крейг. Мисс Бирма (2017): «Вот она, Луиза, в свои пятнадцать выходит к центру сцены на рангунском стадионе имении Аун Сана в 1956-м».
Филипп Бессон. Хватит врать (2017): «Школьный двор, асфальтированный, окаймленный старыми зданиями из серого камня с большими окнами». (Это первое предложение 1 главы, поскольку предисловие представляет собой поток – две страницы без единой точки).
Вера Богданова. Павел Чжан и прочие речные твари (2021): «В годы под девизом правления Ифэн эпохи Тан на берегу Янцзы жил бедный рыбак Чэнь Цинсунь, и были у него жена, пятеро детей и старая хижина с дырявой крышей». (Это Пролог. Первая строка 1 главы: «Одним пасмурным мартовским утром Павел Чжан спешил через Москву»).
Итаф Рам. Женщина – не мужчина (2019): «От рождения – а родилась я холодным, пасмурным днем в Нью-Йорке, в Бруклине, – у меня не было голоса».
Сон Вон Пхён. Миндаль (2017): «Короче, это будет рассказ о том, как такое чудовище, как я, встретило другое чудовище»
Даниэль Шпек. Piccola Сицилия (2018): «Я представляю себе: за роялем мужчина».
Сиран Джей Чжао. Железная вдова (2021): «На протяжении восемнадцати лет сросшиеся брови спасали меня от продажи, а значит, от мучительной, ужасной смерти». (Это была первая строка 1 главы. Первая строка Пролога: «Хундуны приближались»).
Саяка Мурата. Земляноиды (2018): «Меж огромных гор вокруг деревушки Акисина, где живут Дедуля с Бабулей, обрывки ночных теней не рассеиваются даже к полудню».
Эка Курниаван. Красота – это горе (2002): «Воскресным мартовским днём Деви Аю встала из могилы спустя двадцать один год после смерти».
Джуно Диас. Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау (2007): «Рассказывают, он [фуку] прибыл из Африки, приплыл безбилетником, затаившись в плаче обращённых в рабство, а потом излился смертной отравой на земли народа таино ровно в тот миг, когда мир сгинул и возник другой; этого демона втащили в мирозданье через врата кошмаров, сквозь трещину, образовавшуюся там, где лежат Антильские острова».
Ислам Ханипаев. Типа я: Дневник суперкрутого воина (2022): «Тебе нужны какие-нибудь вещи! – раздосадовано сказал Крутой Али».
Какой роман вас заинтриговал уже с первой строки?
#sumup2022 #novel #firstline
Планы на следующий год:
1. Дать шанс современной русской литературе (год начнется с отзывов на романы Евгения Водолазкина, Оксаны Васякиной, Екатерины Манойло и Анны Старобинец, дальше пойдут Рагим Джафаров, Ксения Буржская и два последних романа Ислама Ханипаева и Веры Богдановой).
2. Читать больше на английском.
3. Читать больше книг в жанре нон-фикшн, а то мой стеллаж скоро начнет орать как мандрагора без горшка.
4. Продолжить страдать вместе с китайцами (у меня уже есть длинный список новелл, а издательства не устают подкидывать анонсы).
5. Расширить границы своей литературной Ойкумены.
Всех дорогих друзей и соратников с наступающим Новым годом! Нас ждут великие дела (и они таки нас дождутся)!
1. Дать шанс современной русской литературе (год начнется с отзывов на романы Евгения Водолазкина, Оксаны Васякиной, Екатерины Манойло и Анны Старобинец, дальше пойдут Рагим Джафаров, Ксения Буржская и два последних романа Ислама Ханипаева и Веры Богдановой).
2. Читать больше на английском.
3. Читать больше книг в жанре нон-фикшн, а то мой стеллаж скоро начнет орать как мандрагора без горшка.
4. Продолжить страдать вместе с китайцами (у меня уже есть длинный список новелл, а издательства не устают подкидывать анонсы).
5. Расширить границы своей литературной Ойкумены.
Всех дорогих друзей и соратников с наступающим Новым годом! Нас ждут великие дела (и они таки нас дождутся)!
Лита меня сбила с пути истинного. Хотя вчера я открыла год, дочитав американский роман Кайли Рид, сегодня я ввязываюсь в #челлендж_азия, поэтому на мою голову опять упадут упрёки, что читаю я только про Азию. Ну, что поделать. Не мы такие, жизнь такая /звук тяжело вздыхающих книжных стопок/
Пропишу программу-максимум (ощущение, что на год, а не на месяц), а там как пойдёт. Читаю я медленно, с чувством, с толком, с расстановкой, поэтому не жду от себя какого-то прорыва.
1. Янь Гэлин. Маленький журавль из мёртвой деревни (2007, 2018, Китай)
2. Юй Хуа. Братья (2005, 2015, Китай)
3. Дэвин Мэдсон. Мы оседлаем бурю (2018, 2021, фэнтези с азиатским сеттингом)
4.Шелли Паркер-Чан. Та, что стала солнцем (2021, 2022, китайское военное фэнтези) прочитано
5. Сью Линн Тань. Дочь лунной богини (2022, 2023, фэнтези, в основе китайская мифология)
6. Янь Гэ. Странные звери Китая (2006, 2022, китайские фэнтези)
7. Джоан Хэ. Сыграй на цитре (2022, 2023, фэнтези с азиатским сеттингом)
8. Эмили С.Р. Пэн. Ослепительный цвет будущего (2019, 2023, Тайвань)
9. Ли Ëндо. Птица, которая пьёт слезы. I. Сердце Нага (2003, 2023, корейское фэнтези)
10. Пэ Суа. Непостижимая ночь, неразгаданный день (2020, 2021, корейский сюрреализм)
11. Ëко Огава. Уравнение любимого профессора (2003, 2022, Япония)
12. Соноко Матида. Песнь одиноких китов на частоте 52 Гц (2020, 2022, Япония)
В этом списке ещё автоматически окажутся
13.Косюн Таками. Королевская битва (1999, 2005, Япония) прочитано
14.Линь Ихань. Райский сад первой любви (2017, 2021, Тайвань) прочитано
... Которые я сейчас как раз дочитываю.
Книги, которые неожиданно вошли в список:
15.Гу Шу. Белая рыба. Сказания о Бай и Ю. Бегущая вода (2016, 2023, Китай) прочитано
16.Чан Хо-Кей. Вторая сестра (2017, 2021, Гонконг) прочитано
17.Кевин Кван. Безумно богатые азиаты (2013, 2020, Сингапур) прочитано
18.Ёко Огава. Полиция памяти (1994, 2020, Япония) прочитано
Да пребудут со мной китайские, корейские и японские боги. Главное – не начать читать новеллы (или что страшнее – смотреть дорамы!), что автоматически убьёт весь мой энтузиазм.
#челлендж_азия #AsiaChallenge #booklist
Пропишу программу-максимум (ощущение, что на год, а не на месяц), а там как пойдёт. Читаю я медленно, с чувством, с толком, с расстановкой, поэтому не жду от себя какого-то прорыва.
1. Янь Гэлин. Маленький журавль из мёртвой деревни (2007, 2018, Китай)
2. Юй Хуа. Братья (2005, 2015, Китай)
3. Дэвин Мэдсон. Мы оседлаем бурю (2018, 2021, фэнтези с азиатским сеттингом)
4.
5. Сью Линн Тань. Дочь лунной богини (2022, 2023, фэнтези, в основе китайская мифология)
6. Янь Гэ. Странные звери Китая (2006, 2022, китайские фэнтези)
7. Джоан Хэ. Сыграй на цитре (2022, 2023, фэнтези с азиатским сеттингом)
8. Эмили С.Р. Пэн. Ослепительный цвет будущего (2019, 2023, Тайвань)
9. Ли Ëндо. Птица, которая пьёт слезы. I. Сердце Нага (2003, 2023, корейское фэнтези)
10. Пэ Суа. Непостижимая ночь, неразгаданный день (2020, 2021, корейский сюрреализм)
11. Ëко Огава. Уравнение любимого профессора (2003, 2022, Япония)
12. Соноко Матида. Песнь одиноких китов на частоте 52 Гц (2020, 2022, Япония)
В этом списке ещё автоматически окажутся
13.
14.
... Которые я сейчас как раз дочитываю.
Книги, которые неожиданно вошли в список:
15.
16.
17.
18.
Да пребудут со мной китайские, корейские и японские боги. Главное – не начать читать новеллы (или что страшнее – смотреть дорамы!), что автоматически убьёт весь мой энтузиазм.
#челлендж_азия #AsiaChallenge #booklist
Меддах рассказывает о необычайном (18+) pinned «Лита меня сбила с пути истинного. Хотя вчера я открыла год, дочитав американский роман Кайли Рид, сегодня я ввязываюсь в #челлендж_азия, поэтому на мою голову опять упадут упрёки, что читаю я только про Азию. Ну, что поделать. Не мы такие, жизнь такая /звук…»