О наболевшем
Декабрь из года в год был самым напряженным временем для моей бедной мигренозной головушки. И этот год не стал исключением – снова приходится жонглировать миллионом сюжетов, ибо работа, учеба и внутренний мир – все смотрят в разные стороны и норовят меня утянуть за собой. Я одновременно подбиваю хвосты и дочитываю начатое и в какой-то момент заброшенное, и в то же время сломя голову пытаюсь запрыгнуть в последний вагон и открыть для себя новые и неизведанные пространства. Будто живу в последний раз. Так что не удивляйтесь, когда рядом будут соседствовать посты про индонезийских куртизанок, нигерийских мигрантов, китайских раздолбаев и доминиканских страдальцев. Всем найдется место в этом чате.
Сегодня поймала себя на мысли, что, несмотря на неизживаемую склонность к интеллектуальному хаосу, в карантинные времена я чудом приучила себя к подобию системы и структуры. Я начала писать заметки о прочитанном и просмотренном, вести цитатники, и даже составлять списки, которыми теперь пугаю всех знакомых (больше списков богу списков!). И именно тогда я открыла для себя аудиоформат, к которому долгие годы испытывала неприязнь.
В ближайшее время я планирую свести все прошлые записи (какими бы наивными они сейчас ни казались) в одном пространстве этого канала. И первым из архива выпадает пост о неожиданном пересечении миров двух фантастов – китайца Лю Цысиня и американца Фрэнка Гэрберта. Причем встретились они на одной тропе не случайно – эти были мои первые вылазки в мир аудиокниг, которые закончились любовью к двум прекрасным чтецам – Игорю Князеву и Сергею Чхонишвили (в компании с Алексеем Багдасаровым возглавляют мой личный аудио-Олимп).
#stateofaffairs #archive #audiobooks
Декабрь из года в год был самым напряженным временем для моей бедной мигренозной головушки. И этот год не стал исключением – снова приходится жонглировать миллионом сюжетов, ибо работа, учеба и внутренний мир – все смотрят в разные стороны и норовят меня утянуть за собой. Я одновременно подбиваю хвосты и дочитываю начатое и в какой-то момент заброшенное, и в то же время сломя голову пытаюсь запрыгнуть в последний вагон и открыть для себя новые и неизведанные пространства. Будто живу в последний раз. Так что не удивляйтесь, когда рядом будут соседствовать посты про индонезийских куртизанок, нигерийских мигрантов, китайских раздолбаев и доминиканских страдальцев. Всем найдется место в этом чате.
Сегодня поймала себя на мысли, что, несмотря на неизживаемую склонность к интеллектуальному хаосу, в карантинные времена я чудом приучила себя к подобию системы и структуры. Я начала писать заметки о прочитанном и просмотренном, вести цитатники, и даже составлять списки, которыми теперь пугаю всех знакомых (больше списков богу списков!). И именно тогда я открыла для себя аудиоформат, к которому долгие годы испытывала неприязнь.
В ближайшее время я планирую свести все прошлые записи (какими бы наивными они сейчас ни казались) в одном пространстве этого канала. И первым из архива выпадает пост о неожиданном пересечении миров двух фантастов – китайца Лю Цысиня и американца Фрэнка Гэрберта. Причем встретились они на одной тропе не случайно – эти были мои первые вылазки в мир аудиокниг, которые закончились любовью к двум прекрасным чтецам – Игорю Князеву и Сергею Чхонишвили (в компании с Алексеем Багдасаровым возглавляют мой личный аудио-Олимп).
#stateofaffairs #archive #audiobooks
Когда мысль завела тебя не в те дебри
Если бы мне было 12 лет, я бы влюбилась во вселенную Фрэнка Герберта, как влюбилась в сумасшедшие скитания Лоуренса Аравийского в более старшем возрасте. И там, и там есть место простому человеческому страху, невероятным амбициям, борьбе за власть (которая иногда просто становится самоцелью без малейшей толики представления о том, что она не только даёт, но и обязывает), противопоставлению имперскому развращению благородства "варваров" и идее джихада – войны, которая поглотит всех и вся. И обе истории легко свести к тому, что, по существу, никому нет дела до свободы и равенства, но все замешано на стремлении обладать ресурсами. Как иронично описали "Дюну" после выхода фильма Вильнёва: перед нами предстала борьба между хорошими и плохими наркоторговцами, которые не поделили щепотку карри (спасибо русскому переводу за это). Но Лоуренса я люблю за то, что он был реален, а Дюну я хотела бы полюбить за то, что она заставляет меня на минутку забыть об этой реальности. Если бы только там были персонажи, за которые можно было бы по-настоящему зацепиться.
Но пока слушала книгу Герберта, неожиданно поймала себя на мысли, что сравниваю её с трилогией Лю Цысиня – произведением, которое похоже на "Дюну" (1963) разве что выходом за пределы нашей Ойкумены – не то чтобы это была достаточная причина для проведения аналогии. Но "Память о прошлом Земли" (2007-2010) напоминает о себе именно потому, что она настолько нелинейна, насколько прямолинейна и даже местами предсказуема "Дюна". И в этом мне было тяжело с ней ужиться – главный герой статичен, я не вижу в нем развития с того самого момента, как он надел на себя маску Избранного, а может и ещё раньше. Оттого, как мне кажется, ты не можешь ему в полной мере сопереживать. И как раз архетип избранного навёл меня на мысль об одном из персонажей Лю Цысиня – Ло Цзи – простом учёном среднего звена, который по чистой случайности оказался Избранным – тем, кто должен будет спасти Землю от вторжения инопланетян. Он отчаянно не хочет нести на себе подобную ношу, но при этом не брезгует воспользоваться благами новой роли. Он дурачит и врагов, и друзей своей беспечностью, но в конечном итоге принимает свою судьбу, когда теряет всё, что было дорого, и начинает защищать то, чем дорожат другие. И то, что он оказался лучшим из возможных кандидатов на роль Избранного мы узнаем именно тогда, когда он складывает с себя полномочия – после этого мир начинает рушиться на глазах.
Наверно, после Христа и Гарри Поттера сложно привнести какие-то неожиданные повороты в историю избранничества, чтобы это задело за живое (и здесь я намеренно утрирую). Но история Ло Цзи в какой-то момент меня заставила сопереживать, в отличие от перипетий судьбы Пола Атрейдеса, героя, словно помещенного в вакуум только для того, чтобы раскрыть его после того, как закончится нарратив первой части – именно тогда он превращается в антигероя, как и полагается узурпатору, и даёт хоть какую-то пищу для размышлений.
И при всём при этом я не отказываю Герберту в величии задуманного и в смелости поднять вопросы, актуальности которых мы можем только удивляться. За это я отдаю ему должное. И с чистой совестью возвращаюсь к своим азиатам.
Из архива: 04.10.2021
#China #LiuCixin #US #FrankHerbert #sciencefiction #audiobooks #archive
Если бы мне было 12 лет, я бы влюбилась во вселенную Фрэнка Герберта, как влюбилась в сумасшедшие скитания Лоуренса Аравийского в более старшем возрасте. И там, и там есть место простому человеческому страху, невероятным амбициям, борьбе за власть (которая иногда просто становится самоцелью без малейшей толики представления о том, что она не только даёт, но и обязывает), противопоставлению имперскому развращению благородства "варваров" и идее джихада – войны, которая поглотит всех и вся. И обе истории легко свести к тому, что, по существу, никому нет дела до свободы и равенства, но все замешано на стремлении обладать ресурсами. Как иронично описали "Дюну" после выхода фильма Вильнёва: перед нами предстала борьба между хорошими и плохими наркоторговцами, которые не поделили щепотку карри (спасибо русскому переводу за это). Но Лоуренса я люблю за то, что он был реален, а Дюну я хотела бы полюбить за то, что она заставляет меня на минутку забыть об этой реальности. Если бы только там были персонажи, за которые можно было бы по-настоящему зацепиться.
Но пока слушала книгу Герберта, неожиданно поймала себя на мысли, что сравниваю её с трилогией Лю Цысиня – произведением, которое похоже на "Дюну" (1963) разве что выходом за пределы нашей Ойкумены – не то чтобы это была достаточная причина для проведения аналогии. Но "Память о прошлом Земли" (2007-2010) напоминает о себе именно потому, что она настолько нелинейна, насколько прямолинейна и даже местами предсказуема "Дюна". И в этом мне было тяжело с ней ужиться – главный герой статичен, я не вижу в нем развития с того самого момента, как он надел на себя маску Избранного, а может и ещё раньше. Оттого, как мне кажется, ты не можешь ему в полной мере сопереживать. И как раз архетип избранного навёл меня на мысль об одном из персонажей Лю Цысиня – Ло Цзи – простом учёном среднего звена, который по чистой случайности оказался Избранным – тем, кто должен будет спасти Землю от вторжения инопланетян. Он отчаянно не хочет нести на себе подобную ношу, но при этом не брезгует воспользоваться благами новой роли. Он дурачит и врагов, и друзей своей беспечностью, но в конечном итоге принимает свою судьбу, когда теряет всё, что было дорого, и начинает защищать то, чем дорожат другие. И то, что он оказался лучшим из возможных кандидатов на роль Избранного мы узнаем именно тогда, когда он складывает с себя полномочия – после этого мир начинает рушиться на глазах.
Наверно, после Христа и Гарри Поттера сложно привнести какие-то неожиданные повороты в историю избранничества, чтобы это задело за живое (и здесь я намеренно утрирую). Но история Ло Цзи в какой-то момент меня заставила сопереживать, в отличие от перипетий судьбы Пола Атрейдеса, героя, словно помещенного в вакуум только для того, чтобы раскрыть его после того, как закончится нарратив первой части – именно тогда он превращается в антигероя, как и полагается узурпатору, и даёт хоть какую-то пищу для размышлений.
И при всём при этом я не отказываю Герберту в величии задуманного и в смелости поднять вопросы, актуальности которых мы можем только удивляться. За это я отдаю ему должное. И с чистой совестью возвращаюсь к своим азиатам.
Из архива: 04.10.2021
#China #LiuCixin #US #FrankHerbert #sciencefiction #audiobooks #archive
Меддах рассказывает о необычайном (18+)
Текущая аудиокнига: роман американского писателя доминиканского происхождения Джуно Диаса "Короткая и удивительная жизнь Оскара Вау" (The Brief and Wondrous Life of Oscar Wao, 2007) Читают: Кирилл Радциг и Анастасия Шумилкина
Читаешь про Доминикану, а думаешь о наболевшем. Задушенное поколение – это не оправдание, но диагноз.
"...Если бы я попробовал облечь её желания в слова, то сказал бы, что больше всего на свете ей хотелось того, о чём она мечтала в детстве, которого у неё не было, – удрать. От чего удрать? С этим просто: от пекарни, школы, скучного до ужаса Бани; от кровати, которую приходится делить с мадре; от невозможности покупать модные платья, от необходимости дожидаться пятнадцатилетия, чтобы выпрямить волосы, от несбыточных надежд Ла Инки, от того, что её давно почившие родители умерли, когда ей был год; от шепотков, сваливавших их смерть на Трухильо; от первых сиротских лет её жизни; от уродливых шрамов, оставшихся с той поры; от собственной презираемой чёрной кожи. Но куда бы она удрала, Бели толком не знала. Подозреваю, будь она принцессой в огромном замке или наследницей бывшего поместья её родителей, достославного Каса Атуэй, неким чудесным образом восстановленного после разрушительной атаки Трухильо, состояние её души не изменилось бы. Она всё равно рвалась бы на волю.
Каждое утро одно и то же: Ипатия Белисия Кабраль, бен ака, поди сюда!
Сама бен ака, бурчала она себе под нос. Сама и поди.
Что за фигня, поморщитесь вы, да любой подросток-эскапист мечтает о том же, поколенческие дела. Однако никакие самые дерзкие устремления не отменят тот факт, что Бели была подростком, живущим в Доминиканской Республике Рафаэля Леонидаса Трухильо Молины, самого диктаторского диктатора, что когда-либо диктаторствовал. Страну и общество он выстроил так, что защита от побегов была практически стопроцентной. Алькатрас Антильских островов. Ни единой дырочки для какого-нибудь Гудини в банановом занавесе. Шансов смыться не больше, чем уцелевших туземцев-таино, а для запальчивой темнокожей девушки со скромными средствами ещё меньше. (Если взглянуть на её вольнолюбие в более широком аспекте, она страдала от духоты, что угнетала целое поколение молодых доминиканцев. Её поколение развяжет революцию, но пока оно увядало от недостатка воздуха. Поколение, осознавшее себя в обществе, где самосознание отсутствовало напрочь. Поколение, которое, несмотря на консенсус о невозможности перемен, жаждало обновления. На закате своих дней, заживо пожираемая раком, Бели скажет, что все чувствовали себя как в капкане. Это всё равно что жить на дне океана, говорила она. Ни проблеска света, и вся толща воды давит на тебя. Но многие настолько привыкли к этому давлению, что считали его нормальным и думать забыли о том, что там, наверху, существует иное измерение.)"
#Dominican #JunotDiaz #audiobooks
"...Если бы я попробовал облечь её желания в слова, то сказал бы, что больше всего на свете ей хотелось того, о чём она мечтала в детстве, которого у неё не было, – удрать. От чего удрать? С этим просто: от пекарни, школы, скучного до ужаса Бани; от кровати, которую приходится делить с мадре; от невозможности покупать модные платья, от необходимости дожидаться пятнадцатилетия, чтобы выпрямить волосы, от несбыточных надежд Ла Инки, от того, что её давно почившие родители умерли, когда ей был год; от шепотков, сваливавших их смерть на Трухильо; от первых сиротских лет её жизни; от уродливых шрамов, оставшихся с той поры; от собственной презираемой чёрной кожи. Но куда бы она удрала, Бели толком не знала. Подозреваю, будь она принцессой в огромном замке или наследницей бывшего поместья её родителей, достославного Каса Атуэй, неким чудесным образом восстановленного после разрушительной атаки Трухильо, состояние её души не изменилось бы. Она всё равно рвалась бы на волю.
Каждое утро одно и то же: Ипатия Белисия Кабраль, бен ака, поди сюда!
Сама бен ака, бурчала она себе под нос. Сама и поди.
Что за фигня, поморщитесь вы, да любой подросток-эскапист мечтает о том же, поколенческие дела. Однако никакие самые дерзкие устремления не отменят тот факт, что Бели была подростком, живущим в Доминиканской Республике Рафаэля Леонидаса Трухильо Молины, самого диктаторского диктатора, что когда-либо диктаторствовал. Страну и общество он выстроил так, что защита от побегов была практически стопроцентной. Алькатрас Антильских островов. Ни единой дырочки для какого-нибудь Гудини в банановом занавесе. Шансов смыться не больше, чем уцелевших туземцев-таино, а для запальчивой темнокожей девушки со скромными средствами ещё меньше. (Если взглянуть на её вольнолюбие в более широком аспекте, она страдала от духоты, что угнетала целое поколение молодых доминиканцев. Её поколение развяжет революцию, но пока оно увядало от недостатка воздуха. Поколение, осознавшее себя в обществе, где самосознание отсутствовало напрочь. Поколение, которое, несмотря на консенсус о невозможности перемен, жаждало обновления. На закате своих дней, заживо пожираемая раком, Бели скажет, что все чувствовали себя как в капкане. Это всё равно что жить на дне океана, говорила она. Ни проблеска света, и вся толща воды давит на тебя. Но многие настолько привыкли к этому давлению, что считали его нормальным и думать забыли о том, что там, наверху, существует иное измерение.)"
#Dominican #JunotDiaz #audiobooks