Моим читательским амбициям не было бы предела, если бы свободного времени было чуть больше. Но без перспективы жить не в радость, поэтому решила паралельно со своими колониальными и постколониальными романами подтянуть мигрантскую тему, тем более что они тесно переплетаются между собой.

В обозримом будущем надеюсь познакомиться со следующими романами:

Алис Зенитер. Искусство терять (2017, пер. 2022, издательство Лайвбук): история о трёх поколениях алжирских мигрантов во Франции, об отрыве от почвы и возвращении к ней. Взгляд француженки алжирского происхождения.

Итаф Рам. Женщина – не мужчина (2019, пер. 2021, издательство Синдбад): опыт американской палестинки, которую родители пытались заставить жить в согласии с традициями, но западный дух свободы навеял мысли о том, что есть и другие пути.

Джин Квок. Девушка в переводе (2010, пер. 2019, издательство АСТ): эмиграция из Гонконга в Америку глазами маленькой девочки, нелёгкая жизнь в Чайнатауне, борьба за лучшее будущее и попытка не потерять себя в переводе с китайского на английский.

Дэйв Эггерс. Монах из Мохи (2020, пер. 2022, издательство Фантом Пресс): история молодого йеменца из Сан-Франциско, мечтающего воскресить древнее искусство выращивания йеменского кофе. Ради этого он возвращается на землю предков, но там уже давно разгорается война.

Как видно даже из этой подборки (а она весьма ограничена – дальше будет больше), жанр вовсю процветает. О качестве же буду судить после прочтения. Вот недавно начала читать-слушать Итаф Рам, так что реакция не заставит себя ждать. К примеру, одна из первых мыслей: а справедлив ли сегодня (да и вообще) стереотип, что арабскому/мусульманскому мужчине, живущему в ладах с традициями, но в прогрессивной среде, живётся гораздо легче, чем женщине? Не очевидно, хотя априорный ответ известен.

#booklist #мигранты #ИтафРам #ДэйвЭггерс #ДжинКвок #АлисЗенитер

Продолжаю слушать роман Итаф Рам "Женщина – не мужчина" (2019)

Три поколения палестинских иммигрантов в Америке. Три женских голоса, которые звучат с разной тональностью, три судьбы, которые не способны выйти за пределы традиционных установок и не способны мыслить о себе в отрыве от них, потому что не только они сами себя обременяют этим грузом, но и общество (как им кажется) навязывает им этот образ.

Так звучит внутренний голос третьего поколения, которое всё ещё чувствует себя безгласым:

Дейа. Зима 2008 года: "Разглядывая окружающих, Дейа в который раз осознала, что значит быть изгоем. Она не могла избавиться от ощущения, что все вокруг смотрят на неё свысока, будто судьи. Ты кто такая? – наверняка думают они. Почему так одета? В их глазах стремительно зрел приговор. Конечно, со стороны видно, как она испуганно жмётся, как от всех шарахается, да ещё это её одеяние... вот люди и делают скороспелые выводы: всё с ней ясно, жертва деспотической культуры, носительница варварских традиций. Необразованная, неотесанная, никто и звать никак. А может даже экстремистка, террористка. Целый народ со своей культурой и историей, воплощённый в одной единственной судьбе. Беда в том, что как бы окружающие её не воспринимали, сколько бы нехорошего о ней не думали, в собственных глазах Дейа представала немногим лучше. Её душа разрывалась надвое, колеблющаяся и скованная. Что там, что здесь – всё одно. Нигде она не была своей"

#ИтафРам #Palestine #US #мигранты

Несколько мотивов, которые меня особенно зацепили в романе "Женщина – не мужчина" Итаф Рам:

•Итаф Рам описывает консервативный мир, который не даёт женщинам сделать лишний шаг в сторону, чтобы не столкнуться с порицанием причём не извне, а изнутри. Казалось бы, акторами душения свободы должны были выступать мужчины (и выступают, хотя они сами также являются жертвами и испытывают давление, вынуждающее подчиняться установленным паттернам: старший сын должен обеспечить родителей, свою семью, помочь встать на ноги братьям, предъявить миру наследника и проч.). Но не только они: женщины, которые из поколения в поколение терпят притеснения, безмолвно глотают обиды и разочарования, сносят побои и подозрения, вместо того, чтобы помогать друг другу, прикрывая скромные притязания на крупицы свободы, начинают воспроизводить те же установки, от которых сами по молодости страдали. И это похоже на какой-то порочный круг: "Меня били – я молчала, тебя бьют – и ты молчи". Это напоминает эпизод из фильма "Последняя дуэль" (2021) Ридли Скотта, в котором свекровь заявляет главной героине, что её по молодости тоже насиловали, но ей и в голову не пришло заявить об этом публично, а уж тем более требовать справедливости в судебном порядке – срам-то какой – сломать печать на табуированной теме. И мотивы безмолвствующих женщин понятны: они боятся неодобрения, они боятся разрушения связей, они боятся не только за себя, но и за тех, кого они породили на свет, особенно за девочек. Но последний страх может не только заставить молча терпеть, но и спровоцировать внутренний протест: так, одна из героинь, Исра, принимает то самое судьбоносное решение, то единственное решение (кроме чтения книг, за что она себя корит), которое делает её свободной: "Пусть бьёт хоть каждую ночь. За дочерей она будет бороться" (с)

• Так же, как "американская мечта" для большинства оборачивается разочарованием, так и "мечта о возвращении" для многих мигрантов – укромный уголок, куда хочется спрятаться от угнетающей действительности, но он существует только в подсознании, ибо смелости на осуществление мечты уже не остаëтся.

Исра. Лето 1997 года:

-И вы никогда не вернëтесь на родину?
-Ох, Исра. – Он вздохнул и, отвернувшись к раковине, сунул руки под кран. – Вернуться-то можно, но получится ли жить по-старому?
Исра изумлённо посмотрела на него. Все эти годы, что она прожила в Америке, она нет-нет да подумывала о возвращении домой. И пусть опять придётся привыкать к скудной пище своего детства, спать на старом свалявшемся матрасе, кипятить воду каждый раз, как соберёшься помыться. Всё это, в сущности, только роскошества, материальные блага, которым никогда не сравниться с счастьем от того, что живёшь на своём месте, среди своих людей.
–Может быть, когда-нибудь, – пробормотал Халед уже с порога, – может быть, когда-нибудь мы наберёмся мужества вернуться.

#ИтафРам #Palestine #US #мигранты

В последнее время мне часто попадаются книги, в которых герои чувствуют себя не в своей тарелке: то с ними что-то не так, то с миром вокруг не всё в порядке. А тут довелось окунуться в страдальческие будни мигрантов, которым не довелось поймать за хвост американскую мечту – прохаживаясь по руинам несбывшихся надежд, в которые превратила их мечтания жестокосердная Америка, герои "Американхи" (2013) нигерийской писательницы Чимаманды Нгози Адичи начинают с ностальгией вспоминать о родине, в которой всё плохо, но уже не настолько, ибо всё постигается в сравнении.

Хочу поделиться рассуждением о том, как расовая проблема всё и всех испортила (лучше бы страдали, как москвичи, из-за квартирного вопроса):

"– Может, стоит сделать из этого роман, — сказала Мэрибелл.

— Ты смеешься? — переспросила Шэн, слегка пьяно, слегка театрально, йогически усаживаясь на пол. — В этой стране нельзя написать честный роман о расе. Если пишешь о людях, по-настоящему задетых расовыми трудностями, сочтут слишком очевидным. У черных писателей, занятых художкой в этой стране, у всех троих — а не у десятка тысяч, которые пишут чепуховые книжки про гетто, в ярких обложках, — выбор такой: творить либо насыщенное, либо напыщенное. Если получается ни то ни другое, никто не понимает, что с тобой делать. Так что если собираешься писать на расовые темы, нужно лепить такую лирику и утонченность, что читатель, который не видит между строк, даже не поймет, что тут расовая тема. Такую, знаете, прустовскую медитацию, водянистую и расплывчатую, и ты под конец сам делаешься водянистым и расплывчатым" (с)

#Nigeria #novel #Американха #Чимаманда #мигранты

В неспешном ритме продолжаю читать разного рода художественную литературу, которая написана или мигрантами, или о мигрантах.

Планы на ближайшее время:

Немного о скитаниях японской души в американских далях: романы "Будда на чердаке" (2011) и "Когда император был Богом" (2002) американки японского происхождения Джулии Оцуки.

Роман "Клуб радости и удачи" (1989) американки китайского происхождения Эми Тан, которой не чужды проблемы идентичности китайцев в США.

И давно уже ждёт своего часа роман корейской писательницы Ли Кыми о том, как три кореянки в далёком 1918 году решаются покинуть родные дома в поисках лучшей жизни и отправляются на Гавайи, чтобы вступить в брак с мужчинами, которых они видели только на фотографии. Думаю, сюжет "Невесты по фотографии" (2020) будет интересно сочетаться с "Буддой на чердаке", поскольку там история также связана с "заочным заморским бракосочетанием" японок, которые приехали в США в начале 20 века в качестве невест для мигрировавших ранее японских мужчин.

#booklist #novel #Japan #China #Korea #мигранты

Возвращаюсь к мигрантским нарративам. Сначала расквитаюсь с начатым, а потом перейду к двум пакистанским романам, ибо поездка уже не за горами.

В ближайшие дни дочитаю сентиментальный роман американо-вьетнамского поэта и писателя Оушена Вуонга «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны» (2019). Дитя войны, дитя потери, дитя миграции, он записывает свои воспоминания в виде трогательного письма матери, которая не умеет читать, фиксируя неизбежные проблемы адаптации, столкновения с новой культурой и переживания травмы разрыва с родиной, убитой войной.

❞ Вчера я перечитывал «Горестный дневник» Ролана Барта, книгу, которую он писал день за днем в течение года после смерти своей матери. Он пишет: «Я видел, как тело моей матери болеет и умирает». Тогда я отложил книгу и решил написать тебе. Пока ты еще жива.

❞ Я читал, что родители, страдающие от посттравматического синдрома, чаще бьют своих детей. Может быть, в них все же есть что-то от монстров. Что, если рукоприкладство – это способ подготовить ребенка к войне?

#Vietnam #US #OceanVoung #мигранты

Продолжаю читать "Американскую грязь" про тяготы мигрантской жизни и недоумевать, чем этот роман мог так задеть мексиканскую общественность? Недостаточно мрачно? Но там ведь сплошной беспросвет – мигранты бросаются на крыши мчащихся товарных поездов, мысленно расставаясь с жизнью, потому что остаться – это тоже не жизнь, поэтому лучше умереть, пытаясь. Слишком мрачно? Но ведь с законностью и порядком в Мексике действительно есть проблемы, да и текст писался не для мексиканцев, а для белых американцев, которые топят за строительство стены, пытаясь выгнать мигрантов домой. Дочитаю – расскажу подробнее про скандал вокруг этого романа, а заодно и перечитаю тезисы критиков – вдруг хоть что-то прояснится, помимо тренда "не пиши про оборотней, если сам не собака сутулая" (с)

Горькая цитата о том, что все мигранты – носители травмы.

❝ По мере того как Ребека рассказывала те кусочки истории, которые были ей известны, Лука начал понимать, что объединяет всех мигрантов, в чем причина их солидарности. Конечно, родились они в разных странах и условиях; кто-то вырос в городе, кто-то в деревне, кто-то был состоятельным, кто-то бедным, кто-то получил хорошее образование, кто-то не умел даже читать; сальвадорцы, гондурасцы, гватемальцы, мексиканцы, индейцы – каждый вез с собой на север свою историю страданий. Некоторые, как Ребека, рассказывали о себе с большой осторожностью, очень выборочно, только надежным собеседникам; они зачитывали свою историю, словно молитву. Другие напоминали разорвавшийся снаряд и лихорадочно говорили о своих муках всякому встречному, раскидывая боль во все стороны, будто шрапнель, в надежде, что так им станет легче. Лука гадал, каково это – вот так взорваться. Но пока что он лежал тихо, и все ужасы хранились в нем под надежной защитой чеки.

Дженин Камминс. Американская грязь (2018). Глава 16

#Mexico #JeanineCummins #AmericanDirt #мигранты

Итак, я вам обещала мигрантский кейс в романе «И всюду тлеют пожары» (2017) Селесты Инг. Он не является центральным в сюжете, но может быть немного спойлерным – зависит от интерпретации. Напоминаю, что сама писательница – дочь мигрантов из Гонконга, поэтому вопросы расовой дискриминации ей не чужды. Эта тема стала центральной в романе «Пропавшие наши сердца» (2022), где в Америке будущего был узаконен расизм, особенно в отношении лиц азиатского происхождения.

Но в «Пожарах» она подается в виде судебного казуса, который создает условия для столкновения интересов и мировоззрений главных героев. История такая: мигрантка из Китая, оставшись с новорожденным младенцем на руках и с парой долларов в кармане, дошла до состояния крайнего отчаяния и решила оставить своего ребенка у пожарной части, чтобы его отдали в хорошие руки. Через непродолжительное время она одумалась-вернулась, а ребенка уже и след простыл. Через какое-то время она случайно узнала, что ее несчастная кроха досталась зажиточным американцам, которые молились всем богам (может, и китайским тоже), чтобы те даровали им ребенка. Так что кроху они полюбили с первых секунд.

Суть конфликта: мать в суде пытается отстоять свое кровное право на ребенка. Без пяти минут приемные родители (а они нянчили ребенка аж четырнадцать месяцев) настаивают на том, что кровь, конечно, не водица, но достойное будущее она не гарантирует.

Методы воздействия на мнение суда присяжных: со стороны пристава, который был китайским мигрантом первого поколения, звучали вопросы о культурной идентичности ребенка: смогут ли некитайские родители обеспечить девочке сохранение связей со своей национальной культурой, если они ничего не знают об истории Китая, не знают языка, читают ребенку стереотипные сказки и дарят кукол с неазиатской внешностью, потому что других в магазине просто нет (дело было в конце 90-х)? Как эти люди смогут объяснить повзрослевшей девочке, почему в классе на нее смотрят косо, почему она не такая, как все? Как они смогут уберечь ее от дискриминации, никогда сами ей не подвергаясь?

Спойлер номер один (открытый): суд присяжных решает, что культурная идентичность не так важна, как любовь и забота, которую могут подарить ребенку приемные родители. Родная мать уже однажды бросила ребенка, тем самым передав права на его опеку государству. Ей не на что претендовать. Единственная, но фатальная ошибка.

Спойлер номер два спрячу в комментариях – там я расскажу, чем на самом деле закончилась история, потому что такой поворот меня действительно впечатлил.

#СелестаИнг #ПовсюдуТлеютПожары #мигранты

Поймала несколько азиатских анонсов от разных издательств. Потихоньку буду их сюда сливать — вдруг среди вас найдутся такие же любители экзотики, как я.

В издательстве Polyandria.NoAge в октябре под одной обложкой выйдут два мигрантских романа канадской писательницы вьетнамского происхождения Ким Тхюи (Kim Thúy) — "Ру" (Ru, 2018) и "Эм" (Em, 2021).

Описание: «РУ» в переводе с вьетнамского означает «колыбельная», а с французского — «ручей». Идеальный симбиоз отражает всю суть этого стремительного и в то же время умиротворяющего произведения. Река времени уносит читателей в мир чувственных воспоминаний героини, которые с каждой страницей все больше погружают нас в непростую историю мигрантской юдоли, рассказанную на новый лад.

В возрасте десяти лет Ким Тхюи вместе со своей семьей покинула Вьетнам, оставив позади большой дом, пруды с цветущими лотосами, песни торговцев супом — всю прежнюю жизнь. Она оказывается в Квебеке, и там ей приходится привыкать к условиям новой, подчас суровой реальности и спать на купленном на блошином рынке матрасе, который кишмя кишит блохами. Но тяготы адаптации не сломили девочку: она выучила французский и английский языки и, став старше, воспользовалась всеми возможностями, которые были доступны ей как иммигрантке. Ким собирала овощи и шила одежду, была юристом и переводчиком, позже работала в ресторанном бизнесе. Когда она вышла замуж и стала матерью, ее внезапно озарило желание писать. Женщина посвящала все свободное время литературе, то и дело фиксируя свои мысли в блокноте.

Искренняя история вьетнамской эмигрантки, плывущей на лодке в неизвестное будущее, по крупицам собранная из воспоминаний, вылилась в пронзительный и не оставляющий читателя равнодушным роман.

«ЭМ» в переводе с вьетнамского — «любить». И книга наполнена этим чувством в самом широком, поистине гуманистическом смысле слова. Основанная на реальных событиях, трагическая история о травмированных войной людях, которые находят в себе силы двигаться дальше, даже когда прошлое настигает их в настоящем.

Через призму человеческих отношений Ким Тхюи рассказывает о гуманитарной операции «Бэбилифт», в ходе которой в апреле 1975 года из Сайгона были эвакуированы тысячи сирот.

Это роман о вьетнамской идентичности, которая сформировалась под воздействием тягот военного времени, и новом культурном коде, приобретенном на чужбине, об американских и канадских вьетнамцах, бывших беженцах, продолжающих свой путь, порой весьма успешный, уже в других странах.

#Vietnam #КимТхюи #РуЭм #анонсы #мигранты

Несу интересный анонс от Marshmallow Books

Диба Заргарпур. Отражения нашего дома (Deeba Zargarpur. House of Yesterday, 2022)

Роман хоть и маркирован как YA, но в основе лежит непростая история о призраках прошлого, преследующих семью иммигрантов афгано-узбекского происхождения (сама писательница — выходец именно из такой семьи).

Аннотация: У пятнадцатилетней Сары сложный период: родители разъехались, бабушке диагностировали деменцию, а ссора с лучшим другом затянулась уже на полтора года. Только работа в семейном бизнесе по реставрации старых особняков помогает ей отвлечься от проблем.

Один из таких домов особенно привлекает внимание Сары. Она уверена, что это место связано с ее семьей, оно хранит какую-то мрачную тайну, но никто из близких не воспринимает ее подозрения всерьез. Сара находит первые зацепки, однако дом не спешит делиться секретами, все глубже затягивая ее во мрак. Сможет ли она распутать клубок загадок, не потеряв связь с реальностью?

#ДибаЗаргарпур #ОтраженияНашегоДома #мигранты #анонсы

Мигрантская проза писателей с индийскими корнями:

✦ Трити Умригар (Thrity Umrigar) родилась в Мумбаи, с 21 года живет в США
Честь (Honor, 2022)

✦ Джумпа Лахири (Jhumpa Lahiri) родилась в Лондоне в семье выходцев из Западной Бенгалии
Тезка (The Namesake, 2003)
На новой земле (Unaccustomed Earth, 2008)
Низина (The Lowland, 2013)

✦ Киран Десаи (Kiran Desai) родилась в Нью-Дели, покинула Индию в возрасте 14 лет, проживает в США
Наследство разоренных (The Inheritance of Loss, 2006) — Букеровская премия

✦ Рохинтон Мистри (Rohinton Mistry) родился в Мумбаи, в 23 года иммигрировал в Канаду
Такое долгое странствие (Such a Long Journey, 1991)
Хрупкое равновесие (A Fine Balance, 1995)
Дела семейные (Family Matters, 2002)

✦ Алка Джоши (Alka Joshi) родилась в Джодхпуре, в 9 лет иммигрировала в США
Художник из Джайпура (The Henna Artist, 2020)

✦ Мегха Маджумдар (Megha Majumdar) родилась в Калькутте, проживает в США
Сожжение (A Burning, 2020)

✦ Санджив Сахота (Sunjeev Sahota) родился в Великобритании в семье выходцев из Пенджаба
Фарфоровая комната (China Room, 2021)

✦ Абир Мукерджи (Abir Mukherjee) родился в Великобритании в семье иммигрантов из Калькутты
Человек с большим будущим (A Rising Man, 2016)
Неизбежное зло (A Necessary Evil, 2017)

✦ Суджата Масси (Sujata Massey) родилась в Великобритании в семье иммигрантов из Индии, проживает в США
Малабарские вдовы (The Widows of Malabar Hill, 2018)
Лунный камень Сатапура (The Satapur Moonstone, 2019)

#Индия #мигранты #список

Пока я не готова подводить итоги месяца, поэтому в рамках прокрастинации расскажу о двух романах, которые в этом месяце привлекли мое внимание. Один — "Отражения нашего дома" Дибы Заргарпур (Deeba Zargarpur. House of Yesterday, 2022). Читала стихийно, но на одной волне с Полиной, Никой и Милой, поэтому есть шанс, что я потом даже смогу сделать общую подводку.

Но пока обращу внимание на то, что да — это типичный YA с бесячим колючим подростком, мир которого рассыпается на глазах. Однако это меня не так заботило, как мигрантские мотивы, которые я собирала по капле, чтобы зафиксировать особенности репрезентации афгано-узбекской общины в США. Мои сочтицы возмущались, что этой теме было уделено слишком мало внимания, однако я считаю, что необходимо учитывать следующие моменты:

✦ История рассказана от лица подростка, который не до конца осознает свою сложную идентичность.

Рана от расставания родителей Сару заботит больше, чем травма миграции ее семьи, хотя она все равно задается вопросом, почему, будучи погруженной в афганскую культуру (а девочка знает фарси!), она в то же время ничего не знает об узбекской? (хотя ответ тут тоже есть — ее окружают родственники матери — выходцы из Афганистана, а узбекская семья отца на этом фоне выглядит, скорее, чужой, особенно когда отец ей что-то пытается внушить на узбекском, забывая о том, что дочь его не понимает).

Насколько чужда Саре тема разрыва с афганской родиной можно понять по любопытному диалогу с матерью (приведу полную цитату в комментариях), которая еще не до конца смирилась с тем, что пришлось оторваться от корней. Для девочки это еще один водораздел — еще одна стена, которая не дает ей приблизиться к родителям и понять их. Она чувствует одиночество, потому что не может разделить боль матери, чувствует ревность, потому что видит, как большие и малые трагедии заставляют мать переносить все в одиночку, замыкаться в себе. Девочка подражает матери и свои проблемы тоже пытается решить без посторонней помощи, что только усугубляет ее и без того тревожное состояние.

✦ История рассказана мигрантами, которые уже больше 10 лет прожили на чужбине, пытаясь встроиться в новый культурный поток.

Сначала я удивлялась, как мало в тексте этнических и мусульманских элементов. Потом они начали проскальзывать, но по остаточному принципу — ни в речи, ни в повседневной жизни не фиксировались какие-то формулы и ритуалы, которые выделяли бы эту общину (за исключением разве что праздников — в тексте даже упоминался Курбан-Байрам!). Однако это не мешает юному поколению этой семьи ощущать свою инаковость как по отношению к внешнему миру, так и в отношениях с собственными старшими родственниками: "...у нас есть только мы. Американцы нас не принимают. А наши родители живут в своей собственной реальности".

Несмотря на то, что писательница не стала делать особый акцент на культурных особенностях афгано-узбекской общины, традиционные мигрантские мотивы все равно прозвучали, о чем напишу далее.

#США #мигранты #ДибаЗаргарпур #ОтраженияНашегоДома

Когда-то я рассказывала о романе американской писательницы палестинского происхождения Итаф Рам "Женщина — не мужчина" (Etaf Rum. A Woman Is No Man, 2019). Ожидая увидеть историю угнетения женщины в консервативной среде (которая под влиянием враждебного окружения в какие-то моменты казалась даже ультраконсервативной), мы вдобавок к этому увидели историю мигрантской общины, которая пыталась сохранить свою самость посредством цементирования архаичных практик.

Это было сильное и я бы даже сказала провокационное высказывание, в котором при этом звучали нотки ностальгии. О чем сожалели мигранты первого поколения (в понимании тех, кто родился уже на чужбине)? Ответ очевиден: о том, что они не могут вернуться домой. И эти же нотки прозвучали в романе Дибы Заргарпур.

Сравните две цитаты:

✦ Я слышала историю моей семьи. Они переселялись сюда в несколько этапов. Это началось после Апрельской революции 1978 года, когда в своём дворце был убит президент Афганистана и вести его кабинет министров. Смутно знаю — никто не хотел говорить об этом, и я их прекрасно понимаю: дедушка счёл за лучшее покинуть страну, но никто не предполагал, что возврата не будет. До конца своих дней он повторял: "Рано или поздно мы вернёмся домой".

Прошло уже больше сорока лет, а мои тётушки так ни разу и не бывали в своих родных местах.

Диба Заргарпур. Отражения нашего дома. Глава 3

✦ — И вы никогда не вернëтесь на родину?
— Ох, Исра. — Он вздохнул и, отвернувшись к раковине, сунул руки под кран. — Вернуться-то можно, но получится ли жить по-старому?
Исра изумлённо посмотрела на него. Все эти годы, что она прожила в Америке, она нет-нет да подумывала о возвращении домой. И пусть опять придётся привыкать к скудной пище своего детства, спать на старом свалявшемся матрасе, кипятить воду каждый раз, как соберёшься помыться. Всё это, в сущности, только роскошества, материальные блага, которым никогда не сравниться с счастьем от того, что живёшь на своём месте, среди своих людей.
— Может быть, когда-нибудь, — пробормотал Халед уже с порога, — может быть, когда-нибудь мы наберёмся мужества вернуться.

Итаф Рам. Женщина — не мужчина. Исра. Лето 1997 года

#США #мигранты #ДибаЗаргарпур #ОтраженияНашегоДома #ИтафРам #ЖенщинаНеМужчина