Доброго утра, дорогие книголюбы! 📕
Сегодня я хочу поделиться еще двумя стихотворениями Марины Цветаевой, которые наверное знают многие, а я их могу только петь, ведь на основе этих строк написаны знаменитые романсы.
Стихотворение «Мне нравится, что Вы больны не мной» было написано 3 мая 1915 года:
«Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не Вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем ни ночью – всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо Вам и сердцем и рукой
За то, что Вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами,
За то, что Вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не Вами».
Каждый год, 31 декабря,мы с друзьями ходим в баню, мы смотрим знаменитый фильм «Ирония судьбы или с легким паром». Эти чудесные строки легли в основу романса, исполняемого в картине
Аллой Пугачевой.
Долгие годы это стихотворение представляло собой литературную шараду. Биографы Марины Цветаевой пытались понять, кому же поэтесса посвятила столь проникновенные и не лишенные грусти строки.
❓Кто именно вдохновил ее на то, чтобы написать столь проникновенное и глубоко личное произведение?
Ответ на эти вопросы лишь в 1980 году дала сестра поэтессы,
Анастасия Цветаева вспоминает, что Маврикий Минц оказывал ее сестре знаки внимания, выражая свое восхищение и преклоняясь перед поэтессой. Ловя на себе его взгляд, Марина Цветаева краснела, словно юная гимназистка, и ничего не могла с этим поделать. Однако взаимная симпатия так и не переросла в любовь, так как к моменту знакомства поэтессы с Маврикием Минцем последний уже был обручен с Анастасией. Поэтому стихотворение «Мне нравится…» стало своеобразным поэтическим ответом на слухи и пересуды знакомых, которые даже заключали пари на предмет того, кто и в кого влюблен в семействе Цветаевых. Изящно, легко и по-женски элегантно Марина Цветаева поставила точку в этой пикантной истории, хотя и признавалась собственной сестре, что увлечена ее женихом не на шутку.
Сама же Анастасия Цветаева до самой смерти была убеждена, что ее сестра, влюбчивая по натуре и не привыкшая скрывать свои чувства, попросту проявила благородство. Блистательной поэтессе, к моменту знакомства с Маврикием Минцем успевшей опубликовать два сборника стихов и считающейся одной из самых перспективных представительниц русской литературы первой половины 20 века, ничего не стоило завоевать сердце любого мужчины, не говоря уже о «маленьком рыжем еврее со странной фамилией».
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #поэзия #Цветаева
Сегодня я хочу поделиться еще двумя стихотворениями Марины Цветаевой, которые наверное знают многие, а я их могу только петь, ведь на основе этих строк написаны знаменитые романсы.
Стихотворение «Мне нравится, что Вы больны не мной» было написано 3 мая 1915 года:
«Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не Вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем ни ночью – всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо Вам и сердцем и рукой
За то, что Вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами,
За то, что Вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не Вами».
Каждый год, 31 декабря,
Аллой Пугачевой.
Долгие годы это стихотворение представляло собой литературную шараду. Биографы Марины Цветаевой пытались понять, кому же поэтесса посвятила столь проникновенные и не лишенные грусти строки.
❓Кто именно вдохновил ее на то, чтобы написать столь проникновенное и глубоко личное произведение?
Ответ на эти вопросы лишь в 1980 году дала сестра поэтессы,
Анастасия Цветаева, которая рассказала, что это яркое и в чем-то даже философское стихотворение было посвящено ее второму мужу, Марвикию Минцу. К 1915 году обе сестры уже успели побывать замужем, однако их браки оказались неудачными. Каждая из женщин воспитывала ребенка, не мечтая больше о том, чтобы устроить личную жизнь. По воспоминаниям Анастасии Цветаевой, Маврикий Минц появился на пороге ее дома с письмом от общих знакомых и провел с сестрой поэтессы почти весь день. У молодых людей нашлось много тем для беседы, их взгляды на литературу, живопись, музыку и жизнь в целом совпали удивительным образом. Поэтому вскоре Маврикий Минц, плененный красотой Анастасии, сделал ей предложение. Но счастливого жениха ждало еще одно приятное знакомство. На сей раз с Мариной Цветаевой, которая в свои 22 года произвела на него неизгладимое впечатление не только как талантливая поэтесса, но и как очень привлекательная женщина.Анастасия Цветаева вспоминает, что Маврикий Минц оказывал ее сестре знаки внимания, выражая свое восхищение и преклоняясь перед поэтессой. Ловя на себе его взгляд, Марина Цветаева краснела, словно юная гимназистка, и ничего не могла с этим поделать. Однако взаимная симпатия так и не переросла в любовь, так как к моменту знакомства поэтессы с Маврикием Минцем последний уже был обручен с Анастасией. Поэтому стихотворение «Мне нравится…» стало своеобразным поэтическим ответом на слухи и пересуды знакомых, которые даже заключали пари на предмет того, кто и в кого влюблен в семействе Цветаевых. Изящно, легко и по-женски элегантно Марина Цветаева поставила точку в этой пикантной истории, хотя и признавалась собственной сестре, что увлечена ее женихом не на шутку.
Сама же Анастасия Цветаева до самой смерти была убеждена, что ее сестра, влюбчивая по натуре и не привыкшая скрывать свои чувства, попросту проявила благородство. Блистательной поэтессе, к моменту знакомства с Маврикием Минцем успевшей опубликовать два сборника стихов и считающейся одной из самых перспективных представительниц русской литературы первой половины 20 века, ничего не стоило завоевать сердце любого мужчины, не говоря уже о «маленьком рыжем еврее со странной фамилией».
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #поэзия #Цветаева
Всем привет! 📕
Сегодня предлагаю еще немного погрузиться в творчество Марины Цветаевой.
Я хочу познакомить Вас со стихотворением, написанным в 1907 году, которое поэтесса посвятила своей «Маме»:
«В старом вальсе штраусовском впервые
Мы услышали твой тихий зов,
С той поры нам чужды все живые
И отраден беглый бой часов.
Мы, как ты, приветствуем закаты,
Упиваясь близостью конца.
Все, чем в лучший вечер мы богаты,
Нам тобою вложено в сердца.
К детским снам клонясь неутомимо,
(Без тебя лишь месяц в них глядел!)
Ты вела своих малюток мимо
Горькой жизни помыслов и дел.
С ранних лет нам близок, кто печален,
Скучен смех и чужд домашний кров…
Наш корабль не в добрый миг отчален
И плывет по воле всех ветров!
Все бледней лазурный остров-детство,
Мы одни на палубе стоим.
Видно грусть оставила в наследство
Ты, о мама, девочкам своим!»
Марина Цветаева родилась в интеллигентной аристократической семье, которая смогла привить ей любовь к истории и литературе. Девочек, Марину и Анастасию, воспитывали в строгости, практически с пеленок прививая им хорошие манеры. Мать поэтессы, пианистка польского происхождения, считала, что настоящая леди должна вести себя сдержанно и очень благоразумно. Именно это вынесла из своего достаточно безмятежного детства Марина Цветаева, хотя впоследствии очень редко следовала данному правилу.
Стихотворение «Маме» вошло в первый сборник поэтессы. К этому моменту Цветаевой уже исполнилось 15 лет, и она готовилась к самостоятельной поездке за границу, чтобы стать слушательницей курсов старофранцузской поэзии в Сорбонне. Незадолго до отъезда девушка осознала, что детство для нее уже закончилось, и, обращаясь в своем стихотворении к матери, попыталась объективно оценить все то, что получила в наследство от этой достаточно властной и суровой женщины.
Произведение «Маме» начинается со строк о «старом вальсе штраусовском», который, по-видимому», стал для сестер Цветаевых символом домашнего воспитания. Когда мать его исполняла, девочки словно бы переносились в прошлое, и с той поры, по мнению Марины, «нам чужды все живые». В детстве Цветаева научилась ценить красоту прошлого, которое стало для нее гораздо важнее и значимее, чем настоящее и будущее.
«С ранних лет нам близок, кто печален», – отмечает Марина, подчеркивая тем самым, что обычные детские шалости и игры в доме Цветаевых не приветствовались. Поэтому маленькая девочка все свое свободное время предпочитала проводить за книгами или же сочинением стихов, что поощрялось ее родителями. Спустя годы в стихотворении «Маме» она написала, что «всё, чем в лучший вечер мы богаты, нам тобою вложено в сердца».
Детство Цветаевой прошло в совершенно особой атмосфере, у нее был собственный мир сказок и иллюзий, с которыми в юности пришлось расстаться. Поэтому в обращении к матери она подчеркивает, что «ты вела своих малюток мимо горькой жизни помыслов и дел». Уже будучи гимназисткой, Цветаева поняла, насколько окружающий мир может быть жестоким и беспощадным. С одной стороны, она была шокирована этим открытием, а с другой оказалась благодарна матери, которая смогла, пусть и ненадолго, оградить ее от жизненных невзгод.
Марина Цветаева понимала, что ей довелось родиться в непростое время, когда Россия стоит на пороге глобальных перемен. Она пишет: «наш корабль не в добрый миг отчален и плывёт по воле всех ветров». Да и матери уже не было в живых, о чем свидетельствует полная отчаяния строчка: «мы одни на палубе стоим». И, подводя итог своему стремительно уходящему детству, Марина завершает стихотворение фразой, полной укора и сожаления: «Видно грусть оставила в наследство ты, о мама, девочкам своим!».
Гораздо позднее, уже став матерью, Цветаева несколько раз обращалась к теме своего детства. Она признавалась, что не в состоянии дать своей семье ту защиту и спокойствие, которое ощущала, будучи маленькой девочкой. И это чувство вины она испытывала до самой смерти, считая, что так и не смогла стать для своих детей примером для подражания, утешительницей и опорой.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #поэзия #Цветаева
Сегодня предлагаю еще немного погрузиться в творчество Марины Цветаевой.
Я хочу познакомить Вас со стихотворением, написанным в 1907 году, которое поэтесса посвятила своей «Маме»:
«В старом вальсе штраусовском впервые
Мы услышали твой тихий зов,
С той поры нам чужды все живые
И отраден беглый бой часов.
Мы, как ты, приветствуем закаты,
Упиваясь близостью конца.
Все, чем в лучший вечер мы богаты,
Нам тобою вложено в сердца.
К детским снам клонясь неутомимо,
(Без тебя лишь месяц в них глядел!)
Ты вела своих малюток мимо
Горькой жизни помыслов и дел.
С ранних лет нам близок, кто печален,
Скучен смех и чужд домашний кров…
Наш корабль не в добрый миг отчален
И плывет по воле всех ветров!
Все бледней лазурный остров-детство,
Мы одни на палубе стоим.
Видно грусть оставила в наследство
Ты, о мама, девочкам своим!»
Марина Цветаева родилась в интеллигентной аристократической семье, которая смогла привить ей любовь к истории и литературе. Девочек, Марину и Анастасию, воспитывали в строгости, практически с пеленок прививая им хорошие манеры. Мать поэтессы, пианистка польского происхождения, считала, что настоящая леди должна вести себя сдержанно и очень благоразумно. Именно это вынесла из своего достаточно безмятежного детства Марина Цветаева, хотя впоследствии очень редко следовала данному правилу.
Стихотворение «Маме» вошло в первый сборник поэтессы. К этому моменту Цветаевой уже исполнилось 15 лет, и она готовилась к самостоятельной поездке за границу, чтобы стать слушательницей курсов старофранцузской поэзии в Сорбонне. Незадолго до отъезда девушка осознала, что детство для нее уже закончилось, и, обращаясь в своем стихотворении к матери, попыталась объективно оценить все то, что получила в наследство от этой достаточно властной и суровой женщины.
Произведение «Маме» начинается со строк о «старом вальсе штраусовском», который, по-видимому», стал для сестер Цветаевых символом домашнего воспитания. Когда мать его исполняла, девочки словно бы переносились в прошлое, и с той поры, по мнению Марины, «нам чужды все живые». В детстве Цветаева научилась ценить красоту прошлого, которое стало для нее гораздо важнее и значимее, чем настоящее и будущее.
«С ранних лет нам близок, кто печален», – отмечает Марина, подчеркивая тем самым, что обычные детские шалости и игры в доме Цветаевых не приветствовались. Поэтому маленькая девочка все свое свободное время предпочитала проводить за книгами или же сочинением стихов, что поощрялось ее родителями. Спустя годы в стихотворении «Маме» она написала, что «всё, чем в лучший вечер мы богаты, нам тобою вложено в сердца».
Детство Цветаевой прошло в совершенно особой атмосфере, у нее был собственный мир сказок и иллюзий, с которыми в юности пришлось расстаться. Поэтому в обращении к матери она подчеркивает, что «ты вела своих малюток мимо горькой жизни помыслов и дел». Уже будучи гимназисткой, Цветаева поняла, насколько окружающий мир может быть жестоким и беспощадным. С одной стороны, она была шокирована этим открытием, а с другой оказалась благодарна матери, которая смогла, пусть и ненадолго, оградить ее от жизненных невзгод.
Марина Цветаева понимала, что ей довелось родиться в непростое время, когда Россия стоит на пороге глобальных перемен. Она пишет: «наш корабль не в добрый миг отчален и плывёт по воле всех ветров». Да и матери уже не было в живых, о чем свидетельствует полная отчаяния строчка: «мы одни на палубе стоим». И, подводя итог своему стремительно уходящему детству, Марина завершает стихотворение фразой, полной укора и сожаления: «Видно грусть оставила в наследство ты, о мама, девочкам своим!».
Гораздо позднее, уже став матерью, Цветаева несколько раз обращалась к теме своего детства. Она признавалась, что не в состоянии дать своей семье ту защиту и спокойствие, которое ощущала, будучи маленькой девочкой. И это чувство вины она испытывала до самой смерти, считая, что так и не смогла стать для своих детей примером для подражания, утешительницей и опорой.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #поэзия #Цветаева
Доброго утра всем! 📕
Праздники закончились, а значит пришла пора интеллектуального развлечения.
Предлагаю Вам поучаствовать в викторине по творчеству Марины Цветаевой в формате Quiz.
🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 ⬆️
🚘🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 ⬆️
🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠
🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠
🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠
Ссылка для прохождения😒
t.me/QuizBot?start=D5Lxn1U0
Участник, показавший лучший результат, подписанный на этот канал, получит небольшой подарок🎁 от меня! 💃
🍾 🏆
Праздники закончились, а значит пришла пора интеллектуального развлечения.
Предлагаю Вам поучаствовать в викторине по творчеству Марины Цветаевой в формате Quiz.
🚘
Ссылка для прохождения
t.me/QuizBot?start=D5Lxn1U0
Участник, показавший лучший результат, подписанный на этот канал, получит небольшой подарок
Желаю всем удачи и победы! Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Дорогие друзья! 📕
Поздравляю всех участников, дошедших до финала!🎁
⭐️ Ура!! ⭐️
Буду признательна, если Вы напишете свои впечатления от викторины и поделитесь результатами в комментариях.
Мне будет очень приятно🥳
Было ли Вам комфортно и интересно?
А победителя сегодняшней игры мы определим уже завтра 10.01🥰
Поздравляю всех участников, дошедших до финала!
Мне очень хотелось составить для Вас интересные вопросы и немного скрасить первые трудовые будни интеллектуальной игрой.Буду признательна, если Вы напишете свои впечатления от викторины и поделитесь результатами в комментариях.
Мне будет очень приятно
Было ли Вам комфортно и интересно?
А победителя сегодняшней игры мы определим уже завтра 10.01
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Доброго утра, дорогие книголюбы! 📕
Пока продолжается наша викторина по творчеству Марины Цветаевой, я чувствую, что господин Пруст заскучал.
Кто еще не испытал силушку и хочет покопаться в тайниках памяти может успеть это сделать (вся информация в закрепленных сообщениях).
А мы поговорим немного о романе «В сторону Свана». Все-таки за праздники я успела прочитать около 90 страниц этого волшебного, напоминающего элегию, текста.
Действие книги разворачивается в вымышленном городке Комбре, который с особой любовью восстанавливает в памяти главный герой:
«Издали, на расстоянии десяти миль, когда, подъезжая на Страстной к Комбре, мы смотрели из окна вагона, нам казалось, будто город состоит только из церкви, которая вобрала его в себя, которая его представляет, которая говорит о нем и от его имени далям, а вблизи – будто Комбре, как пастух овец, собирает в поле, на ветру, вокруг своей длинной темной мантии, лепящиеся один к другому дома с серыми шерстистыми спинами, обнесенные полуобвалившейся средневековой стеной, и ее безупречная линия круга придавала сходство Комбре с городком на примитивном рисунке».
На фото городок Илье, в котором проживали предки Пруста с XVI века, ставший прототипом Комбре в романе. В 1971 году в честь столетнего юбилея Пруста городок был переименован в Илье-Комбре.
❓А вот как с таким же вдохновением описать ничем не примечательную церковь, образ которой подрагивает на зыбкой глади озера детских воспоминаний?
Каким художественным воображением и поэтическим талантом обладал Марсель Пруст, только послушайте:
«….я бывал со своими родными в церкви. Как я любил ее, как ясно я вижу ее и до сих пор, нашу церковь! Ее ветхая паперть, через которую мы входили, черная, взрытая, как решето, была деформирована и сильно углублена по сторонам (так же, как и чаша со святой водой, к которой она нас приводила), как если бы легкое прикосновение одежды крестьянок, входящих в церковь, и их робких пальцев, погружаемых в святую воду, могло, благодаря многовековому повторению, приобрести разрушительную силу, могло продавить камень, высечь в нем борозды вроде тех, что высекаются в каменных столбах у ворот колесами телег, ежедневно задевающими за них. Ее надгробные плиты, под которыми благородный прах похороненных здесь комбрейских аббатов образовывал как бы духовный помост для хора, сами не были больше косной и грубой материей, ибо время размягчило и растопило их, словно мед, так что они потекли за пределы своих четырехугольных очертаний, в одних местах светлой волною переливаясь через края, увлекая с собой какую-нибудь разукрашенную цветами заглавную готическую букву и затопляя белые фиалки мраморного пола; в других же, напротив, втягиваясь внутрь и еще более сокращая эллиптическую латинскую надпись, делая еще более капризным расположение этих укороченных литер, сближая две буквы какого-нибудь слова и в то же время чрезмерно раздвигая остальные.…..»
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #МарсельПруст #ВСторонуСвана
Пока продолжается наша викторина по творчеству Марины Цветаевой, я чувствую, что господин Пруст заскучал.
Кто еще не испытал силушку и хочет покопаться в тайниках памяти может успеть это сделать (вся информация в закрепленных сообщениях).
А мы поговорим немного о романе «В сторону Свана». Все-таки за праздники я успела прочитать около 90 страниц этого волшебного, напоминающего элегию, текста.
Действие книги разворачивается в вымышленном городке Комбре, который с особой любовью восстанавливает в памяти главный герой:
«Издали, на расстоянии десяти миль, когда, подъезжая на Страстной к Комбре, мы смотрели из окна вагона, нам казалось, будто город состоит только из церкви, которая вобрала его в себя, которая его представляет, которая говорит о нем и от его имени далям, а вблизи – будто Комбре, как пастух овец, собирает в поле, на ветру, вокруг своей длинной темной мантии, лепящиеся один к другому дома с серыми шерстистыми спинами, обнесенные полуобвалившейся средневековой стеной, и ее безупречная линия круга придавала сходство Комбре с городком на примитивном рисунке».
На фото городок Илье, в котором проживали предки Пруста с XVI века, ставший прототипом Комбре в романе. В 1971 году в честь столетнего юбилея Пруста городок был переименован в Илье-Комбре.
Путешествуя по разным городам и странам меня приводили в неописуемый восторг величественные католические соборы и православные храмы: Санта Мария Дель Фьоре во Флоренции, Нотр Дам де Пари в Париже, базилика Пилар в Сарагосе, Саграда Фамилия в Барселоне, Собор Святого Петра в Риме, Казанский Собор и Спас на Крови в Санкт-Петербурге и многие другие. Богатейшая архитектура, великолепные средневековые витражи в форме роз, величественные скульптуры и чудотворные иконы, старинные фрески и купола, обласканные бескрайней лазурью небосвода, потрясали мое воображение и затрагивали самые потаенные струны души. Мне кажется невозможно остаться равнодушным к этому великолепию.
❓А вот как с таким же вдохновением описать ничем не примечательную церковь, образ которой подрагивает на зыбкой глади озера детских воспоминаний?
Каким художественным воображением и поэтическим талантом обладал Марсель Пруст, только послушайте:
«….я бывал со своими родными в церкви. Как я любил ее, как ясно я вижу ее и до сих пор, нашу церковь! Ее ветхая паперть, через которую мы входили, черная, взрытая, как решето, была деформирована и сильно углублена по сторонам (так же, как и чаша со святой водой, к которой она нас приводила), как если бы легкое прикосновение одежды крестьянок, входящих в церковь, и их робких пальцев, погружаемых в святую воду, могло, благодаря многовековому повторению, приобрести разрушительную силу, могло продавить камень, высечь в нем борозды вроде тех, что высекаются в каменных столбах у ворот колесами телег, ежедневно задевающими за них. Ее надгробные плиты, под которыми благородный прах похороненных здесь комбрейских аббатов образовывал как бы духовный помост для хора, сами не были больше косной и грубой материей, ибо время размягчило и растопило их, словно мед, так что они потекли за пределы своих четырехугольных очертаний, в одних местах светлой волною переливаясь через края, увлекая с собой какую-нибудь разукрашенную цветами заглавную готическую букву и затопляя белые фиалки мраморного пола; в других же, напротив, втягиваясь внутрь и еще более сокращая эллиптическую латинскую надпись, делая еще более капризным расположение этих укороченных литер, сближая две буквы какого-нибудь слова и в то же время чрезмерно раздвигая остальные.…..»
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #МарсельПруст #ВСторонуСвана
Доброго дня, друзья! 🎁
Победителем викторины по творчеству и биографии Марины Цветаевой стала Ангелина Кабачкова с результатом 15 правильных ответов за 49.8 секунд.🤩
🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 🔠 ⬆️
Борьба за 1 место была жаркой.
Но, игра - есть игра, ведь учитывается и время!
2 место - Гико Лико (с результатом 15 правильных ответов за 1 минуту 44 секунды)
3 место - Mary с результатом 15 правильных ответов за 6 минут 30 секунд)
Меня впечатлили Ваши результаты!🥳
Это потрясающе! Очень приятно дарить подарки за знания!🎁
Я думаю, что мы продолжим викторины в этом формате!
Следите за объявлениями на канале!💻
Победителем викторины по творчеству и биографии Марины Цветаевой стала Ангелина Кабачкова с результатом 15 правильных ответов за 49.8 секунд.
Борьба за 1 место была жаркой.
Но, игра - есть игра, ведь учитывается и время!
2 место - Гико Лико (с результатом 15 правильных ответов за 1 минуту 44 секунды)
3 место - Mary с результатом 15 правильных ответов за 6 минут 30 секунд)
Меня впечатлили Ваши результаты!
Это потрясающе! Очень приятно дарить подарки за знания!
Я думаю, что мы продолжим викторины в этом формате!
Следите за объявлениями на канале!
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Всем доброго утра! 📕
После разговоров о поэзии и викторины, открывшей знатоков творчества Марины Цветаевой, предлагаю окунуться в ее биографию.
А начнём мы наше обсуждение с материнской линии поэтессы. Мой сегодняшний рассказ будет построен на основе статьи писательницы Натальи Громовой, автора книг о Марине Цветаевой, старшего научного сотрудника Дома - музея Цветаевой в Москве и других материалов.
Бабушка Марины Цветаевой, Мария Лукинична Бернацная (1841-1868) – потомок старинных дворянских родов, Бернацких и Ледуховских.
Род Бернацких (по происхождению польские шляхтичи) был внесен в одну из частей книги княжеских родов Смоленской губернии. Отец Марии Лукиничны, Лука Александрович Бернацкий (1790/4-1879), в 1821 году был коллежским секретарем, исполнял должность секретаря гражданского губернатора Подольской губернии. Впоследствии – действительный статский советник; похоронен в Москве в Даниловском монастыре (могила не сохранилась). Мать Марии Лукиничны, Марианна Станиславовна Бернацкая (1816-1946) урождённая графиня Ледуховская, умерла в возрасте тридцати лет после рождения дочери Елены. В семье было (по воспоминаниям Марины Цветаевой) семеро детей.
Марианна Ледоховская, была дочерью участника восстания Костюшко, происходила из семьи потомков Великого Сейма — авторов польской Конституции 3 мая; принадлежала к тому же роду Лед(у)ховских, что и святая католической церкви Уршула, монахиня, которая с 1907 до 1914 года, по благословению папы римского Пия X, руководила интернатом при польской гимназии в Петербурге и служила в базилике св. Екатерины на Невском.
Из письма Марины Цветаевой В. Н. Буниной. Кламар, 24 августа 1933 г.:
«Узнала об отце прадеда: Александре Бернацком, жившем 118 лет (род. в 1696 г., умер в 1814 г.), застав четыре года XVII в., весь XVIII в. и 14 лет XIX в., т. е. всего Наполеона! Прадед — Лука Бернацкий — жил 94 года. Зато все женщины (все Марии, я — первая Марина) умирали молодые: прабабка гр<афиня> Ледуховская (я — ее двойник), породив семеро детей, умерла до 30-ти лет, моя бабушка — Мария Лукинична Бернацкая — 22 лет, моя мать, Мария Александровна Цветаева — 34 л<ет>. Многое и другое узнала, напр<имер> что брат моей прабабки был кардиналом и даже один из двух кандидатов в папы. В Риме его гробница <…>.
А про деда Мейна узнала, что он не только не был еврей (как сейчас, желая меня «дискредитировать», пустили слухи в эмиграции), а самый настоящий русский немец, к тому же редактор московской газеты — кажется «Голос» <…>
Узнала, что семья (с самого того 118-летнего Александра) была страшно-бедная, что «паныч» (прадед Лука), идя учиться в соседнее село к дьячку, снимал сапоги и надевал их только у входа в деревню, а умер «при всех орденах» и с пенсией, «по орденам», в 6000 руб. <…>
Герб Бернацких — мальтийская звезда с урезанным клином (— счастья!). Я всегда, не зная, мальтийскую звезду до тоски любила».
Правда это или фантазии Марины, сейчас судить сложно. Но, как говорится, мы можем основываться только на тех материалах, которые есть в открытом доступе.
А вот герб Бернацких мне найти не удалось, только описание (можно посмотреть по ссылке), в котором ничего похожего на мальтийскую звезду я не нашла.
Свою бабушку — Марию Лукиничну Бернацкую, юную польку, умершую после родов, Марина Цветаева никогда не знала и видела только на портрете, оставшемся от матери. Но не помнила ее и мать Марины Цветаевой Мария Александровна Мейн, потому что Бернацкая умерла при ее рождении. Для Цветаевой в этой драме сошлись несколько семейных сюжетов, которые она, как с ней это часто бывало, обратила в историю о «гении рода».
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
После разговоров о поэзии и викторины, открывшей знатоков творчества Марины Цветаевой, предлагаю окунуться в ее биографию.
А начнём мы наше обсуждение с материнской линии поэтессы. Мой сегодняшний рассказ будет построен на основе статьи писательницы Натальи Громовой, автора книг о Марине Цветаевой, старшего научного сотрудника Дома - музея Цветаевой в Москве и других материалов.
Бабушка Марины Цветаевой, Мария Лукинична Бернацная (1841-1868) – потомок старинных дворянских родов, Бернацких и Ледуховских.
Род Бернацких (по происхождению польские шляхтичи) был внесен в одну из частей книги княжеских родов Смоленской губернии. Отец Марии Лукиничны, Лука Александрович Бернацкий (1790/4-1879), в 1821 году был коллежским секретарем, исполнял должность секретаря гражданского губернатора Подольской губернии. Впоследствии – действительный статский советник; похоронен в Москве в Даниловском монастыре (могила не сохранилась). Мать Марии Лукиничны, Марианна Станиславовна Бернацкая (1816-1946) урождённая графиня Ледуховская, умерла в возрасте тридцати лет после рождения дочери Елены. В семье было (по воспоминаниям Марины Цветаевой) семеро детей.
Марианна Ледоховская, была дочерью участника восстания Костюшко, происходила из семьи потомков Великого Сейма — авторов польской Конституции 3 мая; принадлежала к тому же роду Лед(у)ховских, что и святая католической церкви Уршула, монахиня, которая с 1907 до 1914 года, по благословению папы римского Пия X, руководила интернатом при польской гимназии в Петербурге и служила в базилике св. Екатерины на Невском.
Из письма Марины Цветаевой В. Н. Буниной. Кламар, 24 августа 1933 г.:
«Узнала об отце прадеда: Александре Бернацком, жившем 118 лет (род. в 1696 г., умер в 1814 г.), застав четыре года XVII в., весь XVIII в. и 14 лет XIX в., т. е. всего Наполеона! Прадед — Лука Бернацкий — жил 94 года. Зато все женщины (все Марии, я — первая Марина) умирали молодые: прабабка гр<афиня> Ледуховская (я — ее двойник), породив семеро детей, умерла до 30-ти лет, моя бабушка — Мария Лукинична Бернацкая — 22 лет, моя мать, Мария Александровна Цветаева — 34 л<ет>. Многое и другое узнала, напр<имер> что брат моей прабабки был кардиналом и даже один из двух кандидатов в папы. В Риме его гробница <…>.
А про деда Мейна узнала, что он не только не был еврей (как сейчас, желая меня «дискредитировать», пустили слухи в эмиграции), а самый настоящий русский немец, к тому же редактор московской газеты — кажется «Голос» <…>
Узнала, что семья (с самого того 118-летнего Александра) была страшно-бедная, что «паныч» (прадед Лука), идя учиться в соседнее село к дьячку, снимал сапоги и надевал их только у входа в деревню, а умер «при всех орденах» и с пенсией, «по орденам», в 6000 руб. <…>
Герб Бернацких — мальтийская звезда с урезанным клином (— счастья!). Я всегда, не зная, мальтийскую звезду до тоски любила».
Правда это или фантазии Марины, сейчас судить сложно. Но, как говорится, мы можем основываться только на тех материалах, которые есть в открытом доступе.
А вот герб Бернацких мне найти не удалось, только описание (можно посмотреть по ссылке), в котором ничего похожего на мальтийскую звезду я не нашла.
Свою бабушку — Марию Лукиничну Бернацкую, юную польку, умершую после родов, Марина Цветаева никогда не знала и видела только на портрете, оставшемся от матери. Но не помнила ее и мать Марины Цветаевой Мария Александровна Мейн, потому что Бернацкая умерла при ее рождении. Для Цветаевой в этой драме сошлись несколько семейных сюжетов, которые она, как с ней это часто бывало, обратила в историю о «гении рода».
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Как приятно вернуться после праздников в Москву и обнаружить в почтовом ящике конвертик с подарочками и теплыми поздравлениями от моей чудесной Оленьки!
И сразу настроение заиграло новогодними огоньками, а в душе засверкали золотые лучики!
Никогда не думала, что буду получать письма из таких далёких уголков России. Это очень приятно и ценно.
А кроме этого:
у Наташи разыгрывается Премиум подписка на ТГ. Кто еще не приобрел, ай-да испытать
удачу
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Доброго утра, друзья! 📕
Сегодня хочу предложить Вам продолжить разговор о женской линии рода Марины Цветаевой и мы коснемся ее матери, Марии Александровны Мейн.
Мария Александровна Мейн родилась в 1868 году в Москве в благополучной дворянской семье.
Как Вы помните, бабушка Марины Цветаевой Мария Лукинична Бернацкая умерла через 3 недели после рождения дочери, оставив ее на руках отца (Александра Мейна) и бонны Сусанны Эмлер.
Мария Александровна росла в любви и строгости отца и бонны. Девочка не испытывала никаких лишений: семья жила богато, Сусанна Давыдовна любила её как дочь. Поскольку у Маши для общения не было ни братьев, ни сестер, а в пансион или гимназию Александр Данилович её отдавать не хотел, в дом взяли в качестве воспитанницы девочку - одногодку Машу Барто (полное имя – Мария Вильгельминовна Барто). Очевидно, девочка была из бедной семьи, и родители сочли за благо отдать её на воспитание в приличный богатый дом. Машу Барто в доме Мейнов звали Тоней, поскольку у девочек были одинаковые имена, и это было не совсем удобно. Согласно воспоминаниям близких, девочек воспитывали как сестёр, они пользовались равными правами и исполняли равные обязанности.
Насколько Тоня скрасила одиночество Марии Мейн, неизвестно. Однако, судя по тому, что они поддерживали дружеские отношения и после замужества, их совместное детство не было омрачено взаимным неприятием. Об этом же говорит и то, что Мария Александровна упомянула подругу в своем завещании (впрочем, оставив ей незначительную денежную сумму).
Учились девочки на дому с учителями и получили блестящее по тем временам образование. Мария Мейн свободно владела четырьмя европейскими языками, отлично знала историю и литературу, увлекалась живописью и брала уроки рисования у художника Михаила Клодта. Пожалуй, наибольших успехов Мария Александровна достигла в музыке. Уроки фортепиано ей давала одна из учениц Николая Рубинштейна. В Большом зале Консерватории для неё было абонировано постоянное кресло. Она прекрасно играла на фортепиано, впоследствии обучилась игре на гитаре.
У Марии Мейн было, кажется, всё, кроме… ощущения счастья. Способность чувствовать себя счастливым дается человеку от природы. В какой мере он наделен этим даром, в той мере и счастлив. Мария Александровна, одаренная от Бога самыми разнообразными талантами, была лишена самого главного для человека таланта – чувствовать себя счастливым. Упиваясь музыкой и страстью к высоким идеалам, она прожила свою короткую жизнь в страданиях от неудовлетворённости реальностью и передала это чувство по наследству своей дочери, поэту Марине Цветаевой.
Поскольку сохранился девичий дневник Марии Мейн, который она вела в 1887-1888 годах, то можно узнать от неё самой о противоречиях, разъедавших ранимую юную душу.
«Разве мы живем? Неужели это жизнь, без смысла, без цели? – пишет девятнадцатилетняя Маша, – Скучно! Я, например, в материальном отношении имею всё, чего только можно желать, но всё-таки это не удовлетворяет…я хочу жить, а это ведь – прозябание!»
Эта запись лишний раз подтверждает то, что сами по себе материальные блага не делают человека счастливым. Нужна гармония с окружающим миром.
Александр Данилович и Сусанна Давыдовна были людьми, безусловно, добрыми, но придерживались строгих правил поведения в обществе. Мария Александровна всю жизнь внешне подчинялась этим правилам, внутренне протестовала против «условного пути условности, долга и приличия…» (из дневников Марии Мейн). Добрейшая, но ограниченная Сусанна Давыдовна не могла помочь сложной внутренней жизни девушки: ей не с кем было делиться своими мыслями, поисками, сомнениями... Сиротство и одиночество бросили Марию Александровну к книгам; в них она нашла друзей, наставников и утешителей. Дневник, книги и музыка заменили ей реальность.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Сегодня хочу предложить Вам продолжить разговор о женской линии рода Марины Цветаевой и мы коснемся ее матери, Марии Александровны Мейн.
Мария Александровна Мейн родилась в 1868 году в Москве в благополучной дворянской семье.
Как Вы помните, бабушка Марины Цветаевой Мария Лукинична Бернацкая умерла через 3 недели после рождения дочери, оставив ее на руках отца (Александра Мейна) и бонны Сусанны Эмлер.
Мария Александровна росла в любви и строгости отца и бонны. Девочка не испытывала никаких лишений: семья жила богато, Сусанна Давыдовна любила её как дочь. Поскольку у Маши для общения не было ни братьев, ни сестер, а в пансион или гимназию Александр Данилович её отдавать не хотел, в дом взяли в качестве воспитанницы девочку - одногодку Машу Барто (полное имя – Мария Вильгельминовна Барто). Очевидно, девочка была из бедной семьи, и родители сочли за благо отдать её на воспитание в приличный богатый дом. Машу Барто в доме Мейнов звали Тоней, поскольку у девочек были одинаковые имена, и это было не совсем удобно. Согласно воспоминаниям близких, девочек воспитывали как сестёр, они пользовались равными правами и исполняли равные обязанности.
Насколько Тоня скрасила одиночество Марии Мейн, неизвестно. Однако, судя по тому, что они поддерживали дружеские отношения и после замужества, их совместное детство не было омрачено взаимным неприятием. Об этом же говорит и то, что Мария Александровна упомянула подругу в своем завещании (впрочем, оставив ей незначительную денежную сумму).
Учились девочки на дому с учителями и получили блестящее по тем временам образование. Мария Мейн свободно владела четырьмя европейскими языками, отлично знала историю и литературу, увлекалась живописью и брала уроки рисования у художника Михаила Клодта. Пожалуй, наибольших успехов Мария Александровна достигла в музыке. Уроки фортепиано ей давала одна из учениц Николая Рубинштейна. В Большом зале Консерватории для неё было абонировано постоянное кресло. Она прекрасно играла на фортепиано, впоследствии обучилась игре на гитаре.
У Марии Мейн было, кажется, всё, кроме… ощущения счастья. Способность чувствовать себя счастливым дается человеку от природы. В какой мере он наделен этим даром, в той мере и счастлив. Мария Александровна, одаренная от Бога самыми разнообразными талантами, была лишена самого главного для человека таланта – чувствовать себя счастливым. Упиваясь музыкой и страстью к высоким идеалам, она прожила свою короткую жизнь в страданиях от неудовлетворённости реальностью и передала это чувство по наследству своей дочери, поэту Марине Цветаевой.
Поскольку сохранился девичий дневник Марии Мейн, который она вела в 1887-1888 годах, то можно узнать от неё самой о противоречиях, разъедавших ранимую юную душу.
«Разве мы живем? Неужели это жизнь, без смысла, без цели? – пишет девятнадцатилетняя Маша, – Скучно! Я, например, в материальном отношении имею всё, чего только можно желать, но всё-таки это не удовлетворяет…я хочу жить, а это ведь – прозябание!»
Эта запись лишний раз подтверждает то, что сами по себе материальные блага не делают человека счастливым. Нужна гармония с окружающим миром.
Александр Данилович и Сусанна Давыдовна были людьми, безусловно, добрыми, но придерживались строгих правил поведения в обществе. Мария Александровна всю жизнь внешне подчинялась этим правилам, внутренне протестовала против «условного пути условности, долга и приличия…» (из дневников Марии Мейн). Добрейшая, но ограниченная Сусанна Давыдовна не могла помочь сложной внутренней жизни девушки: ей не с кем было делиться своими мыслями, поисками, сомнениями... Сиротство и одиночество бросили Марию Александровну к книгам; в них она нашла друзей, наставников и утешителей. Дневник, книги и музыка заменили ей реальность.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Доброго утра, дорогие книголюбы! 📕
Сегодня мы начнём говорить о мужской линии рода Цветаевых.
А начнём мы наш разговор с дедушки Марины Цветаевой Владимира Васильевича (1819 - 19.03.1884), священника погоста Талиц Шуйского уезда.
Родина Владимира Васильевича, село Стебачево Суздальского уезда — место самое захолустное и бедное. Его отец был священником здесь до 40 лет. Неприглядна была материальная обстановка этого семейства. Состоя на бедном приходе, имея на воспитании четверых детей и некоторых из бесприютных родных родители Владимира по необходимости искали средства к содержанию своей семьи в неустанном труде и занятии сельско-хозяйственными работами, так что в полном смысле слова в поте лица снискивали себе хлеб и все необходимое для жизни.
С 13-ти летнего возраста школьник и семинарист Владимир Васильевич, в каникулярное время разделял труды своих родителей, помогая им и в сенокосе, и в пашне, и в уборке с поля хлеба, не исключая и самой жатвы; так что домашняя жизнь не баловала этого семинариста сладким отдыхом. В этой-то начальной школе труда Владимир Васильевич воспринял и воспитал в себе дух трудолюбия и неустанной деятельности, которым он был верен до конца своей жизни.
Окончив в 1840 г. Семинарский курс в ряду лучших студентов, ровно через год, — в августе 1841 года Владимир Васильевич поступил священником в село Дроздово, Шуйского уезда, женился он на круглой сироте — бедной девице, и эта избранница его сердца не принесла с собою никакого приданого.
Дроздовский приход хотя и не малый по численности (550 душ), но состоявший из крепостных крестьян мелких помещиков, был один из бедных и приносил священнику от 130 — 170 руб годового дохода. С детства знакомый с трудом и хозяйственным делом отец Владимир, со всем рвением принялся за домашнее и полевое хозяйство и трудился не жалея себя. Участок пахотной земли у священника оказался здесь запущенным и поросшим уже мелким лесом. Заручившись работником о. Владимир рука об руку шел с ним во всех сельских работах, — расчищал лес, распахивал пашню, и вообще нес все нелегкое бремя хозяйственных работ. Так он жил и трудился в с. Дроздове 12 лет.
За это время он переустроил свой домик и переправил все хозяйственные службы. Поле давало ему изрядный урожай, и таким образом материальное положение о. Владимира настолько упорядочилось, что давало ему возможность содержать свою семью и оказывать даже помощь родителям в воспитании и устройстве их детей-братьев и сестер о. Владимира.
В тоже время он привел в порядок каменную и деревянную церкви. У прихожан отец Владимир пользовался заслуженным уважением и искреннею любовью. С горячими слезами отпускали они от себя любимого батюшку.
Рядом с церковью находилось дроздовское кладбище, на котором в 1844 г. был похоронен штабс-капитан Бальмонт Константин Иванович. Считается, что это дед Константина Дмитриевича Бальмонта, поэта-символиста, переводчика и эссеиста, который был одним из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века. В пользу этого вывода говорит тот факт, у отца поэта отчество было Константинович, и сам поэт назван Константином вероятно в честь деда. Известно, что дед поэта служил морским офицером, а одним из чинов обер-офицеров русского флота был штабс-капитан.
Бальмонт Константин Иванович ушел из жизни в 1844 г. А в это время настоятелем Воскресенской церкви в Дроздове был священник Владимир Васильевич Цветаев. Получается, что дед поэтессы Марины Цветаевой вполне мог отпевать деда поэта Константина Бальмонта.
Сам же поэт Бальмонт родился и вырос в сельце Гумнищи, расположеном всего в 6 км от Дроздова. У отца поэта там было небольшое имение.
Отец поэта Дмитрий Константинович Бальмонт служил в Шуйском уездном суде и земстве: сначала мировым судьёй, затем — председателем уездной земской управы
А в полутора километрах от Гумнищ есть погост Якиманна, где захоронены родственники пота. Название населенного пункта происходит от сокращения наименования главного престола сельского храма – святых Иоакима и Анна.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Сегодня мы начнём говорить о мужской линии рода Цветаевых.
А начнём мы наш разговор с дедушки Марины Цветаевой Владимира Васильевича (1819 - 19.03.1884), священника погоста Талиц Шуйского уезда.
Родина Владимира Васильевича, село Стебачево Суздальского уезда — место самое захолустное и бедное. Его отец был священником здесь до 40 лет. Неприглядна была материальная обстановка этого семейства. Состоя на бедном приходе, имея на воспитании четверых детей и некоторых из бесприютных родных родители Владимира по необходимости искали средства к содержанию своей семьи в неустанном труде и занятии сельско-хозяйственными работами, так что в полном смысле слова в поте лица снискивали себе хлеб и все необходимое для жизни.
С 13-ти летнего возраста школьник и семинарист Владимир Васильевич, в каникулярное время разделял труды своих родителей, помогая им и в сенокосе, и в пашне, и в уборке с поля хлеба, не исключая и самой жатвы; так что домашняя жизнь не баловала этого семинариста сладким отдыхом. В этой-то начальной школе труда Владимир Васильевич воспринял и воспитал в себе дух трудолюбия и неустанной деятельности, которым он был верен до конца своей жизни.
Окончив в 1840 г. Семинарский курс в ряду лучших студентов, ровно через год, — в августе 1841 года Владимир Васильевич поступил священником в село Дроздово, Шуйского уезда, женился он на круглой сироте — бедной девице, и эта избранница его сердца не принесла с собою никакого приданого.
Дроздовский приход хотя и не малый по численности (550 душ), но состоявший из крепостных крестьян мелких помещиков, был один из бедных и приносил священнику от 130 — 170 руб годового дохода. С детства знакомый с трудом и хозяйственным делом отец Владимир, со всем рвением принялся за домашнее и полевое хозяйство и трудился не жалея себя. Участок пахотной земли у священника оказался здесь запущенным и поросшим уже мелким лесом. Заручившись работником о. Владимир рука об руку шел с ним во всех сельских работах, — расчищал лес, распахивал пашню, и вообще нес все нелегкое бремя хозяйственных работ. Так он жил и трудился в с. Дроздове 12 лет.
За это время он переустроил свой домик и переправил все хозяйственные службы. Поле давало ему изрядный урожай, и таким образом материальное положение о. Владимира настолько упорядочилось, что давало ему возможность содержать свою семью и оказывать даже помощь родителям в воспитании и устройстве их детей-братьев и сестер о. Владимира.
В тоже время он привел в порядок каменную и деревянную церкви. У прихожан отец Владимир пользовался заслуженным уважением и искреннею любовью. С горячими слезами отпускали они от себя любимого батюшку.
Рядом с церковью находилось дроздовское кладбище, на котором в 1844 г. был похоронен штабс-капитан Бальмонт Константин Иванович. Считается, что это дед Константина Дмитриевича Бальмонта, поэта-символиста, переводчика и эссеиста, который был одним из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века. В пользу этого вывода говорит тот факт, у отца поэта отчество было Константинович, и сам поэт назван Константином вероятно в честь деда. Известно, что дед поэта служил морским офицером, а одним из чинов обер-офицеров русского флота был штабс-капитан.
Бальмонт Константин Иванович ушел из жизни в 1844 г. А в это время настоятелем Воскресенской церкви в Дроздове был священник Владимир Васильевич Цветаев. Получается, что дед поэтессы Марины Цветаевой вполне мог отпевать деда поэта Константина Бальмонта.
Сам же поэт Бальмонт родился и вырос в сельце Гумнищи, расположеном всего в 6 км от Дроздова. У отца поэта там было небольшое имение.
Отец поэта Дмитрий Константинович Бальмонт служил в Шуйском уездном суде и земстве: сначала мировым судьёй, затем — председателем уездной земской управы
А в полутора километрах от Гумнищ есть погост Якиманна, где захоронены родственники пота. Название населенного пункта происходит от сокращения наименования главного престола сельского храма – святых Иоакима и Анна.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Сегодня победитель викторины по творчеству Марины Цветаевой - Ангелина Кабачкова получила свой подарок! 🥳
😍 😌 🤣 😆 🥰 😀 😄 🙂 🤩 🥸 😄
Очень приятно дарить книги за эрудицию и любовь к творчеству авторов❄️
Очень приятно дарить книги за эрудицию и любовь к творчеству авторов
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Всем доброго субботнего утра! 📕
Наш сегодняшний разговор будет посвящен Ивану Владимировичу Цветаеву, отцу Марины.
Иван Цветаев родился 16 мая 1847 года в небольшой деревне Владимирской губернии в семье священника. О дедушке Владимире Васильевиче мы говорили вчера.
Среди четверых сыновей отца Владимира, Иван самый известный из братьев, заслуженный профессор Императорского Московского университета, филолог-классик с мировым именем, основатель и первый директор Музея изящных искусств им. императора Александра III в Москве (ныне ГМИИ им. А.С. Пушкина).
Из воспоминаний Анастасии Цветаевой об отце: «Родился он в семье, выделявшейся трудолюбием, высокими этическими правилами и необычайным дружелюбием к людям. Его отец, наш дед, был сельским священником в селе Талицы, Владимирской губернии; строгий и добрый, рачительный хозяин, он заслужил глубокое почитание округи.…. Росли папа и братья его без матери, в бедности. Мальчики ходили босиком и пару сапог берегли, обувая их лишь в городе».
Начальное образование И. В. Цветаев получил в Шуйском духовном училище, продолжил его во Владимирской семинарии. Преобладающее значение в учебном курсе семинарии занимали богословские науки, но в значительном объёме преподавались и науки общеобразовательные, входящие в курс классических гимназий, благодаря чему Иван Владимирович получил возможность изучать древние языки: древнееврейский, древнегреческий и латынь.
Получив среднее образование, И. В. Цветаев поступил в Медико-хирургическую академию, однако из-за слабого зрения и склонности к изучению гуманитарных наук (ещё в Шуйском духовном училище увлёкся изучением латыни и латинской литературы) перешёл в Петербургский университет на классическое отделение историко-филологического факультета.
Его обучение началось с прошения – отец не мог платить за его учёбу, и в числе других бедных студентов он обучался бесплатно. В 1870 году Иван Владимирович окончил университетский курс со степенью кандидата и золотой медалью за сочинение на тему «Критическое обозрение Тацитовой Германии» и был оставлен при университете стипендиатом для усовершенствования в классических языках. Окончание университета почти совпало с празднованием пятидесятилетнего юбилея этого учебного заведения (1869 год), когда по всем факультетам было распределено сто казенных стипендий. Цветаеву назначили 600 рублей в год, а тогда и 25 рублей в месяц были достаточной суммой. В одном из писем он писал своему отцу: «Нужда в деньгах, наконец, оставила меня. Теперь я не только каждый день обедаю, посещаю театр, покупаю книги, но даже купил себе часы». (Эти часы, как и многие другие личные вещи Ивана Владимировича можно увидеть в экспозиции музея).
С 1871 г. он начал преподавать греческий язык в одной из петербургских гимназий, а в 1872 г. был приглашен «исполняющим должность доцента Императорского Варшавского университета по кафедре римской словесности». В 1874 г. И. В. Цветаев отправился в первую заграничную командировку в Германию и Италию для изучения древних итальянских языков и письменности. В 1876 г. он был зачислен доцентом Киевского университета Святого Владимира.
Цветаев обошел всю Италию: его интересовали надписи народа самнитов, который жил во Втором тысячелетии до нашей эры и был обнаружен во время раскопок Помпеи.
В 1877 г. И. В. Цветаев защитил диссертацию на соискание степени доктора римской словесности по теме «Сборник Осских надписей с очерком фонетики, морфологии и глоссарием»(
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Наш сегодняшний разговор будет посвящен Ивану Владимировичу Цветаеву, отцу Марины.
Иван Цветаев родился 16 мая 1847 года в небольшой деревне Владимирской губернии в семье священника. О дедушке Владимире Васильевиче мы говорили вчера.
Среди четверых сыновей отца Владимира, Иван самый известный из братьев, заслуженный профессор Императорского Московского университета, филолог-классик с мировым именем, основатель и первый директор Музея изящных искусств им. императора Александра III в Москве (ныне ГМИИ им. А.С. Пушкина).
Из воспоминаний Анастасии Цветаевой об отце: «Родился он в семье, выделявшейся трудолюбием, высокими этическими правилами и необычайным дружелюбием к людям. Его отец, наш дед, был сельским священником в селе Талицы, Владимирской губернии; строгий и добрый, рачительный хозяин, он заслужил глубокое почитание округи.…. Росли папа и братья его без матери, в бедности. Мальчики ходили босиком и пару сапог берегли, обувая их лишь в городе».
Начальное образование И. В. Цветаев получил в Шуйском духовном училище, продолжил его во Владимирской семинарии. Преобладающее значение в учебном курсе семинарии занимали богословские науки, но в значительном объёме преподавались и науки общеобразовательные, входящие в курс классических гимназий, благодаря чему Иван Владимирович получил возможность изучать древние языки: древнееврейский, древнегреческий и латынь.
Получив среднее образование, И. В. Цветаев поступил в Медико-хирургическую академию, однако из-за слабого зрения и склонности к изучению гуманитарных наук (ещё в Шуйском духовном училище увлёкся изучением латыни и латинской литературы) перешёл в Петербургский университет на классическое отделение историко-филологического факультета.
Его обучение началось с прошения – отец не мог платить за его учёбу, и в числе других бедных студентов он обучался бесплатно. В 1870 году Иван Владимирович окончил университетский курс со степенью кандидата и золотой медалью за сочинение на тему «Критическое обозрение Тацитовой Германии» и был оставлен при университете стипендиатом для усовершенствования в классических языках. Окончание университета почти совпало с празднованием пятидесятилетнего юбилея этого учебного заведения (1869 год), когда по всем факультетам было распределено сто казенных стипендий. Цветаеву назначили 600 рублей в год, а тогда и 25 рублей в месяц были достаточной суммой. В одном из писем он писал своему отцу: «Нужда в деньгах, наконец, оставила меня. Теперь я не только каждый день обедаю, посещаю театр, покупаю книги, но даже купил себе часы». (Эти часы, как и многие другие личные вещи Ивана Владимировича можно увидеть в экспозиции музея).
С 1871 г. он начал преподавать греческий язык в одной из петербургских гимназий, а в 1872 г. был приглашен «исполняющим должность доцента Императорского Варшавского университета по кафедре римской словесности». В 1874 г. И. В. Цветаев отправился в первую заграничную командировку в Германию и Италию для изучения древних итальянских языков и письменности. В 1876 г. он был зачислен доцентом Киевского университета Святого Владимира.
Цветаев обошел всю Италию: его интересовали надписи народа самнитов, который жил во Втором тысячелетии до нашей эры и был обнаружен во время раскопок Помпеи.
В 1877 г. И. В. Цветаев защитил диссертацию на соискание степени доктора римской словесности по теме «Сборник Осских надписей с очерком фонетики, морфологии и глоссарием»(
народ осков населял Кампанию: территория вокруг современного города Капуа во времена римлян называлась Агро Капуано, позже Агро Кампано и, наконец, Кампания. Сейчас – это один из регионов Италии, включающий в себя пять провинций. Столицей региона является город Неаполь. Оски больше других народов Аппенинского полуострова испытали влияние греческой культуры). Иван Владимирович перевёл свой труд на латинский язык и в 1879 году опубликовал перевод, сделав свою работу доступной всем исследователям.📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Сегодня очаровательная Наташа Струтинская вручила победительнице нашего большого новогоднего розыгрыша Ирине долгожданный подарок!
Его содержание вы можете увидеть на фотографии (в комментариях): экземпляр книги с автографом и мерчем от Яны Вуд, авторские открытки и кружка от писателя Юлии Рахаевой, свечи и книга от Лизы, "Дом, в котором..." от меня и Наты, шопер и магниты от Светы, а также роман "Не нарушая тишины" Натальи Струтинской и закладка для книги.
Мы решили вручить этот эксклюзивный подарок лично в руки!
Ириша, с Новым годом еще раз!
А еще у Юлии проходит розыгрыш книг, в котором Вы можете успеть принять участие.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Доброго утра, друзья! 📕
Сегодня мы продолжим наш разговор об
Иване Владимировиче Цветаеве, отце Марины.
Чем шире становилась с годами сфера научных и профессиональных интересов Цветаева, тем больше проявлялось в нём просветительское начало, что и привело к созданию музея: занявшись преподавательской деятельностью, Иван Владимирович столкнулся с тем, что для работы со студентами не хватало иллюстративного материала. Существовал Кабинет изящных искусств и древностей, но находился он в помещении не пригодном для демонстрации и коллекция его пополнялась нерегулярно. Возникла идея создания музея изящных искусств, выполняющего просветительскую функцию.
С огромным трудом Иван Владимирович получил в центре Москвы земельный участок – площадь бывшего Колымажного двора, где размещалась старая пересыльная тюрьма. Председателем комитета по устройству музея стал великий князь Сергей Александрович. Финансировать такое грандиозное строительство университет был не в силах.
Иван Владимирович обратился к общественности. В комитет по созданию музея вошли, кроме представителей аристократии и купечества, художники В. Д. Поленов, В. М. Васнецов, А. В. Жуковский, архитектор Р. И. Клейн, им же был создани проект здания будущего музея. Что касается первых пожертвований на музей, хочется вспомнить строки из очерка Марины Цветаевой «Музей Александра III»: «Звонили колокола по скончавшемуся императору Александру III, и в то же время отходила одна московская старушка. И, слушая колокола, сказала: “
«Хочу, чтобы оставшееся после меня состояние пошло на богоугодное заведение памяти почившего государя». Состояние было небольшое: всего только двадцать тысяч. С этих-то двадцати старушкиных тысяч и начался музей…».
Главным жертвователем музея стал крупный фабрикант Ю. С. Нечаев-Мальцов. Юрий Степанович окончил юридический факультет Московского университета. Служил в главном архиве Министерства иностранных дел, ездил с дипломатическими поручениями в европейские города. В 1880 году Ю. С. Нечаев получил наследство от дяди по материнской линии Ивана Сергеевича Мальцова, включающее несколько фабрик и заводов в различных губерниях России, крупнейшим из которых был Гусевской хрустальный завод во Владимирской губернии.
«Музей Александра III есть четырнадцатилетний бессребреный труд моего отца и три мальцевских, таких же бессребреных миллиона»,- писала Марина Цветаева.
Закладка здания происходила на глазах императора и его семьи в августе 1898 года. И снова слова из очерка Цветаевой «Музей Александра III»: «Одно из первых моих впечатлений о музее — закладка… Дай Бог, чтобы в день закладки была хорошая погода. На закладке будет государь и обе государыни… день был сияющий, мама и Лёра (старшая сводная сестра М. И. Цветаевой) поехали нарядные, и государь положил монету. Музей был заложен».
В 1902 году Иван Владимирович вместе с Марией Александровной отправились на Урал, чтобы лично осмотреть и отобрать мрамор для стоительства музея. Кроме этого образцы мрамора были запрошены из Тироля и Норвегии. Само здание музея в основном было закончено в 1904 году. Слепки и другие копии заказывались Иваном Владимировичем за границей по формам, снятым непосредственно с оригиналов, часто - они делались впервые. Основную часть экспозиции музея занимало античное искусство, главным образом ваяние. Искусство Средних веков, Итальянского и Северного Возрождения составляло самостоятельные разделы экспозиции. Строительство шло главным образом на частные средства. Имена жертвователей присваивались тем залам, создание которых они финансировали. Сам Иван Владимирович Цветаев часто выезжал за границу, бывал во многих европейских музеях, вел переговоры о приобретении или изготовлении копий скульптур, знакомился с методами хранения памятников. Нужно отметить, что многие экспонаты были принесены музею в дар. Верным другом и помощником в нелёгком деле создания музея, сбора его коллекции стала для Ивана Владимировича его жена, Мария Александровна.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #книги
Сегодня мы продолжим наш разговор об
Иване Владимировиче Цветаеве, отце Марины.
Чем шире становилась с годами сфера научных и профессиональных интересов Цветаева, тем больше проявлялось в нём просветительское начало, что и привело к созданию музея: занявшись преподавательской деятельностью, Иван Владимирович столкнулся с тем, что для работы со студентами не хватало иллюстративного материала. Существовал Кабинет изящных искусств и древностей, но находился он в помещении не пригодном для демонстрации и коллекция его пополнялась нерегулярно. Возникла идея создания музея изящных искусств, выполняющего просветительскую функцию.
С огромным трудом Иван Владимирович получил в центре Москвы земельный участок – площадь бывшего Колымажного двора, где размещалась старая пересыльная тюрьма. Председателем комитета по устройству музея стал великий князь Сергей Александрович. Финансировать такое грандиозное строительство университет был не в силах.
Иван Владимирович обратился к общественности. В комитет по созданию музея вошли, кроме представителей аристократии и купечества, художники В. Д. Поленов, В. М. Васнецов, А. В. Жуковский, архитектор Р. И. Клейн, им же был создани проект здания будущего музея. Что касается первых пожертвований на музей, хочется вспомнить строки из очерка Марины Цветаевой «Музей Александра III»: «Звонили колокола по скончавшемуся императору Александру III, и в то же время отходила одна московская старушка. И, слушая колокола, сказала: “
«Хочу, чтобы оставшееся после меня состояние пошло на богоугодное заведение памяти почившего государя». Состояние было небольшое: всего только двадцать тысяч. С этих-то двадцати старушкиных тысяч и начался музей…».
Главным жертвователем музея стал крупный фабрикант Ю. С. Нечаев-Мальцов. Юрий Степанович окончил юридический факультет Московского университета. Служил в главном архиве Министерства иностранных дел, ездил с дипломатическими поручениями в европейские города. В 1880 году Ю. С. Нечаев получил наследство от дяди по материнской линии Ивана Сергеевича Мальцова, включающее несколько фабрик и заводов в различных губерниях России, крупнейшим из которых был Гусевской хрустальный завод во Владимирской губернии.
«Музей Александра III есть четырнадцатилетний бессребреный труд моего отца и три мальцевских, таких же бессребреных миллиона»,- писала Марина Цветаева.
Закладка здания происходила на глазах императора и его семьи в августе 1898 года. И снова слова из очерка Цветаевой «Музей Александра III»: «Одно из первых моих впечатлений о музее — закладка… Дай Бог, чтобы в день закладки была хорошая погода. На закладке будет государь и обе государыни… день был сияющий, мама и Лёра (старшая сводная сестра М. И. Цветаевой) поехали нарядные, и государь положил монету. Музей был заложен».
В 1902 году Иван Владимирович вместе с Марией Александровной отправились на Урал, чтобы лично осмотреть и отобрать мрамор для стоительства музея. Кроме этого образцы мрамора были запрошены из Тироля и Норвегии. Само здание музея в основном было закончено в 1904 году. Слепки и другие копии заказывались Иваном Владимировичем за границей по формам, снятым непосредственно с оригиналов, часто - они делались впервые. Основную часть экспозиции музея занимало античное искусство, главным образом ваяние. Искусство Средних веков, Итальянского и Северного Возрождения составляло самостоятельные разделы экспозиции. Строительство шло главным образом на частные средства. Имена жертвователей присваивались тем залам, создание которых они финансировали. Сам Иван Владимирович Цветаев часто выезжал за границу, бывал во многих европейских музеях, вел переговоры о приобретении или изготовлении копий скульптур, знакомился с методами хранения памятников. Нужно отметить, что многие экспонаты были принесены музею в дар. Верным другом и помощником в нелёгком деле создания музея, сбора его коллекции стала для Ивана Владимировича его жена, Мария Александровна.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #книги
НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ 2022! 📕
Всем привет!
Не так давно, в октябре 2022, Нобелевский комитет удостоил французскую писательницу Анни Эрно престижной награды с формулировкой «за храбрость и клиническую точность, с которой она вскрывает истоки, отчужденность и коллективные ограничения личной памяти».
Эта новость вызвала тихий шелест вопросов в информационном поле книжных каналов, который постепенно перерос в рокот, ведь с личностью и творчеством писательницы похоже никто не был знаком.
Поддавшись соблазну я решила приобрести книгу Анни Эрно с романами «Обыкновенная страсть» и «Стыд».
И поскольку чтение Пруста не предполагает вкушения большими объемами, в пятницу вечером я подумала, а почему бы не начать знакомство с Анни Эрно.
Внимание, книга 18+
Этот короткий роман, напечатанный крупным шрифтом с большими интервалами, начинается спорно-сцены фильма, который смотрит главная героиня. Достаточно быстро становится понятно, что зритель - сама писательница.
❓Обыкновенная страсть или последний шанс на любовь для зрелой женщины, у которой двое сыновей?
На мой взгляд, в романе Эрно отражены обе темы.
❓Но вот роман ли это или воспоминания о прожитых мгновениях, дневниковые записи без времени и даты об одержимости, ставшей смыслом жизни?
Мне кажется, последние варианты больше близки к истине.
❓Давно ли Вы рефлексировали на тему своих прошлых отношений с женатым мужчиной?
Когда вся жизнь превращается в ожидание телефонного звонка, а мысли заняты объектом страсти, который становится центром мироздания, личной Вселенной, ради которой ты живешь, дышишь и мыслишь.
Воображение постоянно рисует сцены занятия любовью в мельчайших подробностях, для которых нужно покупать тонкое ажурное белье, косметику, новые платья, постельное белье и свежие цветы, чтобы каждый раз удивлять, быть неповторимой, ощущая что именно эта встреча может быть последней.
Писать письма, которые нельзя отправить и их никто не прочитает, подмечать все важное, чтобы было о чем рассказать при встрече, в любом фильме, книге и разговоре незримо ощущать присутствие любимого мужчины, живя и отдаваясь полностью страстному ожиданию услышать его голос в телефонной трубке. Заниматься любовью до изнеможения, отсчитывая секунды до его ухода и сохранять на себе все следы соития, удерживая ароматы как можно дольше, пребывая в состоянии, сродни наркотическому опьянению, по истечении которого снова пробуждается неуемная жажда встречи, ломка от томительного ожидания и готовность пойти на любые жертвы ради желаемого:
«У меня нередко возникало чувство, что свою страсть я переживаю, словно пишу книгу – точно так же стараюсь продумать и отшлифовать каждую сцену, каждую деталь. Вплоть до мысли, что готова умереть, когда дойду в своей страсти «до конца», не сознавая, что значит это «до конца» – всё равно как вот сейчас я готова умереть, когда через несколько месяцев закончу эту книгу».
Прощать ему все: и изрядное количество алкоголя при встрече, и долгое молчание, и ощущение одиночества и утраты, и невозможность самой прервать эту связь.
❓Сколько может прожить женщина в таком состоянии, когда все интересы, чувства и желания вынесены во вне, в объект собственной страсти, который может исчезнуть в один миг?
Месяц, год…
И вот внезапно наступает «Memento mori» отношений…«Гипс снимают, клиент уезжает…», как говорилось в известной кинокартине…что в принципе, недалеко от реального сюжета романа.
В одну минуту жизнь рушится как карточный домик, становится пуста и никчемна, утрачивает всякий смысл. Все что было ценно, дорого, интересно улетучивается, исчезает точка опоры, хотя скорее костыль, который поддерживал казавшуюся прекрасной историю, воплощенную в другом человеке.
Как быстро сгорает мотылек в пламени свечи, как сложно удержаться от соблазна и не опалить крылышки, не стать горсткой серого пепла. Ведь только имея яркий огонек внутри, полностью ощущая свое неповторимое и уникальное «Я», можно строить отношения не на грани безумия и одержимости, а в любви, гармонии и уважении.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #АнниЭрно
Всем привет!
Не так давно, в октябре 2022, Нобелевский комитет удостоил французскую писательницу Анни Эрно престижной награды с формулировкой «за храбрость и клиническую точность, с которой она вскрывает истоки, отчужденность и коллективные ограничения личной памяти».
Эта новость вызвала тихий шелест вопросов в информационном поле книжных каналов, который постепенно перерос в рокот, ведь с личностью и творчеством писательницы похоже никто не был знаком.
Поддавшись соблазну я решила приобрести книгу Анни Эрно с романами «Обыкновенная страсть» и «Стыд».
И поскольку чтение Пруста не предполагает вкушения большими объемами, в пятницу вечером я подумала, а почему бы не начать знакомство с Анни Эрно.
Внимание, книга 18+
Этот короткий роман, напечатанный крупным шрифтом с большими интервалами, начинается с
❓Обыкновенная страсть или последний шанс на любовь для зрелой женщины, у которой двое сыновей?
На мой взгляд, в романе Эрно отражены обе темы.
❓Но вот роман ли это или воспоминания о прожитых мгновениях, дневниковые записи без времени и даты об одержимости, ставшей смыслом жизни?
Мне кажется, последние варианты больше близки к истине.
❓Давно ли Вы рефлексировали на тему своих прошлых отношений с женатым мужчиной?
Когда вся жизнь превращается в ожидание телефонного звонка, а мысли заняты объектом страсти, который становится центром мироздания, личной Вселенной, ради которой ты живешь, дышишь и мыслишь.
Воображение постоянно рисует сцены занятия любовью в мельчайших подробностях, для которых нужно покупать тонкое ажурное белье, косметику, новые платья, постельное белье и свежие цветы, чтобы каждый раз удивлять, быть неповторимой, ощущая что именно эта встреча может быть последней.
Писать письма, которые нельзя отправить и их никто не прочитает, подмечать все важное, чтобы было о чем рассказать при встрече, в любом фильме, книге и разговоре незримо ощущать присутствие любимого мужчины, живя и отдаваясь полностью страстному ожиданию услышать его голос в телефонной трубке. Заниматься любовью до изнеможения, отсчитывая секунды до его ухода и сохранять на себе все следы соития, удерживая ароматы как можно дольше, пребывая в состоянии, сродни наркотическому опьянению, по истечении которого снова пробуждается неуемная жажда встречи, ломка от томительного ожидания и готовность пойти на любые жертвы ради желаемого:
«У меня нередко возникало чувство, что свою страсть я переживаю, словно пишу книгу – точно так же стараюсь продумать и отшлифовать каждую сцену, каждую деталь. Вплоть до мысли, что готова умереть, когда дойду в своей страсти «до конца», не сознавая, что значит это «до конца» – всё равно как вот сейчас я готова умереть, когда через несколько месяцев закончу эту книгу».
Прощать ему все: и изрядное количество алкоголя при встрече, и долгое молчание, и ощущение одиночества и утраты, и невозможность самой прервать эту связь.
❓Сколько может прожить женщина в таком состоянии, когда все интересы, чувства и желания вынесены во вне, в объект собственной страсти, который может исчезнуть в один миг?
Месяц, год…
И вот внезапно наступает «Memento mori» отношений…«Гипс снимают, клиент уезжает…», как говорилось в известной кинокартине…что в принципе, недалеко от реального сюжета романа.
В одну минуту жизнь рушится как карточный домик, становится пуста и никчемна, утрачивает всякий смысл. Все что было ценно, дорого, интересно улетучивается, исчезает точка опоры, хотя скорее костыль, который поддерживал казавшуюся прекрасной историю, воплощенную в другом человеке.
Как быстро сгорает мотылек в пламени свечи, как сложно удержаться от соблазна и не опалить крылышки, не стать горсткой серого пепла. Ведь только имея яркий огонек внутри, полностью ощущая свое неповторимое и уникальное «Я», можно строить отношения не на грани безумия и одержимости, а в любви, гармонии и уважении.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #АнниЭрно
Вот такая чудесная открыточка с теплыми пожеланиями мне прилетела из Санкт-Петербурга от любимой Иришки.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Всем доброго утра! 📕
Сегодня предлагаю поговорить о детстве Марины Цветаевой.
Этот рассказ основан на книге Анри Труайя «Марина Цветаева».
26 сентября 1892 года, едва ли через год после венчания, Мария Александровна подарила мужу Ивану Владимировичу дочь – Марину. Еще через два года настала очередь второй дочери – Анастасии. Совсем еще юная женщина удивительно разумно и справедливо распределяла заботу между своей плотью и кровью – двумя крошечными девочками – и двумя детьми от первого брака своего мужа, которые достались ей в приданое и которые смотрели на нее со смешанным выражением любопытства и ревности. И к тому же не было у профессора Цветаева в деле создания музея более верной, преданной и деятельной сотрудницы, чем вторая его жена.
Казалось бы, с самого начала совместная жизнь Цветаевых складывалась удачно. Но на самом деле появление на свет маленькой Марины повергло Марию Александровну в глубокое разочарование. Она ждала сына и хотела назвать его Александром. Но, родилась девочка.
Надо поднапрячься, думала молодая мать, надо приложить как можно больше усилий, чтобы обогатить этот женский мозг всеми достоинствами, какие она мечтала увидеть в своем отпрыске, принадлежащем к сильному полу, – пусть ее девочка будет умной, как мальчик, мужественной, как мальчик, волевой, как мальчик…
Из воспоминаний Анастасии Цветаевой:
«Мама Мусю не смогла кормить. Ей взяли кормилицу. Мусина кормилица была цыганка, нрав ее был крутой. Когда дедушка, мамин отец, подарил ей позолоченные серьги, она, в ярости, что не золотые, бросила их об пол и растоптала.
В мамином дневнике много лет спустя мы прочли: «Четырехлетняя моя Маруся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы, — может быть, будет поэт?»
Но, было и другое разочарование и куда более горестное, куда сильнее омрачавшее ее настроение: Мария Александровна довольно быстро поняла, что материнские обязанности мешают ей сделать артистическую карьеру, в которой долгие годы она только и видела смысл своего существования. Колыбель преграждала ей путь к Музыке. Не подпускала к фортепиано. Глупое бульканье кастрюлек стояло между ею и творениями Шопена, Шуберта, Бетховена…
Чтобы утешиться, она решила сама заниматься со своим потомством музыкой и начать формирование детей как музыкантов как можно раньше.
Едва только дочери вошли в возраст, когда уже стали способны понимать, чего мама ждет от них, она передоверила гувернанткам заботу об обучении девочек элементарным понятиям о русском языке, арифметике, истории, географии, а за собой оставила лишь уроки сольфеджио и собственно фортепианной игры. И потом, в течение всей своей жизни, Марина с ужасом, смешанным с признательностью, будет вспоминать нескончаемые часы, которые она проводила за роялем. Набившие оскомину от повторения в тысячный раз гаммы, беспрестанные советы, как лучше ставить пальцы, как правильнее прикасаться к клавишам… Вся эта никчемная, как она думала, гимнастика для тела и души невыносимо утомляла и раздражала девочку.
Несмотря на то что любой сложности вещи она легко читала с листа, Марина люто ненавидела ноты и писала впоследствии: «…с нотами сначала совсем не пошло». Долгое время она не видела в разместившихся на пяти строчках черных значках никакой логики – да и где было увидеть эту логику четырех-пятилетнему ребенку?
Став взрослой, она вспоминала: «Ноты мне – мешали: мешали глядеть, верней не глядеть на клавиши, сбивали с напева, сбивали со знанья, сбивали с тайны, как с ног сбивают, так – сбивали с рук, мешали рукам знать самим, влезали третьим, тем «вечным третьим в любви» из моей поэмы (которой по простоте – ее, или сложности – моей, никто не понял) – и я никогда так надежно не играла, как наизусть».
Она упрекала мать в том, что та заливала, затопляла ее музыкой, хоронила ее заживо под лавиной восхитительных звуков. Рояль был для девочки едва ли не живым существом – неким сверкающим чернотой персонажем, который то привлекал ее, то отталкивал и разочаровывал, рояль был для нее одновременно орудием пытки и наслаждения.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Сегодня предлагаю поговорить о детстве Марины Цветаевой.
Этот рассказ основан на книге Анри Труайя «Марина Цветаева».
26 сентября 1892 года, едва ли через год после венчания, Мария Александровна подарила мужу Ивану Владимировичу дочь – Марину. Еще через два года настала очередь второй дочери – Анастасии. Совсем еще юная женщина удивительно разумно и справедливо распределяла заботу между своей плотью и кровью – двумя крошечными девочками – и двумя детьми от первого брака своего мужа, которые достались ей в приданое и которые смотрели на нее со смешанным выражением любопытства и ревности. И к тому же не было у профессора Цветаева в деле создания музея более верной, преданной и деятельной сотрудницы, чем вторая его жена.
Казалось бы, с самого начала совместная жизнь Цветаевых складывалась удачно. Но на самом деле появление на свет маленькой Марины повергло Марию Александровну в глубокое разочарование. Она ждала сына и хотела назвать его Александром. Но, родилась девочка.
Надо поднапрячься, думала молодая мать, надо приложить как можно больше усилий, чтобы обогатить этот женский мозг всеми достоинствами, какие она мечтала увидеть в своем отпрыске, принадлежащем к сильному полу, – пусть ее девочка будет умной, как мальчик, мужественной, как мальчик, волевой, как мальчик…
Из воспоминаний Анастасии Цветаевой:
«Мама Мусю не смогла кормить. Ей взяли кормилицу. Мусина кормилица была цыганка, нрав ее был крутой. Когда дедушка, мамин отец, подарил ей позолоченные серьги, она, в ярости, что не золотые, бросила их об пол и растоптала.
В мамином дневнике много лет спустя мы прочли: «Четырехлетняя моя Маруся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы, — может быть, будет поэт?»
Но, было и другое разочарование и куда более горестное, куда сильнее омрачавшее ее настроение: Мария Александровна довольно быстро поняла, что материнские обязанности мешают ей сделать артистическую карьеру, в которой долгие годы она только и видела смысл своего существования. Колыбель преграждала ей путь к Музыке. Не подпускала к фортепиано. Глупое бульканье кастрюлек стояло между ею и творениями Шопена, Шуберта, Бетховена…
Чтобы утешиться, она решила сама заниматься со своим потомством музыкой и начать формирование детей как музыкантов как можно раньше.
Едва только дочери вошли в возраст, когда уже стали способны понимать, чего мама ждет от них, она передоверила гувернанткам заботу об обучении девочек элементарным понятиям о русском языке, арифметике, истории, географии, а за собой оставила лишь уроки сольфеджио и собственно фортепианной игры. И потом, в течение всей своей жизни, Марина с ужасом, смешанным с признательностью, будет вспоминать нескончаемые часы, которые она проводила за роялем. Набившие оскомину от повторения в тысячный раз гаммы, беспрестанные советы, как лучше ставить пальцы, как правильнее прикасаться к клавишам… Вся эта никчемная, как она думала, гимнастика для тела и души невыносимо утомляла и раздражала девочку.
Несмотря на то что любой сложности вещи она легко читала с листа, Марина люто ненавидела ноты и писала впоследствии: «…с нотами сначала совсем не пошло». Долгое время она не видела в разместившихся на пяти строчках черных значках никакой логики – да и где было увидеть эту логику четырех-пятилетнему ребенку?
Став взрослой, она вспоминала: «Ноты мне – мешали: мешали глядеть, верней не глядеть на клавиши, сбивали с напева, сбивали со знанья, сбивали с тайны, как с ног сбивают, так – сбивали с рук, мешали рукам знать самим, влезали третьим, тем «вечным третьим в любви» из моей поэмы (которой по простоте – ее, или сложности – моей, никто не понял) – и я никогда так надежно не играла, как наизусть».
Она упрекала мать в том, что та заливала, затопляла ее музыкой, хоронила ее заживо под лавиной восхитительных звуков. Рояль был для девочки едва ли не живым существом – неким сверкающим чернотой персонажем, который то привлекал ее, то отталкивал и разочаровывал, рояль был для нее одновременно орудием пытки и наслаждения.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Доброго утра, дорогие книголюбы! 📕
Я продолжаю делиться подробностями о детстве Марины Цветаевой.
Монотонность заполненных учебой и проходивших в напоминавшем монастырское заточении дней уступала место радостным фантазиям, как только семья перебиралась на лето в свой деревенский дом: в маленький городок Калужской губернии – Тарусу. Там опьяненные свободой дети открывали для себя мир лугов, полей, лесов, мимо которых и через которые протекала красавица Ока. Но, несмотря на то что природа улыбалась ей в летние дни, Марина и здесь не находила для себя друзей. Нигде – даже на самом дальнем горизонте. Ее переполняла затаенная нежность, которую не на кого было тратить, она нуждалась во взаимном обмене тайнами с «лучшей подругой», как нуждается в этом каждая девочка, но – приходилось довольствоваться обществом младшей сестры Анастасии, старшей – единокровной – Валерии и такого же единокровного брата Андрея.
Поэтому после трех месяцев жизни на вольном воздухе Марина всегда счастлива была возвратиться в привычную атмосферу московского дома – он не дожил до наших дней, этот дом номер восемь по Трехпрудному переулку был разрушен во время революции 1917 года.
Но до самой смерти хранила Цветаева память о просторном, хоть и одноэтажном, особняке, выстроенном в греко-славянском стиле, доме с фасадом, выкрашенным в цвет шоколада: обитатели так и называли его «шоколадным», а Марина даже – «шкатулкой шоколадного цвета». У ворот, чуть затеняя их, рос «разлапый серебристый» тополь, в закоулке немощеного зеленого двора – другие тополя и кусты акаций с пыльными листьями.
С волнением и признательностью повзрослевшая Марина Цветаева вспомнит об этом доме своего детства:
«Ты, чьи сны еще непробудны,
Чьи движенья еще тихи,
В переулок сходи Трехпрудный,
Если любишь мои стихи.
О, как солнечно и как звездно
Начат жизненный первый том,
Умоляю – пока не поздно,
Приходи посмотреть наш дом!
Будет скоро тот мир погублен,
Погляди на него тайком,
Пока тополь еще не срублен
И не продан еще наш дом.
Этот тополь! Под ним ютятся
Наши детские вечера.
Этот тополь среди акаций
Цвета пепла и серебра.
Этот мир невозвратно-чудный
Ты застанешь еще, спеши!
В переулок сходи Трехпрудный,
В эту душу моей души».
Семья Цветаевых не была религиозной, в церковь ходили очень редко, далеко не всегда соблюдали перед Пасхой Великий пост, не исповедовались и не причащались. Однако как дети, так и родители соблюдали в повседневной жизни принципы, ничуть не менее незыблемые, чем заповеди Господни. Еще не научившись ни читать, ни писать, маленькая Муся усвоила из уроков матери, что деньги «грязные» и что никто не имеет права, если не хочет потерять душу, позволить жажде наживы соблазнить себя.
Цветаева писала в апреле—мае 1931 года, вспоминая о том, что мать, ужасаясь содержанию (почти неизменно любовному) ее полудетских стихов, не давала ей бумаги: «Не будет бумаги – не будет писать. Главное же – то, что я потом делала с собой всю жизнь – не давали потому, что очень хотелось. Как колбасы, на которую стоило нам только взглянуть, чтобы заведомо не получить. Права на просьбу в нашем доме не было. Даже на просьбу глаз. Никогда не забуду, впрочем, единственного – потому и не забыла! – небывалого случая просьбы моей четырехлетней сестры – матери, печатными буквами во весь лист рисовальной бумаги (рисовать – дозволялось). – Мама! Сухих плодов, пожаласта! – просьбы, безмолвно подсунутой ей под дверь запертого кабинета. Умиленная то ли орфографией, то ли карамзинским звучанием (сухие плоды), то ли точностью перевода с французского (fruits secs), а скорее всего не умиленная, а потрясенная неслыханностью дерзания – как-то сробевши – мать – „плоды“ – дала. И дала не только просительнице (любимице), но всем: нелюбимице – мне и лодырю-брату. Как сейчас помню: сухие груши. По половинке на жаждущего…»
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
Я продолжаю делиться подробностями о детстве Марины Цветаевой.
Монотонность заполненных учебой и проходивших в напоминавшем монастырское заточении дней уступала место радостным фантазиям, как только семья перебиралась на лето в свой деревенский дом: в маленький городок Калужской губернии – Тарусу. Там опьяненные свободой дети открывали для себя мир лугов, полей, лесов, мимо которых и через которые протекала красавица Ока. Но, несмотря на то что природа улыбалась ей в летние дни, Марина и здесь не находила для себя друзей. Нигде – даже на самом дальнем горизонте. Ее переполняла затаенная нежность, которую не на кого было тратить, она нуждалась во взаимном обмене тайнами с «лучшей подругой», как нуждается в этом каждая девочка, но – приходилось довольствоваться обществом младшей сестры Анастасии, старшей – единокровной – Валерии и такого же единокровного брата Андрея.
Поэтому после трех месяцев жизни на вольном воздухе Марина всегда счастлива была возвратиться в привычную атмосферу московского дома – он не дожил до наших дней, этот дом номер восемь по Трехпрудному переулку был разрушен во время революции 1917 года.
Но до самой смерти хранила Цветаева память о просторном, хоть и одноэтажном, особняке, выстроенном в греко-славянском стиле, доме с фасадом, выкрашенным в цвет шоколада: обитатели так и называли его «шоколадным», а Марина даже – «шкатулкой шоколадного цвета». У ворот, чуть затеняя их, рос «разлапый серебристый» тополь, в закоулке немощеного зеленого двора – другие тополя и кусты акаций с пыльными листьями.
С волнением и признательностью повзрослевшая Марина Цветаева вспомнит об этом доме своего детства:
«Ты, чьи сны еще непробудны,
Чьи движенья еще тихи,
В переулок сходи Трехпрудный,
Если любишь мои стихи.
О, как солнечно и как звездно
Начат жизненный первый том,
Умоляю – пока не поздно,
Приходи посмотреть наш дом!
Будет скоро тот мир погублен,
Погляди на него тайком,
Пока тополь еще не срублен
И не продан еще наш дом.
Этот тополь! Под ним ютятся
Наши детские вечера.
Этот тополь среди акаций
Цвета пепла и серебра.
Этот мир невозвратно-чудный
Ты застанешь еще, спеши!
В переулок сходи Трехпрудный,
В эту душу моей души».
Семья Цветаевых не была религиозной, в церковь ходили очень редко, далеко не всегда соблюдали перед Пасхой Великий пост, не исповедовались и не причащались. Однако как дети, так и родители соблюдали в повседневной жизни принципы, ничуть не менее незыблемые, чем заповеди Господни. Еще не научившись ни читать, ни писать, маленькая Муся усвоила из уроков матери, что деньги «грязные» и что никто не имеет права, если не хочет потерять душу, позволить жажде наживы соблазнить себя.
Цветаева писала в апреле—мае 1931 года, вспоминая о том, что мать, ужасаясь содержанию (почти неизменно любовному) ее полудетских стихов, не давала ей бумаги: «Не будет бумаги – не будет писать. Главное же – то, что я потом делала с собой всю жизнь – не давали потому, что очень хотелось. Как колбасы, на которую стоило нам только взглянуть, чтобы заведомо не получить. Права на просьбу в нашем доме не было. Даже на просьбу глаз. Никогда не забуду, впрочем, единственного – потому и не забыла! – небывалого случая просьбы моей четырехлетней сестры – матери, печатными буквами во весь лист рисовальной бумаги (рисовать – дозволялось). – Мама! Сухих плодов, пожаласта! – просьбы, безмолвно подсунутой ей под дверь запертого кабинета. Умиленная то ли орфографией, то ли карамзинским звучанием (сухие плоды), то ли точностью перевода с французского (fruits secs), а скорее всего не умиленная, а потрясенная неслыханностью дерзания – как-то сробевши – мать – „плоды“ – дала. И дала не только просительнице (любимице), но всем: нелюбимице – мне и лодырю-брату. Как сейчас помню: сухие груши. По половинке на жаждущего…»
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Цветаева
