​​«Оскорбление третьей степени», Райк Виланд (пер. Екатерины Даровской)

Как будто мы давно не поднимали вопрос о том, сколько же первых лет жизни мальчика самые сложные, правда?

Не называя конкретный возраст своих героев, букиниста и аматора ушедшей в бездну лет дуэльной темы Александра Шилля и то ли действительно психиатра, то ли все же инфоцыгана-сомнолога Оскара Маркова, Райк Виланд ставит им малоутешительный диагноз - мальчикам будет сложно еще очень и очень долго. Как иначе объяснить то, что Шилль несколько излишне драматизирует расставание с душевной зазнобой (да, его очевидное увлечение дуэлями с коллекционированием всевозможных артефактов по теме тут совсем ни при чем), а Марков, получив депешу с вызовом на поединок, то пытается логично и разумно решить вопрос в отделении полиции, то самоустраняется в обмороке прямо во время дуэли Онегина и Ленского в оперном театре?..

Параллельно с этой остросюжетной беготней двух половозрелых мужчин, Райк Виланд рассказывает о последней дуэли, состоявшейся в Германии в 1937 году, переплетая реальный исторический кейс с выдуманной трагикомичной ситуацией и почти без остановки впутывая в нее все больше и больше персонажей без малейшего шанса ни для них, ни для нас отмахнуться от зашедшего слишком далеко пранка.

Почему стоит прочитать?

Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно вспомнить, что служило причиной каждой дуэли в те времена, когда этот способ решения конфликтных ситуаций регулировался законодательством и многочисленными уставами.

Да, все дело в чести - ее защите, отмывании и удержании на месте. Все эти темы то походя, то меткими аформизмами проскакивают в «Оскорблении третьей степени», возможно, чтобы мы, лишенные возможности решить свои вопросы доступно, понятно и эффективно, цивилизованные люди третьего тысячелетия, осознали окончательно, что в нашем и так скудном арсенале остались лишь слова, много, очень много слов, которыми приходится ежедневно отстаивать свое, такое единственное и уникальное, мнение в этом неугомонном шуме перебивающих друг друга пятнадцати секунд славы, брошенных и зависших в невесомости полунамеков и толпе ничего не понимающихся примитивных филистеров.

Есть ли, согласно автору, какой-то выход из этого круговорота оскорбленных достоинств и честей?

Похоже, нет, и именно эту мысль транслирует, пожалуй, самый симпатичный и как будто иллюстрирующий собой фигуру снисходительно наблюдающего за очень нервными мальчиками неопределенного возраста автора персонаж романа инспектор Танненшмидт. И именно она, правда, против своей воли, берет на себя обязанности нянечки, за которые ей спасибо, конечно, никто не скажет.

Чем старше я становлюсь, тем сильнее мир начинает напоминать детский сад.

#взрослое
Издано в @polyandria

Книжный телеграм перед каждым нонфиком - натурально что Мик Джаггер, в свои 80 лихо (насколько это вообще возможно в 80) отплясывающий под кавер Moves Like Jagger.

И кто я такая, чтобы кого-то осуждать, лучше докину еще три потенциально опустошительных для вашего кошелька списка хороших книгов.

Вот здесь мы с Леной Нещерет (откликается на Марсель, обитает за стендом детского подразделения Городца, невероятно хороша собой) собрали десяток классных детских и подростковых новинок.

А вот здесь наши коллеги из так называемой взрослой редакции Театра To Go собрали новинки для ребят постарше.

Мимо традиционного шопинг-листа Прочтения я не смогла пройти - и вы не проходите.

В субботу и воскресенье планирую быть в окрестностях Гостиного двора, с большой долей вероятности встретить меня можно будет либо в детской части ярмарки, либо в подвальной рюмочной.

Фото для опознания некоторой части ОПГ, в компании которой я и планирую фланировать, прилагаю в комментариях.

Может отказаться, что я все не так поняла, так что, пожалуй, на старте молчаливо процитирую бывшего владельца банка, начинающегося на Т.

А дальше будет пост про зин «Выходные данные».

​​«Выходные данные. Женщины о работе в книжной индустрии»

я наблюдаю, что все безумно любят книжки.
я наблюдаю, что все безумно любят книжки.
я наблюдаю, что все безумно любят книжки.

Я еду на ярмарку non/fiction, в Москву, в Гостиный двор, к людям, которые безумно любят книги. С двумя из них я встречусь буквально через пять минут прямо в поезде. С двумя из них - моими соратницами по нелегкому труду, который одновременно кто-то снисходительно называет «блогерством, ну это когда выкладывают фотки с книгами и обрезанными руками», а кто-то другой видит в наших текстах то ли альтернативную литературную критику, то ли вполне себе полноценную, просто обитающую не там, где надо, потому что там, где надо, все места заняты.

Я еду на ярмарку non/fiction, читаю настолько свежий зин, что он еще даже не вышел из печати, а пдфки не пахнут типографской краской, той самой, из-за запаха которой девчонки и мальчишки хотят и сами издавать книги, из-за которой они влюбились в книги, из-за которой они тратят деньги на книги. Еду, читаю, выделяю электрическим хайлайтером важные или любопытные места и стараюсь думать поменьше о тех, кто написал эти тексты - потому что уже завтра я увижу их вживую.

Эти тексты - стихи без видимого ритма, посты в телеграме, полноценные эссе, что-то похожее на классический афтофикшен и почти сказки - о девчонках, продирающихся сквозь густые и колючие заросли… Нет, не книжного мира/бизнеса, а скорее сквозь куда более густые и колючие заросли своих представлений, стереотипов и ожиданий от книжного мира/бизнеса, в ловушку которых они попали в свои два, три, четыре года, когда только учились читать, когда просто так сильно полюбили книги, полюбили настолько, что не смогли не связать свою жизнь с ними. Настолько сильно, что это не могло не привести к новым буквам, уже их собственным, сложившимся в зин «Выходные данные». Почти все авторки текстов больше ни в каких выходные данные попасть и не смогли бы - в этих технических текстах не указываются пиарщицы, продавщицы книжных лавок, рядовые сотрудницы ни крупных, ни небольших издательств, ни библиотекарши. У блогеров, как ни странно, и то больше шансов засветиться на заветной картонке больше, например, с блербом. Но я не буду заходить на территорию Энтони Юлая - недавно он популярно пояснил, что там, оказывается, кровь, пот и слезы. Но, пожалуй, стоит побыстрее перейти к следующему абзацу, мы тут все же про девчонок в книгах.

Некоторые эти книги и издательства (уверена, что и девчонки тоже, да, но не мне), обрисованные парой штрихов, считываются и угадываются буквально с первых букв, над другими, наоборот, приходится немало поломать голову, но это желание быстро отступает - мне, прожившей 12 лет на замкадном отшибе большой корпорации, хотелось бы побыстрее забыть о той версии себя и зализать раны, продолжающие влиять на мое отношение к текущим задачам. Но зин составлен таким образом, то ни мои, корпоративные, раны, ни чьи-то другие, появившиеся в совсем иных, более камерных и закрытых сообществах, не могут вдруг не напомнить о себе.

За каждым текстом «Выходных данных», умелым и не очень, написанным на коленке или выдерживавшимся в самом темном углу сердца долгие годы, - много боли, нанесенной, конечно, совсем не книгами, центрообразующим элементом зина. Но еще больше в нем безусловной любви, которая ведет себя словно безумная матрона из бразильского сериала - заставляет героинь стихов, постов, эссе, автофикшенов и сказок задыхаться от книжной пыли, грациозно натирать спины Фастум-Гелем после очередной разгрузки, которая, конечно, только до подъезда, и много улыбаться - гостям книжных магазинов, главным редакторам, новой порции правок и посетителям книжных ярмарок. Искренне, возможно, только тем, которые приходят с тележкой на колесиках.

Но об этом мы можем никогда не узнать наверняка.

Разве что прочитать.

Я не могу представить, что занимаюсь чем-то другим, но, влезая в новый книжный проект, не могу не скривиться в несчастной ухмылке — нас уже не спасти, мы ебнутые.

#взрослое #импортозамещение
Издано в @girlsinbooks

Про роман о юной ортодоксальной еврейке, проживающией сладости и горести зависимости от порнографии, написали уже многие близкие моему сердцу люди.

Мне остается добавить еще несколько слов и вспомнить, что чуйка у меня развита нормально - не зря именно «Шмуц» я включила в наш список (пост с Эмасом на обложке всегда к месту упомянуть еще разок-другой) самых ожидаемых книг 2024 года.

​​«Шмуц», Фелиция Берлинер (пер. Миры Хараз)

Условия, в которых не/повезло оказаться восемнадцатилетней Рейзл, могли бы погрузить в пучины депрессии и тревожного расстройства чуть ли не каждого второго читателя, если не развить уверенную биполярку.

Смотрите - она принадлежит (да, именно принадлежит) к крепко сбитой (и, конечно, очень закрытой) ортодоксальной общине, одной ногой стоит в приближающемся браке (не важно, что претендент на ее руку, сердце и прочие органы пока только маячит на горизонте), выполняет все требуемые от нее физические, моральные и материальные обязанности, но также умудряется выторговать себе право учиться в университете на бухгалтерском деле (такое себе женское занятие, конечно) и работать по специальности, общается с однокурсниками-неформалами и даже кормит их едой со своего, почти святого, семейного стола, наблюдает с далеко не безопасной дистанции за будоражащим своим многообразием внешним миром, покрывает пристрастие одного из братьев к некоторым целительным травам и догадывается о том, насколько нелегко будет еще одному брату, уже как будто готовому променять несколько слоев шерстяного ортодоксального обличия на летящие и струящиеся приятной прохладой по телу наряды. Кажется, что зависимость от порнографии самой Рейзл, предпочитающей готовые решения и не видящей смысл в конфронтации с понятными причинно-следственными связями, уже не может сделать мир вокруг нее сложнее и запутаннее, но именно эту случайную неисправность в себе ей нужно починить. И как можно быстрее.

Почему стоит прочитать?

Наверное, чтобы еще раз убедиться (и удивиться) в том, насколько разные люди не только помещаются, но и сосуществуют внутри одного человеческого существа. И в том, что авторам антиутопий не нужно далеко ходить, чтобы набрать материал для нового ужасающего романа, в которым женщинам в очередной раз очень нелегко.

«Шмуц» - это довольно увлекательная в силу своей отдаленности от условных нас история взросления, самоидентификации и сепарации. Да, таких книг полно, но именно эту отличает кое-что удивительное - этого всего в книге так и не произошло, хотя с самого первой главы читатель вполне мог (и мог обоснованно) готовиться к бунту против системы.

Его вопрос открывает дверь в ее сознание: чего она бы вообще хотела? Перед ней столько вариантов в этом огромном мире, имитирующем интернет, со всеми его фантазиями и возможностями, положениями и приспособлениями, музыкой и картинами, книгами без Б-га, книгами, которые не являются ни словом а-Шема, ни его интерпретациями. Мир предлагает бесконечное множество вариантов - но не ей. Ей предлагается лишь этот конкретный мальчик, его трясущаяся губа, его заляпанный воротник и нелепый костюм. В ответ на вопрос: «Ты бы этого хотела?» - она опускает глаза, но говорит: «Да».

Фелиция Берлинер знакомит нас с не так чтобы часто встречающимся в литературе типом героини - не восстающей с поднятым клинком в огне праведного (хм, в данном контексте это определение выглядит несколько более иронично, чем я планировала) гнева и не смиренно склонившей голову перед власть имущим патриархатом, но нашедшей свой уникальный способ мирного существования в не таком уж враждебном, пусть и очень закрытом, социуме. Как внешнем, так и внутреннем, в котором могут (да, могут) добрососедствовать милая хасидская женушка и самый жесткий шмуц, который только можно отыскать на просторах этих наших интернетов.

А что там с порнографией, кстати?

Все с ней нормально, по-моему. Очень капиталоемкий рынок со своими приколами, реагировать на которые каждый волен по-своему, как и выбирать из бесконечного множества фантазий и возможностей, положений и приспособлений.

#взрослое
Издано в @inspiria_books @loft_is_love

На полтора часа отвлеклась от новинок, чтобы напомнить вам об одной из важнейших детских книг современной литературе - и да, знаю и уверена, что «Вафельное сердце» Марии Парр любят и знают недостаточно, несмотря на десятки тысяч вышедших только на русском языке экземпляров.

Отвлеклась я в классной компании Юли и Кати, ведущих подкаста «Книга отзывов» - за 45 минут, в итоге вошедших в выпуск, мы обсудили детскую литературу и ее особенности, позавидовали Трилле и Лене и вспомнили своих любимых персонажей из детских книг. Ну и без психологии и, конечно, еды, той самой, любимой с детства и навсегда, не обошлось.

Выбрать удобную площадку и послушать подкаст - здесь.

Подписаться на канал «Книги отзывов» и не пропускать новые эпизоды - тут.

Возможно, первый случай, когда я собрала не только виртуальную, но и вполне физическую подборку новинок детской и подростковой литературы - не так уж часто удается составить план и идти по нему.

Прочитать подробнее о каждой можно по этой ссылке, посмотреть развороты - в комментариях к этому посту.

И остается сказать большое спасибо главреду @teatr_togo Наташе Мануйлович за крохотную, но такую важную плашку рядом со своей фамилией «Куратор раздела детской литературы».

Пару раз в месяц мы всей семьей выезжаем на дачу. Да, сначала долго собираемся, потом Ашан, потом: «Надо в Леруа заскочить», потом мы обязательно забудем угли для мангала, потом снова проигнорируем тандыр (ах да, там же что-то замазать надо… ну, в следующий раз), потом мама чуть порешает домашки для своих учеников, а я почитаю очередную книгу, а потом мы вместе со свекровью посмотрим «Битву экстрасенсов», а потом…

Потом большой стол, непонятно как накрытый, разве что между короткими и очень деловыми перебежками, и главный тост.

За семью.

И снова за семью.

И снова.

Часть этой семьи я не выбирала. Другая часть появилась как вспышка молнии и продолжает нежно меня греть уже много лет. И есть еще семья за кадром, мои друзья, которых я очень боюсь потерять.

Понимаете, да? Я без шансов влюбляюсь в хорошие книги о самых разных семьях. Главное только, чтобы герои этих книг свои семьи любили так же, как я свои многочисленные.

Сегодня речь пойдет именно о такой книге, умело прикидывающейся бодрым и леденящим душу триллером.

​​«Лес», Светлана Тюльбашева

Две юные, но уже способные стоять на собственных ногах, с поддержкой папы-бизнесмена ли, с опорой лишь на свои силы ли, москвички одним жарким летним днем отправляются в Карелию. Ничто ничего такого не предвещало - ни Лика, ни Вика не искали приключений, а просто колесили между одной живописной смотровой точкой и сотнями других. Но в какой-то момент что-то пошло не так, и, наследуя лучшим приемам злодеев из сказок Братьев Гримм, Светлана Тюльбашева теряет девушек в лесу. В мрачном, плотном, влажном карельском лесу. Путает их, водит кругами и не дает вернуться на дорогу или даже тропинку.

И пока Лика и Вика проходят курс то ли молодого бойца, то ли отчаянного выживальщика, писательница, для которой «Лес» стал дебютом, рассказывает историю Гриши - паренька лет десяти, волей своей семьи переехавшего из одной глубокой деревни в другую, чуть менее глубокую, деревню. Семья, надо сказать, не самая обычная - накрепко повязанная друг на друге, она состоит из бабушки, тети, самого Гриши и его младшей сестры Тани, отца и дяди Саши. И волка, который, конечно, никакой не волк, а польская овчарка, такая, каких обычно в кино снимают в роли волков. К ним, как и к любым новичкам, особенно, в таком замкнутом обществе, относятся настороженно, и, может, совсем не зря. Из деревни начали исчезать люди. Угадайте, куда они направлялись перед своим исчезновением?

Конечно, в лес.

А дальше… Нет, никаких спойлеров.

Почему стоит прочитать?

Чтобы содрогаться и нервно оборачиваться если не на каждой первой странице, то на каждой второй.

Чтобы узнать, как связаны две линии выше, но триста с лишним страниц пытаться найти свою версию загадочных событий в лесу и около него.

Чтобы убедиться, что традиции Леонида Андреева продолжают цвести самым буйным цветом.

Чтобы задуматься о покупке крошечного домика на озере - и в случае глобальной эпидемии, и в случае некоторых социальных казусов лишним не будет.

Чтобы после прочтения объявить общий семейный сбор и долго-долго разговаривать о важном. Или совсем незначительном.

Но обязательно - вместе.

Издано в @domistorii
#взрослое #импортозамещение

«Остров сокровищ» Киевнаучфильма - одна из самых мощных скреп нашей семьи.

Каждую мелодию мы вместе и по отдельности можем угадать с двух нот, как и продолжить диалог с первой вброшенной в общий разговор фразы, а любые сборы любых чемоданов безальтернативно сопровождаются: «Остро-о-ов сокро-о-овищ - книжку про пиратов написал когда-то…»

Скрепный статус этого мультфильма настолько незыблем, что эксперименты на тему не вызывают потрясания клюкой, мол, куда вы своими грязными лапищами, уъу. Совсем наоборот - я им рада. Рада, что так много людей, как минимум, целых 97 аниматоров, разделяют счастье от каждого его пересмотра и переоткрывают образы, монтаж и, в некотором смысле, операторскую работу.

Впрочем, судя по комментариям на некоторых открытых площадках, лучше бы эти 97 ребят «не позорились»… Бог этим достопочтенным господам, конечно, судья - надеюсь, он верно распределит по всем ним мои пожелания внезапного и неконтролируемого газопускания.

Включайте - это потенциально лучшие 35 минут воскресенья, 21 апреля.

Остров Сокровищ Reanimated Collab

​​«Ученичество, или книга наслаждений», Клариси Лиспектор (пер. Екатерины Хоманович)

Один из двух главных героев романа «Ученичество, или книга наслаждений» утверждает, что ничего, кроме смерти, не придумано. Вторая героиня, не противореча своему собеседнику (а точнее, инициатору этого диалога, в котором первый остается на безопасном расстоянии от второй, как вода пробивающей узкое русло для коммуникации), находит еще одну константу - обыденность. Возможно, процессу выхода из обыденности и посвящена небольшая книга Клариси Лиспектор.

Возможно, только возможно - как я убедилась на примере прочтения «Воды живой», все, чем можно оперировать при взаимодействии с текстами бразильской писательницы, это предположения. Идеи и мотивы ее книг одновременно ускользают от внимания и прочно укореняются в чувственном опыте, оставляя наедине с ощущением полного принятия прописанного ей варианта жизни, ключевой особенностью которого можно, пожалуй, назвать непрекращающийся поиск - поиск себя, поиск «другого» в себе и в мире вокруг, поиск источника и первопричины, поиск нового, поиск «не такого», поиск того сорта счастья, который нужен тебе и только тебе.

Главная героиня «Ученичества, или книги наслаждений», молодая учительница Лори, на протяжение почти всех 128 страниц этого небольшого романа не выходит из состояния «между» - между собой прошлой и собой, к которой она должна прийти, чтобы соединиться с возлюбленным, умудренным опытом и познанием преподавателем философии Улиссом. Несмотря на то, что поиск этот начинается не по ее, Лори, воле, оказывается, что возможно (только возможно), в ее жизни нет и не будет ничего важнее его. Кажется, здесь самое место возгореться от того, что Лори идет на поводу у очевидного патриарха этих, довольно причудливых, отношений, но опыт подсказывает, что самые кардинальные (иногда они же лучшие, а иногда - вовсе нет) изменения происходят внутри нас благодаря внешнему импульсу. И, конечно, самый мощный импульс может дать как раз «другой».

На протяжение всего романа, только прикидывающегося любовным, Клариси Лиспектор рассуждает о том, что такое, быть человеком, и какие атрибуты, внешние и внутренние, ему необходимы, чтобы утвердиться в этом статусе, чтобы быть живым; что такое свобода и наслаждение, форма и способ, мечтательность и одно, неповторимое, мгновение жизни; что такое «другой» и какова его власть над сугубо индивидуальным опытом.

И, что стало главным для меня, показывает, словами прорисовывает, какая работа, постоянная, непрерывная работа над самостью идет каждую секунду внутри каждого человека, заставляя его меняться, а нас, близких и отдаленных наблюдателей, подчас ставит в тупик: «Что же с ним/ней случилось?..»

Она раньше была женщиной, которая ищет способ, ищет форму. А сейчас у нее было то, что на самом деле еще совершеннее: великая свобода не иметь способов и форм.

#взрослое
Издано в @nokiddingpress

Иногда от книг хочется не осознания, понимания и глубокого проникновения в подкорку. Иногда хочется простого человеческого читательского: «Дайте мне хорошо скроенную историю с хорошим финалом».

Иногда эти два подхода срабатывают в случае одной книги. Не так уж редко, но, положа руку на сердце, мне, скорее всего, просто везет.

Повезло и на этот раз.

​​«Возраст согласия», Елена Кречман

Юная Ксения к своим шестнадцати годам как будто уже ничего не хочет. Нет, этот мир ей, несмотря на постоянную близость к многочисленным рекам и каналам Петербурга, абсолютно непонятнен, но, судя по ее ближайшему окружению, там и понимать особо нечего - смириться и существовать по загруженным кем-то заранее паттернам кажется куда более логичным, чем искать новые и замечательные варианты (да и кто обещал, что они будут замечательными в лучшем смысле этого слова?). Предсказуемые в своих низменных страстях и пороках одноклассники, шатающаяся по синусоиде бытового алкоголизма мать, уставшие и равнодушные так называемые взрослые, судьбу которых в рандомном порядке повторит ее, Ксюшино, поколение. Все отдает самым убогим версией бодлеровского сплина.

Казалось бы - вот он, тот самый подходящий момент для явления рыцаря на белом коне, но и тут нет. Юра, Ксюшин взлюбленный, действительно является, но он вовсе не рыцарь (да и староват он для этого статуса), а конь, то есть старенький мерс, - и тот серый. Серый того же насыщенного оттенка, который покрывает своей непролазностью все дальнейшее повествование, посвященное отношениям, которых не должно было случиться. Их сложно назвать созависимыми или абьюзивными - в них каждый, что Ксюша, что Юра, не видел будущего уже на старте, что затягивало только глубже в эту трясину обыденности, растягивающейся пережеванной сотни раз жвачкой между сексом на тахте у друзей и сексом на заднем сидении машине.

Так себе сюжет для жизни. Но в случае книги - оторваться невозможно.

И главная героиня и не отрывается, направляя все свои силы на то, чтобы увязнуть в нем, и как можно глубже.

Так почему стоит прочитать?

«Возраст согласия» - отличная книга для того, чтобы вспомнить (если вдруг удалось забыть), насколько многогранна и удивительна жизнь вне собственной оболочки и насколько даже самые (внешне) отстраненные персонажи нуждаются в коммуникации. Нет, эта книга - не призыв гордых обладателей синдрома Супермена. Скорее, она показывает, как этот Супермен сосуществует со своими, далеко не самыми приятными, соседями внутри одного человеческого организма. И как он может в какой-то момент вздохнуть полной грудью за себя и своего носителя и сказать: «Дальше так нельзя, дальше живем по-другому».

Несмотря на вводные данные, переливающиеся сотнями оттенков серого, «Возраст согласия» дает мощную дозу надежды как героям книги, так и читателям любого возраста - да, сейчас так, но это «сейчас» можно развернуть в статус «было», и начать как-то жить дальше. Без глупых и неосуществимых амбиций, без рдеющего на горизонте светлого будущего, возможно, даже без каких-либо кардинальных внешних изменений.

Но по-другому - тоже можно.

И вот ради этого удивительного баланса, пойманном Еленой Кречман на тонком и натянутом над, что уж скрывать, довольно гротескным миром канате, и стоит прочитать «Возраст согласия».

#взрослое #импортозамещение
Издано в @inspiria_books

​​Новинки научной фантастики - весна 2024

«Функция: вы», Юлия Домна @domnamomna

Еще одна вариация исхода Второй мировой? Почему бы и нет — этот катаклизм во многом определил развитие мира на уже почти столетие вперед. И вряд ли процесс завершится в ближайшее время.

В основе романа (кстати, дебютного для писательницы) лежит пара нехитрых допущений: эволюция не остановилась на человеках и тем, не-человекам, совсем не нравится, что творят их соседи по планете. Обложка намекает на многочисленные отсылки к мифу о Минотавре - определенно, одному из самых пугающих во всей древнегреческой мифологии, с какой стороной конфликта не ассоциировал бы себя читатель. Впрочем, даже если вы равнодушны к мифам, вряд ли от внимания ускользнет ключевая и разъедающая любые надежды на светлое будущее идея о сугубо функциональной роли личности в общем историческом процессе…

«Функция: вы» вселяет веру в то, что у нас впереди еще много новых сюжетов. И в случае этого романа я бы робко рассчитывала, что оказавшись написанным, он отведет некоторые варианты развития событий от реальности. Как можно дальше.

«Население: одна», Элизабет Мун (пер. Марины Давыдовой)

Невидима и свободна - чем старше становлюсь, тем больше бенефитов вижу в этой классической формуле, хотя и не представляю, что делала бы с обоими профитами, получив их в реальной жизни.

Зато прекрасно представила и даже некоторое время насладилась ими главная героиня романа «Население: одна», вскоре выходящем у «Дома историй». Офелия, сорок лет прожившая в инопланетной Колонии 3245.12, не собирается подчиняться указу сверху и покидать обжитое хозяйство и огород - она только рада избавиться от домочадцев и, наконец, пожить хоть немного так, как хочется именно ей. Тем более, там не так уж много осталось…

Невидимый и свободный ход ее жизни прерывается некоторыми странностями на периферии Колонии - похоже, она вовсе не одинока на этой планете.

Аннотация обещает чувство приятного узнавания поклонникам Урсулы Ле Гуин и Рэя Брэдбери; мне же видится, что роман был написан из всеми знакомого протяжного, но не всегда слышимого вздоха: «Ибо сил моих бабских больше нет», что уже на старте расшияет его целевую аудиторию как минимум до меня.

Но на чтение этой новинки они, пожалуй, найдутся.

«О времени, о душе и всяческой суете», Джон Браннер (пер. Нелли Евдокимовой и Марии Прокопьевой)

Судя по статье о Браннере в англоязычной Википедии, массив его творчества способен нанести немало работы переводчикам - без нумерированного списка я быстро сбилась со счета его романов, пьес и тем более коротких рассказов.

В сборник «О времени, о душе и всяческой суете» вошли новеллы о путешественниках во времени, призраках, гениальных безумцах и межпланетных менеджерах по продажам (да, они везде). С учетом того, что именно Браннеру предписывают предсказание появления лазерного принтера, электромобиля, спутникового телевидения и Евросоюза, уверена, сборник стоит прочитать уже сейчас - маловероятно, но вдруг нам станет понятно, к чему готовиться, например, завтра.

А сегодня можно посвятить чтению рассказов и в, судя по всему, довольно лайтовой и лаконичной форме узнать что-то новое о времени, душе или разного рода суете.

Что берем?