Forwarded from ЛАМПА
Закат человечества, ад заброшек, заговор темных сил, нацистские сообщества и шпион-убийца.
Давайте тренироваться—находить что-то светлое, доброе, вечное в «темных» историях. Ведь когда тьма окружает, забирается под кожу, когда хочется замереть и спрятаться, важно сохранять желание жить и веру на благоприятные изменения.
Встречайте самую темную подборку рубрики #лучшепочитаю выпуск №30.
Выпуск готовили:
▪️Василий Бортников «Запах книг»
▪️Эл Эйр «Полночная библиотека»
▪️ Геннадий Жарников «Красная собака»
▪️Марсель «Марселизация»
▪️Екатерина Янсон «Акула с пером»
▪️Алёна Савельева «книжки, кофе и винил»
▪️Лиза Сухорученко «Язык приготовила»
▪️Вика «Книжная каша»
▪️Светлана Рыбакова «Своя комната»
✍🏻Всех собрала Светлана Рыбакова—автор канала «Своя комната», которая собирает рекомендации от жемчужин культурного телеграмм сообщества.
Давайте тренироваться—находить что-то светлое, доброе, вечное в «темных» историях. Ведь когда тьма окружает, забирается под кожу, когда хочется замереть и спрятаться, важно сохранять желание жить и веру на благоприятные изменения.
Встречайте самую темную подборку рубрики #лучшепочитаю выпуск №30.
Выпуск готовили:
▪️Василий Бортников «Запах книг»
▪️Эл Эйр «Полночная библиотека»
▪️ Геннадий Жарников «Красная собака»
▪️Марсель «Марселизация»
▪️Екатерина Янсон «Акула с пером»
▪️Алёна Савельева «книжки, кофе и винил»
▪️Лиза Сухорученко «Язык приготовила»
▪️Вика «Книжная каша»
▪️Светлана Рыбакова «Своя комната»
✍🏻Всех собрала Светлана Рыбакова—автор канала «Своя комната», которая собирает рекомендации от жемчужин культурного телеграмм сообщества.
Forwarded from Фёдор Достоевский. Лайфстайл
Стало быть, будет всего около 3000 подписчиков. Это великолепно для начинающего и нового журнала (потому что, как ни верти, а наш журнал и начинающий и новый), но мало для материальных средств журнала.
1864 год
42 года
1864 год
42 года
«Странные страшные плохие хорошие стихи», А. Бражникова-Агаджикова
Телеграм не то, чем кажется.
Вот так читаешь канал с мемами, а оказывается, что по ту сторону художница и поэтесса. Алёна Бражникова-Агаджикова пишет структурно простые, но многослойные по смыслу, полные культурных отсылок, приглушённо-отрешённые стихи, в которых так и тянет узнать своё пост-миллениальское взросление с соцсетями, любовями, спальными районами, одиночеством, Пятёрочкой, чтением новостей и наблюдением за тем, как разваливается, склеивается и снова разваливается мир.
Такая вроде немножко Рупи Каур, а моментами вполне себе молодая Вера Павлова.
Что-то ещё молодое и моментами подражательное, но отчаянное, грустное, злое, женское, полное сожаления и надежды. Книжка вышла в бомборе, можно купить на маркетплейсах, а ещё Алёна прямо сейчас разыгрывает экземпляр в одной там запрещённой соцсети, можно попытать счастья.
Короче что хотите делайте, а если интересуетесь современной поэзией, «Странные страшные плохие хорошие стихи» заполучите.
#чтопочитать
Телеграм не то, чем кажется.
Вот так читаешь канал с мемами, а оказывается, что по ту сторону художница и поэтесса. Алёна Бражникова-Агаджикова пишет структурно простые, но многослойные по смыслу, полные культурных отсылок, приглушённо-отрешённые стихи, в которых так и тянет узнать своё пост-миллениальское взросление с соцсетями, любовями, спальными районами, одиночеством, Пятёрочкой, чтением новостей и наблюдением за тем, как разваливается, склеивается и снова разваливается мир.
Такая вроде немножко Рупи Каур, а моментами вполне себе молодая Вера Павлова.
Что-то ещё молодое и моментами подражательное, но отчаянное, грустное, злое, женское, полное сожаления и надежды. Книжка вышла в бомборе, можно купить на маркетплейсах, а ещё Алёна прямо сейчас разыгрывает экземпляр в одной там запрещённой соцсети, можно попытать счастья.
Короче что хотите делайте, а если интересуетесь современной поэзией, «Странные страшные плохие хорошие стихи» заполучите.
#чтопочитать
А у вас тоже накопились старые книжечки, которые выбросить жалко, а что с ними делать — неизвестно? Попросила художника-коллажиста Машу из «Так сложилось» рассказать и показать, как старые книжные форзацы обретают вторую жизнь. Просто посмотрите, какая красота!
книжный ресайкл
среди художников набирает обороты новый mixed-media стиль, где старые книжные форзацы обретают вторую жизнь.
это целый новый дивный мир, в котором разворачиваются коллажные истории - винтажные фотографии, потертые обложки, обрывки страниц, гербарий из полевых цветов переплетаются заново, чтобы рассказать что-то важное о чувствах.
а вот коллажисты, которые с большой любовью продлевают жизнь старых книг:
🌿Hollie Chastain
🌿Rhed Fawell
🌿Valentina Cozzi
🌿Katrien de Blauwer
🌿Jane Cornwel
🌿Nina Garner
Приходите к Маше, у неё на канале ещё больше вдохновения и примеров🤍
книжный ресайкл
среди художников набирает обороты новый mixed-media стиль, где старые книжные форзацы обретают вторую жизнь.
это целый новый дивный мир, в котором разворачиваются коллажные истории - винтажные фотографии, потертые обложки, обрывки страниц, гербарий из полевых цветов переплетаются заново, чтобы рассказать что-то важное о чувствах.
а вот коллажисты, которые с большой любовью продлевают жизнь старых книг:
🌿Hollie Chastain
🌿Rhed Fawell
🌿Valentina Cozzi
🌿Katrien de Blauwer
🌿Jane Cornwel
🌿Nina Garner
Приходите к Маше, у неё на канале ещё больше вдохновения и примеров🤍
«Хиросима, моя любовь» — московский бар, который обвиняют в хайпе на чужих трагедиях.
Заходишь в полутёмное помещение в духе японских барчиков времён второй мировой, тут тебе бумажные перегородки сёдзи, иероглифы на стенах, официантки в строгих кимоно. Приглушённый свет, лёгкая музыка, много укромных местечек и японских афиш.
В меню есть рамен из мраморной говядины, вкуснейший удон, гребешок, запечёный батат с кимчи, древесные грибы, мисо, кальмары и манго.
Ах да, и барную стойку как будто разносит взрывом. Время застыло и на вежливых барменов бесконечно долго падают куски бетона и арматур, оседает серая пыль и пепел.
«„Хиросима“ не приводит к ощущению невозможности жизни… То, что „Хиросима“ показывает страдающих людей, не значит, будто это — пессимистический фильм. Жизнь не всегда радостна, но, по крайней мере, прожитые моими героями 48 часов стоят десяти лет видимого счастья, которое на самом деле — только летаргия. Самое страшное — небытие, пустая жизнь хуже страдания» — цитата Алена Рене на критику его фильма «Хиросима, моя любовь», в честь которого и назван бар.
Я думала мне будет там ужасно, но почему-то мне там было… спокойно. Пьёшь свой коктейль на саке, а над тобой застыл разрушающийся потолок с треснувшей балясиной. Слышишь разговоры и тихий смех на фоне чего-то вроде памятника смерти.
Вполне в духе времени, разве нет?
#места
Заходишь в полутёмное помещение в духе японских барчиков времён второй мировой, тут тебе бумажные перегородки сёдзи, иероглифы на стенах, официантки в строгих кимоно. Приглушённый свет, лёгкая музыка, много укромных местечек и японских афиш.
В меню есть рамен из мраморной говядины, вкуснейший удон, гребешок, запечёный батат с кимчи, древесные грибы, мисо, кальмары и манго.
Ах да, и барную стойку как будто разносит взрывом. Время застыло и на вежливых барменов бесконечно долго падают куски бетона и арматур, оседает серая пыль и пепел.
«„Хиросима“ не приводит к ощущению невозможности жизни… То, что „Хиросима“ показывает страдающих людей, не значит, будто это — пессимистический фильм. Жизнь не всегда радостна, но, по крайней мере, прожитые моими героями 48 часов стоят десяти лет видимого счастья, которое на самом деле — только летаргия. Самое страшное — небытие, пустая жизнь хуже страдания» — цитата Алена Рене на критику его фильма «Хиросима, моя любовь», в честь которого и назван бар.
Я думала мне будет там ужасно, но почему-то мне там было… спокойно. Пьёшь свой коктейль на саке, а над тобой застыл разрушающийся потолок с треснувшей балясиной. Слышишь разговоры и тихий смех на фоне чего-то вроде памятника смерти.
Вполне в духе времени, разве нет?
#места