Ещё Гэлбрейт говорит, что если общество ставит во главу угла экономические цели, то оно обречено быть зависимым от них. Гэлбрейт полагает, что прогресс следует оценивать не по достижению экономических показателей, а по по количеству людей, которым обеспечено прочное полноправное место в обществе. Конечно, это звучит абстрактно, но все же это важно потому что подобное утверждение отодвигает экономические цели на второй план. Не человек для экономики, а экономика для человека.
Важно, что Гэлбрейт при этом не выделяет только лишь стремление к прибыли. Для Гэлбрейта нет разницы ставите ли вы своей целью ВВП, прибыль, выплавку чугуна или объемы урожая. Дело не в капитализме, а в самом стремлении к бесконечному росту, что было присуще также и советской плановой экономике.
Опять же с самого начала она была порочной, ибо ставила во главу угла не человека, а экономический рост. Из достижений в тяжелой промышленности и сельском хозяйстве предполагалось улучшение жизни советских граждан, а не наоборот.
До сих пор количество надоев беспокоит марксистов-ленинцев больше, чем реальное положение советских граждан. Как бы автоматически предполагается, что полет человека в космос, рост производства тракторов и количества врачей делали жизнь советских граждан лучше. Вопрос качества их потребления и удовлетворенности жизнью не поднимался и не поднимается вовсе. Все были счастливы, потому что так было написано в газете Правда и точка.
Но это не так. В системе, где количественные показатели стоят превыше всего остального, счастья человека быть не может. Потому что вслед за достижением одних показателей шли другие, и так до бесконечности. Это был порочный круг отчуждения человека от самого себя.
Но проблема марксистов-ленинцев была вообще не в том, что они не поставили перед собой благородных целей. Проблема была в том, что в обществе чрезвычайной нищеты невозможно было ограничивать экономический рост. Это было бы идиотизмом. А значит то общество было не готово к социализму, ибо оно было слишком нищее и отсталое для того, чтобы осознать необходимость ограничений экономического роста.
Важно, что Гэлбрейт при этом не выделяет только лишь стремление к прибыли. Для Гэлбрейта нет разницы ставите ли вы своей целью ВВП, прибыль, выплавку чугуна или объемы урожая. Дело не в капитализме, а в самом стремлении к бесконечному росту, что было присуще также и советской плановой экономике.
Опять же с самого начала она была порочной, ибо ставила во главу угла не человека, а экономический рост. Из достижений в тяжелой промышленности и сельском хозяйстве предполагалось улучшение жизни советских граждан, а не наоборот.
До сих пор количество надоев беспокоит марксистов-ленинцев больше, чем реальное положение советских граждан. Как бы автоматически предполагается, что полет человека в космос, рост производства тракторов и количества врачей делали жизнь советских граждан лучше. Вопрос качества их потребления и удовлетворенности жизнью не поднимался и не поднимается вовсе. Все были счастливы, потому что так было написано в газете Правда и точка.
Но это не так. В системе, где количественные показатели стоят превыше всего остального, счастья человека быть не может. Потому что вслед за достижением одних показателей шли другие, и так до бесконечности. Это был порочный круг отчуждения человека от самого себя.
Но проблема марксистов-ленинцев была вообще не в том, что они не поставили перед собой благородных целей. Проблема была в том, что в обществе чрезвычайной нищеты невозможно было ограничивать экономический рост. Это было бы идиотизмом. А значит то общество было не готово к социализму, ибо оно было слишком нищее и отсталое для того, чтобы осознать необходимость ограничений экономического роста.
Гэлбрейт также отмечает, что с переходом общества к капитализму эпохи потребления развивается маркетинг и манипулирование сознанием. Они необходимы, чтобы убедить людей покупать определенные товары или действовать так или иначе. А это необходимо для того, чтобы прогнозировать развитие общества, чтобы планировать развитие экономики. Маркетинг есть важнейшая составляющая плановой экономики.
Исходя из этого Гэлбрейт предполагает, что говорить о свободном выборе, свободном волеизъявлении простых граждан более невозможно. Вернее можно, но чем эффективнее маркетинг и политтехнологии, тем хуже люди осознают свои интересы и тем больше они отстаивают интересы других.
А вот исходя уже из этого Гэлбрейт делает вывод, что для того, чтобы осознать происходящее и то, что тобой манипулируют и как манипулируют, нужно образование. Соответственно, наиболее передовой прослойкой общества становятся квалифицированный персонал, учителя и преподаватели в ВУЗах.
Гэлбрейт, конечно, не говорит, что только эти люди теперь надежда человечества. Но он говорит, что у интеллигенции есть возможность ввиду своего положения осознавать происходящее, а у простых рабочих такой возможности уже нет. Они подвержены господствующей повестке и не могут выйти за ее пределы самостоятельно. Поэтому Гэлбрейт считает, что без систематического просвещения никакой социальный прогресс более невозможен.
Вообще, Гэлбрейт критикует в своей работе многие положения из классического марксизма-ленинизма, называя их устарелыми или не оправдавших своих ожиданий. Я лично с этим по большей части согласен и уже давно считаю, что работать с, например, ИТшниками гораздо полезнее для прогресса, чем, например, с доставщиками еды.
Проблема в том, что люди способные осознавать современное общество и необходимость глобальных перемен не работают ни в такси, ни на стройке, ни на кассе магазина. Классические пролетарии чумазого типа уже никогда не смогут быть социальным авангардом, потому что социальный авангард сегодня требует квалификации, образования и мозгов.
При этом эти люди, конечно, не купятся ни на какие Краткие курсы ВКП(б), ни на ГиР Ленина, ни на стандартные агитки виноватых во всем оппортунистов и ревизионистов. Современные марксисты-ленинцы просто не котируются в современном рабочем авангарде и интеллигенции. И это важная проблема, которую, опять же, никто перед движением не ставит.
Исходя из этого Гэлбрейт предполагает, что говорить о свободном выборе, свободном волеизъявлении простых граждан более невозможно. Вернее можно, но чем эффективнее маркетинг и политтехнологии, тем хуже люди осознают свои интересы и тем больше они отстаивают интересы других.
А вот исходя уже из этого Гэлбрейт делает вывод, что для того, чтобы осознать происходящее и то, что тобой манипулируют и как манипулируют, нужно образование. Соответственно, наиболее передовой прослойкой общества становятся квалифицированный персонал, учителя и преподаватели в ВУЗах.
Гэлбрейт, конечно, не говорит, что только эти люди теперь надежда человечества. Но он говорит, что у интеллигенции есть возможность ввиду своего положения осознавать происходящее, а у простых рабочих такой возможности уже нет. Они подвержены господствующей повестке и не могут выйти за ее пределы самостоятельно. Поэтому Гэлбрейт считает, что без систематического просвещения никакой социальный прогресс более невозможен.
Вообще, Гэлбрейт критикует в своей работе многие положения из классического марксизма-ленинизма, называя их устарелыми или не оправдавших своих ожиданий. Я лично с этим по большей части согласен и уже давно считаю, что работать с, например, ИТшниками гораздо полезнее для прогресса, чем, например, с доставщиками еды.
Проблема в том, что люди способные осознавать современное общество и необходимость глобальных перемен не работают ни в такси, ни на стройке, ни на кассе магазина. Классические пролетарии чумазого типа уже никогда не смогут быть социальным авангардом, потому что социальный авангард сегодня требует квалификации, образования и мозгов.
При этом эти люди, конечно, не купятся ни на какие Краткие курсы ВКП(б), ни на ГиР Ленина, ни на стандартные агитки виноватых во всем оппортунистов и ревизионистов. Современные марксисты-ленинцы просто не котируются в современном рабочем авангарде и интеллигенции. И это важная проблема, которую, опять же, никто перед движением не ставит.
В 1962 году под эгидой ВЛКСМ был основан Университет молодого марксиста. Это была экспериментальная площадка по пропаганде среди советской молодежи. В ее задачи входила борьба с идеологическим проникновением Запада, пропаганда милитаризма и красного патриотизма.
Лекционный курс был составлен и прочитан основателями организации В. Скурлатовым, И. Кольченко и Ю. Луньковым в 1964-1965 гг. Для некоторых лекций снимался престижный Октябрьский зал Дома союзов. К чтению лекций привлекались молодые философы, в том числе ученики философа А.Ф. Лосева (П. Гайденко, Г. Батищев, Э. Ильенков). Кроме того, организаторы УММ участвовали в составлении различных документов и записок в ЦК ВЛКСМ по улучшению пропагандистской работы среди молодежи.
Однако уже в конце 1965 г. организация была распущена. Всё дело в том, что в октябре 1965 г. В. Скурлатов, будучи уже инструктором отдела пропаганды МГК ВЛКСМ, написал документ под названием «Устав нрава». Официальной причиной создания «Устава» было задание руководителя отдела пропаганды МГК ВЛКСМ сотрудникам подготовить тезисы к дискуссии о методах борьбы с буржуазной пропагандой. Однако для Скурлатова это стало поводом выразить свои собственные взгляды.
Тогда-то и выяснилось, что господин Скурлатов является большим поклонником нацистской литературы и Гитлера, а сама деятельность УММ была попыткой скрестить Майн Кампф с идеями марксизма-ленинизма. С одной стороны (из «Устава») голос крови, смертельная борьба, космическая миссия своего народа, культ предков, девичья чистота, стерилизация, клеймение, стратификация, любовь к Родине, телесные наказания, бессмертный культ солдата и подобное. А с другой стороны стандартный набор марксистско-ленинских лекций в духе «Марксизм-ленинизм как цельная и стройная система философских, экономических и политических взглядов».
По словам Митрохина, в зарубежных работах о советском национализме «Устав нравов» считается первым известным документом русского фашизма. Что касается Скурлатова, автора документа, то его просто выгнали из партии и на этом всё. Он до сих пор жив, увлекается арийской теорией и неоязычеством и даже активно поддерживает антифашистскую борьбу против Украины в своей ЖЖешечке.
Лекционный курс был составлен и прочитан основателями организации В. Скурлатовым, И. Кольченко и Ю. Луньковым в 1964-1965 гг. Для некоторых лекций снимался престижный Октябрьский зал Дома союзов. К чтению лекций привлекались молодые философы, в том числе ученики философа А.Ф. Лосева (П. Гайденко, Г. Батищев, Э. Ильенков). Кроме того, организаторы УММ участвовали в составлении различных документов и записок в ЦК ВЛКСМ по улучшению пропагандистской работы среди молодежи.
Однако уже в конце 1965 г. организация была распущена. Всё дело в том, что в октябре 1965 г. В. Скурлатов, будучи уже инструктором отдела пропаганды МГК ВЛКСМ, написал документ под названием «Устав нрава». Официальной причиной создания «Устава» было задание руководителя отдела пропаганды МГК ВЛКСМ сотрудникам подготовить тезисы к дискуссии о методах борьбы с буржуазной пропагандой. Однако для Скурлатова это стало поводом выразить свои собственные взгляды.
Тогда-то и выяснилось, что господин Скурлатов является большим поклонником нацистской литературы и Гитлера, а сама деятельность УММ была попыткой скрестить Майн Кампф с идеями марксизма-ленинизма. С одной стороны (из «Устава») голос крови, смертельная борьба, космическая миссия своего народа, культ предков, девичья чистота, стерилизация, клеймение, стратификация, любовь к Родине, телесные наказания, бессмертный культ солдата и подобное. А с другой стороны стандартный набор марксистско-ленинских лекций в духе «Марксизм-ленинизм как цельная и стройная система философских, экономических и политических взглядов».
По словам Митрохина, в зарубежных работах о советском национализме «Устав нравов» считается первым известным документом русского фашизма. Что касается Скурлатова, автора документа, то его просто выгнали из партии и на этом всё. Он до сих пор жив, увлекается арийской теорией и неоязычеством и даже активно поддерживает антифашистскую борьбу против Украины в своей ЖЖешечке.
Forwarded from Сóрок сорóк
Написал вот обширный текст про революционный радикализм Коммунистической Партии Югославии в годы Второй Мировой войны, которую “группа Тито” стремилась, - по немного скорректированным ленинским рецептам, - превратить из войны “межимпериалистической” (а затем и “антифашистской”) в войну “гражданскую”, постоянно сталкиваясь на этом пути с недовольством советских “старших братьев”.
Тема советско-югославского раскола в современной русскоязычной литературе в основном сводится к геополитическому противостоянию между московским центром и Белградом, пытавшимся сохранить свою относительную самостоятельность от Кремля во внешней политике, что вызвало острейшее недовольство Сталина.
В старом советском агитпропе источник конфликта вовсе сведен к голословному утверждению о том, что “фашистско-гестаповская банда Тито”, встав на позиции буржуазного национализма, изменила делу пролетарского интернационализма, пойдя в услужение мировому империализму. Больше советскому человеку знать было не нужно, все и так понятно.
Между тем, конфликт КПЮ и Москвы имел конечно и идейные предпосылки, которые в общем и целом остаются неизвестны для интересующегося русскоязычного читателя. Точно так же, как неизвестной остаётся та действительно большая идейная и практическая роль, которую югославы сыграли в процессе “исправления” московской (“димитровской”) модели “антифашистского народного фронта”, которая в своем “классическом” виде образца 1935 года не отличалась эффективностью и везде по итогу увенчалась провалом. Не будет преувеличением сказать, что именно югославы, реализовав на практике собственную “работающую” модель “антифашистского народного фронта”, внесли существенный вклад в победу левых сил в Восточной Европе в период 1944-48 гг.
Впоследствии, молодецкий революционный радикализм югославов вошел в неразрешимое противоречие с реальными (и достаточно умеренными) целями Москвы, считавшей именно себя идейным и организационным центром мирового коммунистического движения, из чего собственно и вырос межпартийный конфликт. Белградские руководители последовательно были обвинены в предательстве, фашизме и работе на иностранные разведки, сама Югославия лишилась всякой помощи, оказалась в полной изоляции и, после короткого периода одновременного противостояния Западу и Востоку, страна в конечном итоге была логично выдавлена в сторону менее агрессивного к ней Запада, с которым были выстроены устойчивые экономические отношения.
I. Вторая Мировая и югославская модель "народного фронта"
II. Международное влияние "югославской модели"
III. Югославский радикализм в послевоенное время
Тема советско-югославского раскола в современной русскоязычной литературе в основном сводится к геополитическому противостоянию между московским центром и Белградом, пытавшимся сохранить свою относительную самостоятельность от Кремля во внешней политике, что вызвало острейшее недовольство Сталина.
В старом советском агитпропе источник конфликта вовсе сведен к голословному утверждению о том, что “фашистско-гестаповская банда Тито”, встав на позиции буржуазного национализма, изменила делу пролетарского интернационализма, пойдя в услужение мировому империализму. Больше советскому человеку знать было не нужно, все и так понятно.
Между тем, конфликт КПЮ и Москвы имел конечно и идейные предпосылки, которые в общем и целом остаются неизвестны для интересующегося русскоязычного читателя. Точно так же, как неизвестной остаётся та действительно большая идейная и практическая роль, которую югославы сыграли в процессе “исправления” московской (“димитровской”) модели “антифашистского народного фронта”, которая в своем “классическом” виде образца 1935 года не отличалась эффективностью и везде по итогу увенчалась провалом. Не будет преувеличением сказать, что именно югославы, реализовав на практике собственную “работающую” модель “антифашистского народного фронта”, внесли существенный вклад в победу левых сил в Восточной Европе в период 1944-48 гг.
Впоследствии, молодецкий революционный радикализм югославов вошел в неразрешимое противоречие с реальными (и достаточно умеренными) целями Москвы, считавшей именно себя идейным и организационным центром мирового коммунистического движения, из чего собственно и вырос межпартийный конфликт. Белградские руководители последовательно были обвинены в предательстве, фашизме и работе на иностранные разведки, сама Югославия лишилась всякой помощи, оказалась в полной изоляции и, после короткого периода одновременного противостояния Западу и Востоку, страна в конечном итоге была логично выдавлена в сторону менее агрессивного к ней Запада, с которым были выстроены устойчивые экономические отношения.
I. Вторая Мировая и югославская модель "народного фронта"
II. Международное влияние "югославской модели"
III. Югославский радикализм в послевоенное время
Telegraph
I.Вторая Мировая война и югославская модель “народного фронта”.
В статье про использование панславистской идеи советским антифашистским агитпропом упоминается об исключительном (по сравнению с другими компартиями) радикализме руководящей верхушки КПЮ, всерьез намеревавшейся превратить войну с фашизмом в войну против …
Forwarded from Димитриев (Игорь Д)
Скажу вещь, которая многим не понравится (но подписчики знают, что я не сильно беспокоюсь поводу общественного мнения). Многие проблемы военного и политического характера напрямую связаны с культом Великой Отечественной войны. Лет двадцать назад (когда организовывал "Георгиевскую ленту" в Одессе) я б этого не сказал, а сейчас с высоты моего нынешнего опыта это очевидно.
Многолетний, практически религиозный, культ Победы, закрепил в сознании широких народных масс, да и начальства, именно такой образ войны, с массовыми жертвами, разрушениями и абстрактными, плохо объяснимыми, идейными мотивами. В каждой песне, фильме, стихотворении и лозунге с чем-то детства мы слышали лозунги "мы за ценой не постоим", "любой ценой", "все для фронта, все для победы", "ни шагу назад" и знаменитое "можем повторить" являющееся отражением мифа о непобедимости. Эти лозунги отражали реальность именно той войны - угрожавшей массовым уничтожением и замещением населения и ликвидацией государственности. И расходование миллионов жизней можно было объяснить рационально. Враг наступал, был под Москвой, нужно было любой ценой его опрокинуть. Тогда бабы, как известно, рожали, и к людям при большой необходимости можно было относиться как к недорогому ресурсу. А сейчас с этим проблема. Нет людей, не рожают миллионы солдат. И угроза ликвидации государственности и замещения населения не сопровождается вторжением танковых колонн. И наплевательское отношение к жизням солдат и гражданских в 21 веке рационального объяснения не имеет.
Мало того, просмотренные с детства фильмы про умирающих в окопах с винтовкой в руке пехотинцах заложили неистребимые образы того, как должна выглядеть настоящая война. Вот именно так: стиснув зубы держимся на позиции, пока противник перепахивает ее артиллерийским огнем, а потом, если выживешь, броситься с гранатой под гусеницы танка. Правда? Так же выглядет настоящая война? Та, которой принято гордиться. И у вас же не возникнет вопроса как там противнику удалось сконцентрировать такое количество артиллерии, почему они сидят толпой в одном окопе и где их противотанковые средства? Ну то есть вопросы, которые должны возникать у человека 21 века. Нет, конечно не возникают. Это же война, на войне всегда так, мы с детства помним. А не вот эти покатушки мобильными группами ради фоточек в телеграме.
Проблема в том, что и офицер, и генерал тоже смотрел с детства эти фильмы. И просто ждал возможности себя проявить, как герой фильма про Жукова или Рокоссовского. (Это хороший генерал ждал такой возможности, а плохой генерал не ждал, а просто воровал на подрядах) И вот этот генерал не понимает, какие к нему претензии, если война выглядит именно так, и всегда выглядела именно так. Ну не эвакуировали гражданских при отступлении, но это ж война с фашизмом, а как вы хотели? Ну срочники оказались в окружении, ну так это ж враг на нашу святую землю пришел, во времена ВОВ школьники добровольцами шли, а этим ещё и деньги по контракту платили. Артиллеристов перевели в штурмовики и стёрли за неделю? Ну все для победы.
В такой атмосфере проводить военные реформы и даже осмыслять изменение военной мысли очень сложно. Само рациональное обсуждение военной целесообразности уже ересь! Какой смысл брать райцентр, положив на штурме людей больше, чем в райцентре было жителей? Такой вопрос нельзя задавать, он дискредитирует символы веры. Земля под мертвыми городами бесценна. За нее все должны умереть. Так в кино про войну было.
А потом выясняется, что в этой новой, современной войне, все работает как-то не так, по-другому. Если рубишься за каждый клочок земли, то армия быстро стирается, а бабы новых не нарожали. Выясняется, что противник плюнет на тебя и обойдет в другом месте. Что если ты собираешь силы для решительного броска, туда прилетают ракеты. А пока ты производишь все для фронта все для победы, попадаешь в технологическую и финансовую зависимость от геополитических игроков.
Конечно, все это касается не только российской армии, но и украинской, армянской, белорусской и проч..
Многолетний, практически религиозный, культ Победы, закрепил в сознании широких народных масс, да и начальства, именно такой образ войны, с массовыми жертвами, разрушениями и абстрактными, плохо объяснимыми, идейными мотивами. В каждой песне, фильме, стихотворении и лозунге с чем-то детства мы слышали лозунги "мы за ценой не постоим", "любой ценой", "все для фронта, все для победы", "ни шагу назад" и знаменитое "можем повторить" являющееся отражением мифа о непобедимости. Эти лозунги отражали реальность именно той войны - угрожавшей массовым уничтожением и замещением населения и ликвидацией государственности. И расходование миллионов жизней можно было объяснить рационально. Враг наступал, был под Москвой, нужно было любой ценой его опрокинуть. Тогда бабы, как известно, рожали, и к людям при большой необходимости можно было относиться как к недорогому ресурсу. А сейчас с этим проблема. Нет людей, не рожают миллионы солдат. И угроза ликвидации государственности и замещения населения не сопровождается вторжением танковых колонн. И наплевательское отношение к жизням солдат и гражданских в 21 веке рационального объяснения не имеет.
Мало того, просмотренные с детства фильмы про умирающих в окопах с винтовкой в руке пехотинцах заложили неистребимые образы того, как должна выглядеть настоящая война. Вот именно так: стиснув зубы держимся на позиции, пока противник перепахивает ее артиллерийским огнем, а потом, если выживешь, броситься с гранатой под гусеницы танка. Правда? Так же выглядет настоящая война? Та, которой принято гордиться. И у вас же не возникнет вопроса как там противнику удалось сконцентрировать такое количество артиллерии, почему они сидят толпой в одном окопе и где их противотанковые средства? Ну то есть вопросы, которые должны возникать у человека 21 века. Нет, конечно не возникают. Это же война, на войне всегда так, мы с детства помним. А не вот эти покатушки мобильными группами ради фоточек в телеграме.
Проблема в том, что и офицер, и генерал тоже смотрел с детства эти фильмы. И просто ждал возможности себя проявить, как герой фильма про Жукова или Рокоссовского. (Это хороший генерал ждал такой возможности, а плохой генерал не ждал, а просто воровал на подрядах) И вот этот генерал не понимает, какие к нему претензии, если война выглядит именно так, и всегда выглядела именно так. Ну не эвакуировали гражданских при отступлении, но это ж война с фашизмом, а как вы хотели? Ну срочники оказались в окружении, ну так это ж враг на нашу святую землю пришел, во времена ВОВ школьники добровольцами шли, а этим ещё и деньги по контракту платили. Артиллеристов перевели в штурмовики и стёрли за неделю? Ну все для победы.
В такой атмосфере проводить военные реформы и даже осмыслять изменение военной мысли очень сложно. Само рациональное обсуждение военной целесообразности уже ересь! Какой смысл брать райцентр, положив на штурме людей больше, чем в райцентре было жителей? Такой вопрос нельзя задавать, он дискредитирует символы веры. Земля под мертвыми городами бесценна. За нее все должны умереть. Так в кино про войну было.
А потом выясняется, что в этой новой, современной войне, все работает как-то не так, по-другому. Если рубишься за каждый клочок земли, то армия быстро стирается, а бабы новых не нарожали. Выясняется, что противник плюнет на тебя и обойдет в другом месте. Что если ты собираешь силы для решительного броска, туда прилетают ракеты. А пока ты производишь все для фронта все для победы, попадаешь в технологическую и финансовую зависимость от геополитических игроков.
Конечно, все это касается не только российской армии, но и украинской, армянской, белорусской и проч..
Держать Курс
Скажу вещь, которая многим не понравится (но подписчики знают, что я не сильно беспокоюсь поводу общественного мнения). Многие проблемы военного и политического характера напрямую связаны с культом Великой Отечественной войны. Лет двадцать назад (когда организовывал…
Только сегодня хотел написать об этом. Религиозный культ победы это, пожалуй, сердцивина догматизма и, к сожалению, шовинизма нашего народа. Благодаря СВО, всей это безумной якобы антинацистской пропаганде, эксплуатации памяти предков и советского патриотизма, 9 мая окончательно утратил свой смысл. ВОВ это не трагедия, не бесконечная мясорубка всего человеческого (Иди и смотри) и не трудовое рабство в тылу. ВОВ это “дать пососать Западу”, “на Вашингтон” и “можем повторить”.
И попробуйте с этим поспорить, попробуйте критически отнестись не только к современным лозунгам, но и к событиям во время войны (депортациям и т.д.) и после нее (раздел Германии, оккупация Чехословакии и т.д.). В России нельзя помышлять о Великой отечественной войне, иначе как о нечто сакральном, непогрешимом, святом.
Мы все долгое время сами потворствовали собственному величию и превосходству над всеми остальными (победа социализма над капитализмом, победа Востока над Западом!!). Культ ВОВ стал пропагандистским инструментом, во многом определяющим, как идеологию, так и внешнюю политику, как СССР, так и России.
И попробуйте с этим поспорить, попробуйте критически отнестись не только к современным лозунгам, но и к событиям во время войны (депортациям и т.д.) и после нее (раздел Германии, оккупация Чехословакии и т.д.). В России нельзя помышлять о Великой отечественной войне, иначе как о нечто сакральном, непогрешимом, святом.
Мы все долгое время сами потворствовали собственному величию и превосходству над всеми остальными (победа социализма над капитализмом, победа Востока над Западом!!). Культ ВОВ стал пропагандистским инструментом, во многом определяющим, как идеологию, так и внешнюю политику, как СССР, так и России.
Нашел такой вот журнал. В нем приведена записка КГБ в ЦК КПСС о настроениях среди молодежи в 1968 году. Чуть покидаю цитат из нее в ближайшие дни.
Вот для начала про отношение одесских студентов к украинизации Одессы:
За 5 лет пребывания в Одессе студент даже негородского происхождения проникается «духом Одессы». Это способствует тому, что в основной своей массе студенчество отрицательно относится к идее украинизации Одессы. Своеобразный говор, преобладание еврейского населения, богатое прошлое города, не связанного с Украиной, делает в глазах молодежи попытку украинизировать безуспешной и ненужной. В разговорах студенчества часто можно услышать, что ошибкой Роосии была передача Украине Крыма и … Одессы. К Киеву, как городу и национальному центру, студенты относятся отрицательно, считая, что там засели националисты. Любопытно, что такую точку зрения разделяют и некоторые ассимилировавшиеся украинцы. Слухи о переводе преподавания на украинский язык породили в вузах настоящую панику, причем к ней присоединились и преподаватели. До сих пор еще студенты со смехом пытаются сформулировать закон Ома на украинском языке.
Такое отношение к украинскому языку и культуре формируется у молодежи еще в школе. Говорящая на русском языке Одесса считает ненужным украинский язык, а в ответ на слова о необходимости изучения украинской культуры собеседник пожимает плечами: «Культура? Стоит у поли мов дубына Павла Григорьевич Тычина! Вот тебе и вся культура».
Весьма характерны с этой точки зрения отзывы одесских студентов о Закарпатье и Львовщине:
— Там же одни бандеровцы! Говорят только мовою и у каждого за пазухой обрез.
Столкновение студентов с людьми, принципиально говорящими только на украинском языке, вызывает у них легкое озлобление.
В целом они считают Одессу городом интернациональным, нечто вроде: вольного, и попытка сделать его украинским, по их мнению, бессмысленна. Особенно резкий протест вызывают аргументы типа «Едите украинский хлеб и сало!» В подобных случаях даже тихие студенты резко обрывают собеседника, говоря о том, что «где бы вы были С вашей Украиной, если бы не мы!»
Вот для начала про отношение одесских студентов к украинизации Одессы:
За 5 лет пребывания в Одессе студент даже негородского происхождения проникается «духом Одессы». Это способствует тому, что в основной своей массе студенчество отрицательно относится к идее украинизации Одессы. Своеобразный говор, преобладание еврейского населения, богатое прошлое города, не связанного с Украиной, делает в глазах молодежи попытку украинизировать безуспешной и ненужной. В разговорах студенчества часто можно услышать, что ошибкой Роосии была передача Украине Крыма и … Одессы. К Киеву, как городу и национальному центру, студенты относятся отрицательно, считая, что там засели националисты. Любопытно, что такую точку зрения разделяют и некоторые ассимилировавшиеся украинцы. Слухи о переводе преподавания на украинский язык породили в вузах настоящую панику, причем к ней присоединились и преподаватели. До сих пор еще студенты со смехом пытаются сформулировать закон Ома на украинском языке.
Такое отношение к украинскому языку и культуре формируется у молодежи еще в школе. Говорящая на русском языке Одесса считает ненужным украинский язык, а в ответ на слова о необходимости изучения украинской культуры собеседник пожимает плечами: «Культура? Стоит у поли мов дубына Павла Григорьевич Тычина! Вот тебе и вся культура».
Весьма характерны с этой точки зрения отзывы одесских студентов о Закарпатье и Львовщине:
— Там же одни бандеровцы! Говорят только мовою и у каждого за пазухой обрез.
Столкновение студентов с людьми, принципиально говорящими только на украинском языке, вызывает у них легкое озлобление.
В целом они считают Одессу городом интернациональным, нечто вроде: вольного, и попытка сделать его украинским, по их мнению, бессмысленна. Особенно резкий протест вызывают аргументы типа «Едите украинский хлеб и сало!» В подобных случаях даже тихие студенты резко обрывают собеседника, говоря о том, что «где бы вы были С вашей Украиной, если бы не мы!»
Деконструкция — вот это Димитриев говорит совершенно верно. Общество нуждается в идеологической деконструкции и переоценки ценностей, целей и методов их достижения. Экономическое развитие зашло настолько далеко, что все предыдущие идеологические конструкции более не подходят.
Мы не можем жить по-старому, но раз за разом нам предлагают жить именно так. Коммунисты, монархисты, либералы, консерваторы, фашисты и другие все они отрицают движение вперед. Нам предлагают реконструировать царскую власть или партию ленинского типа во времена, когда очевидна потребность в социальной де-конст-рук-ци-и.
Надстройка устала, ее надо менять. Не надо реконструировать ее тем, что в ней уже содержится. Ее надо ломать. Ломать надо все догмы 20го века, которые до сих пор господствуют в умах современных людей. 21й век до сих пор заложник века 20го. Вот в чем проблема.
Только в процессе деконструкции, под ударами собственной критики, мы увидим, как образуется нечто новое. Потому что новое устоит перед любой критикой, а старое отвалится, как обветшалая плитка. Борьба со старым есть залог нашего движения в будущее. Мы должны перестать быть заложниками и освободить свои умы для того, чтобы освоить современные технологии и экономические проблемы, которые они порождают.
https://yangx.top/russ_orientalist/18118
Мы не можем жить по-старому, но раз за разом нам предлагают жить именно так. Коммунисты, монархисты, либералы, консерваторы, фашисты и другие все они отрицают движение вперед. Нам предлагают реконструировать царскую власть или партию ленинского типа во времена, когда очевидна потребность в социальной де-конст-рук-ци-и.
Надстройка устала, ее надо менять. Не надо реконструировать ее тем, что в ней уже содержится. Ее надо ломать. Ломать надо все догмы 20го века, которые до сих пор господствуют в умах современных людей. 21й век до сих пор заложник века 20го. Вот в чем проблема.
Только в процессе деконструкции, под ударами собственной критики, мы увидим, как образуется нечто новое. Потому что новое устоит перед любой критикой, а старое отвалится, как обветшалая плитка. Борьба со старым есть залог нашего движения в будущее. Мы должны перестать быть заложниками и освободить свои умы для того, чтобы освоить современные технологии и экономические проблемы, которые они порождают.
https://yangx.top/russ_orientalist/18118
Telegram
Димитриев
Этому каналу больше пяти лет. Время от времени я собираюсь с силами и пишу текст о темах, которых не принято касаться, о которых даже в мыслях нельзя думать негативно. О церкви, 9 мая, о начальстве, об отношении к детям и друг другу, о наших добрых разведчиках…
Сегодня очередная годовщина нападения Советского Союза на Чехословакию.
Эти события напоминают мне отношения между родителями и их детьми. Советский Союз сделал очень многое для того, чтобы поддержать послевоенную Чехословакию. Долгие годы он заботился о ней и помогал ей встать на ноги.
Но со временем Чехословакия восстановилась, обрела новую культуру, систему ценностей и интересы. Иными словами она выросла и захотела жить своей жизнью. Но не так видели судьбу своего ребенка в Москве. У нее были на Чехословакию свои собственные планы.
Вторжение в Чехословакию стало последнем гвоздем в крышку гроба советского интернационализма. Это была очевидная попытка запретить чехословацкой нации жить своей жизнью под предлогом защиты ее же собственных интересов. Московские коммунисты показали всему миру в 1968 году, что они ставят свои интересы выше всех остальных.
Москва стала избивать собственное дитя и ограничивать его свободу. Чехословаки не могли смириться с этим. Они возненавидели Москву и ненавидят ее до сих пор. Коммунизм и марксизм-ленинизм для них теперь это не борьба за лучшее будущее, а борьба за расширение геополитического влияние Москвы.
Вторжение в Чехословакию это преступление советского государства, которое опорочило честь советского солдата, переставшего быть лишь освободителем, и окончательно дискредитировало коммунизм и марксизм.
Эти события напоминают мне отношения между родителями и их детьми. Советский Союз сделал очень многое для того, чтобы поддержать послевоенную Чехословакию. Долгие годы он заботился о ней и помогал ей встать на ноги.
Но со временем Чехословакия восстановилась, обрела новую культуру, систему ценностей и интересы. Иными словами она выросла и захотела жить своей жизнью. Но не так видели судьбу своего ребенка в Москве. У нее были на Чехословакию свои собственные планы.
Вторжение в Чехословакию стало последнем гвоздем в крышку гроба советского интернационализма. Это была очевидная попытка запретить чехословацкой нации жить своей жизнью под предлогом защиты ее же собственных интересов. Московские коммунисты показали всему миру в 1968 году, что они ставят свои интересы выше всех остальных.
Москва стала избивать собственное дитя и ограничивать его свободу. Чехословаки не могли смириться с этим. Они возненавидели Москву и ненавидят ее до сих пор. Коммунизм и марксизм-ленинизм для них теперь это не борьба за лучшее будущее, а борьба за расширение геополитического влияние Москвы.
Вторжение в Чехословакию это преступление советского государства, которое опорочило честь советского солдата, переставшего быть лишь освободителем, и окончательно дискредитировало коммунизм и марксизм.