Ногай- беклярбек Золотой Орды, западный властитель Улуса Джучи и фактор политической нестабильности XIII века

Во второй половине XIII века в пределах западных земель Золотой Орды выделился фактически независимый центр власти- улус Ногая, внука Бувала, сына Джучи-хана. Ногай принадлежал к роду Чингисхана по мужской линии, что наделяло его правом занимать высшие должности в ордынской иерархии. С титулом беклярбека- фактического «военного министра» и главы правительства при ханах Берке, Менгу-Тимуре и Туда-Менгу- он концентрировал в руках не только военную, но и внешнеполитическую инициативу.

Западная Орда Ногая
после активного участия в войнах Джучидов с Хулагуидами закрепилась в междуречье Дуная и Днестра, превратив этот регион в личный центр власти. Его влияние распространялось на Болгарию, Сербию, Византию, Венгрию и даже Русь. Он вступал в династические браки, включая союз с Ефросиньей Палеолог- внебрачной дочерью византийского императора Михаила VIII. При нём западная часть Орды фактически проводила собственную внешнюю политику, включая походы на Балканы, вмешательство в русско-литовские войны и покровительство галицко-волынским князьям.

Власть и традиция Чингизидов
Главная ось политических конфликтов того времени- борьба внутри династии Чингисидов. Закон «Ясы» и кочевая традиция предполагали, что ханом мог быть только потомок Чингисхана по мужской линии, а лишение жизни такого лица регламентировалось особым образом. Монгольская практика запрещала «проливать кровь» членов царского рода- казни проводились через удушение, изоляцию или иные формы, исключающие кровопролитие.

Ногай, обладая правом на ханский престол, вёл сложную игру с законными ханами Улуса Джучи, то поддерживая их, то фактически подчиняя их своей воле. Он возвёл на трон Тохту, но вскоре отношения переросли в вооружённый конфликт.

Гибель Ногая и монгольская правовая реакция.

В решающей схватке на берегах Буга в 1299 году силы Тохты одержали победу. Раненый Ногай пытался бежать, но был убит русским ратником, находившимся в ордынском войске. С точки зрения монгольской политико-правовой традиции это стало вопиющим нарушением- простолюдин, тем более инородец, не имел права лишать жизни чингизидского принца, тем более проливая его кровь. Реакция была немедленной и жестокой: убийца был казнён на месте.

Этот эпизод ярко демонстрирует непонимание окрестными народами внутреннего кодекса монгольской знати. Для европейских или русских воинов гибель полководца в бою была нормой; для степняков же нарушение ритуала и регламента казни Чингизида представляло собой святотатство, требующее мгновенного возмездия.

Историческое значение
Ногай стал символом того, что западные улусы Золотой Орды могли существовать практически автономно, балансируя между зависимостью от Сарая и собственной политической линией. Его гибель завершила эпоху относительной раздробленности в западных землях Орды, но правила, которым он подчинялся и которые строго соблюдали его соперники, оставались основой ордынской политической культуры ещё долго.

Средневековые мадьяры ели конину вопреки христианским нормам

Археологический анализ останков лошадей из средневековой Венгрии показал, что люди продолжали употреблять конину в пищу ещё долгое время после принятия христианства. Это ставит под сомнение общепринятую историческую версию о том, что отказ от конины в регионе был связан с религиозными причинами. Хотя потребление конины никогда не запрещалось официально Церковью, многие средневековые христианские источники описывали её как «нечистую» и связывали с «варварскими» практиками нехристианских народов.

«На основании письменных источников отказ от конины широко связывают с распространением христианства в средневековой Европе, — отмечают авторы исследования. — Однако при отсутствии явного запрета (сравнимого с запретом на свинину в иудаизме/исламе) наблюдается значительное региональное разнообразие в отношении к конине».

Профессор Ласло Бартосиевич из Стокгольмского университета и доктор Эрика Галь из Исследовательского центра гуманитарных наук HUN-REN (Венгрия) изучили кости лошадей из 198 поселений средневековой Венгрии, чтобы проследить динамику потребления конины. Результаты их работы опубликованы в журнале Antiquity.
www.cambridge.org/core/journ...

Исследование показало, что доля костей лошадей в пищевых отходах оставалась высокой даже спустя 200 лет после крещения Венгрии в 1000 году. В некоторых сельских поселениях кони составляли до трети идентифицируемых останков домашнего скота. Однако потребление конины начало снижаться после монгольского нашествия 1241–1242 годов. Вероятно, это связано с тем, что лошади стали более ценными — их использовали для военных нужд. «Лошади были ценным военным трофеем, а уцелевшие особи требовались для других целей, кроме пищи», — поясняют учёные.

Монгольское нашествие привело к гибели 40–50% населения Венгрии. Для восстановления численности король пригласил переселенцев с запада. В отличие от прежнего кочевого населения, новые жители предпочитали свинину, так как свиньи лучше подходили для оседлого земледелия. Таким образом, снижение потребления конины было связано не с религиозными запретами, а с демографическими изменениями и уменьшением доступности лошадей после монгольского нашествия.

Исследование также демонстрирует ценность археологии для пересмотра исторических нарративов, которые зачастую создавались спустя столетия после событий и могли искажать реальность. «Тропы, связывающие поедание конины с "варварством", существуют с античных времён, — заключают авторы. — Этот образ "другого" особенно заметен в источниках, написанных спустя века после описываемых событий, и, возможно, отражает негативные обобщения, а не прошлую "реальность"».

⚡️Главное событие грядущего сентября

🔥 СКИФСКАЯ АЛХИМИЯ 🔥
Да, скифы — мы!

«Скифская алхимия» — это цикл полижанровых программ, где встречаются философия, этнография, музыка и танец.

🎤 Павел Зарифуллин — философ и этнограф — погружает в глубины скифской культуры и мировоззрения.
🎵 Оркестр Интуитивной Музыки Яна Бедермана создаёт живые музыкальные медитации.
✨ Среди постоянных участников проекта:
— ведущий китаист Бронислав Виногродский,
— белый шаман Николай Ооржак,
— танцевальная труппа Анастасии Фатеевой.

📅 Сбор гостей: с 18:30
🕖 Начало: 19:00
⏳ Продолжительность: 2 часа без антракта

📍 Уникальный сплав слова, музыки и ритуала. Настоящая алхимия — скифская алхимия.

🎫 Билеты по ссылке

Евразийская идея превратилась из боевой мощной иделогии в фарс. И похоже, задача "новых скифов" превратить ее в цирковое представление под пляски полуголых девиц и бубны обкуренных шаманов.
Такой переход от смысла к декорациям, от концептуальной платформы к этнографическому шоу не только обесценивает евразийскую мысль, но и лишает её способности быть фактором реальной политики. Евразийство, сведённое к фольклорному китчу, перестаёт быть инструментом интеграции и превращается в символ кризиса смыслов- в пустую оболочку, где вместо идей осталась лишь пёстрая обёртка.

Первые евразийцы- бывшие белоэмигранты, старики с папиросами, сидели в Париже и Праге, и писали умные книжки про будущее России. В 60-х они уже еле ходили, но рассуждали, что делать, когда СССР развалится. Только беда в том, что тогда СССР сам рвал космос, дружил с народами и без всяких евразийцев проводил всё то, что они считали своим ноу-хау. Свои труды они читали разве что друг другу на кухнях.

А вот нынешние «новые скифы»- Дзермант, Зарифуллин, Вахитов- это уже даже не идеологи, а кружок фантазёров. Свои их не признают: белорусы на Дзерманта смотрят как на странного дядю, татары и русские обходят Зарифуллина стороной, а башкиры на Вахитова только ухмыляются. Поэтому ребята сделали себе уютный мини-мир, где можно бесконечно травить байки про Скифию, арийские корни и древние империи.

На деле это не политическое движение, а постсоветский «Аненербе» для бедных- смесь фэнтези, шаманских бубнов и политического косплея. Тут тебе и мифические гиперборейцы, и вечные поиски «правильной истории», и героические речи для 50 слушателей в зале. Всё это под соусом якобы великой идеи, которая на практике сводится к ряженым реконструкторам с претензией на геополитику.

По факту- это даже не путь в будущее, а клуб историко-фэнтезийных ролевиков, только вместо мечей у них книжонки Зарифуллина про белую Индию(белая, значит отличная от смуглой-нечистой- чудовищная смесь графоманства, родноверства, расизма и прочего бреда).

Евразийство в исполнении нынешних «новых скифов»- это не идеология, а кружок политических косплеистов. Свои их не признают, чужим они не нужны, поэтому они сидят в своём песочнице, где играют в Скифию и Гиперборею, под видом геополитики продавая свой «Аненербе» для нищих.

Евразийство Дугина- это не школа мысли, а ярмарка мифов, где вперемешку торгуют оккультными сказками, псевдоисторией, фальшивой «геополитикой» и откровенным фашизмом, прикрытым туманными формулировками. Всё это подаётся как «великая евразийская философия», но по сути является вторсырьём из мусорного бака радикальной правой идеологии Европы середины XX века, приправленным древлеславянской экзотикой для внутреннего потребителя.
Борода лопатой и строгий взгляд «всеведущего старца»- это часть шоу: создаётся образ мудреца, который вещает о судьбах мира. Но за образом- ловкий жулик и демагог, играющий на страхах, комплексах и амбициях публики. Дугинизм- это политический косплей, где вместо реальных стратегий продают упоение мифом и чувство избранности, а реальным результатом становится не интеграция, а фашистизация идейного поля.

Страна с непредсказуемым прошлым

В конце 80-х и начале 90-х годов была очень популярна поговорка, что Россия страна с непредсказуемым прошлом. В те времена, рядовой россиянин с удивлением и неожиданно для себя узнал о репрессиях в сталинский период нашей истории. А также о том, что царская Россия не была тюрьмой народов и ее экономика показывала очень высокие темпы роста. Благодаря трудам Льва Гумилева, официальная версия татаро-монгольского ига была поставлена под сомнение, и стала популярной точка зрения, что Русь и Орда неплохо дополняли друг друга. А татары спасли русских от западной агрессии и насильного обращения в католичество.

С прошлым однозначно стоит разобраться. Ибо страна без прошлого не имеет будущего. В современной России сейчас принято говорить о единой российской истории, в каждом периоде которой были свои плюсы и свои минусы. Наша история противоречива, как у любой другой великой нации. Традиционно принято говорить о тысячелетней России, автоматически подразумевая, что это очень круто. На пост советском пространстве даже идет соревнование, какой из народов бывшего СССР имеет более древнюю историю. Однако, на самом деле, это очень сомнительное достижение. Этносы, как и люди, живут определенное количество времени. И если вы древний народ, то, вероятно, вы уже старик, и у вас все в прошлом. Исключение вероятно составляют евреи, законсервированная пассионарность и особые отношения со Всевышним. Ключевым моментом является нулевая точка, день, когда родилась наша Россия. Ведь идя в глубь веков, можно дойти до Адамы и Евы или первобытного человека, как кому больше нравится.

Кто-то скажет, а в чем вопрос ? В школе рассказали про Киевскую Русь, Владимира Крестителя и княгиню Ольгу. Однако, насколько Киевская Русь имеет отношение к современной России ? И почему жители современной Украины, как и другие славянские народы, относятся к нам с такой ненавистью, одновременно выпрашивая льготные цены на энергоносители. А вместе с русскими в СВО участвуют татары, башкиры, буряты и.т.д. Любой представитель тюркских народов современной России задаст закономерный и абсолютно логичный вопрос – а почему точка отсчета Киевская Русь, а не например Волжская Болгария. На самом деле, найти нулевую точку нашей истории не так сложно, как кажется, на первый взгляд.
Впервые предки современных россиян вместе стали жить при Золотой Орде. Именно тогда образовалась семья наших народов. Наше государство никогда не было национальным государством русских, всегда представляя из себя многонациональную империю. К созданию Московского царства значительно приложились татары, Российской Империи немцы, а в СССР, особенно в ранний период его истории, важную роль сыграли евреи. И с моей точки зрения это очень хорошо. Жить в местечковой православной Польше или Сербии с вечным комплексом обиды на соседей у меня нет ни малейшего желания. Можно сколько угодно спорить, кто создал Россию – киевские князья или ордынские ханы. Но нашей первой Империей был Улус Джучи.

Согласно исследованиям историков и лингвистов, свыше полутысячи фамилий знатных дворянских родов в России имеют изначально татарское происхождение. Фамилии Ахматов или Рахманинов — от имен Ахмат и Рахман, соответственно. От тюркского же имени Муса образована кажущаяся такой русской фамилия Мусин. То же касается фамилий Еникеев или Дивеев — от имен Еникей и Дивей. Есть точки зрения, что сам проконсул Кавказа генерал Ермолов был чингизидом. Любое государство - это, прежде всего, люди. Орда не ушла безвозвратно в прошлое, как Византия или Древний Рим. Ее лучшие сыны и дочери ушли служить Москве и сделали ее великой. Потом повторив этот подвиг в Российской Империи и СССР. Нулевая точка это Бату-хан и Александр Невский, сын Бату-хана и анда Александра Невского Сартак. Получается, что России не 1000 лет, а 800, что тоже неплохо.

Орда - это не прошлое…а будущее. Россия вопреки заявлениям хейтеров не вымирает, но меняется. Русские не рожают, а тюрки или народы Кавказа даже очень. И с каждым десятилетием лицо России будет все больше похоже на лик Золотой Орды. Наша Россия будет не менее великой, чем при советской власти или романовых. Но она будет совершенно другой. Главное перестать быть страной с непредсказуемым прошлым, приняв исторические факты, как данность. И, прежде всего, правильно принять точку отсчета.

Когда современные "евразийцы" пишут книжонки о Скифии и устраивают шабаши под видом их презентаций, то на ум сразу приходит прекрасная история из книжки Георгия Данелия «Безбилетный пассажир»:

В двадцатых годах в Грузии за национализм посадили почти всех ведущих писателей и поэтов. А молодого прозаика К. Г. не посадили. Ему стало обидно, он надел черкеску, папаху, сел на лошадь и стал гарцевать перед окнами здания ЧК.

Из окна выглянул усталый от ночных допросов председатель ЧК:

— Иди домой, Котэ! — сказал он. — Тебя никто за писателя не считает!

Справедливость- главный евразийский моральный нарратив

Не свобода, не закон, не вера, а именно справедливость является сквозным моральным кодом евразийской цивилизации. От Великой Степи до Московии, от тюркского "тӱрӱк тörü" до русской тоски по «правде», от Чингисхана до Сталина- народы Евразии интуитивно ищут не институты, а справедливость как высшую форму порядка.

У кочевников справедливость- не отвлечённая категория, а механизм регулирования мира, гармония между родами, слоями и стихиями. Кодекс Ясы Чингисхана был не столько законом в римском смысле, сколько сводом справедливости: наказания давались не по прецеденту, а по уместности, исходя из пользы для улуса.

Тюркское понятие тörü (порядок, закон, достойное поведение) исходило из идеи баланса- социальной и божественной справедливости. Хан, теряющий справедливость, теряет и легитимность.

Русская традиция оперирует не латинским ius (право), а славянской правдой- что ближе к справедливости, чем к закону. «По правде жить»- значит жить честно, по совести.
"Не в силе бог, но в правде"- князь Александр Невский.

Москва, восприняв ханский институт власти, одновременно впитала и этот приоритет «высшей правды» над формальной законностью.

Устойчивость московского порядка- в восприятии власти как гаранта справедливости, а не как слуги закона. Иван Грозный и Сталин вызывали страх, но и надежду на очищение- через возмездие, «возвращение правды».

Советская идеология наследует этот нарратив. Ленин говорил не о праве, а о социальной справедливости. Закон- инструмент, но справедливость- цель. Потому НКВД могло действовать вне формального права- но в глазах многих сохраняло легитимность как карающая сила против «врагов народа».

Мораль советского солдата- «мы за правое дело». А не за родину, фюрера или конституцию.

В западной цивилизации ценность- свобода личности, в китайской- гармония и иерархия, в мусульманской- шариат и вера. В евразийской- справедливость, как синтетическая категория, объединяющая:

порядок (монгольский тörü),

совесть (русская правда),

божественную санкцию (тенгрианство),

равенство бедного и сильного перед ханом.

Сегодня, когда закон дискредитирован, свобода обесценена, а вера коммерциализирована, требование справедливости возвращается как главный инстинкт народов Евразии. Политический заказ не на демократию, а на справедливого владыку, который разберется и накажет.

Справедливость- не просто моральный нарратив Евразии. Это онтология власти, вера в восстановление баланса, источник легитимности и форма памяти. Пока Запад ищет правила, Евразия требует справедливости- и этим живет уже тысячу лет.

«Тәңірі- Мәңгі Көк Аспан маған барлық халықтарға билік жүргізуді бұйырды. Тәңірінің қамқорлығы мен көмегімен мен жауларымды жеңіп, ұлы мәртебеге жеттім. Менің аузыммен Тәңірі- Мәңгі Көк Аспан сөйлейді.»

Шыңғысхан



«Тенгри- Вечное Синее Небо повелело мне управлять всеми народами. С помощью покровительства и поддержки Тенгри я победил своих врагов и достиг великого достоинства. Через меня говорит Тенгри- Вечное Синее Небо.»

Чингисхан

Часто политологи любят рассуждать о том, что Россия- «православная цивилизация», а Казахстан- «мусульманская страна». На первый взгляд, звучит убедительно. Но если посмотреть глубже- это искусственная конструкция, не отражающая реальности.

Россия: формально православная, реально светская
В России большинство людей называют себя православными. Но сколько из них по-настоящему соблюдают каноны, ходят в церковь, знают основы веры? По статистике- меньшинство. Реальная жизнь россиян секулярна: вера используется как культурный маркер, а не как руководство к действию. То есть «православие» здесь- скорее элемент идентичности, чем реальность.

Казахстан: формально мусульманский, реально смешанный.
В Казахстане ситуация зеркальная. Да, большинство считают себя мусульманами. Но ислам здесь всегда был особый- степной, ордынский. Он тесно переплетён с Тәңірі, с традициями предков, с духом рода. Это не копия арабского ислама, который продвигают династии Залива. Но именно этот чужой ислам пытаются внедрять, и часто он вступает в конфликт с нашими традициями.

Общее в судьбе, а не в ярлыках
Если убрать пропагандистские штампы, то видно: и в России, и в Казахстане основная масса людей живёт одинаково- слабо религиозно, но с глубокой связью с культурой и историей.

Менгу-Тимур (1266–1282): хан и Русь в зеркале летописей

Правление Менгу-Тимура совпало с эпохой, когда Улус Джучи окончательно оформился в самостоятельное государство. Съезд в Таласской долине (1269) закрепил многополярность Чингисидской империи, и Золотая Орда действовала как автономная держава от Таласа до Северо-Восточной Руси. Для Руси это время было началом устойчивой системы «ярлыков» и институциональной зависимости, но также- эпохой стабильности и покровительства.

Отношение к Русской православной церкви

Русская митрополия получила от Менгу-Тимура ярлык 1267 г. (поздние списки сохранились в составе «Кормчей» и других сборников). В нём церковь освобождалась от податей и тягла, духовенство выводилось из-под власти баскаков. Митрополит Кирилл II пользовался особым расположением хана.
Таким образом, православная церковь становилась «связующим звеном» между Ордой и князьями, а хан закреплялся в памяти как «добрый царь».
«Царь Менгу-Тимур добр бе, правду любяй» (ПСРЛ, т. 15. Тверская летопись).
Эта запись- не дипломатический документ, а именно летописное отражение народной памяти, где хан представлен как справедливый правитель, дающий «правду» и защищающий церковь.

Баскаки и справедливость

Ордынские баскаки были институтом контроля: они следили за данью и порядком. Однако в русской памяти их функция выглядела двояко: с одной стороны- обременение, с другой- гарантия справедливости.

«Аще не будет царева баскака, несть в людях правды» (ПСРЛ, т. 3. Новгородская первая летопись младшего извода).

Это свидетельство показывает, что баскак воспринимался как сила, сдерживающая произвол князей. Для новгородцев «правда» ассоциировалась именно с внешней властью, которая могла уравновесить местные распри.

«Имя татарское» и страх немцев

Особое значение имеет летописная запись 1270 года:
«Немцы замириша по всей воле новгородской, зело бо бояхуся и имени татарского» (ПСРЛ, т. 3. Новгородская первая летопись младшего извода).
Это яркое свидетельство «монголобоязни». Само «имя» Орды действовало устрашающе, без прямого военного вмешательства. Для Ливонского ордена и немецких рыцарей слово «татары» было синонимом катастрофы, пережитой Европой в 1240-е годы.

Таким образом, Новгород оказался в ситуации, когда ордынское покровительство обеспечивало не только внутренний порядок, но и безопасность на западной границе.

Ордынская власть и образ «доброго царя»

Русские князья воспринимали ханскую власть как высшую инстанцию. По Лаврентьевской летописи: после смерти Александра Невского его сын Даниил ездил «к царю Менгу-Тимуру» за ярлыком на великое княжение (ПСРЛ, т. 1. Лаврентьевская летопись). Это подтверждает, что ханская санкция была обязательной даже для внутреннего династического порядка Руси.

Таким образом, в сознании русских людей хан был одновременно:
источником власти князей,
покровителем церкви,
гарантом «правды» через баскаков,
и в то же время символом устрашения для внешних врагов.

Европа и «монголобоязнь»

В Западной Европе имя Менгу-Тимура напрямую почти не фигурировало, но память о нашествии Бату оставалась живой. В хрониках францисканцев и доминиканцев конца XIII века говорится о «царе татарском, владыке над Руссией и Польшей». Для рыцарей он был «страшным именем», тогда как для новгородцев- покровителем от тех же самых рыцарей.

Эта асимметрия восприятия подчёркивает двойную природу Орды: она была одновременно «своей» для подвластных земель и «ужасной» для внешнего мира.

Правление Менгу-Тимура (1266–1282) стало временем институционального закрепления Орды:

1. Укрепилась автономия Улуса Джучи после Таласского съезда.
2. Русская церковь получила покровительство и особый статус.
3. Баскаки стали символом не только дани, но и правды.
4. Имя Орды действовало как фактор международного устрашения.
5. В народной памяти закрепился образ «доброго царя», соединённый с религиозной терпимостью и справедливостью.

Менгу-Тимур- это фигура «пограничного хана», правителя, при котором Золотая Орда оформилась как самостоятельная евразийская империя с двумя равными измерениями: Степь и Русь.

Казахская модель именования как аналог римской familia: родовая, а не патронимическая структура идентичности

В традиционном казахском обществе система личного именования не строилась на патронимической основе, как в русском или общеевропейском именослове, а формировалась по принципу родовой иерархии. Казах не называл себя "сыном такого-то", но указывал прежде всего свою родовую принадлежность- малый род (ru) и большой род (племя), лишь затем добавляя личное имя. В этой структуре заложен иной тип идентичности: не индивидуалистический, а кланово-родовой, коллективный.

Эта модель именования сопоставима с римской формулой tria nomina, где praenomen (личное имя), nomen (родовое имя) и cognomen (семейная линия внутри рода) отражали социальную встроенность индивида в более широкое гражданское и кровнородственное тело. Так, в имени Гай Юлий Цезарь- "Юлий" обозначает род (gens), а "Цезарь"- конкретную линию внутри него. Личное имя было лишь частью этой сложной конструкции, призванной указывать, кому принадлежит человек в масштабах рода и гражданской общины.

Аналогично, в казахском именовании формула «Канжыгалы Аргын Богенбай» означает: "Канжыгалы"- это малый род, ru; "Аргын"- большой род, одно из главных племён Среднего жуза; "Богенбай"- личное имя. Имя отца- Турсынулы, Кабанбайулы и т.п.- использовалось эпизодически: в официальной переписке, при уважительном обращении или в судебной практике, но не являлось ядром идентичности. Родовая принадлежность была важнее и глубже, чем патронимика. В этом- фундаментальное отличие от русской, исламско-арабской или западной моделей.

Таким образом, казахская "фамилия" в архаическом смысле- это прежде всего род, а не отчество. Современное наследие патронимики, введённой в XX веке в результате русификации и внедрения советской системы паспортного учёта, радикально исказило традиционную казахскую антропонимическую формулу. Имя стало подчиняться индивидуалистической или бюрократической логике, вытеснив коллективную, родовую суть, присущую степной культуре.


Заключение

Казахская антропонимическая система- это не просто способ называния, а отражение укоренённой культурной логики, где род- важнее семьи, lineage- важнее частного отцовства. Как и в Риме, где принадлежность к gens значила больше, чем имя отдельного человека, так и в степи имя лишь тогда приобретало вес, когда было укоренено в родовую структуру. Современные паспорта с фамилиями и отчествами- лишь поверхностная калька, не отражающая реальных степных координат идентичности.

Возвращение к осмыслению родовых формул, признание их достоинства и правомерности- не архаика и не анахронизм, а акт культурного восстановления. Это путь к самопониманию и связи с тысячелетним пластом родовой памяти, столь же фундаментальной, как римская familia в латинском мире.

«Тума»- роман, в котором нет ни истории, ни языка, ни романа

Рецензия на книгу Захара Прилепина

Заявленное как эпопея о Степане Разине, произведение Захара Прилепина на деле является симулякром: ярко оформленной, но внутренне пустой попыткой упаковать идеологическое клише в форму «исторического романа». Однако «Тума» не выдерживает ни одной из трёх заявленных категорий- ни как художественное произведение, ни как историческая реконструкция, ни как полноценный роман.

Историческая халтура

Прилепин мнит себя продолжателем традиции Лескова и Шолохова, однако от классической русской прозы у «Тумы» лишь нарочито выспренная подделка под старину, сопровождаемая бесстыдной исторической фальсификацией. Историческая реальность XVII века в романе отсутствует как класс. Разин у Прилепина- не конкретный бунтарь, продукт своего времени, а фантом современного пропагандистского запроса, гибрид казака и идеального русского «человека возмездия», замешанный на штампах и вымыслах. Архивы, источники, документы- всё это Прилепину чуждо. Он пишет «по наитию», но наитие- это не метод.

Описанный мир- не реконструкция эпохи, а балаганная сценография- условная реальность, где 1660-е годы сливаются с 2020-ми в горячечном бреду.

Лингвистическая катастрофа

Особую боль вызывает язык «Тумы». Это не архаизация, не стилизация, а сознательное издевательство над русским языком. Текст будто бы писался под влиянием одновременно и Яндекс-Переводчика, и генератора старорусских словоформ. Прилепин безжалостно скрещивает церковнославянские обороты с уголовной фразеологией, вставляет варваризмы и несуществующие слова, выдавая это за «живой народный говор». Но, увы, это не язык эпохи Разина- это язык Прилепина, и он никуда не годен.

Вот пример: «Паче сия рехом великую думу и возопихом яко же во дни древние». Это не текст- это вывих. Причём вывих не только языка, но и здравого смысла.
Вот еще реальный пример лексического «концентрата» из текста:
«…вож, осерженные, ясырь, кровь закиселилась, хохлачи, чалматые, благода, неприподъёмная тень, борзостно, турчаки, маревное, зажеребная…»- этот список, по сути, служит лексической росписью к стилистическому беспределу. В нём- не эпоха, а авторская лихорадка, где всё можно, всё валится в одну кучу, и чем вычурнее, тем лучше. Это не живой язык- это музей восковых муляжей речи.

Идеологическая подкладка как суть

На деле «Тума»- не роман, а политический памфлет, замаскированный под литературу. В центре- не Степан Разин, а фантомный «русский бунт» как метафора «восставшей России». Разин, превращённый в мессианского мстителя, служит иллюстрацией к проповеди о «сакральном восстании», где не нужно думать, анализировать, понимать мотивы- достаточно ненавидеть и мстить. В итоге книга оказывается агиткой, где художественный вымысел подменяется лозунгом, а сочувствие- злобой.

Никакой внутренней драмы, никакой сложности, никакой исторической правды. Есть лишь идея: Разин- это «русский ответ», бунт без смысла, но с праведным гневом. Прочитав «Туму», не понимаешь ни Разина, ни эпоху, ни саму Россию. Но отлично понимаешь автора- человека, одержимого идеей национального возмездия, путающего художественный метод с идеологической манифестацией.

Вывод: лубок вместо литературы

«Тума»- не роман, а языковой и исторический коллаж, не способный ни увлечь, ни объяснить, ни художественно преобразить. Это не литература, а симулякр литературы, написанный ради служения идее, в ущерб правде и таланту. В этом смысле Прилепин- не наследник Толстого или Шолохова, а всего лишь чиновник от прозы, выдающий служебную записку под видом великого русского романа.

Если вы ищете в книге художественную мощь- проходите мимо. Если вас интересует история- держитесь подальше. А если вы хотите убедиться, как выглядит современная идеологическая проза под маской классики- вот перед вами «Тума».

Примирение между Россией и Украиной осложняется не только текущей фазой военного противостояния, но и наличием глубинного суперэтнического конфликта, уходящего корнями в многовековую историю. Этот конфликт нельзя сводить к политическим разногласиям последних лет- он берет начало, как минимум, с разрыва единой династической и цивилизационной основы Восточной Европы после монгольского нашествия и образования Великого княжества Литовского как альтернативного центра «руской» государственности.
С момента ухода Киева в сферу польско-литовского влияния, а затем- после униатских процессов, доминирования католического клира и появления казацкой автономии. Украина (особенно её западная и центральная части) начала формировать отдельную этнокультурную идентичность, всё более отдаляющуюся от московского варианта «русскости».
С XVII века это уже разная политическая память, разные герои, разные жертвы. А в XX веке- уже и разный опыт голода, оккупаций и сопротивления. Поэтому попытка объяснить нынешний конфликт лишь геополитикой, НАТО или ошибками 1990-х- методологически недостаточна. Мы наблюдаем суперэтнический разрыв, в котором один народ отстаивает свою самость не только как государственность, но и как противоположность «другому» историческому субъекту.
В этом смысле, мир невозможен без признания этой глубины, без понимания, что конфликт имеет не просто территориальные, но антропологические, цивилизационные и мифологические основания.
Именно поэтому любые проекты «воссоединения», построенные на волюнтаризме или простом восстановлении границ, не могут быть устойчивыми: они не решают проблему образа будущего, в котором эти две идентичности могли бы снова сосуществовать.
Хрущёвская политика "примирения" не только не устранила суперэтнический конфликт, но в значительной степени законсервировала его под слоем риторики "дружбы народов", при этом не затронув структурные причины разрыва между русской и украинской идентичностями:

Хрущёв и иллюзия примирения

1. Формальное уравнивание, но не культурная интеграция.
При Хрущёве Украина получила значительные кадровые и экономические преференции: укрупнение партийных структур, передача Крыма в состав УССР (1954), рост роли местной интеллигенции. Однако это не сопровождалось реальным осмыслением различий в исторической памяти и идентичности.
2. Подмена прошлого- культивация мифов.
Вместо диалога о трагических страницах (УНР, Голодомор, УПА, сотрудничество с нацистами, коллективизация) режим внедрял унифицированный нарратив: "украинцы и русские- один народ". Но именно это вызывало накапливающееся внутреннее отторжение, особенно в западных областях.
3. Кадровое "приближение" Украины при поверхностной лояльности.
Украинская партийная элита при Хрущёве (а затем при Щербицком) активно включалась в союзную вертикаль, но на местах поддерживала украинизаторский курс в культурной сфере, часто под видом "национальной специфики". Это создало парадокс: двойная лояльность- к Москве формально, к местной идентичности неофициально.
4. Бессознательное легитимирование национализма через привилегии.
В результате попыток "примирения" Украина стала не просто равной союзной республикой, а символическим участником особого договора с Центром- со своими условиями и с молчаливым допущением культурного сепаратизма.

Итог: Хрущёв не примирил, а отложил взрыв, замаскировав реальный конфликт политической лексикой и кадровыми уступками. Вся позднесоветская модель "интернационализма" оказалась неспособной преодолеть суперэтнический разрыв, потому что игнорировала разную антропологию памяти и мифов. Этот разрыв и взорвался в 1991-м, а затем и в 2014-м, и далее.

После представления "Чайки" в Японии зрители плакали, а переводчица сказала :
- Я оцинна хацу выйти замуз за лусского.
- Почему?
- А цтобы муцицца.

/Марк Захаров/

Средний рост казахов: антропологические и статистические данные

1. Антропологические характеристики казахов

Согласно классическим антропологическим исследованиям, казахи относятся преимущественно к европеоидно-монголоидной смешанной расе с выраженными долихо- и мезокраническими чертами, в том числе умеренно высоким ростом. По данным советской и постсоветской антропологии (С.А. Тумаркин, В.В. Бунак, Р.В. Халиков, А.Х. Маргулан), средний рост казахского мужского населения составляет:

Мужчины: 176–177 см

Женщины: 165 см

Эти значения получены в результате многолетних замеров в различных регионах Казахстана, прежде всего в Центральном, Восточном и Южном Казахстане. Разброс по регионам составляет от ±1,5 до ±3 см.

2. Статистическая динамика роста населения Казахстана (1914–2014)

Согласно исследованию, опубликованному на базе национальных данных Республики Казахстан и проекта "Human Growth Standards", в XX веке наблюдался существенный прирост среднего роста населения. По данным сравнительного анализа роста мужчин и женщин за сто лет:

Год Мужчины (см) Женщины (см)

1914 161,2 151,1
2014 171,1 159,6

Источник: Tengrinews.kz, 2017

Таким образом, прирост среднего роста за век составил около 10 см у мужчин и 8,5 см у женщин, что соответствует глобальной тенденции, зафиксированной ВОЗ.

3. Современные оценки (2019–2024 гг.)

Актуальные данные, основанные на цифровых демографических исследованиях и самоотчетах (опросы, международные базы данных, Reddit-опросы, соцопросы на платформе El.kz), фиксируют следующие значения:

Мужчины (19–35 лет): 174–176 см

Женщины (18–30 лет): 160–162 см

Эти значения подтверждаются как казахстанскими, так и международными источниками, включая сравнительные таблицы по росту на сайтах datapandas.org и el.kz, где подчеркивается, что казахи входят в число самых высоких народов Азии, уступая лишь представителям североевропейской популяции.

4. Сравнительный аспект

В сравнении с соседними народами:

Средний мужской рост

Казахи 175–177 см
Узбеки 168–170 см
Киргизы 170–172 см
Финны 180 см
Русские (РФ) 176–178 см

Казахи занимают промежуточное положение между европейскими и среднеазиатскими народами. Примечательно, что показатели роста казахов выше, чем у большинства других тюркоязычных народов Центральной Азии.

Современные казахи характеризуются относительно высоким ростом в азиатском контексте. Антропологические и демографические данные фиксируют устойчивое увеличение роста в течение XX–XXI веков, связанное с улучшением питания, медицинского обслуживания и образа жизни. Средний рост казахов-мужчин в настоящее время составляет около 175–177 см, женщин- 160–165 см, что делает их одним из самых высокорослых народов Азии.

Бату-хан: военный и административный гений, и основатель Улуса Джучи-Золотой Орды
 
Бату-хан (около 1207–1255), сын Джучи и внук Чингисхана, занимает особое место в истории XIII века как фигура, стоящая на пересечении степной Евразии и христианской Европы. В европейской и русской памяти он сохранился как «разоритель Руси» и «Бич Божий», но историческая реальность значительно сложнее: Бату был не только завоевателем, но и основателем новой политической структуры- Улуса Джучи, или Золотой Орды, которая на два столетия стала ключевым центром мировой политики и торговли. Его западный поход 1236–1242 годов был крупнейшей военной кампанией Средневековья: армии Бату прошли от Иртыша и Волги до Адриатики и Дуная, сокрушив Русь, половцев, Польшу и Венгрию. Этот поход вмешался и в европейскую политику, ослабив союзников папства и косвенно усилив партию императора Фридриха II Гогенштауфена, что сделало Европу частью масштабной «мировой войны», охватившей пространство от Китая до Дуная.
 
После смерти Чингисхана в 1227 году его империя была разделена между четырьмя сыновьями. Джучи получил западные земли- Дешт-и-Кыпчак, Волжскую Булгарию и территории будущей Руси, но умер раньше отца, и его долю унаследовали сыновья. Среди них именно Бату сумел проявить политический и военный талант, объединил братьев и стал фактическим лидером западной ветви рода. К началу 1230-х годов монголы завершили покорение Средней Азии и Кавказа; следующим этапом стало продвижение на запад, целью которого было не банальное грабительство, как любят живописать европоцентристы, а создание нового Улуса, способного контролировать ключевые трансконтинентальные маршруты Евразии.
 
Первой задачей Западного похода стало уничтожение сопротивления половцев, доминировавших в степях между Доном и Дунаем. В серии стремительных ударов монголы разгромили основные силы кипчаков, заставив их откатиться на запад. Хан Котян, один из самых влиятельных половецких вождей, бежал со своим народом в Венгрию и был принят королём Белой IV, однако их прибытие вызвало внутренние конфликты в венгерском обществе. Преследуя половцев, монгольские авангарды вышли к Дунаю и Болгарии, фактически ломая привычный баланс сил в Карпатах и на Балканах.
 
Армия Западного похода под командованием Бату и стратегическим руководством Субэдэя-багатура насчитывала около 100 тысяч всадников(!), включавших монгольские и союзные тюркские отряды, а также осадные подразделения с китайскими и хорезмийскими инженерами. Основой их тактики была высокая мобильность, глубокая разведка и массированное применение осадной техники, что стало неожиданностью для Восточной Европы XIII века. Кампания развивалась поэтапно: в 1236 году был разгромлен Волжский Булгар; в 1237–1238 годах последовал удар по Северо-Восточной Руси- пали Рязань, Коломна, Владимир, князь Юрий Всеволодович погиб в битве на реке Сить; в 1239–1240 годах монголы повернули на юг, взяли Чернигов, Переяславль и Киев, падение которого стало символом конца домонгольской Руси. В 1241 году удар был перенесён на Польшу и Венгрию: при Легнице армия Генриха Набожного, союзника папы, была разбита, а при реке Шайо (Мохи) потерпел сокрушительное поражение король Бела IV. Монгольские войска достигли Адриатики и Далмации, но в 1242 году повернули назад из-за смерти великого хана Угэдэя.
 
Характерной чертой политики Бату было избирательное применение силы и готовность к компромиссам. Как отмечал Лев Гумилёв, монголы разрушали прежде всего те города и княжества, которые участвовали в битве при Калке 1223 года и нарушили священный кодекс дипломатии, убив монгольских послов. Остальные земли подвергались меньшему разорению и быстро вовлекались в систему ордынского сюзеренитета. Монголы предлагали покорённым народам ясный выбор: признание власти хана, уплата дани и заложничество в обмен на сохранение династии и городской жизни. От этого компромисса выросла практика ярлыков на княжение: хан утверждал власть князей, а они признавали его сюзеренитет и выплачивали «выход»- дань.

Эта модель не только обеспечила быстрый переход Руси под власть Орды, но и заложила фундамент московской политической системы XIV–XV веков.
 
Вторжение Бату совпало с острой фазой борьбы между папством и Священной Римской империей- противостоянием гвельфов и гиббелинов. Польша и Венгрия, союзные папе, стали главной мишенью монгольского удара. Разгром папских союзников вызвал скрытую радость в лагере императора Фридриха II и породил слухи о его возможном «союзе» с татарами- настолько совпадали их интересы. Хронист Салимбене Пармский отмечал, что гиббелины не скрывали удовлетворения поражениями врагов папства, хотя официально осуждали монголов. В то же время западные хроники, например Матвея Парижского, трактовали монгольское нашествие как «наказание Божье» и описывали их как народ, пришедший «из-за пределов мира». Этот культурный шок закрепился в европейской памяти: уже в XIV веке образ «татар» вошёл в литературу- от летописей до «Кентерберийских рассказов» Чосера- как архетип восточной угрозы и символ конца старого мира.
 
Главным достижением Бату стало создание Улуса Джучи- Золотой Орды. Он основал столицу Сарай-Бату на Нижней Волге, объединившую черты кочевой ставки и торгового города. Это был узел трансконтинентальных путей, связывавших Китай, Хорезм, Кавказ и Восточную Европу. Держава Бату была полиэтничной: в её составе находились монголы, кипчаки, булгары, русские, хорезмийцы. Общим языком постепенно стал тюркский кипчакский, который впоследствии станет основой для казахского и крымскотатарского диалектов. С этого момента центр монгольской державы сместился на Волгу, а евразийская степь превратилась в один из важнейших регионов мировой торговли и дипломатии XIII–XIV веков.
 
Понимание Бату как государственного деятеля и архитектора новой евразийской государственности позволяет по-новому взглянуть на XIII век. Его походы не только завершили экспансию Чингизидов, но и повлияли на европейские конфликты, предопределили формирование московской политической модели и создали предпосылки для будущих тюркских государств Евразии. Золотая Орда, основанная им, стала первым государством, где взаимодействие Востока и Запада приобрело устойчивую форму- от дипломатии и торговли до культуры и религиозной политики. Этот опыт, рождённый в волжских степях, предвосхитил многие черты последующих евразийских империй, включая Российскую империю и Советский Союз.