Вырезал болгаркой свастики. Известный реставратор икон портил мемориалы жертвам Холокоста.
Сотрудники СБУ задержали мужчину, который в течение августа-сентября 2019 года совершил серию нападений на мемориалы жертвам Холокоста в Николаевской и Кировоградской областях. Злоумышленник повреждал памятники, используя болгарку и нанося свастики и оскорбительные надписи.
Первый инцидент произошел 17 августа 2019 у села Березки Николаевской области. На местном мемориале неизвестный выцарапал свастики и оскорбительные высказывания.
15 сентября того же года пострадал мемориал у села Богдановка. Кроме свастик и оскорблений, на памятник был прикреплен лист с угрозами от имени "украинского народа" со следующими высказываниями: "Опомнитесь, ж*ды, остановитесь, потому что продажа украинской земли быстро приведет вас к Холокосту".
17 сентября подобный вандализм случился в поселке Головановск Кировоградской области. На этот раз злоумышленник добавил надпись "Гайдамаки ножи освятили" и снова прикрепил листовку с угрозами.
СБУ задержала подозреваемого в октябре того же года. Им оказался Олег Якубовский, 1965 года рождения, киевский коллекционер и реставратор икон родом из Николаева.
Во время обыска в частном доме правоохранители обнаружили многочисленные нацистские и неоязыческие символы. В частности, мужчина собственноручно изготовил несколько десятков металлических свастик.
Олегу Якубовскому сообщили о подозрении по двум статьям Уголовного кодекса Украины: "надругательство над братской могилой" и "нарушение равноправия граждан по этническому признаку".
В ходе судебного процесса подозреваемый перестал появляться на заседании. Суд сначала вынес решение о принудительной доставке, а затем объявил мужчину в розыск.
Правоохранители характеризуют Якубовского как "фанатического поклонника свастик и рун". Его дом был полностью украшен нацистской символикой, а автомобиль имел изображение свастики.
Сотрудники СБУ задержали мужчину, который в течение августа-сентября 2019 года совершил серию нападений на мемориалы жертвам Холокоста в Николаевской и Кировоградской областях. Злоумышленник повреждал памятники, используя болгарку и нанося свастики и оскорбительные надписи.
Первый инцидент произошел 17 августа 2019 у села Березки Николаевской области. На местном мемориале неизвестный выцарапал свастики и оскорбительные высказывания.
15 сентября того же года пострадал мемориал у села Богдановка. Кроме свастик и оскорблений, на памятник был прикреплен лист с угрозами от имени "украинского народа" со следующими высказываниями: "Опомнитесь, ж*ды, остановитесь, потому что продажа украинской земли быстро приведет вас к Холокосту".
17 сентября подобный вандализм случился в поселке Головановск Кировоградской области. На этот раз злоумышленник добавил надпись "Гайдамаки ножи освятили" и снова прикрепил листовку с угрозами.
СБУ задержала подозреваемого в октябре того же года. Им оказался Олег Якубовский, 1965 года рождения, киевский коллекционер и реставратор икон родом из Николаева.
Во время обыска в частном доме правоохранители обнаружили многочисленные нацистские и неоязыческие символы. В частности, мужчина собственноручно изготовил несколько десятков металлических свастик.
Олегу Якубовскому сообщили о подозрении по двум статьям Уголовного кодекса Украины: "надругательство над братской могилой" и "нарушение равноправия граждан по этническому признаку".
В ходе судебного процесса подозреваемый перестал появляться на заседании. Суд сначала вынес решение о принудительной доставке, а затем объявил мужчину в розыск.
Правоохранители характеризуют Якубовского как "фанатического поклонника свастик и рун". Его дом был полностью украшен нацистской символикой, а автомобиль имел изображение свастики.
‼️Скоро на нашем сайте новая рецензия.
Максаков В.В. Рец.: Гинзбург, К. Соотношения сил. История, риторика, доказательство / Карло Гинзбург; пер. с итал. М.Б. Велижева. — М.: Новое литературное обозрение, 2024. — 184 с. (Серия «Интеллектуальная история»)
Аннотация: Рецензируется книга, посвящённая ключевым методологическим проблемам исторической науки и историописания: риторике, доказательству, историографии и литературоведению, междисциплинарному положению текста. В книге на основе сюжетов микроистории предложены новые подходы к проблеме соотношения текста и исторической реальности, намечены пути, по которым могут развиваться современные исторические исследования, связанные с письменными источниками.
Летом этого года в издательстве «Новое литературное обозрение» вышел русский перевод книги Карло Гинзбурга «Соотношение сил». Эта работа, кажется, одно из самых необычных размышлений о методологии истории, особенно нужных сегодня.
Книга состоит из пять очерков, связанных, как следует из названия, «соотношениями сил»: истории, риторики и доказательства. Возможно, разнородность материала немного мешает восприятию единого целого, но для Гинзбурга важно показать, как его наблюдения работают с разными сюжетами, в разных контекстах. Он полемизирует с Хейденом Уайтом и – шире и глубже – с теми гуманитариями, которые воспринимают историю только как репрезентацию, (почти) никак не связанную с «реальными» событиями: «Моя цель прямо противоположна: разбить скептиков на их собственном поле, показав на радикальном примере когнитивные следствия самого выбора нарративной стратегии (в том числе в литературе). Возражая против рудиментарного тезиса о том, что нарративные модели становятся частью историографического труда лишь в самом конце, в процессе организации собранного материала, я стремлюсь продемонстрировать, что, напротив, они задают ограничения и открывают новые возможности на каждой стадии исследования» (55).
Отсюда следует и главное «соотношение сил»: между доказательством, которое требуется истории как науке (особенно со времён позитивизма) – и риторикой, которая оказывается «вшита» в сам текст, в историописание: «В этом случае риторика — риторика, которая строится на доказательстве — также служила одновременно объектом и инструментом познания. Я стремился не разоблачить обман, но показать, что hors-texte, то, что находится за пределами текста, содержится и внутри текста, таится в его складках: необходимо обнаружить его и дать ему возможность заговорить» (52).
Здесь сразу же возникают две возможных объяснения этого «за пределами текста». С одной стороны, постулируется затекстовая реальность, с другой – проявление в ней социальных представлений, с которыми в основном и работает Гинзбург. При этом в его исследованиях по микроистории высказывается мысль, что только социальные представления и могут удержать (и содержать) историческую «истину». В итоге, по мнению Гинзбурга, именно риторика, скрыто присутствующая в любом тексте (и конечно связанная с «истиной»), может служить историческим методом по преимуществу: «Исходя из такой перспективы, говорить о внетекстовой реальности — значит проявлять «позитивистскую наивность». Однако тексты содержат трещины». Понятно, что такая установка требует пристального внимания к (микро)историческим нарративам – их анализу и посвящена книжка.
Максаков В.В. Рец.: Гинзбург, К. Соотношения сил. История, риторика, доказательство / Карло Гинзбург; пер. с итал. М.Б. Велижева. — М.: Новое литературное обозрение, 2024. — 184 с. (Серия «Интеллектуальная история»)
Аннотация: Рецензируется книга, посвящённая ключевым методологическим проблемам исторической науки и историописания: риторике, доказательству, историографии и литературоведению, междисциплинарному положению текста. В книге на основе сюжетов микроистории предложены новые подходы к проблеме соотношения текста и исторической реальности, намечены пути, по которым могут развиваться современные исторические исследования, связанные с письменными источниками.
Летом этого года в издательстве «Новое литературное обозрение» вышел русский перевод книги Карло Гинзбурга «Соотношение сил». Эта работа, кажется, одно из самых необычных размышлений о методологии истории, особенно нужных сегодня.
Книга состоит из пять очерков, связанных, как следует из названия, «соотношениями сил»: истории, риторики и доказательства. Возможно, разнородность материала немного мешает восприятию единого целого, но для Гинзбурга важно показать, как его наблюдения работают с разными сюжетами, в разных контекстах. Он полемизирует с Хейденом Уайтом и – шире и глубже – с теми гуманитариями, которые воспринимают историю только как репрезентацию, (почти) никак не связанную с «реальными» событиями: «Моя цель прямо противоположна: разбить скептиков на их собственном поле, показав на радикальном примере когнитивные следствия самого выбора нарративной стратегии (в том числе в литературе). Возражая против рудиментарного тезиса о том, что нарративные модели становятся частью историографического труда лишь в самом конце, в процессе организации собранного материала, я стремлюсь продемонстрировать, что, напротив, они задают ограничения и открывают новые возможности на каждой стадии исследования» (55).
Отсюда следует и главное «соотношение сил»: между доказательством, которое требуется истории как науке (особенно со времён позитивизма) – и риторикой, которая оказывается «вшита» в сам текст, в историописание: «В этом случае риторика — риторика, которая строится на доказательстве — также служила одновременно объектом и инструментом познания. Я стремился не разоблачить обман, но показать, что hors-texte, то, что находится за пределами текста, содержится и внутри текста, таится в его складках: необходимо обнаружить его и дать ему возможность заговорить» (52).
Здесь сразу же возникают две возможных объяснения этого «за пределами текста». С одной стороны, постулируется затекстовая реальность, с другой – проявление в ней социальных представлений, с которыми в основном и работает Гинзбург. При этом в его исследованиях по микроистории высказывается мысль, что только социальные представления и могут удержать (и содержать) историческую «истину». В итоге, по мнению Гинзбурга, именно риторика, скрыто присутствующая в любом тексте (и конечно связанная с «истиной»), может служить историческим методом по преимуществу: «Исходя из такой перспективы, говорить о внетекстовой реальности — значит проявлять «позитивистскую наивность». Однако тексты содержат трещины». Понятно, что такая установка требует пристального внимания к (микро)историческим нарративам – их анализу и посвящена книжка.
Forwarded from Политика Страны
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
В Одесской области демонтировали памятник убитой нацистами партизанке Зое Космодемьянской.
Памятник находился на территории школы в городе Белгород-Днестровском.
Памятник находился на территории школы в городе Белгород-Днестровском.
29 октября гостем «Исторической Экспертизы онлайн» был социолог и географ, приглашенный сотрудник Манчестерского университета Алексей Титков.
Одним из ключевых вопросов беседы с ним стала Одесская трагедия 2 мая 2014 года.
Для тех, кто предпочитает чтение просмотру видео, предлагаем текстовую версию этой части интервью.
Вопрос. Одесская трагедия сыграла в нынешней войне наверно приблизительно ту роль, которую сыграло Сараевское убийство в Первой мировой или провокация в Гляйвице во Второй мировой. Она стала спусковым крючком, поводом к началу масштабных боевых действий. Первый вопрос будет касаться, почему вы заинтересовались этой темой. И как вы, собственно, ее исследовали? На какие источники опирались?
А.Титков: Начну с такого же упражнения: с чем можно сравнить 2 Мая в истории Первой мировой войны. Для меня самый близкий аналог это сожженная библиотека в бельгийском Лувене в августе 1914 года. Эпизод мало значил для военных действий в узком смысле, но символическое значение было огромным. И Лувен, и Одесса сразу попали в резонанс с культурными ожиданиями, каким бывает настоящее зверство. "Варвары сжигают книги", "фашисты сжигают людей" - самое сильное, что публика могла себе представить.
Прямое влияние на ход событий мне не так очевидно. В альтернативной истории, где в Одессе 2 мая ничего не случилось, происходило бы, наверно, что-то похожее. В Одессе движение Антимайдана достигло пика в марте, затем шло на спад и конце концов заглохло бы. На востоке Украины уже начались, по объективным признакам, настоящие военные столкновения. Утром 2 мая украинская армия начала штурм Славянска, там уже использовались авиация и бронетехника, два вертолета были сбиты зенитными ракетами. Инерция конфликта была задана. Риторика "Не забудем, не простим" тоже появилась бы, только вместо Одессы было бы что-то другое.
Рассказ, почему я занялся, получится в двух сериях. Первая начинается сразу после новостей из Одессы. Коллективный отклик был, все помнят, оглушительный. У людей в России сработали, если обобщать, три реакции: "какой ужас!", "что все-таки случилось?" и "как можно так врать!". У меня сильнее оказались две последних. Мое "нельзя же столько врать!" было больше из-за российской медиасреды, которая была вокруг. У других похожую реакцию, тоже понятную, вызывали украинские медиа. Тогда хотелось получить просто неискаженную историю, что на самом деле произошло. Хотелось мне, хотелось, наверно, сотням и тысячам людей, которые что-то обсуждали, сравнивали.
В тот период я просто собирал публикации по теме: интервью участников, рассказы очевидцев, журналистские версии. Исследователем, который может что-то открыть, я себя не чувствовал, скорее, продвинутым пользователем. На переднем крае расследования тогда была "Группа 2 мая", о ней знают все, кто одесским случаем хоть сколько-нибудь интересовался. Они сложили по минутам все основные эпизоды дня, восстановили ход пожара в Доме профсоюзов, проверили список погибших, - в общем, вся нужная "матчасть".
Продолжение через час
Одним из ключевых вопросов беседы с ним стала Одесская трагедия 2 мая 2014 года.
Для тех, кто предпочитает чтение просмотру видео, предлагаем текстовую версию этой части интервью.
Вопрос. Одесская трагедия сыграла в нынешней войне наверно приблизительно ту роль, которую сыграло Сараевское убийство в Первой мировой или провокация в Гляйвице во Второй мировой. Она стала спусковым крючком, поводом к началу масштабных боевых действий. Первый вопрос будет касаться, почему вы заинтересовались этой темой. И как вы, собственно, ее исследовали? На какие источники опирались?
А.Титков: Начну с такого же упражнения: с чем можно сравнить 2 Мая в истории Первой мировой войны. Для меня самый близкий аналог это сожженная библиотека в бельгийском Лувене в августе 1914 года. Эпизод мало значил для военных действий в узком смысле, но символическое значение было огромным. И Лувен, и Одесса сразу попали в резонанс с культурными ожиданиями, каким бывает настоящее зверство. "Варвары сжигают книги", "фашисты сжигают людей" - самое сильное, что публика могла себе представить.
Прямое влияние на ход событий мне не так очевидно. В альтернативной истории, где в Одессе 2 мая ничего не случилось, происходило бы, наверно, что-то похожее. В Одессе движение Антимайдана достигло пика в марте, затем шло на спад и конце концов заглохло бы. На востоке Украины уже начались, по объективным признакам, настоящие военные столкновения. Утром 2 мая украинская армия начала штурм Славянска, там уже использовались авиация и бронетехника, два вертолета были сбиты зенитными ракетами. Инерция конфликта была задана. Риторика "Не забудем, не простим" тоже появилась бы, только вместо Одессы было бы что-то другое.
Рассказ, почему я занялся, получится в двух сериях. Первая начинается сразу после новостей из Одессы. Коллективный отклик был, все помнят, оглушительный. У людей в России сработали, если обобщать, три реакции: "какой ужас!", "что все-таки случилось?" и "как можно так врать!". У меня сильнее оказались две последних. Мое "нельзя же столько врать!" было больше из-за российской медиасреды, которая была вокруг. У других похожую реакцию, тоже понятную, вызывали украинские медиа. Тогда хотелось получить просто неискаженную историю, что на самом деле произошло. Хотелось мне, хотелось, наверно, сотням и тысячам людей, которые что-то обсуждали, сравнивали.
В тот период я просто собирал публикации по теме: интервью участников, рассказы очевидцев, журналистские версии. Исследователем, который может что-то открыть, я себя не чувствовал, скорее, продвинутым пользователем. На переднем крае расследования тогда была "Группа 2 мая", о ней знают все, кто одесским случаем хоть сколько-нибудь интересовался. Они сложили по минутам все основные эпизоды дня, восстановили ход пожара в Доме профсоюзов, проверили список погибших, - в общем, вся нужная "матчасть".
Продолжение через час
Алексей Титков о трагедии 2 мая 2014 года в Одессе (продолжение)
К первой годовщине я сел писать для сайта Политком.ру, как мне вначале казалось, просто комментарий к тому, что удалось выяснить другим. Текст вышел неожиданно большим, двадцать тысяч слов. Основным, на чем я фокусировался, была логика действующих лиц в решающие моменты. Опирался в основном на тексты, на прямую речь участников. В том, что получилось, сейчас вижу много неточностей, но для 2015 года было неплохо.
Следующие лет пять я наблюдал, как память о событии, можно сказать, застывает. То, что я читал и слышал в это время, сильно отличалось от первого года. В ранний период версий было море. В итоге выжили, по большому счету, две партийных истории: "Одесская Хатынь" про зверства укрофашистов и обратная, как "патриоты спасли город". Обе были с самого начала, но теперь их стали рассказывать как что-то самоочевидное. Вторая, про спасение города, была более шаткой, даже проукраинские активисты колебались, но в итоге затвердела. Формула "Одесситы остановили Русскую весну" это, кроме прочего, с 2020 года позиция Украинского института нац. памяти.
Меня задевало, что повторяются, как будто бы факты, очевидные ошибки, которые легко проверить. Каждый раз, как по нотам, рассказывали, что сотник Микола стреляет по спасающимся от пожара; или что девушки на Греческой площади разливают горючую смесь, чтобы сжигать Дом профсоюзов. В проукраинской версии тоже свои проблемы со временем и пространством. По сравнению с первым годом стало одновременно и лучше, и хуже. Лучше в том, что безумия стало как будто меньше, самые бредовые фантазии отсеялись. Хуже в том, что больше не было надежды, как у ранней "Группы 2 мая", что достаточно рассказать объективные факты, люди их усвоят, подумают и сделают выводы.
Самое интересное, что действительно усвоили, только очень своеобразно. Документы "Группы 2 мая", прежде всего хронология, сработали как тест Роршаха, публика в них увидела то, что хотела увидеть. По перепечаткам хронологии это отлично видно. Вот, скажем, украинский портал "Депо", один из многих, в мае 2017 года дает ее с подзаголовком "Русская весна стала главным катализатором печальных событий 2 мая"; и вот знаменитый сайт Украина.ру в мае 2020 года тот же самый текст, плюс-минус мелкие правки, публикует под названием "Ужас Одесской Хатыни". Получается, что из одного и того же перечня эпизодов можно вывести и "ужас Одесской Хатыни", и "кровавый след Русской весны".
Все это означало, что задача "рассказать, как все было" никуда не делась, только решать ее надо было уже по-другому. В первый год общим было желание узнать, теперь на поверхность вышло "мы уже сами все знаем". Две партийные истории создали своего рода силовое поле. Каждую деталь, которую ты рассказал, сравнивают со своим сложившимся эталоном, проверяют, на чью версию она работает, нашу или противника. Не считаться с этим было уже невозможно. Сначала надо было понять, как это силовое поле работает, как оно поддерживает одни истории и отталкивает другие. Для меня как социолога это уже выглядело как исследовательская задача, ей я и занялся.
Продолжение завтра
К первой годовщине я сел писать для сайта Политком.ру, как мне вначале казалось, просто комментарий к тому, что удалось выяснить другим. Текст вышел неожиданно большим, двадцать тысяч слов. Основным, на чем я фокусировался, была логика действующих лиц в решающие моменты. Опирался в основном на тексты, на прямую речь участников. В том, что получилось, сейчас вижу много неточностей, но для 2015 года было неплохо.
Следующие лет пять я наблюдал, как память о событии, можно сказать, застывает. То, что я читал и слышал в это время, сильно отличалось от первого года. В ранний период версий было море. В итоге выжили, по большому счету, две партийных истории: "Одесская Хатынь" про зверства укрофашистов и обратная, как "патриоты спасли город". Обе были с самого начала, но теперь их стали рассказывать как что-то самоочевидное. Вторая, про спасение города, была более шаткой, даже проукраинские активисты колебались, но в итоге затвердела. Формула "Одесситы остановили Русскую весну" это, кроме прочего, с 2020 года позиция Украинского института нац. памяти.
Меня задевало, что повторяются, как будто бы факты, очевидные ошибки, которые легко проверить. Каждый раз, как по нотам, рассказывали, что сотник Микола стреляет по спасающимся от пожара; или что девушки на Греческой площади разливают горючую смесь, чтобы сжигать Дом профсоюзов. В проукраинской версии тоже свои проблемы со временем и пространством. По сравнению с первым годом стало одновременно и лучше, и хуже. Лучше в том, что безумия стало как будто меньше, самые бредовые фантазии отсеялись. Хуже в том, что больше не было надежды, как у ранней "Группы 2 мая", что достаточно рассказать объективные факты, люди их усвоят, подумают и сделают выводы.
Самое интересное, что действительно усвоили, только очень своеобразно. Документы "Группы 2 мая", прежде всего хронология, сработали как тест Роршаха, публика в них увидела то, что хотела увидеть. По перепечаткам хронологии это отлично видно. Вот, скажем, украинский портал "Депо", один из многих, в мае 2017 года дает ее с подзаголовком "Русская весна стала главным катализатором печальных событий 2 мая"; и вот знаменитый сайт Украина.ру в мае 2020 года тот же самый текст, плюс-минус мелкие правки, публикует под названием "Ужас Одесской Хатыни". Получается, что из одного и того же перечня эпизодов можно вывести и "ужас Одесской Хатыни", и "кровавый след Русской весны".
Все это означало, что задача "рассказать, как все было" никуда не делась, только решать ее надо было уже по-другому. В первый год общим было желание узнать, теперь на поверхность вышло "мы уже сами все знаем". Две партийные истории создали своего рода силовое поле. Каждую деталь, которую ты рассказал, сравнивают со своим сложившимся эталоном, проверяют, на чью версию она работает, нашу или противника. Не считаться с этим было уже невозможно. Сначала надо было понять, как это силовое поле работает, как оно поддерживает одни истории и отталкивает другие. Для меня как социолога это уже выглядело как исследовательская задача, ей я и занялся.
Продолжение завтра
Донич-Добронравов Л. М. Русская революция. Воспоминания, очерки, впечатления / пер. с рум. Александра Тулбуре ; вступит. статья, подг. текста, коммент. К. А. Пахалюка. — СПб: Нестор-История, 2024. — 306 с., ISBN 978-5-4469-2304-5
Леонид Донич-Добронравов был успешным писателем, прославившимся антиклерикальными произведениями. Революция 1917 года и последующий красный террор лишили его дома и заставили отправиться в изгнание.
Воспоминания о годах Первой мировой и революции 1917 года написаны по горячим следам — оборонец, выступавший против имперских целей войны, интеллигент, сочувствовавший революции, однако быстро утративший иллюзии — это честный и подчас жестокий в своей откровенности анализ того, как российское общество шаг за шагом опускалось в хаос насилия.
Л. Донич-Добронравов дружил с Федором Шаляпиным и Леонидом Андреевым, сотрудничал с Георгием Плехановым, общался с Александром Керенским и другими известными политиками, писателями и общественными деятелями. Их портреты и отношение к эпохальным событиям выведены детально и с психологической точностью.
Книга впервые публикуется на русском языке и предназначена всем интересующимся историей России.
#революция #война #воспоминания #бессарабия #париж
Будем признательны за перепост
Купить книгу
В России
Бумажная книга (твердый переплет)
https://nestorbook.ru/donich-dobronravov-l-m-russkaya-revolyutsiya-vospominaniya-ocherki-vpechatleniya
Цена: 1000 рублей (без учета доставки)
Доставка книг в большинство стран мира (в Россию не доставляется)
Бумажная книга (мягкий переплет)
https://bukinist.de/book-market/ru/biografii-memuary-publicistika/370507-russkaya-revolyuciya-vospominaniya-ocherki-vpechatleniya-9785446923045.html
Цена: 22 евро (без учета доставки)
Доставка книг по всему миру, включая Россию
Бумажная книга (мягкий переплет)
https://echo-books.com/shop/russkaya-revolyucziya-vospominaniya-ocherki-vpechatleniya/
Цена: 22 евро (условия доставки и отгрузки уточните, пожалуйста, напрямую на сайте продавца)
Бумажная книга (мягкий переплет) на Amazon
https://www.amazon.com/Russkaja-revoljucija-Vospominanija-ocherki-vpechatlenija/dp/5446923049/
Цена: 28 долларов США (без учета доставки)
Электронный вариант (в формате pdf)
https://www.lulu.com/shop/leonid-donici-dobronravov-and-konstantin-pakhaliuk-and-alexandr-tulbure/russkaya-revolyuciya-vospominaniya-ocherki-vpechatleniya/ebook/product-57g4vp5.html
Цена: 12,1 долларов США
Леонид Донич-Добронравов был успешным писателем, прославившимся антиклерикальными произведениями. Революция 1917 года и последующий красный террор лишили его дома и заставили отправиться в изгнание.
Воспоминания о годах Первой мировой и революции 1917 года написаны по горячим следам — оборонец, выступавший против имперских целей войны, интеллигент, сочувствовавший революции, однако быстро утративший иллюзии — это честный и подчас жестокий в своей откровенности анализ того, как российское общество шаг за шагом опускалось в хаос насилия.
Л. Донич-Добронравов дружил с Федором Шаляпиным и Леонидом Андреевым, сотрудничал с Георгием Плехановым, общался с Александром Керенским и другими известными политиками, писателями и общественными деятелями. Их портреты и отношение к эпохальным событиям выведены детально и с психологической точностью.
Книга впервые публикуется на русском языке и предназначена всем интересующимся историей России.
#революция #война #воспоминания #бессарабия #париж
Будем признательны за перепост
Купить книгу
В России
Бумажная книга (твердый переплет)
https://nestorbook.ru/donich-dobronravov-l-m-russkaya-revolyutsiya-vospominaniya-ocherki-vpechatleniya
Цена: 1000 рублей (без учета доставки)
Доставка книг в большинство стран мира (в Россию не доставляется)
Бумажная книга (мягкий переплет)
https://bukinist.de/book-market/ru/biografii-memuary-publicistika/370507-russkaya-revolyuciya-vospominaniya-ocherki-vpechatleniya-9785446923045.html
Цена: 22 евро (без учета доставки)
Доставка книг по всему миру, включая Россию
Бумажная книга (мягкий переплет)
https://echo-books.com/shop/russkaya-revolyucziya-vospominaniya-ocherki-vpechatleniya/
Цена: 22 евро (условия доставки и отгрузки уточните, пожалуйста, напрямую на сайте продавца)
Бумажная книга (мягкий переплет) на Amazon
https://www.amazon.com/Russkaja-revoljucija-Vospominanija-ocherki-vpechatlenija/dp/5446923049/
Цена: 28 долларов США (без учета доставки)
Электронный вариант (в формате pdf)
https://www.lulu.com/shop/leonid-donici-dobronravov-and-konstantin-pakhaliuk-and-alexandr-tulbure/russkaya-revolyuciya-vospominaniya-ocherki-vpechatleniya/ebook/product-57g4vp5.html
Цена: 12,1 долларов США
nestorbook.ru
Донич-Добронравов Л. М. Русская революция. Воспоминания, очерки, впечатления
Солонарь В. А. Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944) / Авторизованный пер. с румын. А. Тулбуре под ред Л. Мосионжника. — СПб.: Нестор-История, 2020. — 456 с., ил. ISBN 978-5-4469-1675-7
Книга посвящена политике, нацеленной на превращение Румынии в этнически однородную нацию, которую в 1940–1944 гг. проводило прогитлеровское правительство диктатора Иона Антонеску. На основе опубликованных и архивных материалов анализируются идеология радикального национализма, которую исповедовало это правительство и которая полагала достижение этнической «чистоты» нации высшей государственной мудростью, методы продвижения к этой цели, среди которых были обмен населением с соседними странами, депортации и истребление целых групп населения, а также реакция румынского общества на эту политику.
Показывается, по каким причинам румынская политика стала более умеренной в течение 1942 г. и почему лишь небольшая часть из первоначально задуманного была осуществлена на практике.
#антисемитизм #холокост #Румыния #война #история #книга #Бессарабия #Транснистрия #Антонеску #диктатура
Будем признательны за перепост
Купить книгу
В России
Электронный вариант (в формате pdf)
https://nestorbook.ru/solonar-v-a-ochischenie-natsii-nasilstvennye-peremescheniya-naseleniya-i-etnicheskie-chistki-v-rumynii-v-period-diktatury-iona-antonesku-1940-1944-copy
Цена: 500 рублей
Доставка книг в большинство стран мира (в Россию не доставляется)
Бумажная книга (мягкий переплет)
https://bukinist.de/bookpod/ru/istoriya/384177-ochishhenie-nacii-nasilstvennye-peremeshheniya-naseleniya-i-etnicheskie-chistki-v-rumynii-v-period-diktatury-iona-antonesku-19401944-9785446916757.html
Цена: 24 евро (без учета доставки)
Доставка книг по всему миру, включая Россию
Бумажная книга (мягкий переплет)
https://echo-books.com/shop/ochishhenie-naczii-nasilstvennye-peremeshheniya-naseleniya-i-etnicheskie-chistki-v-rumynii-v-period-diktatury-iona-antonesku-1940-1944/
Цена: 24 евро (условия доставки и отгрузки уточните, пожалуйста, напрямую на сайте продавца)
Электронный вариант (в формате pdf)
https://www.lulu.com/shop/vladimir-solonari-and-leonid-mosionzhnik-and-alexei-tulbure/ochishchenie-nacii-nasilstvennye-peremeshcheniya-naseleniya-i-etnicheskie-chistki-v-rumynii-v-period-diktatury-iona-antonescu-19401944/ebook/product-4kpvj6.html
Цена: 12,1 долларов США
Книга посвящена политике, нацеленной на превращение Румынии в этнически однородную нацию, которую в 1940–1944 гг. проводило прогитлеровское правительство диктатора Иона Антонеску. На основе опубликованных и архивных материалов анализируются идеология радикального национализма, которую исповедовало это правительство и которая полагала достижение этнической «чистоты» нации высшей государственной мудростью, методы продвижения к этой цели, среди которых были обмен населением с соседними странами, депортации и истребление целых групп населения, а также реакция румынского общества на эту политику.
Показывается, по каким причинам румынская политика стала более умеренной в течение 1942 г. и почему лишь небольшая часть из первоначально задуманного была осуществлена на практике.
#антисемитизм #холокост #Румыния #война #история #книга #Бессарабия #Транснистрия #Антонеску #диктатура
Будем признательны за перепост
Купить книгу
В России
Электронный вариант (в формате pdf)
https://nestorbook.ru/solonar-v-a-ochischenie-natsii-nasilstvennye-peremescheniya-naseleniya-i-etnicheskie-chistki-v-rumynii-v-period-diktatury-iona-antonesku-1940-1944-copy
Цена: 500 рублей
Доставка книг в большинство стран мира (в Россию не доставляется)
Бумажная книга (мягкий переплет)
https://bukinist.de/bookpod/ru/istoriya/384177-ochishhenie-nacii-nasilstvennye-peremeshheniya-naseleniya-i-etnicheskie-chistki-v-rumynii-v-period-diktatury-iona-antonesku-19401944-9785446916757.html
Цена: 24 евро (без учета доставки)
Доставка книг по всему миру, включая Россию
Бумажная книга (мягкий переплет)
https://echo-books.com/shop/ochishhenie-naczii-nasilstvennye-peremeshheniya-naseleniya-i-etnicheskie-chistki-v-rumynii-v-period-diktatury-iona-antonesku-1940-1944/
Цена: 24 евро (условия доставки и отгрузки уточните, пожалуйста, напрямую на сайте продавца)
Электронный вариант (в формате pdf)
https://www.lulu.com/shop/vladimir-solonari-and-leonid-mosionzhnik-and-alexei-tulbure/ochishchenie-nacii-nasilstvennye-peremeshcheniya-naseleniya-i-etnicheskie-chistki-v-rumynii-v-period-diktatury-iona-antonescu-19401944/ebook/product-4kpvj6.html
Цена: 12,1 долларов США
nestorbook.ru
Солонарь В. А. Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску…
Алексей Титков о трагедии 2 мая 2014 года в Одессе (продолжение)
Вопрос. Из вашего рассказа и ваших публикаций ваша оценка тех событий напоминает оценку Василием Ключевским движения декабристов. Это «историческая случайность, обросшая литературой». И которую использовали разные стороны для обоснования своего мифа о тех событиях. Но в Украине говорят (в том числе и «группа 2 мая»), что это была провокация российских спецслужб. В России говорят прямо противоположное. Что это была провокация украинских властей или тех, кого там называют нацистами. Но обе стороны согласны, что это были организованные действия.
Вы сказали, что в Украине уже развивались боевые действия. Это действительно так. Уже была объявлена Антитеррористическая операция, уже был захвачен Славянск, уже первая волна мобилизации проходила, 45-дневная. Но, с другой стороны, как-то кровью не смазывалось. Стычки были очень локальные, и жертв больших до Одессы практически не было. И только после Одессы прозвучали слова о «жареных колорадах», например, и, с другой стороны, тоже появилось расчеловечивание. Врага удалось расчеловечить во многом именно благодаря одесским событиям. Руандийский опыт расчеловечивания врага, называния его «тараканами – иньензи» был импортирован в Украину. Если до этого силовики особо не стремились стрелять, а организаторы сепаратистских выступлений захватывали здания, но мало кто был готов применять оружие, то после Одессы с обеих стороны оружие уже применялось очень активно, и изменилась психологическая атмосфера.
Почему вы все же считаете, что не было никакого злого умысла, и никто не организовывал эти события?
А.Титков: Простая часть вопроса – почему я не верю ни в один из трех обсуждавшихся заговоров: ни ради картинки на российском ТВ, ни ради захвата власти Антимайданом, ни чтобы "запугать Юго-Восток" жестокой расправой. Российские телеканалы к Одессе были не готовы, прозевали. Подробные выпуски с одесскими ужасами пошли ближе к полудню 3 мая, опоздали, по меркам репортажа, на целую вечность. Картинку склеивали на скорую руку из видеофайлов из интернета. Для спланированной расправы в Доме профсоюзов надо было предвидеть, что пророссийские активисты там окажутся, задача для суперкомпьютера. Сценарий захвата власти, когда сторонники сидят по домам, а противники мобилизованы, собрались в центре города, - нелогично и неправдоподобно.
За простым вопросом прячется сложный. Легко сказать, почему не доверяешь другим версиям. Трудно предложить свою, которой будут доверять. Историй 2 Мая много, но таких, чтобы верили и пересказывали, на поверхности две: "ужас Одесской Хатыни" и "патриоты спасли город". Сила партийных версий не в том, что им помогают госаппарат и телевизор. За ними стоит коллективный отбор, который мощнее, и, главное, изобретательнее. Тысячи людей шлифуют, как море гальку, свои истории, выбирают самое важное и самое убедительное. Получились формулы, идеальные по многим параметрам. Они короткие и внутренне логичные. Они включают эмоции, они отлично объясняют, почему "мы" добро, а "они" зло. Они составлены из эпизодов, которые отсылают к реальным видеофрагментам; люди им верят, потому что "видели своими глазами". Рассказа с таким же отточенным дизайном, насколько же цепляющего, у меня нет.
Допустим, составить историю все-таки надо. Исходные вопросы: кому рассказывать и как. У партийных версий есть твердые сторонники, переубедить их я не надеюсь, разве что начнут сомневаться в каких-то спорных деталях. Шанс в том, что не так уж мало людей молча сомневаются или видят эту историю по-своему. Есть простой способ их увидеть и услышать, который журналисты в Одессе время от времени используют: встать на улице с микрофоном и спрашивать прохожих, что они думают о событиях 2 мая. Полярность "или-или" сразу пропадает, появляется спектр вариантов.
Продолжение через час
Вопрос. Из вашего рассказа и ваших публикаций ваша оценка тех событий напоминает оценку Василием Ключевским движения декабристов. Это «историческая случайность, обросшая литературой». И которую использовали разные стороны для обоснования своего мифа о тех событиях. Но в Украине говорят (в том числе и «группа 2 мая»), что это была провокация российских спецслужб. В России говорят прямо противоположное. Что это была провокация украинских властей или тех, кого там называют нацистами. Но обе стороны согласны, что это были организованные действия.
Вы сказали, что в Украине уже развивались боевые действия. Это действительно так. Уже была объявлена Антитеррористическая операция, уже был захвачен Славянск, уже первая волна мобилизации проходила, 45-дневная. Но, с другой стороны, как-то кровью не смазывалось. Стычки были очень локальные, и жертв больших до Одессы практически не было. И только после Одессы прозвучали слова о «жареных колорадах», например, и, с другой стороны, тоже появилось расчеловечивание. Врага удалось расчеловечить во многом именно благодаря одесским событиям. Руандийский опыт расчеловечивания врага, называния его «тараканами – иньензи» был импортирован в Украину. Если до этого силовики особо не стремились стрелять, а организаторы сепаратистских выступлений захватывали здания, но мало кто был готов применять оружие, то после Одессы с обеих стороны оружие уже применялось очень активно, и изменилась психологическая атмосфера.
Почему вы все же считаете, что не было никакого злого умысла, и никто не организовывал эти события?
А.Титков: Простая часть вопроса – почему я не верю ни в один из трех обсуждавшихся заговоров: ни ради картинки на российском ТВ, ни ради захвата власти Антимайданом, ни чтобы "запугать Юго-Восток" жестокой расправой. Российские телеканалы к Одессе были не готовы, прозевали. Подробные выпуски с одесскими ужасами пошли ближе к полудню 3 мая, опоздали, по меркам репортажа, на целую вечность. Картинку склеивали на скорую руку из видеофайлов из интернета. Для спланированной расправы в Доме профсоюзов надо было предвидеть, что пророссийские активисты там окажутся, задача для суперкомпьютера. Сценарий захвата власти, когда сторонники сидят по домам, а противники мобилизованы, собрались в центре города, - нелогично и неправдоподобно.
За простым вопросом прячется сложный. Легко сказать, почему не доверяешь другим версиям. Трудно предложить свою, которой будут доверять. Историй 2 Мая много, но таких, чтобы верили и пересказывали, на поверхности две: "ужас Одесской Хатыни" и "патриоты спасли город". Сила партийных версий не в том, что им помогают госаппарат и телевизор. За ними стоит коллективный отбор, который мощнее, и, главное, изобретательнее. Тысячи людей шлифуют, как море гальку, свои истории, выбирают самое важное и самое убедительное. Получились формулы, идеальные по многим параметрам. Они короткие и внутренне логичные. Они включают эмоции, они отлично объясняют, почему "мы" добро, а "они" зло. Они составлены из эпизодов, которые отсылают к реальным видеофрагментам; люди им верят, потому что "видели своими глазами". Рассказа с таким же отточенным дизайном, насколько же цепляющего, у меня нет.
Допустим, составить историю все-таки надо. Исходные вопросы: кому рассказывать и как. У партийных версий есть твердые сторонники, переубедить их я не надеюсь, разве что начнут сомневаться в каких-то спорных деталях. Шанс в том, что не так уж мало людей молча сомневаются или видят эту историю по-своему. Есть простой способ их увидеть и услышать, который журналисты в Одессе время от времени используют: встать на улице с микрофоном и спрашивать прохожих, что они думают о событиях 2 мая. Полярность "или-или" сразу пропадает, появляется спектр вариантов.
Продолжение через час
Алексей Титков о трагедии 2 мая 2014 года в Одессе (продолжение)
Для меня ориентиром служит первая, кажется, диссертация (пока магистерская) на тему памяти о 2 Мая, работа Миши ван Дипена в Лейденском университете. Он пытался выяснить вариативность личной памяти о событии, провел порядка сорока интервью с жителями Одессы. Получаются, если убрать детали, три больших опции. Две очевидных: считать, что та или эта сторона права, а другая виновата. Третий вариант, "аполитичный" по ван Дипену: сказать "оба хуже". Развивать мораль, что "политика грязное дело", надо держаться подальше. Три опции можно свести в простую матрицу "два на два". В ней не заполнена четвертая клетка: обе стороны по-своему правы. К обеим надо подойти непредвзято, понять их логику. Социальным наукам, как и историкам, такой подход буквально предписан. Вопрос в том, примет ли такой вариант большая аудитория. Сейчас условия для него хуже некуда. Надо ли, спрашивается, ждать, что когда-нибудь он сработает.
Ответ для себя я нашел, когда приехал на стажировку в Манчестер. Здесь в истории города есть свой аналог 2 Мая, эпизод, который знают как "Петерлоо", "бойня при Петерлоо" 16 августа 1819 года. Насколько он был важен, можно судить, скажем, по куче отсылок у Эдварда Томпсона в знаменитом "Создании рабочего класса в Англии”. Объективно история в том, что большой митинг за избирательную реформу разогнала вооруженная конница, и в давке погибли, в итоге, полтора десятка человек. Левая, обличающая, версия истории Петерлоо состоит из риторических ходов, которые почти дословно совпадает с типичной фабулой "Одесской Хатыни". Люди вышли на протест, за это их стали убивать, и потом судили и наказывали не убийц, а тех, кто пострадал. Меня поразило, конечно, совпадение формул, и еще факт, что мемориал на месте Петерлоо появился недавно, в 2019 году, к двухсотлетию. Мемориальную табличку повесили в 1970-е, на полвека раньше. Тогда я решил для себя, что буду тоже думать в перспективе двухсот лет: в 2214 году в Одессе какой будет памятный знак, какой фильм снимут и какие комиксы нарисуют.
Продолжение завтра
Для меня ориентиром служит первая, кажется, диссертация (пока магистерская) на тему памяти о 2 Мая, работа Миши ван Дипена в Лейденском университете. Он пытался выяснить вариативность личной памяти о событии, провел порядка сорока интервью с жителями Одессы. Получаются, если убрать детали, три больших опции. Две очевидных: считать, что та или эта сторона права, а другая виновата. Третий вариант, "аполитичный" по ван Дипену: сказать "оба хуже". Развивать мораль, что "политика грязное дело", надо держаться подальше. Три опции можно свести в простую матрицу "два на два". В ней не заполнена четвертая клетка: обе стороны по-своему правы. К обеим надо подойти непредвзято, понять их логику. Социальным наукам, как и историкам, такой подход буквально предписан. Вопрос в том, примет ли такой вариант большая аудитория. Сейчас условия для него хуже некуда. Надо ли, спрашивается, ждать, что когда-нибудь он сработает.
Ответ для себя я нашел, когда приехал на стажировку в Манчестер. Здесь в истории города есть свой аналог 2 Мая, эпизод, который знают как "Петерлоо", "бойня при Петерлоо" 16 августа 1819 года. Насколько он был важен, можно судить, скажем, по куче отсылок у Эдварда Томпсона в знаменитом "Создании рабочего класса в Англии”. Объективно история в том, что большой митинг за избирательную реформу разогнала вооруженная конница, и в давке погибли, в итоге, полтора десятка человек. Левая, обличающая, версия истории Петерлоо состоит из риторических ходов, которые почти дословно совпадает с типичной фабулой "Одесской Хатыни". Люди вышли на протест, за это их стали убивать, и потом судили и наказывали не убийц, а тех, кто пострадал. Меня поразило, конечно, совпадение формул, и еще факт, что мемориал на месте Петерлоо появился недавно, в 2019 году, к двухсотлетию. Мемориальную табличку повесили в 1970-е, на полвека раньше. Тогда я решил для себя, что буду тоже думать в перспективе двухсот лет: в 2214 году в Одессе какой будет памятный знак, какой фильм снимут и какие комиксы нарисуют.
Продолжение завтра
Страна безъяйцевых близнецов. Историк Михаил Эдельштейн — о «Медведевых»
Лет 12-13 назад мы со студентами заговорили о политике. Шёл болотный период новейшей отечественной истории — после того съезда «Единой России», на котором Дмитрий Медведев выдвинул Владимира Путина на третий срок, но, кажется, ещё до президентских выборов. Речь зашла как раз о Медведеве, который тогда казался мне персонажем загадочным. Я не понимал, как может мужчина, которого на глазах у всей страны поимели в прямом эфире, продолжать в этом самом эфире ежедневно мелькать. Ну, казалось бы, уйди послом в Ватикан или хоть ректором в СПбГУ свой — да мало ли существует тёплых мест для использованного местоблюстителя. Ан нет, отряхнулся и дальше пошёл…
Ну и вот, излагаю я все это студентам, они слушают, вставляют реплики, а потом одна студентка (она позже стала известной и хорошей журналисткой) говорит: «В целом вы, конечно, правы, но есть в ваших рассуждениях одна ошибка». «Какая?» — спрашиваю. «Вы их слишком антропоморфизируете».
С тех пор загадочного в личности Дмитрия Медведева стало значительно меньше. Зато та трансформация, которая произошла с ним после 24 февраля, сделала его фигурой символической. Его превращение из человека, встречавшегося со Стивом Джобсом и с детской радостью вертевшего в руках свежий айфончик, в грозного блогера, еженедельно сбрасывающего на коллективный Запад атомную бомбу в Телеграме, слишком показательно, чтобы не задуматься о том, как оно вообще стало возможным.
Лет 20 назад издательство ОГИ выпустило набор открыток с карикатурами не слишком известного тогда Сергея Ёлкина. Особенно хороша была одна — на ней Путин сидел и читал книгу, на которой было написано «Путин», и весь мир вокруг него был похож на Путина. Пёс с лицом Путина под столом, кактус с лицом Путина на окошке, рыбки с лицом Путина в аквариуме…
Тогда это казалось изумительной по точности и тонкости метафорой реальности. Сейчас понятно, что карикатура была хоть и остроумна, но не вполне точна. Путин — он один такой, а все рыбки и пёсики вокруг похожи на Медведева. Именно он, а не Путин, оказался эпохообразующим персонажем.
Талант Путина как политика (в том специфическом понимании политики, которое сложилось в России) как раз и проявился ярче всего в выборе Медведева на роль временного преемника. Я хорошо помню тогдашние разговоры с людьми, прекрасно разбирающимися в политике — и в российской, и в другой, нормальной. Путину не на что рассчитывать, говорили они, его карьера окончена. Дмитрий Быков даже стихотворение об этом написал. И впрямь четыре года — более чем достаточно, чтобы любой севший в президентское кресло замкнул все цепочки принятия решений на себя.
Любой — но не Медведев. Он погрел трон четыре года и, чуть посопротивлявшись, вернул законному хозяину. Надеюсь, хоть айфон ему разрешили оставить на память.
Выбрать из толпы претендентов именно Медведева — проявление таланта. Слепить целую страту Медведевых — для этого уже нужен гений. Все помнят заседание Совета безопасности накануне вторжения в Украину: эти потные лица, дрожащие руки, слезящиеся глаза. Эмблемой того заседания стал Сергей Нарышкин, который, заикаясь, пытался уловить мысль глумящегося над ним вождя. Но и остальные выглядели не лучше.
Никому из них не нужна была война. Все они были честные воры, вовсе не желавшие терять свои виллы, яхты, Оксфорды для детей-внуков и надежды на безбедную старость на Лазурном берегу. Но никто из них не возразил, не подал в отставку, не уехал, не говоря уж о самом наималюсеньком заговоре. Все мгновенно превратились в Медведевых: ночью пьют вино из потерянных виноградников, а по утрам грозят укронацистам и агрессивному блоку НАТО.
Лет 12-13 назад мы со студентами заговорили о политике. Шёл болотный период новейшей отечественной истории — после того съезда «Единой России», на котором Дмитрий Медведев выдвинул Владимира Путина на третий срок, но, кажется, ещё до президентских выборов. Речь зашла как раз о Медведеве, который тогда казался мне персонажем загадочным. Я не понимал, как может мужчина, которого на глазах у всей страны поимели в прямом эфире, продолжать в этом самом эфире ежедневно мелькать. Ну, казалось бы, уйди послом в Ватикан или хоть ректором в СПбГУ свой — да мало ли существует тёплых мест для использованного местоблюстителя. Ан нет, отряхнулся и дальше пошёл…
Ну и вот, излагаю я все это студентам, они слушают, вставляют реплики, а потом одна студентка (она позже стала известной и хорошей журналисткой) говорит: «В целом вы, конечно, правы, но есть в ваших рассуждениях одна ошибка». «Какая?» — спрашиваю. «Вы их слишком антропоморфизируете».
С тех пор загадочного в личности Дмитрия Медведева стало значительно меньше. Зато та трансформация, которая произошла с ним после 24 февраля, сделала его фигурой символической. Его превращение из человека, встречавшегося со Стивом Джобсом и с детской радостью вертевшего в руках свежий айфончик, в грозного блогера, еженедельно сбрасывающего на коллективный Запад атомную бомбу в Телеграме, слишком показательно, чтобы не задуматься о том, как оно вообще стало возможным.
Лет 20 назад издательство ОГИ выпустило набор открыток с карикатурами не слишком известного тогда Сергея Ёлкина. Особенно хороша была одна — на ней Путин сидел и читал книгу, на которой было написано «Путин», и весь мир вокруг него был похож на Путина. Пёс с лицом Путина под столом, кактус с лицом Путина на окошке, рыбки с лицом Путина в аквариуме…
Тогда это казалось изумительной по точности и тонкости метафорой реальности. Сейчас понятно, что карикатура была хоть и остроумна, но не вполне точна. Путин — он один такой, а все рыбки и пёсики вокруг похожи на Медведева. Именно он, а не Путин, оказался эпохообразующим персонажем.
Талант Путина как политика (в том специфическом понимании политики, которое сложилось в России) как раз и проявился ярче всего в выборе Медведева на роль временного преемника. Я хорошо помню тогдашние разговоры с людьми, прекрасно разбирающимися в политике — и в российской, и в другой, нормальной. Путину не на что рассчитывать, говорили они, его карьера окончена. Дмитрий Быков даже стихотворение об этом написал. И впрямь четыре года — более чем достаточно, чтобы любой севший в президентское кресло замкнул все цепочки принятия решений на себя.
Любой — но не Медведев. Он погрел трон четыре года и, чуть посопротивлявшись, вернул законному хозяину. Надеюсь, хоть айфон ему разрешили оставить на память.
Выбрать из толпы претендентов именно Медведева — проявление таланта. Слепить целую страту Медведевых — для этого уже нужен гений. Все помнят заседание Совета безопасности накануне вторжения в Украину: эти потные лица, дрожащие руки, слезящиеся глаза. Эмблемой того заседания стал Сергей Нарышкин, который, заикаясь, пытался уловить мысль глумящегося над ним вождя. Но и остальные выглядели не лучше.
Никому из них не нужна была война. Все они были честные воры, вовсе не желавшие терять свои виллы, яхты, Оксфорды для детей-внуков и надежды на безбедную старость на Лазурном берегу. Но никто из них не возразил, не подал в отставку, не уехал, не говоря уж о самом наималюсеньком заговоре. Все мгновенно превратились в Медведевых: ночью пьют вино из потерянных виноградников, а по утрам грозят укронацистам и агрессивному блоку НАТО.
Port
Страна безъяйцевых близнецов. Историк Михаил Эдельштейн — о «Медведевых»