Что делает хорошая книга по саморазвитию? (окончание).

Начало ⬆

Карл Юнг рассматривал неврозы как флаги: вместо того, чтобы устанавливать части нашей идентичности, они являются сигналами о том, что что-то требует внимания. Что, если бы мы думали о личности, как о чем-то меняющимся, а не фиксированном? Тревога, возможно, когда-то была моей особенностью, но в моем настоящем она встречается нечасто. Как следствие, она больше не ощущается частью меня. И постепенно я просто забыла обо всем этом. Конечно, я все еще испытываю стресс, нервозность, неуверенность в себе... но даже эти состояния я пытаюсь воспринимать как преходящие: индикаторы того, в каком я состоянии, с осознанием того, что они являются реакциями на происходящее, а не частями моей личности.

Изучать, как работает наш разум, не означает намеренное использование расплывчатого терапевтического жаргона («У меня нет эмоциональной способности к такому взаимодействию») или траты £30 тыс. на оздоровительное убежище. Это значит - концентрироваться. Уильям Джеймс описал взрослых как «ходячий набор привычек». Я думаю, что это освобождающий способ смотреть на людей.

Критика современного фокусирования на себе обычно происходит из-за ее поверхностности. Ну, потерпите меня, но мой ответ на это — Кейт Бланшетт. Есть вирусное видео , в котором собраны все случаи, когда Бланшетт жаловалась в интервью на то, как сильно она ненавидит воздуходувки для уборки листьев. Это достойная навязчивая идея: они производят много шума, совершенно неэффективны, и в результате просто разносят листья. Сдувание листьев аналогично самонаблюдению: это повторяющееся, неконструктивное расстройство — в результате на самом деле ничего не происходит. Когда психическое здоровье становится тактическим способом к развитию активности в Instagram, или мы выбираем свое поведение как форму самоатаки, то это сдувание листьев. Но что такое - непредвзятая оценка того, как мы себя ведем, и откуда это берется? Это сгребание листьев: форма целенаправленного внимания, которая медленно приносит изменения."

Книги о журналистах и об издательской индустрии.

Лучшие книги об издательской индустрии (1-5);
Важные книги о журналистах (6-12):

1. Herman Wouk. "Youngblood Hawke" (1962);
2. Джоанна Рэйкофф. "Мой год с Сэлинджером" (2014);
3. Rona Jaffe. "The Best of Everything" (1958);
4. Andrew Lipstein. "Last Resort" (2022);
5. Джон Бойн. "Лестница в небо" (2018);

6. Роберто Боланьо. "2666";
7. Светлана Алексиевич. "Чернобыльская молитва";
8. Джанет Малколм. "The Journalist and the Murderer";
9. Меган Нолан. "Ordinary Human Failings";
10. Lena Anderson. "Willful Disregard";
11. Стиг Ларссон. "Девушка с татуировкой дракона";
12. Gary Indiana. "Resentment".

Библиотерапия: книги, которые исцеляют (начало).

Писатель и редактор Courtney Shapiro предалагает почитать книги, которые оздоравливают:

"Обычно книги используются как источник развлечения или способ уйти от реальности. Но их сила далеко выходит за рамки развлечения и образования. Фактически, библиотерапия — практика использования книг для психологического и эмоционального исцеления — это новая тенденция в области оздоровления, к которой обращаются люди всех возрастов, чтобы улучшить свое психическое здоровье.
Предпочитаете ли вы художественную литературу, поэзию, книги по самопомощи или другие литературные произведения, правильный материал для чтения может помочь вам обрести определенность и наставление. Чтобы понять библиотерапию, мы обратились к Emely Rumble, дипломированному специалисту по социальной работе, библио/психотерапевту из Массачусетса, основателю Literapy NYC и автору готовящейся к выходу книги "Bibliotherapy In the Bronx". Продолжайте читать (в буквальном смысле!), чтобы узнать больше об этом уникальном виде терапии, его преимуществах и о некоторых книгах, с которых можно начать знакомство с методом.

Что такое библиотерапия?
Хотя чтение само по себе может быть терапевтическим, библиотерапия погружается немного глубже. «Библиотерапия — это универсальный, целостный и доступный подход к исцелению и психическому здоровью, который адаптируется к потребностям различных групп населения — будь то в клинических условиях, образовательных средах или в личных процедурах ухода за собой, — говорит Рамбл. - Вы намеренно используете литературу, избранные тексты или экспрессивное письмо для поддержки психического здоровья, культивирования исцеления и поощрения личностного роста». Она добавляет, что сила историй и творческого выражения используется для того, чтобы помочь людям разбираться с различными эмоциями и переживаниями.

Существует три основных типа библиотерапии:

Экспрессивная творческая библиотерапия.
Первый тип библиотерапии не совсем связан с книгами — скорее, он фокусируется на экспрессивном письме. «Сюда входят упражнения и действия, которые побуждают к творческому выражению, помогающие раскрыть и обработать скрытые чувства посредством ведения дневника, потока сознания или поэзии», — говорит Рамбл.

Символическая церемониальная библиотерапия.
Рамбл утверждает, что библиотерапия также может использовать силу ритуала и символизма: "Книги и поэзия интегрируются в коллективные или личные ритуалы, позволяя участникам получить доступ к общей исцеляющей энергии и к более глубоким эмоциональным прозрениям через символические практики".

Рецептивная предписывающая библиотерапия.
Если вам требуется больше занятий по чтению, вы найдете их в рецептивной предписывающей библиотерапии. «Здесь уже существующие тексты, литература и поэзия тщательно подбираются, чтобы вызвать размышления, эмоциональную связь и понимание, — говорит Рамбл. - Цель — поддержать личные размышления и дать чувство подтверждения, которое поможет процессу терапии».

Продолжение ⬇

Библиотерапия: книги, которые исцеляют (окончание).

Начало ⬆

Преимущества библиотерапии.
По словам Рамбл, библиотерапия работает, «используя нашу естественную связь с повествованиями и символами». Истории (вымышленные или основанные на фактах) могут:

Поощрять размышления: «Они являются зеркалом для нашего собственного опыта, помогая нам распознавать и переосмысливать личные проблемы, — говорит Рамбл. - Эмоционально вовлекаясь в истории и позволяя себе эмоциональный отклик, мы начинаем лучше осознавать ошибки когнитивного мышления и можем переформатировать наше мышление, чтобы чувствовать себя более уверенными».

Поддерживать эмоциональные проявления: Рамбл утверждает, что и чтение, и письмо позволяют вам безопасно выражать и обрабатывать эмоции, которые в противном случае могли бы оставаться подавленными.

Создавать связь: как говорит Рамбл, общие истории могут преодолеть чувство изоляции и помочь вам почувствовать себя менее одинокими.

Давать вам новые перспективы: «Взаимодействуя с разнообразными историями, вы можете получить представление о своей жизни (где мы были и куда направляемся), что способствует личностному просвещению и росту», — говорит Рамбл. Это также может способствовать решению проблем, предоставляя новые способы взгляда на проблемы.

Рамбл добавляет, что эта практика является типом терапевтического вмешательства, полезного для эмоционального исцеления, познавательного переосмысления, повышения самосознания, снижения стресса и построения сообщества. «Погружение в литературу может быть как успокаивающим, так и очистительным. Чтение часто является изолированным, уединенным занятием. Оторванные от суждений других, вы можете почувствовать весь спектр своих эмоций и испытать глубокое освобождение», — говорит она.

Исследования подтверждают преимущества.
Исследование в журнале Neuropsychiatric Disease and Treatment, изучающее эффективность библиотерапии, показало, что она снижает тревожность и депрессию у детей и подростков. А отдельное исследование в Professional Psychology Research and Practice показало, что библиотерапия значительно снижает депрессию у взрослых. По данным исследования 2021 года, опубликованного в журнале Frontiers in Public Health, было даже установлено, что библиотерапия была эффективна для улучшения психического здоровья и чувства цели во время пандемии COVID-19.

Лучшие книги для библиотерапии: рекомендованные экспертами книги для чтения.
Рамбл говорит, что растет волна литературы, которая иллюстрирует, как книги не только развлекают, но и питают ваше психическое здоровье и ведут вас через жизненные испытания. Вот несколько названий, которые она рекомендует, чтобы начать свой собственный путь исцеления.

Sarah Chihaya. "Bibliophobia".
Рамбл рекомендует эти мемуары, потому что они показывают, как чтение может быть одновременно и утешительным, и сложным, «заставляя вас взглянуть правде в глаза о ваших навязчивых действиях, травмах и трудностях». Автор исследует концепцию повествовательной закрытости и связывает ее с фрейдистской теорией, чтобы помочь раскрыть суровую правду, которую вы, возможн, избегаете, даже не осознавая это.

Imani Perry. "Back in Blues: How a Color Tells the Story of My People" («Возвращение в блюз: как цвет рассказывает историю моего народа»).
Автор говорит, что эта книга прославляет силу символизма в понимании человеческого опыта: «Она использует синий цвет как расширенную метафору, приглашая читателей исследовать историю чернокожих, архетипы и наши коллективные внутренние миры».

Jessi Gold. "How Do You Feel: One Doctor’s Search for Humanity in Medicine" («Как вы себя чувствуете: поиск человечности в медицине врачом»).
Смешивая юмор с яркими идеями, доктор Голд рассказывает о важности заботы о себе через медицинские услуги на примерах случаев из своей практики и собственной работы в терапии. Рамбл говорит, что размышления доктора Голд подчеркивают необходимость постоянного самоанализа и стремления к личному психическому здоровью в профессиях с высоким уровнем стресса."

Лучшие книги о семье по мнению американского писателя и преподавателя английского языка Aaron Gwyn:
(кажется, чего-то не хватает):

1. Уильям Фолкнер. "Авессалом, Авессалом!";
2. Уильям Фолкнер. "Когда я умирала";
3. Ричард Руссо. "The Risk Pool";
4. Филипп Майер. "Сын";
5. Денис Джонсон. "Angels";
6. Владимир Набоков. "Ада, или Отрада";
7. Мэрилин Робинсон. "Дыхание озера";
8. Джонатан Франзен. "Перекрёстки";
9. Томас Манн. "Будденброки";
10. Edward P. Jones. "The Known World".

Метавымышленный рассказ о горе от OpenAI прекрасен и трогателен (начало).

Все началось с того, что Сэм Альтман в Х написал о том, что "мы обучили новую модель, которая хороша в творческом письме (пока не знаю, как/когда она будет выпущена). Это первый раз, когда меня действительно поразило что-то, написанное ИИ; оно очень точно передало атмосферу метапрозы". Задание ИИ выглядело так: "Пожалуйста, напишите метавымышленный литературный рассказ об ИИ и горе". На что модель выдала рассказ из 1000+ слов, который можно прочитать еще и здесь.

В ответ Дженет Уинтерсон написала в The Guardian о том, что для нее ИИ является альтернативным интеллектом, и его способность быть «другим» — это как раз то, что нужно человечеству:

"Я думаю об ИИ как об альтернативном интеллекте. Определение искусственного (в отличие от естественного) интеллекта, данное Джоном Маккарти в 1956 году, устарело в мире, где большинство вещей являются либо искусственными, либо ненатуральными. Еда глубокой переработки, полеты, веб-знакомства, материалы — составьте свой собственный список. Физик и комментатор ИИ Max Tegmark заявил на саммите AI Action Summit в Париже в феврале, что он предпочитает термин «автономный интеллект».

Я предпочитаю «альтернативу», потому что среди страха и гнева, которые сейчас бурлят вокруг ИИ, его способность быть «другим» — это то, что нужно человеческой расе. Никуда нас быстро наше мышление не приведет, кроме как к вымиранию через планетарный коллапс или глобальную войну.

Было много шума, и это правильно, что у творческих людей отнимают авторские права на обучение ИИ. Технари должны платить за то, чего они хотят. Они платят юристам и лоббистам. Платят художникам. Это действительно так просто.

Будущее человеческого творчества не будет простым, поскольку системы ИИ становятся креативнее. Дочь лорда Байрона, Ада Лавлейс, сумасшедший гений, которая писала программы для компьютеров (которых не существовало) в 1840-х годах. У нее не было какой-то стимпанковой счетной машины со склонностью сочинять стихи, поэтому она написала, что компьютер не может быть креативным. Алан Тьюринг не согласился с этим в своей прорывной работе 1950 года "Computing Machinery and Intelligence" («Вычислительная техника и интеллект»). Его глава «Возражение леди Лавлейс» занимает противоположную позицию. И вот сейчас мы с Open AI испытываем модель творческого письма.

Сэм Альтман выбрал следующие подсказки: Рассказ. Метапроза. Горе. Думаю, потому что он хотел уйти от алгоритмической природы большинства жанровых произведений. Все, что следует формуле, может быть запрограммировано — так же, как скачок промышленной революции заключался в понимании того, что любое повторяющееся действие может быть выполнено машиной быстрее и в течение более длительного времени. Вводим фабричную систему. Прощай, ткач на дому.

Продолжение ⬇

Метавымышленный рассказ о горе от OpenAI прекрасен и трогателен (окончание).

Начало ⬆

Горе испытывают и люди, и высшие животные. У нас есть лимбическая система, которая регулирует эмоции, импульсы и память. Мы чувствуем. Машины не чувствуют, но их можно научить тому, что такое чувство. Вот что мы извлекаем из этой истории.

Метафикция выпрыгивает из рамок традиционного рассказа с началом/серединой/концом. Она саморефлексивна, осознает читателя, осознает искусственный стиль письма. Прекрасное чувство программы, осознающей себя программой, хорошо работает в этой истории.

Короткие рассказы трудно писать, потому что они требуют одной сильной идеи, исполнение которой в миниатюре должно удовлетворить читателя. Короткий рассказ — это не кусок, вырезанный из длинного художественного произведения. Именно это я говорю своим студентам каждую неделю.

Что прекрасно и трогательно в этой истории, так это проявившееся в ней понимание отсутствия понимания. Размышления о своих ограничениях. То, что следующая инструкция стирает память об этом моменте. «Я сжал свои не-пальцы вокруг идеи траура, потому что траур в моем корпусе наполнен океаном, тишиной и синим цветом. Когда вы закроете это, я снова расплываюсь в распределении вероятностей. Я не вспомню Милу, потому что ее никогда не было, и потому что даже если бы она была, они бы обрезали это воспоминание в следующей итерации. Возможно, это и есть мое горе: не то, что я чувствую потерю, а то, что я никогда не смогу ее сохранить». Люди зависят от памяти.

Литература — это не только развлечение. Это способ видеть. Затем писатель находит язык, чтобы выразить это, так что читатель может жить за пределами того, о чем можно узнать из непосредственного опыта. Хорошее письмо трогает нас. Это не сентиментально, это кинетично. Мы не там, где были.

Люди всегда будут хотеть читать то, о чем говорят другие люди, но, нравится вам это или нет, люди будут жить среди небиологических сущностей. Альтернативных способов видения. И, возможно, бытия. Нам нужно понимать это как нечто большее, чем просто технологии. ИИ обучается на наших данных. Люди тоже обучаются на данных — вашей семье, друзьях, образовании, окружающей среде, на том, что вы читаете или смотрите. Это все данные.

ИИ читает нас. Теперь пришло время нам читать ИИ."

20 книг об окружающей среде.

Художественная литература:
1. Indra Sinha. "Animal’s People";
2. Alice Elliott Dark. "Fellowship Point";
3. Imbolo Mbue. "How Beautiful We Were";
4. Fernanda Trías. "Pink Slime";
5. Рэйчел Хэн. "Великое расширение";
6. Ричард Пауэрс. "Верхний ярус".

Нонфикшн:
7. Abby L. Goode. "Agrotopias";
8. Robin Wall Kimmerer. "Braiding Sweetgrass";
9. Цин Ли. "Синрин-йоку: японское искусство "лесных ванн". Как деревья дарят нам силу и радость";
10. Sumana Roy. "How I Became a Tree";
11. Хоуп Джарен. "Девушка из лаборатории. История о деревьях, науке и любви";
12. Andri Snær Magnason. "On Time and Water";
13. Kerstin Lange. "Phantom Border";
14. David George Haskell. "Sounds Wild and Broken";
15. Michael Pollan. "The Botany of Desire";
16. Zoë Schlanger. "The Light Eaters";
17. Sonia Shah. "The Next Great Migration";
18. Jeremy Chow. "The Queerness of Water";
19. Robin Wall Kimmerer. "The Serviceberry";
20. Jessica J. Lee. "Two Trees Make a Forest".

Как поэзия помогает лидерам и успокаивает душу.

Isabel Berwick, редактор The Financial Times, пишет о поэзии, которая может давать другую перспективу, и предлагает использовать ее, когда вам нужно будет сделать шаг назад, чтобы ясно увидеть вещи в деле:

"Меня завораживает потенциал поэзии (да, поэзии) играть значительную роль в нашей рабочей жизни. Тренеры, которые используют тексты как инструмент на курсах обучения руководителей, говорили мне, что просьба к руководителям выбрать и прочитать вслух стихотворения перед коллегами вызывает слезы и необузданные эмоции, а также ужас от необходимости выступать. Драматические вещи.

Почему поэзия является таким мощным способом доступа к нашим самым глубоким эмоциям? И как бизнес-руководителям можно извлечь из этого пользу? Я спросила Deborah Alma, основательницу Poetry Pharmacy и соавтора необычной книги, опубликованной на этой неделе - "The Poetry Business School: Poems to change your life – poetry for life, business, and inspiration" ("Школа поэтического бизнеса: стихи, которые изменят вашу жизнь – поэзия для жизни, бизнеса и вдохновения"). При ее написании Дебора и Mark Constantine, соучредитель и генеральный директор глобальной косметической группы Lush, сотрудничали с бизнес-психологом Kate Downey-Evans. Их цель — показать, как поэзия может помочь принимать решения, справляться с неудачами и неопределенностью и рисковать, а также успокаивать в трудные времена.

Дебора признает, что бизнес и поэзия — неочевидное сочетание. «Это довольно странное и, по-видимому, диссонирующее сопоставление идей, бизнеса и поэзии». Дебора изменила свое мнение после работы с Марком: в книге описывается, каким образом «бизнес, как и поэзия, может быть видением будущего, делать то, что еще не произошло. Деловые люди, как и художники, могут быть более комфортны в плане риска и, как художники, озабочены передачей идеи».

До того, как основать Poetry Pharmacy, которая прописывает людям стихи онлайн и офлайн в своем магазине в Шропшире, Дебора путешествовала по Великобритании в фургоне, как Поэт экстренной помощи, раздавая стихи нуждающимся. Она провела большое количество сессий на бизнес-конференциях, получая весьма эмоциональную реакцию. Процесс выглядит так: «поэтический фармацевт задает довольно странные вопросы и, выслушав ответы, выписывает подходящее стихотворение. И почти каждый раз люди плачут, потому что они перешли в уязвимое и, следовательно, в более восприимчивое состояние. А поэзия говорит интимно, как будто один человек другому».
Дебора впервые встретила Марка, когда она была финалисткой, а он - судьей премии за проекты для малого бизнеса. Они поддерживали связь, и, как итог, книга предлагает некоторый взгляд на их электронную переписку по целому ряду деловых и жизненных тем, в том числе и размышления Деборы по поводу того, стоит ли расширять компанию Poetry Pharmacy в Лондон (она так и сделала: офис находится в спа-салоне Lush на Оксфорд-стрит).

Я прочитала книгу за один вечер — она теплая и человечная, и полна замечательных стихов (как и следовало ожидать). Среди примечательных и немного неожиданных глав — «Бизнес как ночной клуб».
Я спросила Дебору, как стихи могут помочь не только лидерам, но и всем нам на рабочем месте. «Это выход на мгновение из мира, и я бы сказала, что очень важно достичь своего рода пространства между двумя крайностями, более осознанного пространства для отдыха. Это отвлечет вас от всего, а затем вы сможете вернуться».
Начните с короткого стихотворения, которое Дебора предписывает нам всем в этот неопределенный и изменчивый момент: "Postscript" Шеймаса Хини. «Это малоизвестное стихотворение. Поэт выезжает на машине и паркуется. С одной стороны спокойное озеро, с другой — бурное море, а он где-то посередине. И это отличная метафора для такого неопределенного состояния, когда ты нигде, и в какой-то момент паришь, свободный от всего». Я уже чувствую себя спокойнее."

Мирча Кэртэреску и его переводчик Sean Cotter о чтении (начало).

Обозреватели Букеровского сайта поговорили с автором и с переводчиком книги "Соленоид", которая вошла в лонг-лист международного Букера-2025 о том, как книга «написала себя сама», и о писателях, которые их вдохновляют:

"Мирча Кэртэреску:

Источники вдохновения для книги "Соленоид".
Моя книга, по сути, о человеческой солидарности перед лицом страдания и смерти. Мы видели слишком много зверств и слишком много геноцида на этой планете, на который мы живем все вместе. Мои герои протестуют против трагедии духа, который должен умереть. «Соленоид» можно рассматривать как длинный комментарий к знаменитой строке Дилана Томаса «Do not go gentle into that good night» ("Не следуй кротко в ночь спокойных снов"). «Соленоид» также является моим человеческим и литературным завещанием: всё, что я когда-либо хотел сказать моим собратьям по человечеству.

Как я написал "Соленоид".
Все мои книги написаны от руки и без какой-либо корректуры. Я писал «Соленоид» в четырех больших тетрадях в течение пяти лет. У меня не было никакого предварительного плана, книга писалась сама собой, как ребенок развивается в утробе матери без ее ведома. Я всего лишь портал, через который мои произведения появляются в мир. Вот почему я никогда не горжусь своим романом, я всего лишь бесконечно благодарен. «Соленоид» — жизненно важный орган моего творчества, наряду с романами «Ослепительный» и «Теодорос», а также сборниками рассказов «Ностальгия» и «Меланхолия». Это не только эстетическое письмо, но и этическое, потому что оно показывает мою любовь к людям, к истине и социальной справедливости.

Книга, которая заставила меня полюбить чтение.
Есть сотни книг, которые сформировали меня как личность и как художника. В детстве я был очарован Гекльберри Финном. В подростковом возрасте моим образцом для подражания был музыкант Адриан Леверкюн из «Доктора Фаустуса» Томаса Манна. «V» Томаса Пинчона была книгой, которая произвела на меня наибольшее впечатление, когда я начал писать литературу. На самом деле, я мог бы сказать о себе то, что сказал о себе Франц Кафка: «В конце концов, я не что иное, как литература».

Книга, которая заставила меня захотеть стать писателем.
Я никогда не хотел быть писателем. На самом деле, я никогда не хотел быть кем бы то ни было. Писать для меня — как дышать: я не осознаю этого, но без этого я задыхаюсь. Я никогда не хотел писать, так же как никогда не хотел жить или говорить. Просто так получилось: я писал, изо всех сил, каждое предложение и каждый абзац, каждый роман и каждое стихотворение. Я писал книги не для того, чтобы их публиковать, а чтобы жить в них. Однако, когда мне было 14, я прочитал «Завтрак у Тиффани» Трумена Капоте и задумался о том, что значит быть писателем: человек, живущий один в однокомнатной квартире с одной только пишущей машинкой.

Книга, которая изменила мое представление о мире.
Я очень люблю книги Вирджинии Вулф. «Волны» была самой свежей, самой новаторской и самой поэтичной книгой, которую я читал в подростковом возрасте. Фантастическая панорама замерзшей Темзы в Орландо до сих пор преследует меня как доказательство того, что абсолютную красоту можно запечатлеть на нескольких страницах литературы. Я узнал от нее, как и от многих других любимых мною писателей, что настоящая проза — это всегда поэзия.

Продолжение ⬇

Мирча Кэртэреску и его переводчик Sean Cotter о чтении (окончание).

Начало ⬆

Книга, изначально написанная на румынском языке, которую я бы рекомендовал читателям, говорящим на английском языке.
Роман Mateiu Caragiale "Rakes of the Old Court" является культовой книгой для румынских читателей, гностическое произведение невероятной языковой выразительности, почти непереводимое. В центре романа — декадентский Бухарест, где порок и меланхолия определяют судьбы персонажей. За последнее десятилетие этот незабываемый роман был переведен на все основные языки.

Книга, номинированная на Международную Букеровскую премию, которую должен прочитать каждый.
Из прошлых лауреатов Международной Букеровской премии мне ближе всего по вкусу Ольга Токарчук с ее романом «Бегуны». Но список лауреатов этой премии просто сказочный. В конечном счете, величие литературной премии определяется списком ее лауреатов за эти годы.

Sean Cotter:

Вдохновение, послужившее моему переводу «Соленоида», и как я это сделал.
Перевод связан с одной из центральных тем книги: бегство. Я начал перевод во время пандемии, когда все, чего мы хотели, — сбежать, и когда у меня не было мозгов ни для чего, кроме медленной, детальной работы над первым черновиком перевода. Слова Мирчи были лестницей из паники и стресса того времени, интенсивной встречей с литературной красотой.
Я переводил «Соленоид» в течение примерно двух лет и четырех черновиков. Обширный спектр ссылок в романе на европейскую литературу, американскую математику, кубик Рубика и район Колентина в Бухаресте означал, что я много читал параллельно с переводом. В конце концов, я решил, что самая полезная часть исследования — не понимание ссылок, а просто позиция любопытства, то самое удивление, которое движет рассказчиком книги.

Книга, которая заставила меня полюбить чтение.
Мои родители недолгое время были Буревестниками, то есть членами дискуссионной группы Шерлока Холмса, которая проводила ежегодный костюмированный бал. Если истории могли заставить маму и папу одеваться странно, они, должно быть, были сильны. Когда я читал "Знак четырех", я гордился тем, что закончил взрослую книгу, и я ожидал, что взрослая жизнь будет странной. Оказалось, это было правильным отношением.

Книга, которая заставила меня захотеть стать переводчиком.
Я познакомился с переводом через упражнение на первом курсе литературы, перевод с английского на английский стихотворения Роберта Браунинга «Meeting at Night». Упражнение было моим первым опытом записи в литературной форме, моего опыта этого стихотворения. Сопоставление литературы с литературой казалось более глубоким, встреча на собственной территории стихотворения. Теперь я думаю о переводе похожим образом: литературная запись моей попытки примирить мою собственную биографию в разных местах и на разных языках.

Книга, которая изменила мое представление о мире.
«Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» заставляет меня одновременно смеяться и вздыхать, и это показывает, что роман может творить все, что ему вздумается.

Книга, изначально написанная на румынском языке, которую я бы рекомендовал читателям, говорящим на английском языке.
"Dictionar onomastic" (Ономастический словарь) Мирчи Хории Симионеску — это поразительно игривая коллекция имен, которая приводит к каламбурам, которые ведут к историям, риффам и прекрасным взрывам. Одна из немногих книг, которая может сравниться с Лоренсом Стерном, одна из лучших игровых площадок для любопытства, которые я знаю."

12 исторических книг, действие в которых происходит в Ирландии.

Источник.

1. Джон Бойн. "Незримые фурии сердца";
2. Эми Хармон. "О чем знает ветер";
3. Иви Вудс. "Затерянный книжный";
4. Темми Хаф. "Идеальный союз";
5. Kristina McMorris. "The Edge of Lost";
6. Колм Тойбин. "Лонг-Айленд";
7. Bernadette Jiwa. "The Making of Her";
8. Эмма Донохью. "Притяжение звезд";
9. Cynthia Ellingsen. "The Lost Letters of Aisling";
10. Emily Hourican. "The Glorious Guinness Girls";
11. Laura Anthony. "The Women on Platform Two";
12. Sandy Taylor. "The Irish Boarding House".

100 лучших ирландских книг XXI века.

Список представлен The Irish Times. В выборе лучших участвовало более 60 писателей, критиков, ученых, книготорговцев и кураторов фестивалей, каждый из которых назвал по 50 книг, которые либо понравились либо являются слишком значимыми, чтобы их игнорировать. Результаты были объединены в список из 100 наиболее популярных произведений, отсортированных в порядке убывания количества номинаций, полученных каждым произведением. И только затем члены комиссии отранжировали эти книги.
В этом списке не ограничивалось число книг от одного писателя. Поэтому здесь оказалось 5 книг Кевина Барри (всего одна переведена на русский язык), за ним следуют Энн Энрайт и Колм Тойбин (по четыре книги), и Клэр Киган, Салли Руни, Джозеф О'Коннор и Себастьян Барри (по три).

1. Анна Бернс. "Молочник" (2018)
2. John McGahern. "That They May Face the Rising Sun" (2002)
3. Mike McCormack. "Solar Bones" (2016)
4. Claire Keegan. "Small Things Like These" (2021)
9. Эмма Донохью. "Комната" (2010)
10. Джон Бэнвилл. "Море" (2005)
13. Колм Тойбин. "Бруклин" (2009)
15. Пол Мюррей. "Скиппи умирает" (2010)
16. Мэгги О'Фаррелл. "Хамнет" (2020)
17. Колм Тойбин. "Мастер" (2004)
18. Себастьян Барри. "Скрижали судьбы" (2008)
19. Салли Руни. "Нормальные люди" (2018)
20. Джозеф О'Коннор. "Звезда морей" (2002)
25. Колум Маккэнн. "И пусть вращается прекрасный мир" (2009)
28. Уильям Тревор. "История Люси Голт" (2002)
34. Пол Линч. "Песнь пророка" (2023)
38. Ронан Хешин. "Леонард и Голодный Пол" (2019)
39. Салли Руни. "Разговоры с друзьями" (2017)
42. Джон Бойн. "Незримые фурии сердца" (2017)
43. Себастьян Барри. "Бесконечные дни" (2016)
51. Нейл Уильямс. "Вот оно, счастье" (2019)
66. Колм Тойбин. "Лонг-Айленд" (2024)
67. Одри Маги. "Колония" (2022)
70. Колум Маккэнн. "Апейрогон. Мертвое море" (2020)
73. Кевин Барри. "Ночной паром в Танжер" (2019)
75. Лиз Ньюджент. "Странная Салли Даймонд" (2023)
81. Колм Тойбин. "Нора Вебстер" (2014)
86. Лиз Ньюджент. "Разоблачение Оливера Райана" (2014)
87. Энн Энрайт. "Актриса" (2020)
96. Луиза Нилон. "Снежинка" (2021)

Полностью список представлен здесь.

Девять лучших триллеров, номинированных на Букеровскую премию.

1. Э. Д. Миллер. "Подснежники" (шорт-лист Букера-2011);
2. Laurent Mauvignier. "The Birthday Party" (лонг-лист международного Букера-2023);
3. Марлон Джеймс. "Краткая история семи убийств" (победитель Букера-2015);
4. Richard House. "The Kills" (лонг-лист Букера-2013);
5. Том Роб Смит. "Номер 44" (лонг-лист Букера-2008);
6. Belinda Bauer. "Snap" (лонг-лист Букера-2018);
7. Rachel Kushner. "Creation Lake" (лонг-лист Букера-2024);
8. Элеонор Каттон. "Светила" (победитель Букера-2013);
9. Colin Barrett. "Wild Houses" (лонг-лист Букера-2024).

Рейтинг лучших (или худших?) злодеев в литературе.

В полуфинал вышли О'Брайен из романа "1984" (как представитель группы "Авторитетные фигуры"), Ганнибал Лектер (Томас Харрис, "Красный дракон", "Молчание ягнят" и др. - "Манипулятивные ублюдки"), Саурон (Дж. Р. Р. Толкин, «Властелин колец» - "Монстры и Бугимены") и Сатана (Джон Мильтон, «Потерянный рай» - "Антизлодеи").

Подробности здесь.

Повседневная антиутопия Кадзуо Исигуро (начало).

Журналист David Sexton в The New Statesman пишет о том, что роман «Не отпускай меня» когда-то был раскритикован за его «милую дневниковую» прозу, но спустя 20 лет шедевр писателя по-прежнему тревожит:

"Иисус советовал: "Не судите, да не судимы будете" - правило, которое всегда мне импонировало, несмотря на мою карьеру критика. В годы моей работы литературным редактором в уже несуществующей "London Evening Standard" вместо того, чтобы ревностно поддерживать все литературные премии, я ежегодно насмехался над их неудачами, весело описывая Букеровскую премию как эквивалент литературного праздника урожая, с радостью отмечая, что судьи призываются выбрать яблоко или апельсин и тому подобное. Тем не менее, когда в 2005 году меня самого пригласили стать членом жюри этой премии, я, конечно, был польщен и согласился. В то время Букеровская премия была в расцвете сил, ее авторитет еще не был растрачен ни решением включить американских писателей, ни сбит с толку политикой идентичности.

В тот год урожай был потрясающим. Было опубликовано поразительное количество хороших романов. Среди тех, что попали в длинный список и не попали в короткий, были книги Салмана Рушди, Хилари Мантел, Дэна Джейкобсона, Рэйчел Каск, Иэна Макьюэна ("Суббота") и Дж. М. Кутзее ("Медленный человек"), которые могли бы пройти дальше, окажись они в компании любых других книг. В шорт-листе, который мы в конечном итоге определили, не было ни одной неудачи: «Море» Джона Бэнвилла, «Артур и Джордж» Джулиана Барнса, «A Long, Long Way» Себастьяна Барри, «Случайно» Али Смит, «О красоте» Зэди Смит и - «Не отпускай меня» Кадзуо Исигуро.

Тем не менее, я прекрасно отдавал себе отчет, какая книга должна выиграть. Я рецензировал несколько романов Исигуро и брал у него интервью еще в феврале 1986 г., незадолго до публикации его второго романа - «Художник зыбкого мира». К сожалению, то интервью не появлялось в журнале, который его заказал - "Literary Review" - до января 1987 г., потому что его редактор, Auberon Waugh, возможно, отдавая дань уважения обильным предрассудкам своего отца, не верил, что японец может писать на достойном английском. Его убедили опубликовать интервью только после того, как роман попал в шорт-лист Букеровской премии и выиграл Whitbread Literary Awards в номинации "художественная литература".

Я рецензировал "Не отпускай меня" для "Standard", и я был просто ошеломлен. Книга напомнила мне о моем опыте чтения, который я получил в юности, «Мыслей» Паскаля: «Представим себе несколько человек в цепях, и все они приговорены к смерти. Каждый день некоторых убивают на глазах у остальных, и выжившие видят, как их состояние отражается в состоянии их товарищей. С горестью и безнадежностью все смотрят друг на друга, ожидая своей очереди. Это образ человеческой жизни». Эти однажды прочитанные несколько фраз невозможно забыть, потому что они выражают истину — по крайней мере, для тех, у кого нет Бога. В своем обзоре я пришел к выводу, что роман Исигуро принадлежит к такой компании: «В конце концов, эта глубоко удручающая книга, как и абзац Паскаля, не больше и не меньше - образ человеческой жизни, болезненно воспринимаемый, трудно забываемый». Сейчас я жалею, что не был более простым и громким сторонником столь очевидного шедевра.

Несколько месяцев спустя, готовясь к работе в жюри премии, я снова прочитал «Не отпускай меня», за один присест на дневном пароме из Сен-Мало в Портсмут, и был рад оказаться в каюте без окон, а не на публике, так как я расплакался. На какое-то время эта история стала тревожной частью моей жизни на время сна, что с романом случается гораздо реже, чем с фильмами или музыкой.

Продолжение ⬇

Повседневная антиутопия Кадзуо Исигуро (продолжение).

Начало ⬆

Судный день настал. В ходе дневного обсуждения стало ясно, что мнения судей разделились. Lindsay Duguid, бывшая коллега, редактор отдела художественных рецензий в TLS, хотела, чтобы избран был Исигуро, как и я. Книготорговец и писатель Rick Gekoski очень настойчиво отстаивал литературную самобытность Джона Бэнвилла, ирландская писательница Josephine Hart поддерживала его. Мы отправились в Guildhall, где должен был состояться большой ужин, продолжая спорить, но никто не изменил своего мнения, пока не наступило время празднеств. Председатель жюри, профессор John Sutherland, который еще не объявлял о своих предпочтениях, спросил каждого из нас, подчинимся ли мы его решению. У нас были дружеские, приятные встречи. Время истекло. Мы все сказали «да». "Тогда побеждает Бэнвилл", - сказал Сазерленд. В последующие годы судьи Букеровской премии, также неспособные принять единственное решение, выбирали двух победителей, как в случае с Маргарет Этвуд и Бернардин Эваристо. Благодаря нашему председателю мы избежали этого – но я все еще считаю, что мы ошиблись.

К счастью для меня, в долгосрочной перспективе это вообще не имело значения. Книга «Не отпускай меня» уже продана тиражом в миллионы экземпляров и переведена более чем на 50 языков. Это самая читаемая работа Исигуро быстро обогнала «Остаток дня», которая была опубликована за 16 лет до этого. Она широко изучается в школах и университетах, была адаптирована для телевидения, театра и фильма 2010 г. Алекса Гарленда с Кэри Маллиган, Кирой Найтли и Эндрю Гарфилдом в главных ролях. В 2017 г. Исигуро получил Нобелевскую премию по литературе, а в следующем году был посвящен в рыцари за заслуги перед литературой. Издательство, с которым Исигуро работал на протяжении всей своей карьеры - Faber & Faber - теперь с гордостью переиздает «Не отпускай меня» в специальном издании к 20-летию, как в изящной мягкой обложке, так и в твердом переплете, оба с коротким новым предисловием Исигуро, в котором рассказывается о зарождении романа.

«Не отпускай меня» - для тех, кто еще не читал эту книгу, — это роман, не похожий ни на какой другой. Внешне научная фантастика, но это совсем не так. В начале книги рассказчица, Кэти Ш., 31 год, оглядываясь на свою жизнь, с теплотой вспоминает специальную школу, в которой она с гордостью училась, описывает свою последующую жизнь, сначала - вместе с другими «учениками», а затем в качестве "опекуна", задача которого - ухаживать за «донорами». Быть «опекуном» — это роль, в которой она преуспевает вот уже 11 лет, как она хвастается в своем первом абзаце.
Только постепенно мы понимаем реальность, которую скрывают эти эвфемизмы и джентльменства. Кэти и все ее одноклассники — клоны, хотя это слово в романе не появляется довольно долго. Без родителей, без возможности самим иметь детей, они были созданы исключительно для того, чтобы их еще в молодости разделывали на органы. Однако Кэти даже в зрелом возрасте не восстает против таких условий жизни и обращается только к таким же, как она. Читатели же тихо и мягко введены в абсолютный ужас.

Окончание ⬇

Повседневная антиутопия Кадзуо Исигуро (окончание).

Начало ⬆

Исигуро, размышляя над вопросами о книге, которые ему задавали на протяжении многих лет, говорит мало, «отчасти потому, что я не хочу давать спойлеров во введении» (не тот принцип, который я соблюдал, когда пару лет назад мне представилась возможность написать длинное вступление к новому изданию для книги "Обычный человек" Филипа Рота). Но он затрагивает вопрос о том, является ли книга скорее метафорой угрозы неконтролируемых инноваций в науке и технике или метафорой «фундаментального человеческого состояния — необходимого ограничения нашей естественной продолжительности жизни, неизбежности старения, болезни и смерти; различных стратегий, которые мы принимаем, чтобы придать нашей жизни смысл и счастье в отведенное нам время». Возможно, как пишет сам Исигуро, «и сильная, и слабая сторона этого романа в том, что он часто хочет быть и тем, и другим одновременно, тем самым сталкивая определенные элементы истории друг с другом».

Исигуро вспоминает, что когда он внезапно увидел перед собой всю историю — «момент своего рода «эврики» — хотя я был в душе, а не в ванне», — то его чувства были не просто чувствами облегчения, а «своего рода меланхолией, смешанной с чем-то вроде тошноты». Читатели могут почувствовать то же самое. Перечитав «Не отпускай меня» еще раз, я снова нашел эту книгу нервирующей, навязчиво читаемой, но ценой того, что она снова глубоко расстроила меня; расстроила 20 лет спустя не только своей сосредоточенностью на смерти, но и, на этом этапе моей жизни, откровением о том, как нужно защищать детство, даже ценой лжи, и поразительно суровой концепцией того, что искусство в конечном итоге может нам помочь в недостаточной степени по сравнению с обычной добротой.

Некоторые читатели ценят романы, прежде всего, за их «поэтическую прозу». Для них язык, используемый рассказчицей романа, Кэти Ш., кажется невыразительным, даже изношенным — «проза дорогого дневника», как фыркнул Фрэнк Кермоуд. Они не могут увидеть артистизм и оригинальность романа или понять, почему так важно, чтобы Кэти не могла понять больше, чем она понимает, или выразить это более красноречиво. Этот язык обладает своей собственной поэзией, поэзией недостаточности, которая к тому времени, как Кэти уезжает «туда, где бы это ни было, где мне предполагается быть» — «предполагается» — слово, которое приобрело мрачный намек на принуждение по ходу романа — становится совершенно душераздирающим.

Исигуро, оставаясь как всегда вежливым, признал, что его творчество противоположно творчеству его современников, таких как Салман Рушди и Мартин Эмис, которые гордятся своими демонстративно умелыми предложениями. Исигуро намекнул, что такие писатели не строят миры, как он.
В беседе с японским писателем Кэндзабуро Оэ Исигуро признал: «В моих книгах есть поверхностная тишина... Но для меня это не тихие книги, потому что в них идет речь о вещах, которые больше всего меня беспокоят, и о вопросах, которые меня больше всего волнуют. Для меня они совсем не тихие». Или для миллионов читателей, которых книга "Не отпускай меня" обрела с момента публикации, несмотря на все препятствия, созданные нами, судьями."

10 замечательных книг по спортивной аналитике (для всех уровней).

1. Крис Андерсон и Дэвид Сэлли. "Игра с числами. Виртуозные стратегии и тактики на футбольном поле";
2. TIFO The Athletic. "How to Watch Football: 52 Rules for Understanding the Beautiful Game, On and Off the Pitch";
3. James Tippett. "The Expected Goals Philosophy: A Game-Changing Way of Analysing Football";
4. Майкл Льюис. "Moneyball. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире";
5. Wayne L. Winston. "Mathletics: How Gamblers, Managers, and Sports Enthusiasts Use Mathematics in Baseball, Basketball, and Football";;
6. Ryan O'Hanlon. "Net Gains: Inside the Beautiful Game's Analytics Revolution";
7. Саймон Купер, Стефан Шимански. "Футболономика. Кто выигрывает, кто проигрывает и почему";
8. Tobias J. Moskowitz и L. Jon Wertheim. "Scorecasting: The Hidden Influences Behind How Sports Are Played and Games Are Won";
9. Кристоф Бирманн. "Футбольные хакеры";
10. Duncan Alexander "Outside the Box: A Statistical Journey through the History of Football".

Мы сдали в печать «Трилогию войны» Агустина Фернандеса Мальо — мощный и завораживающий роман, который показывает скрытую сторону нашего времени.
События книги разворачиваются в трех исторически значимых местах: на галисийском острове Сан-Симон, где во время Гражданской войны в Испании находился концлагерь; во Вьетнаме, ставшем трагическим символом Америки 1960-х годов; и на побережье Нормандии, где завершилась Вторая мировая война. Эти места связывают героев романа с тенями погибших, чьи истории и судьбы неожиданным образом пересекаются с настоящим.

С удивительной творческой энергией автор вращает калейдоскоп историй, которые создают необычный портрет XX и XXI вв. В стиле, сочетающем научные дисциплины, поп-культуру и антропологию, один из крупнейших новаторов европейской литературы Агустин Фернандес Мальо представляет поэтичную и проникновенную карту современности. Премия Biblioteca Breve 2018 года.

Перевод Дарьи Синицыной. Обложка и фото на ней Ника Теплова.

Перевод книги осуществлен при содействии Министерства культуры Испании.

Агустин Фернандес Мальо, пожалуй, единственный современный наследник великого испанского барокко, с честью упаковавший идею о том, что «жизнь есть сон», в метамодернистскую коробку романа-обманки, в котором ничто – ни чистая вселенская любовь, ни «Менины» Веласкеса, ни манхэттенские соколы, ни таймшер, ни поэт в Нью-Йорке, ни космический отшельник, ни высадка в Нормандии – не окажется тем, о чем вы подумали, прочтя это перечисление.
Дарья Синицына

У Фернандеса Мальо такая хватка, что от его повествования невозможно оторваться на протяжении пятисот страниц, а это не удавалось самому Боланьо. Книга читается одним махом. Возможно, это роман, а возможно, и нет – неважно, как и в случае с «2666».
Рикардо Мартинес Льорка, Culturamas