#5гвоздейвкожаныйпереплет
НА «ЛЕСОПОВАЛЕ»
1. «Вегетация» Алексея Иванова – это трэш-боевик в жанре постапокалипсиса, написанный густым уральским матом. Столько нецензурных слов, признаться, мы не видели давно – герои книги матом не ругаются, а говорят. В том числе рефлексируют: «Чё, вот так, что ли, жить-то надо — мочить друг друга, драть бабки, пиз..ть, нагибать, наё..ть… Чё, по нормальному-то нельзя?» Это мы поставили точки, в тексте пропусков нет. В общем, вопрос персонажа хочется переадресовать автору (а также издательству) – а чё, по нормальному-то, цензурному, нельзя? Похоже, нельзя, не получается. Но об этом ниже, а пока заметим - если учитывать, помимо мата, еще сцены жестокости, расчлененки, изнасилований, покруче Сорокина-то книжечка будет. Да и мир постапокалипсиса от Иванова чем-то напоминает мир сорокинской серии про доктора Гарина. Даже и действие происходит – не совсем в тех, но сравнительно близких краях: за Уралом. Но есть нюансы.
2. Итак, мы в маленьком уральском городке и вокруг него, в густых лесах предгорий. Что-то случилось в большом мире (тут есть разные варианты, но, в общем, Война была), в итоге цивилизация теплится на уровне середины ХХ века, еще и хуже - людские поселения друг от друга практически изолированы, а густые леса полны деревьев-мутантов и сошедшей с ума техники. Дикие бригады отправляются в дебри, чтобы с риском для жизни этих мутантов отлавливать и продавать, как предполагается, китайцам. Заодно воюют друг с другом и с взбесившейся лесозаготовительной техникой. Ну и удивительно ли, что на этом фронтире все жестко бухают, и вообще занимаются тем, о чем говорил персонаж в цитате выше. В общем, полный трэш. Похоже автор всерьез вдохновлялся западными дешевыми боевиками времен своей молодости, B-movies, Илиадой советских видеосалонов, да матерными частушками. Классное сочетание, кстати.
3. Следует с удовольствием признать: написано лихо. Особенно после книг Иванова последних лет, абсолютно беспомощных, вроде «Теней Тевтонов» и «Бронепароходов». Иванов здесь злой, резкий, четкий. Мир придуман им вполне адекватно. Использование региональной специфики для постапа следует признать удачной находкой. Характеры очерчены, как и полагается в трэш-боевиках, яркими красками (и совершенно правильно, что они карикатурны; к пользе для атмосферы книги ее автор, кажется, всю жизнь только B-movies смотрел, да группу «Воровайки» слушал). Сюжетная основа (путешествие бригады по диким лесам, роад-муви) долго работает как надо (но к финалу все же несколько провисает, становится однообразной и скучноватой; терпимо, впрочем).
4. Конечно, все равно на ум приходит такая ситуация: оперный бас, вроде Дормидонта Михайлова, потерял голос, имел по этому поводу несколько провалов, но в конце концов стал знаменитым исполнителем матерных песен, и в том нашел себя. Главное-то – нашел, нашел, наконец, нужный подход к читателю! Тем более матерный шансон – весьма уважаемый в мире «Вегетации» жанр! (По бодрости перед нами, впрочем, скорее матерная попса или даже поп-панк). И, повторим, в этих рамках Иванов себя чувствует как рыба в воде. Как дерево-«вожак» (мутант, за которым ведется охота) в чаще. Как «чумоход» (взбесившийся трактор ) на лесной дороге. Но! Главная (но как по мне, критически важная) загвоздка тут вот в чем: автор своих героев откровенно презирает – да еще с намеком, что все это быдло, полное горячим патриотизмом и ненавистью к воображаемым врагам, запугали и запутали войной. Что ж, с симпатиями г-на Иванова все понятно.
👇👇👇
НА «ЛЕСОПОВАЛЕ»
1. «Вегетация» Алексея Иванова – это трэш-боевик в жанре постапокалипсиса, написанный густым уральским матом. Столько нецензурных слов, признаться, мы не видели давно – герои книги матом не ругаются, а говорят. В том числе рефлексируют: «Чё, вот так, что ли, жить-то надо — мочить друг друга, драть бабки, пиз..ть, нагибать, наё..ть… Чё, по нормальному-то нельзя?» Это мы поставили точки, в тексте пропусков нет. В общем, вопрос персонажа хочется переадресовать автору (а также издательству) – а чё, по нормальному-то, цензурному, нельзя? Похоже, нельзя, не получается. Но об этом ниже, а пока заметим - если учитывать, помимо мата, еще сцены жестокости, расчлененки, изнасилований, покруче Сорокина-то книжечка будет. Да и мир постапокалипсиса от Иванова чем-то напоминает мир сорокинской серии про доктора Гарина. Даже и действие происходит – не совсем в тех, но сравнительно близких краях: за Уралом. Но есть нюансы.
2. Итак, мы в маленьком уральском городке и вокруг него, в густых лесах предгорий. Что-то случилось в большом мире (тут есть разные варианты, но, в общем, Война была), в итоге цивилизация теплится на уровне середины ХХ века, еще и хуже - людские поселения друг от друга практически изолированы, а густые леса полны деревьев-мутантов и сошедшей с ума техники. Дикие бригады отправляются в дебри, чтобы с риском для жизни этих мутантов отлавливать и продавать, как предполагается, китайцам. Заодно воюют друг с другом и с взбесившейся лесозаготовительной техникой. Ну и удивительно ли, что на этом фронтире все жестко бухают, и вообще занимаются тем, о чем говорил персонаж в цитате выше. В общем, полный трэш. Похоже автор всерьез вдохновлялся западными дешевыми боевиками времен своей молодости, B-movies, Илиадой советских видеосалонов, да матерными частушками. Классное сочетание, кстати.
3. Следует с удовольствием признать: написано лихо. Особенно после книг Иванова последних лет, абсолютно беспомощных, вроде «Теней Тевтонов» и «Бронепароходов». Иванов здесь злой, резкий, четкий. Мир придуман им вполне адекватно. Использование региональной специфики для постапа следует признать удачной находкой. Характеры очерчены, как и полагается в трэш-боевиках, яркими красками (и совершенно правильно, что они карикатурны; к пользе для атмосферы книги ее автор, кажется, всю жизнь только B-movies смотрел, да группу «Воровайки» слушал). Сюжетная основа (путешествие бригады по диким лесам, роад-муви) долго работает как надо (но к финалу все же несколько провисает, становится однообразной и скучноватой; терпимо, впрочем).
4. Конечно, все равно на ум приходит такая ситуация: оперный бас, вроде Дормидонта Михайлова, потерял голос, имел по этому поводу несколько провалов, но в конце концов стал знаменитым исполнителем матерных песен, и в том нашел себя. Главное-то – нашел, нашел, наконец, нужный подход к читателю! Тем более матерный шансон – весьма уважаемый в мире «Вегетации» жанр! (По бодрости перед нами, впрочем, скорее матерная попса или даже поп-панк). И, повторим, в этих рамках Иванов себя чувствует как рыба в воде. Как дерево-«вожак» (мутант, за которым ведется охота) в чаще. Как «чумоход» (взбесившийся трактор ) на лесной дороге. Но! Главная (но как по мне, критически важная) загвоздка тут вот в чем: автор своих героев откровенно презирает – да еще с намеком, что все это быдло, полное горячим патриотизмом и ненавистью к воображаемым врагам, запугали и запутали войной. Что ж, с симпатиями г-на Иванова все понятно.
👇👇👇
January 15
#5гвоздейвкожаныйпереплет
ТИШИНЫ ХОЧУ, ТИШИНЫ!
1. Роман Дмитрия Филиппова «Собиратели тишины» получил первую премию «Слово»; пишут, что он хорошо продается; вызывает живые отклики и у читателей, и в литературной среде. В общем, успех, по всем фронтам. Именно эту книгу и я бы назвал «Книгой года». Это не значит, что она лучшая из всех – это значит, что тут мы имеем дело с чем-то новым, обозначающим дальнейшие пути развития литературы. При этом, конечно, книга не свободна от недостатков. Но и недостатки в ней вполне характерные. И для состояния нашего общества. И для состояния военной прозы
2. По сути, перед нами две части, «сшитые» в один роман. В первой части, «Эхо» (абсолютно самостоятельном произведении, дело в нем происходит в недавние времена) герой - местный чиновник невеликого ранга - занимается проблемой воинских захоронений времен Великой Отечественной, взаимодействует с «черными копателями», военными, бизнесменами, начальством, общественностью… Плюсом к этому - флэшбеки как раз из времен той войны. Перед нами в военных сценах оживают те, чьи останки становятся иной раз поводом для современных споров и разборок. Во второй части, «Гул», герой уходит на СВО, в саперы, берет себе псевдоним «Вожак», и с ним случается много чего - и интересного, и страшного, и забавного. Ранения, смерти, срывы (например, запой). В общем, военные будни показаны примерно так, как и ожидаешь. Важно: автор не скрывает автобиографизма, всем читателям его социальных сетей известно, и что Филиппов был питерским чиновником , и что сейчас он воюет на СВО именно с псевдонимом Вожак. Финальными словами книги «Мой позывной – Вожак! Враг будет разбит! Победа будет за нами!» Филиппов заканчивает и посты в своем Телеграм- канале.
3. Главная проблема книги – в ее жанровой идентификации. Представляется, что романная архитектоника «Собирателей» во многом искусственна. Как говорилось выше, первая, «чиновничья» часть (она мне показалось менее интересной, хотя и более «литературно обработанной»), вполне могла бы существовать отдельно. Со второй она связана неочевидными нитями. Даже стилистически они разные, разные и по авторскому «углу обзора» материала. В первом случае – это спокойный взгляд с невеликой высоты. Во втором – взгляд изнутри, из горячки боя, пристрастный и взволнованный. От этого, конечно, и стилевые различия. В первой части мы видим связное повествование, во второй - набор историй (ограниченный, впрочем, фабульной рамкой - вплоть до отъезда в отпуск). Сквозного развития главного героя на протяжении обеих частей, от первой до последней страниц, не происходит. Да, такое развитие есть, книга не статична – но оно как бы автономно в каждой из частей.
4. Однако при всем этом не вызывает сомнений, что «Собиратели тишины» - именно роман, а не очередное собрания горячих заметок «оттуда». Налицо четко выраженная авторская интенция – пишется, создается именно романная форма. И это очень важно. Нынешняя военная проза находится в периоде очерково-дневниковом, да еще формульно-жанровом, остросюжетном (появились боевики об СВО, их будет все больше, есть и другие жанровые вещи). С точки зрения эволюции жанровых форм за всем эти должен следовать этап углубленного, романного осмысления. Так было и в годы Великой Отечественной. Вот Константин Симонов, писавший и публиковавший с июня 1941-го многочисленные военные очерки, даже собиравший их в книги – в 1943 написал повесть о Сталинградской битве «Дни и ночи» (позже удостоенную Сталинской премии). Другое дело, что на той войне вперед вышла драматургия – и пьесы Симонова, и знаменитый «Фронт» Корнейчука дали пример оперативного художественного осмысления. Ну, с военной драматургией у нас совсем плохи дела, так что надеемся все же на прозу.
👇👇👇
ТИШИНЫ ХОЧУ, ТИШИНЫ!
1. Роман Дмитрия Филиппова «Собиратели тишины» получил первую премию «Слово»; пишут, что он хорошо продается; вызывает живые отклики и у читателей, и в литературной среде. В общем, успех, по всем фронтам. Именно эту книгу и я бы назвал «Книгой года». Это не значит, что она лучшая из всех – это значит, что тут мы имеем дело с чем-то новым, обозначающим дальнейшие пути развития литературы. При этом, конечно, книга не свободна от недостатков. Но и недостатки в ней вполне характерные. И для состояния нашего общества. И для состояния военной прозы
2. По сути, перед нами две части, «сшитые» в один роман. В первой части, «Эхо» (абсолютно самостоятельном произведении, дело в нем происходит в недавние времена) герой - местный чиновник невеликого ранга - занимается проблемой воинских захоронений времен Великой Отечественной, взаимодействует с «черными копателями», военными, бизнесменами, начальством, общественностью… Плюсом к этому - флэшбеки как раз из времен той войны. Перед нами в военных сценах оживают те, чьи останки становятся иной раз поводом для современных споров и разборок. Во второй части, «Гул», герой уходит на СВО, в саперы, берет себе псевдоним «Вожак», и с ним случается много чего - и интересного, и страшного, и забавного. Ранения, смерти, срывы (например, запой). В общем, военные будни показаны примерно так, как и ожидаешь. Важно: автор не скрывает автобиографизма, всем читателям его социальных сетей известно, и что Филиппов был питерским чиновником , и что сейчас он воюет на СВО именно с псевдонимом Вожак. Финальными словами книги «Мой позывной – Вожак! Враг будет разбит! Победа будет за нами!» Филиппов заканчивает и посты в своем Телеграм- канале.
3. Главная проблема книги – в ее жанровой идентификации. Представляется, что романная архитектоника «Собирателей» во многом искусственна. Как говорилось выше, первая, «чиновничья» часть (она мне показалось менее интересной, хотя и более «литературно обработанной»), вполне могла бы существовать отдельно. Со второй она связана неочевидными нитями. Даже стилистически они разные, разные и по авторскому «углу обзора» материала. В первом случае – это спокойный взгляд с невеликой высоты. Во втором – взгляд изнутри, из горячки боя, пристрастный и взволнованный. От этого, конечно, и стилевые различия. В первой части мы видим связное повествование, во второй - набор историй (ограниченный, впрочем, фабульной рамкой - вплоть до отъезда в отпуск). Сквозного развития главного героя на протяжении обеих частей, от первой до последней страниц, не происходит. Да, такое развитие есть, книга не статична – но оно как бы автономно в каждой из частей.
4. Однако при всем этом не вызывает сомнений, что «Собиратели тишины» - именно роман, а не очередное собрания горячих заметок «оттуда». Налицо четко выраженная авторская интенция – пишется, создается именно романная форма. И это очень важно. Нынешняя военная проза находится в периоде очерково-дневниковом, да еще формульно-жанровом, остросюжетном (появились боевики об СВО, их будет все больше, есть и другие жанровые вещи). С точки зрения эволюции жанровых форм за всем эти должен следовать этап углубленного, романного осмысления. Так было и в годы Великой Отечественной. Вот Константин Симонов, писавший и публиковавший с июня 1941-го многочисленные военные очерки, даже собиравший их в книги – в 1943 написал повесть о Сталинградской битве «Дни и ночи» (позже удостоенную Сталинской премии). Другое дело, что на той войне вперед вышла драматургия – и пьесы Симонова, и знаменитый «Фронт» Корнейчука дали пример оперативного художественного осмысления. Ну, с военной драматургией у нас совсем плохи дела, так что надеемся все же на прозу.
👇👇👇
January 25
#5гвоздейвкожаныйпереплет
СКВОЗЬ ХОЛОД И ЛЕД
1. «Уранотипия» Владимира Березина – это увлекательный (хотя смотря для кого) постмодернистский лабиринт, в котором читатель (желающий этого) может найти примерно все на свете. Прямо на месте, ну или потянув за одну из ниточек, то есть обратившись к одному из авторов, к которому отсылает книга . А их тут десятки. Одни действуют даже сами, хотя и в эпизодах (например, Пушкин). На других автор или его герои ссылаются, прямо или косвенно. Наконец, на чей-то опыт опирается создатель этого текста. Тут круг очевиден, и чьему сердцу он мил, тот и (смотри выше) увлечется, и найдет много чего. Мне – конечно, мил; и Павич, и Борхес, и Эко – это ж наш, поколенческий хлеб культуры. (Правда, особой симпатии автора к Леониду Юзефовичу и, например, Владимиру Шарову, я, конечно, не разделяю). В общем, получилась книга небольшая по объему, но очень «плотная» по содержанию, на редкость для нашего времени. Замечу, к слову, что "референсы" автор отнюдь не прячет, даже как будто показывает читателю: вот оно, отсюда взято и отсюда. Гуманно.
2. В наше время «большой постмодернистский стиль" выглядит уже винтажно. Но с инерцией традиции все в порядке, написанное в этом ключе еще может быть живым и интересным. Итак – одна из базовых линий такова. В 30-х годах девятнадцатого века тайная миссия российского правительства в Палестине проводит некие замеры и съемки (в том числе с помощью заглавной технологии; как всегда, в постмодернистских романах интересны детали и подробности, не связанные с сюжетом – например, о восприятии урана тогда; и дела нет, насколько оно соответствует действительности). От этой линии (можно казать, что наоборот, к ней) тянется множество других, уводящих в иные страны и эпохи. Но все более или менее сходится в одном фокусе.
3. А фокус этот – Новый Иерусалим, подмосковное место, где в середине 17 века патриарх Никон задумал создать некую копию Палестины (самое известное в его затее – насыпанный холм, названный Сионом и воздвигнутый на нем монастырь; под холмом течет река Иордан). Планы были куда грандиознее. Сам огромный Воскресенский собор в основных чертах копирует несколько мест Святой Земли. Более того, как пишут историки, кувуклия – часовня Гроба Господня, копия темницы, где томился Христос, его смертного ложа и камня, который отворил ангел в день его воскресения, в Палестине неправильная. Она пострадала, была восстановлена неверно. А вот наша копия, сделанная по чертежам, снятым ранее единственно верна! Идея, конечно, грандиозная и крайне характерная для России в разные эпохи– стать центром мира. Третьим и главным Римом. (Не правда ли, о чем-то таком мы слышим и сегодня?)
4. Новоиерусалимский «проект» как попытка создания «параллельной Вселенной», при том улучшенной, и есть базовая метафора Березинского романа. Некий источник излучения, подобного урановому, только пронизывающего различные времена и народы. Очень эрудированный, опытный автор твердой рукой все описанное гнет под одну смысловую дугу. Поэтому перед нами фантастико-историософская вещь. О судьбах России, прежде всего о русском мессианизме. Важная тема. И ставки здесь очень велики.
5. Стиль «Уранотипии», как и многое другое в книге, способен доставить предрасположенному к такой литературе читателю прямо-таки удовольствие. Столько в нем разных голосов и брошенных походя намеков, отсылок туда и сюда: «Убивают какого-нибудь мудреца, и вот уже другой продолжает его книгу, мать бледнеет, но младенец её растёт и крепнет, разевает рот мореход, исчезая в бушующем море, но корабль плывёт. И этим людям, несовершенным и бестолковым, снедаемым страстями и страхом, будет завтра явлен Новый Иерусалим, с лабиринтом его вечных улиц, что ждут тех, кто ходил по городу, что принял его, старика, за своего, и тех, кто сейчас едет по берегу Иордана, по недоразумению называемому Истрой, на телеге, гружённой дровами, к монастырю».
👇👇👇
СКВОЗЬ ХОЛОД И ЛЕД
1. «Уранотипия» Владимира Березина – это увлекательный (хотя смотря для кого) постмодернистский лабиринт, в котором читатель (желающий этого) может найти примерно все на свете. Прямо на месте, ну или потянув за одну из ниточек, то есть обратившись к одному из авторов, к которому отсылает книга . А их тут десятки. Одни действуют даже сами, хотя и в эпизодах (например, Пушкин). На других автор или его герои ссылаются, прямо или косвенно. Наконец, на чей-то опыт опирается создатель этого текста. Тут круг очевиден, и чьему сердцу он мил, тот и (смотри выше) увлечется, и найдет много чего. Мне – конечно, мил; и Павич, и Борхес, и Эко – это ж наш, поколенческий хлеб культуры. (Правда, особой симпатии автора к Леониду Юзефовичу и, например, Владимиру Шарову, я, конечно, не разделяю). В общем, получилась книга небольшая по объему, но очень «плотная» по содержанию, на редкость для нашего времени. Замечу, к слову, что "референсы" автор отнюдь не прячет, даже как будто показывает читателю: вот оно, отсюда взято и отсюда. Гуманно.
2. В наше время «большой постмодернистский стиль" выглядит уже винтажно. Но с инерцией традиции все в порядке, написанное в этом ключе еще может быть живым и интересным. Итак – одна из базовых линий такова. В 30-х годах девятнадцатого века тайная миссия российского правительства в Палестине проводит некие замеры и съемки (в том числе с помощью заглавной технологии; как всегда, в постмодернистских романах интересны детали и подробности, не связанные с сюжетом – например, о восприятии урана тогда; и дела нет, насколько оно соответствует действительности). От этой линии (можно казать, что наоборот, к ней) тянется множество других, уводящих в иные страны и эпохи. Но все более или менее сходится в одном фокусе.
3. А фокус этот – Новый Иерусалим, подмосковное место, где в середине 17 века патриарх Никон задумал создать некую копию Палестины (самое известное в его затее – насыпанный холм, названный Сионом и воздвигнутый на нем монастырь; под холмом течет река Иордан). Планы были куда грандиознее. Сам огромный Воскресенский собор в основных чертах копирует несколько мест Святой Земли. Более того, как пишут историки, кувуклия – часовня Гроба Господня, копия темницы, где томился Христос, его смертного ложа и камня, который отворил ангел в день его воскресения, в Палестине неправильная. Она пострадала, была восстановлена неверно. А вот наша копия, сделанная по чертежам, снятым ранее единственно верна! Идея, конечно, грандиозная и крайне характерная для России в разные эпохи– стать центром мира. Третьим и главным Римом. (Не правда ли, о чем-то таком мы слышим и сегодня?)
4. Новоиерусалимский «проект» как попытка создания «параллельной Вселенной», при том улучшенной, и есть базовая метафора Березинского романа. Некий источник излучения, подобного урановому, только пронизывающего различные времена и народы. Очень эрудированный, опытный автор твердой рукой все описанное гнет под одну смысловую дугу. Поэтому перед нами фантастико-историософская вещь. О судьбах России, прежде всего о русском мессианизме. Важная тема. И ставки здесь очень велики.
5. Стиль «Уранотипии», как и многое другое в книге, способен доставить предрасположенному к такой литературе читателю прямо-таки удовольствие. Столько в нем разных голосов и брошенных походя намеков, отсылок туда и сюда: «Убивают какого-нибудь мудреца, и вот уже другой продолжает его книгу, мать бледнеет, но младенец её растёт и крепнет, разевает рот мореход, исчезая в бушующем море, но корабль плывёт. И этим людям, несовершенным и бестолковым, снедаемым страстями и страхом, будет завтра явлен Новый Иерусалим, с лабиринтом его вечных улиц, что ждут тех, кто ходил по городу, что принял его, старика, за своего, и тех, кто сейчас едет по берегу Иордана, по недоразумению называемому Истрой, на телеге, гружённой дровами, к монастырю».
👇👇👇
January 30
#5гвоздейвкожаныйпереплет
ЛИТЕРАТУРА И ЖИЗНЬ
1. "Сюжет" американки Джин Корелиц - немудреный триллер из штатовской писательской жизни. Тем, собственно, и интересен. В преддверии разных изменений в отечественных писательских организациях, любопытно посмотреть, что у них. Впрочем, написано вполне грамотно, и даже в сатирических тонах. Читать приятно.
2. Джейкоб Финч Боннет, 30-летний подававший в прошлом надежды прозаик - в творческом кризисе. Не пишется ему, попросту! И тут он встречает начинающего автора, который рассказывает ему сюжет (по нашему скорее фабулу) своей первой книги. Финч завидует, а узнав, что тот умер, не успев превратить сюжет в книгу, пишет на ту же фабулу свою вещь. И становится супер успешным и богатым. Однако его начинает преследовать некто, упрекающий в том, что свою книгу он стырил... Указывается даже у кого. Откуда этот осведомленный аноним?! Джейкоб берется разобраться сам... И зря.
Как видим, история вполне банальна. Есть натяжки. Можно подумать, что фабула гарантирует успех книги. Да и фабула (вернее, один ее поворот, в котором вся соль) не так чтобы очень выдающаяся (куски "книги Джейкоба" включены в текст). Интересно при этом, что тема писательского плагиата сегодня популярна и в книжках, и в кино. Что на Западе, что у нас. Да и вообще, писатели в написанном и снятом все еще занимают куда больше места, чем в жизни... Стараются романисты и сценаристы пиарить свою участь, стараются!
3. В оригинале книга называется "The Plot"; тут и "сюжет", и "заговор" - то ли самого бедного Джейкоба, то ли против него. Вообще-то, конечно, большой вопрос, считать ли случай Джейкоба плагиатом. Думаю, считать в полном, юридическом смысле нельзя (да и в книжке про то же). Он, чудак, чувствует ответственность скорее моральную, и вот интересно, что у писателей по обе стороны океана с этим проблема. В смысле, они этой ответственностью мучаются. С печальными последствиями.
4. Автор, прошедший явно по всем литэтапам, с увлечением и сатирическим пылом описывает тамошние писательский институции - и школы, и стипендии, и резиденции, и издательские нюансы. Видно, видно по какой дорожке пытался идти покойный АСПИР и вести нас! Ну, ничего хорошего, судя по всему, не выходит из этого и в Штатах. Вернее так: все зависит от случая, удачи... Наличие писательского таланта особо ничего не решает. Но не так ли было всегда, увы?
5. Написано бойко, повторю. Вот что одна из героинь говорит на интересуюшую нас тему: " Я столько всего узнала о писателях. Странные вы звери, а? Со своими мелочными войнами и пятьюдесятью оттенками нарциссизма. Вы себя ведете так, словно слова ничьи. Словно истории не связаны с реальными людьми. А ведь кому-то от этого больно".
РЕЗЮМЕ: Собственно, в этих словах и весь нехитрый моральный посыл книжки: не путай литературу с жизнью, а то поплатишься! Между прочим, правильное суждение. Да про мелочные войны и нарциссизм сказано прям в точку.
ЛИТЕРАТУРА И ЖИЗНЬ
1. "Сюжет" американки Джин Корелиц - немудреный триллер из штатовской писательской жизни. Тем, собственно, и интересен. В преддверии разных изменений в отечественных писательских организациях, любопытно посмотреть, что у них. Впрочем, написано вполне грамотно, и даже в сатирических тонах. Читать приятно.
2. Джейкоб Финч Боннет, 30-летний подававший в прошлом надежды прозаик - в творческом кризисе. Не пишется ему, попросту! И тут он встречает начинающего автора, который рассказывает ему сюжет (по нашему скорее фабулу) своей первой книги. Финч завидует, а узнав, что тот умер, не успев превратить сюжет в книгу, пишет на ту же фабулу свою вещь. И становится супер успешным и богатым. Однако его начинает преследовать некто, упрекающий в том, что свою книгу он стырил... Указывается даже у кого. Откуда этот осведомленный аноним?! Джейкоб берется разобраться сам... И зря.
Как видим, история вполне банальна. Есть натяжки. Можно подумать, что фабула гарантирует успех книги. Да и фабула (вернее, один ее поворот, в котором вся соль) не так чтобы очень выдающаяся (куски "книги Джейкоба" включены в текст). Интересно при этом, что тема писательского плагиата сегодня популярна и в книжках, и в кино. Что на Западе, что у нас. Да и вообще, писатели в написанном и снятом все еще занимают куда больше места, чем в жизни... Стараются романисты и сценаристы пиарить свою участь, стараются!
3. В оригинале книга называется "The Plot"; тут и "сюжет", и "заговор" - то ли самого бедного Джейкоба, то ли против него. Вообще-то, конечно, большой вопрос, считать ли случай Джейкоба плагиатом. Думаю, считать в полном, юридическом смысле нельзя (да и в книжке про то же). Он, чудак, чувствует ответственность скорее моральную, и вот интересно, что у писателей по обе стороны океана с этим проблема. В смысле, они этой ответственностью мучаются. С печальными последствиями.
4. Автор, прошедший явно по всем литэтапам, с увлечением и сатирическим пылом описывает тамошние писательский институции - и школы, и стипендии, и резиденции, и издательские нюансы. Видно, видно по какой дорожке пытался идти покойный АСПИР и вести нас! Ну, ничего хорошего, судя по всему, не выходит из этого и в Штатах. Вернее так: все зависит от случая, удачи... Наличие писательского таланта особо ничего не решает. Но не так ли было всегда, увы?
5. Написано бойко, повторю. Вот что одна из героинь говорит на интересуюшую нас тему: " Я столько всего узнала о писателях. Странные вы звери, а? Со своими мелочными войнами и пятьюдесятью оттенками нарциссизма. Вы себя ведете так, словно слова ничьи. Словно истории не связаны с реальными людьми. А ведь кому-то от этого больно".
РЕЗЮМЕ: Собственно, в этих словах и весь нехитрый моральный посыл книжки: не путай литературу с жизнью, а то поплатишься! Между прочим, правильное суждение. Да про мелочные войны и нарциссизм сказано прям в точку.
February 7
Forwarded from 5 гвоздей в кожаный переплет
#5гвоздейвкожаныйпереплет
ЭССЕИСТ В ОКОПАХ
1. Книга Даниила Туленкова "Шторм Z. У вас нет других нас" - это редкий в России представитель жанра развернутого эссе. Знаю тех, кого и обложка, и название (прямо скажем, довольно аляповатые, кринжовые, как сказала бы молодежь), ввели в некоторое заблуждение. Заставили искать военных приключений, окопной правды от непосредственного участника боевых действий. И нельзя сказать, что в книге нет ситуаций столкновений с врагами, смертельной опасности. Да и про состояние дел в войсках говорится много не слишком приятного. Но все это как будто между делом. Автор в основном занят тем, что размышляет о всяком-разном – в основном о судьбах народов и цивилизаций. О своей судьбе тоже. Ну да, частенько делает это под обстрелом – что только придает размышлениям убедительности.
2. Туленков, 45-летний провинциальный бизнесмен (по самоописанию - худющий очкарик, меньше 70 килограммов живого веса), был (несправедливо, по собственному мнению) отправлен в колонию, оттуда ушел на СВО в составе подразделения «Шторм Z”, этакого штрафбата, обреченного на гибель. О чем в книге, вообще преисполненной философской отстраненности, говорится как о само собой разумеещемся. Зэкам суждено погибнуть - но если не им, то мобилизованным айтишникам... А гибнуть, конечно, надо. Смерть ведь вообще неизбежна. Это очень важно, что мы не видим успехов рассказчика в войне - скажем, убийства врагов. Тогда у книги появился бы некий внешний сюжет, перетянувший на себя все остальное (убийство, хоть и на войне, это все равно самое главное). А так главным для автора становятся его рассуждения, размышления и воспоминания. То есть, если бы Туленков описал свои геройства, это была бы проза, требующая активного героя. Не тот случай. Тут – Монтень, а не, скажем, Ремарк. Ну и "антимилитаристского пафоса" тут ровно ноль, Уж скорее, наоборот. "Тюрьма всё стремится «оболотить» и выкрасить в один, серый, цвет. Поглотить, отупить, убить всё живое в человеке, атрофировать все мыслительные и чувственные процессы... Война – абсолютный, асимметричный контраст тюрьмы. Война наполнена всей гаммой цветов, существующих на земле, даже теми их оттенками, о существовании которых ты не подозревал в той, прежней жизни. Война – это фонтан эмоций, чувств и ощущений. Это обострение всех форм человеческого осязания. Это миллионы деталей и штрихов... Это совершенно иная скорость времени и совершенно иная ценность каждого его отрезка".
3. О фабуле книги стоит говорить не просто как о чем-то отсутствующем, но, так сказать, выраженном отрицательными величинами. Книга антифабульна. Устроена она так. Автор коротко сообщает, что, например, сидит в развалинах дома вблизи от линии боестолкновений, под огнем, потом начинает размышлять. Потом внезапно меняется локация (причем новый эпизод мог происходить до или после предыдущего, что в логике прозы недопустимо, но в логике эссе, действие которого происходит в сознании автора - вполне). Но и там, и тут автор рассуждает о войне, России, Америке, трусости, доблести, женщинах, тюрьме, бизнесе и много, много о чем еще. Мелькает множество имен - от Хемингуэя до группы Кар-Мен. Много портретов сослуживцев, их мини-историй (ну как Монтень приводит эпизоды древней истории в подкрепление собственных слов). Много попыток афоризмов, вроде такого: "я не определяю людские судьбы. Это где-то там наверху их определяют" (С.148). Вообще же умиротворенный, но и самоуверенный тон как-то помимо Монтеня напоминает и Лимонова (чьи последние книги также дают нам образец жанра "большого эссе")
ЭССЕИСТ В ОКОПАХ
1. Книга Даниила Туленкова "Шторм Z. У вас нет других нас" - это редкий в России представитель жанра развернутого эссе. Знаю тех, кого и обложка, и название (прямо скажем, довольно аляповатые, кринжовые, как сказала бы молодежь), ввели в некоторое заблуждение. Заставили искать военных приключений, окопной правды от непосредственного участника боевых действий. И нельзя сказать, что в книге нет ситуаций столкновений с врагами, смертельной опасности. Да и про состояние дел в войсках говорится много не слишком приятного. Но все это как будто между делом. Автор в основном занят тем, что размышляет о всяком-разном – в основном о судьбах народов и цивилизаций. О своей судьбе тоже. Ну да, частенько делает это под обстрелом – что только придает размышлениям убедительности.
2. Туленков, 45-летний провинциальный бизнесмен (по самоописанию - худющий очкарик, меньше 70 килограммов живого веса), был (несправедливо, по собственному мнению) отправлен в колонию, оттуда ушел на СВО в составе подразделения «Шторм Z”, этакого штрафбата, обреченного на гибель. О чем в книге, вообще преисполненной философской отстраненности, говорится как о само собой разумеещемся. Зэкам суждено погибнуть - но если не им, то мобилизованным айтишникам... А гибнуть, конечно, надо. Смерть ведь вообще неизбежна. Это очень важно, что мы не видим успехов рассказчика в войне - скажем, убийства врагов. Тогда у книги появился бы некий внешний сюжет, перетянувший на себя все остальное (убийство, хоть и на войне, это все равно самое главное). А так главным для автора становятся его рассуждения, размышления и воспоминания. То есть, если бы Туленков описал свои геройства, это была бы проза, требующая активного героя. Не тот случай. Тут – Монтень, а не, скажем, Ремарк. Ну и "антимилитаристского пафоса" тут ровно ноль, Уж скорее, наоборот. "Тюрьма всё стремится «оболотить» и выкрасить в один, серый, цвет. Поглотить, отупить, убить всё живое в человеке, атрофировать все мыслительные и чувственные процессы... Война – абсолютный, асимметричный контраст тюрьмы. Война наполнена всей гаммой цветов, существующих на земле, даже теми их оттенками, о существовании которых ты не подозревал в той, прежней жизни. Война – это фонтан эмоций, чувств и ощущений. Это обострение всех форм человеческого осязания. Это миллионы деталей и штрихов... Это совершенно иная скорость времени и совершенно иная ценность каждого его отрезка".
3. О фабуле книги стоит говорить не просто как о чем-то отсутствующем, но, так сказать, выраженном отрицательными величинами. Книга антифабульна. Устроена она так. Автор коротко сообщает, что, например, сидит в развалинах дома вблизи от линии боестолкновений, под огнем, потом начинает размышлять. Потом внезапно меняется локация (причем новый эпизод мог происходить до или после предыдущего, что в логике прозы недопустимо, но в логике эссе, действие которого происходит в сознании автора - вполне). Но и там, и тут автор рассуждает о войне, России, Америке, трусости, доблести, женщинах, тюрьме, бизнесе и много, много о чем еще. Мелькает множество имен - от Хемингуэя до группы Кар-Мен. Много портретов сослуживцев, их мини-историй (ну как Монтень приводит эпизоды древней истории в подкрепление собственных слов). Много попыток афоризмов, вроде такого: "я не определяю людские судьбы. Это где-то там наверху их определяют" (С.148). Вообще же умиротворенный, но и самоуверенный тон как-то помимо Монтеня напоминает и Лимонова (чьи последние книги также дают нам образец жанра "большого эссе")
February 8
#5гвоздейвкожаныйпереплет
С ДЫРОЧКОЙ В ЦЕНТРЕ СПИНЫ
1. Небольшой роман Ксении Буржской "Литораль" это грустная история из женской жизни (героине за 40, там ее дата рождения указывается). Жизнь эта проистекает в маленьком городе недалеко от Мурманска (ко всему еще и полярная ночь). Внешне все вроде благополучно (героиня отнюдь не бедствует, есть семья, работа, машина), но в душЕ-то, в нежной душЕ ее что творится! Методично, как по каталогу, автор нагоняет топовых женских страшилок: правильный вроде муж-инженер нехорош, у ребенка плохо в школе и вообще какой-то он не такой, подруги дуры и стервы, свекровь достала, тело стареет (читая разоблачительное самоописание голой героини я, ей Богу, покраснел), на работе засилье противной идеологической накачки (дело происходит в наши дни). Ну и все в таком роде. Про секс тоже есть.
2. Впрочем (иногда фокус повествование смещается на мужа с сыном героини) у близких тоже все фигово. То есть, и они не виноваты. Все просто плохо без обьяснения причин. Приходится героине бежать - и чисто физически, куда-то из города, и психологически - в свою субличность, одновременно в мифологию - с феминистским, понятно, уклоном. Есть якобы в норвежской мифологии такие женские существа , у которых имеется большая нештатная дырка. На спине. Вот, стать бы такой...или наоборот, перестать бы такой быть... Героиня и сама толком не может понять, что ей надо. Кризис!
3. Конечно, это никакая не проза. Скорее - приложение к популярному учебнику по психологии. Или внеклассное чтение, которое рекомендует коуч на тренинге "Разбуди в себе внутреннюю женщину" (или "Ты - королева"). Ксения Буржская мастер именно таких сочинений, перед нами уже четвертый ее, так сказать, роман. И опытность автора тут вполне видна. Написано вполне гладко, местами даже увлекательно. Кончается, кстати, все хорошо, сбежавшая было героиня снова встречается с семьей (но да, внутренне она уже не та, ей лучше, побег помог).
4. Вы, думаю, заметили, что ругать "Литораль" я не хочу. Особенно познакомившись с отзывами читательниц. Одна пишет: "Женщину из этой книги может представить любая, стоит ей только закрыть глаза". Полная идентификация. Трогательно и завидно, между прочим. Не называлось бы это литературой, что ли, тогда вообще никаких вопросов. Вот сама Буржская представляется как "AI-евангелист голосового помощника Алиса в «Яндексе» .Ну так и ее "Литораль" куда-нибудь туда, во Вселенную голосовых помощников списать бы.
5. Написано, повторю, бодро. Но из-за намеренной тенденциозности, сгущения красок, все же выглядит порой несколько анекдотично. "Полярная ночь длится сорок дней, осталось два. Потом еще несколько месяцев невнятных сумерек… Анна размазывает бычок о почерневший бетон балкона и выбрасывает за борт. Где-то за верхушками деревьев накатывает на берег океан — огромный, как уныние Анны, страшный, как супружеское отвращение. Муж сидит за столом в длинных выцветших трусах и пожелтевшей майке. На столе дымятся горячие бутерброды, нарезан заветренный сыр, колбаса накромсана, будто ее жестоко убили". Ну прямо тысяча напастей разом))
РЕЗЮМЕ: Кстати, "Литораль", кто не знает, это не женское-медицинское (как можно подумать из контекста), а геологическое-географическое. Согласно энциклопедии, "зона морского дна, затопляемая во время прилива и осушаемая при отливе" (туда, к Океану, не без пользы для себя и сбежала героиня). Еще одна метафора нелегкой женской доли, вроде большой дыры на спине. Ну, может, на дам все это оказывает какое-нибудь терапевтическое воздействие. Лицам противоположного пола читать книгу не рекомендуется. А впрочем, не исключаю, что все, сказанное мной, это реакция мужлана-Калибана, узнавшего себя в зеркале "Литорали" (подумаешь, колбасу толсто режу...). Хотите увидеть чего-нибудь в этом роде - тогда да, поспешите.
С ДЫРОЧКОЙ В ЦЕНТРЕ СПИНЫ
1. Небольшой роман Ксении Буржской "Литораль" это грустная история из женской жизни (героине за 40, там ее дата рождения указывается). Жизнь эта проистекает в маленьком городе недалеко от Мурманска (ко всему еще и полярная ночь). Внешне все вроде благополучно (героиня отнюдь не бедствует, есть семья, работа, машина), но в душЕ-то, в нежной душЕ ее что творится! Методично, как по каталогу, автор нагоняет топовых женских страшилок: правильный вроде муж-инженер нехорош, у ребенка плохо в школе и вообще какой-то он не такой, подруги дуры и стервы, свекровь достала, тело стареет (читая разоблачительное самоописание голой героини я, ей Богу, покраснел), на работе засилье противной идеологической накачки (дело происходит в наши дни). Ну и все в таком роде. Про секс тоже есть.
2. Впрочем (иногда фокус повествование смещается на мужа с сыном героини) у близких тоже все фигово. То есть, и они не виноваты. Все просто плохо без обьяснения причин. Приходится героине бежать - и чисто физически, куда-то из города, и психологически - в свою субличность, одновременно в мифологию - с феминистским, понятно, уклоном. Есть якобы в норвежской мифологии такие женские существа , у которых имеется большая нештатная дырка. На спине. Вот, стать бы такой...или наоборот, перестать бы такой быть... Героиня и сама толком не может понять, что ей надо. Кризис!
3. Конечно, это никакая не проза. Скорее - приложение к популярному учебнику по психологии. Или внеклассное чтение, которое рекомендует коуч на тренинге "Разбуди в себе внутреннюю женщину" (или "Ты - королева"). Ксения Буржская мастер именно таких сочинений, перед нами уже четвертый ее, так сказать, роман. И опытность автора тут вполне видна. Написано вполне гладко, местами даже увлекательно. Кончается, кстати, все хорошо, сбежавшая было героиня снова встречается с семьей (но да, внутренне она уже не та, ей лучше, побег помог).
4. Вы, думаю, заметили, что ругать "Литораль" я не хочу. Особенно познакомившись с отзывами читательниц. Одна пишет: "Женщину из этой книги может представить любая, стоит ей только закрыть глаза". Полная идентификация. Трогательно и завидно, между прочим. Не называлось бы это литературой, что ли, тогда вообще никаких вопросов. Вот сама Буржская представляется как "AI-евангелист голосового помощника Алиса в «Яндексе» .Ну так и ее "Литораль" куда-нибудь туда, во Вселенную голосовых помощников списать бы.
5. Написано, повторю, бодро. Но из-за намеренной тенденциозности, сгущения красок, все же выглядит порой несколько анекдотично. "Полярная ночь длится сорок дней, осталось два. Потом еще несколько месяцев невнятных сумерек… Анна размазывает бычок о почерневший бетон балкона и выбрасывает за борт. Где-то за верхушками деревьев накатывает на берег океан — огромный, как уныние Анны, страшный, как супружеское отвращение. Муж сидит за столом в длинных выцветших трусах и пожелтевшей майке. На столе дымятся горячие бутерброды, нарезан заветренный сыр, колбаса накромсана, будто ее жестоко убили". Ну прямо тысяча напастей разом))
РЕЗЮМЕ: Кстати, "Литораль", кто не знает, это не женское-медицинское (как можно подумать из контекста), а геологическое-географическое. Согласно энциклопедии, "зона морского дна, затопляемая во время прилива и осушаемая при отливе" (туда, к Океану, не без пользы для себя и сбежала героиня). Еще одна метафора нелегкой женской доли, вроде большой дыры на спине. Ну, может, на дам все это оказывает какое-нибудь терапевтическое воздействие. Лицам противоположного пола читать книгу не рекомендуется. А впрочем, не исключаю, что все, сказанное мной, это реакция мужлана-Калибана, узнавшего себя в зеркале "Литорали" (подумаешь, колбасу толсто режу...). Хотите увидеть чего-нибудь в этом роде - тогда да, поспешите.
February 14
#5гвоздейвкожаныйпереплет
ПИАРЩИК НА ПОЗИТИВЕ
1. «Устойчивое развитие» Мршавко Штапича – это веселая история о пиарщике в глубинке. Герой-рассказчик Штапич (литературная маска; мы ее встречали уже в «Плейлисте волонтера») отправляется в северный поселок, чтобы помогать заводу туалетной бумаги наладить отношения с местным населением и властями. Параллельно он женится и с молодой женой обьезжает пол-Европы. В этих местах тон небольшой книжки сбивается на трэвел-блогерский, в остальных же – перед нами нечто, живо напоминающее старый-добрый Живой Журнал. Ну, то есть забавный сборник полуправдивых историй из жизни (помните, был такой болтун-задушевник Лео Каганов, ныне злобствующий эмигрант?). Кто соприкасался с пиаром и пиарщиками знает, что они вообще обожают травить байки.
2. Если не требовать многого в литературном плане, то можно получить удовольствие от описания сельских и заводских типов. Совершенно беззлобного, кстати, описания. Книжка напрочь лишена хоть какого-то намека на драматизм (есть несколько сюжетных поворотов – вот герой ссорится с девушкой, вот мирится – и так далее, но они как будто присобачены нарочно, чтобы обеспечить хоть какое-то движение однообразному тексту). Атмосфера своей благостью несколько напоминает деревенский сериал «Участок». «Устойчивое развитие» - так обозначено все происходящее между заводом и поселком - и обозначено почти без иронии.
3. Герой-рассказчик называет себя «сельским пиарщиком», и дает немало кейсов, которые могут быть полезны, например, студентам (надо показать своим). Например, как переманить на сторону завода злобствующего ветерана. Или как в короткие сроки заселить берега выхухолями. А потом и как поставить во главе поселка своего человека. С совершенно незамутненными глазами герой идет на то, чтобы использовать технологии, называемые черным пиаром. Подкуп и подтасовку. Запрещенные избирательные манипуляции (вообще-то подсудное дело). Можно сказать «детская, обаятельная наивность» - а можно и «нарушение всех мыслимых и немыслимых этических и прочих норм». Тоже будет полезно для студентов, между прочим: подсчитать, сколько раз герой чего нарушил.
4. Честно говоря, это куда больше похоже на правду, чем саморазоблачительные тексты про медийщиков-пиарщиков, которые вдруг осознали, какой гадостью они на самом деле занимаются (ну, типа «99 франков»). Такие тексты эффектны, но малоправдоподобны. То ли дело тут. Ну прямо видишь перед собой славного парня, вообще хорошего человека, большого друга своих друзей (забавен момент как герой бьется за то, чтобы в поселковую библиотеку вместе с Гарри Поттером закупали еще и сочинения Захара Прилепина). Только жулика. Выходящего сухим из воды. Финал, конечно, суперпозитивный тоже.
5. Написано бойко, по журналистски. Только иногда в своей скороговорке автор сбивается, и тогда получается такое: «Будучи случайно встреченной, его физиономия была бы воспринята мной как простецкая, но тут, в кабинете директора, в каждой черте читалось природное, врожденное плутовство». В основном же все ровно, прямо как в этом отрывке: «На встрече с муниципальными депутатами все было тихо и спокойно, они смотрели презентации, ели пирожки и кивали, а затем охотно прогулялись по заводу. Глава поселка, Изъюров, присутствовавший на той же встрече, удовлетворенно жал руку Вилесову и фотографировался для районной газеты, радовался, что мы согласились профинансировать пляж, и предлагал уже в конце недели показать место и рассказать о проекте лично».
РЕЗЮМЕ: Иной раз хочется, чтобы этой белозубой улыбки было поменьше. Вдруг, думаешь, это такой тонкий троллинг, и книжка написана от лица идиота? Вдруг весь текст и есть сеанс саморазоблачения мелкой позитивной букашки? А? Вдруг так и есть? Увы,увы. Он все это всерьез.
ПИАРЩИК НА ПОЗИТИВЕ
1. «Устойчивое развитие» Мршавко Штапича – это веселая история о пиарщике в глубинке. Герой-рассказчик Штапич (литературная маска; мы ее встречали уже в «Плейлисте волонтера») отправляется в северный поселок, чтобы помогать заводу туалетной бумаги наладить отношения с местным населением и властями. Параллельно он женится и с молодой женой обьезжает пол-Европы. В этих местах тон небольшой книжки сбивается на трэвел-блогерский, в остальных же – перед нами нечто, живо напоминающее старый-добрый Живой Журнал. Ну, то есть забавный сборник полуправдивых историй из жизни (помните, был такой болтун-задушевник Лео Каганов, ныне злобствующий эмигрант?). Кто соприкасался с пиаром и пиарщиками знает, что они вообще обожают травить байки.
2. Если не требовать многого в литературном плане, то можно получить удовольствие от описания сельских и заводских типов. Совершенно беззлобного, кстати, описания. Книжка напрочь лишена хоть какого-то намека на драматизм (есть несколько сюжетных поворотов – вот герой ссорится с девушкой, вот мирится – и так далее, но они как будто присобачены нарочно, чтобы обеспечить хоть какое-то движение однообразному тексту). Атмосфера своей благостью несколько напоминает деревенский сериал «Участок». «Устойчивое развитие» - так обозначено все происходящее между заводом и поселком - и обозначено почти без иронии.
3. Герой-рассказчик называет себя «сельским пиарщиком», и дает немало кейсов, которые могут быть полезны, например, студентам (надо показать своим). Например, как переманить на сторону завода злобствующего ветерана. Или как в короткие сроки заселить берега выхухолями. А потом и как поставить во главе поселка своего человека. С совершенно незамутненными глазами герой идет на то, чтобы использовать технологии, называемые черным пиаром. Подкуп и подтасовку. Запрещенные избирательные манипуляции (вообще-то подсудное дело). Можно сказать «детская, обаятельная наивность» - а можно и «нарушение всех мыслимых и немыслимых этических и прочих норм». Тоже будет полезно для студентов, между прочим: подсчитать, сколько раз герой чего нарушил.
4. Честно говоря, это куда больше похоже на правду, чем саморазоблачительные тексты про медийщиков-пиарщиков, которые вдруг осознали, какой гадостью они на самом деле занимаются (ну, типа «99 франков»). Такие тексты эффектны, но малоправдоподобны. То ли дело тут. Ну прямо видишь перед собой славного парня, вообще хорошего человека, большого друга своих друзей (забавен момент как герой бьется за то, чтобы в поселковую библиотеку вместе с Гарри Поттером закупали еще и сочинения Захара Прилепина). Только жулика. Выходящего сухим из воды. Финал, конечно, суперпозитивный тоже.
5. Написано бойко, по журналистски. Только иногда в своей скороговорке автор сбивается, и тогда получается такое: «Будучи случайно встреченной, его физиономия была бы воспринята мной как простецкая, но тут, в кабинете директора, в каждой черте читалось природное, врожденное плутовство». В основном же все ровно, прямо как в этом отрывке: «На встрече с муниципальными депутатами все было тихо и спокойно, они смотрели презентации, ели пирожки и кивали, а затем охотно прогулялись по заводу. Глава поселка, Изъюров, присутствовавший на той же встрече, удовлетворенно жал руку Вилесову и фотографировался для районной газеты, радовался, что мы согласились профинансировать пляж, и предлагал уже в конце недели показать место и рассказать о проекте лично».
РЕЗЮМЕ: Иной раз хочется, чтобы этой белозубой улыбки было поменьше. Вдруг, думаешь, это такой тонкий троллинг, и книжка написана от лица идиота? Вдруг весь текст и есть сеанс саморазоблачения мелкой позитивной букашки? А? Вдруг так и есть? Увы,увы. Он все это всерьез.
February 23
#5гвоздейвкожаныйпереплет
ЖИЗНЬ В КЛЕТОЧКУ
1. «Табия тридцать два» Алексея Конакова – это фантастический роман-памфлет, жанр некогда популярный, но потом забытый по той причине, что длинный сатирический текст всегда проиграет короткой записи в блоге. Ну а художественность… какая уж художественность, например, у беляевского «Продавца воздуха»? А работа Конакова ближе всего к сочинениям такого рода. Г-н Конаков хорошо известен как исследователь позднесоветской культуры, что, конечно, сказалось на его «Табии»: и то, что исследователь, и то, что спец по советскому дискурсу. Еще: он молод (ему 40 в этом году) и он из Питера. Это тоже чувствуется.
2. Дело происходит в конце нынешнего, двадцать первого века. Война на Украине проиграна; поэтому Россия лишена всего, включая компьютеры и оружие, нефтегазовые деньги изымаются в счет репараций. Страна посажена на столетний карантин (очень жесткий, границы полностью закрыты). В стране бедность. Но уже не голод и бедствия, унесшие миллионы жизней, как было сразу после поражения. Сразу после Кризиса местные мудрецы задумались: а как бы лишить русских врожденной агрессивности, желания соваться к соседям впредь? И поняли: всему виной русская литература.
3. Один из этих мудрецов, бодрый 90-летний старец, обосновывает решение так: «Именно через сочинения литераторов входили в умы россиян расхлябанность и необязательность, презрение к элементарной логике и к минимальному порядку, пренебрежение строгостью мыслей; входила вера в собственную исключительность («Умом Россию не понять!») и любование дикой, разрушительной силой («Да, скифы мы, да, азиаты мы!»); входила, в конце концов, темная страсть к экспансии, к расширению, к захвату: сначала — чужого внимания, чуть позже — чужих умов и душ, в итоге — чужих территорий и стран. Теперь об этом забыли, как о страшном сне, а ведь в начале XXI века русская литература была самым настоящим культом, зловещим, как оказалось, культом».
4. Литературу решено заменить – шахматами. Мир, построенный на новых основаниях, описан авторов методично и довольно остроумно. Много забавных находок, вроде памятника Чехову, переделанного в памятник шахматисту Чеховеру (реально существовавшему). А что же фабула? Молодой герой книги, питерский аспирант Кирилл, выросший уже при новом режиме, оказывается втянут в конспирологический узел. Он узнает, что есть некая шахматная комбинация, именем которой названа книга, эта самая табия 32, которая (если коротко, не раскрывая всех тайн) ставит стабильность системы под угрозу. Он узнает, в чем тут дело, и… Ничем хорошим дело не кончается.
5. Читать книжку (она невелика) как любой коспирологический детектив, этакую пародию на Дэна Брауна и компании, в принципе, забавно. Тем более, что автор, петербужец, напомню, и лауреат премии Андрея Белого, просто так слов не говорит, а конструирует свой текст на наших глазах. Но такая однообразная «умышленность» довольно быстро приедается; да, собственно, кроме самого главного фантастического допущения все остальное и выглядит бледновато. Плюс к тому идеологическая ангажированность (то-то книжка так понравилась небезызвестной Галина Юзефович и все либеральной гоп-компании) ближе к финале начинает мешать.
РЕЗЮМЕ: Собственно, мысль автора не только в том, насколько абсурдно обвинять во всех грехах русскую литературу и требовать ее отмены (эта идиотская мечта нынешней эмиграции все же Конакову чужда). Скорее, он ставит под сомнение вообще любую государственную идеологию, какой бы она ни была, пусть даже и шахматной. Ну, типа, хорошо, что на Украине проиграли, и правильно, что Россию наказывают (детали наказания прописаны подробно и не без удовольствия) , но с литературой это, извините, переборчик-с. Потому как шахматный вариант еще хуже. Отменить бы всю Россию разом, "деколонизировав" ее - и дело с концом. Свободу всем и никакой идеологии, долой государственный контроль – обычная для памфлетов всех времен мысль породила и этот текст. Ну, уж с такой откровенной либеральной банальщиной позвольте не согласиться.
ЖИЗНЬ В КЛЕТОЧКУ
1. «Табия тридцать два» Алексея Конакова – это фантастический роман-памфлет, жанр некогда популярный, но потом забытый по той причине, что длинный сатирический текст всегда проиграет короткой записи в блоге. Ну а художественность… какая уж художественность, например, у беляевского «Продавца воздуха»? А работа Конакова ближе всего к сочинениям такого рода. Г-н Конаков хорошо известен как исследователь позднесоветской культуры, что, конечно, сказалось на его «Табии»: и то, что исследователь, и то, что спец по советскому дискурсу. Еще: он молод (ему 40 в этом году) и он из Питера. Это тоже чувствуется.
2. Дело происходит в конце нынешнего, двадцать первого века. Война на Украине проиграна; поэтому Россия лишена всего, включая компьютеры и оружие, нефтегазовые деньги изымаются в счет репараций. Страна посажена на столетний карантин (очень жесткий, границы полностью закрыты). В стране бедность. Но уже не голод и бедствия, унесшие миллионы жизней, как было сразу после поражения. Сразу после Кризиса местные мудрецы задумались: а как бы лишить русских врожденной агрессивности, желания соваться к соседям впредь? И поняли: всему виной русская литература.
3. Один из этих мудрецов, бодрый 90-летний старец, обосновывает решение так: «Именно через сочинения литераторов входили в умы россиян расхлябанность и необязательность, презрение к элементарной логике и к минимальному порядку, пренебрежение строгостью мыслей; входила вера в собственную исключительность («Умом Россию не понять!») и любование дикой, разрушительной силой («Да, скифы мы, да, азиаты мы!»); входила, в конце концов, темная страсть к экспансии, к расширению, к захвату: сначала — чужого внимания, чуть позже — чужих умов и душ, в итоге — чужих территорий и стран. Теперь об этом забыли, как о страшном сне, а ведь в начале XXI века русская литература была самым настоящим культом, зловещим, как оказалось, культом».
4. Литературу решено заменить – шахматами. Мир, построенный на новых основаниях, описан авторов методично и довольно остроумно. Много забавных находок, вроде памятника Чехову, переделанного в памятник шахматисту Чеховеру (реально существовавшему). А что же фабула? Молодой герой книги, питерский аспирант Кирилл, выросший уже при новом режиме, оказывается втянут в конспирологический узел. Он узнает, что есть некая шахматная комбинация, именем которой названа книга, эта самая табия 32, которая (если коротко, не раскрывая всех тайн) ставит стабильность системы под угрозу. Он узнает, в чем тут дело, и… Ничем хорошим дело не кончается.
5. Читать книжку (она невелика) как любой коспирологический детектив, этакую пародию на Дэна Брауна и компании, в принципе, забавно. Тем более, что автор, петербужец, напомню, и лауреат премии Андрея Белого, просто так слов не говорит, а конструирует свой текст на наших глазах. Но такая однообразная «умышленность» довольно быстро приедается; да, собственно, кроме самого главного фантастического допущения все остальное и выглядит бледновато. Плюс к тому идеологическая ангажированность (то-то книжка так понравилась небезызвестной Галина Юзефович и все либеральной гоп-компании) ближе к финале начинает мешать.
РЕЗЮМЕ: Собственно, мысль автора не только в том, насколько абсурдно обвинять во всех грехах русскую литературу и требовать ее отмены (эта идиотская мечта нынешней эмиграции все же Конакову чужда). Скорее, он ставит под сомнение вообще любую государственную идеологию, какой бы она ни была, пусть даже и шахматной. Ну, типа, хорошо, что на Украине проиграли, и правильно, что Россию наказывают (детали наказания прописаны подробно и не без удовольствия) , но с литературой это, извините, переборчик-с. Потому как шахматный вариант еще хуже. Отменить бы всю Россию разом, "деколонизировав" ее - и дело с концом. Свободу всем и никакой идеологии, долой государственный контроль – обычная для памфлетов всех времен мысль породила и этот текст. Ну, уж с такой откровенной либеральной банальщиной позвольте не согласиться.
March 1
#5гвоздейвкожаныйпереплет
ТОЛЬКО ДЛЯ АПОФРЕНИКОВ
1. «Сорока на виселице» Эдуарда Веркина – это экспериментальный роман в научно-фантастическом антураже. Или, если угодно, научно-фантастический роман с элементами экспериментальной прозы. Хоть так перекладывай, хоть этак, вещь это необычная и нелегкая для чтения. Хотя это как посмотреть. Монументальный труд Веркина «снарк снарк» (полторы с лишним тысячи страниц в двух томах) публике нашей, что называется, зашел, хотя главной особенностью этого опуса было то, что в нем ровным счетом ничего не происходило. То есть, так: происходило много чего на уровне микросюжетов, микро-диалогов, анекдотов и сентенций, но это ни во что не выливалось в итоге. Ожидалось, что вот-вот из-за кулис появится Зло (для него были выстроены все декорации а-ля Стивен Кинг), но оно так и не появилось. Тут, конечно, референсы очевидны: также не появившийся Годо (а так ждали), отсутствующая, легендарная лысая певица и прочие персонажи литературы абсурда. В самом деле, по классику, абсурдно столкновение иррациональности бытия «с отчаянной жаждой ясности, зов которой раздаётся в глубинах человеческой души» (Альбер наш Камю, само собой). Немалая часть читателей удовольствовалась житейски ясным микроуровнем, ничуть не озаботившись логикой и смыслом общей картины (ровно как в упомянутых пьесах Беккета и Ионеско, и много еще где).
2. Вот на этом контрасте между ясностью отдельных фрагментов при отсуствии целостной картины происходящего построена и новая книга Веркина. Слава Богу, в ней всего 500 с небольшим страниц (при методе Веркина могло бы быть и 1500; думаю, издатели уговорили поставить точку). Дело происходит в 24 веке в обществе, более всего напоминающем Мир Полудня братьев Стругацких (вообще, отсылок к братьям, цитат из них, скрытых и не очень, в книге великое множество; для Веркина, как кажется, важнее всего «Волны гасят ветер», «За миллиард лет до конца света» и «Улитка на склоне»; собственно, название одного из вариантов «Улитки» - «Беспокойство – могло бы быть названием и «Сороки»). Человечество, преодолев все внутренние «тактические» сложности, столкнулось со своего рода экзистенциально-космологическим тупиком. Чрезвычайно активная группа (или секта) так называемых физиков-синхронистов предлагает для шага в будущее использовать некое сильнодействующее средство. Герой-рассказчик, простодушный (но только на первый взгляд) Ян, работающий на Земле спасателем (такая экзотическая работа – спасать туристов-экстремалов в специально сохраненных местах дикой природы), получает известие, что его по жребию избрали в члены Большого Жюри и ему следует прибыть на отдаленную планету Реген, чтобы принять участие в историческом заседании. На котором и будет решен вопрос: использовать ли таинственный фермент LC для рывка в будущее (но много побочных факторов, и вообще неизвестно, что да как будет). Он прибывает (не без приключений) туда – и вот тут фабула прекращается. Так и хочется сказать: автор вздохнул с облегчением, и оставшиеся 4/5 книги занимается тем, что ему по вкусу.
3. Мы видим все то же, что и в «снарке»: бесчисленное множество деталей, притч, микро-приключений, воспоминаний, дискуссий о судьбах человечества, огромное количество цитат, в том числе стихотворных (на планете оказывается огромная бумажная библиотека; кажется, дай автору волю он процитировал бы каждый из манускриптов). Читать по отдельности даже интересно; много ехидного, остроумного, ироничного. Все вместе это создает некое великое НИЧТО (вполне по законам абсурда). И в этом смысле референсы к дискуссиям, которые ведут герои Стругацких или Лема, ложны, подчеркнуто ироничны – они-то верили в силу разума, способного найти решение, Веркин – категорически нет. (Хотя. справедливости ради, стоит вспомнить, что и у Стругацких, и у Лема были примеры дискуссий,з аводящих в тупик, загадок, которые остаются без разгадок). Итак, абсурд? Да. Но и еще кое что.
ТОЛЬКО ДЛЯ АПОФРЕНИКОВ
1. «Сорока на виселице» Эдуарда Веркина – это экспериментальный роман в научно-фантастическом антураже. Или, если угодно, научно-фантастический роман с элементами экспериментальной прозы. Хоть так перекладывай, хоть этак, вещь это необычная и нелегкая для чтения. Хотя это как посмотреть. Монументальный труд Веркина «снарк снарк» (полторы с лишним тысячи страниц в двух томах) публике нашей, что называется, зашел, хотя главной особенностью этого опуса было то, что в нем ровным счетом ничего не происходило. То есть, так: происходило много чего на уровне микросюжетов, микро-диалогов, анекдотов и сентенций, но это ни во что не выливалось в итоге. Ожидалось, что вот-вот из-за кулис появится Зло (для него были выстроены все декорации а-ля Стивен Кинг), но оно так и не появилось. Тут, конечно, референсы очевидны: также не появившийся Годо (а так ждали), отсутствующая, легендарная лысая певица и прочие персонажи литературы абсурда. В самом деле, по классику, абсурдно столкновение иррациональности бытия «с отчаянной жаждой ясности, зов которой раздаётся в глубинах человеческой души» (Альбер наш Камю, само собой). Немалая часть читателей удовольствовалась житейски ясным микроуровнем, ничуть не озаботившись логикой и смыслом общей картины (ровно как в упомянутых пьесах Беккета и Ионеско, и много еще где).
2. Вот на этом контрасте между ясностью отдельных фрагментов при отсуствии целостной картины происходящего построена и новая книга Веркина. Слава Богу, в ней всего 500 с небольшим страниц (при методе Веркина могло бы быть и 1500; думаю, издатели уговорили поставить точку). Дело происходит в 24 веке в обществе, более всего напоминающем Мир Полудня братьев Стругацких (вообще, отсылок к братьям, цитат из них, скрытых и не очень, в книге великое множество; для Веркина, как кажется, важнее всего «Волны гасят ветер», «За миллиард лет до конца света» и «Улитка на склоне»; собственно, название одного из вариантов «Улитки» - «Беспокойство – могло бы быть названием и «Сороки»). Человечество, преодолев все внутренние «тактические» сложности, столкнулось со своего рода экзистенциально-космологическим тупиком. Чрезвычайно активная группа (или секта) так называемых физиков-синхронистов предлагает для шага в будущее использовать некое сильнодействующее средство. Герой-рассказчик, простодушный (но только на первый взгляд) Ян, работающий на Земле спасателем (такая экзотическая работа – спасать туристов-экстремалов в специально сохраненных местах дикой природы), получает известие, что его по жребию избрали в члены Большого Жюри и ему следует прибыть на отдаленную планету Реген, чтобы принять участие в историческом заседании. На котором и будет решен вопрос: использовать ли таинственный фермент LC для рывка в будущее (но много побочных факторов, и вообще неизвестно, что да как будет). Он прибывает (не без приключений) туда – и вот тут фабула прекращается. Так и хочется сказать: автор вздохнул с облегчением, и оставшиеся 4/5 книги занимается тем, что ему по вкусу.
3. Мы видим все то же, что и в «снарке»: бесчисленное множество деталей, притч, микро-приключений, воспоминаний, дискуссий о судьбах человечества, огромное количество цитат, в том числе стихотворных (на планете оказывается огромная бумажная библиотека; кажется, дай автору волю он процитировал бы каждый из манускриптов). Читать по отдельности даже интересно; много ехидного, остроумного, ироничного. Все вместе это создает некое великое НИЧТО (вполне по законам абсурда). И в этом смысле референсы к дискуссиям, которые ведут герои Стругацких или Лема, ложны, подчеркнуто ироничны – они-то верили в силу разума, способного найти решение, Веркин – категорически нет. (Хотя. справедливости ради, стоит вспомнить, что и у Стругацких, и у Лема были примеры дискуссий,з аводящих в тупик, загадок, которые остаются без разгадок). Итак, абсурд? Да. Но и еще кое что.
March 9
4.Во-первых, читателя может увлечь разгадывание цитат и аллюзий (и я точно знаю таких, кто этим увлечется). Ну вот само название, например. Конечно, это название известной аллегорической
картины Питера Брейгеля Старшего (на обложке книги тоже она). Да, виселица (причем странной формы, напоминающей фигуру из оптических иллюзий), а на ней веселая болтливая сорока, а под ней пляшут неразумные крестьяне… Так сказать, жизнь и смерть рядом, mememnto mori. Не зная картины, не поймешь фразу сказанную оним из персонажей, фанатиком синхронной физики: «– Синхронные физики – самая суеверная раса ученых. Например, ни один уважающий себя синхронист не пройдет под деревом, на котором сидит сорока». Да и зная однозначно не проинтерпретируешь… а есть еще и у Led Zeppelin такая песня...И подобных интеллектуальных игрушек у Веркина великое множество. Чем не смысл, не оправдание всей книги?
5. Во-вторых (и это важнее), есть такой психологический феномен – апофения. В общем, пограничное психическое состояние, когда человеку кажется, что разрозненная, случайная информация, складывается в стройную систему (ну, например, игрок в рулетку выстраивает закономерности, по которым якобы можно предсказать следующий выбор Фортуны). Может быть свидетельством начинающейся шизофрении (см. «Пиковую даму»). Все конспирологи, конечно, страдают апофенией по умолчанию (ну, точнее, не страдают, а радуются). Но с другой стороны – это бесценное качество для аналитика или творца (апофения упомянута и в романе, причем в сугубо позитивном смысле). Вспомним также и "коллектор рассеянной информации" из мира Стругацких. Но как, черт побери, понять, безумец перед нами или творец, особенно когда от правильного ответа зависит судьба человечества (как в книге)
РЕЗЮМЕ: А может быть, Веркин написал книгу специально для апофеников? Может, это не просто книга, а такой тест: кто за всем этим нагромождением, свалкой случайных фраз, историй, сюжетных ходов увидит стройную систему, то и есть человек будущего? Следующий, так сказать, этап антропологической цепочки. (Ну, или просто больной). Может, Веркин вообще писал этот тест по чьему-то зданию? Я, слава Богу, ничего такого здесь не обнаружил. А если и обнаружил, то не скажу.
#5гвоздейвкожаныйпереплет
картины Питера Брейгеля Старшего (на обложке книги тоже она). Да, виселица (причем странной формы, напоминающей фигуру из оптических иллюзий), а на ней веселая болтливая сорока, а под ней пляшут неразумные крестьяне… Так сказать, жизнь и смерть рядом, mememnto mori. Не зная картины, не поймешь фразу сказанную оним из персонажей, фанатиком синхронной физики: «– Синхронные физики – самая суеверная раса ученых. Например, ни один уважающий себя синхронист не пройдет под деревом, на котором сидит сорока». Да и зная однозначно не проинтерпретируешь… а есть еще и у Led Zeppelin такая песня...И подобных интеллектуальных игрушек у Веркина великое множество. Чем не смысл, не оправдание всей книги?
5. Во-вторых (и это важнее), есть такой психологический феномен – апофения. В общем, пограничное психическое состояние, когда человеку кажется, что разрозненная, случайная информация, складывается в стройную систему (ну, например, игрок в рулетку выстраивает закономерности, по которым якобы можно предсказать следующий выбор Фортуны). Может быть свидетельством начинающейся шизофрении (см. «Пиковую даму»). Все конспирологи, конечно, страдают апофенией по умолчанию (ну, точнее, не страдают, а радуются). Но с другой стороны – это бесценное качество для аналитика или творца (апофения упомянута и в романе, причем в сугубо позитивном смысле). Вспомним также и "коллектор рассеянной информации" из мира Стругацких. Но как, черт побери, понять, безумец перед нами или творец, особенно когда от правильного ответа зависит судьба человечества (как в книге)
РЕЗЮМЕ: А может быть, Веркин написал книгу специально для апофеников? Может, это не просто книга, а такой тест: кто за всем этим нагромождением, свалкой случайных фраз, историй, сюжетных ходов увидит стройную систему, то и есть человек будущего? Следующий, так сказать, этап антропологической цепочки. (Ну, или просто больной). Может, Веркин вообще писал этот тест по чьему-то зданию? Я, слава Богу, ничего такого здесь не обнаружил. А если и обнаружил, то не скажу.
#5гвоздейвкожаныйпереплет
March 9
#5гвоздейвкожаныйпереплет
С ЭЙЗЕНОМ НА ДРУЖЕСКОЙ НОГЕ
1. «Эйзен» Гузели Яхиной – это беллетризованная биография Сергея Эйзенштейна. Ну, то есть, такой тип биографии, когда реальное историческое лицо все же не превращается в героя художественного произведения, однако вольности вроде «он подумал, что..» или «он взволнованно почесал в затылке» не просто допустимы, но составляют основу текста.В томе почти 550 страниц; написан он ровно, читается легко. Иногда текст занимателен, местами даже интересен. Иногда даже хочется с Яхиной подискутировать (это когда появляется намек на некую авторскую концепцию судьбы героя). Бывает такое, правда, не очень часто – но может, оно и к лучшему.
2. Конечно, многое раздражает. Ну, например, назойливый антисоветизм Яхиной. Все время она, к месту и не к месту, пытается нам подсунуть сентенции типа «а в это время в подвалах Лубянки…». Или делает длинные, не касающиеся дела, отступления о судьбе знаменитых жертв террора. В книге об Эйзенштейне, который Революции обязан, в общем, и своей карьерой режиссера, и творческой идеологией, все это выглядит как-то глуповато. Как вам такая сентенция? "В Советском Союзе... массово изготовлялись веселье и уважение, выпекались вера и воинственность. В гигантских количествах отгружалась надежда. Соревноваться с ней в выпускаемых объемах могла только злоба».
3. И самое главное: развеселый, с прибаутками и похлопыванием по плечу, тон рассказа о фигуре великого режиссера, иногда очень неприятен. И герой-то носит имя-кличку: Эйзен. Не будем преувеличивать: в целом отношение Яхиной к «Эйзену» скорее уважительное. Ну, точнее, так: уважительно-покровительственное. Автор чувствует себя явно умнее своего героя – иной раз как будто даже упрекает его: ну что ты глупостями занимаешься! Точно в таком же ключе дан рассказ и о фильмах, поставленных Эйзенштейном. В итоге автор попадает в элементарную ловушку – если герой какой-то шут, и снимал он лабуду, так стоит ли вообще о нем говорит? Плюнул, да забыл.
4. Ловушкой я называю это потому, что Яхина вообще-то явно понимает значение СЭ, контекст его работ, влияние на мировой кинематограф и всё такое. Более того, книга опирается на хорошие, научные источники (их список приведен в конце). Каждая из восьми глав разделена на часть «художественную» и часть «научно-популярную» (эти части, само собой, интереснее). Весьма вероятно, что узкие специалисты найдут фактографические неточности, ну да их всегда можно списать на жанр – повторю, если ты пишешь некий "буфф", с тебя все взятки гладки. Не вероятные и почти неизбежные ошибки, но разухабистая интонация заводит Яхину черт знает куда, заставляя разборчивого читателя морщиться.
5. Больше всего текст Яхиной похож на сценарий многосерийного фильма – документального, но с участием актеров, таких идет тьма тьмущая по всем ТВ-каналам, да и на видеохостингах полно. «Мокьюментари» называется (коллеги-критики отметили уже данное обстоятельство). По мне, это не очень хорошо, потому как сценарий книге всегда проигрывает, ведь он принципиально «недостроен», рассчитан на то, чтобы "достроил" экран. Увы, таких биографов-сценаристов, скороспелых и каких-то безнадежно бесталанных, у нас сейчас много, не буду называть имена. И Яхина встраивается в этот ряд с «Эйзеном» очень уверенно.
РЕЗЮМЕ: Как же, воскликнете вы, почему не сказано тут, что это та самая Яхина, которая написала пресловутую «Зулейху» и другое подобное, получила за это большие тиражи и большие премии! Так если бы это была не Яхина, а условная Пупкина, говорить было бы вообще не о чем. Пожал плечами, да отвернулся. Впрочем, тут хочется сделать тоже самое (но книгу сперва все же прочитав, да – вот тут авторский бэкграунд на автора таки работает).
С ЭЙЗЕНОМ НА ДРУЖЕСКОЙ НОГЕ
1. «Эйзен» Гузели Яхиной – это беллетризованная биография Сергея Эйзенштейна. Ну, то есть, такой тип биографии, когда реальное историческое лицо все же не превращается в героя художественного произведения, однако вольности вроде «он подумал, что..» или «он взволнованно почесал в затылке» не просто допустимы, но составляют основу текста.В томе почти 550 страниц; написан он ровно, читается легко. Иногда текст занимателен, местами даже интересен. Иногда даже хочется с Яхиной подискутировать (это когда появляется намек на некую авторскую концепцию судьбы героя). Бывает такое, правда, не очень часто – но может, оно и к лучшему.
2. Конечно, многое раздражает. Ну, например, назойливый антисоветизм Яхиной. Все время она, к месту и не к месту, пытается нам подсунуть сентенции типа «а в это время в подвалах Лубянки…». Или делает длинные, не касающиеся дела, отступления о судьбе знаменитых жертв террора. В книге об Эйзенштейне, который Революции обязан, в общем, и своей карьерой режиссера, и творческой идеологией, все это выглядит как-то глуповато. Как вам такая сентенция? "В Советском Союзе... массово изготовлялись веселье и уважение, выпекались вера и воинственность. В гигантских количествах отгружалась надежда. Соревноваться с ней в выпускаемых объемах могла только злоба».
3. И самое главное: развеселый, с прибаутками и похлопыванием по плечу, тон рассказа о фигуре великого режиссера, иногда очень неприятен. И герой-то носит имя-кличку: Эйзен. Не будем преувеличивать: в целом отношение Яхиной к «Эйзену» скорее уважительное. Ну, точнее, так: уважительно-покровительственное. Автор чувствует себя явно умнее своего героя – иной раз как будто даже упрекает его: ну что ты глупостями занимаешься! Точно в таком же ключе дан рассказ и о фильмах, поставленных Эйзенштейном. В итоге автор попадает в элементарную ловушку – если герой какой-то шут, и снимал он лабуду, так стоит ли вообще о нем говорит? Плюнул, да забыл.
4. Ловушкой я называю это потому, что Яхина вообще-то явно понимает значение СЭ, контекст его работ, влияние на мировой кинематограф и всё такое. Более того, книга опирается на хорошие, научные источники (их список приведен в конце). Каждая из восьми глав разделена на часть «художественную» и часть «научно-популярную» (эти части, само собой, интереснее). Весьма вероятно, что узкие специалисты найдут фактографические неточности, ну да их всегда можно списать на жанр – повторю, если ты пишешь некий "буфф", с тебя все взятки гладки. Не вероятные и почти неизбежные ошибки, но разухабистая интонация заводит Яхину черт знает куда, заставляя разборчивого читателя морщиться.
5. Больше всего текст Яхиной похож на сценарий многосерийного фильма – документального, но с участием актеров, таких идет тьма тьмущая по всем ТВ-каналам, да и на видеохостингах полно. «Мокьюментари» называется (коллеги-критики отметили уже данное обстоятельство). По мне, это не очень хорошо, потому как сценарий книге всегда проигрывает, ведь он принципиально «недостроен», рассчитан на то, чтобы "достроил" экран. Увы, таких биографов-сценаристов, скороспелых и каких-то безнадежно бесталанных, у нас сейчас много, не буду называть имена. И Яхина встраивается в этот ряд с «Эйзеном» очень уверенно.
РЕЗЮМЕ: Как же, воскликнете вы, почему не сказано тут, что это та самая Яхина, которая написала пресловутую «Зулейху» и другое подобное, получила за это большие тиражи и большие премии! Так если бы это была не Яхина, а условная Пупкина, говорить было бы вообще не о чем. Пожал плечами, да отвернулся. Впрочем, тут хочется сделать тоже самое (но книгу сперва все же прочитав, да – вот тут авторский бэкграунд на автора таки работает).
March 15
#5гвоздейвкожаныйпереплет
ВЕЛНЕСС ПОБЕЖДАЕТ
1.Толстенный роман «Велнесс» 50-летнего американца Нейтана Хилла - это обстоятельная картина современной жизни американского среднего класса. Средний тут не только класс, но и возраст – главные герои романа, супружеская пара, переживают свои 45+ как и положено: со срывами, фантазиями и странностями. Но (и это хорошо, ибо реалистично) все обходится без трагедий. Вообще, книга полна иронии, чаще всего вполне беззлобной, но точной и тонкой. Это, на мой вкус, выгодно выделяет ее в сравнении, например, с «живым классиком» Джонатанам Франзеном.
2.Как и положено настоящему роману, он имеет базовую метафору, вынесенную в заглавие. Она тоже иронична! Велнесс – это, по Хиллу, современная идеология Америки, построенная на стремлении к комфорту, физическому и душевному, ради чего допускается обман, подтасовка, не говоря уже о неискренности, которая в этой системе обязательна. Все это помножено на принудительную цифровизацию. Описание (как бы совершенно серьезное, но с тонкой подковыркой) некой хитрой программы для здорового образа жизни, которая начинает управлять героем, заставляет нас смеяться в голос. А когда преподавателей университета в романе оценивают по количеству лайков в их социальных сетях и прочему подобному, только не по их прямой работе - это еще и крайне актуально для нас. Что называется, из вечного разряда «и в Америке такая ж фигня творится».
3.Нейтан Хилл, начинавший карьеру журналистом, поражает абсолютно несвойственной русской литературе (особенно современной) тягой к исследованиям. Речь идет и о пристальном, аналитическом (отнюдь не в ущерб художественности) принципе отображения реальности, но и о глубоком интересе к науке. Многие страницы книги посвящены изложению новейших психологических (и не только) концепций. Только список использованной литературы составляет страниц 10! Среди источников, например, такие «Контакт “кожа к коже” и сосание в раннем послеродовом периоде: влияние на температуру, грудное вскармливание и взаимодействие матери и младенца». Или «Предикторы и последствия пищевой неофобии и привередливости у девочек». И не сомневайтесь: оно изучено и использовано в книге.
3.Данное исследовательское, если угодно, позитивистское начало, повторю, кардинально отличает «Велнесс» от современной отечественной прозы, которая ровно наоборот – все больше в фантастику уходит. А вымышленные миры , ей Богу, изобретать куда проще, чем заниматься изучением своего собственного. Нейтан Хилл ни в коем случае не выдающийся писатель, причем масштаб, как кажется, понятен и ему самому (и это тоже выделяет его на фоне тотального опупизма местных творцов). Но насколько интересно и глубоко он дает нам современную Америку! Где такие же книги про современную Россию? Спрошу радикальнее: где такие авторы, которые могут их написать?! Нет таковых.
4. Перевод Анны Гайденко следует признать и удачным, и адекватным, причем тут надо было справляться и с естественно-научным дискурсом, его соединением с художественным текстом, что в целом, считаю, получилось. Вот фрагмент для примера (это речь персонажа, автор в книге всегда остается за кулисами, с этакой улыбочкой поглядывая на сцену): «Мы испытываем беспокойство, неуверенность в себе, уязвимость — а это в основном те же эмоции, которые мы испытывали бы, если бы страдали от голода или если бы на нас охотились». Все так.
РЕЗЮМЕ: «Велнесс» - хорошо написанный и хорошо переведенный современный американский роман. Не более, но ведь и не менее. Мы найдем здесь и нелинейно, интересно устроенное повествование, и выпуклые характеры героев, и симпатию к ним со стороны автора – а кроме того великое множество интересных и важных сведений из сферы современной науки. И очень, очень жаль, что ничего такого нет сегодня в нашей литературе. Даже и понятно, почему нет: Хилл дает нам саморефлексию сформированного, спокойного общества, с отлаженной и стабильной социальной системой. У нас такого нет. Но, с другой стороны, не кинуть ли камень в адрес наших литераторов, не берущих на себя нелегкий аналитический труд по изучению и описанию общества? Кинуть, кинуть.
ВЕЛНЕСС ПОБЕЖДАЕТ
1.Толстенный роман «Велнесс» 50-летнего американца Нейтана Хилла - это обстоятельная картина современной жизни американского среднего класса. Средний тут не только класс, но и возраст – главные герои романа, супружеская пара, переживают свои 45+ как и положено: со срывами, фантазиями и странностями. Но (и это хорошо, ибо реалистично) все обходится без трагедий. Вообще, книга полна иронии, чаще всего вполне беззлобной, но точной и тонкой. Это, на мой вкус, выгодно выделяет ее в сравнении, например, с «живым классиком» Джонатанам Франзеном.
2.Как и положено настоящему роману, он имеет базовую метафору, вынесенную в заглавие. Она тоже иронична! Велнесс – это, по Хиллу, современная идеология Америки, построенная на стремлении к комфорту, физическому и душевному, ради чего допускается обман, подтасовка, не говоря уже о неискренности, которая в этой системе обязательна. Все это помножено на принудительную цифровизацию. Описание (как бы совершенно серьезное, но с тонкой подковыркой) некой хитрой программы для здорового образа жизни, которая начинает управлять героем, заставляет нас смеяться в голос. А когда преподавателей университета в романе оценивают по количеству лайков в их социальных сетях и прочему подобному, только не по их прямой работе - это еще и крайне актуально для нас. Что называется, из вечного разряда «и в Америке такая ж фигня творится».
3.Нейтан Хилл, начинавший карьеру журналистом, поражает абсолютно несвойственной русской литературе (особенно современной) тягой к исследованиям. Речь идет и о пристальном, аналитическом (отнюдь не в ущерб художественности) принципе отображения реальности, но и о глубоком интересе к науке. Многие страницы книги посвящены изложению новейших психологических (и не только) концепций. Только список использованной литературы составляет страниц 10! Среди источников, например, такие «Контакт “кожа к коже” и сосание в раннем послеродовом периоде: влияние на температуру, грудное вскармливание и взаимодействие матери и младенца». Или «Предикторы и последствия пищевой неофобии и привередливости у девочек». И не сомневайтесь: оно изучено и использовано в книге.
3.Данное исследовательское, если угодно, позитивистское начало, повторю, кардинально отличает «Велнесс» от современной отечественной прозы, которая ровно наоборот – все больше в фантастику уходит. А вымышленные миры , ей Богу, изобретать куда проще, чем заниматься изучением своего собственного. Нейтан Хилл ни в коем случае не выдающийся писатель, причем масштаб, как кажется, понятен и ему самому (и это тоже выделяет его на фоне тотального опупизма местных творцов). Но насколько интересно и глубоко он дает нам современную Америку! Где такие же книги про современную Россию? Спрошу радикальнее: где такие авторы, которые могут их написать?! Нет таковых.
4. Перевод Анны Гайденко следует признать и удачным, и адекватным, причем тут надо было справляться и с естественно-научным дискурсом, его соединением с художественным текстом, что в целом, считаю, получилось. Вот фрагмент для примера (это речь персонажа, автор в книге всегда остается за кулисами, с этакой улыбочкой поглядывая на сцену): «Мы испытываем беспокойство, неуверенность в себе, уязвимость — а это в основном те же эмоции, которые мы испытывали бы, если бы страдали от голода или если бы на нас охотились». Все так.
РЕЗЮМЕ: «Велнесс» - хорошо написанный и хорошо переведенный современный американский роман. Не более, но ведь и не менее. Мы найдем здесь и нелинейно, интересно устроенное повествование, и выпуклые характеры героев, и симпатию к ним со стороны автора – а кроме того великое множество интересных и важных сведений из сферы современной науки. И очень, очень жаль, что ничего такого нет сегодня в нашей литературе. Даже и понятно, почему нет: Хилл дает нам саморефлексию сформированного, спокойного общества, с отлаженной и стабильной социальной системой. У нас такого нет. Но, с другой стороны, не кинуть ли камень в адрес наших литераторов, не берущих на себя нелегкий аналитический труд по изучению и описанию общества? Кинуть, кинуть.
March 23