Руководство по городскому ИИ

Urban AI, парижский аналитический центр, занимающийся искусственным интеллектом для города, выпустил руководство Urban AI Guide. Цель — преодолеть зазор в знаниях у городских лидеров и управленцев, которые столкнулись с технологиями применяющие искусственный интеллект для решения сложных городских проблем, но чувствуют, что им не хватает общих знаний для надлежащего взаимодействия и оценки решений. В некоторых случаях это создавало препятствия для реализации проекта или приводило к непредвиденным результатам.

В руководстве разбираются области применения искусственного интеллекта и его потенциал для городских задач.

Также на трех кейсах показано этапность и технологии.

- Учет потребления воды и устроения высоких издержек при протечках в Виннипеге, Канада

- Оцифровка и каталогизация прибордюрных пространств и правил их использования в Лос-Анджелесе, США

- Мониторинг и прогнозирование качества воздуха в Вильнюсе, Литва

Руководство →

Про эмпирику, теорию и прочее в городе

Разговариваем с несколькими коллегами о происходящем на родине и констатируем, что все мы дети 80-90х целенаправленно всю жизнь пытались отстроиться от ситуации после социализма - у нее может быть много признаков, но главный кажется - мутность во всем: в отношениях, в определениях, в возможности что-то делать, в эстетике. И ощущение, что это время возвращается.

Какое, казалось бы это имеет отношение к эмпирике и вообще привычке смотреть вокруг и задавать себе вопросы? Это было пространство, где не было четких ответов, а те ответы, которые ты находил в книгах и западных журналах были бесконечно далеки от реальности. Были те, кто уходил делать правильные красивые вещи, отчасти беcсмысленные, - и они были не лучше "чистых" теоретиков. Были те, кто уходил в стройку - и в конце концов находил дорогих заказчиков либо большую фирму, где можно было работать. И то, и другое было способом отвернуться от реальности и создать для себя красивый идеальный мир.

Но кажется, было очень мало тех, кто понимал, что реальная архитектура существует не в ситуации больших частных заказов и дорогих бутиков, а в том, что архитекторы называют вернакуляром. Повседневные постройки - сараи, дачи, рынки, магазины. Еще реже люди, которые планировали города и пытались регулировать их развитие, понимали, что наличие вернакуляра - это необходимое условие нормальной городской жизни, ее естественности, неустроенности и хаотичности.

И тут возникает парадокс - мы не можем "проектировать" или "планировать" вернакуляр, мы не можем даже его целенаправленно создавать. Когда ты создаешь вернакуляру обертку, он перестает быть собой и становится объектом в витрине магазина или музея. Единственный способ его понять - почувствовать его ритм жизни, метод или подход. И это другая сторона работы с городом: есть лаборатории - больницы и хосписы, которые либо лечат городские болезни, либо отправляют их в резервацию. Но есть и другое - народная медицина, если угодно, лечение грязью - где важен ритуал, метод, процесс, а конечная цель может меняться.

В этом был смысл нашей учебы и работы до недавнего времени - научиться различать ту грязь, которая может стать лечебной (как "болото" в Зарядье), и ту, которую можно только вычищать. Вернакуляр - это тень города, его изнанка и нехоженые тропы, пространство, где кажется, что города уже нет.

Осталось 2 дня, чтобы подать заявку на участие в выездной школе факультета социальных наук «Фикшн и социологическое воображение»

Выездные социологические школы имеют долгую историю в Шанинке, но они всегда были закрытыми. В этом году мы приглашаем студентов бакалавриата, магистратуры и аспирантуры из разных университетов, чтобы поделиться академическими практиками Шанинки и объединить сообщество исследователей и преподавателей.

Школа пройдет с 31 марта по 1 апреля в Переделкино. Участников ждет насыщенная программа: лекции, дискуссии и семинары по работы с текстами.

Чтобы принять участие, необходимо заполнить анкету и написать мотивационное письмо, рассказав нам о том, как ваша сфера интересов связана с Шанинкой и тематикой школы.

Дедлайн подачи заявки: завтра (14 марта) в 23:59.

Расписание школы, условия участия и подача заявки — здесь.

Larissa Fassler, Berlin
http://www.larissafassler.com/startside.html

Larissa Fassler, Manchester, NH, USA IV, 2019-2020

В прошлые годы частая тема лекций и обсуждений - как проводить исследования? Думали даже как-то с коллегами сделать отдельное исследование, когда исследования в городском планировании заказывают, а когда без них обходятся. Но, кажется, главное не это: мало кто понимает, зачем нужны исследования - это академическая блажь. Более того, сложный дизайн с опросами, сбором статистики, анализом данных кажется очень дорогой игрушкой.

Тогда надо говорить не об исследованиях, а о способе производства знания, начиная с простых, интуитивных, повседневных действий через привычки, их систематизацию, обобщение и описание, популяризацию и возврат в практики. Городское знание кажется в этом смысле особенным, из-за его спутанности и в этих переплетениях надо разбираться.

А ещё интереснее, как возникают пропуски, пробелы и карманы не-знания и искажений. Частично про степени искажения как эффекты ускорения переходов говорит Гоффман, когда описывает различные виды транспонирования - но это отдельный разговор.

Стратегии убывающего города: Генуя

Любимая тема экспертов и крайне нелюбимая у мэров и разного уровня чиновников.

Я почему Генуей так заинтересовалась. Она сокращается уже 50 лет подряд. Скорость сокращения по российским меркам не самая большая - около 0,6% в год. У нас такие крупные города, (в Генуе сейчас 560 тыс, было - 810 тыс.) быстро не сокращаются. Так что аналоги пришлось искать среди городов поменьше. Так вот скорость сокращения - примерно как в Брянске или Тамбове. Но масштаб сокращений - значительный. Город потерял уже треть от своего исторического максимума (а он случился в 1970-х). Ну, то есть это по масштабу где-то в районе Архангельска, хотя еще не Мурманск, конечно.

Полезла я читать, чего там они пишут в своих стратегиях на тему демографии, сжатия, поиска нового пути, Генуя - "столица чего-нибудь" и т.д.
Структура документов стратегического планирования у них такая.
Есть Стратегия города до 2050 года. Сделана в 2019 году.
Есть План действий, он сделан в 2021. Стратегию будут обновлять раз в 5 лет, план действий - раз в 2 года.
Оперативные документы тоже есть, но там двухлетками: свод всех мероприятий из мунпрограмм с деньгами и план капитальных вложений.

Что по поводу демографии и сжатия:
/ про демографию пишут крайне аккуратно, БЕЗ ПРОГНОЗОВ И KPI (о, ужас!!) скорее через "увеличение сроков жизни"
/ Демографический - один из трёх главных трендов, на которые должна ответить стратегия. но его просто перечисляют и на него ссылаются.
/ про людей разного возраста пишут во всех разделах - как про группы потребителей разных сервисов и услуг города со своими уникальными запросами. Еще говорят про устойчивое сообщество горожан, в котором интересы разных групп учитываются и по возможности удовлетворяются.
/ экономическая подоплека убывания (перемещение традиционных для города индустрий в другие локации) - отмечается как важный тренд, но не более. Никакой трагедии никто не видит в этом. Об этом говорится как о соц-экономическом динамизме, который наоборот - может привлекать новые компании и инвесторов из новых отраслей
/ сокращение населения впрямую не комментируется. Но, например, направление связанное с инфраструктурой города - оно почти все про устойчивость к изменениям, повышение эффективности и адаптивности
/проекты в Плане действий (а проектов всего 12) раскиданы по трендам, на которые они отвечают, в том числе соотнесены с демографическим.
/ система мониторинга (170 показателей) описана, но опять же без всяких там целевых значений. И там есть количество населения, плотность расселения, доступность здравоохранения, занятость.

Экономическую политику они описывают исключительно в формулировках "устойчивая к изменениям" и "создающая комфорт для нынешних и будущих участников экономики города". И опять же - никаких апокалиптических прогнозов и (упаси господи) цифр с kpi. Выделяют для себя 4 направления развития экономики:
- серебряная
- голубая/морская
- циркулярная
- hi-tech

В общем, то ли я не нашла тот-самый-документ, то ли мы как эксперты слишком эмоционально к этому относимся. То ли у Генуи больше опыта сжатия, они словили дзен и пытаются не бороться, а добиваться ситуативного комфорта и процветания для тех, кто все-таки остается с ними.

#сжатиегородов #генуя

P.S. Моя гипотеза из разряда "за чашкой чая поболтать" - если посмотреть на демографическую историю Генуи, то там и всякие напасти и -25% за 10 лет и всякое было. Может, просто это опыт?

Земля Флоренции – это не та земля, на которую человек падает ниц для того, чтобы услышать, как во влажной темноте ее неоформленной силы бьется сердце жизни: все это мы можем чувствовать в германском лесу, у моря или даже в небольшом цветущем саду какого-нибудь безымянного маленького городка.

Поэтому Флоренция не может быть для нас почвой в те эпохи, когда мы хотим снова начать все сначала, стремясь еще раз поставить себя перед лицом источников жизни, где из нашего душевного хаоса нам придется выбираться, ориентируясь на подлинно изначальное бытие.

Флоренция – это счастье полностью зрелого человека, обретшего сущность жизни или сознательно отказавшегося от нее и желающего лишь найти форму для этого обладания или отречения.

(Зиммель)

Это понедельник, и мы проиграли

Если подумать, то есть оптимистическая и пессимистичная социология. Первая - у Дюркгейма и Вебера и пытается найти основы порядка и солидарности. И следствием ее являются абсолютные учреждающие события (см. тексты А. Ф. Филиппова о социологии событий). Вторая - у Зиммеля с его анализом смерти как события. И продолжается в исследованиях кризисов и поломок (как мини-кризисов).

Осталось выяснить, кто из социологов ответственен за сохранность пепла и птицу Феникс

У Теордора Шанина есть текст, который цитируют в основном в крестьяноведении. Но как историческая статья с эмпирическим анализом она очень плодотворна для теоретического обобщения и богата интуициями и более широкого плана. Вчера, наконец, удалось почитать ее со студентами, чему несказанно рада.

Вот некоторые выводы:
(1) мифы коллективизации,
(2) (не)стабильность класса,
(3) "большой" класс,
(4) критика статистики,
(5) методы обобщения.

Шанин, Т. (2002). Социально-экономическая мобильность и история сельской России 1905-1930 гг. Социологические исследования., 6(1): 30-40.

1. Шанин опровергает существующий миф о внутрикретьянской революции в период коллективизации. Основная идея мифа в том, что революции происходят каскадным образом - сначала крестьяне борются с богатыми помещиками, затем, c бедные крестьяне и так далее - список можно продолжать до бесконечности. Но первая борьба была, а второй нет. Потому что крестьянство как класс большое и стабильное. Вопрос, что создает возможность "большого" или "массового класса"?

2. Это один из самых интересных сюжетов - какое значение имеет размер и почему он важен (другой вариант у АФФ в "Наблюдателе империи", проблема большого пространства также всю дорогу является предметом дебатов у российских экономистов и управленцев). Ответ Шанина неожиданно простой: не может существовать тотальный большой стабильный класс. (То есть, историки, которые искали в нем расщепление имели правильную интуицию).

3. Большой класс может существовать только, если внутри него есть мобильность и подвижность отдельных групп, которая организована двумя параллельными процессами - поляризацией и уравниванием. Чтобы это понять надо представить любую деревню как слоеный пирог, где есть богатые, бедные и средняки. Но богатые с временем не богатеют, а беднеют, потому что в богатых семьях много сыновей и каждому достается часть хозяйства - выдел. Дети бедных семей, вступая в брак, богатеют так как объединяют свои ресурсы - и становятся богаче. Поскольку эти процессы параллельны, то они уравнивают друг друга. В результате внешне монолитный класс крестьян оказывается в процессе постоянных изменений внутри, но не теряет своей структуры.

4. Но интересно также, как Шанин вскрывает эту внутреннюю мобильность. Для этого ему приходится раскрутить всю цепочку (вернее показать, как это делают исследователи 10-30х годов) - как собираются данные, каким образом они обобщаются, какие срезы подвергаются анализу. И тут выясняется интересный момент про статистику - она пытается смотреть на одни и те же кластеры данных, например, сколько есть в тот или иной период богачей или бедняков, но слепа к тому, кто именно входит в эти группы. В результате нужно проанализировать почти физический процесс - мониторинг определенного хозяйства, его перемещения и изменения между различными когортами данных в разные периоды.

5. И, наконец, про сами данные. Шанин упоминает вскользь, что данные брались по разным регионам, разные показатели достатка, да еще и была географическая разница - большая мобильность на юге/юго-востоке и меньшая на севере и западе страны. Шутка ли, наблюдения за 40 пред- и послереволлюцинных лет - фактически, до WWII. Как же тогда возможны обобщения? Не грешим ли мы и Шанин, тем, что просто "придумали" эту закономерность? И это самое интересное. Потому что мы видели, что обобщенная статистика по уровню достатка без динамических изменений по хозяйствам дает абсолютно слепую, неправдоподобную картину. Однако, показывает Шанин, есть и другой способ обобщения - фактически для очень общей модели изменений. Эта модель поддерживается не постоянством показателей, а наличием полярных признаков и логики топологического гладкого перехода одних в другие. И в какой-то степени является способом их выравнивания.

Чем на более детальные и более частные данные мы смотрим, тем более абстрактная и общая модель для их объяснения нужна. Но о ней не всегда нужно говорить)

На полях чтений для заявок - Ульрике Фелт из Вены пишет о природных и техногенных катастрофах, которые переходят одна в другую и создают "парадокс экспертизы": ситуацию, где соперничают и взаимно сталкиваются различные типы знания. Парадокс экспертизы авторы сравнивают с парадоксом научных авторитетов в консультационных советах.

(Но так в принципе любое зонирование работает в условиях парадокса экспертиз, в этом смысле город - длящаяся природно-техногенная катастрофа и ситуация кризиса).

И ещё несколько книг про советскую историю железных дорог (думаю, посмотреть в эту сторону)

Payne, M. J. (2001). Stalin's Railroad: Turksib and the Building of Socialism. University of Pittsburgh Press.

Ward, C. J. (2002). The “path to the future” or the road to nowhere? A political and social examination of the construction of the Baikal-Amur Mainline Railway (BAM), 1974–1984. The University of North Carolina at Chapel Hill.

Illmeier, G., & Krasnoshtanova, N. (2021). How roads shape (im-) mobilities in Eastern Siberia. Vienna: LIT Publishers.

Schweitzer, P. (2022). Railroads and the North. More than'Nature': Research on Infrastructure and Settlements in the North, 3, 29.

фото: Андрей Иванов

Много говорено про вернакулярные районы и ЛВ Смирнягиным (и его учениками), и АА Высоковским, однако, для обоих это была скорее феноменология пространства, но не инструмент планирования и тестирования гипотез. Для уточнения: вернакулярный район – это повседневное пространство города, которое создаётся повседневными перемещениями на работу, в магазин, в химчистку и так далее.

Сейчас столкнувшись с собранными данными по целому городу, которые дают представление о некоторой «вернакулярности», подумала, что так называемый вернакуляр показывает естественный, повседневный масштаб восприятия города. О таких же естественных зонах говорит Чикагская школа социологии, периода Роберта Парка. Это очень простое определение, которое связано с плотностью услуг, доступностью остановок транспорта и их удобством, концентрацией хорошей торговли.

Однако, когда к городу приближается профессионал, который пытается подогнать его под свои абстрактные рамки, возникает вопрос: можем ли мы говорить о городском плане как о глобальной стратегии или нужен какой-то иной масштаб, который сделает идеи профессионалов доступными обычным людям?

Кажется, что вернакуляр даёт ответ – в виде иного масштаба, вписанного в городскую структуру, и материальную, и социальную. Тогда иррегулярности, свойственные вернакулярам, показывают иррегулярности восприятия и задают масштаб, на котором можно тестировать городские концепции и стратегии. В этом конкретном городе, для его конкретных условий.

Kant v. Verran: expertise v. imaginary : expanding knowing v. non-knowing : theoretical v. philosophical problems

#заметкинаполях

Verran, H. (1998). Re-imagining land ownership in Australia. Postcolonial Studies: Culture, Politics, Economy, 1(2), 237-254.

К. Мельников. (1930). Макет сонно-концертного корпуса («СОНная СОНата»). Конкурс "Зелёный город".

«Город предназначается отдыху. Естественно, что рационализация должна коснуться в данном случае именно тех традиций и понятий, которые наитеснейшим образом связаны с отдыхом во всех его видах и проявлениях. Главным видом отдыха, основной базой его, по-моему, является СОН. Архитектура этого моего проекта — проблема рационализации сна, проблема рационализации одной трети человеческой жизни.

Рассчитывая именно на эти коллективные усилия и знания различных технических единиц, мы и запроектировали ту часть работы, которая касается архитектора и которая выразилась в проекте сонно-концертного корпуса «СОНная СОНата».

Устройство этих корпусов, планировка их, бытовой режим в их стенах теснейшим образом переплетается с проблемой организации отдыха наяву — со всеми теми условиями, которые обеспечивают общепринятые формы современного отдыха».

«Город рационализированного отдыха» («Строительство Москвы», 1930, 3)