Читая французские газеты, понимаешь, что весь этот кризис, в который европейцев во многом втянули, им начинает очень надоедать.

Посчитав секунды, за которые до них долетит ракета, они вдруг увидели, что украинских беженцев стало слишком много. По данным Французского управления иммиграции и интеграции, около 70 тыс. украинцев в настоящее время получают пособие на проживание, предоставляемое государством, которое составляет 426 евро в месяц.

Многие французы, принявшие у себя беженцев, уже начинают впадать в депрессию. Одно дело - приютить у себя семью на пару дней, другое дело - жить бок о бок с чужими людьми на протяжении уже почти двух месяцев.
«Мы считали, что нужно помочь… С другой стороны, мы не задумывались о том, что придется вкладывать бесконечное время и деньги», - говорит Софи Ажье, приютившая у себя украинскую семью. Пособие приходится ждать несколько недель, а до этих пор кормить беженцев за свой счет.

Другая статья вышла под заголовком: «Половина мира находится в лагере Владимира Путина».
В статье отмечается: «Если смотреть глазами Европы или Вашингтона, то складывается впечатление, что весь мир выступил против Путина и войны на Украине. Это впечатление подпитывается единодушным осуждением Запада и его политическими, экономическими и военными усилиями с целью помочь Украине. Но речь идет о западном взгляде, который похож на кривое зеркало».

А, объясняя политику «денацифицации», в видеоотчете за неделю крутят ролик о Степане Бандере, который именуется националистом, преступником, сотрудничавшим с Гитлером, нацистские идеи которого широко распространены на в современном украинском обществе.

Говоря о политике России, для общего развития называют даже 5 D (помните, 4 D в отношении нацистской Германии: денацификация, демократизация, демилитаризация Украина никогда не войдет в НАТО), декартелизация). Тут еще добавляется «детерриторизация» (не знаю, как точно перевести) - автономия Донбасса.
Получается, начинают допускать, что Россия борется с нацизмом?

Имеющий уши да услышит, имеющий глаза да прочтет.

А так у французов сегодня не только День солидарности трудящихся, но и День ландыша. Пусть Софи попросит своих украинских гостей песню про ландыш спеть, хоть какая-то компенсация. Украинцы поют хорошо…

https://www.lefigaro.fr/international/cette-moitie-du-monde-qui-reste-dans-le-camp-de-vladimir-poutine-20220429

https://www.lefigaro.fr/actualite-france/je-suis-a-bout-pour-les-familles-qui-hebergent-des-refugies-ukrainiens-le-revers-de-la-solidarite-20220428

С Первым мая!

В полутемное стекло
дребезжащего трамвая,
словно вешнее тепло,
билась музыка живая.
Через весь двадцатый век
шел трамвай счастливый номер,
падал первомайский снег,
мир был гулок и огромен.
Самый главный пассажир,
проявив напор и смелость,
получил двойной пломбир,
мама в зеркальце смотрелась,
Шел трамвай по Беговой,
шел оркестр духовой,
все, кого любил, со мной
в этот день далекий были,
и с покатою спиной
ездили автомобили.

2016

Чей воздух ласточки кроят,
влепив гнездо в проем оконца,
чуть не отхватывая прядь
с виска, обласканного солнцем?

Чью чепуху несёт ольха?
Ей голову морочит ветер
и дразнит пухом паука,
на муху ставящего сети.

Чей золотой запас в траве
из одуванчиков растерян?
Чью ночь щекочет соловей
вдоль самой сонной из артерий?

Чью канитель разводит дождь
и, как ненужные вещицы,
швыряет бусины - не трожь! -
в ладонь, на темя, на ключицы?..

Чей ритм, радуясь - нашёл! -
толкает в грудь смелей и чаще?
Чей мотоцикл-богомол,
завидя путь, усы таращит?

Чьей басовитой маетой
полны березовые косы?
Чьё это всё? Совсем простой
и самый важный из вопросов.

#маяться

Если ты меня бросишь,
Я незаметно усну,
Если ты меня спросишь:
«А вдруг я уйду на войну?»

Тогда я тебе отвечу:
«Я тоже пойду воевать»,
Война она всех калечит,
И я буду всех врачевать

Буду вязать канаты,
Буду книжки читать,
Буду носить гранаты,
Стараясь не уставать

А если все же устану,
И если не хватит сил,
Просто тенью я стану,
Главное, чтобы ты жил…

2 мая.
ОДЕССА.

2 мая украинцы не просто сожгли людей, они сожгли людей во славу Украины, и Украина не вздрогнула от ужаса, но сытенько согласилась, что людей во славу Украины жечь можно и даже нужно.

И эта Украина, где людей во славу Украины сжигать можно и нужно, больше географических границ — она в любом человеке, сытенько плюющем на права сограждан и преспокойно уверенном, что людей можно и нужно сжигать, тогда "всё будет Украина".

Ваша Украина смердит горелой человечиной.

Свечи на каштанах, жжёт акация.
У гранитной стелы кровь гвоздичная.
Одесситы не зовут на акцию.
Говорят: второго — это личное.

Ветераны. Бывшие блокадницы.
Ополченцы с флагом Новороссии.
Журналисты с микрофоном тянутся -
им всё комментарии, вопросы бы…

Да вопросов — море. Вот ответов нет.
Над аллеей тень такая зыбкая.
И над Графской чаек носит ветрами,
словно ленточки за бескозырками.

Друг гитару взял, но не настроен он
петь. Молчит под чёрными плакатами.
…Звали наши города героями.
Думали, что после сорок пятого
если и огни, то только вечные.
Что в Одессе май, что в Севастополе.
Тень каштана пятернёй на плечи нам
упадёт: да как же вы прохлопали?

Что же вы беды в упор не видели
в череде то митингов, то праздников?
Недобитки у освободителей
внуков уничтожили и правнуков.

…Горсовет напротив. Но ни лацканов,
ни чиновных гласов — не забудем, мол…
Лишь за сквером, сторонясь опасливо,
догорает дерево иудино.

"Это горят остатки лагеря сепаратистов возле Куликова поля".

Аплодисменты в студии Савика Шустера - присутствующие в студии узнали от подонка Алексея Гончаренко о том, что "сгорел лагерь сепаратистов". Через несколько минут после этого Гончаренко начнёт стрим в YouTube, где будет глумиться над трупами заживо сгоревших, задушенных и застреленных.

Если в YouTube сейчас забить "Одесса 02.05.2014", он выдаст ссылки только на украинские сюжеты. С единственным посылом: сепары сами себя сожгли. Как потом сами себя бомбили в Донецке и Луганске.

Я широко забросил невод,
и невод погрузился в небо,
и выловил кусок луны,
ее изогнутый обломок,
туман, стекавший с книжных полок,
мне навевал чудные сны.
В табачных переливах света
я нянчил маленького деда,
я на руках его качал,
я был - началом из начал.
Вот стол, свивальники и лавка,
вот ходит сонная прабабка,
с утра растапливая печь.
Я слышал ангельскую речь,
певучий, окающий говор.
Потом мой дед уедет в город,
переживет войну и голод,
потом - великая война,
потом - великая Победа.
Давай, ущербная луна,
показывай родного деда,
избу, иконы, стол и лавку,
мою красивую прабабку.
Во сне я плакал, дед молчал,
я на руках его качал.
Всю жизнь - во сне и наяву -
я вглядываюсь в эту тьму,
где в вихре яростных атак
кружатся дорогие тени.
От смерти и до воскресенья
им остается только шаг.

В свое время очень много читала Маркеса. Его мир, его Макондо, Урсула, Хосе Аркадио, Аурелиано Буэндио, повторяющиеся из поколения в поколение – все это поглощало, затягивало, не вызывая какого-то облегчения, наоборот, обволакивало каким-то липким дурным туманом. И, может быть, одно из самых сильных впечатлений – это расстрел рабочих банановой компании.

Одно время факт расстрела (не в книге, в реальности) рабочих «Юнайтед Фрут Компани» подвергался сомнению, хотя для  Маркеса все было предельно ясно:  расстрел был, и на нем присутствовал Хосе Аркадио Второй.

Он видел, «как войска установили вокруг привокзальной площади пулеметы, а обнесенный железной решеткой городок банановой компании защищен пушками, он все время чувствовал во рту какой-то солоновато-горький привкус. Около двенадцати часов дня, ожидая запаздывающий поезд, более трех тысяч людей – рабочие, женщины и дети – заполнили открытое пространство перед станцией и столпились в прилегающих улицах, которые солдаты перекрыли пулеметами. На первых порах это напоминало скорее праздничное гулянье».

А потом начался расстрел мирных людей, которые пришли отстаивать свои права, пулеметными очередями.

«Те, кто находился в передних рядах, уже легли, скошенные пулеметными очередями. Оставшиеся в живых, вместо того чтобы упасть на землю, повернули обратно на площадь. И тогда паника ударила своим хвостом, как дракон, и швырнула их плотной волной на другую, двигавшуюся им навстречу волну, отправленную другим ударом дракона хвоста с другой улицы, где тоже без передышки стреляли пулеметы. Люди оказались запертыми, словно скот в загоне: они крутились в гигантском водовороте, который постепенно стягивался к своему эпицентру, потому что края его все время обрезались по кругу – как это бывает, когда чистишь луковицу, – ненасытными и планомерно действующими ножницами пулеметного огня. Мальчик увидел женщину со сложенными крестом руками, она стояла на коленях посреди пустого пространства, каким-то таинственным образом ставшего заповедным для пуль. Туда и сбросил ребенка Хосе Аркадио Второй, рухнув на землю с лицом, залитым кровью, за мгновение до того, как нахлынувший гигантский человеческий вал смел и пустое пространство, и коленопреклоненную женщину, и сияние высокого знойного неба, и весь этот подлый мир…»

Хосе Аркадио очнулся в поезде, набитом трупами. Телами «мертвых мужчин, мертвых женщин, мертвых детей, которых везли, чтобы сбросить в море, как бракованные бананы».

Но дальше начинается не менее страшное: о бойне все забыли, Хосе Аркадио никто не верил, хотя это происходило на глазах у всех.

«Там было, наверное, тысячи три, – прошептал он.
– Чего?
– Мертвых, – объяснил он. – Наверное, все, кто собрался на станции.
Женщина посмотрела на него с жалостью. «Здесь не было мертвых, – возразила она. – Со времен твоего родича, полковника Аурелиано Буэндиа, в Макондо ничего не случалось». В трех кухнях, где побывал Хосе Аркадио Второй, прежде чем добрался до своего дома, ему сказали то же самое: «Не было мертвых». Он прошел через привокзальную площадь, увидел нагроможденные один на другой столы для фританги и не обнаружил никаких следов бойни». 
 
И только маленький мальчик, которому Хосе Аркадио Второй помог вырваться из толпы, уже в старости  «... все будет рассказывать, хоть соседи и объявят его выжившим из ума стариком, как Хосе Аркадио Второй поднял его над головой и, почти вися в воздухе, словно плавая в охватившем толпу ужасе, дал потоку втянуть себя в одну из прилегающих к площади улиц».

Так в Макондо люди для своего спокойствия и из нежелания смотреть правде в глаза предали забвению этот ужас, это преступление… Но и они, живые, гниют заживо, как сказала жена полковника. Того самого, которому никто не пишет.

Всё было. Всё помним.
Макондо — Одесса, 2 мая 2014 года

Пять лет назад в Москве запланировали одно мероприятие, спровоцировавшее меня на инвективу.

Эй, Москва, ты вконец ох@рела?
Из какого, скажи, интереса
ждёшь на чтения цирк погорелый
подпевалы фашизма в Одессе?
Над Москвою октябрьское солнце.
Обыватель гуляет, глазея,
и не знает, что завтра — Х@рсонский
в государственном, кстати, музее.
Либералы встопорщили ушки,
собирают кагал для скандала:
почитать пациента психушки,
кто рядится в халат санитара.
Нам аукнулись щедрые гранты.
А ведь именно в этом кагале
прошлым летом друзья-эмигранты
Боре «Г’усскую пг’емию» дали.
Утирались не только евреи
при словах «без хлопот — на погромы».
А Х@рсонский всё блеет и блеет.
И Одесса, чьё горе огромно,
так и давится давешним дымом.
Только русским она, как ни странно,
почитала, от жажды мучима,
воду давшего ей Поженяна.
Ты, Москва, дорогая столица,
обжираясь хамоном испанским,
гимн забыла, которым гордился
одессит, твой защитник Лисянский?
Как вам спится, поруганный Бродский?
Это мёртвые сраму не имут.
А на Бродском топтался Х@рсонский
за стихи его про Украину.
Много врал. Но всего ядовитей
он писал о героях Одессы,
о сожженных, задушенных, битых —
гауляйтерам лэкая бейцы.
Так что вовсе не в премиях дело.
Речь-то русская в чём виновата?
И придётся, чтоб здесь не смердело,
помахать нам совковой лопатой.

Весь день сегодня думаю о дюке Ришелье, градоначальнике Одессы и губернаторе Новороссии, подлинном создателе Одессы. Когда в 1803 г. он там оказался, Одесса, бывшая турецкая крепость Хаджи-Бей, была деревушкой, привлекавшей лишь «отбросы» общества из разных стран.

Благодаря неимоверным усилиям дюка, Одесса превратилась в красивый и процветающий современный город. Он сам сажал деревья, сам хоронил умерших от чумы, когда могильщики отказывались это делать; в 1812 году он, француз, все свои сбережения отдал на борьбу с Наполеоном. И когда он уезжал в Европу, провожать его вышел весь город. Со слезами на глазах…

Мог ли дюк предположить, что спустя двести с лишним лет Одесса вновь окажется во власти подонков, только не в смысле авантюристов и искателей приключений, а самых настоящих подонков?
Которые запрещают людям даже оплакивать своих близких, убитых ими.

Эх, дюк, если бы ты знал, что они сделали с твоей Одессой, с нашей Одессой…

Когда обе стороны – либералы и консерваторы – пытаются определить, что послужило окончательным водоразделом между ними, жестким, без экивоков, без полутонов, то первая, либеральная группа товарищей, ищет что угодно. Только не главное – Одесса, 2 мая.
Именно там прошел этот водораздел. Кровораздел, вернее. Одни пытались продышаться и заново нащупать почву под ногами, не желая верить глазам, увидевшим невозможное. Вторые деловито – и предельно, кстати, оперативно – сообщали, что «надо бы разобраться, кто там что», «ну, пока немного непонятно» (трупы – это было «немного непонятно»). Апофеозом реакций либеральной общественности России стало «слушайте, ну это отдельная страна, ну ужасненько, конечно, но сами разберутся».

Да, они «разобрались». Полным демократическим, одобренным западными партнёрами, нежеланием разбираться, формулировкой «онижедети», плотно вошедшей в тогдашний политический вокабуляр укронацистов, а затем и АТО. На которую немедленно подтянули налог. Его обязаны были платить все, кто работал на территории Украины. Налог на убийства донецких и луганских. Налог на оправдание того, что укронацизм – уважаемый режим, который в своем праве. Праве убивать несогласных.

Уже потом была скромная, миленькая, в веночках, оправданная новой властью организация пыточных, посадок несогласных, затыкания ртов силовыми методами тем, кто, как дурной, увидел фашизм в одесских событиях второго мая.

Не надо искать другого переломного момента. Он ясен, дата и время очевидны.

Именно после Одессы та Украина, которая ещё была способна жить нормальной жизнью обычных людей, полетела в ад, а новая, страшная, с портретом Бандеры и свастиками – широко усмехнувшись, заняла места в высоких кабинетах страны 404.

Хоть миллион веночков и вышиванок надевайте после этого, нежно улыбаясь в камеры западных журналистов.

Сегодня много было написано об Одессе. И ещё будет.

И да, это водораздел, это точка невозврата, это символ нацистской безнаказанности. Всё верно, всё безусловно.

Но Одесса не там, в 2014 году. И не только на Украине, она куда ближе, чем кажется. Когда главного одесского пожарного Боделана, который не давал тушить Дом Профсоюзов, назначают куда-то на должность в Крыму, это значит, что мы становимся соучастниками 2 мая.

Когда столичный режиссёр Райхельгауз восхищается в эфирах палачом и убийцей Гончаренко, хвалит украинские власти не видит нацизма на Украине, и постоянно говорит о том сколько ужасна Россия, но при этом продолжает руководить театром в Москве и получать деньги из бюджета, это значит, что у нас в России не сделали никаких выводов из трагедии 2 мая.
Никаких. Ни одного.

Российским либералам, гнусно шутившим над жертвами 2 мая, не было за это ровным счётом ничего. Людям, с хорошими лицами и упыриными улыбками, которые рассуждали о том, что не все так однозначно в событиях 2 мая, по-прежнему открыты двери и в госучреждения, и доступ к господдержке. Они по-прежнему преподают в вузах и снимаются в кино.

То есть понятно, почему Украина не наказала палачей Одессы. Что с нами не так, если мы столь снисходительны к тем, кто морально поддерживает палачей?

И дело не только в том, что декларируя неотвратимость наказания преступникам, мы не можем не замечать пособников. Дело в том, что это пособники, которые живут среди нас. И опасны для нашей страны.

Это урок 2 мая, который мы до сих пор не выучили.

Одесса... 2 мая 2014 года...

Ровно восемь лет назад в Доме профсоюзов произошла страшная трагедия, ставшая переломным моментом в политическом кризисе на Украине и самым ярким проявлением нацизма того времени.

Жертвами трагедии в тот день стали 48 человек, более 250 человек пострадали. Они хотели укрыться... Но здание окружили и подожгли... В людей, которые пытались спастись из горящего здания, стреляли из оружия.

Второе мая навсегда останется днём скорби и небывалого сплочения.

Мы помним! Мы никогда не Zабудем!

Когда горят диваны турбопатриотов после турецкого ультиматума...
https://yangx.top/rian_ru/161418

Тут спел в Москве и сплясал на кресте некий певец.

Поздравления ему прислали два президента и председатель правительства, жёны толстосумов плакали от счастья и признавались в любви, тусовочка тусила, выгуливала наряды, показывала черни её место.

Главным денежным мешком стало ведущее предприятие сотовой связи страны. Мешок не очень большой — от полумиллиарда до полутора миллиардов рублей, как пойдёт.

Много это или мало?

Один хороший квадрокоптер, в зависимости от обвеса (камер, батарей, всяких интересных штучек) стоит полмиллиона-миллион рублей. Можно и получше найти.

Если не заморачиваться, то расходы на день рождения певца это на тысячу квадрокоптеров хватило бы, и ещё осталось с горочкой.

Тысяча квадрокоптеров это совсем другой уровень действий штурмовых групп по всему фронту. Это совсем другие потери — живых человеческих людей.

Но... Но Мобильные телесистемы не закупают квадрокоптеры для русских солдат, и не поздравляют русских солдат жёны толстосумов, и не присылают на день рождения поздравительные письма два президента и председатель правительства.

На квадрокоптеры для русских солдат, буквально с миру по нитке, собирает русский народ, обычная чернь.

Это незабываемо.

А певца...

Певца забудут, хоть с пышными перьями он в заду, хоть без, павлин, он и есть павлин, чуть крупнее курицы.

Все в чёрную землю ляжем, да вот проживём по-разному.

У русских людей перьев в заду нет.

https://yangx.top/vladimirlegoyda/5972

Митрополит Горловский Митрофан пошёл на завод "Азовсталь", чтобы людям не страшно было эвакуироваться.

1 мая с территории завода вышла ещё группа мирных жителей.
По благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в организации выхода мирных жителей принял участие митрополит Митрофан, который одним из первых встретил вышедших. Многие из них поначалу боялись покидать территорию завода, но присутствие митрополита помогло преодолеть этот страх: увидев священнослужителя, люди решились на эвакуацию. 
Таким образом, количество мирных жителей на «Азовстали» значительно уменьшилось, хотя часть из них по-прежнему остается на территории завода.
Источник: Патриархия.RU

О духовной мобилизации

И ещё про «мир и безопасность».

В последние дни много пишут о том, что накачка ситуации осуществлялась Западом уже давно, рассуждают о готовности или нет нашей страны к военным действиям, об удачности или нет военных решений.

Андрей Афанасьев справедливо пишет: «из соображений дипломатических и политических мы, журналисты, называем это “Специальной военной операцией”. Но знайте, дорогие мои москвичи, гости столицы и жители других регионов: там война, причём это война не против Донбасса, а против вас». Многие это ощущают, поэтому худо-бедно идёт мобилизация общества. Собирают гуманитарную помощь пострадавшим. Собирают и материальную помощь войскам.

Так вот, повторю то, о чём писал полтора месяца назад и о чём ещё ранее говорил Святейший Патриарх.

Война — цивилизационная война — идёт уже многие годы. И то её материальное преломление, которое мы сейчас видим со стороны коллективного Запада, имеет целью отнюдь не только приземление потенциального экономического конкурента (как минимум — монополиста) и обнуление альтернативного центра мировой политики, но уничтожение цивилизации, которая сможет (не значит, что станет, но потенциал к тому достаточно велик) противостоять всем принципам развития Западной цивилизации в последние десятилетия и, особенно, — последние годы.

И без мобилизации духовной, в том числе идейной, культурной нам в этой войне не выстоять. Именно в отсутствии такой мобилизации будет сегодня выражаться состояние общества, говорящего «мир и безопасность» и которого, как следствие, «внезапно постигнет пагуба».

Это касается сферы культуры, где можно иронизировать над сбегающими и возвращающимися, бороться с проявлениями мелкого (и не очень) сребролюбия, но в которой главное — изменить сами подходы, оставляя открытой возможность расхождений во «вкусах и цветах» (о которых, к слову, очень даже спорят, и здесь-то как раз и таится сложность тонкой настройки), но исключая принцип «частной лавочки на службе частных бенефициаров». Искусство должно приносить благо Отечеству и русским людям, облагораживать.

Это касается сферы образования и воспитания, где требуется как очевидное исключение совсем уж неприемлемых явлений, так и воспитание подлинной любви к Отечеству (не путать с глянцевым поролоновым псевдо-патриотизмом; и здесь тоже требуются непростые настройки). Да и просто давать хорошее базовое образование в школе (почитайте Алексея Савватеева, например).

Это касается и религии. В первую очередь религии. Если не прекратить со стеснительностью в отношении религии, если не принять необходимость осмыслять вещи — причём вполне приземлённые — sub speciae aeternitatis, желаемого результата мы не достигнем.

Вспомнилось - в связи
с 55-летним юбилеем одного певца, моего ровесника.

Статус есть количество перьев в жопе,
выпито-налито на ухо целок,
стража, ордена, президент при гробе –
у тебя не так совершится дело.

На чирчикской дизе за ржавой койкой
свет тебя ударит тупою мойкой,
тьма тебя накроет гнилым матрасом,
спрячет, словно уши царя Мидаса,

мыслящий тростник на изломах Стикса
прорастет сквозь стиснутые глазницы,
черный серафим, на тебя похожий
плавником анальным хлестнет по роже,

над тобой сомкнет шуйцы и десницы,
молча разберет на античастицы,
до конца убьет, а не то что ранит,
больше не спасет, как тогда в Герани.

И узнав о том, что ты мертв, проказник,
модные митрейки устроят праздник,
ибо их трясло от тебя в падучей,
слава Богу, ты – неблагополучен.

2008