За год мы ощутили, что это такое: "как прежде не будет никогда".

Мы были очень благополучными, мы слушались государство, как маму и папу, мы верили людям с серьёзными и умными лицами, нас очень смешили, нам шутил Ваня Ургант, нас дразнили Даня Милохин и бесил Моргенштерн, Илья Прусикин смешно вилял бёдрами и многие хотели послать его на Евровидение, считали журналисткой Ксению Собчак, с почтением всматривались в наполненные особой мудростью глаза коммуниста Познера, привычно умилялись тургеневскому трепету Чулпан Хаматовой, пытались понять высокое искусство в виде палки на скотче в Третьяковке Зельфиры Трегуловой, в ресторанах и кафе пели песни "Океана Эльзы", мы жили очень-очень благополучно...

Да, много работали, да, любили, да, ссорились, да, звонили, узнавали, да, слушали этот бубнящий телевизор, да видели бесконечные заявления политиков, и знали, что поговорят-поговорят, покричат-покричат, но всё будет хорошо, спокойно, привычно, мирно.

Мы верили, что можно и нужно договориться.
Мы точно знали, что люди всегда останутся людьми.
Мы не понимали, нужно ли что-то менять и меняться самим.

Нас научили измениться.

Когда мы увидели и особенно услышали, что это такое, когда самым паскудным, подлым и гнойным матом кричит вся братская страна, когда матом визжат дети и, особенно, девушки.
Когда привычно уважаемые нами в качестве уважаемых партнёров люди отбросили надоевшие им приличия и привычно затянули европейские победные расистские гимны, называя нас ордой и недочеловеками.
Когда вырезали глаза, живьём сжигали, перерезали горла, когда радостно рассказывали, что давали приказ кастрировать наших ребят, попавших в плен.
Когда мы узнали, что на фронте наши ребята не имеют самого насущного. Мы же видели танковые биатлоны и даже танковые вальсы. Мы видели прекрасные парады и любовались кораблями на рейде. Мы не понимали, куда делись обещанные чудо-беспилотники, где чудо-системы, о которых столько говорилось, почему, откуда мосинки и каски 1943 года, почему у добровольцев ничего нет.

Когда горели наши колонны и десантные корабли, тонул крейсер "Москва", горели стратегические бомбардировщики на базах, когда был взорван Крымский мост... Это всё происходило с нами. Мы верили, что всё закончится за неделю. Потом телевизионные говорящие головы с серьёзными лицами и умными глазами говорили о месяце, сорока днях максимум.

Нас заставили измениться.
Потому что стало понятно — как прежде, не будет никогда.
Что надо меняться самим.

Мы изменились.
Мобилизация. Добровольцы. Волонтёры. Помощь фронту. Недоверие болтунам. Презрение Западу. Смех над поуехавшими. Заводы в три смены. Страна упёрлась. Пришло понимание, что это надолго. Что, как прежде, не будет никогда.

Но ещё, со всей этой болью, со всем этим страхом, со всем этим трудом пришло понимание, что то очень сытое, очень благополучное прошлое...

Оно какое-то фальшивое было.
Ненастоящее.
А настоящее оказалось иным.
А будущее зависит только от нас. И будущее будет именно таким, каким мы сами его сделаем. Не заслужим, не получим, но сделаем, создадим — сами.

И это трудное будущее точно лучше нашего такого сытого, такого лживого прошлого.

Вот это очень характерное — "философ и журналист". Это делается специально, то есть нарочно, чтобы люди прислушивались к словам говорящего. У нас так нельзя было говорить "Екатерина Шульман", нет, везде, из каждого утюга, строго: "политологекатеринашульман". Это непременно. Комиссары оптимистикченнэл строго следили за тем, чтобы вместо террориста народ запоминал "режиссёраСенцова", какого-нибудь педофила называли непременно правозащитником — люди забывают, что было, люди привыкли доверять нынешним словам. Ну кто из нескольких поколений ныне живущих помнит старую советскую книгу "Записки следователя" Льва Шейнина, кто свяжет одно из самых страшных и кровавых убийств молодой женщины с правозащитницей Еленой Боннэр, да, той самой, вдовой академика Сахарова, который с трибун произносил патетические речи внимавшему советскому народу, когда с его головы сходили следы домашних побоев... Философы и журналисты, правозащитники и гуманитарщики... Плевать, что из фонда Хаматовой исчез миллиард для больных детей, зато появилось имение в Прибалтике, плевать, что на отъявленых подлецах, подонках и шлюхах клейма негде ставить — они до сих пор "политологи, философы и журналисты"...

Главное — чтобы презираемая ими чернь продолжала кормить аристократов, наследников Гражданской войны. А потом человек с тремя паспортами и партбилетом будет сверкать очками, мудро читая чужие мысли по шпаргалке, изображая мудрость. А потом какая-то примитивная мещанка, человек-желудок, будет изображать аристократку, на камеру величественно изрекая собачью чушь о маракуйе и горгонзоле... А какой-то бездарный толстеющий лысеющий пафосный пузырь на деньги своего любовника будет везде пихать бесконечно пошлые гомосексуальные фантазии о Чайковском и Лимонове...

Какие же они пошлые.

Даже кровавый подонок, подделка, пустозвон и поэтому ненасытный упырь Бернар Анри-Леви — на которого равняются наши "политологи, правозащитники, журналисты".

Его кровавые подвиги щекочут их жидкую кровь, наполняют мечтами дряблые ягодицы, которые ни разу не "маракуйя и горгонзола". И какая же это презренная жизнь — десятилетиями изображать аристократию по шпаргалке, понимать о себе всё и всё время чесать пятки нашим воровским подонкам, то есть успешным победителям залоговых аукционов...

Самое смешное, что все эти журналисты, политологи, партийцы и светские львицы наверняка знают, что в Большом Доме на них, на каждого, лежит папочка следователя, который ничем не хуже Льва Романовича Шейнина может в самых живописных деталях, талантливо расписать их похождения — как могилу несчастной жертвы Люси Б., будущей правозащитницы и иконы совести...

Что такое время?
Его нет.
Что такое слова?
Звуковая волна.
Что такое память?
Лишняя боль.

https://yangx.top/ia_steklomoy/19720

🇺🇸☢️☠️ "Ups, I did it again!"

https://yangx.top/RealAtomInfo/3066

Там Медведев Тютчева на камеру цитирует. В цитате этой фокусируется отличное от англосакского понимание "национального самосознания". В связи с чем старая статья, которая так и называется: "Национальное самосознание" ))

"Наш президент не так давно обмолвился о национальном самосознании и эфир тут же отозвался циклом лекций от разных авторов, основной припев которых был удивительно схож: «какая же это неудобная и неловкая вещь, ваше национальное самосознание, и что же со всем этим делать нормальным людям. Ах что же делать?».

Поучастники поучавствовали в надежде, что тема двинется дальше и будут бонусы, но бонусов не было и лекторы вернулись в РАН продолжать привычное. Вопрос национального самосознания в эфире сошел на нет. Но отзвучав, эти ребята сложили о себе четкое впечатление. Какое?

Я, например, увидел, что у наших чутких лекторов национального самосознания-то и нет. И нормальными людьми они называют таких же, лишенных национального самосознания сотрапезников. А у меня как раз, национальное самосознание есть. И я могу легко поделиться им с теми, кто до сих пор не понимает, что это такое.

Но начнем с характерной цитаты. Это замечательный (очень милый), крайне образованный, интеллигентный Георгий Гачев. Здесь он послужит архетипом, потому что он архетип. Цитата из его популярных лекций «Ментальности народов мира»:

"И как могут быть одинаковыми представления, например, о «свободе» у англичанина, который датирует традицию личных гражданских свобод еще с «Великой хартии вольностей» ХIII века и для кого свобода означает self-madeness, самостроительство и самоответственность, сдержанность и самообуздание, способность владеть собой и условиями своего существования, - и у русского, или, как говорят ныне «россиянина», который только вышел из патерналистских режимов империи и социализма и который может понимать свободу прежде всего как развязывание внешних уз и удержей, как волю вольному и что теперь все позволено?"

Правда красота? Папа болгарин, мама еврейка, всю жизнь прожил в России, но так и не смог (или не захотел) копнуть чуть глубже к корням приютившей его культуры. Какие русскому хартии, если его личная свобода все 1000 лет православия на Руси есть неотменимый Божий дар (личная свобода воли сакрализована здесь, пока здесь живо православие).

Какое «все позволено» в личной непрерывной и абсолютно свободной (осознанной) ответственности перед Богом? А ведь интеллигент, вилку правильно держал, на пол не плевался и грубого слова, я уверен, от него никто не слышал, и вот нате — невежа. Невежа даже в «русской ментальности», среди которой жил. Как мне теперь верить его другим национальным портретам? Отож.

Кстати, культурологам стоит осмыслить, куда же делась к ХIII веку «богоданная свобода воли» из английского варианта христианства, отчего пришлось бедным людям хартии сочинять и прочее «договорное насилие» устраивать. Добровольно снижать авторитет и значимость гаранта личной свободы только идиот станет. Значит была острая необходимость «изобретать свободу заново» уже на не сакральном (утерянном), а на непостоянном, неустойчивом и крайне предвзятом человеческом основании.

Во что эта «относительная свобода» вылилась для ирландцев, индусов, африканцев, коренных американцев и прочих многих, рассказывать излишне. Русская личная свобода абсолютна, то есть ее исходно «Бог дал» и дал всем без исключения. Правда варварство? Просто невыносимое русское варварство.

Но рассуждать стоит не о русском самосознании отдельно, а о национальном самосознании вообще. В наших границах живет множество национальных самосознаний и у них у всех есть общее. Это общее и стоит озвучивать, над этим общим и стоит размышлять. Научный подход к явлению, называется ))). Потому дальше внятное любому национальному самосознанию стихотворение:

за спиной у меня восемь тысяч лет
кровь врагов, их истлевшие города
за спиной у меня чистый-истый свет
миллион бород, как одна борода

Для чего тут стоять у края стеной?
Для чего барабаны тут и рога ревут?
Вар-вар-вар для врага грубый голос мой
Толмачей перед битвой убили тут.

(продолжение) Лживый Рим бритой мордой на север лез
Бык в рогатом ведре — на восток
Все осели на меч, что могли они мне
Когда все мое — кровоток

Когда в нем живет чистый-истый свет
Когда в нем нет страха мешки потерять
Вар-вар-вар - ты не понял чужой ответ
Так беги, не поняв, опять

Прошу прощения за рваный ритм. Но я уверен — меня поняли кумык, башкир, венгр, серб, шапсуг, татарин, осетин и остальные носители своих национальных самосознаний, сколько их есть. Это у нас общее. То есть только из своего национального самосознания можно понимать и уважать другое, соседнее тебе. И, соответственно, договариваться. Так тут все устроено.

Как наши кастрированные на эту часть души лекторы собираются склеивать то, чего не понимают и не ценят (считают помехой) в «одну счастливую страну» мне не очень ясно. Пожалуй в этом вопросе общечеловеки — абсолютно лишний балласт. Накипь, ракушки на бортах идущей в рассвет эскадры. Ладно, не надо слез - экзотические цветы на обочине пущающие фантазмы в никуда. Можно я буду называть их «сироты»?

Наши сироты видят себя «островком здравомыслия среди океана безбашенного быдла», но есть и противоположный взгляд. Например, в Дагестане 33 «крупных народа» не вырезали друг друга и еще 33 «не крупных» по сю пору при полном отсутствии сирот в структурах власти. Каждый чиновник там имеет конкретное национальное сознание, но при этом еще и «дагестанец».

Я знаком с некоторыми дагестанскими носителями «глобального государственного мышления» (людьми воспринимающими Россию, как общий дом равных народов). Это драгоценные звезды нашего общежития. Трезвые и договороспособные. Мне, для общения с ними не нужны ни «сказки коллективного Гачева», ни «идиотический сиротский регламент». Как и им тоже.

Скажут, это люди с высшим образованием реализующие себя в мыслительной деятельности и потому такие хорошие. Ладно. Адыгея, глухой горный угол (население меньше, чем в одном московском подъезде). Костер, мальчишка адыг по телевизору что-то про «молодых новосибирских ученых уехавших работать в Америку» слышал и сурово так ругается: «Вот с.ки, сманивают наших».

Говорю ему: «Так ты имперец». Мотает головой, но через некоторое время доходит. Смеется: «Точно. Выходит имперец». Примеры кавказские потому, что я там двенадцать лет прожил и только два года как на Русь вернулся. Неудобно национальное самосознание исключительно тем, кто его по стечению несчастных обстоятельств не имеет.

Из наличных сирот шумят оглушительно те, кто претендует на участие в «управлении чужими умами» и живет на сопутствующие бонусы. Полуосознанное недостоинство — страшно энергоемкий мотив и нам всем приходится непрерывно стряхивать сухую лапшу с уставших ушей. Но реальное положение дел жадный глупый шум не меняет. И слава Богу.

P. S. тут одна австро-польско-турецко-венгерская сирота вопросила: «За что вы нас так не любите?» Уточняю. Мы вас любим и жалеем. Только вот когда встречаем последовательную страсть уничтожать в других то, чего сам не имеешь — по носу щелкаем. Но ты же не такая?

У "Литературной газеты" выпала и матка, и совесть. Выдать такой панегирик в честь бездарной графоманки это надо быть очень жадной сволочью, потому что без денег такое не пишется, там каждый абзац наполнен шелестом рейхсмарок.

Учитесь, дети, как можно жить в России без совести. Впрочем, это идеальный портрет российскоязычной публики, имитирующей русскую интеллигенцию.

Конечно, я всегда знал, что "Литературная газета" это днище, но даже в этой помойке пора проводить дезинсекцию.

https://yangx.top/philol_lol/6100

24 февраля 2022 года. День, который изменил мир. Точнее, как лакмусовая бумажка, все проявил. Он стал водоразделом, да, но он был ответом на то, что готовилось давно, и о чем сейчас Запад совершенно открыто говорит: да, мы хотим и мы хотели уничтожить Россию. Жизнями украинцев и русских? Отличная идея! Теперь они не смущаясь заявляют: да, мы никогда не считали этих опасных варваров цивилизованными людьми, и место им – в «пустынях Сибири».

Но сейчас я даже не об этом. Мир изменился, он не будет таким, как прежде (по крайней мере, какое-то время). Мы изменились. Но все ли мы изменились?

Для кого-то этот год изменил все. Кого-то уже нет в живых, кто-то вернулся искалеченным, без рук, без ног, без глаз. Молодые, красивые, здоровые ребята, у которых впереди была вся жизнь. У кого-то остались безутешные родители, жены, дети. Кто-то потерял близких и дорогих людей, товарищей. Для них жизнь оказалась расколотой на до и после. Кто-то, получив повестку, отправился воевать, потому что так надо. И он мужчина. И он должен. Кто-то помогает чем может, занимается волонтерством, отправляет помощь, сам регулярно ездит на передовую.

Причем наше общество, в принципе, разобщенное, консолидировалось. И это инициатива снизу, ее никто не направлял, люди сами начали самоорганизовываться, создавать инициативные группы. Помогать. Чем могут. Потому что не могут остаться равнодушными к тому, что происходит с нашей страной и с нашими людьми.

Но, как и в любом обществе и во все времена, люди ведь разные. Кто-то быстро сбежал. Или просто сменил место пребывания, ведь работать можно удаленно. И даже преподавать можно дистанционно, из другой страны, особенно если у тебя «бессрочный контракт».

А кто-то никуда не уехал и не собирался, и для них за этот год ничего особенно не изменилось. Эти люди могут даже не говорить: «это не моя война», но они продолжают жить так, будто ничего не происходит. Отмечают праздники, придумывают сценарии для новогодних корпоративов. По-прежнему ведут странички в соцсетях, где, как и прежде, пишут о жучках-паучках, природе-погоде, театрах и море.

Или, например, если они ученые, выкладывают свои научные статьи и книги, ведь наука – она же вечна, она же важнее всего бренного и преходящего. При чем тут война, зачем мне все это, у меня есть Меровинги и Каролинги, или Чапаев и Буденный – вот чем надо заниматься, науку двигать, а не сотрясать воздух. И эти люди, даже гуманитарии, даже историки, искренне убеждены, что их дело – заниматься наукой, а происходящее их не касается, или, по крайней мере, они не считают нужным высказывать свою позицию.

И ведь таких – большинство. Наверное, ждут. Чья возьмет. И как они себя потом поведут?

У нас даже юмористы о войне не шутят, шутки все из мирной жизни. Разве что вчера в какой-то утренней юмористической передаче Е.В. Петросян, который как раз не молчит, начал юмореску с обращения к нашим врагам, мол, куда приперлись, мало вы от нас получали?

Евгений Ваганович, по сути, озвучил мысль Ф.И. Тютчева, писавшего в позапрошлом веке: «Истинный защитник России – История, в течение трех столетий разрешавшая в ее пользу все тяжбы, в которые русский народ раз за разом ввергал все это время свои таинственные судьбы…»

И спустя почти пять столетий наша возьмет. Конечно, никто не предполагал, что такой ценой, ценой стольких жертв и усилий. И сколько еще предстоит. Но отступать нам точно некуда. И нельзя. У нас нет другого пути.

Весь мир на нас смотрит. И у нас решается судьба мира.