Телеграм-канал «Наивная Политология» специально для «Бульдогов под ковром».

Валдайская речь и внутренняя политика.

На фоне неожиданного обострения палестино-израильского конфликта относительно малозамеченной прошла валдайская речь российского президента, которая имела целых 2 значимых момента:

• переход от отстраненного отношения к судьбе погибшего Евгения Пригожина и его подчиненных к саркастическому. Здесь важно обратить внимание, что ЧВК «Вагнер» – единственный по-настоящему успешный провоенный «бренд» современности: снижение популярности Сергея Шойгу у населения с января 2022 года может указывать на снижение популярности главного, армейского проекта, что сделало его идеальной целью для Пригожина в рамках медийного противостояния, «Рассерженные патриоты» оказались в сознании потребителей новостей «диванными» благодаря эффективной организации препятствий на пути Игоря Стрелкова к фронтовой линии и более серьёзным преградам, «ястребы» Совбеза пугают население или напротив, смешат, вызывая ассоциации с историями про Нибиру, жидкий чип или белой горячкой. Благодаря кондотьерской романтике в духе «Всех убьём, всех, кого надо, ограбим», успешному отыгрышу африканской темы и заигрыванию с темой социальной справедливости, включая антиолигархические нарративы, «музыканты» смогли «выстрелить», в отличие от сталинско-нафталинового официоза или иных избыточно нишевых проектов. А популярные политические проекты и люди претендующие на статус «политика номер два» в России не приживаются.

Если валдайская речь рассматривается как часть предвыборной кампании, из нее можно сделать вывод о стремлении «слить» провоенный электорат, отпугивающий умеренную часть населения – с электоральной точки зрения это более проверенный и консервативный подход, позволяющий максимизировать охват. Другое дело, примет ли центристский электорат такого кандидата с учётом всех событий последних двух лет, когда интересы умеренных игнорировались ради нишевых сегментов. Видимо, авторы перехода делают ставку на «память золотой рыбки», свойственную избирателям, перегруженным разнообразными инфоповодами и отсутствие альтернатив, в том числе информационных;

• усиление разницы между биографиями лунарного Владимира Владимировича Путина 1952 года рождения (официальная биография) и солярной личности, уже успевшей упомянуть об опыте службы морпехом и работы таксистом. Теперь к списку освоенных профессий добавилась работа плотником 4-го разряда.

Если подходить к данному моменту конспирологически, то плотничество ассоциируется у христиан с определённой персоной. Согласно Приказу Минздравсоцразвития РФ от 06.04.2007 N 243 (ред. от 30.04.2009), в современной России квалификация плотников делится на разряды со 2-го (высший) по 7-й (низший), что также может указывать на невозможность существования второго плотника 1-го разряда, в чём чувствуется влияние идей масонства. Указание на 4-й разряд может говорить либо об определённой доле смирения, либо намекать на наличие более высоких целей впереди. Это может указывать и на некие мессианские мотивы, как в миропонимании Петра Великого, что находит отражение и в новом прочтении российской истории, и в противостоянии странам «золотого миллиарда», и в общем векторе идеологизации. Такая идея мессианства не нашла понимания ни у Китая, ни у глобального Юга, поэтому, возможно, её решили адаптировать для внутренней аудитории.

Подобная идея в корне противоречит первому выводу, ведь на фоне иных религиозно-культурных преобразований смысл мессианского культа усматривается именно в обосновании священности джихада против миропорядка «золотого миллиарда». Возможно, первый нарратив рассчитан на предвыборную кампанию, в то время, как второй – на период, последующий президентским выборам, и в большей мере отражает планы экзистенциального мироустройства.

Михаил Фридман потенциально спонсировал ВСУ, подчинённые Евгения Пригожина сбили технику ВКС РФ, не забываем про недавние подвиги Адама Кадырова: сколько можно удивляться особенностям традиционных ценностей феодально-сословного строя?

Уважаемые коллеги рисуют яркую и красочную библейскую историю, однако, следует сделать поправку на хтонь национальной составляющей. Традиционно, "русским Моисеем" считается Иван Сусанин, и многие авторы сомневаются в высоких мотивах непосредственно исторической личности, ссылаясь на стереотипичный менталитет крепостного крестьянина "мне сказали, я и повёл". Не так важно, что именно стало причиной погибели интуристов: патриотизм гида или склонность переоценивать свои силы и познания, любой русский культ личности приводит всегда к одной и той же точке, где кружит чёрный ворон и воет вовкулака-убивака. Будь то мистицизм Ивана Грозного и Петра Первого, или самый изученный культ личности Сталина - главная особенность таких систем - справедливо отмеченная незаменимость проводника, предполагающая отсутствие чёткой процедуры престолонаследия, и потому всегда ведущая на одну и ту же историческую колею.

Лишь введение опричнины государевой искоренит эти особенности традиционных ценностей феодально-сословного строя.

Вероятность того, что Михаил Фридман спонсировал ВСУ, близка к нулю, скорее, он намеренно распускал слухи об этом, когда пытался "порешать" получение индульгенции от Запада через Зеленского

Если бы он реально "спонсировал ВСУ", никто Альфа-банк-Украина (ныне "Сенс-банк") и некоторые другие активы у Фридмана и его партнеров Авена и Косогорова не национализировал бы, санкции были бы сняты, и в Москву из Лондона ему возвращаться не пришлось бы…

@UAnotRU

Андрей Шалимов, автор телеграм-канала #Шалимовправ специально для «Что делать?»

Рекурсия Спасителя России и фрактальность «проблемы 2024»

В университете у меня был преподаватель по истории русской литературы, который лекции по самому предмету не читал. Выдал список литературы, а сам выступил с циклом коллоквиумов по структурно-типологической мифопоэтике. Рисовал структуру мифа-архетипа и по ней анализировал персонажей и сюжеты. Потом с использованием этого метода просил разбирать произведения по списку. Девушкам он не особо доверял, видел в них какой-то злой архетипический образ из своей теории, оценки им часто занижал, ему казалось, что они склонны фабулы произведений пересказывать, а не методологически их разбирать, а его как-то пытаться отклонить от истинного пути. Мы с друзьями сдали экзамен на отлично, просто накладывая его матрицу на любое произведение: от военных повестей фронтовиков и мрачных «Братьев Карамазовых» Достоевского до древнерусских житий святых и переписки Андрея Курбского и Ивана Грозного.

Особо запомнилось, что чтобы отразить абсолютное зло требуется придание персонажу черт Антихриста. Антихрист как сюжет включает в себя:

1) Тайну рождения (усыновление, тайна личности родителей, переписывание даты рождения и т.п.);
2) Ряд физиологических особенностей (какие-то нервнопаралитические отклонения, пример, хромоту, волочение ноги, косолапость, онемение рук и т.п.) и, возможно, скрытую смертельную хворь;
3) Лжеучительство, конструирование своей антиПравды
4) Многоликость, систему двойников как череды отражений в зеркалах, поставленных друг напротив друга;
5) Сложные диалектические отношения (подразумевающие взаимосвязь, зеркальное отражение, диалог и противоборство) с Христом;
6) Нечистую смерть (скрывание даты, казнь, бытовое убийство и т.п.).

В литературе часто десакрализация персонажа происходит через постепенное добавление этих черт и мотивов в его сюжетную линию. Например, по такой трактовке получается, что сначала у Ивана Тургенева в романе «Отцы и дети» появляется обычный увлекшейся теорией молодой доктор Николай Базаров, а под конец он уже антитеза Христа.

Испорченному таким образованием человеку могло показаться, что последние несколько лет иноагент профессор Валерий Соловей и его соучастники в лице «Генерала СВР» и подобных товарищей целенаправленно заняты вплетением этих архетипических структурных элементов в образ того, в ком в начале нулевых и еще несколько раз за двадцать четыре года интенсивных наблюдений многие видели чуть ли не Спасителя России.

Но в последнее время некоторые публичные выступления и действия героя будто написаны для такой десакрализации. Неужели профессор Соловей теперь пишет скрипты персонажу, чтобы тот сам подтверждал собственную сюрреалистическую трактовку? Или это пост-постмодернистская метаирония такая? Как он, воспринимаемый многими как протагонист, встретился с собой в образе своего же антагониста и попал в рекурсивный коридор? У исследователей явления создается впечатление, что персональная субъектность в такой ситуации уже давно потеряна и действуют законы архетипической предопределенности.

При этом «проблема 2024 года» все больше обретает черты фрактальности: воссоздает себя через подобие. Нет необходимости в точке кристаллизации, у системы есть память, она воспроизводит форму без сути, без начинки, без содержания. В этом смысле даже если появится новый протогонист, то он будет обретать свои черты под ее воздействием, теряя личное, приобретая системное. И если это так, то, к сожалению, нас может занести на новый заход на очередной виток ленты Мебиуса российской истории.

И только обретение субъектности внутренними наблюдателями, снос четвертой стены в зрительном зале при новом показе "Лебединого озера" есть выход из этой коварной детерминирующей ход событий архетипической хтони.

P.S. С днем психологического здоровья всех! Сдается мне, что нам всем оно еще не раз очень пригодится в ближайшее время.

От перехода на оплату российского экспорта в рублях, для ухода от расчета в долларах, чтобы уничтожить доминирование вражеской валюты в мире, к предложению о внедрении обмена удобрений на "раковины каури": "Мы вам нефть, алмазы, золото, вы нам бусики и зеркальца"

И это всего лишь год с небольшим с начала внедрения прошел…
Прекрасный был план, надежный, как швейцарские часы.

Могли бы предварительно хотя бы у Ирана поинтересоваться, каково ему в условиях санкционных ограничений без доллара живется…

Но "мы не ищем легких путей"… @Up_Periscope

"Священная пародия" или новое благочестие? Личная религиозность Петра I как феномен "культуры перехода"
Сергей Антоненко (спецвыпуск журнала "Родина" 2007 года "Россия Петра Великого")

Часть 1

«Фрагмент работы Эрнста Зицера, в целом выдержанный в русле не теряющих своей популярности на Западе фрейдистских интерпретаций «эмблематов» истории, обращает наше внимание на ряд особенностей не только политической, но и духовной культуры России начала XVIII века. Вздыбленная державной рукой реформатора страна переживала кризис переоценки ценностей, иерархическая вертикаль которых прежде была скреплена старомосковским «литургическим благочестием», единым для представителей как элиты, так и народных низов. Начавшийся с первых годов XVIII века раскол русского общества, сформировавший в нём фактически два различных цивилизационных типа («мужика» и «барина»), прорастал во все сферы жизни.

Эпизоды с фаллической символикой, «всешутейшим собором» и иными запредельными непотребствами, не мыслимыми в церемониальной структуре царского двора Московии (даже с поправкой на периодические проявления органичной для традиционного общества «карнавальности»), выводят нас на тему складывания в ходе реформ социокультурной личности «нового человека». «Культура перехода» радикально сдвигала границы допустимого, «пристойного», задавала иные принципы легитимации власти и насилия. И при этом - что немаловажно - петровское время создало свой тип религиозности и благочестия, первым носителем которого можно считать самого царя.

Благодаря огромному корпусу петровских документов и бумаг и немалому количеству мемуарных свидетельств, не только политический, но и психологический портрет первого императора поддаётся реконструкции в гораздо большей степени, нежели образы-«парсуны» предшествовавших государей.

В личности Петра Великого парадоксальным образом сочетаются глубокая личная религиозность, постоянное соотнесение своей воли с Творцом и Победодателем, мистическое ощущение избранности, призвания с дикими по степени своей похабности (особенно если учесть, что творил их не распоясавшийся подросток, а муж зрелых лет) антицерковными выходками. Очевидно, вопрос здесь не в самом наличии веры - в её искренности не сомневаются ни старые, дореволюционные, ни современные исследователи, - а в её характере.

Первый император относился свободно к церковным формам богопочитания. По живости характера он мог даже принимать участие в богослужении - пел на клиросе и читал Апостол, но обрядовое исповедничество Древней Руси было совершенно не в его духе. Воспринимая свою деятельность как воплощение Промысла Божия, Пётр не оставлял времени для длительных богомолий, каждодневного присутствия на протяжённых службах - то есть для всего того, что делало из московского царя фигуру, наделённую мощным, но несколько пассивным сакралитетом. Известно, что в многотрудной жизни царя-реформатора были минуты, когда он молился горячо и искренне. Свидетелями обращений Петра к Создателю были полтавские поля, скалы у Белого моря и даже гора близ Карлсбада, где ещё в XIX веке стоял крест, обозначавший место уединённой царской молитвы...

(часть 2)

(часть 1)

Часть 2

Очевидно, что Пётр ощущал над собой прямое водительство Божие, освобождавшее от строгого соблюдения церковных уставов. Те его сподвижники, которые были готовы не щадить сил и живота своего ради государя и Отечества, также не чувствовали необходимости в детальном следовании церковным предписаниям.

Для понимания особенностей «петровского благочестия» необходимо вспомнить, что именно царь-реформатор придал особое значение добродетели трудолюбия, возвысив ценность любого (в том числе и грубого физического) «безустанного труда». «Мы, последуя слову Божию, бывшему ко праотцу Адаму, в поте лица трудимся», - писал из Голландии государь московский, не стеснявшийся учиться у иноземцев (а ведь его матушка Наталья Кирилловна не допускала «нехристей» даже целовать руку!).

Но активная преобразовательная деяельность осмысливалась Петром во вполне теократических категориях. Через все его письма и распоряжения красной нитью проходит идея о Божественном руководстве и ответственности самодержца перед Творцом. «С помощью Божиею» и с верою, «что всё находится не в человеческой, но в Его воле», приступал Пётр к любому делу. Перед битвой он писал: «Завтра надеемся увидеть врага, милость Божия да будет с нами», а в письме после одержанной победы говорится: «Господь Бог нынешнюю кампанию так счастливо начати благоволил».

По случаю взятия Азова царь писал Шереметеву: «Письмо ваше о пресчастливой победе с превеликою радостью приняли и Господу Богу сердечно благодарили; ибо таковые случаи Ему Единому приписывать достоит». После битвы при Гангуте в одном из писем Петра появляется следующая фраза: «Всемогущий Господь соизволил почтить Россию». По заключении Ништадтского мира Пётр сказал: «Зело желаю, чтоб весь наш народ прямо узнал, что Господь Бог прошедшей войной и заключением мира нам сделал. Надлежит Бога всею крепостию благодарить».

Твёрдая надежда на особую милость Всевышнего не оставляла Петра даже в самые трудные моменты. После неудачи на берегах Прута царь писал в Сенат: «Так воля Божия благоволила и грехи христианские допустили... Но мню, что праведный Бог может к лучшему сделать».

Дерзновенная мысль о прямом участии Бога в истории через царя сближает петровскую религиозность с архаическими структурами, ярко проявленными в библейских текстах - например, в повествованиях о Моисее, о державном вожде Израиля Иисусе Навине, о Давиде, Соломоне и т. д.

Антиклерикализм и антицерковность многих мероприятий Петра, вполне возможно, имеют более глубокое, нежели связанное с протестантскими влияниями, идейное основание. Церковь с её иерархией теряет значительную часть своего сакрального значения, когда Богу предстоит ведающий Его волю царь-пророк, пастырь своего стада (см. передающую портретные черты Петра Великого фреску «Пастырь Добрый» в Преображенском соборе Александро-Свирского монастыря).

Самодержец, ощущающий полноту своей ответственности за подданных, не может быть просто смиренным слушателем проповедей и наставлений. Современники свидетельствуют, что Пётр проявлял интерес к теологическим дискуссиям. Феофан Прокопович говорит, что царь «и в разговорах богословских и других слышати и сам не молчати не токмо, как прочие обыкли, не стыдился, но и с охотою тщался и многих в сумнительстве совести наставлял».

Пётр ясно ощущал свою непосредственную включённость в мистерию власти, и метафизические основания бытия были для него укоренены скорее в «самодержавстве», чем в церковности. Он не испытывал благоговения перед святостью духовного сана или трепета перед церковной иерархией. Царь рассматривал представителей клира как служащих, отвечающих за определённый «сектор» социальной и идеологической работы.

(часть 3)

(часть 2)

Часть 3

Отмечая это, не стоит забывать, так сказать, о качественном составе тогдашнего духовенства. После отпадения в раскол значительной части тех, кто серьёзно относился к своей вере, после погрома Русской церкви, связанного с реформами Никона и репрессиями против самого патриарха, - в среде высшего духовенства возобладало стремление любыми средствами поддержать внешний авторитет церкви. Ради этого иерархи были готовы занимать предельно конформистскую позицию в диалоге с государственной властью. Характерны слова, сказанные патриархом Иоакимом в бытность его чудовским архимандритом: «Я не знаю ни старой, ни новой веры, но что велят начальницы, то я готов творить и слушать их во всём».

Отчаянно цепляясь за внешние атрибуты «старины» (вспомним борьбу патриарха Адриана против брадобрития и употребления табака), церковное руководство в конце XVII века из опасения латинской диверсии готово было свернуть просветительские программы, ещё больше замкнуться в уставном благочестии, вырождавшемся в обрядоверие...

Вместе с тем нива православной святости не была бесплодной даже в эти сумрачные переходные годы. Начало Петровской эпохи знает святителя Митрофана Воронежского. Святитель Митрофан, благословивший начало строительства русского военного флота (в этом виделось начало исполнения вековечной мечты об освобождении единоверных православных братьев от магометанского ига), жертвовал ради нужды государственной церковными средствами, собранными при кафедре, и одновременно был бескомпромиссно непоколебим, когда дело касалось потворства языческим веяниям. Известна история, когда, уступая его требованию, Пётр был вынужден убрать изваяния античных божеств, стоявшие у ворот воронежского дворца.

В деятельности этого пастыря (как и в трудах близких ему по духу иерархов Афанасия Холмогорского и Иова Новгородского) отчётливо проявляются черты нового благочестия: сугубое попечение о благе государственном как исполнение духовного долга, ревность о делах просвещения и хозяйственного строительства, демократизм, простота в обхождении. По преданию, когда святитель Митрофан в 1703 году преставился, царь сам нёс его гроб, сказав: «Не осталось у меня такого святого старца, буди ему вечная память!»

И действительно, подобные широко мыслящие и вместе с тем твёрдые натуры не столь часто встречались среди тогдашнего великорусского высшего духовенства. Пётр сделал осознанный выбор в пользу выходцев из западнорусских земель, киево-могилянских воспитанников. Если принять во внимание тот отпечаток римско-католической религиозной культуры, который несли практически все они, понятнее становится острота первоначально антилатинских сатир «Всешутейшего собора». Это была своеобразная инициатическая прививка, вырабатывавшая в элите иммунитет против возможного (и вероятного!) латинского влияния.

Отметим, что сто лет спустя, в эпоху Павла I и Александра I, когда подобной «вакцинации» не проводилось, католичеству удалось собрать немалый урожай душ в рядах русской аристократии.

И всё же «всешутейшие» хулиганства не сводимы только к антилатинству и антипапизму. Совершенно очевидно, что их мишенью становились внешние стороны не только католической, но и православной веры. Почему же Пётр, столь прагматически и практично относившийся к церковным вопросам, при всей своей рассудочной религиозности оказался столь плохим психологом? Ведь грубые кощунства «Всешутейшего собора», равно как и антиканонические перемены церковного управления, воспринимались народом гораздо серьёзнее, нежели членами Духовной коллегии. Всё это в конечном итоге не могло не дестабилизировать ситуацию в стране (вспомним памфлеты-обличения «антихристовых новин», религиозные аспекты восстания Булавина-Некрасова, Тарский бунт 1722 года).

(часть 4)

(часть 3)

Часть 4

Как ни парадоксально это прозвучит, все эти выходки на грани и за гранью богохульства были для Петра религиозно окрашенным и мотивированным действием, проявлением благочестия и даже морализма. Ключевое слово здесь - «ханжество», самый страшный порок в глазах царя, преодоление которого было актом духовного очищения. Для Петра, в отрочестве и юности насмотревшегося на «старомосковское благолепие», бывшего свидетелем как невежества и интриганства придворного духовенства, так и грозных стрелецких бунтов "за старую веру", ханжество было матерью всех грехов. В записках «О блаженствах против ханжей и лицемеров» царь собственноручно делает глубокий анализ метафизической природы религиозного фарисейства:

«[Вопрос] Описав все грехи против заповедей, один токмо нахожу грех лицемерия и ханжества, не обретающийся между прочих вышеописанных, что зело удивительно, - для чего? [Ответ] Того ради, понеже заповеди суть разны и преступлении разны - против каждой; сей же грех все вышеописанные в себе содержит... Против первой грех есть атеистство, которой в ханжах есть фундаментом, ибо первое их дело - сказывать видения, повеления от Бога и чудеса все вымышленные, которых не бывало; и когда сами оное вымыслили, то ведают уже, что не Бог то делал, но они - какая ж вера в оных? А когда оной нет, то суть истинные атеисты».

Таким образом, борьба с ханжеством - в том числе и гиперадекватными методами - становилась для Петра в прямом смысле борьбой за веру, против атеизма, который в глазах царя был не просто состоянием, угрожающим благу государства, но и восстанием против Того, Кто - как твёрдо и практически знал император-воин - подаёт победу. Не случайно «Артикул воинский» от 26 апреля 1715 года открывался главой «О страхе Божием», первая статья которой грозно утверждала:

«...И понеже всякое благословение, победа и благополучие от Единого Бога Всемогущего, яко от Истиннаго Начала всего блага и Победодавца происходит, и Оному токмо молитися и на Него надежду полагати надлежит... того ради через сие все идолопоклонство, чародейство, чернокнижество наикрепчайшее запрещается, и таким образом, что никоторое из оных отнюдь нигде ни в лагере и нигде инде не будет допущено и терпимо. И ежели кто из воинских людей найдётся идолопоклонник, чернокнижец, ружья заговоритель, суеверный и богохульный чародей: оный по состоянию дела в жестоком заключении, в железах, гоняем шпицрутен наказан или весьма сожжён имеет быть».

Архаизация всё глубже внедряется в сознание россиян, начиная с верхнепалеолитических культов фаллоса, трактующихся неискушенными в антропологии аналитиками как культы личности, и кончая внедрением оккультных инструментов в деловой практике.

Ув. иноагент Владислав Иноземцев ставит несколько завышенные требования к российским эмигрантам, являющимся плотью от плоти от того же социума, что существует в самой России. А это та же разобщенность и атомизация, склонность приглашать "монголов" и "варягов" для медиации внутренних конфликтов и готовность отказаться от части свобод и идентичности ради материальных ценностей или оставления в покое. И если эмиграция 1920х была достаточно обеспечена и имела возможность приобретения "малой белой России" у других колониальных стран типа Великобритании, откажись она от идеи реконкисты, то стереотипичные "хорошие русские" - обычный для России предсредний класс, настойчиво ждущий пришествия "хорошего Путина", который сам всё сделает и пригласит их обратно в "хорошую демократическую Россию", попутно предоставив жилищные сертификаты на недоступную сегодня недвижимость.

Говоря о палестино-израильском конфликте, нельзя обойти стороной мнение, распространенное в Иране, относительно того, что спецоперация в Нагорном Карабахе - ступенька в стремлении союза Азербайджана, Израиля и Турции вступить в вооруженный конфликт с исламской республикой. Не случайно, что своими крайне невыгодными и опасными для дальнейшего существования Сектора Газы действиями ХАМАС нарушает единство союза Израиля и Турции, позиционирующей себя как лидера исламского мира.

Выборы в марте 2024 года действительно приобретают референдумный характер, и вопрос, который де-факто выносится на такой референдум: готовы ли россияне поддержать вторую волну мобилизации или нет.