(к репосту ниже) Пристанища для бездомных, к слову, есть даже далеко не в каждом городе-миллионнике.

Вообще, эта тема возмутительно стигматизирована. Не без помощи молодых и успешных покорителей столиц 2010-х. “Приличный человек не может оказаться без крова” и далее по списку проекций, настаивавшихся десятилетиями, со времён советского 101 км для асоциальных элементов. Чтобы не портили витрину социализма и город, в котором сбываются мечты!

Сегодняшняя федеральная журналистика, по большому счёту, не хочет даже задать властям элементарных аполитичных вопросов о праве каждого человека на жизнь. О праве на сострадание — и, разумеется, о злоупотреблении этим состраданием.

Нет человека [на повестке дня] — нет проблемы.

Практически весь мой канал, сил на который почти не осталось порой, такие нынче времена — о том, что лишних людей не бывает, даже если они отличаются от общей массы. Может быть, когда-нибудь эта философия всё же проникнет в мейнстрим.

На излёте третьего года безумия одна отрада — найти тех, кто сформулирует близкое тебе ощущение текущего дня.

“Кольта” продолжает цикл своих публикаций про новую действительность, и пусть я далеко не со всем высказанным согласен (если есть возможность уезжать, надо непременно делать это, а не заниматься поганым сменовеховством; другое дело, что для многих эта возможность становится недосягаемой привилегией, и на упрёки мой ответ один — а где эндаумент-фонды для эмигрантов и льготные кредитные программы? а тишина).

И да, уже просто нет ресурсов на заочные полемики с сетевыми демонами и виртуальной полицией скорби.

Не то чтобы я всё сказал ещё весной-летом 22-го, но есть ощущение некоей трясины соцсетей. Миллионы онлайн-дневников эпохи вдруг превратились в труху — люди слишком одержимы онлайном, чтобы остановиться, задуматься и оглянуться назад.

“Меня лайкнули, следовательно я существую”. И вот как-то к концу 24-го оказалось, что постами в соцсетях скорее всего лишь навредишь себе, нежели поможешь.

Цепляться за контекст всё труднее, особенно когда свинцовыми тучами наваливается самая что ни на есть реальность, в которой главное — сохранить себя. Явственно осознавая, в какой стране живёшь и что было век назад, о чём до сих пор не принято говорить.

Умные и прозорливые многое уяснили для себя в 22-м. Искать же внешний локус контроля, сверяя часы, и как-то переубеждать переобувшихся или тех, кто в унисон с пропагандой снова грезит тем, чтобы показать буржуям кузькину мать, — гиблое дело. Тем более что оно чревато: как показала история Надежды Буяновой, был бы человек, а статья найдётся. Поэтому минимум внешних разговоров.

Для себя я давно решил: чтобы была совесть чиста перед внуками, которые когда-нибудь, возможно, спросят меня про моральный выбор 2020-х. А лет через 20—30 непременно спросят, не свои, так чужие.

И нет, не считаю, что чёрный февраль 22-го зачеркнул всё, что было до него опубликовано мной. Развилка истории просматривалась уже тогда, задолго до. Многолетние табу на дискуссии о мужественности (в лучшем случае ограниченные столичными богемными салонами для своих, просветлённых, но не миллионной аудиторией федеральных СМИ) привели нас в зазеркалье этих трёх уже лет, когда для немалой части общества ничего не происходит. Разве что местные аэропорты закрыты; но жизнь-то в городе БУРЛИТ, рестораны битком!.. (И вот что? Если надо объяснять, значит не надо объяснять.)

И нет, ни фарш истории, ни колесо сансары не удастся повернуть назад, откатившись в беззаветный конец 2021-го.

И как всё это вместить в 280 знаков Твиттера/500 Мастодона?

И рецепт самосохранения — в любви к искусству, спорту, животным. Если повезёт — к людям. К тем, кому тоже грустненько третий год; сейчас это единственный критерий адекватности, похоже. А не к угрюмым и сердитым лицам в толпе. (И не к безудержным оптимистам и т.д. Я бы нынче от таких бежал без оглядки. 🤷‍♂️)

#летопись2022ипесец

Вот тоже красноречивое. Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст они нормализуют сниженную лексику (неслучайно даже в МЛС “мужиками” называют тех, для кого это первый срок, а не блатных), а завтра гордо вешают на аватарки последнюю букву латинского алфавита.

За мужиков! За несвободу! За Ро..! 🙈

И нет, в слове “мужик” нет ни грамма уважения к т.н. сильному полу. Поэтому от женщин, употребляющих его, надо бежать в три ноги. (Разумеется, с лицами мужского пола, признающими только два гендера — “мужиков” и “баб”, тоже не нужно иметь никаких дел.) Особенно лицемерно, когда про “мужиков” говорят персоны, борющиеся за кое-какие свободы для своего пола и вообще за всё хорошее.

И нет, в иностранных языках нет полновесных синонимов, там в лучшем случае аналог “деревенщины” или наименование крестьянина. В английском вообще в обиходе распространены нейтральные guy, mate etc. (написано мной в январе (!) 22-го, между прочим).

Безвременье. Длится февраль. Три года, чёрт возьми.

#гендер_в_российском_контексте

Режиссёрка Анна Пармас спустя пять лет (у меня все ходы записаны!) сняла ещё одно мужененавистническое кино, сериал “Дорогой родственник” про внезапное возвращение блудного сы... зятя в женский викариат, которое помешает семье Громовых (бабушка Вера Егоровна, дочки Ира и Лиза, внучка Оля с мужем Толей) продать квартиру в центре Питера. Глянул два стартовых эпизода (остальные шесть опубликуют позже) — мужские персонажи сплошь отрицательные, от главного героя Димы Тихоходова (Тимофей Трибунцев), папы- и мужа-“космонавта”, исчезнувшего 10 лет назад, но так и не выписанного из жилья, его зятя очкарика-рохли Толи, у которого вообще нет права голоса в доме, но он и рад, что ли, до второстепенных персонажей: женатый любовник чиновницы Лизы Гриша — директор муниципального комбината по благоустройству, ленивый участковый, врач-коррупционер, ушлый БИЧ, незадачливый турист Валера — ухажёр за Ирой Тихоходовой (героиней Анны Михалковой)...

― Я вот не понимаю, квартира же не его, почему он здесь решает?
― Ой, Толя... Так обычно бывает, когда в доме есть мужик! — воскликнула по поводу зятя матрона Вера Егоровна во второй серии.

И грёбаная пропаганда пьянства. Покажите мне российское кино 14+/16+/18+, где не пьют. Ну пожалуйста.

Противно видеть рефрен “Страна держится на женщинах, где же нормальные мужики?!” к концу третьего года чудовищной полномасштабной войны.

Впрочем, в метавселенной столичной интеллигенции ничего катастрофического не происходит. Война для них далеко, так, в фотохрониках одного там нежелательного латвийского издания с женским именем.

“Дорогой родственник” заявлен как комедия, хотя тут не смеяться, тут плакать надо.

Похоронки идут реально тысячами, а они собрались мужчин воспитывать; make machism great again, равноправие же у них — синоним неудачницы и безмужичья. 🤦‍♂️

Не то чтобы две из восьми серий о чём-то говорят, но — говорят. Проклятый Запад оседлал феминистский тренд на женщин, преодолевающих обстоятельства (или нет, что тоже итог); и только в нашей стране, которая уже и не наша, мастера и мастерицы культуры кинулись вслед за вождём “учить жену буржуев щи варить”. За кордоном выпустили “Красотку” в начале 90-х и дальше пошли (один тогдашний Пол Верховен чего стоит), а тут с тех пор робко вздыхают между титрами “Интердевочки” 35-летней давности и “Маленькой Веры”, всё грезя о настоящей мужественности, которая якобы спасёт Ро... “Я слабая баба, а не конь с яйцами!”

Какой-то параллельный мир параллельного мира. С одной стороны, рекой льётся кино про секс-услуги как якобы легчайшие деньги, с другой — другое. Чуждое мне.

Чуждые мне подражатели и, что хуже, подражательницы Лени Риффеншталь наших дней. Должно же быть какое-то чувство такта. И, опять же, в конце февраля 22-го та же Анна Пармас числилась среди подписантов открытого письма сценаристов против войны, а с другой стороны — другое, сегодняшнее, повторюсь.

Сколь бы ни были ужасны соотечественники, может, хватит уже нас демонизировать, тем самым потворствуя текущей конъюнктуре? Может, сперва избавимся от алкоголя в кадре, даже респектабельного? И от рабоче-крестьянской этики с “мужиками” и “бабами”?

Чуть пошурши обывательской хтонью — и вляпаешься в болотце будничного мужененавистничества. “Переписюн”.

Они по умолчанию нас уже за людей не считают.

И к вопросу о ловушке слова “мужик”, которое не только наш ответ лощёным забугорным мачо, но и... про мужские же обязанности без каких-либо моральных прав. Шёл 21 век, а россиянин-с-пенисом вечно что-либо должен посторонним женщинам фертильного возраста. Как будто 1825-й на дворе (шёпотом: тогда хотя бы декабристы восстали к концу года, а потом и феномен “жён декабристов” возник; а ещё слово “бесприданница” было, на секундочку).

“Откуда полмиллиона разводов ежегодно?”

И всё это настолько на поверхности, что просто гадко от информационного молчания в Рунете. И дело даже не в том, что готовы адвокатировать, кажется, любые женские выходки (не согласен? ах ты женоненавистник и шовинистский ублюдок!), но просто в текущем моменте.

Диалоги о гендерных стереотипах пока что не криминимализованы, НО НЕТ... Зловещая тишина, по большому счёту.

Ничего не происходит.🙈

С начала 2020-го подвожу ежегодные итоги минувших 365 дней, и вот что-то нечего сказать про 24-й. И ничего разительно нового на фоне 23-го. И — сказать без риска для себя, всё же абсолютной анонимности я избегаю, надоело.

Девальвация — вот, пожалуй, основное слово современности, вернее безвременья этих трёх поганых лет.

Три года опустошения и некоей пустоты вокруг, в Рунете и городе (или городах). (Париж — это праздник, который всегда с тобой, как считал старина Хемингуэй, описывая свою жизнь в послевоенной столице Франции 1921—26-х гг. Так и у меня есть малая родина и региональная идентичность, которыми я не торгую и не тащу исподнее на публику. Ибо завтра утащат меня, и никто не впишется из “доброхотов”, этот урок я усвоил ещё к 2023-му.)

Не то чтобы все мелодии спеты, но... Странное ощущение, как будто всё обесценилось, чем дальше — тем хлеще, и люди позабыли себя.

Бегство от свободы, как писал Эрих Фромм в одноимённой книге, вышедшей в 1941-м (!) про тогдашнюю Германию.

А впрочем — толку? Прочитали мы Ханну Арендт, Карла Ясперса и остальных ещё в 22-м — и?..

Наверное, какой-нибудь текст всё же выдавлю из себя, потому что “ничего” — это всё равно что-то.

И слёзы высохнут сами, как пела Эми Уайнхаус (трек записан на рубеже 2005-го и 06-го, клип появился летом 07-го, исповедь лирической героини, которая разделяет вину с мужчиной; этого равноправного посыла не хватало российской попсе ни тогда, ни сейчас тем паче, неслучайно лидеркой женской сцены 2010-х стала украинка Лобода, в чьих песнях не оказалось упрёка в отношении таких-сяких мужчин, занятно, что период женских обидок Светлана преодолела как раз к концу 00-х, раскрывшись затем в другом амплуа; вот тоже примета настоящего времени — вымарывание целых страниц из недавнего прошлого и воспитание манкуртов-однодневок, не помнящих родства буквально день вчерашний и яростно требующих “Автор, не усложняй!”).

#летопись2022ипесец

Три года. ⬛️

Кажется, 10 лет назад убили не только Немцова.

Который 30 лет назад, возглавляя Нижегородскую область, собрал миллион подписей против Первой чеченской и привёз их на “ГАЗели” Ельцину в Москву. (Сюжет абсолютно немыслимый сегодня.)

Уроженца Сочи Немцова вообще выделяла эта провинциальная пассионарность и фактурность.

И Москва 2010-х с тех пор потеряла не только кого-то, но и что-то, становясь всё более серым, бездушным и безропотным городом, во всяком случае для меня. Выцвела и оппозиционная поляна, скатившись в беспробудные Ютьюб-стримы с твиттер-трибуналами.

Ведь если гибель фигуры такого масштаба привела к очередному бестолковому (ещё тогда!) хождению по мукам столичным улицам, то... то

И нет, второго 2015-го уже не будет. Будет... 2026-й. С не молодеющими нами. Страшно писать это в 30 с хвостиком.

Взъерошенный некролог — потому что Борис Ефимович любил жизнь. Обаятельный был мужчина, статный, самодовольный. Была в нём витальность.

А есть ли она в нас теперешних?

#двадцатьдесятьидоноля