Антропология и антропометрия.
«Философская антропология» — казалось бы, почтенная отрасль современной философии. Одна с ней проблема: от исследования «сущности человека» она постоянно норовит перейти к измерению черепов.
#sad_but_true #антропология #иррационализм
«Философская антропология» — казалось бы, почтенная отрасль современной философии. Одна с ней проблема: от исследования «сущности человека» она постоянно норовит перейти к измерению черепов.
#sad_but_true #антропология #иррационализм
Зубоскальство и беззубость.
Идеологическая — в пределе: философская — слабость российской левой в 2024 году выступила как-то уж совсем рельефно.
Левые философствующие (левые не в смысле «странные», а в смысле «стоящие на левом политическом фланге») просто-напросто ничего не могут возразить своим противникам.
Вот, например, камерады и большие поклонники Жижека из Philosophy Today пытаются зубоскалить по поводу Дугина (АГД) и его (понятно каких) идей. Но только зубоскалить. Никакой серьёзной критики. Никаких контр-идей. Ничего серьёзного.
А, надо сказать, идеи у АГД есть — и к ним можно испытывать какое угодно (праведное!) эстетическое и духовное отвращение — но они при этом достойны критики и заслуживают её.
Те же самые идеи АГД излагал звезде российской журналистики Такеру Карлсону. И что, отреагировали как-то наши левые любомудры? Кроме кривых ухмылок — никак.
(Свой разбор я оставляю за скобкой — если не читали, можете прочесть).
Да, когда тот же АГД открывал свою ВПШ им. Ильина — тогда столичная неравнодушная общественность развернула (впрочем, безуспешную, что неудивительно) кампанию против. Но что же левые столичные интеллектуалы? Где же идейное, хотя бы идеологическое, обоснование своей оппозиции Ильину? Вся полемика строилась на самопризнании иррационалиста и реакционера в сочувствии фашизму. Но где же философское разоблачение иррационализма Ильина с позиций всесильного, потому что верного учения? А нет его, этого разоблачения. И потому Женя Badcomedian Баженов для критики Ильина сделал много больше наших левых интеллектуалов. Симптоматично, что тут скажешь… Но фашистских философов должно критиковать всё же философски. Но, уж чем богаты… (при том, что Баженову — мегареспект).
Суть проблемы ясна: российским левым нечего противопоставить в идеологическом (в пределе: философском) плане.
Поэтому без серьёзной контр-мысли в адрес оппонента получается не зубоскальство, а, наоборот, беззубость.
Точнее, зубы есть — но это зубы, взятые взаймы (как вставная челюсть). Заёмные зубы в виде левых постмодернистов, всех этих делезов-фуко-бодрийяров (список тут длинный) — которые сами те ещё иррационалисты, похлеще твоего Ильина — не только не дают нашим левым разгрызть орех реакционной идеологии, но не позволяют даже хорошенько укусить оппонентов.
Но у всего есть причины. Есть они и у этого беззубого зубоскальства. Об этом далее.
#левые #Дугин #Ильин #иррационализм #Badcomedian
Идеологическая — в пределе: философская — слабость российской левой в 2024 году выступила как-то уж совсем рельефно.
Левые философствующие (левые не в смысле «странные», а в смысле «стоящие на левом политическом фланге») просто-напросто ничего не могут возразить своим противникам.
Вот, например, камерады и большие поклонники Жижека из Philosophy Today пытаются зубоскалить по поводу Дугина (АГД) и его (понятно каких) идей. Но только зубоскалить. Никакой серьёзной критики. Никаких контр-идей. Ничего серьёзного.
А, надо сказать, идеи у АГД есть — и к ним можно испытывать какое угодно (праведное!) эстетическое и духовное отвращение — но они при этом достойны критики и заслуживают её.
Те же самые идеи АГД излагал звезде российской журналистики Такеру Карлсону. И что, отреагировали как-то наши левые любомудры? Кроме кривых ухмылок — никак.
(Свой разбор я оставляю за скобкой — если не читали, можете прочесть).
Да, когда тот же АГД открывал свою ВПШ им. Ильина — тогда столичная неравнодушная общественность развернула (впрочем, безуспешную, что неудивительно) кампанию против. Но что же левые столичные интеллектуалы? Где же идейное, хотя бы идеологическое, обоснование своей оппозиции Ильину? Вся полемика строилась на самопризнании иррационалиста и реакционера в сочувствии фашизму. Но где же философское разоблачение иррационализма Ильина с позиций всесильного, потому что верного учения? А нет его, этого разоблачения. И потому Женя Badcomedian Баженов для критики Ильина сделал много больше наших левых интеллектуалов. Симптоматично, что тут скажешь… Но фашистских философов должно критиковать всё же философски. Но, уж чем богаты… (при том, что Баженову — мегареспект).
Суть проблемы ясна: российским левым нечего противопоставить в идеологическом (в пределе: философском) плане.
Поэтому без серьёзной контр-мысли в адрес оппонента получается не зубоскальство, а, наоборот, беззубость.
Точнее, зубы есть — но это зубы, взятые взаймы (как вставная челюсть). Заёмные зубы в виде левых постмодернистов, всех этих делезов-фуко-бодрийяров (список тут длинный) — которые сами те ещё иррационалисты, похлеще твоего Ильина — не только не дают нашим левым разгрызть орех реакционной идеологии, но не позволяют даже хорошенько укусить оппонентов.
Но у всего есть причины. Есть они и у этого беззубого зубоскальства. Об этом далее.
#левые #Дугин #Ильин #иррационализм #Badcomedian
Telegram
PhilosophyToday
Дугин тут должен был поехать в Екатеринбург чего-то там рассказывать молодежи про Запад, но в итоге расстроил организаторов форума УРФУ и вышел по зуму. Говорит мол на Западе кругом царят фурри – «это то, что приходит на смену транссексуальным практикам.…
«Учение всесильно, потому что верно». Заметки о судьбах русского марксизма.
Продолжаем начатую вчера тему идеологической слабости наших левых.
Итак, симптомы проблемы ясны. Теперь к самой проблеме. Зафиксируем её исходный пункт: идеологическая слабость российских левых — это, прежде всего, философская слабость. Точнее: слабость в философии.
Вот о ней и будет речь.
Каковы её причины?
Во-первых, парадоксально, но факт: сам Маркс виноват в том, что марксизму (как единственной левой идеологии, могущей претендовать на имя философии) недостаёт как раз философии.
Недюжинный философский ум, Маркс — сам того не желая — оставил марксистам в наследство философский нигилизм.
Как же так?
Вспомним его 11-й тезис о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтоб изменить его».
Маркс сказал истину: познав философию — которая, в пределе, познаёт сущность мира — надо двигаться за пределы философии, теория должна стать практикой. Только так приобретённое знание и становится реальностью, обретает объективный смысл (иначе философия всегда будет лишь субъективным «утешением», разновидностью квази-религиозного «индивидуального спасения»).
При этом, Марксу, философски эрудированному выпускнику гегелевской школы, было самоочевидно, что для изменения мира сначала надо всё-таки, иметь в интеллектуальном плане кое-что за душой. Потому акцент он делал на другом — зачем говорить очевидные вещи?
Но не для всех очевидные вещи очевидны. Марксиды, «университетов не кончавшие», смогли из призыва к практике вывести лишь анти-философию, лишь философский нигилизм. (Впрочем, это было общее антифилософское веяние эпохи: торжество позитивизма. Так, народники, оппоненты наших первых марксистов, были уж совсем невинны — если не сказать: невежественны — в философии. Но здесь не место развивать эту интересную тему дальше).
Маркс, надо сказать, дровишек в этот антифилософский костёр всё же подбросил: так, едкие издевательства над общими понятиями в «Нищете философии» достойны какого-нибудь Штирнера, но не такого мастера диалектики, как Маркс. Что делать, shit happens. Пересолил Маркс в левогегельянском запале. Вот только его наследники, ничего толком не знающие ни о Гегеле, ни о тонкостях борьбы философских партий в гегельянстве, вывод сделали вовсе обратный. Нищета философии в итоге поразила не только несчастного Прудона, но самих марксидов.
Потому: «Если есть марксисты — то я не марксист» — отвечал Маркс на вопросы об идейном родстве.
#Маркс #марксизм #левые
Продолжаем начатую вчера тему идеологической слабости наших левых.
Итак, симптомы проблемы ясны. Теперь к самой проблеме. Зафиксируем её исходный пункт: идеологическая слабость российских левых — это, прежде всего, философская слабость. Точнее: слабость в философии.
Вот о ней и будет речь.
Каковы её причины?
Во-первых, парадоксально, но факт: сам Маркс виноват в том, что марксизму (как единственной левой идеологии, могущей претендовать на имя философии) недостаёт как раз философии.
Недюжинный философский ум, Маркс — сам того не желая — оставил марксистам в наследство философский нигилизм.
Как же так?
Вспомним его 11-й тезис о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтоб изменить его».
Маркс сказал истину: познав философию — которая, в пределе, познаёт сущность мира — надо двигаться за пределы философии, теория должна стать практикой. Только так приобретённое знание и становится реальностью, обретает объективный смысл (иначе философия всегда будет лишь субъективным «утешением», разновидностью квази-религиозного «индивидуального спасения»).
При этом, Марксу, философски эрудированному выпускнику гегелевской школы, было самоочевидно, что для изменения мира сначала надо всё-таки, иметь в интеллектуальном плане кое-что за душой. Потому акцент он делал на другом — зачем говорить очевидные вещи?
Но не для всех очевидные вещи очевидны. Марксиды, «университетов не кончавшие», смогли из призыва к практике вывести лишь анти-философию, лишь философский нигилизм. (Впрочем, это было общее антифилософское веяние эпохи: торжество позитивизма. Так, народники, оппоненты наших первых марксистов, были уж совсем невинны — если не сказать: невежественны — в философии. Но здесь не место развивать эту интересную тему дальше).
Маркс, надо сказать, дровишек в этот антифилософский костёр всё же подбросил: так, едкие издевательства над общими понятиями в «Нищете философии» достойны какого-нибудь Штирнера, но не такого мастера диалектики, как Маркс. Что делать, shit happens. Пересолил Маркс в левогегельянском запале. Вот только его наследники, ничего толком не знающие ни о Гегеле, ни о тонкостях борьбы философских партий в гегельянстве, вывод сделали вовсе обратный. Нищета философии в итоге поразила не только несчастного Прудона, но самих марксидов.
Потому: «Если есть марксисты — то я не марксист» — отвечал Маркс на вопросы об идейном родстве.
#Маркс #марксизм #левые
Во-вторых, эта направленность на, понятую формально-абстрактно, и потому понятую ложно, практику эффектно дополнилась мессианским моментом, необходимо присущим любой идеологии, собирающейся менять мир. Опять же, формировался марксизм (на секунду: марксизм не равно идеи Маркса) в своеобразной среде нарождающегося империализма.
Развивать здесь не место, но суть этой специфики: предельная субъективизация мыслящих, ведущая к парадоксу: Бог, как гиперобъективность, устраняется, но потребность в надсубъективной идее остаётся. В итоге такой иррационально-субъективистский запрос интеллигенции на призрачную объективность порождает своеобразный синтез — религиозный атеизм, своего рода новую религиозность без Бога. Проповедниками такой безбожной религии стали в первую очередь философы реакционные (начиная с позднего Шеллинга — через Шопенгауэра и Кьеркегора — до Хайдеггера) — но и левые, но и марксисты внесли свою лепту (достаточно указать на большевиков-махистов-богоискателей и богостроителей, против которых Ленин — справедливо — вылил немало едкого яда в своём «Материализме…»).
И вот хтоническое, апокалиптико-эсхатологичесоке мессианство марксизма дополняется новомодным религиозным атеизмом. В итоге получается «всесильное, потому что верное» учение — формулировка, достойная религиозного диспута, и сама фиксирующая новый, квази-религиозный статус марксизма. Что характерно, формулу эту отчеканил Ленин, философски, возможно один из самых способных марксистов той поры. И более того: квази-религию провозгласил яростный, бескомпромисснейший противник любой религиозности. Ну как не вспомнить старину Маркса: «Они не сознают это, но они делают это…»
И вот это «всесильное учение» с 1917 года становится сначала просто официальной государственной идеологией, а очень скоро — и единственной. Хуже то, что с конца 1920-х стали невозможны внутрипартийные — в том числе и философские — дискуссии (укажу только на разгром марксистов-позитивистов («механистов») «диалектиками»-деборинцами, а потом уже самих деборинцев дубовыми «диаматовцами»).
В итоге философский марксизм в СССР официально свёлся к нищенской похлёбке (лучше сказать: рубленой щетине) «трёх законов» диамата и «пятичленке» истмата. Такой интеллектуальной пищей немудрено было подавиться. Вот советский марксизм и подавился. (Мы оставляем здесь в стороне «гегельянцев» советского марксизма: Лифшица и Ильенкова — это гордость отечественной мысли, но не они определяли тенденцию. Мы же сейчас лишь о главном направлении истории советского марксизма говорим).
Все современные беды отечественной философской левой здесь уже скрыты в зародыше. Во-первых, предельная зашоренность, невозможность выйти за узкий круг тем, прокрустово ложе даже в области формы изложения — над чем Ильенков горько иронизировал в «Идолах и идеалах». Во-вторых, незнакомство с идейными противниками (своего рода просвещённое невежество). В советское время того же Ильина можно было получить только из спецхрана — зачем напрягаться, если можно не напрягаться? А уж критическую диссертацию писать тем более невозможно было. Стимулов знакомиться с врагом в заповеднике «всесильного учения» не было вовсе.
В итоге незнакомство с врагом стало беззащитностью перед ним. Лавина прежде «идеологически чуждой» философской литературы, последовавшая за горбачёвской либерализацией, разрушила границы марксистской резервации — и, по сути, это интеллектуальное вторжение закончилось капитуляцией советского марксизма, полным его поражением. (О конкретике, о том, кто и как стал ренегатом марксизма, кто остался верен, но вынужден был навсегда замолчать — об этом мы сейчас не говорим. Возможна, эта трагическая страница отечественной истории философии ещё будет написана).
#Маркс #Ленин #Ильенков #марксизм #левые #диамат
Развивать здесь не место, но суть этой специфики: предельная субъективизация мыслящих, ведущая к парадоксу: Бог, как гиперобъективность, устраняется, но потребность в надсубъективной идее остаётся. В итоге такой иррационально-субъективистский запрос интеллигенции на призрачную объективность порождает своеобразный синтез — религиозный атеизм, своего рода новую религиозность без Бога. Проповедниками такой безбожной религии стали в первую очередь философы реакционные (начиная с позднего Шеллинга — через Шопенгауэра и Кьеркегора — до Хайдеггера) — но и левые, но и марксисты внесли свою лепту (достаточно указать на большевиков-махистов-богоискателей и богостроителей, против которых Ленин — справедливо — вылил немало едкого яда в своём «Материализме…»).
И вот хтоническое, апокалиптико-эсхатологичесоке мессианство марксизма дополняется новомодным религиозным атеизмом. В итоге получается «всесильное, потому что верное» учение — формулировка, достойная религиозного диспута, и сама фиксирующая новый, квази-религиозный статус марксизма. Что характерно, формулу эту отчеканил Ленин, философски, возможно один из самых способных марксистов той поры. И более того: квази-религию провозгласил яростный, бескомпромисснейший противник любой религиозности. Ну как не вспомнить старину Маркса: «Они не сознают это, но они делают это…»
И вот это «всесильное учение» с 1917 года становится сначала просто официальной государственной идеологией, а очень скоро — и единственной. Хуже то, что с конца 1920-х стали невозможны внутрипартийные — в том числе и философские — дискуссии (укажу только на разгром марксистов-позитивистов («механистов») «диалектиками»-деборинцами, а потом уже самих деборинцев дубовыми «диаматовцами»).
В итоге философский марксизм в СССР официально свёлся к нищенской похлёбке (лучше сказать: рубленой щетине) «трёх законов» диамата и «пятичленке» истмата. Такой интеллектуальной пищей немудрено было подавиться. Вот советский марксизм и подавился. (Мы оставляем здесь в стороне «гегельянцев» советского марксизма: Лифшица и Ильенкова — это гордость отечественной мысли, но не они определяли тенденцию. Мы же сейчас лишь о главном направлении истории советского марксизма говорим).
Все современные беды отечественной философской левой здесь уже скрыты в зародыше. Во-первых, предельная зашоренность, невозможность выйти за узкий круг тем, прокрустово ложе даже в области формы изложения — над чем Ильенков горько иронизировал в «Идолах и идеалах». Во-вторых, незнакомство с идейными противниками (своего рода просвещённое невежество). В советское время того же Ильина можно было получить только из спецхрана — зачем напрягаться, если можно не напрягаться? А уж критическую диссертацию писать тем более невозможно было. Стимулов знакомиться с врагом в заповеднике «всесильного учения» не было вовсе.
В итоге незнакомство с врагом стало беззащитностью перед ним. Лавина прежде «идеологически чуждой» философской литературы, последовавшая за горбачёвской либерализацией, разрушила границы марксистской резервации — и, по сути, это интеллектуальное вторжение закончилось капитуляцией советского марксизма, полным его поражением. (О конкретике, о том, кто и как стал ренегатом марксизма, кто остался верен, но вынужден был навсегда замолчать — об этом мы сейчас не говорим. Возможна, эта трагическая страница отечественной истории философии ещё будет написана).
#Маркс #Ленин #Ильенков #марксизм #левые #диамат
В-третьих, само интеллектуальное поражение было бы невозможно без политического поражения марксизма в 1991 году.
Ирония истории: поражение марксизма произошло вполне по марксизму: крушение базиса (производственных отношений = отношений производства общественной жизни) обрушило политическую надстройку, которая увлекла в своём падении более эфирные области — ту же философию марксизма. При чём, отнюдь не только в её советском исполнении — деморализация от краха Союза была общей у всех левых, даже у критиковавших Союз при его жизни. Здесь судьба отечественной философской левой вновь пересеклась с левой мировой. Но и отечественная специфика никуда не делась.
Итак: крах СССР был историческим (не в смысле окончательного — идеи вообще не погибают — а в смысле исторической важности свершившегося) поражением коммунизма.
Но если (по закону необратимости истории вспять) Союз рухнул навсегда, то марксизм, как метод познания реальности и фундамент для мировоззрения — нет, он ушёл в подполье.
Идеи не погибают — пока жива реальность, их порождающая. Противоречия капитализма (давно уже ставшего империалистическим капитализмом) никуда не делись. Да, 1990-е годы были скоротечной, но эпохой относительной стабилизации мировой системы: коммунистические варвары были повержены, а деловые люди между собой договорятся — вот счастье! Тысячелетнее царство из пророчеств как будто становилось реальностью — отсюда, кстати, эта неосознанная истерика в преддверии «миллениума»-2000. Фукуяма со своей завиральной идейкой о конце истории мог появиться только в такую эпоху.
Но быстро выяснилось, что деловым людям договориться порой сложно, если не невозможно. Взаимоисключающие интересы квази-национальных империалистических капиталов неизбежно вели к новым потрясениям (11 сентября), кризисам (2008 год) войнам (Афганистан, Ирак, далее — везде).
Вдруг выясняется, что «Маркс был прав». Маркса начинают одобрительно похлопывать по плечу ребята из Financial Times, на Уолл-стрит штудируют «Капитал».
Из подполья выходит и философский марксизм. И тут вновь наша специфика вступает в дело: если на Западе левые теоретики всегда имели себе комфортабельное академическое или публицистическое гетто, то Россия с 1991 года в плане философского марксизма была просто выжженной землёй.
Маркса, конечно, читали и в 1990-е: но это был удел одиночек, радикалов, политических сектантов. Западные теоретики здесь до середины нулевых были практически неизвестны. (Причин тому несколько: и отсутствие переводов, и геттоизированность самих западных левых).
Таким образом, все выше описанные тенденции повторились на новом витке:
Прежде всего — узкое сектанство штудирующих «Капитал» и работы «классиков».
Это отдельный феномен, и мы сейчас не углубляемся в подробности — но ясно: это вновь нищета философии. Того же Ильина или Дугина невозможно критиковать, даже если ты наизусть выучил все 50 томов сочинений Маркса и Энгельса и 55 томов Ленинского ПСС. Все эти тома, взятые изолированно от философии как таковой, просто не дадут понятийного аппарата для критики. Не дадут языка для неё. И потому такой твердокаменный «марксист»-начётник просто останется интеллектуально немым (а на деле — ещё и глухим). Потому — беззащитным перед реваншем идей того же Ильина. И уж точно — совершенно неспособным к тому самому «изменению мира».
#sad_but_true #Маркс #марксизм #левые
Ирония истории: поражение марксизма произошло вполне по марксизму: крушение базиса (производственных отношений = отношений производства общественной жизни) обрушило политическую надстройку, которая увлекла в своём падении более эфирные области — ту же философию марксизма. При чём, отнюдь не только в её советском исполнении — деморализация от краха Союза была общей у всех левых, даже у критиковавших Союз при его жизни. Здесь судьба отечественной философской левой вновь пересеклась с левой мировой. Но и отечественная специфика никуда не делась.
Итак: крах СССР был историческим (не в смысле окончательного — идеи вообще не погибают — а в смысле исторической важности свершившегося) поражением коммунизма.
Но если (по закону необратимости истории вспять) Союз рухнул навсегда, то марксизм, как метод познания реальности и фундамент для мировоззрения — нет, он ушёл в подполье.
Идеи не погибают — пока жива реальность, их порождающая. Противоречия капитализма (давно уже ставшего империалистическим капитализмом) никуда не делись. Да, 1990-е годы были скоротечной, но эпохой относительной стабилизации мировой системы: коммунистические варвары были повержены, а деловые люди между собой договорятся — вот счастье! Тысячелетнее царство из пророчеств как будто становилось реальностью — отсюда, кстати, эта неосознанная истерика в преддверии «миллениума»-2000. Фукуяма со своей завиральной идейкой о конце истории мог появиться только в такую эпоху.
Но быстро выяснилось, что деловым людям договориться порой сложно, если не невозможно. Взаимоисключающие интересы квази-национальных империалистических капиталов неизбежно вели к новым потрясениям (11 сентября), кризисам (2008 год) войнам (Афганистан, Ирак, далее — везде).
Вдруг выясняется, что «Маркс был прав». Маркса начинают одобрительно похлопывать по плечу ребята из Financial Times, на Уолл-стрит штудируют «Капитал».
Из подполья выходит и философский марксизм. И тут вновь наша специфика вступает в дело: если на Западе левые теоретики всегда имели себе комфортабельное академическое или публицистическое гетто, то Россия с 1991 года в плане философского марксизма была просто выжженной землёй.
Маркса, конечно, читали и в 1990-е: но это был удел одиночек, радикалов, политических сектантов. Западные теоретики здесь до середины нулевых были практически неизвестны. (Причин тому несколько: и отсутствие переводов, и геттоизированность самих западных левых).
Таким образом, все выше описанные тенденции повторились на новом витке:
Прежде всего — узкое сектанство штудирующих «Капитал» и работы «классиков».
Это отдельный феномен, и мы сейчас не углубляемся в подробности — но ясно: это вновь нищета философии. Того же Ильина или Дугина невозможно критиковать, даже если ты наизусть выучил все 50 томов сочинений Маркса и Энгельса и 55 томов Ленинского ПСС. Все эти тома, взятые изолированно от философии как таковой, просто не дадут понятийного аппарата для критики. Не дадут языка для неё. И потому такой твердокаменный «марксист»-начётник просто останется интеллектуально немым (а на деле — ещё и глухим). Потому — беззащитным перед реваншем идей того же Ильина. И уж точно — совершенно неспособным к тому самому «изменению мира».
#sad_but_true #Маркс #марксизм #левые
Но вот другая крайность: когда марксисты читают условного Маркузе, а не Маркса. Этакое интеллектуальное модничанье и жажда оригинальности (вполне себе архибуржазная тенденция). Отсюда все эти локальные культы Жижека, Бадью и иже с ними — когда заурядные левые публицисты на общем сером фоне выглядят гениями теории.
Корень этого культа — в том самом извечном нашем философском провинциализме, усугублённом десятилетиями диаматовского заповедника и последующим крахом. Если в 1850-х годах Герцен смеялся над собой и своими друзьями — русскими гегельянцами 1840-х, которые жадно ловили любую, самую ничтожную брошюрку из философского Берлина, молились даже не на Гегеля, а на каких-то малоизвестных профессоров-гегельянцев — то теперь география такого поклонения шире. Но смысла от этого не добавилось. На поверку новые кумиры философствующих левых оказываются сами или профанами в философии, или откровенными иррационалистами — какую аргументацию против Ильина может дать Жижек, интересно?
(Сюда же относится «социологическая» ересь в среде левых, когда философия сводится к социологии (всё та же «социология знания») — по сути, новое издание того же позитивизма, с его фетишизмом техники и совершенной — саморазрушительной — релятивизацией всего и вся).
Далее, самостоятельной разновидностью этого провинциализма стал рецидив религиозного атеизма среди левых философствующих. Отсюда все эти модные в среде некоторых товарищей попытки «новой теологии» (как будто вовсе не было ленинской полемики с богостроителями и богоискателями!) Религиозный атеизм шагает в умах наших левых философствующих семимильными шагами — вот уже и белоэмигранта Бердяева записывают в левые теоретики, чуть не в патриархи! Какие левые философы — такие у них и патриархи, впрочем. Чему тут удивляться?
Но потому и не стоит удивляться, что ценители иррационалиста и религиозного атеиста Бердяева ничего не могут противопоставить иррационалисту и религиозному атеисту Ильину. И не надо говорить, кто кого публично и политически поддержал — если мы не на митинге, если мы всё-таки хотим докопаться до сути, то политические заявления имеют хоть и важное, но вторичное значение — ибо они прямо зависят от идейных убеждений, которые у философа всё же, пардон, носят именно философский характер.
А вот с «философским» у левых философствующих проблема.
Подытожим. Современный российский марксизм — атомизирован (социальные и идейные причины мы только что, пусть крайне бегло, рассмотрели), он обезоружен, зачастую не имеет не только идеи, но и языка для её выражения.
Левые философствующие в России почти лишены исторического фундамента — ту же историю русской философии они просто сдали без боя клерикалам и реакционерам всех мастей, поверив им на слово, что «она же религиозная». В итоге русская философия — по сути, отнюдь не религиозная — была фальсифицирована, подогнана под нужды иррационалистической реакции. Левые в итоге просто потеряли историческую почву под ногами.
Не имея этой почвы, наш нынешний марксизм ещё и становится жертвой империализма — в нескольких смыслах, но, по крайней мере, культурного: он живёт и питается мудростью, взятой напрокат у иностранных товарищей (такой отблеск дружеского культурного империализма). Деваться некуда: в экономических категориях — отсутствие своего идеологического производства делает рабом, подчиняет рынок производству иностранному. Говоря философски: отсутствие своей сущности всегда ставит в страдательное положение.
И вот эту собственную суть левой философской мысли в России ещё предстоит найти. Для начала надо осознать себя — и свою историю. Собственно, такой задаче наш текст и посвящён.
#марксизм #левые #философия
Корень этого культа — в том самом извечном нашем философском провинциализме, усугублённом десятилетиями диаматовского заповедника и последующим крахом. Если в 1850-х годах Герцен смеялся над собой и своими друзьями — русскими гегельянцами 1840-х, которые жадно ловили любую, самую ничтожную брошюрку из философского Берлина, молились даже не на Гегеля, а на каких-то малоизвестных профессоров-гегельянцев — то теперь география такого поклонения шире. Но смысла от этого не добавилось. На поверку новые кумиры философствующих левых оказываются сами или профанами в философии, или откровенными иррационалистами — какую аргументацию против Ильина может дать Жижек, интересно?
(Сюда же относится «социологическая» ересь в среде левых, когда философия сводится к социологии (всё та же «социология знания») — по сути, новое издание того же позитивизма, с его фетишизмом техники и совершенной — саморазрушительной — релятивизацией всего и вся).
Далее, самостоятельной разновидностью этого провинциализма стал рецидив религиозного атеизма среди левых философствующих. Отсюда все эти модные в среде некоторых товарищей попытки «новой теологии» (как будто вовсе не было ленинской полемики с богостроителями и богоискателями!) Религиозный атеизм шагает в умах наших левых философствующих семимильными шагами — вот уже и белоэмигранта Бердяева записывают в левые теоретики, чуть не в патриархи! Какие левые философы — такие у них и патриархи, впрочем. Чему тут удивляться?
Но потому и не стоит удивляться, что ценители иррационалиста и религиозного атеиста Бердяева ничего не могут противопоставить иррационалисту и религиозному атеисту Ильину. И не надо говорить, кто кого публично и политически поддержал — если мы не на митинге, если мы всё-таки хотим докопаться до сути, то политические заявления имеют хоть и важное, но вторичное значение — ибо они прямо зависят от идейных убеждений, которые у философа всё же, пардон, носят именно философский характер.
А вот с «философским» у левых философствующих проблема.
Подытожим. Современный российский марксизм — атомизирован (социальные и идейные причины мы только что, пусть крайне бегло, рассмотрели), он обезоружен, зачастую не имеет не только идеи, но и языка для её выражения.
Левые философствующие в России почти лишены исторического фундамента — ту же историю русской философии они просто сдали без боя клерикалам и реакционерам всех мастей, поверив им на слово, что «она же религиозная». В итоге русская философия — по сути, отнюдь не религиозная — была фальсифицирована, подогнана под нужды иррационалистической реакции. Левые в итоге просто потеряли историческую почву под ногами.
Не имея этой почвы, наш нынешний марксизм ещё и становится жертвой империализма — в нескольких смыслах, но, по крайней мере, культурного: он живёт и питается мудростью, взятой напрокат у иностранных товарищей (такой отблеск дружеского культурного империализма). Деваться некуда: в экономических категориях — отсутствие своего идеологического производства делает рабом, подчиняет рынок производству иностранному. Говоря философски: отсутствие своей сущности всегда ставит в страдательное положение.
И вот эту собственную суть левой философской мысли в России ещё предстоит найти. Для начала надо осознать себя — и свою историю. Собственно, такой задаче наш текст и посвящён.
#марксизм #левые #философия
Почти классический блюз, но как свежо и актуально звучит!
Ведь что такое блюз? — Это когда хорошему человеку плохо. И хороший человек запилил об этом офигенный трек.
Ну и да, классическая максима: Love is a Bitch…
Ведь что такое блюз? — Это когда хорошему человеку плохо. И хороший человек запилил об этом офигенный трек.
Ну и да, классическая максима: Love is a Bitch…
YouTube
Two Feet - Love is a Bitch
Listen to Two Feet Official Audio « Love is a Bitch
Subscribe to the Two Feet YouTube Channel - http://smarturl.it/TwoFeetYT
Momentum EP Out Now
Stream - http://smarturl.it/TwoFeetMomentum
Spotify - http://smarturl.it/MomentumEPsp
Apple music - http:/…
Subscribe to the Two Feet YouTube Channel - http://smarturl.it/TwoFeetYT
Momentum EP Out Now
Stream - http://smarturl.it/TwoFeetMomentum
Spotify - http://smarturl.it/MomentumEPsp
Apple music - http:/…
Разговор.
— Ха, вы не верите в Бога?
— Не верим.
— Это почему же?
— Вслед за Лапласом, мы «не нуждаемся в этой гипотезе!» Это уж не говоря о Ницше!
— Превосходно. Но кому же вы передали те атрибуты, которыми раньше наделяли Бога? Вот это страшно. Присвоить себе вы их не могли: я не могу вас в этом заподозрить…
#realtalk
— Ха, вы не верите в Бога?
— Не верим.
— Это почему же?
— Вслед за Лапласом, мы «не нуждаемся в этой гипотезе!» Это уж не говоря о Ницше!
— Превосходно. Но кому же вы передали те атрибуты, которыми раньше наделяли Бога? Вот это страшно. Присвоить себе вы их не могли: я не могу вас в этом заподозрить…
#realtalk
Наша эпоха
…есть эпоха ложных, либо ложно поставленных вопросов. Нас (иногда намеренно, но чаще несознательно) запутывают, заставляют «идти туда, не знаю куда». Впрочем, нередко человек запутывается самостоятельно: «Ах, обмануть меня несложно — я сам обманываться рад!» Меж тем, правильно поставить вопрос — значит уже наполовину ответить на него, как учил классик. И если нам нужен полностью верный ответ — то для начала надо правильно сформулировать вопрос.
#klar_und_deutlich
…есть эпоха ложных, либо ложно поставленных вопросов. Нас (иногда намеренно, но чаще несознательно) запутывают, заставляют «идти туда, не знаю куда». Впрочем, нередко человек запутывается самостоятельно: «Ах, обмануть меня несложно — я сам обманываться рад!» Меж тем, правильно поставить вопрос — значит уже наполовину ответить на него, как учил классик. И если нам нужен полностью верный ответ — то для начала надо правильно сформулировать вопрос.
#klar_und_deutlich
Генеалогия и гегемония.
Если перед Вами кто-то велеречиво разворачивает длинную генеалогию, историю происхождения своей теории, своей практики, наконец, себя самого — знайте: Вам хотят продать гегемонию этой теории, этой практики, наконец, себя самого. Знайте: цель такой родословной — через конструирование прошлого обосновать своё настоящее, обосновать субъективную претензию на гегемонию, заставить Вас поверить в эту гегемонию и подчиниться ей. Ибо что есть любая родословная, как не история того или иного рода? А история — в условиях антагонистического общества — это всегда та или иная философия истории, идеологическое оружие в социальной борьбе за гегемонию.
#гегемония #история #философия_истории
Если перед Вами кто-то велеречиво разворачивает длинную генеалогию, историю происхождения своей теории, своей практики, наконец, себя самого — знайте: Вам хотят продать гегемонию этой теории, этой практики, наконец, себя самого. Знайте: цель такой родословной — через конструирование прошлого обосновать своё настоящее, обосновать субъективную претензию на гегемонию, заставить Вас поверить в эту гегемонию и подчиниться ей. Ибо что есть любая родословная, как не история того или иного рода? А история — в условиях антагонистического общества — это всегда та или иная философия истории, идеологическое оружие в социальной борьбе за гегемонию.
#гегемония #история #философия_истории
Истинна ли истина?
В продолжение темы. Взятая сама по себе, взятая абстрактно, гегемония не дурна и не хороша. Вся конкретика, вся суть — в вопросе: гегемония чего (или кого) предполагается? Скажем, как вам, например, гегемония истины? Но тут сразу возникает другой вопрос: истинна ли истина? И одной генеалогией, историей теории или её практики — на этот вопрос не ответишь. (Собственно, потому генеалогия и есть идеология, уводящая в сторону от верного ответа). Где же критерий? Ответ прост: не своим прошлым, а своим настоящим истина может доказать свою претензию на истинность. Или, конкретизируя библейский критерий: по нынешним делам их узнаете их.
#истина
В продолжение темы. Взятая сама по себе, взятая абстрактно, гегемония не дурна и не хороша. Вся конкретика, вся суть — в вопросе: гегемония чего (или кого) предполагается? Скажем, как вам, например, гегемония истины? Но тут сразу возникает другой вопрос: истинна ли истина? И одной генеалогией, историей теории или её практики — на этот вопрос не ответишь. (Собственно, потому генеалогия и есть идеология, уводящая в сторону от верного ответа). Где же критерий? Ответ прост: не своим прошлым, а своим настоящим истина может доказать свою претензию на истинность. Или, конкретизируя библейский критерий: по нынешним делам их узнаете их.
#истина
«Бытиё и врёмя».
Сравниваю сейчас (печально) известный перевод «Sein und Zeit» Бибихина с немецким оригиналом. Ну, что скажу. Если Вы читали «Бытие и время» Хайдеггера в переводе Бибихина — можете забыть, что Вы вообще читали Хайдеггера. И можете никогда никому об этом не говорить. Ибо это не Хайдеггер, это Бибихин. Дикая отсебятина, намеренное, тенденциозное — не то что «сглаживание острых углов» — но сознательное перевирание даже однозначных понятий.
Скажем, как ещё можно перевести слово «Historie»? — не знаю, как у Вас, у на бибихинском это «историография». Что, между историей и методикой описания истории нет разницы, да? (Спойлер: в немецком, естественно, есть отдельный термин: Historiographie). Далее. Есть такой многозначный глагол «zeitigen» (в смысле: дать созреть, а после того, как созреет, обнаружить, показать — ясная завязка на Zeit, время). Думаете, как легендарный Бибихин перевёл этот глагол? «Создавать»! Толкование должно у него «создавать научные результаты»! Не дать им созреть — чтоб выявить их — а создавать! Бибихин, видать, решил, что в ультра-субъективистской философии Хайдеггера мало субъективизма — и потому толкование уже не просто выявляет смыслы, а прямо создаёт их. Поправил, так сказать, устранил рецидив (мнимой, как и всегда у Хайдеггера) объективности. Перехайдеггерствовать Хайдеггера на ниве субъективизма — это надо уметь.
В итоге: кроме того, что Бибихин дополнительно добавил субъективизма, дополнительно мистифицировал, по сути, и без того намеренно темноватый, манерный текст Хайдеггера — так он сделал его просто нечитаемым по форме.
И-таки, да. Dasein. Это просто издевательство, что с каноничным немецким понятием сделал наш толмач. Оукей, не хочешь переводить старым добрым «наличным бытием» — тогда: аргументируй (а для этого надо понять замысел автора оригинала). Хайдеггер, как бы к нему ни относиться, всё же был достаточно философски эрудирован — да вообще укоренён в философской традиции, чтобы принимать в расчёт установившийся и каноничный смысл Dasein. То, что он его предельно субъективизирует (как и вообще всё), не даёт переводчику права полностью ломать смысл. Что делает Бибихин (очевидно, и близко не знакомый с немецкой классической философией)? Переводит Dasein зачастую как… «присутствие». Странно только, почему тогда само название книги он не перевёл как «Сутствие и время»?! А в обоснование — знаете, что он привёл в обоснование? Слова из православной проповеди… и перевод Dasein — кем? — Сартром! Впрочем, чего ещё ожидать от человека, который без смущения и гордо заявлял, что бытие он произносит как бытиЁ.
Нищета и провинциализм современной русской философии, как есть…
#тонкости_перевода #Хайдеггер
Сравниваю сейчас (печально) известный перевод «Sein und Zeit» Бибихина с немецким оригиналом. Ну, что скажу. Если Вы читали «Бытие и время» Хайдеггера в переводе Бибихина — можете забыть, что Вы вообще читали Хайдеггера. И можете никогда никому об этом не говорить. Ибо это не Хайдеггер, это Бибихин. Дикая отсебятина, намеренное, тенденциозное — не то что «сглаживание острых углов» — но сознательное перевирание даже однозначных понятий.
Скажем, как ещё можно перевести слово «Historie»? — не знаю, как у Вас, у на бибихинском это «историография». Что, между историей и методикой описания истории нет разницы, да? (Спойлер: в немецком, естественно, есть отдельный термин: Historiographie). Далее. Есть такой многозначный глагол «zeitigen» (в смысле: дать созреть, а после того, как созреет, обнаружить, показать — ясная завязка на Zeit, время). Думаете, как легендарный Бибихин перевёл этот глагол? «Создавать»! Толкование должно у него «создавать научные результаты»! Не дать им созреть — чтоб выявить их — а создавать! Бибихин, видать, решил, что в ультра-субъективистской философии Хайдеггера мало субъективизма — и потому толкование уже не просто выявляет смыслы, а прямо создаёт их. Поправил, так сказать, устранил рецидив (мнимой, как и всегда у Хайдеггера) объективности. Перехайдеггерствовать Хайдеггера на ниве субъективизма — это надо уметь.
В итоге: кроме того, что Бибихин дополнительно добавил субъективизма, дополнительно мистифицировал, по сути, и без того намеренно темноватый, манерный текст Хайдеггера — так он сделал его просто нечитаемым по форме.
И-таки, да. Dasein. Это просто издевательство, что с каноничным немецким понятием сделал наш толмач. Оукей, не хочешь переводить старым добрым «наличным бытием» — тогда: аргументируй (а для этого надо понять замысел автора оригинала). Хайдеггер, как бы к нему ни относиться, всё же был достаточно философски эрудирован — да вообще укоренён в философской традиции, чтобы принимать в расчёт установившийся и каноничный смысл Dasein. То, что он его предельно субъективизирует (как и вообще всё), не даёт переводчику права полностью ломать смысл. Что делает Бибихин (очевидно, и близко не знакомый с немецкой классической философией)? Переводит Dasein зачастую как… «присутствие». Странно только, почему тогда само название книги он не перевёл как «Сутствие и время»?! А в обоснование — знаете, что он привёл в обоснование? Слова из православной проповеди… и перевод Dasein — кем? — Сартром! Впрочем, чего ещё ожидать от человека, который без смущения и гордо заявлял, что бытие он произносит как бытиЁ.
Нищета и провинциализм современной русской философии, как есть…
#тонкости_перевода #Хайдеггер
«Я, не-Я, и идеология не моя».
Как либерал может быть ультраправым?
Нормально может быть. Более того: если либерал последователен, то он должен быть ультраправым.
Фихте — не только архетипичный пример, но и разгадка этой (ложной) дилеммы. Безусловно: Фихте — великий философ, составивший эпоху человеческого мышления. В своей системе он выразил объективную диалектику человеческого мышления — движения от Я к Абсолютному. Но: выразил лишь момент этой диалектики, лишь один полюс диалектического противоречия. И сам стал таким моментом, звеном в объективном пути мышления от Канта к Гегелю. Звеном абстрактным — ибо такова судьба каждого звена и момента — поскольку звено не есть конкретная тотальность, не целое. Но человеческому мышлению вообще свойственно застревать на абстрактных моментах. Поэтому рассмотрим Фихте как архетипичнейший пример: благо в пределах своей интеллектуальной автономии он развил свою тенденцию сполна.
С одной стороны, Фихте — автор «Ясного, как Солнце, сообщения широкой публике о подлинной сущности новейшей философии», автор Наукоучения — которое есть подлинная Мекка, Библия, альфа и омега субъективизма, эгоизма, принципа Я. Следовательно (но опосредованно!) — либерализма как политического проявления метафизического принципа Я. Вообще концепция общества как совокупности Я — каждое из которых есть свободное, автономное и самозаконное Я и при том не-Я для других — это идеальная схема «свободного рынка» либерализма, его высшее (ибо метафизическое) проявление.
С другой стороны, Фихте — автор «Замкнутого торгового государства», автор патриотических «Речей к немецкой нации». Первая работа есть теория тоталитарного полицейского государства. И только для либералов здесь есть парадокс: как так, патриарх Я взял и подчинил все Я одному Я государства?! Очень просто и очень логично. Если Я оказывается вечно привязанным к не-Я, то само Я не абсолютно, что самоуничтожает его принцип. Получается, надо найти — или сконструировать — нечто объективное, найти твёрдую почву под ногами Субъекта, избавить его от не-Я. Поэтому, Фихте лишает частные Я их Я, передавая суверенные права Я одному Я — Государству. Фихте кажется, что он решил противоречие Я — на самом же деле такая экспроприация Я в пользу государственного Левиафана не решает философской проблемы, а лишь переносит её в другую область, тем только усложняя вопрос.
Кстати, в этой же книге Фихте разрабатывает и проект паспорта — чтобы всех граждан государство могло идентифицировать. Никакого противоречия с супер-либеральной теорией Я здесь тоже нет: если ты сам есть Я, субъект, причастный Государству как супер-Субъекту — то докажи это по форме! «Предъявите ваш аусвайс!»
А если у тебя нет опознавательных знаков, нет специфических черт, которые можно записать в графу «особые приметы» — ну, какой ты тогда Субъект, недоразумение, да и только! «Так, поплевать, да выбросить», как говаривал Белинский, в юности переживший увлечение фихтеанством.
«Речи» — это первая теория нации — и тут уже дорожка ещё прямее (понятно куда: к национализму и далее без остановок). Логика здесь всё та же: частные Я должны результировать и обрести свою истину только в Я коллективном. Таким коллективным Я для Фихте является нация. Для Я вообще всё остальное, всё, что оно не признаёт своим, это всё остальное есть не-Я, не наше, чужое, и, очевидно, враждебное (как из не-своего сделать враждебное — это была работа для позднейших идеологов, впрочем, работа несложная). Кроме того, в одной мудрой книге уже было сказано: «Кто не с нами, тот против нас». Вопрос лишь в том, кто это — «Мы»?
В итоге: нет никакого Фихте «с одной стороны» и Фихте «с другой стороны», нет Фихте-либерала и Фихте-ультраправого. Есть один мыслитель Иоганн Готлиб Фихте, с единым и цельным (науко)учением о тотальности Я. И этим своим Наукоучением Фихте выразил сущность как либерализма, так и национализма. Точнее: эти две идеологии так же не разведены в разные стороны (кроме как в субъективном — идеологическом — сознании своих адептов и идеологов). Слухи о различии между ними, так сказать, сильно преувеличены.
Как либерал может быть ультраправым?
Нормально может быть. Более того: если либерал последователен, то он должен быть ультраправым.
Фихте — не только архетипичный пример, но и разгадка этой (ложной) дилеммы. Безусловно: Фихте — великий философ, составивший эпоху человеческого мышления. В своей системе он выразил объективную диалектику человеческого мышления — движения от Я к Абсолютному. Но: выразил лишь момент этой диалектики, лишь один полюс диалектического противоречия. И сам стал таким моментом, звеном в объективном пути мышления от Канта к Гегелю. Звеном абстрактным — ибо такова судьба каждого звена и момента — поскольку звено не есть конкретная тотальность, не целое. Но человеческому мышлению вообще свойственно застревать на абстрактных моментах. Поэтому рассмотрим Фихте как архетипичнейший пример: благо в пределах своей интеллектуальной автономии он развил свою тенденцию сполна.
С одной стороны, Фихте — автор «Ясного, как Солнце, сообщения широкой публике о подлинной сущности новейшей философии», автор Наукоучения — которое есть подлинная Мекка, Библия, альфа и омега субъективизма, эгоизма, принципа Я. Следовательно (но опосредованно!) — либерализма как политического проявления метафизического принципа Я. Вообще концепция общества как совокупности Я — каждое из которых есть свободное, автономное и самозаконное Я и при том не-Я для других — это идеальная схема «свободного рынка» либерализма, его высшее (ибо метафизическое) проявление.
С другой стороны, Фихте — автор «Замкнутого торгового государства», автор патриотических «Речей к немецкой нации». Первая работа есть теория тоталитарного полицейского государства. И только для либералов здесь есть парадокс: как так, патриарх Я взял и подчинил все Я одному Я государства?! Очень просто и очень логично. Если Я оказывается вечно привязанным к не-Я, то само Я не абсолютно, что самоуничтожает его принцип. Получается, надо найти — или сконструировать — нечто объективное, найти твёрдую почву под ногами Субъекта, избавить его от не-Я. Поэтому, Фихте лишает частные Я их Я, передавая суверенные права Я одному Я — Государству. Фихте кажется, что он решил противоречие Я — на самом же деле такая экспроприация Я в пользу государственного Левиафана не решает философской проблемы, а лишь переносит её в другую область, тем только усложняя вопрос.
Кстати, в этой же книге Фихте разрабатывает и проект паспорта — чтобы всех граждан государство могло идентифицировать. Никакого противоречия с супер-либеральной теорией Я здесь тоже нет: если ты сам есть Я, субъект, причастный Государству как супер-Субъекту — то докажи это по форме! «Предъявите ваш аусвайс!»
А если у тебя нет опознавательных знаков, нет специфических черт, которые можно записать в графу «особые приметы» — ну, какой ты тогда Субъект, недоразумение, да и только! «Так, поплевать, да выбросить», как говаривал Белинский, в юности переживший увлечение фихтеанством.
«Речи» — это первая теория нации — и тут уже дорожка ещё прямее (понятно куда: к национализму и далее без остановок). Логика здесь всё та же: частные Я должны результировать и обрести свою истину только в Я коллективном. Таким коллективным Я для Фихте является нация. Для Я вообще всё остальное, всё, что оно не признаёт своим, это всё остальное есть не-Я, не наше, чужое, и, очевидно, враждебное (как из не-своего сделать враждебное — это была работа для позднейших идеологов, впрочем, работа несложная). Кроме того, в одной мудрой книге уже было сказано: «Кто не с нами, тот против нас». Вопрос лишь в том, кто это — «Мы»?
В итоге: нет никакого Фихте «с одной стороны» и Фихте «с другой стороны», нет Фихте-либерала и Фихте-ультраправого. Есть один мыслитель Иоганн Готлиб Фихте, с единым и цельным (науко)учением о тотальности Я. И этим своим Наукоучением Фихте выразил сущность как либерализма, так и национализма. Точнее: эти две идеологии так же не разведены в разные стороны (кроме как в субъективном — идеологическом — сознании своих адептов и идеологов). Слухи о различии между ними, так сказать, сильно преувеличены.
При всём при этом, от нас не будет хулы самому Фихте, этому великому уму. Непосредственно записывать его в патриархи либерализма, или — как это делает претенциозная и либеральная пустышка Бертран Расссел — сводить его к ультраправым идеологам и теоретикам нацизма — значит вовсе ничего не понимать в смысле философии, в логике мышления. Если на то пошло, Фихте непосредственно есть философское дитя Французской революции, а Наукоучение есть философское якобинство. (То есть, это вполне себе — непосредственно — ультра-левая философия. Не случайно, что Фихте вдохновлялся, например, патриарх анархизма Бакунин). Фихте лишь гениально выразил тенденции эпохи. Вспомним Гегеля: нельзя быть выше своей эпохи, но можно быть на высоте её. Вот Фихте и был. И все дальнейшие — опосредованные, и по-своему необходимые — выводы из Наукоучения — в том числе либерального, ультраправого характера — возникают только потому, что само общество никак не найдёт дороги к снятию противоречия Я и не-Я, к тождеству Субстанции и Субъекта, к Абсолюту.
#Фихте #либерализм
#Фихте #либерализм
Гегельнегоголь
«Я, не-Я, и идеология не моя». Как либерал может быть ультраправым? Нормально может быть. Более того: если либерал последователен, то он должен быть ультраправым. Фихте — не только архетипичный пример, но и разгадка этой (ложной) дилеммы. Безусловно:…
Резюмируя политический смысл философского субъективизма: либерал — непоследовательный ультра-правый, ультра-правый — последовательный либерал. Да, Александру Гельевичу привет.
#либерализм #правые #Дугин
#либерализм #правые #Дугин
Супермен империализма или Who wants to live forever?
«There can be only one!» — этот слоган-лейтмотив фильма «Горец» слышали все. «Останется только один!» — лозунг звучал из миллионов телевизоров в начале 1990-х, записываясь «на подкорку», откладываясь геологическим пластом в бессознательном, исподволь устанавливая своё господство, доминируя уже на сознательном уровне — без предъявления лицензии и прав интеллектуального гражданства.
И снова и снова Бессмертный-Übermensch под саундтрек à la Вагнер отрубал голову главному злодею, снова и снова молнии пронзали вечное тело хайлендера, растиражированное VHS в миллионах копий, снова и снова группа Queen с ещё живым Меркьюри пела гимн «Князьям Вселенной» (Princes of The Universe).
И нет смысла роптать: «господствующей идеологией является идеология господствующего класса»! — кто это не знал?
И в кино? — в кино тем более! И дело не в дедушке Ленине («важнейшим из искусств для нас является кино») — Ленин просто трезво предугадал современную ситуацию: кино — важнейший источник духовной пищи в эпоху «развитого капитализма», как фаст-фуд — важнейший источник пищи телесной в эту же эпоху.
«Развитой капитализм»? — да, по иронии судьбы от «развитого социализма» остались лишь воспоминания — а развитой капитализм здравствует, да ещё как. И куда же он развился? — в империализм! Вновь «вождь мирового пролетариата» был прав. И пусть «Империализм как высшая стадия развития капитализма» — не лучшее в литературном плане произведение, довольно скучная брошюрка, но в ней есть всё, что нужно знать о современном (уж полтора века как современном, никак не устаревающем и потому возомнившем себя Бессмертным) способе общественного производства.
Капитал всегда стремится стать монополистическим капиталом — вот суть, квинтэссенция любого капиталистического предприятия и всей миросистемы в целом.
There can be only one! — Останется только один! Вот мы и вернулись к «Горцу». Один капитал, одна страна, один народ… дальше вы знаете.
Случайно ли? — Какая может быть случайность в мире Большого Масштаба! — Все случайности пожраны одной-единственной необходимостью!
Монополистический капитал в пределе мечтает о своей исключительности, о своём одиночестве — он борется за вытеснение конкурентов, так же, как Горец рубит головы своим бессмертным коллегам. И если эта рубка во славу There can be only one! приобретает международный масштаб — это уже империализм, политически в той или иной форме всегда чреватый фашизмом.
Как закон можно установить: чем «развитее» этот капитализм — тем более непосредственно, тем более откровенно он проявляет себя, отражает себя в искусстве, а в кино — за счёт необходимой визуальности — он отражает себя наиболее ярко и откровенно.
Отсюда в «Горце» все эти прямые параллели с Вагнером, с Ницше, отсюда весь этот нафталиновый Франкенштейн героического романтизма, скрещённый с попсовым мистицизмом электрического века (Queen даже целый альбом — «A Kind of Magic» — записали «по мотивам» фильма).
«Это такое волшебство!..» Или чёрная магия, наложившая проклятие на человечество? В темноте — не те века назвали тёмными! — несложно перепутать…
Плохая новость? — но вот хорошая: всё, что нужно сделать коллективному человечеству — расколдовать себя, свой способ общественного производства, способ производства собственной жизни, на почве которого только и вырастают эти, притворяющиеся бессмертными, супермены. В обществе, где человек будет истинным человеком, супермены будут не только не нужны, но и невозможны.
А пока… «Don’t lose your head!..»
#империализм #кино #Ленин #Queen
«There can be only one!» — этот слоган-лейтмотив фильма «Горец» слышали все. «Останется только один!» — лозунг звучал из миллионов телевизоров в начале 1990-х, записываясь «на подкорку», откладываясь геологическим пластом в бессознательном, исподволь устанавливая своё господство, доминируя уже на сознательном уровне — без предъявления лицензии и прав интеллектуального гражданства.
И снова и снова Бессмертный-Übermensch под саундтрек à la Вагнер отрубал голову главному злодею, снова и снова молнии пронзали вечное тело хайлендера, растиражированное VHS в миллионах копий, снова и снова группа Queen с ещё живым Меркьюри пела гимн «Князьям Вселенной» (Princes of The Universe).
И нет смысла роптать: «господствующей идеологией является идеология господствующего класса»! — кто это не знал?
И в кино? — в кино тем более! И дело не в дедушке Ленине («важнейшим из искусств для нас является кино») — Ленин просто трезво предугадал современную ситуацию: кино — важнейший источник духовной пищи в эпоху «развитого капитализма», как фаст-фуд — важнейший источник пищи телесной в эту же эпоху.
«Развитой капитализм»? — да, по иронии судьбы от «развитого социализма» остались лишь воспоминания — а развитой капитализм здравствует, да ещё как. И куда же он развился? — в империализм! Вновь «вождь мирового пролетариата» был прав. И пусть «Империализм как высшая стадия развития капитализма» — не лучшее в литературном плане произведение, довольно скучная брошюрка, но в ней есть всё, что нужно знать о современном (уж полтора века как современном, никак не устаревающем и потому возомнившем себя Бессмертным) способе общественного производства.
Капитал всегда стремится стать монополистическим капиталом — вот суть, квинтэссенция любого капиталистического предприятия и всей миросистемы в целом.
There can be only one! — Останется только один! Вот мы и вернулись к «Горцу». Один капитал, одна страна, один народ… дальше вы знаете.
Случайно ли? — Какая может быть случайность в мире Большого Масштаба! — Все случайности пожраны одной-единственной необходимостью!
Монополистический капитал в пределе мечтает о своей исключительности, о своём одиночестве — он борется за вытеснение конкурентов, так же, как Горец рубит головы своим бессмертным коллегам. И если эта рубка во славу There can be only one! приобретает международный масштаб — это уже империализм, политически в той или иной форме всегда чреватый фашизмом.
Как закон можно установить: чем «развитее» этот капитализм — тем более непосредственно, тем более откровенно он проявляет себя, отражает себя в искусстве, а в кино — за счёт необходимой визуальности — он отражает себя наиболее ярко и откровенно.
Отсюда в «Горце» все эти прямые параллели с Вагнером, с Ницше, отсюда весь этот нафталиновый Франкенштейн героического романтизма, скрещённый с попсовым мистицизмом электрического века (Queen даже целый альбом — «A Kind of Magic» — записали «по мотивам» фильма).
«Это такое волшебство!..» Или чёрная магия, наложившая проклятие на человечество? В темноте — не те века назвали тёмными! — несложно перепутать…
Плохая новость? — но вот хорошая: всё, что нужно сделать коллективному человечеству — расколдовать себя, свой способ общественного производства, способ производства собственной жизни, на почве которого только и вырастают эти, притворяющиеся бессмертными, супермены. В обществе, где человек будет истинным человеком, супермены будут не только не нужны, но и невозможны.
А пока… «Don’t lose your head!..»
#империализм #кино #Ленин #Queen
YouTube
Highlander - There Can Be Only One - HQ
An epic moment from the 1986 Highlander finale
Реквием по Мартину Хайдеггеру.
Подпеваем, друзья!
И да, сегодня будет день (критики) Хайдеггера в частности и иррационализма вообще.
https://youtu.be/80EnupogigM?si=R2VXcRdLjByf6Ypk
Подпеваем, друзья!
И да, сегодня будет день (критики) Хайдеггера в частности и иррационализма вообще.
https://youtu.be/80EnupogigM?si=R2VXcRdLjByf6Ypk
YouTube
Panic - Requiem For Martin Heidegger
Requiem for Martin Heidegger
Und wie steht es mit das Nichts?
Was können wir sagen von das Nichts?
Ist das Nichts gar ganz Nichts oder gibt es auch noch eine nichtende Nichtigkeit?
Ja! Das Nichts! Das Nichts!
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
Where he's gone, no one can tell
Is he in heaven, or is he in hell?
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
The truth of being is that being is the truth
And if you ask me further —
Na, dann sag' ich: Schluß!
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
in the middle of the winter of 76 Heidegger passed into the nix.
The question is raised: what happened to his soul?
Can we dig it up, or did it join the whole?
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
Is he in heaven, or is he in hell?
Where he's gone, no one can tell…
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
Je einzige richtige Waffe ist der Sozialismus!
Ein, zwei, drei, vier!
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
Реквием по Мартину Хайдеггеру
И как обстоят дела с Ничто?
Что мы можем сказать про Ничто?
Есть ли Ничто уже целое Ничто или есть ещё и ничтожествующее Ничтожество?
Да! Ничто! Ничто!
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
Куда он ушёл? — никто не скажет.
В раю он — или в аду?
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
Истина бытия в том, что бытие и есть истина.
А если ты спросишь меня ещё —
Ну, я тогда скажу: хватит!
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
В разгар зимы 1976-го Хайдеггер ушёл в Ничто.
Возникает вопрос: что случилось с его душой?
Можем ли мы её откопать, или она слилась с целым?
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
В раю он — или в аду?
Куда он ушёл — никто не скажет…
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
Единственное верное оружие — это социализм!
Раз, два, три, четыре!
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
https://youtu.be/kpxwjgkjv7Y?si=qZLMZlnVdTMSp-MD
#Хайдеггер #Panic #панк #социализм
Und wie steht es mit das Nichts?
Was können wir sagen von das Nichts?
Ist das Nichts gar ganz Nichts oder gibt es auch noch eine nichtende Nichtigkeit?
Ja! Das Nichts! Das Nichts!
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
Where he's gone, no one can tell
Is he in heaven, or is he in hell?
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
The truth of being is that being is the truth
And if you ask me further —
Na, dann sag' ich: Schluß!
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
in the middle of the winter of 76 Heidegger passed into the nix.
The question is raised: what happened to his soul?
Can we dig it up, or did it join the whole?
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
Is he in heaven, or is he in hell?
Where he's gone, no one can tell…
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
Je einzige richtige Waffe ist der Sozialismus!
Ein, zwei, drei, vier!
Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4)
Реквием по Мартину Хайдеггеру
И как обстоят дела с Ничто?
Что мы можем сказать про Ничто?
Есть ли Ничто уже целое Ничто или есть ещё и ничтожествующее Ничтожество?
Да! Ничто! Ничто!
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
Куда он ушёл? — никто не скажет.
В раю он — или в аду?
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
Истина бытия в том, что бытие и есть истина.
А если ты спросишь меня ещё —
Ну, я тогда скажу: хватит!
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
В разгар зимы 1976-го Хайдеггер ушёл в Ничто.
Возникает вопрос: что случилось с его душой?
Можем ли мы её откопать, или она слилась с целым?
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
В раю он — или в аду?
Куда он ушёл — никто не скажет…
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
Единственное верное оружие — это социализм!
Раз, два, три, четыре!
Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4)
https://youtu.be/kpxwjgkjv7Y?si=qZLMZlnVdTMSp-MD
#Хайдеггер #Panic #панк #социализм
YouTube
Requiem for Martin Heidegger (Demo)
Provided to YouTube by La Cupula Music
Requiem for Martin Heidegger (Demo) · Panic
I Don't Care (Collection Dutch Punk 1977-1983)
℗ Pseudonym
Released on: 2016-11-11
Auto-generated by YouTube.
Requiem for Martin Heidegger (Demo) · Panic
I Don't Care (Collection Dutch Punk 1977-1983)
℗ Pseudonym
Released on: 2016-11-11
Auto-generated by YouTube.
Гегельнегоголь
Requiem for Martin Heidegger Und wie steht es mit das Nichts? Was können wir sagen von das Nichts? Ist das Nichts gar ganz Nichts oder gibt es auch noch eine nichtende Nichtigkeit? Ja! Das Nichts! Das Nichts! Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei!…
Ирония истории: голландские панки в 1978 году поняли Хайдеггера лучше, чем многие российские философствующие сейчас. (Ну правильно, они же его не в переводе Бибихина читали!)
И, с другой стороны, своей остро-ироничной и колкой песней (политкорректность — не самая сильная черта панк-рока, и слава Богу!) они дали критику Хайдеггера лучшую, чем всё написанное о нём на русском языке за последнюю треть века.
И да, «что характерно»: в Европе «вопрос о Хайдеггере», о том, как к нему относиться — никогда и не существовал, его принадлежность к наци (как организационная — в виде партбилета — так и, что более важно, идейная — бесспорна). И потому даже сами философствующие панки из Panic попали под раздачу: жёсткий стёб над пророком Ничто, который сам не более чем «nichtende Nichts», кое-кто воспринял как гимн ему.
Wie steht es mit das Nichts? — Как обстоят дела с Ничто? — рефрен (нет, уже не панков, но самого) Хайдеггера в лекции «Что такое метафизика?»
Потому «Реквием по Хайдеггеру» стал одновременно и хитом, и чуть ли не поводом для «отмены» группы за, якобы, реабилитацию Хайдеггера. Ну, вы понимаете… Что делать, не у всех есть чувство юмора! Более того, даже и слухом не все наделены: в демо-запись группа не даром — чтоб артикулировать свою политическую позицию — вставила сэмпл про «единственно верное оружие — социализм».
А что у нас? — Хайдеггерианцы открывают «высшие партийные школы». (Страшно спросить аббревиатуру той партии — не из пяти букв, случайно?) Другие всерьёз пытаются размышлять над хайдеггеровскими текстами, где «ничтожащее Ничто ничтожит ничтожно человеческое «присутствие», которое ни что иное, как выдвинутость в Ничто и при этом Ничто само ничтожит».
Ничто… Если так пойдёт и дальше, то это слово — и только его — и можно будет написать на памятнике российской философии.
Wie steht es mit das Nichts?..
#Хайдеггер
И, с другой стороны, своей остро-ироничной и колкой песней (политкорректность — не самая сильная черта панк-рока, и слава Богу!) они дали критику Хайдеггера лучшую, чем всё написанное о нём на русском языке за последнюю треть века.
И да, «что характерно»: в Европе «вопрос о Хайдеггере», о том, как к нему относиться — никогда и не существовал, его принадлежность к наци (как организационная — в виде партбилета — так и, что более важно, идейная — бесспорна). И потому даже сами философствующие панки из Panic попали под раздачу: жёсткий стёб над пророком Ничто, который сам не более чем «nichtende Nichts», кое-кто воспринял как гимн ему.
Wie steht es mit das Nichts? — Как обстоят дела с Ничто? — рефрен (нет, уже не панков, но самого) Хайдеггера в лекции «Что такое метафизика?»
Потому «Реквием по Хайдеггеру» стал одновременно и хитом, и чуть ли не поводом для «отмены» группы за, якобы, реабилитацию Хайдеггера. Ну, вы понимаете… Что делать, не у всех есть чувство юмора! Более того, даже и слухом не все наделены: в демо-запись группа не даром — чтоб артикулировать свою политическую позицию — вставила сэмпл про «единственно верное оружие — социализм».
А что у нас? — Хайдеггерианцы открывают «высшие партийные школы». (Страшно спросить аббревиатуру той партии — не из пяти букв, случайно?) Другие всерьёз пытаются размышлять над хайдеггеровскими текстами, где «ничтожащее Ничто ничтожит ничтожно человеческое «присутствие», которое ни что иное, как выдвинутость в Ничто и при этом Ничто само ничтожит».
Ничто… Если так пойдёт и дальше, то это слово — и только его — и можно будет написать на памятнике российской философии.
Wie steht es mit das Nichts?..
#Хайдеггер