Футуристическая нянюшка: памяти Людмилы Вязмитиновой
14 июля со дня ухода поэта, литературного критика, педагога Людмилы Вязмитиновой исполнилось два года. В преддверии этой даты мы обратились к некоторым друзьям и коллегам Людмилы и попросили ответить на два вопроса:
1. В чём, на Ваш взгляд, значимость поэтической, культуртрегерской, критической деятельности Людмилы Вязмитиновой? Какие из этих аспектов её работы оказались важны лично для Вас?
2. Какую роль в Вашей жизни сыграла Людмила Вязмитинова?
Кирилл Анкудинов
(Поэт, литературный критик)
1. Я бы назвал Людмилу Вязмитинову «вечной спутницей». Были и есть люди, которые неотрывны от современной им литературы; эти люди всегда «в литературной ситуации», они создают летопись литературной жизни. Такие люди литературе нужны: ведь творческая среда эгоцентрична, она преимущественно состоит из самоутверждающихся эгоцентриков и потому ей недостаёт любви как стихии. Людмила Вязмитинова была воплощённая любовь, она любила литературную среду и самоотверженно жила ей. Я мог бы сравнить её с Авдотьей Панаевой; но это сравнение будет не в пользу Панаевой. Во-первых, союз Людмилы с Андреем Цукановым — редкий пример идеального «соединенья двух сердец» в современной богемной среде (у Панаевой, как известно, всё было неоднозначно). Во-вторых, Людмила отличалась удивительной выдержанностью и спокойностью нрава (чем Панаева, опять-таки, похвастаться не могла).
У Людмилы были две парадоксальные черты. Она совмещала чёткость индивидуальных суждений (любимая её фраза — «я не согласна!») с удивительной добротой ко всему (в первую очередь к тому, с чем она была не согласна). И ещё она сочетала довольно авангардные приоритеты в эстетике с традиционализмом в жизни и в быту.
2. Лично мне Людмила была необходима для процесса «синтетизации» моей картины мира. Когда я познакомился с ней, у меня было чересчур аналитичное мировидение, ему не хватало синтеза. Живое общение с Людмилой, а потом, после того как я покинул Москву, почтовая переписка с Людмилой, помогли мне обрести гармонию в себе.
Необходимо сказать о том, как мы познакомились. Людмила и Андрей пришли из «Лиги Литераторов» («Лилит») Ковальджи и Бунимовича в квартиру Алёши Корецкого, где из обломков «Лавстрита» (локации поздних хиппи) формировалось «Между-речье». Они были старше нашей «между-реченской» среды. И они по своему эстетическому настрою были радикальнее, левее нас. Ведь они были связаны с кругом Константина Кедрова, для нас мало приемлемым. Это было как если бы кубофутуристы (притом самые радикальные) явились бы в «Сердарду» к Пастернаку и Юлиану Анисимову (роль Анисимова оставлю за собой; Бобровым был пришедший к нам позже Данила Давыдов, а Пастернаком — конечно же, Корецкий, хоть он и не любит Пастернака).
Удивительно то, что Людмила и Андрей прижились в нашей среде с нашими заморочками и подводными течениями. Впрочем, они всегда были своими среди молодёжи всех времён (вплоть до нынешней молодёжи) и в самых контрастных себе литсредах. Говорю же — «вечная спутница». Всегда доброжелательная и всегда настойчивая — со своим «я не согласна». Наша футуристическая нянюшка (и бескорыстнейшая повитуха юных талантов). Её так не хватает нынешней литературе!
#формаслов
#светская_жизнь
14 июля со дня ухода поэта, литературного критика, педагога Людмилы Вязмитиновой исполнилось два года. В преддверии этой даты мы обратились к некоторым друзьям и коллегам Людмилы и попросили ответить на два вопроса:
1. В чём, на Ваш взгляд, значимость поэтической, культуртрегерской, критической деятельности Людмилы Вязмитиновой? Какие из этих аспектов её работы оказались важны лично для Вас?
2. Какую роль в Вашей жизни сыграла Людмила Вязмитинова?
Кирилл Анкудинов
(Поэт, литературный критик)
1. Я бы назвал Людмилу Вязмитинову «вечной спутницей». Были и есть люди, которые неотрывны от современной им литературы; эти люди всегда «в литературной ситуации», они создают летопись литературной жизни. Такие люди литературе нужны: ведь творческая среда эгоцентрична, она преимущественно состоит из самоутверждающихся эгоцентриков и потому ей недостаёт любви как стихии. Людмила Вязмитинова была воплощённая любовь, она любила литературную среду и самоотверженно жила ей. Я мог бы сравнить её с Авдотьей Панаевой; но это сравнение будет не в пользу Панаевой. Во-первых, союз Людмилы с Андреем Цукановым — редкий пример идеального «соединенья двух сердец» в современной богемной среде (у Панаевой, как известно, всё было неоднозначно). Во-вторых, Людмила отличалась удивительной выдержанностью и спокойностью нрава (чем Панаева, опять-таки, похвастаться не могла).
У Людмилы были две парадоксальные черты. Она совмещала чёткость индивидуальных суждений (любимая её фраза — «я не согласна!») с удивительной добротой ко всему (в первую очередь к тому, с чем она была не согласна). И ещё она сочетала довольно авангардные приоритеты в эстетике с традиционализмом в жизни и в быту.
2. Лично мне Людмила была необходима для процесса «синтетизации» моей картины мира. Когда я познакомился с ней, у меня было чересчур аналитичное мировидение, ему не хватало синтеза. Живое общение с Людмилой, а потом, после того как я покинул Москву, почтовая переписка с Людмилой, помогли мне обрести гармонию в себе.
Необходимо сказать о том, как мы познакомились. Людмила и Андрей пришли из «Лиги Литераторов» («Лилит») Ковальджи и Бунимовича в квартиру Алёши Корецкого, где из обломков «Лавстрита» (локации поздних хиппи) формировалось «Между-речье». Они были старше нашей «между-реченской» среды. И они по своему эстетическому настрою были радикальнее, левее нас. Ведь они были связаны с кругом Константина Кедрова, для нас мало приемлемым. Это было как если бы кубофутуристы (притом самые радикальные) явились бы в «Сердарду» к Пастернаку и Юлиану Анисимову (роль Анисимова оставлю за собой; Бобровым был пришедший к нам позже Данила Давыдов, а Пастернаком — конечно же, Корецкий, хоть он и не любит Пастернака).
Удивительно то, что Людмила и Андрей прижились в нашей среде с нашими заморочками и подводными течениями. Впрочем, они всегда были своими среди молодёжи всех времён (вплоть до нынешней молодёжи) и в самых контрастных себе литсредах. Говорю же — «вечная спутница». Всегда доброжелательная и всегда настойчивая — со своим «я не согласна». Наша футуристическая нянюшка (и бескорыстнейшая повитуха юных талантов). Её так не хватает нынешней литературе!
#формаслов
#светская_жизнь
❤5
Литературные итоги первого полугодия-2023
Ольга Аникина, поэт, прозаик, переводчик, литературный критик
Из жизни ушли:
8 января — российский писатель Алексей Слаповский.
3 марта — японский писатель Кэндзабуро Оэ.
31 марта — российский поэт (Новосибирск) Александр Денисенко.
11 апреля — израильский писатель Меир Шалев.
6 мая — французский литературовед Филипп Соллерс.
Удивил короткий список «Большой книги»; в нём отразилась попытка организаторов совместить несовместимое. В «Большой книге» буду болеть за «Снарк. Снарк» Эдуарда Веркина. Это монументальная дилогия более чем на полторы тысячи страниц в совокупности (!), смешная, по-кафкиански абсурдная, похожая на запутанный сон, наполненный гротеском, китчем, любовью к «непарадной России» и героям, чьё обаяние заслоняет и логические нестыковки сюжета, и напряжённое ожидание хоть какого-нибудь «поворотного пункта», и довольно вымученную концовку «Снега Энцелада».
Удивил Евгений Водолазкин с его романом «Чагин». — М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной. 2022. Новый Водолазкин отличается от того, который стал уже привычным в «Брисбене» и «Оправдании острова». Книга написана более динамично. Автор в этом тексте частично отказывается и от оптики филолога, и от медленных психологических портретов героя в детстве, и рассматривает с точки зрения феномена памяти и саму жизнь человека, и дружбу, и любовь, и предательство.
#формаслов
#светская_жизнь
Ольга Аникина, поэт, прозаик, переводчик, литературный критик
Из жизни ушли:
8 января — российский писатель Алексей Слаповский.
3 марта — японский писатель Кэндзабуро Оэ.
31 марта — российский поэт (Новосибирск) Александр Денисенко.
11 апреля — израильский писатель Меир Шалев.
6 мая — французский литературовед Филипп Соллерс.
Удивил короткий список «Большой книги»; в нём отразилась попытка организаторов совместить несовместимое. В «Большой книге» буду болеть за «Снарк. Снарк» Эдуарда Веркина. Это монументальная дилогия более чем на полторы тысячи страниц в совокупности (!), смешная, по-кафкиански абсурдная, похожая на запутанный сон, наполненный гротеском, китчем, любовью к «непарадной России» и героям, чьё обаяние заслоняет и логические нестыковки сюжета, и напряжённое ожидание хоть какого-нибудь «поворотного пункта», и довольно вымученную концовку «Снега Энцелада».
Удивил Евгений Водолазкин с его романом «Чагин». — М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной. 2022. Новый Водолазкин отличается от того, который стал уже привычным в «Брисбене» и «Оправдании острова». Книга написана более динамично. Автор в этом тексте частично отказывается и от оптики филолога, и от медленных психологических портретов героя в детстве, и рассматривает с точки зрения феномена памяти и саму жизнь человека, и дружбу, и любовь, и предательство.
#формаслов
#светская_жизнь
🔥4👍2
Футуристическая нянюшка: памяти Людмилы Вязмитиновой
Борис Кутенков: «В социальных сетях Людмилу после её ухода из жизни называли «королевой современной литературы», отмечали в ней «царственное» и «ахматовское». И в этих определениях есть точность — не сводящаяся к внешнему. Хранительница истории и вечности, какой была Ахматова по отношению к ушедшей эпохе, – вспомним «Поэму без героя»… Для нашей сегодняшней героини, видимо, такой эпохой были 90-е и, быть может, самое начало 2000-х — время, когда она (после уже сложившейся научной карьеры!) начала свою деятельность литературного критика; время, которое зафиксировала с такой любовью в многочисленных репортажах и статьях. И время, сравнения с которым в её личной картине мира не выдержало то, что наступило позже».
14 июля со дня ухода поэта, литературного критика, педагога Людмилы Вязмитиновой исполнилось два года. В преддверии этой даты мы обратились к некоторым друзьям и коллегам Людмилы: https://formasloff.ru/2023/07/15/futuristicheskaja-njanjushka-pamjati-ljudmily-vjazmitinovoj/
#формаслов
#светская_жизнь
Борис Кутенков: «В социальных сетях Людмилу после её ухода из жизни называли «королевой современной литературы», отмечали в ней «царственное» и «ахматовское». И в этих определениях есть точность — не сводящаяся к внешнему. Хранительница истории и вечности, какой была Ахматова по отношению к ушедшей эпохе, – вспомним «Поэму без героя»… Для нашей сегодняшней героини, видимо, такой эпохой были 90-е и, быть может, самое начало 2000-х — время, когда она (после уже сложившейся научной карьеры!) начала свою деятельность литературного критика; время, которое зафиксировала с такой любовью в многочисленных репортажах и статьях. И время, сравнения с которым в её личной картине мира не выдержало то, что наступило позже».
14 июля со дня ухода поэта, литературного критика, педагога Людмилы Вязмитиновой исполнилось два года. В преддверии этой даты мы обратились к некоторым друзьям и коллегам Людмилы: https://formasloff.ru/2023/07/15/futuristicheskaja-njanjushka-pamjati-ljudmily-vjazmitinovoj/
#формаслов
#светская_жизнь
Формаслов
Футуристическая нянюшка: памяти Людмилы Вязмитиновой - Формаслов
О Людмиле Вязмитиновой вспоминают Кирилл Анкудинов, Светлана Богданова, Дмитрий Гвоздецкий, Наталия Черных, Кирилл Марков, Евгений Абдуллаев, Клементина Ширшова, Ростислав Ярцев, Елена Черникова, Александр Марков, Анна Голубкова, Ольга Балла, Андрей Грицман.
❤6
Литературные итоги первого полугодия-2023
Дмитрий Бавильский, литературный критик, прозаик, кандидат филологических наук
Жизнь все-таки берёт свое и пытается продолжаться. Симпатичными и важными мне кажутся жанровые эксперименты и пастиши Игоря Вишневецкого, которые он публикует вот уже который год в «Новом мире». Для меня эта линейка его опытов началась с романа «Неизбирательное сродство» (№9, 2017), взаимодействующего с приёмами и эффектами романтической литературы XIX века и с «Кратким изложением стихов Степана Швырева, сочиненных им в Италии» (№11, 2017), которые Вишневецкий изучал и публиковал как литературовед.
Затем экспериментальный и стилизаторский перебор жанров был продолжен поэмами «Дубки» (№4, 2019) и «Видение» (№2, 2020), а также элегией, написанной октавами, «Питтсбургские ночи» (№11, 2022) и даже «Венком сонетов» (№4, 2021), словно бы репетирующими и показывающими примеры и возможности литературного олимпизма в XXI веке. Это как если бы Гёте возродился, внезапно став поструктуралистом.
Несколько лет назад в полугодичных итогах я уже называл переводческим и издательским подвигом выход в Издательстве Ивана Лимбаха двух томов тетрадей Симоны Вейль, которые перевёл на русский и прокомментировал Пётр Епифанов. До этого он «засветился» переводами «Аркадии» Якопо Саннадзаро (2017), «Орфических песен» Дино Кампана (2019), «Сказки сказок» Джамбаттиста Базиле (2016/2023), а также многочисленных фрагментов «Самосева» Филиппа Жакоте, которые хорошо теперь собрать в единую обобщающую книжицу.
Однако в этом году Издательство Ивана Лимбаха и Пётр Епифанов взяли новую высоту, закончив издание тетрадей и текстов Симоны Вейль, во-первых, третьим и четвёртым томом, включившим записи 1942 — 1943 годов, а во-вторых, дополнивших и залакировавших четырёхтомник главных текстов Вейль сборником «Статьи и письма. 1934 — 1943». И всё это — весьма своевременные и крайне нужные тома, один вид которых воодушевляет жить и бороться за существование далее.
#формаслов
#светская_жизнь
Дмитрий Бавильский, литературный критик, прозаик, кандидат филологических наук
Жизнь все-таки берёт свое и пытается продолжаться. Симпатичными и важными мне кажутся жанровые эксперименты и пастиши Игоря Вишневецкого, которые он публикует вот уже который год в «Новом мире». Для меня эта линейка его опытов началась с романа «Неизбирательное сродство» (№9, 2017), взаимодействующего с приёмами и эффектами романтической литературы XIX века и с «Кратким изложением стихов Степана Швырева, сочиненных им в Италии» (№11, 2017), которые Вишневецкий изучал и публиковал как литературовед.
Затем экспериментальный и стилизаторский перебор жанров был продолжен поэмами «Дубки» (№4, 2019) и «Видение» (№2, 2020), а также элегией, написанной октавами, «Питтсбургские ночи» (№11, 2022) и даже «Венком сонетов» (№4, 2021), словно бы репетирующими и показывающими примеры и возможности литературного олимпизма в XXI веке. Это как если бы Гёте возродился, внезапно став поструктуралистом.
Несколько лет назад в полугодичных итогах я уже называл переводческим и издательским подвигом выход в Издательстве Ивана Лимбаха двух томов тетрадей Симоны Вейль, которые перевёл на русский и прокомментировал Пётр Епифанов. До этого он «засветился» переводами «Аркадии» Якопо Саннадзаро (2017), «Орфических песен» Дино Кампана (2019), «Сказки сказок» Джамбаттиста Базиле (2016/2023), а также многочисленных фрагментов «Самосева» Филиппа Жакоте, которые хорошо теперь собрать в единую обобщающую книжицу.
Однако в этом году Издательство Ивана Лимбаха и Пётр Епифанов взяли новую высоту, закончив издание тетрадей и текстов Симоны Вейль, во-первых, третьим и четвёртым томом, включившим записи 1942 — 1943 годов, а во-вторых, дополнивших и залакировавших четырёхтомник главных текстов Вейль сборником «Статьи и письма. 1934 — 1943». И всё это — весьма своевременные и крайне нужные тома, один вид которых воодушевляет жить и бороться за существование далее.
#формаслов
#светская_жизнь
🔥3❤1
Литературные итоги первого полугодия-2023
Анна Берсенева (Татьяна Сотникова), прозаик, колумнист газеты «Новые известия», кандидат филологических наук
Поэты Вера Павлова, Сергей Плотов написали значительные стихи, и не о том, как птичка прыгает на ветке.
У прозаика Сергея Лебедева вышел сборник рассказов «Титан» (М.: АСТ, Coprus), и в нём получили зримое воплощение фантасмагории, которые возникают в человеческом сознании, когда оно осмысливает общую историческую трагедию страны и то, как эта трагедия складывается из множества индивидуальных преступлений.
У живущей в Израиле писательницы Ольги Кромер вышел роман «Тот город» (М.: Издательство «АСТ». Редакция Елены Шубиной), в котором для повествования о времени сталинских репрессий найден совершенно оригинальный художественный приём и создан яркий женский образ.
И огромным, значительным открытием для меня стал роман пишущего на двух языках эстонского писателя Калле Каспера «Любовь Эрвина Буридана». Он вышел в импринте «Флобериум» (Т8 Rugram), за изданиями которого я вообще слежу с большим вниманием, потому что в нём появляются ярчайшие книги и авторы. Калле Каспер — из их числа. А его роман — часть восьмитомной эпопеи (в «Литресе» она есть вся), охватывающей весь ХХ век.
#формаслов
#светская_жизнь
Анна Берсенева (Татьяна Сотникова), прозаик, колумнист газеты «Новые известия», кандидат филологических наук
Поэты Вера Павлова, Сергей Плотов написали значительные стихи, и не о том, как птичка прыгает на ветке.
У прозаика Сергея Лебедева вышел сборник рассказов «Титан» (М.: АСТ, Coprus), и в нём получили зримое воплощение фантасмагории, которые возникают в человеческом сознании, когда оно осмысливает общую историческую трагедию страны и то, как эта трагедия складывается из множества индивидуальных преступлений.
У живущей в Израиле писательницы Ольги Кромер вышел роман «Тот город» (М.: Издательство «АСТ». Редакция Елены Шубиной), в котором для повествования о времени сталинских репрессий найден совершенно оригинальный художественный приём и создан яркий женский образ.
И огромным, значительным открытием для меня стал роман пишущего на двух языках эстонского писателя Калле Каспера «Любовь Эрвина Буридана». Он вышел в импринте «Флобериум» (Т8 Rugram), за изданиями которого я вообще слежу с большим вниманием, потому что в нём появляются ярчайшие книги и авторы. Калле Каспер — из их числа. А его роман — часть восьмитомной эпопеи (в «Литресе» она есть вся), охватывающей весь ХХ век.
#формаслов
#светская_жизнь
👍5