Буквенный сок

Михаил Квадратов // Вера Сорока. «Питерские монстры: роман в рассказах». Издательство «Альпина. Проза», 2024

Заметки о книге

Вода проходит сквозной темой рассказов, составляющих роман, не случайно: город Петербург стоит на болотах, изрезан речками, мокнет под дождями. Вода — символ коллективного бессознательного, а уж в нем можно наловить всякого. Интересующийся читатель найдет для себя много интересного. Персонажей хватит на несколько романов, приведен даже специальный монстрариум (бестиарий) на несколько страниц. Ну и что, что не канонический. А откуда взялся канонический? То-то же. Книга, как и указано в названии, про монстров. Для перечисления их не хватит места, вот несколько описаний. «Верочка — монстр, который питается талантливыми людьми. Ест не от голода, а от зависти к таланту». «Поллианна Витальевна — владелица магазина неизданных книг. Призрак, цель которого — оберегать людей от некоторых особо опасных рукописей». «Мишурник — ест тканевые кладбищенские цветы, а потом скачет по надгробиям, и те перекашиваются».

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/07/15/51540/

#формаслов_книги
#БуквенныйСок

Буквенный сок

Михаил Квадратов // Антон Секисов. «Комната Вагинова». Роман. Издательство «Альпина. Проза», 2023

Заметки о книге

Начните и не оторвётесь. А там уж как получится. Вдруг не понравится. Чтобы дочитать современную серьезную книгу, часто необходимо иметь силу воли, болезненное чувство самодисциплины или нависающий коммерческий дедлайн. Здесь не так. Начнем с того, что тридцать лет назад в широком доступе появились тексты замалчиваемых авторов. В этой плеяде был и Константин Вагинов. Сейчас его, похоже, забыли повторно. Ну еще бы — умереть в тревожном 1934 году, но «всего лишь» от туберкулеза. Хотя потом выяснилось, что и на Вагинова выписали ордер, а после его смерти арестовали мать и конфисковали рукописи. Действие романа происходит вокруг составления молодым ученым Сеней биографии Вагинова в серии ЖЗЛ. (Нет дыма без огня: видимо, такая книга выйдет, ждем). «Комната» — оммаж Вагинову, разной степени скрытости цитирование его текстов. Я честно читал «Козлиную песнь», но все забыл, однако в голове среди немногого часто всплывает вагиновское: «В аду прекрасные селенья / И души не мертвы. / Но бестолковому движенью / Они обречены / Они хотят обнять друг друга, / Поговорить. / Но вместо ласк — посмотрят тупо / И ну грубить». В восьмистишии умещено большое жизненное (ну или загробное) полотно. И «Комната Вагинова» тоже укладывается в контекст этого стихотворения. О, Ленинград, город гарпий и нетопырей, последние три века довлеющий над шестой частью суши. По сюжету, для того, чтобы написать книгу о Вагинове, Сеня пытается разными путями заселиться в комнату, где писатель жил до самой смерти. Каждая старая питерская коммунальная квартира — отдельное поле жизни со своей историей и патологией. Справиться с описанием жителей автору помогает хороший черный юмор.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/07/15/51540/

#формаслов_книги
#БуквенныйСок

Буквенный сок

Егор Фетисов // Хелена Побяржина. «Валсарб». Роман. Издательство «Альпина. Проза», 2023

Заметки о книге

Девочка-героиня, у которой в книге нет имени (и это не случайно, ибо, если верить автору, то речь идет о душе — «Душе необходимо, чтобы ее назвали, окликнули по имени и где-то задокументировали это имя»), подобно Алисе, живет в перевернутом мире. Валсарб на самом деле — город Браслав. Этот прием автора кажется немного навязчивым, поскольку героиня в течение всего повествования пытается переворачивать слова, читает их справа налево, обнаруживая новые смыслы. Однако это важно, ее игра в слова — именно ради обнаружения смыслов, а не ради самой игры. «Валсарб лишен логического мышления», — пишет автор. Но смысла не лишен, просто он, смысл, устроен иначе, заключен в другом. Мир Валсарба существует вне времени. Это чистое пространство, поэтому оно так подробно описано: целые страницы посвящены цвету, свету, запахам, звукам. «Кто-то целенаправленно нажимает клавишу фоно: ми-бемоль ми-бемоль ми-бемоль — талдычит пульсирующий ритм, чтобы свести с ума мою душу. Протяжное, уверенное — всегда крещендо. Пока я бегу, ми-бемоль начинает соревноваться с си основной октавы. Си — сирена, сигнализация, символ, синица, неуловимая Сильфида, наказанный Сизиф. Дело не в словах. Не в их значении. Просто взять ноту си на любом инструменте и сверлить сердце. Выйдет тождество звука и чувств».

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/07/15/51540/

#формаслов_книги
#БуквенныйСок

Михаил Квадратов // Ведь мы никогда никогда* (о книге С. Хромовой «Повелитель»)

Обычно историю отношений стараются отделить от описания узнаваемого быта. Любовная лодка — конструкция хрупкая, на дно идет быстро, поэтому неплохо хоть на какое-то время изолировать действие от стоячей воды повседневности. Лирическую историю обыкновенно помещают в декорации старинного замка (с прислугой), на тропический необитаемый остров (чтобы никто не доставал) или дистиллируют в волшебную обстановку романтического фэнтези. Чтобы действительность не касалась праздника скучными руками хоть какое-то время.

Еще после первой искры чувство обязательно должно гореть бенгальским пламенем, любовь лучше не прятать в холодильник. Иначе — сейчас некогда, отложим на завтра, много разных важных дел: а там, глядишь, прошли годы, рядом уже кто-то другой — так сложилось, так оказалось удобнее. Пообвыкли — и нормально.

К счастью, в романе Светланы Хромовой «Повелитель» герои вместо того, чтобы наслаждаться дайкири на белоснежной яхте в Карибском море, долгое время участвуют в учебном процессе в Литературном институте.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/08/15/mihail-kvadratov-ved-my-nikogda-nikogda-1-o-knige-s-hromovoj-povelitel/

#формаслов_книги

Евгения Басова // Балансирующий биограф (о книге Ю. Нечипоренко «Рассказы о В. И. Дале и его толковом словаре»)

То, что выходят новые биографические книги для детей — это просто здорово! Детям необходимо рассказывать о людях, создавших что-то, что пережило свой век, о тех, кто совершал подвиги или открытия, писал, изобретал, рисовал, блистал на сцене. Словом, о тех, у кого мы, нынешние, стоим на плечах. На мой взгляд, это безусловно — надо. Не знать великих людей из прошлого — значит, расти Иванами, родства не помнящими.

А что нужно, чтобы ребёнок или подросток захотел о великом человеке прочитать? Если о нем написано в учебнике, понятно: надо, чтобы учитель дал задание. А если это книга, которую читают добровольно? Тогда она должна быть достаточно интересной. Я бы даже сказала, она должна захватывать. Так, чтобы человеку захотелось выбрать не фэнтези и не повесть о школьной травле и первой любви, а биографию человека, родившегося, допустим, более двухсот лет назад.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/09/15/evgenija-basova-balansirujushhij-biograf-o-knige-ju-nechiporenko-rasskazy-o-v-i-dale-i-ego-tolkovom-slovare/

#формаслов_книги

Анна Аликевич //Американский коммунизм, хижина вместо дома и тупик имени Гэтсби (о книге С. Моглена «Скорбя о современности. Литература модернизма и травмы американского капитализма»)

Так исторически сложилось, что именно в нашей стране культура и литература американского модернистского канона, то есть в основном творчество Хемингуэя, Фицджеральда и Фолкнера, предстает как романтизированное и даже элитарное искусство, буржуазное порождение. Красивый герой страдает в богатой обстановке — получается некий литературный Голливуд, почему и экранизация таких романов всегда так выигрышна, востребована в прокате. Страдает же герой не от «низменных» вещей наподобие нехватки еды или отсутствия жилища, нерегулярной и мизерной заработной платы (это же не Стейнбек, в конце концов), а от сложных психоэмоциональных травм, которые старшему советскому поколению (по сути, современникам описываемых событий) «не понять». «Сапоги оторвало с ногами», — как писал о солдате Олег Чухонцев, — да, есть проблема, но и с ней можно жить. А отсутствие мужской функции у журналиста средних лет, добровольно участвовавшего в чужой войне, — что же, неприятно, конечно, но не надо делать из этого трагедию (Хемингуэй).

Таким образом, стильные страдания по определению становятся несколько раздутыми и искусственно культивируемыми, не то чтобы «скорбь по поводу прыща», но явно уступающие по глубине отечественным проблемам этого же исторического периода.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/09/15/anna-alikevich-amerikanskij-kommunizm-hizhina-vmesto-doma-i-tupik-imeni-gjetsbi-o-knige-s-moglena-skorbja-o-sovremennosti-literatura-modernizma-i-travmy-amerikanskogo-kapitalizma/

#формаслов_книги

Буквенный сок

Егор Фетисов // Елена Ермолович. «Гогорю-91». Повесть. «Дружба народов», № 5, 2024

Заметки о книге

Еще один хороший текст о памяти, исторической памяти в том числе, о том, как она трансформируется и что в себя вмещает. Герой повести, инженер-биохимик Иммануил Годоев, пишет роман «Постмортем» о событиях эпохи Анны Иоанновны. Он приходит к написанию романа, движимый идеей, что мы смотрим на историю как минимум через очки не того цвета, а наше представление о той или иной эпохе совершенно клишировано. «Времена ужасные могут кому-то казаться лучшими и любимыми» — такая мысль вдруг посещает Иммануила. По ходу действия оказывается, что главный герой, проживающий два современных ему события — переворот в Москве и переименование Ленинграда в Петербург, — видит их ничуть не четче, чем век восемнадцатый, о котором он пишет. Не помогает даже дух гоф-комиссара Лейба Филиппыча Липмана, который является ему в образе Искусителя и помогает писать книгу. Реальность искажается мгновенно, и вся повесть, по сути, об этом безвозвратном искажении действительности, которую мы получаем от автора в виде вереницы гоголевских гротескных сцен. Которые в описании окружающей действительности — а на дворе осень 1991 года — плавно перетекают в гротеск уже пелевинский.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/09/15/bukvennyj-sok-fetisov-basinskij-aflatuni/

#формаслов_книги
#БуквенныйСок

Буквенный сок

Егор Фетисов // Павел Басинский. «Горький: Страсти по Максиму». Издательство «АСТ», 2024

Заметки о книге

Горький кажется фигурой, надломленной со всех сторон, и в местах сломов особенно отчетливо видно, как именно литературный талант был искорежен и искажен миром социальных идей. Важно, чтобы подрастающие поколения, прочтя труд Басинского, не спешили вешать на Горького ярлык социалистического пропагандиста, а пытались понять, в чем состояла суть творчества писателя, по духу своему романтического, но в реальности ставшего крупнейшим соцреалистом эпохи. «Метод художественного преображения действительности был излюбленным методом Горького», — делает вывод Павел Басинский. Стоп, а разве это не основной принцип искусства вообще? Литература художественно преображает реальность, это ее, литературы, основная задача, так она устроена.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/09/15/bukvennyj-sok-fetisov-basinskij-aflatuni/

#формаслов_книги
#БуквенныйСок

Буквенный сок

Михаил Квадратов // Сухбат Афлатуни. «Катехон». Роман. Издательство «Редакция Елены Шубиной», 2024

Заметки о книге

Катехон — элемент мироустройства, удерживающий человечество от самопоедания. Впервые упомянут во Втором послании апостола Павла к Фессалоникийцам. С тех пор термин трактуется разнообразно. Что это: власть римского императора или что-то еще? Главный герой романа пытается катехон найти. Это может быть искусственная гора-конус, сад или вообще какое-то отдельное растение. Катехон замедляет время, разрушающее все вокруг. Время неразрывно связано с пространством. А чтобы их мог воспринять человек, нужен мозг. Существуют ли время и пространство без нас? Нам говорят, что да, но ведь много всякого болтают. И не является ли мозг равноправным в этой триаде? А живущие рядом люди не придуманы ли нами? За лишние вопросы, за уход в ересь положена казнь.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/09/15/bukvennyj-sok-fetisov-basinskij-aflatuni/

#формаслов_книги
#БуквенныйСок

Евгения Джен Баранова // Слезы Чжамсарана (о книге Л. Юзефовича «Поход на Бар-Хото»)

Леонид Юзефович сегодня — один из самых премированных писателей в истории отечественной словесности: три «Больших книги», два «Национальных бестселлера», внушительное количество экранизаций… Явившись широкой аудитории в начале 90-х, Юзефович с его магистральными темами — порядочный человек на грани выживания, империя на грани распада, иллюзии на грани крушения — стал близок совершенно полярным категориям читателей. На одном полюсе — Виктор Пелевин, признающийся в заимствовании образа Унгерна из «Самодержца пустыни», на другом — технократические миллениалы, для которых суровый реализм «Зимней дороги» становится мостиком в большую литературу. В каких бы декорациях ни действовали герои Юзефовича, они обладают удивительной способностью превращать находящееся вокруг них пространство в привлекательный миф. В повести «Поход на Бар-Хото» фоном для решения традиционных для Юзефовича вопросов вновь становится монгольская степь.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/10/15/slezy-chzhamsarana-u-nenavisti-objazatelno-najdetsja-prichina/

#формаслов_книги

Андрей Мягков // Голодный карнавал (о книге С. Павловой «Голод»)

Заниматься декодингом этого текста даже немного неловко — настолько ясно, по-копирайтерски прямо изъясняется Павлова. Вообще-то для прозы это не слишком хорошо — и для большинства текстов это действительно была бы черная метка. Но вот в чем фокус: автор говорит в лоб, говорит порой банальности — но так, что слушаешь его, разинув рот.

Фокус в том, как это написано.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2024/10/15/andrej-mjagkov-recenzija-o-knige-s-pavlovoj-golod/

#формаслов_книги