⚠️🤜🏻🙇🏻♀️🇬🇪 #триггер #насилие #фемицид #грузия
ЕСПЧ признал вину грузинской полиции по делу о домашнем насилии
Заявительница как минимум 11 раз за полгода обращалась в полицию из-за зятя, который избивал и преследовал ее дочь. Но правоохранители ничего не предприняли. В результате неуравновешенный мужчина застрелил жену.
Европейский суд по правам человека рассмотрел жалобу гражданки Грузии на бездействия властей в связи с домашним насилием. Ее дочь убил ревнивый супруг после того, как полиция месяцами игнорировала жалобы на насилие и угрозы с его стороны. ЕСПЧ признал нарушение права на жизнь и защиту от дискриминации. Заявительница должна получить €35 000 компенсации морального ущерба, говорится в постановлении суда.
История вопроса
Живущая в Тбилиси Талико Тхелидзе сообщила, что в 2013 году ее дочь вышла замуж и переехала к родителям супруга в город Рустави. Вскоре после начала совместной жизни ее муж стал проявлять «патологическую ревность». В апреле 2014-го его отец был вынужден вызвать полицию, поскольку пьяный мужчина угрожал убить жену. Женщина просила полицию принять все возможные меры, чтобы защитить ее от супруга, а его отец потребовал, чтобы правоохранители выселили сына из его квартиры. Тем не менее полиция не завела дело и не предприняла никаких мер.
В сентябре того же года дочь Тхелидзе вызвала полицию и сообщила о побоях со стороны мужа, из-за которых ей пришлось вызвать «скорую». Ее муж признался полицейским, что неоднократно угрожал убить женщину, но заверил, что никогда не причинит ей вреда. Мужчина также признал, что был ранее осужден за грабеж и хранение наркотиков. В полицейском отчете утверждалось, что он «толкнул» жену, а ей якобы не потребовалась медицинская помощь. Возбуждать дело по этим фактам вновь не стали.
На следующий день женщина вернулась к матери в Тбилиси. После этого муж начал присылать ей sms с угрозами убийства и самоубийства, а также угрожал ее шестилетней дочери от первого брака. Мужчина также пытался ворваться в квартиру тещи. Талико Тхелидзе подала заявление в полицию об угрозах в адрес ее дочери. Но после допроса мужчины полиция переквалифицировала угрозы в оскорбление и ограничилась формальным предупреждением. Расследование не проводилось.
В течение следующего месяца такие ситуации повторялись неоднократно. Полиция всякий раз отказывала женщинам в защите, пока 17 октября мужчина не пришел на работу к жене, где застрелил ее и покончил с собой.
В 2015 году Тхелидзе потребовала расследовать бездействия полицейских, которые игнорировали многократные заявления от нее и от ее дочери. Эти обращения также неоднократно отклоняли, в том числе трижды оставили без ответа в Генеральной прокуратуре Грузии.
Систематическая дискриминация
ЕСПЧ отметил, что домашнее насилие в Грузии до сих пор в значительной степени рассматривают как частное, семейное дело, в которое общество не вмешивается. Женщинам зачастую приходится направлять многочисленные заявления прежде, чем полиция что-то предпримет в связи с угрозами или насилием в их отношении. В 2014 году не менее 34 женщин были убиты в Грузии из-за их гендера. Грузинский омбудсмен также заявил, что патриархальные нравы привели к широкому распространению насилия против женщин как в городах, так и в сельской местности, публично и внутри семей.
Представители Грузии в суде указали на ряд мер по предотвращению насилия в отношении женщин и домашнего насилия в целом, которые власти страны предприняли с 2014 года.
ЕСПЧ пришел к выводу, что полиция Грузии систематически преуменьшает реальную опасность при рассмотрении заявлений и жалоб женщин на домашнее насилие. Рассматриваемый кейс это подтверждает. Европейский суд назвал пассивность правоохранительных органов в подобных случаях непростительной. Такое отношение создает благоприятный климат для дальнейшей дискриминации женщин и распространению жесткого обращения с ними.
Небрежность полицейских стала одной из причин гибели дочери заявительницы. Требовалось провести официальное расследование, чтобы установить степень вины и причины бездействия полиции, указывает ЕСПЧ.
ЕСПЧ признал вину грузинской полиции по делу о домашнем насилии
Заявительница как минимум 11 раз за полгода обращалась в полицию из-за зятя, который избивал и преследовал ее дочь. Но правоохранители ничего не предприняли. В результате неуравновешенный мужчина застрелил жену.
Европейский суд по правам человека рассмотрел жалобу гражданки Грузии на бездействия властей в связи с домашним насилием. Ее дочь убил ревнивый супруг после того, как полиция месяцами игнорировала жалобы на насилие и угрозы с его стороны. ЕСПЧ признал нарушение права на жизнь и защиту от дискриминации. Заявительница должна получить €35 000 компенсации морального ущерба, говорится в постановлении суда.
История вопроса
Живущая в Тбилиси Талико Тхелидзе сообщила, что в 2013 году ее дочь вышла замуж и переехала к родителям супруга в город Рустави. Вскоре после начала совместной жизни ее муж стал проявлять «патологическую ревность». В апреле 2014-го его отец был вынужден вызвать полицию, поскольку пьяный мужчина угрожал убить жену. Женщина просила полицию принять все возможные меры, чтобы защитить ее от супруга, а его отец потребовал, чтобы правоохранители выселили сына из его квартиры. Тем не менее полиция не завела дело и не предприняла никаких мер.
В сентябре того же года дочь Тхелидзе вызвала полицию и сообщила о побоях со стороны мужа, из-за которых ей пришлось вызвать «скорую». Ее муж признался полицейским, что неоднократно угрожал убить женщину, но заверил, что никогда не причинит ей вреда. Мужчина также признал, что был ранее осужден за грабеж и хранение наркотиков. В полицейском отчете утверждалось, что он «толкнул» жену, а ей якобы не потребовалась медицинская помощь. Возбуждать дело по этим фактам вновь не стали.
На следующий день женщина вернулась к матери в Тбилиси. После этого муж начал присылать ей sms с угрозами убийства и самоубийства, а также угрожал ее шестилетней дочери от первого брака. Мужчина также пытался ворваться в квартиру тещи. Талико Тхелидзе подала заявление в полицию об угрозах в адрес ее дочери. Но после допроса мужчины полиция переквалифицировала угрозы в оскорбление и ограничилась формальным предупреждением. Расследование не проводилось.
В течение следующего месяца такие ситуации повторялись неоднократно. Полиция всякий раз отказывала женщинам в защите, пока 17 октября мужчина не пришел на работу к жене, где застрелил ее и покончил с собой.
В 2015 году Тхелидзе потребовала расследовать бездействия полицейских, которые игнорировали многократные заявления от нее и от ее дочери. Эти обращения также неоднократно отклоняли, в том числе трижды оставили без ответа в Генеральной прокуратуре Грузии.
Систематическая дискриминация
ЕСПЧ отметил, что домашнее насилие в Грузии до сих пор в значительной степени рассматривают как частное, семейное дело, в которое общество не вмешивается. Женщинам зачастую приходится направлять многочисленные заявления прежде, чем полиция что-то предпримет в связи с угрозами или насилием в их отношении. В 2014 году не менее 34 женщин были убиты в Грузии из-за их гендера. Грузинский омбудсмен также заявил, что патриархальные нравы привели к широкому распространению насилия против женщин как в городах, так и в сельской местности, публично и внутри семей.
Представители Грузии в суде указали на ряд мер по предотвращению насилия в отношении женщин и домашнего насилия в целом, которые власти страны предприняли с 2014 года.
ЕСПЧ пришел к выводу, что полиция Грузии систематически преуменьшает реальную опасность при рассмотрении заявлений и жалоб женщин на домашнее насилие. Рассматриваемый кейс это подтверждает. Европейский суд назвал пассивность правоохранительных органов в подобных случаях непростительной. Такое отношение создает благоприятный климат для дальнейшей дискриминации женщин и распространению жесткого обращения с ними.
Небрежность полицейских стала одной из причин гибели дочери заявительницы. Требовалось провести официальное расследование, чтобы установить степень вины и причины бездействия полиции, указывает ЕСПЧ.
ПРАВО.Ru
ЕСПЧ признал вину грузинской полиции по делу о домашнем насилии
Заявительница как минимум 11 раз за полгода обращалась в полицию из-за зятя, который избивал и преследовал ее дочь. Но правоохранители ничего не предприняли. В результате неуравновешенный мужчина застрелил жену.
🤰🏻📚 #читать #книга #суррогатноематеринство #иннаденисова
Какие этические вопросы вызывает суррогатное материнство | Отрывок из книги документальной режиссёрки Инны Денисовой «Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир»
Стран, где суррогатное гестационное (то есть такое, при котором ребенок для суррогатной матери полностью генетически чужой) материнство официально считается заработком, всего несколько: это #Россия, #Украина, #Грузия, #Казахстан, #Колумбия и некоторые американские штаты.
Главный вопрос от биоэтиков: соблюдается ли принцип добровольности за чертой бедности? Роды, даже в XXI веке — не самое приятное и полезное для организма занятие. Не говоря уже о душевном комфорте той, что девять месяцев проведет с ребенком внутри, а потом откажется от него в роддоме.
Героиня документального фильма Елены Ласкари «Татьяна и ее дети» — мать четверых сыновей — бежит из родной деревни от мужа-алкоголика. Работает уборщицей, бедствует, а потом становится донором яйцеклеток и суррогатной матерью. Татьяна отстраняется от чужого плода эмоционально, попутно задумываясь, что носит мальчика, ведь все ЕЕ дети получаются мальчиками, и убеждает себя к нему не привязываться. Сожалений нет: заказчик-эксплуататор — ее единственный в жизни шанс.
Антрополог Виола Хёрбст, пишущая о суррогатном материнстве в Мали и Уганде, вспоминает, как одна девушка сказала, что «лучше быть донором или суррогатной матерью, чем проституткой, поскольку другого выбора иногда нет».
Медицинский антрополог Нэнси Шейпер-Хьюз пишет о черном рынке органов, предназначенных для трансплантации: «В целом поток органов следует современными маршрутами капитала: с Юга на Север, из третьего мира — в первый, от богатых к бедным, от черных и коричневых — к белым, и от женщин — к мужчинам». То же самое можно сказать и о репродуктивной сфере.
Из первого мира в третий спускаются делать детей богатые. Взять Индию, бывшую центром суррогатного материнства до 2015 года. Каждый год там рождалось 25 тысяч «суррогатных» детей, эту работу чаще всего выполняли наемницы из низших каст. В 2012 году в The Guardian вышла статья «Индийские суррогатные матери рискуют жизнями»: автор рассказывал о смерти тридцатилетней Премилы Вагелы из Ахмедабада. Премила пришла на осмотр, внезапно у нее начались судороги, она упала, ее забрали в реанимацию, решили делать кесарево. Ребенка, родившегося на месяц раньше срока, поместили в палату интенсивной терапии, а Премилу перевели в больницу похуже, несмотря на критическое состояние после остановки сердца, жизнь суррогатной матери на втором месте, главное — ребенок, для которого был оплачен госпиталь. «В стране, где тысячи женщин ежегодно умирают в родах, кто будет сожалеть о смерти суррогатной матери?» — так заканчивается статья. В итоге в 2013 году в Индии коммерческое суррогатное материнство сначала запретили для гомосексуальных пар и одиноких женщин, а в 2015-м — для всех. Можно только представить себе всплеск активности на черном рынке.
Другой важный вопрос для биоэтиков — об отношении к ребенку как к «проекту» или «заказу». Сильвиан Агачински, активная борчиня с суррогатным материнством из среды публичных интеллектуалов:
«Предоставление тела в пользование, его инструментализация существует с древнейших времен — это рабство, а в случае с женщинами оно часто носило сексуальный характер или было связано с деторождением. От женщины требуется провести беременность, оставаясь отстраненной̆, чужой к тому, что происходит с ее телом. Проституирование требует от женщины абстрагироваться от собственного сексуального желания, предоставив половой̆ орган в распоряжение клиента. Здесь же от нее требуют превратить в инструмент все ее существование в течение девяти месяцев. Поэтому «gestatrice» — худшее оскорбление для женщины».
❓А вы за или против суррогатного материнства?
Какие этические вопросы вызывает суррогатное материнство | Отрывок из книги документальной режиссёрки Инны Денисовой «Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир»
Стран, где суррогатное гестационное (то есть такое, при котором ребенок для суррогатной матери полностью генетически чужой) материнство официально считается заработком, всего несколько: это #Россия, #Украина, #Грузия, #Казахстан, #Колумбия и некоторые американские штаты.
Главный вопрос от биоэтиков: соблюдается ли принцип добровольности за чертой бедности? Роды, даже в XXI веке — не самое приятное и полезное для организма занятие. Не говоря уже о душевном комфорте той, что девять месяцев проведет с ребенком внутри, а потом откажется от него в роддоме.
Героиня документального фильма Елены Ласкари «Татьяна и ее дети» — мать четверых сыновей — бежит из родной деревни от мужа-алкоголика. Работает уборщицей, бедствует, а потом становится донором яйцеклеток и суррогатной матерью. Татьяна отстраняется от чужого плода эмоционально, попутно задумываясь, что носит мальчика, ведь все ЕЕ дети получаются мальчиками, и убеждает себя к нему не привязываться. Сожалений нет: заказчик-эксплуататор — ее единственный в жизни шанс.
Антрополог Виола Хёрбст, пишущая о суррогатном материнстве в Мали и Уганде, вспоминает, как одна девушка сказала, что «лучше быть донором или суррогатной матерью, чем проституткой, поскольку другого выбора иногда нет».
Медицинский антрополог Нэнси Шейпер-Хьюз пишет о черном рынке органов, предназначенных для трансплантации: «В целом поток органов следует современными маршрутами капитала: с Юга на Север, из третьего мира — в первый, от богатых к бедным, от черных и коричневых — к белым, и от женщин — к мужчинам». То же самое можно сказать и о репродуктивной сфере.
Из первого мира в третий спускаются делать детей богатые. Взять Индию, бывшую центром суррогатного материнства до 2015 года. Каждый год там рождалось 25 тысяч «суррогатных» детей, эту работу чаще всего выполняли наемницы из низших каст. В 2012 году в The Guardian вышла статья «Индийские суррогатные матери рискуют жизнями»: автор рассказывал о смерти тридцатилетней Премилы Вагелы из Ахмедабада. Премила пришла на осмотр, внезапно у нее начались судороги, она упала, ее забрали в реанимацию, решили делать кесарево. Ребенка, родившегося на месяц раньше срока, поместили в палату интенсивной терапии, а Премилу перевели в больницу похуже, несмотря на критическое состояние после остановки сердца, жизнь суррогатной матери на втором месте, главное — ребенок, для которого был оплачен госпиталь. «В стране, где тысячи женщин ежегодно умирают в родах, кто будет сожалеть о смерти суррогатной матери?» — так заканчивается статья. В итоге в 2013 году в Индии коммерческое суррогатное материнство сначала запретили для гомосексуальных пар и одиноких женщин, а в 2015-м — для всех. Можно только представить себе всплеск активности на черном рынке.
Другой важный вопрос для биоэтиков — об отношении к ребенку как к «проекту» или «заказу». Сильвиан Агачински, активная борчиня с суррогатным материнством из среды публичных интеллектуалов:
«Предоставление тела в пользование, его инструментализация существует с древнейших времен — это рабство, а в случае с женщинами оно часто носило сексуальный характер или было связано с деторождением. От женщины требуется провести беременность, оставаясь отстраненной̆, чужой к тому, что происходит с ее телом. Проституирование требует от женщины абстрагироваться от собственного сексуального желания, предоставив половой̆ орган в распоряжение клиента. Здесь же от нее требуют превратить в инструмент все ее существование в течение девяти месяцев. Поэтому «gestatrice» — худшее оскорбление для женщины».
❓А вы за или против суррогатного материнства?
Forbes.ru
«Право на ребенка»: какие этические вопросы вызывает суррогатное материнство
В издательстве Individuum выходит книга документального режиссера Инны Денисовой «Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир». Forbes Woman публикует отрывок об этических вопросах, связанных с технологией суррогатного материнства