О Бадаламенти.
В некоторых заброшенных областях бытия всегда звучит музыка. Подобно музыке сфер из пифагорейского мифа, эти звуки определяют реальность. Хорошая композиция создаёт под ногами тропы, расставляет по небу луны. Лазурные замки и лиловые чертоги тайных герцогов затенья порой возникают из простых ударов по клавишам рояля.
Музыка Бадаламенти звучит в разных областях. В чёрных лабиринтах из пепельных комнатушек дровосеков, в жестокой космической пустоте, в красных залах с узором, запутывающим время. Она звучит в мирах оммажа на немое кино, в идиллии, оборачивающейся кошмаром. Она всегда будет звучать прологом потерявшегося в междумирье городка — мы знаем, что он исчез и из нашей реальности, но это не значит, что пути туда теперь закрыты.
Музыка Бадаламенти создала гангстеров, людей в пиджаках, злых духов, одержимых, ангелов, говорящие деревья, двойников и последних рыцарей земли, в которой больше не случаются чудеса.
Я до сих пор не слишком понимаю эту музыку. Но знаю, что без неё такой реальности вовсе не случилось бы.
А значит, она хороша.
В некоторых заброшенных областях бытия всегда звучит музыка. Подобно музыке сфер из пифагорейского мифа, эти звуки определяют реальность. Хорошая композиция создаёт под ногами тропы, расставляет по небу луны. Лазурные замки и лиловые чертоги тайных герцогов затенья порой возникают из простых ударов по клавишам рояля.
Музыка Бадаламенти звучит в разных областях. В чёрных лабиринтах из пепельных комнатушек дровосеков, в жестокой космической пустоте, в красных залах с узором, запутывающим время. Она звучит в мирах оммажа на немое кино, в идиллии, оборачивающейся кошмаром. Она всегда будет звучать прологом потерявшегося в междумирье городка — мы знаем, что он исчез и из нашей реальности, но это не значит, что пути туда теперь закрыты.
Музыка Бадаламенти создала гангстеров, людей в пиджаках, злых духов, одержимых, ангелов, говорящие деревья, двойников и последних рыцарей земли, в которой больше не случаются чудеса.
Я до сих пор не слишком понимаю эту музыку. Но знаю, что без неё такой реальности вовсе не случилось бы.
А значит, она хороша.
У нас было два пакетика летучих мышей, семьдесят пять банок кротовухи, пять пакетиков биг фунгуса или BFG, солонка, наполовину наполненная жуками Шваба и целое море разноцветных ликёров из бобра, крысы и землеройки, а также литр декокта свиного гриппа, обезьяньей оспы, пинта чистого вируса эбола и двенадцать пузырьков неизъяснимой пиздецомы. Не то, чтобы всё это было категорически необходимо для жизни среднестатистического человека, но если уж начал готовиться к жизни в Садах Нургла, то к делу надо подходить серьёзно!
Послания президента Федеральному собранию в этом году не будет. Думали, что его могут сделать письменным, но оказалось, так нельзя.
Тем не менее, всегда можно найти способ Изречь и быть услышанным. В этом сезоне, например, очень популярна эхолокация. Можно подкупить тысячу чиновников, чтобы каждый из них при столкновении в коридорах власти цитировал случайный шибболет. Можно создать языковую комбинацию из гиацинтов, настурций, серебряного пиджака и ручки паркер в нагрудном кармане.
Есть и более интересные способы. Мрачный танец в беззвёздном небе. Месмерический ритуал для вселения в участников собрания духов с Той стороны. Послать каждому верному чашу, атам и яблоко. Передача сообщения с помощью Науки болот. Отдельные фразы могут запомнить не только почтовые попугаи. Правильно повёрнутая ручка двери всегда является Знаком.
Наконец, можно попросить о помощи старейший доядерный хаос, плывущий в пустоте вдали от солнц, чтобы его свита дебелых флейтистов пропела музыку отвергнутых истин прямо в головы заходящегося в ужасе человечества.
Тоже мне, нашли проблему.
Тем не менее, всегда можно найти способ Изречь и быть услышанным. В этом сезоне, например, очень популярна эхолокация. Можно подкупить тысячу чиновников, чтобы каждый из них при столкновении в коридорах власти цитировал случайный шибболет. Можно создать языковую комбинацию из гиацинтов, настурций, серебряного пиджака и ручки паркер в нагрудном кармане.
Есть и более интересные способы. Мрачный танец в беззвёздном небе. Месмерический ритуал для вселения в участников собрания духов с Той стороны. Послать каждому верному чашу, атам и яблоко. Передача сообщения с помощью Науки болот. Отдельные фразы могут запомнить не только почтовые попугаи. Правильно повёрнутая ручка двери всегда является Знаком.
Наконец, можно попросить о помощи старейший доядерный хаос, плывущий в пустоте вдали от солнц, чтобы его свита дебелых флейтистов пропела музыку отвергнутых истин прямо в головы заходящегося в ужасе человечества.
Тоже мне, нашли проблему.
Все обсуждают Полозкову, костерят её за смешные стихи и непоследовательность во взглядах. Полагаю, так модно было делать и лет 15 назад, а значит, этот цветистый символ поэзии с нами определённо надолго.
Но я не очень понимаю, чего именно там гнобить. Внутренний мир стихов Полозковой (следовательно, и её головы) мне лично напоминает вязкую смесь из глиттера, физраствора и несуществующей жидкости LCL. Липко, всюду блёстки, бредёшь, как по горло в мясе. Отпечатки каких-то людей, тысяч любовников, всюду сырая интимность, неживые плотские куклы, заботливо размещённые рядом с тарелками, кастрюлями супа, модными занавесками, кухонными разговорами о неважном. Красивая женская жизнь, не могу вообразить лучшей.
И это ни в коем разе не критика — такой мир бесконечной удушливой материи надо ещё создать. На мой взгляд, получилось. Просто в этой вязкости правда нет ориентиров. Моральных, вечностных, ещё каких. Ну вредны они там, посему не нужны совершенно. Где судьбы космоса и где симпатичная кухня с котиками, супчиком и сатиновыми тканями? Полозкова о морали — это абсолютный водевиль, и его следует расшифровывать исключительно как «в моей кастрюле стало меньше борща, занавески дороже, подружки ходят грустные — надо менять сторону». В эту картину вопрос о былом сотрудничестве с нехорошими людьми вообще не встаёт. Раньше-то были и суп, и занавески, и хорошенькие мальчики.
Поэтому, чем костерить реальную Полозкову — пожалейте лучше полозковых, которые остались. Людям гиле в этой реальности вообще необычайно тяжело, стихами про женскую долю уже не заешь. Впрочем, оно и так понятно.
(Про супы я постоянно говорю не просто так — слишком уж в меня впечаталось стихотворение, где лирическая героиня пытается очаровать какую-то рок-звезду, зазывая её, гм, пообедать).
Но я не очень понимаю, чего именно там гнобить. Внутренний мир стихов Полозковой (следовательно, и её головы) мне лично напоминает вязкую смесь из глиттера, физраствора и несуществующей жидкости LCL. Липко, всюду блёстки, бредёшь, как по горло в мясе. Отпечатки каких-то людей, тысяч любовников, всюду сырая интимность, неживые плотские куклы, заботливо размещённые рядом с тарелками, кастрюлями супа, модными занавесками, кухонными разговорами о неважном. Красивая женская жизнь, не могу вообразить лучшей.
И это ни в коем разе не критика — такой мир бесконечной удушливой материи надо ещё создать. На мой взгляд, получилось. Просто в этой вязкости правда нет ориентиров. Моральных, вечностных, ещё каких. Ну вредны они там, посему не нужны совершенно. Где судьбы космоса и где симпатичная кухня с котиками, супчиком и сатиновыми тканями? Полозкова о морали — это абсолютный водевиль, и его следует расшифровывать исключительно как «в моей кастрюле стало меньше борща, занавески дороже, подружки ходят грустные — надо менять сторону». В эту картину вопрос о былом сотрудничестве с нехорошими людьми вообще не встаёт. Раньше-то были и суп, и занавески, и хорошенькие мальчики.
Поэтому, чем костерить реальную Полозкову — пожалейте лучше полозковых, которые остались. Людям гиле в этой реальности вообще необычайно тяжело, стихами про женскую долю уже не заешь. Впрочем, оно и так понятно.
(Про супы я постоянно говорю не просто так — слишком уж в меня впечаталось стихотворение, где лирическая героиня пытается очаровать какую-то рок-звезду, зазывая её, гм, пообедать).
Когда они забирали с полок библиотек Жана Жене, я хохотал и доставал Генри Миллера. Когда они увозили в неизвестном направлении книги Розанова — я скалился и читал самые лютые фрагменты из Пепперштейна. Когда Эдичке Лимонову вынесли приговор в пропаганде непотребств, вдаль к отменителям летел знаменитый пелевинский ослик.
Русскому человеку невозможно запретить разврат и контркультуру. Особенно — если они находятся в области чистого текста. Кого эта публика свинопасов с рожистой болезнью хочет наебать? Мы — литературоцентричная нация, пережившая самиздат, засилье Дарьи Донцовой и хуёвое фэнтези на дешёвой бумаге. Нас невозможно удивить и нельзя ограничить. Вы не видели, что писал Хармс в своём голубом периоде, вы не знаете, как одним Масодовым можно обрушить весь ветхий обком запретительских бабушек.
Мы грозно смеёмся над этой хуйнёй. Сорокин — пройденный этап; мы достаём роман знаменитого Натана Дубовицкого с его фирменной снафф-политикой. Перепечатки с фанфикс.ми и фикбука идут по рукам — падение в бездны разврата неизбежно. Плачь и бойся, сухое племя: настанет день, и вы поймёте — Розанов был лишь бледной тенью того, что грядёт.
Покайся, пуританин! В твоём личном аду не будет никаких пионерских галстуков и поняш. Поверь мне, есть вещи куда страшнее.
Русскому человеку невозможно запретить разврат и контркультуру. Особенно — если они находятся в области чистого текста. Кого эта публика свинопасов с рожистой болезнью хочет наебать? Мы — литературоцентричная нация, пережившая самиздат, засилье Дарьи Донцовой и хуёвое фэнтези на дешёвой бумаге. Нас невозможно удивить и нельзя ограничить. Вы не видели, что писал Хармс в своём голубом периоде, вы не знаете, как одним Масодовым можно обрушить весь ветхий обком запретительских бабушек.
Мы грозно смеёмся над этой хуйнёй. Сорокин — пройденный этап; мы достаём роман знаменитого Натана Дубовицкого с его фирменной снафф-политикой. Перепечатки с фанфикс.ми и фикбука идут по рукам — падение в бездны разврата неизбежно. Плачь и бойся, сухое племя: настанет день, и вы поймёте — Розанов был лишь бледной тенью того, что грядёт.
Покайся, пуританин! В твоём личном аду не будет никаких пионерских галстуков и поняш. Поверь мне, есть вещи куда страшнее.
Из пролегомен к будущей мем-ориентированной онтологии.
Мемы, как и эмоджи — несомненный язык будущего. Однако мемы не оязычивают эмоциональные реакции, действуя иначе. Мем выхватывает цельное Событие и зашифровывает его в пиктограмме с минимумом ключевых фраз. Некоторые пиктограммы становятся универсальными шаблонами для любых ситуаций — как гигачады и сойджаки, например. Остальные теряют свою свежесть и в дальнейшем работают только в сцепке с другими сюжетами. Мем, который пытаются сцеплять вообще с чем угодно, становится форсом. Форс умирает — лишь единицы таковых преодолевают барьер значимости и позволяют превратить мем в шаблон для других мемов.
Мемы, отсылающие к явлениям первого порядка, становятся явлениями второго порядка. Сюжеты, порождаемые синергией мемов, превращаются в химеры — суть явления третьего порядка. В соответствии со своим названием мем распространяется через Сеть по докинзовскому вирокультурному принципу. Мем более высокого качества является референсом к вечным сюжетам, не зависящим от колебаний локального инфополя. Мем наивысшего качества — передача через локальные мемы референсов к вечным сюжетам в идеальном соотношении кринжа и кека. Кринж — инерция мема, энергия смыслового отрицания — то есть неудача вирокультурной экспансии. Кек — потенциально позитивная энергия, в большом количестве превращающая мем в смеховой артефакт. Кек, однако, вытесняет из мема смысл, что тоже мешает его вирокультурной экспансии.
Основная задача мем-ориентированной онтологии — превращение мемов в единственный язык, способный передавать любую иронию. Надстройки иронии служат агрессивным барьером, который не позволяет овладеть языками мемов подавляющему большинству людей. Количество закладываемых в мем референсов стремится к бесконечности. Мемы — будущий язык шпионов, политиков, шифропанков и исследователей вирд-культур.
Никто не воспринимает вирокультурный потенциал мемов всерьёз. Напрасно. Однако недооценка актуальности мем-пространства открывает широкий простор для манёвра.
Мемы, как и эмоджи — несомненный язык будущего. Однако мемы не оязычивают эмоциональные реакции, действуя иначе. Мем выхватывает цельное Событие и зашифровывает его в пиктограмме с минимумом ключевых фраз. Некоторые пиктограммы становятся универсальными шаблонами для любых ситуаций — как гигачады и сойджаки, например. Остальные теряют свою свежесть и в дальнейшем работают только в сцепке с другими сюжетами. Мем, который пытаются сцеплять вообще с чем угодно, становится форсом. Форс умирает — лишь единицы таковых преодолевают барьер значимости и позволяют превратить мем в шаблон для других мемов.
Мемы, отсылающие к явлениям первого порядка, становятся явлениями второго порядка. Сюжеты, порождаемые синергией мемов, превращаются в химеры — суть явления третьего порядка. В соответствии со своим названием мем распространяется через Сеть по докинзовскому вирокультурному принципу. Мем более высокого качества является референсом к вечным сюжетам, не зависящим от колебаний локального инфополя. Мем наивысшего качества — передача через локальные мемы референсов к вечным сюжетам в идеальном соотношении кринжа и кека. Кринж — инерция мема, энергия смыслового отрицания — то есть неудача вирокультурной экспансии. Кек — потенциально позитивная энергия, в большом количестве превращающая мем в смеховой артефакт. Кек, однако, вытесняет из мема смысл, что тоже мешает его вирокультурной экспансии.
Основная задача мем-ориентированной онтологии — превращение мемов в единственный язык, способный передавать любую иронию. Надстройки иронии служат агрессивным барьером, который не позволяет овладеть языками мемов подавляющему большинству людей. Количество закладываемых в мем референсов стремится к бесконечности. Мемы — будущий язык шпионов, политиков, шифропанков и исследователей вирд-культур.
Никто не воспринимает вирокультурный потенциал мемов всерьёз. Напрасно. Однако недооценка актуальности мем-пространства открывает широкий простор для манёвра.
Когда-нибудь внутренняя городская география станет официальной наукой, по ней напишут учебник и я его обязательно прочитаю. А пока приходится интуитивно шариться по московским просторам и выписывать себе места силы на заметочку. Я ещё многого не знаю, так что вы можете писать мне свои психогеографические озарения. А пока вот несколько соображений.
- Раньше на месте Зарядья была глубокая яма, из которой доносились голоса. Сообщали голоса при этом совершеннейшую чепуху — в общем, правильно засыпали.
- В том же Зарядье есть милейшее летнее болотце, в котором живёт легендарная паучиная жаба. Она безобидная, но о многом с ней не поговоришь — Зарядье вообще отбивает охоту рассуждать на высокие темы.
- Когда-то в тайных притонах на западе Москвы располагалась сеть величайших Сабвеев в истории. Там готовили сабы по божественному рецепту — уже лет пять я не могу найти в городе ничего подобного.
- Если долго лежать на животе у набережной в Парке Горького, можно увидеть, как по реке проплывает выводок креаклиата. Видимо, на нерест.
- На Хитре, если пойти налево от богомерзкой инсталляции и попасть в маленький закуток между древними домами, можно увидеть многорукого архата. Он появляется в 14:29, 17:43 и в неизвестное время ближе к ночи — всегда ровно на три минуты.
- В Паросе у Бауманской раньше собирались очень странные молодые люди.
- Роскошная панорама, которую видит человек, идущий к Павелецкой — хитрая декорация из бумаги и папье-маше. Что там, за ней — я не знаю.
- Монорельс и Останкинская башня — части неизвестного нам чудовища с непонятным изначальным функционалом.
- Многие московские дома, скрытые за фальшфасадом, на самом деле такие — в этом можно убедиться, если их потрогать. Текстуры не прогружаются, но собянинская команда работает над улучшенной симуляцией центра города.
- Гномы. Гномы повсюду. Ищите карликовые дома в Ясенево, у Битцы и рядом с Царицынским лесомассивом. Но лучше не ищите, дружеский совет.
- Московские бомжи появляются из кладок с яйцами на зелёной ветке. Что же там в её недрах?
- Бункер на Таганской — официальная дыра через центр Земли. Возможно, прямиком в Австралию.
- Раньше на месте Зарядья была глубокая яма, из которой доносились голоса. Сообщали голоса при этом совершеннейшую чепуху — в общем, правильно засыпали.
- В том же Зарядье есть милейшее летнее болотце, в котором живёт легендарная паучиная жаба. Она безобидная, но о многом с ней не поговоришь — Зарядье вообще отбивает охоту рассуждать на высокие темы.
- Когда-то в тайных притонах на западе Москвы располагалась сеть величайших Сабвеев в истории. Там готовили сабы по божественному рецепту — уже лет пять я не могу найти в городе ничего подобного.
- Если долго лежать на животе у набережной в Парке Горького, можно увидеть, как по реке проплывает выводок креаклиата. Видимо, на нерест.
- На Хитре, если пойти налево от богомерзкой инсталляции и попасть в маленький закуток между древними домами, можно увидеть многорукого архата. Он появляется в 14:29, 17:43 и в неизвестное время ближе к ночи — всегда ровно на три минуты.
- В Паросе у Бауманской раньше собирались очень странные молодые люди.
- Роскошная панорама, которую видит человек, идущий к Павелецкой — хитрая декорация из бумаги и папье-маше. Что там, за ней — я не знаю.
- Монорельс и Останкинская башня — части неизвестного нам чудовища с непонятным изначальным функционалом.
- Многие московские дома, скрытые за фальшфасадом, на самом деле такие — в этом можно убедиться, если их потрогать. Текстуры не прогружаются, но собянинская команда работает над улучшенной симуляцией центра города.
- Гномы. Гномы повсюду. Ищите карликовые дома в Ясенево, у Битцы и рядом с Царицынским лесомассивом. Но лучше не ищите, дружеский совет.
- Московские бомжи появляются из кладок с яйцами на зелёной ветке. Что же там в её недрах?
- Бункер на Таганской — официальная дыра через центр Земли. Возможно, прямиком в Австралию.
Давно ли вы были в подвале, где чинят обувь? Я вот давно. Но воспоминание осталось свежим и ярким, точно плакат «Болтун — находка для шпиона» на стене крафтовой пивоварни. Ибо нет ничего необычнее, чем посещение обувного подвала по причине левый ботинок открыл пасть и уже готов схавать правую ногу.
В оный подвал спускаешься, как в подземный мир. Коридор сужается, со всех сторон вырастают стеклянные витрины с китайскими игрушками, фотоателье, будки копирка, тайные ходы жестянщиков, норы пауков-бэкендеров, закрома боевых биологических капибар и всё такое. Затем пространство резко расширяется, и вы видите откидную доску, имитирующую сервис. Суровый сапожник, Диспатер этого смрадного угла, окидывает вас пытливым взглядом из кустистой брови и называет цену в два обола — приходить через три дня.
И все три дня сапожник, распаковав тайную кузницу древних, апгрейдит пострадавший ботинок. Кузница уже повидала Мьольнир, разнообразные копья Лонгина, легендарную Железную маску и сердце Филиппа Киркорова — настало ей время справиться и с твоей проблемой. Сапожник ломит подковы руками, забивает в подошву теллуровые гвозди из печей Ада, подравнивает обувке ниобиевые носы. Ботинки превращаются в угги, в говнодавы, в космолёты — и следом опять в ботинки. Шов сверкает хромом, подошвой можно изящно сплющить пару ландшафтных пластов. Фред Астер и Брюс Ли улыбаются с небес — в такой чудесной обуви танцы и битьё ёбел приобретают общий оттенок прекрасной трансцендентности.
Осталось выложить на откидную доску медяки и забрать свои галактические петрович-мартинсы. Обувка прослужит тысячу лет — я пока разнашивал, забыл, где тот подвал вообще находится.
А если бы помнил, в любом случае бы не сказал. Московская публика в делах обувных очень странная — покажи ей теллуровый гвоздик, а она его и в голову себе забьёт. Откуда только моду взяли.
В оный подвал спускаешься, как в подземный мир. Коридор сужается, со всех сторон вырастают стеклянные витрины с китайскими игрушками, фотоателье, будки копирка, тайные ходы жестянщиков, норы пауков-бэкендеров, закрома боевых биологических капибар и всё такое. Затем пространство резко расширяется, и вы видите откидную доску, имитирующую сервис. Суровый сапожник, Диспатер этого смрадного угла, окидывает вас пытливым взглядом из кустистой брови и называет цену в два обола — приходить через три дня.
И все три дня сапожник, распаковав тайную кузницу древних, апгрейдит пострадавший ботинок. Кузница уже повидала Мьольнир, разнообразные копья Лонгина, легендарную Железную маску и сердце Филиппа Киркорова — настало ей время справиться и с твоей проблемой. Сапожник ломит подковы руками, забивает в подошву теллуровые гвозди из печей Ада, подравнивает обувке ниобиевые носы. Ботинки превращаются в угги, в говнодавы, в космолёты — и следом опять в ботинки. Шов сверкает хромом, подошвой можно изящно сплющить пару ландшафтных пластов. Фред Астер и Брюс Ли улыбаются с небес — в такой чудесной обуви танцы и битьё ёбел приобретают общий оттенок прекрасной трансцендентности.
Осталось выложить на откидную доску медяки и забрать свои галактические петрович-мартинсы. Обувка прослужит тысячу лет — я пока разнашивал, забыл, где тот подвал вообще находится.
А если бы помнил, в любом случае бы не сказал. Московская публика в делах обувных очень странная — покажи ей теллуровый гвоздик, а она его и в голову себе забьёт. Откуда только моду взяли.
И по поводу недавней модной паники под названием «Нейросети создали Хуй и украли наше будущее».
Паника заключается в том, что нейросети совсем скоро нарисуют Хуй и напишут о нём поэму. После чего без работы останется несметное количество дизайнеров и блогеров. В общем, Гптчат и Мидджорни на пару делают вообще адовый контент, погуглите, мясные мешки отдыхают.
Тут какая штука. Человек из века в век только и создаёт бесконечные нейросети. Ну как иначе назвать все эти кружки воплощения разнообразной поебистики, объединённые связями и верой в общее дело? Нейронные сети и есть, коллективная вязь мозгов в потоке куража то бишь мол.
От обэриутов до уорхоловской Фабрики. От горизонтальных веган-кафе до диагональных медиа. Нейросети создаются ровно за одним: выбить конкурентов и занять кормушку. Захватит её технология или творческая артель — важно несущественно.
Значение имеет вопрос адаптации. Если нейросеть напишет новость и журналисты останутся без работы, значит, они создадут такой формат новостей, который нейросеть не потянет. Или исчезнут из времени — как группы, производившие эстетику на вынос, типа проклятых поэтов. Художники станут рисовать иное. Книги станут иными. Либо же вооружённые общим консенсусом луддиты разобьют дьявольские машины и вернут людям их профессии.
Будущее всегда едет по людям паровым катком, однако люди при этом остаются его бесспорными творцами. Нейросети — не меньшая этическая проблема, чем печатный станок или патефон. Сказать по чести, эти два механизма оставили без работы куда большее число специалистов.
И всё же люди учатся боковым стратегиям — со скрипом, зато сами. Они изобретают противоходы, вносят в свою работу долю невоспроизводимого священного безумия и отказываются сдаваться Машине. Нейросеть может многое. Но не всё. Целое больше суммы частей, человек больше машины по обработке суммы творчества.
(А как уволили всех журналистов, так журналисты пошли на углу плясать и блядями стали, никакого сладу с ними нет, с этими журналистами).
Паника заключается в том, что нейросети совсем скоро нарисуют Хуй и напишут о нём поэму. После чего без работы останется несметное количество дизайнеров и блогеров. В общем, Гптчат и Мидджорни на пару делают вообще адовый контент, погуглите, мясные мешки отдыхают.
Тут какая штука. Человек из века в век только и создаёт бесконечные нейросети. Ну как иначе назвать все эти кружки воплощения разнообразной поебистики, объединённые связями и верой в общее дело? Нейронные сети и есть, коллективная вязь мозгов в потоке куража то бишь мол.
От обэриутов до уорхоловской Фабрики. От горизонтальных веган-кафе до диагональных медиа. Нейросети создаются ровно за одним: выбить конкурентов и занять кормушку. Захватит её технология или творческая артель — важно несущественно.
Значение имеет вопрос адаптации. Если нейросеть напишет новость и журналисты останутся без работы, значит, они создадут такой формат новостей, который нейросеть не потянет. Или исчезнут из времени — как группы, производившие эстетику на вынос, типа проклятых поэтов. Художники станут рисовать иное. Книги станут иными. Либо же вооружённые общим консенсусом луддиты разобьют дьявольские машины и вернут людям их профессии.
Будущее всегда едет по людям паровым катком, однако люди при этом остаются его бесспорными творцами. Нейросети — не меньшая этическая проблема, чем печатный станок или патефон. Сказать по чести, эти два механизма оставили без работы куда большее число специалистов.
И всё же люди учатся боковым стратегиям — со скрипом, зато сами. Они изобретают противоходы, вносят в свою работу долю невоспроизводимого священного безумия и отказываются сдаваться Машине. Нейросеть может многое. Но не всё. Целое больше суммы частей, человек больше машины по обработке суммы творчества.
(А как уволили всех журналистов, так журналисты пошли на углу плясать и блядями стали, никакого сладу с ними нет, с этими журналистами).
Год получился настолько прельстивый и любовный, что под его конец у нас с продажи решили снять игрушки Хагги Вагги. Если кто не видел, это такая пушистая хтоническая срань из компьютерной игры, у которой вместо морды то ли червежорло Предатора, то ли вагина дентата обыкновенная. А снимают, потому что в игрушках очень опасный фенол, химическая угроза, ну в общем вы поняли.
Хагги Вагги реально жуткие, мне даже не с чем это сравнить. В свои шесть я поседел бы от горя, увидев такого зубастого розового пидораса среди игрушек. Дети, тем не менее, тащатся, им круто. Ну, по крайней мере было — теперь никаких вам химических еблокрутов, праздник кончился.
Это просто как деталь времени — жизнь настолько посуровела и закаменела, что даже жуткой твари из ночных кошмаров больше нет места среди нас. Вот запретят следом владыку звёздного ужаса Рхан-Тегота, за несоответствующее ГОСТу количество щупалец и [УДАЛЕНО] — никто не заступится даже.
Хагги Вагги реально жуткие, мне даже не с чем это сравнить. В свои шесть я поседел бы от горя, увидев такого зубастого розового пидораса среди игрушек. Дети, тем не менее, тащатся, им круто. Ну, по крайней мере было — теперь никаких вам химических еблокрутов, праздник кончился.
Это просто как деталь времени — жизнь настолько посуровела и закаменела, что даже жуткой твари из ночных кошмаров больше нет места среди нас. Вот запретят следом владыку звёздного ужаса Рхан-Тегота, за несоответствующее ГОСТу количество щупалец и [УДАЛЕНО] — никто не заступится даже.
В ожидании Года.
Если найти транспортное средство и долго ехать в сторону метафизического запада, то рано или поздно вы увидите место, где мелкое серое море сливается с мелким серым небом. Там тишина, там не плачут чайки, и все счастливые голоса остаются вдалеке за тяжёлой пеленой.
Спокойствие, серость и бесконечная пустота. В том краю больше нет ничего, потому что он — только мост. И по другую его сторону всё точно так же.
Поэтому не ищите тех земель покоя и печали. Алкайте лучше тайных благ, что рассыпаны здесь. На этом клочке пространства, на плоскости земной экумены, по некой прихотливой случайности ставшей нам домом.
Сохраняйте рассудок. Пейте чай с вареньем. Идите туда, где будут улыбки и тёплые голоса. Настоящей жизни мало, очень мало — она рассыпана меж ужасами бытия, разлита в океане цифрового эрзац-существования. Она ускользает и растворяется — так жадно пейте её. Ведь это не повторится.
С Наступающим!
Если найти транспортное средство и долго ехать в сторону метафизического запада, то рано или поздно вы увидите место, где мелкое серое море сливается с мелким серым небом. Там тишина, там не плачут чайки, и все счастливые голоса остаются вдалеке за тяжёлой пеленой.
Спокойствие, серость и бесконечная пустота. В том краю больше нет ничего, потому что он — только мост. И по другую его сторону всё точно так же.
Поэтому не ищите тех земель покоя и печали. Алкайте лучше тайных благ, что рассыпаны здесь. На этом клочке пространства, на плоскости земной экумены, по некой прихотливой случайности ставшей нам домом.
Сохраняйте рассудок. Пейте чай с вареньем. Идите туда, где будут улыбки и тёплые голоса. Настоящей жизни мало, очень мало — она рассыпана меж ужасами бытия, разлита в океане цифрового эрзац-существования. Она ускользает и растворяется — так жадно пейте её. Ведь это не повторится.
С Наступающим!
Общеизвестно, что традиции новогодней декады обжорства восходят к древним практикам рождения мира из наполненной утробы.
В Новый год всё сущее ждёт обновления. Раньше мир появлялся из тела Имира или из Тиамат, которая создавала первоземлю смешением себя с великим океаном. Теперь великанов и драконов не существует, и людям предстоит справляться самим.
Поэтому — да здравствуют салаты! Да восславим мы оливье, дар смеющихся богов! Да станут мясные нарезки прологом к акту творения! Да будет батарея вин и иных напитков кровью нарождающейся Вселенной!
На исходе десятого дня, когда многие животы станут похожи на тугие барабаны, родится новый мир. Он будет непохож на прежний — он будет лучше.
Так что, если хочешь изменить реальность, человек — ешь так, чтобы трещало чрево. Непреклонно, честно и с полной самоотдачей.
И будь счастлив — в эту самую минуту ты творишь мироздание.
В Новый год всё сущее ждёт обновления. Раньше мир появлялся из тела Имира или из Тиамат, которая создавала первоземлю смешением себя с великим океаном. Теперь великанов и драконов не существует, и людям предстоит справляться самим.
Поэтому — да здравствуют салаты! Да восславим мы оливье, дар смеющихся богов! Да станут мясные нарезки прологом к акту творения! Да будет батарея вин и иных напитков кровью нарождающейся Вселенной!
На исходе десятого дня, когда многие животы станут похожи на тугие барабаны, родится новый мир. Он будет непохож на прежний — он будет лучше.
Так что, если хочешь изменить реальность, человек — ешь так, чтобы трещало чрево. Непреклонно, честно и с полной самоотдачей.
И будь счастлив — в эту самую минуту ты творишь мироздание.
Китайская астрологическая система — она какая-то, ну, уязвимая, что ли. Вот сейчас у нас будто бы Год кролика. Так и чего ж, придётся астрологически сидеть по норам и грызть астрологическую морковку с хреном? А где всяческие обещания величия, как в астрологии заведено? Дальше там в китайском календаре вообще идут собаки, свиньи, овцы. Крысы даже. Куда это годится?
Вот бы нам, положим, год медоеда... Хотя нет, год медоеда нам не надо — этот больной ублюдок устроит звёздам такую пиратскую вендетту, что следующее десятилетие останется плакать и обкалываться валерьянкой. Давайте хотя бы год черепахи — в зороастризме такое уже есть, но в наш обиход почему-то не ввели.
А напрасно! В некоторых областях черепаха и вовсе не хуже медоеда. Бронированная, мудрая, со всякими Золотыми ключиками в карманах. Ликом кошмарна, но не чрезмерно — просто немножко задержавшийся на этом свете динозавр. Кто ж не хочет быть динозавром, правда? Черепахи сдержанные, флегматичные, с собственной жилплощадью и уверенностью в завтрашнем дне. И живут они больше нашего.
Не знаю, конечно. Если кто стремится стать пугливой меховой шапкой, которую «Плейбой» кокетливо избрал своим тотемным животным — дело хозяйское. Но я бы желал новые астрологические высоты для нашей эпохи. С Великой черепахой у всех настанет долгая эра ленивого и спокойного благоденствия. Постоянные сиесты, тотальный консерватизм в качестве общеобязательной идеи, мода на кремниевые экзоскелеты. Красота! А можно год черепахи расширить до века черепахи — тоже удобно. Звёзды протестовать не будут — подозреваю, что звёздам несколько плевать, какое животное из них на этот раз собирают маленькие мясные человечки.
И выкиньте уже из головы медоеда. Нельзя, запрещено, фу. Атомный апокалипсис и то оставляет человечеству больше шансов, чем эта тварь в астрологическо-галактическом значении.
Вот бы нам, положим, год медоеда... Хотя нет, год медоеда нам не надо — этот больной ублюдок устроит звёздам такую пиратскую вендетту, что следующее десятилетие останется плакать и обкалываться валерьянкой. Давайте хотя бы год черепахи — в зороастризме такое уже есть, но в наш обиход почему-то не ввели.
А напрасно! В некоторых областях черепаха и вовсе не хуже медоеда. Бронированная, мудрая, со всякими Золотыми ключиками в карманах. Ликом кошмарна, но не чрезмерно — просто немножко задержавшийся на этом свете динозавр. Кто ж не хочет быть динозавром, правда? Черепахи сдержанные, флегматичные, с собственной жилплощадью и уверенностью в завтрашнем дне. И живут они больше нашего.
Не знаю, конечно. Если кто стремится стать пугливой меховой шапкой, которую «Плейбой» кокетливо избрал своим тотемным животным — дело хозяйское. Но я бы желал новые астрологические высоты для нашей эпохи. С Великой черепахой у всех настанет долгая эра ленивого и спокойного благоденствия. Постоянные сиесты, тотальный консерватизм в качестве общеобязательной идеи, мода на кремниевые экзоскелеты. Красота! А можно год черепахи расширить до века черепахи — тоже удобно. Звёзды протестовать не будут — подозреваю, что звёздам несколько плевать, какое животное из них на этот раз собирают маленькие мясные человечки.
И выкиньте уже из головы медоеда. Нельзя, запрещено, фу. Атомный апокалипсис и то оставляет человечеству больше шансов, чем эта тварь в астрологическо-галактическом значении.
Самый забавный факт о телеге для меня заключается в том, что она не должна была стать новой блогосферой. Вот вообще никак. Телега создавалась именно в качестве мессенджера, и поэтому с каналами тут до сих пор происходит какая-то лютая дичь. Никакой информативной системы внутренней статистики, один Тгстат. Вместо удобного набора инструментов постинга — сплошное кустарное ботоподелие. Никакой общей ленты, никаких рекомендаций, тупо ни-че-го. И реклама остеопатов сверху.
Но русский человек решил, что Телеграм будет ЖЖ — и Телеграм стал ЖЖ. Господа с суровыми лицами, которые ставили горы вверх ногами, пинали фронтиры пятками и всячески изгалялись над действительностью, стали писать в мессенджер гигантские тексты. Которые он поначалу и вместить-то в себя целиком не мог. А следом на их каналы безумные подписчики стали приходить. И сетки появились. И кто-то даже зарабатывать так начал!
Чудна и прелестна мысль, что литературоцентричная нация сделает себе бложек из чего угодно. Из кофеварки, из журнала «Караван историй», из предрассветной пыли и росы на листочке. Ладно Телеграм — в своё время из нерабочего куска говна под названием ЖЖ сотворили знаете что? ЖЖ! Всё может стать личным дневничком, если ты достаточно храбр.
Но русский человек решил, что Телеграм будет ЖЖ — и Телеграм стал ЖЖ. Господа с суровыми лицами, которые ставили горы вверх ногами, пинали фронтиры пятками и всячески изгалялись над действительностью, стали писать в мессенджер гигантские тексты. Которые он поначалу и вместить-то в себя целиком не мог. А следом на их каналы безумные подписчики стали приходить. И сетки появились. И кто-то даже зарабатывать так начал!
Чудна и прелестна мысль, что литературоцентричная нация сделает себе бложек из чего угодно. Из кофеварки, из журнала «Караван историй», из предрассветной пыли и росы на листочке. Ладно Телеграм — в своё время из нерабочего куска говна под названием ЖЖ сотворили знаете что? ЖЖ! Всё может стать личным дневничком, если ты достаточно храбр.
Только недавно вспоминал Михалкова, а тут оказалось, что барин лежит в реанимации с ковидной пневмонией. Неприятная штука.
Вообще мне кажется, Никита Сергеевич здорово бы смотрелся в Чёрном вигваме. Пиздил бы по щам карлика за то, что тот в очередной раз подал гудрон вместо кофе. Дрался бы ногами со своим доппельгангером, кидающим в него яйца. Вёл бы передачу про глубинное православие на фоне красных штор и магического пола. Снится мне на ютубе ролик «Бесогон гоняет Боба» — куча просмотров, заоблачные рейтинги.
А так, конечно, здоровья великому. Ещё надеюсь увидеть третью часть фильма «Утомлённые солнцем» — пусть там только будут инопланетяне, а доблестные солдаты сбивают мигалками и образками огромные нацистские дирижабли с большими накладными персями поверх них. Лепота же.
Вообще мне кажется, Никита Сергеевич здорово бы смотрелся в Чёрном вигваме. Пиздил бы по щам карлика за то, что тот в очередной раз подал гудрон вместо кофе. Дрался бы ногами со своим доппельгангером, кидающим в него яйца. Вёл бы передачу про глубинное православие на фоне красных штор и магического пола. Снится мне на ютубе ролик «Бесогон гоняет Боба» — куча просмотров, заоблачные рейтинги.
А так, конечно, здоровья великому. Ещё надеюсь увидеть третью часть фильма «Утомлённые солнцем» — пусть там только будут инопланетяне, а доблестные солдаты сбивают мигалками и образками огромные нацистские дирижабли с большими накладными персями поверх них. Лепота же.
У Коли было три яблока, у Васи — только два. Коля взял у Васи два яблока. Математика вынуждает нас спросить о том, сколько яблок стало у Коли. Однако жизнь требует совершенно других акцентов.
Прежде всего следует задать вопрос: является ли Коля, отобравший у Васи яблоки, гнидой ёбаной? И если да, то в какой именно этической системе — в макиавеллианстве или всё-таки в классической деонтологии? Можно ли считать, что гнида ёбаная Коля, забирающий у Васи яблоки, присваивает их непременно с какой-либо благородной целью? И если да, стоит ли в таком случае убрать предикат «ёбаная» из нашего короллария?
Расширим операциональное поле. Как нам следует относиться к тому, что Коля, забирая яблоки у Васи, забирает их также у Пети, Светы и Мариночки? Что делать, если создающий трафик яблок Коля таким образом готовит яблочную базу, чтобы накормить жителей ближайшей деревни и спасти их от голода? Вдруг Коля на самом деле не спасает деревенских от голода, а строит коммунизм, при котором голодных будет больше, а яблок — меньше? На каком по счёту сборе яблок осатаневшие Петя, Света и Мариночка начнут бить ёбаного коммуниста Колю? Присоединится ли к ним Вася? Не хранит ли Вася под подушкой значок ВЛКСМ? Следует ли считать, что апроприация Колей яблок проходит по предварительному сговору с Васей, получающим свою долю яблочным соком? Как долго ещё народ будет это терпеть?
Именно поэтому технари неспособны выжить в настоящем сасаити. Они до сих пор считают только количество яблок — и это когда все приличные люди уже давно сражаются с коммунизмом.
Прежде всего следует задать вопрос: является ли Коля, отобравший у Васи яблоки, гнидой ёбаной? И если да, то в какой именно этической системе — в макиавеллианстве или всё-таки в классической деонтологии? Можно ли считать, что гнида ёбаная Коля, забирающий у Васи яблоки, присваивает их непременно с какой-либо благородной целью? И если да, стоит ли в таком случае убрать предикат «ёбаная» из нашего короллария?
Расширим операциональное поле. Как нам следует относиться к тому, что Коля, забирая яблоки у Васи, забирает их также у Пети, Светы и Мариночки? Что делать, если создающий трафик яблок Коля таким образом готовит яблочную базу, чтобы накормить жителей ближайшей деревни и спасти их от голода? Вдруг Коля на самом деле не спасает деревенских от голода, а строит коммунизм, при котором голодных будет больше, а яблок — меньше? На каком по счёту сборе яблок осатаневшие Петя, Света и Мариночка начнут бить ёбаного коммуниста Колю? Присоединится ли к ним Вася? Не хранит ли Вася под подушкой значок ВЛКСМ? Следует ли считать, что апроприация Колей яблок проходит по предварительному сговору с Васей, получающим свою долю яблочным соком? Как долго ещё народ будет это терпеть?
Именно поэтому технари неспособны выжить в настоящем сасаити. Они до сих пор считают только количество яблок — и это когда все приличные люди уже давно сражаются с коммунизмом.
Миф о капитализме
[Дежурное напоминание: подписывайтесь на Бусти, там собрана масса текстов разных периодов, в том числе и эксклюзивных. Впереди — только больше]
Интересно, что по своей сути капитализм, как его понимают сторонники данной концепции, сугубо антирыночен. Рынок, который мыслится в качестве здоровой обменной системы, не может быть подвержен какому-либо внешнему контролю. Меж тем капитализму нужно именно управление Рынком.
К примеру, классические торговые операции цифровизируются, переносятся в иной разрез виртуальности — живые деньги становятся своей же химерой. Потребительская же страсть, этот символ чего-то истинно человеческого в абсурдном потреблении, окончательно превращается в механизм, в машину холодного рацио. Вспомните торговый центр, гиперобъект предельного консьюмеризма. В нём всё разделено на зоны и уровни торговли, там проложены рациональные маршруты от товаров к товарам, которые подсознательно воспринимаются в качестве схемы-приглашения. Даже витрина, система разжигания страсти, выхолощена и сведена к одномерности; за витриной нет магазина, потому что весь магазин — собственная витрина.
Проблема в том, что иллюзия наличия бесконечных реальных денег в капиталистической системе порождает фантом капитализма. И фантом оказывается сращён с корчащимся реальным телом общества. «Проблемы» капитализма — это проблемы химеры, мифического создания, в котором разные жизнеформы страдают от величайшей нехватки целостности.
Читать далее
[Дежурное напоминание: подписывайтесь на Бусти, там собрана масса текстов разных периодов, в том числе и эксклюзивных. Впереди — только больше]
Интересно, что по своей сути капитализм, как его понимают сторонники данной концепции, сугубо антирыночен. Рынок, который мыслится в качестве здоровой обменной системы, не может быть подвержен какому-либо внешнему контролю. Меж тем капитализму нужно именно управление Рынком.
К примеру, классические торговые операции цифровизируются, переносятся в иной разрез виртуальности — живые деньги становятся своей же химерой. Потребительская же страсть, этот символ чего-то истинно человеческого в абсурдном потреблении, окончательно превращается в механизм, в машину холодного рацио. Вспомните торговый центр, гиперобъект предельного консьюмеризма. В нём всё разделено на зоны и уровни торговли, там проложены рациональные маршруты от товаров к товарам, которые подсознательно воспринимаются в качестве схемы-приглашения. Даже витрина, система разжигания страсти, выхолощена и сведена к одномерности; за витриной нет магазина, потому что весь магазин — собственная витрина.
Проблема в том, что иллюзия наличия бесконечных реальных денег в капиталистической системе порождает фантом капитализма. И фантом оказывается сращён с корчащимся реальным телом общества. «Проблемы» капитализма — это проблемы химеры, мифического создания, в котором разные жизнеформы страдают от величайшей нехватки целостности.
Читать далее
Boosty.to
Миф о капитализме - Ложь постмодерна
О мифе капитализма, сущности нехватки, контроле над Рынком и непрослеженном конфликте между капитализмом и реальными агентами.
В Твиттере очередная истерика: некий нытливый полиамор выкатил целый тред про то, как ему изменила женщина. Пачка восхитительных фраз в духе ОНА НЕ СТАЛА ПОНИМАТЬ МОЙ ГНЕВ! — прилагается. Заодно общественность узнала некоторые скорбные факты о половой жизни — оказалось, например, что полиаморам можно ебаться со всеми, но спать в обнимку следует только с высокоранговыми избранниками.
Но это дело обычное, а я понял вот что. Как бы Твиттер — бесконечное море дебелой витальной плоти. Розановское гадливое месиво, и в нём все постоянно соединяются отверстиями в тентакли. Нелепый сархический театр, добровольная человеческая многоножка, которая даже умудряется неловко пробулькивать свои эмоции на самом блядь изломанном воляпюке. И ещё издевательски обрамлять их в 280 знаков. Это омерзительно, но я до сих пор так и не мог понять генезиса омерзения.
Однако разгадка проста. Этот хюлеический блядовуайеристский организм с одним спинальным ганглием на всех твиттерских юзеров узурпировал мои самые светлые представления об Эросе возможного. Следом за поэтами и контркультурщиками я до сих пор пытаюсь искать в чувственном измерении какую-то присущую ему правду. Некую предданную любовь, солярное присутствие, определённую метафизическую гармонию, сопутствующую этосу сексуальности вообще.
Но в этом инопланетном гуле сношающейся протоплазмы, в их уродливых вербальных конструкциях — нет вообще ничего похожего на человеческий любовный трепет. Даже самый опустившийся писатель грязного реализма, втаптывающий всякую чувственность в червивое месиво, не смог бы сделать с ней такого. «Мы купили хлеб, проговорили эмоции, оказали поддержку и внимание тем, кто чувствует себя ненужным и неинтересным, пытались проявить понимание и любовь, которые испытывали. А потом поебалися! Десять минут ебалися с ней, с дурой этой».
Спазматические взаимные конвульсии людей-клиторов. Сука, они ведь даже рефлексируют об этом абсолютно одинаково.
Но это дело обычное, а я понял вот что. Как бы Твиттер — бесконечное море дебелой витальной плоти. Розановское гадливое месиво, и в нём все постоянно соединяются отверстиями в тентакли. Нелепый сархический театр, добровольная человеческая многоножка, которая даже умудряется неловко пробулькивать свои эмоции на самом блядь изломанном воляпюке. И ещё издевательски обрамлять их в 280 знаков. Это омерзительно, но я до сих пор так и не мог понять генезиса омерзения.
Однако разгадка проста. Этот хюлеический блядовуайеристский организм с одним спинальным ганглием на всех твиттерских юзеров узурпировал мои самые светлые представления об Эросе возможного. Следом за поэтами и контркультурщиками я до сих пор пытаюсь искать в чувственном измерении какую-то присущую ему правду. Некую предданную любовь, солярное присутствие, определённую метафизическую гармонию, сопутствующую этосу сексуальности вообще.
Но в этом инопланетном гуле сношающейся протоплазмы, в их уродливых вербальных конструкциях — нет вообще ничего похожего на человеческий любовный трепет. Даже самый опустившийся писатель грязного реализма, втаптывающий всякую чувственность в червивое месиво, не смог бы сделать с ней такого. «Мы купили хлеб, проговорили эмоции, оказали поддержку и внимание тем, кто чувствует себя ненужным и неинтересным, пытались проявить понимание и любовь, которые испытывали. А потом поебалися! Десять минут ебалися с ней, с дурой этой».
Спазматические взаимные конвульсии людей-клиторов. Сука, они ведь даже рефлексируют об этом абсолютно одинаково.