Приехав из города, который, как пляжный ловелас, вытянулся почти на 100 километров по берегу великой, но не всегда русской реки Волги, услышать «это надо ехать аж в центр города» тут, в Ереване, где от любой окраины до центра всего 5-8 километров, - забавно. Да что Волгоград, хутор Медведев петляет по степи вместе с речкой Тишанкой километров восемь.
Мы пробираемся с Георгием из пятого массива, где я и работаю грузчиком в магазине стройматериалов, в центр на грузовом микроавтобусе «Газель», загрузившись мешками с песком, цементом и щебнем по навигатору. Навьюченным мулом, с перегазовками взбираемся и, притормаживая, снова спускаемся по узким улочкам. В итоге, если переложить даже на плавные спуски и подъемы Волгограда, по времени и расстоянию выходит сопоставимо. Буквально пробираемся. Время от времени, я прижимаю боковое зеркало, чтобы не задело забор или дом. Слева открытые ворота, из двора торчит мордатый самосвал ЗиЛ-130. Он урчит, пропускает нас… и уверенно сворачивает туда, где мы только что проезжали, складывая боковые зеркала.
На улицах Еревана таких сто тридцатых – тьма. Выехав ещё из СССР, они здесь возят всё. Но больше всего хлам и строительный мусор, похожий на останки нерушимого союза республик свободных. Но самый главный здесь все равно автомобиль Мерседес. Такое ощущение, что армяне смогли скупить все выпуски этого легкового автомобиля до 2000 года включительно.
Каждый клочок земли здесь застроен или приспособлен подо что-то. Дома часто разной геометрической формы - трехугольные до клинообразности. Высоты тоже непредсказуемой. Ремонт и вулканизация могут происходить в мастерской на склоне в 60% в бывшем киоске «Союзпечать». Армяне - нация практичная. Например, они не будут тратить время на произношение «спасибо» на родном армянском, а скажут коротко - мерси.
Они – армяне, как и многие на постсоветском пространстве, - в поисках счастья. Которое ищут кто в Америке, кто в Европе, а кто и в России. Но последних все меньше. Молодежь Еревана практически не говорит на русском и к Москве, там не бывая, но с рассказов старших, относится пренебрежительно.
Георгий приехал на заработки в Ереван из Гюмри с семьей. Он говорит, что в Гюмри Путина очень любили, но теперь любят меньше. У него там свой дом, но работы нету. Тут снимают квартиру за 180 тысяч драм. За работу ему платят каждый день 6 тысяч драм. Жена упаковывает в каком-то цеху сыр к пиву, за 140 тысяч в месяц. Сын устроился охранником в элитный дом, получает 150 тысяч. Георгий говорит, что жить можно.
Моя работа заключается в том, чтобы насыпать в мешки щебёнку, песок, гравий, цемент, известь, и грузить в машину покупателя с 9:30 до 20:00 тоже за 6 тысяч драм в день. Если есть доставка к клиенту, то причитается доплата. Это может быть любой этаж, любой дом, в котором есть лифт, или нет. С лифтом - 50 драм за 30-50-килограммовый мешок, без лифта - 100.
Терпимо, если бы хозяин магазина Артак выплачивал зарплату, как и договаривались, вовремя, то есть ежедневно. Но он каждый день не доплачивает и сумма задолженности передо мной увеличивается. Артак говорит, что он бывший майор милиции и всегда за справедливость. Но постоянно забывает, что в пятиэтажных домах нет лифта. Мы обсуждаем с Георгием эту ситуацию, оказывается, что ему хозяин должен в 8 раз больше, чем мне. Я предлагаю бастовать...
#рассказы_Прошаков
Мы пробираемся с Георгием из пятого массива, где я и работаю грузчиком в магазине стройматериалов, в центр на грузовом микроавтобусе «Газель», загрузившись мешками с песком, цементом и щебнем по навигатору. Навьюченным мулом, с перегазовками взбираемся и, притормаживая, снова спускаемся по узким улочкам. В итоге, если переложить даже на плавные спуски и подъемы Волгограда, по времени и расстоянию выходит сопоставимо. Буквально пробираемся. Время от времени, я прижимаю боковое зеркало, чтобы не задело забор или дом. Слева открытые ворота, из двора торчит мордатый самосвал ЗиЛ-130. Он урчит, пропускает нас… и уверенно сворачивает туда, где мы только что проезжали, складывая боковые зеркала.
На улицах Еревана таких сто тридцатых – тьма. Выехав ещё из СССР, они здесь возят всё. Но больше всего хлам и строительный мусор, похожий на останки нерушимого союза республик свободных. Но самый главный здесь все равно автомобиль Мерседес. Такое ощущение, что армяне смогли скупить все выпуски этого легкового автомобиля до 2000 года включительно.
Каждый клочок земли здесь застроен или приспособлен подо что-то. Дома часто разной геометрической формы - трехугольные до клинообразности. Высоты тоже непредсказуемой. Ремонт и вулканизация могут происходить в мастерской на склоне в 60% в бывшем киоске «Союзпечать». Армяне - нация практичная. Например, они не будут тратить время на произношение «спасибо» на родном армянском, а скажут коротко - мерси.
Они – армяне, как и многие на постсоветском пространстве, - в поисках счастья. Которое ищут кто в Америке, кто в Европе, а кто и в России. Но последних все меньше. Молодежь Еревана практически не говорит на русском и к Москве, там не бывая, но с рассказов старших, относится пренебрежительно.
Георгий приехал на заработки в Ереван из Гюмри с семьей. Он говорит, что в Гюмри Путина очень любили, но теперь любят меньше. У него там свой дом, но работы нету. Тут снимают квартиру за 180 тысяч драм. За работу ему платят каждый день 6 тысяч драм. Жена упаковывает в каком-то цеху сыр к пиву, за 140 тысяч в месяц. Сын устроился охранником в элитный дом, получает 150 тысяч. Георгий говорит, что жить можно.
Моя работа заключается в том, чтобы насыпать в мешки щебёнку, песок, гравий, цемент, известь, и грузить в машину покупателя с 9:30 до 20:00 тоже за 6 тысяч драм в день. Если есть доставка к клиенту, то причитается доплата. Это может быть любой этаж, любой дом, в котором есть лифт, или нет. С лифтом - 50 драм за 30-50-килограммовый мешок, без лифта - 100.
Терпимо, если бы хозяин магазина Артак выплачивал зарплату, как и договаривались, вовремя, то есть ежедневно. Но он каждый день не доплачивает и сумма задолженности передо мной увеличивается. Артак говорит, что он бывший майор милиции и всегда за справедливость. Но постоянно забывает, что в пятиэтажных домах нет лифта. Мы обсуждаем с Георгием эту ситуацию, оказывается, что ему хозяин должен в 8 раз больше, чем мне. Я предлагаю бастовать...
#рассказы_Прошаков
Звуки гальмующей резины - тревожные и жалобные - наполнили улицы Еревана, как звуки дудука наполняют душу человека. Снег и гололёд, на мой вкус, не гармонируют с этим городом. Впрочем, и не осветлённые автохтонные жительницы мне нравятся больше. Но это мне.
На проспекте Гая, где обычно владельцы такси громко разговаривают и активно машут руками, сегодня все сидят в чреве своих кормильцев, вместо разговоров из машин доносится "мама джан" и "доля воровская".
От понедельничной стаи такси явно отбилось "Пежо": оттуда звучит оркестр Орбеляна, кажется что то про солнце.
Из-за гор появляется светило, и чашу с Ереваном заполняет медовым светом. Дома торчат искусно обработанным янтарем на серебрянной поверхности.
Арарат, как отстираный пододеяльник, на проволоке меж домов, с наволочкой - малым Араратом - застыли в небе Армении.
#рассказы_Прошаков
На проспекте Гая, где обычно владельцы такси громко разговаривают и активно машут руками, сегодня все сидят в чреве своих кормильцев, вместо разговоров из машин доносится "мама джан" и "доля воровская".
От понедельничной стаи такси явно отбилось "Пежо": оттуда звучит оркестр Орбеляна, кажется что то про солнце.
Из-за гор появляется светило, и чашу с Ереваном заполняет медовым светом. Дома торчат искусно обработанным янтарем на серебрянной поверхности.
Арарат, как отстираный пододеяльник, на проволоке меж домов, с наволочкой - малым Араратом - застыли в небе Армении.
#рассказы_Прошаков
А. Прошаков. Прием стеклотары
Приехав из города, который, как пляжный ловелас, вытянулся почти на 100 километров по берегу великой, но не всегда русской реки Волги, услышать «это надо ехать аж в центр города» тут, в Ереване, где от любой окраины до центра всего 5-8 километров, - забавно.…
Утренние улицы Еревана пусты. Порывистый ветер пытается стрясти с деревьев желтеющую листву. Получается у него не очень, и он разносит запах свежевыпеченного хлеба из сотен, если не тысяч лавок-пекарен.
Людей на улице практически нет и мне одному достаются эти ароматы. Изредка слышен звон, лязг и громыхание жести, за которую цепляется ветер. Но если вдуматься, то становится понятно, что жителей унес в небо ветер, а звон и грохот издают падающие с неба и бьющиеся об асфальт кофейные чашки, которые внезапно воспарившие в небо армяне, от неожиданности выпускают из рук, при попытке ухватиться за воздух.
Но лирика лирикой, а обед должен быть по расписанию. А потому я решаю проводить забастовку на манер итальянской. Георгий присоединяется, как оказалось, его задолженность по зарплате превышает мою в разы.
Мы сидим с ним в недостроенном гараже, смотрим, как клиенты в недоумении от того, что никто не грузит цемент и щебень в их транспорт, и что доставки тоже нет, удивлённо уезжают.
Продавец, тоже только что нанятый, в растерянности бегает между мешками, покупателями и стачкомом. Артаку звонить боится, чтобы не разбудить, наверняка из за своего возраста - ему года 23. Хозяин просыпается не раньше 11 часов. Тут все хозяева просыпаются поздно. Продаж нет, мы пьем кофе и наблюдаем.
Сам магазин представляет собой недостроенное двухэтажное здание напротив "Сигарона" - табачной фабрики. Это было первое место, куда я по первому попавшемуся мне объявлению тоже пытался устроиться на работу.
На первом этаже гараж и магазин, на втором живет семья Артака. Он мечтает продать этот дом за миллион долларов и уехать в Америку. Потому как считает, что армяне должны жить в Америке.Я же, как политэмигрант, вполне доволен Арменией, а как пролетарий, борющийся за свои права - не очень.
Георгий шарится от Газельки до кофеварки, курит, кому-то звонит, рассказывает мне всякие истории из своей жизни. В общем нервничает. Я читаю новости из России и Троцкого. Это создает полное ощущение, что Лев Давыдович жив и признан в современной России иноагентом.
К вечеру в магазине появляется Артак. Выручки в кассе практически нет. Он дастаёт деньги из кармана и молча, как ни в чем не бывало, расплачивается со мной полностью, включая и день забастовки. С Георгием тоже расплачивается, но частично.
Через два дня у Артака опять появляются признаки склероза - он начинает нам недоплачивать. На третий день забывчивости собирается сумма в 4,5 тыс драм, которую бывший майор обещает отдать завтра. Я не соглашаюсь: сейчас или я завтра не прихожу.
Мы идем с Георгием домой, спускаемся до 6 массива. Он говорит:
⁃ Акпер, я тоже завтра не приду. Акпер, я таких людей знаю. Пусть он не думает, что Георгия может обидеть. У моего сына есть друг, он поможет, он заберет долг у Артака, - и переходит на шепот, - это такие специальные люди.
- И мои себе забирай, - по-кавказки щедро дарю ему не выплаченную мне часть зарплаты.
Он рад, я тоже, хотя понятно, что дело перспектив не имеет.
Мои мысли опять о поиске работы. Назавтра снова обзваниваю объявления с "Листа". Георгий звонит мне, рассказывает, как Артак испугался бандитов и скоро выплатит ему, Георгию долг. Не надо думать, что он просто какой-то там из Гюмри. Мы даже пару дней ходим с ним вместе в поисках работы. Все это напоминало бы Паниковского и Шуру Балаганова. Но у меня нет ни канотье, ни гуся.
Работы тоже нет. Телефонный голос из лимонадного завода сказал, что у них есть вакансия…
#рассказы_Прошаков
Людей на улице практически нет и мне одному достаются эти ароматы. Изредка слышен звон, лязг и громыхание жести, за которую цепляется ветер. Но если вдуматься, то становится понятно, что жителей унес в небо ветер, а звон и грохот издают падающие с неба и бьющиеся об асфальт кофейные чашки, которые внезапно воспарившие в небо армяне, от неожиданности выпускают из рук, при попытке ухватиться за воздух.
Но лирика лирикой, а обед должен быть по расписанию. А потому я решаю проводить забастовку на манер итальянской. Георгий присоединяется, как оказалось, его задолженность по зарплате превышает мою в разы.
Мы сидим с ним в недостроенном гараже, смотрим, как клиенты в недоумении от того, что никто не грузит цемент и щебень в их транспорт, и что доставки тоже нет, удивлённо уезжают.
Продавец, тоже только что нанятый, в растерянности бегает между мешками, покупателями и стачкомом. Артаку звонить боится, чтобы не разбудить, наверняка из за своего возраста - ему года 23. Хозяин просыпается не раньше 11 часов. Тут все хозяева просыпаются поздно. Продаж нет, мы пьем кофе и наблюдаем.
Сам магазин представляет собой недостроенное двухэтажное здание напротив "Сигарона" - табачной фабрики. Это было первое место, куда я по первому попавшемуся мне объявлению тоже пытался устроиться на работу.
На первом этаже гараж и магазин, на втором живет семья Артака. Он мечтает продать этот дом за миллион долларов и уехать в Америку. Потому как считает, что армяне должны жить в Америке.Я же, как политэмигрант, вполне доволен Арменией, а как пролетарий, борющийся за свои права - не очень.
Георгий шарится от Газельки до кофеварки, курит, кому-то звонит, рассказывает мне всякие истории из своей жизни. В общем нервничает. Я читаю новости из России и Троцкого. Это создает полное ощущение, что Лев Давыдович жив и признан в современной России иноагентом.
К вечеру в магазине появляется Артак. Выручки в кассе практически нет. Он дастаёт деньги из кармана и молча, как ни в чем не бывало, расплачивается со мной полностью, включая и день забастовки. С Георгием тоже расплачивается, но частично.
Через два дня у Артака опять появляются признаки склероза - он начинает нам недоплачивать. На третий день забывчивости собирается сумма в 4,5 тыс драм, которую бывший майор обещает отдать завтра. Я не соглашаюсь: сейчас или я завтра не прихожу.
Мы идем с Георгием домой, спускаемся до 6 массива. Он говорит:
⁃ Акпер, я тоже завтра не приду. Акпер, я таких людей знаю. Пусть он не думает, что Георгия может обидеть. У моего сына есть друг, он поможет, он заберет долг у Артака, - и переходит на шепот, - это такие специальные люди.
- И мои себе забирай, - по-кавказки щедро дарю ему не выплаченную мне часть зарплаты.
Он рад, я тоже, хотя понятно, что дело перспектив не имеет.
Мои мысли опять о поиске работы. Назавтра снова обзваниваю объявления с "Листа". Георгий звонит мне, рассказывает, как Артак испугался бандитов и скоро выплатит ему, Георгию долг. Не надо думать, что он просто какой-то там из Гюмри. Мы даже пару дней ходим с ним вместе в поисках работы. Все это напоминало бы Паниковского и Шуру Балаганова. Но у меня нет ни канотье, ни гуся.
Работы тоже нет. Телефонный голос из лимонадного завода сказал, что у них есть вакансия…
#рассказы_Прошаков
А. Прошаков. Прием стеклотары
Утренние улицы Еревана пусты. Порывистый ветер пытается стрясти с деревьев желтеющую листву. Получается у него не очень, и он разносит запах свежевыпеченного хлеба из сотен, если не тысяч лавок-пекарен. Людей на улице практически нет и мне одному достаются…
Завод оказался даже не цех, а комната с подсобкой, где мыли бутылки, тут же разливали лимонад, закупоривали и паковали в ящики. Такие "цеха" показывают обычно в криминальной хронике. Третью комнату, превышающую по площади производство, занимал хозяин. Весом килограммов за сто двадцать, из-за чего возраст его определить было затруднительно.
Он не предложил мне стул, и я сел в кресло без разрешения. Спросил действительно ли я русский, есть ли у меня знакомые русские женщины мыть посуду. Рассказал, что буду работать официально. Что только его лимонад пьет какой то Армен. Очень удивился, что я его не знаю.
Но при этом не советовал пить эту продукцию Долго и весело повествовал о связях в России. Уточнил, не знаю ли певицу в ресторане "Арарат", который находится в Угличе. На работу, в итоге, он меня не взял.
Устраивался в русский ресторан доставки паназиатской кухни. Хозяева - москвичи, живущие в Чили. В итоге меня тоже не взяли. Из-за публичности.
Выпекал ночью хлеб, хозяева - армяне из Арцаха. Обещание выплачивать каждое утро после смены 10 тысяч драм свелось к тому, что деньги будут платить раз в две недели. А утром только по сайке хлеба.
Достав из печки 150 саек, я переоделся и пошел к выходу. Хозяин пекарни, глядя на мой манифест, подобрел и сказал, что мне будет давать даже две. Я сделал вид, что я воспитанный человек - поблагодарил и ушел.
#рассказы_Прошаков
Он не предложил мне стул, и я сел в кресло без разрешения. Спросил действительно ли я русский, есть ли у меня знакомые русские женщины мыть посуду. Рассказал, что буду работать официально. Что только его лимонад пьет какой то Армен. Очень удивился, что я его не знаю.
Но при этом не советовал пить эту продукцию Долго и весело повествовал о связях в России. Уточнил, не знаю ли певицу в ресторане "Арарат", который находится в Угличе. На работу, в итоге, он меня не взял.
Устраивался в русский ресторан доставки паназиатской кухни. Хозяева - москвичи, живущие в Чили. В итоге меня тоже не взяли. Из-за публичности.
Выпекал ночью хлеб, хозяева - армяне из Арцаха. Обещание выплачивать каждое утро после смены 10 тысяч драм свелось к тому, что деньги будут платить раз в две недели. А утром только по сайке хлеба.
Достав из печки 150 саек, я переоделся и пошел к выходу. Хозяин пекарни, глядя на мой манифест, подобрел и сказал, что мне будет давать даже две. Я сделал вид, что я воспитанный человек - поблагодарил и ушел.
#рассказы_Прошаков
Новогоднее утро, оно всегда какое-то апокалипсическое. Видно что все силы, отпущенные на прошедший год на исходе. И где-то тут уже на подходе свежие, возможно стратегические резервы, для перелома и окончательной победы. Победы над супротивными.
Выглядываю в окно, но с высоты 11 этажа жилого дома в Ереване получается смотреть только в заспанные глаза горных вершин. На равных.
Ладно, раз не видно, буду прислушиваться, как былинные русские богатыри делали, приложив ухо к земле. Но это когда спущусь выносить мусор, а мусор пойду выносить, когда откроется аптека. Всю ночь сбивали Якову температуру. К пол-пятому утра жар достиг 39,2... Сейчас 37,8 и он с 6 утра уже рисует новыми фломастерами от Деда Мороза.
Внизу, в парке Нансена, на освещённой центральной дорожке показалась одинокая, четко нарисованная уверенными четкими линиями мужская фигура. Наверное садовник. Кто ещё может покинуть дом в 6 утра 1 января, чтобы поздравить деревья? Монументальный такой, как Гай на коне в соседнем парке. Почти что живой, но все же не совсем.
На площади Павших Борцов, но уже в Волгограде, есть, женщина-озеленитель, очень пластична в отличие от своего армянского коллеги, если вообще коллеги. Она бегает по территории сквера с селёдочным хвостиком на голове. Косит, красиво нарисованными глазом, на прохожих, туристов, новодельный храм и могилу борцов, павших за победу Красной Армии в революцию и Сталинградскую битву. Черная ее стрелка стремится вверх-вниз и одновременно петляет, как и вся история России. Ей тоже некогда благоустроиться, она тоже постоянного на кого-то косится.
Вряд ли та шустрая женщина пришла сейчас на площадь Павших Борцов. Впрочем, какого рожна ей там делать, когда настоящие борцы за счастье простых людей в Волгограде действительно вряд ли остались, только слуги народа и то паДшие.
В начале двадцать шестого ереванского маршрута автобус своими огнями заманивает жителей. Наконец, это ему удаётся и он втягивает в себя мужчину в красной куртке, белых брюках и алых ботинках и увозит в горы. Как орел добычу в своё гнездо.
Не видно бездомных собак. Самые сытые и обеспеченные бродячие псы в мире - это ереванские. Вчера я видел, как один пегий нес в зубах баранью лопатку. На этой кости было столько мяса, что проходящие мимо индусы смотрели на неё с завистью. Такого уровня сытости бродячую собаку в России я знаю только в одном месте. Это если ехать из Волгограда в Сочи, на остановке, где поворот на Арзгир. Трёхногая черная лохматая сука. Нет, конечно в моём Отечестве ещё есть суки сытые, лохматые, лысые и плешивые, но они не трёх и даже не четырёхногие.
Как мать - осторожно - чтобы не разбудить, заглядывет в комнату к ребёнку, так и солнце из-за гор, взглянув в пол-глаза на Ереван, и, увидев пустые улицы, прикрылось тучами.
Взираю на Родину - читаю хуторской чат. К трем утра земляки собрали туда со всей вселенной все новогодние гифки и видосики и успокоились, окончательно завалив предыдущие призывы не выбрасывать консервные банки от зеленого горошка, сохранив их для изготовления окопных свечей, бесконечные призывы собрать старые ненужные одеяла для госпиталей и мольбы не запускать петарды, чтобы не прелетели дроны (например от Харькова это 616 км по прямой) и не разбомбили, наверное, убитые дороги, порушеные фермы, закрытые больницу и аптеку. Чтобы не добили погост вымирающего хутора с могилой убитого на Украине двадцатилетнего мальчишки.
У Якова, с восходом солнца - 36,4. Светило, позоревав, скинуло с себя тучу-одеяло, подмигнуло. А значит порядочные силы нового, две тысячи двадцать четвертого года уже подходят к нашим жилищам.
#рассказы_Прошаков
Выглядываю в окно, но с высоты 11 этажа жилого дома в Ереване получается смотреть только в заспанные глаза горных вершин. На равных.
Ладно, раз не видно, буду прислушиваться, как былинные русские богатыри делали, приложив ухо к земле. Но это когда спущусь выносить мусор, а мусор пойду выносить, когда откроется аптека. Всю ночь сбивали Якову температуру. К пол-пятому утра жар достиг 39,2... Сейчас 37,8 и он с 6 утра уже рисует новыми фломастерами от Деда Мороза.
Внизу, в парке Нансена, на освещённой центральной дорожке показалась одинокая, четко нарисованная уверенными четкими линиями мужская фигура. Наверное садовник. Кто ещё может покинуть дом в 6 утра 1 января, чтобы поздравить деревья? Монументальный такой, как Гай на коне в соседнем парке. Почти что живой, но все же не совсем.
На площади Павших Борцов, но уже в Волгограде, есть, женщина-озеленитель, очень пластична в отличие от своего армянского коллеги, если вообще коллеги. Она бегает по территории сквера с селёдочным хвостиком на голове. Косит, красиво нарисованными глазом, на прохожих, туристов, новодельный храм и могилу борцов, павших за победу Красной Армии в революцию и Сталинградскую битву. Черная ее стрелка стремится вверх-вниз и одновременно петляет, как и вся история России. Ей тоже некогда благоустроиться, она тоже постоянного на кого-то косится.
Вряд ли та шустрая женщина пришла сейчас на площадь Павших Борцов. Впрочем, какого рожна ей там делать, когда настоящие борцы за счастье простых людей в Волгограде действительно вряд ли остались, только слуги народа и то паДшие.
В начале двадцать шестого ереванского маршрута автобус своими огнями заманивает жителей. Наконец, это ему удаётся и он втягивает в себя мужчину в красной куртке, белых брюках и алых ботинках и увозит в горы. Как орел добычу в своё гнездо.
Не видно бездомных собак. Самые сытые и обеспеченные бродячие псы в мире - это ереванские. Вчера я видел, как один пегий нес в зубах баранью лопатку. На этой кости было столько мяса, что проходящие мимо индусы смотрели на неё с завистью. Такого уровня сытости бродячую собаку в России я знаю только в одном месте. Это если ехать из Волгограда в Сочи, на остановке, где поворот на Арзгир. Трёхногая черная лохматая сука. Нет, конечно в моём Отечестве ещё есть суки сытые, лохматые, лысые и плешивые, но они не трёх и даже не четырёхногие.
Как мать - осторожно - чтобы не разбудить, заглядывет в комнату к ребёнку, так и солнце из-за гор, взглянув в пол-глаза на Ереван, и, увидев пустые улицы, прикрылось тучами.
Взираю на Родину - читаю хуторской чат. К трем утра земляки собрали туда со всей вселенной все новогодние гифки и видосики и успокоились, окончательно завалив предыдущие призывы не выбрасывать консервные банки от зеленого горошка, сохранив их для изготовления окопных свечей, бесконечные призывы собрать старые ненужные одеяла для госпиталей и мольбы не запускать петарды, чтобы не прелетели дроны (например от Харькова это 616 км по прямой) и не разбомбили, наверное, убитые дороги, порушеные фермы, закрытые больницу и аптеку. Чтобы не добили погост вымирающего хутора с могилой убитого на Украине двадцатилетнего мальчишки.
У Якова, с восходом солнца - 36,4. Светило, позоревав, скинуло с себя тучу-одеяло, подмигнуло. А значит порядочные силы нового, две тысячи двадцать четвертого года уже подходят к нашим жилищам.
#рассказы_Прошаков
В открытое окно из январского Еревана залетела муха. Нового года как не и бывало. Поймал, оказалась активно говорящая. Рассказала историю, как первые релоканты из России озаботились бродячими собаками Еревана. И без того перекормленные и беззаботные, лоснящиеся существа офигели от бесполезно потраченной энергии. Я, в свою очередь, рассказал гостье, что высвободившаяся от заботы о бездомных псах энергия теперь тратится на дискуссию за кого голосовать на предстоящих президентских выборах.
#рассказы_прошаков
#рассказы_прошаков
Этот рассказ написан мной ещё в мае 2021 года. Вы могли читать его в моем старом и новом фейсбуке, в журнале "Знамя" и даже здесь, на канале в прошлом году 4 июля. И, как, наверное, догадались те, кто читал, рассказ посвящен Алексею Анатольевичу Навальному.
Синие прозрачные цветы на хуторском кладбище смотрят в серое небо. От скрипа калитки на ржавой оградке с разных концов погоста взлетают воробьи, испуганно пересекаются в воздухе своими маршрутами, хаотично крестя всех тех, кто не взлетел с ними. Ветер гоняет по могилкам упаковку из-под дорогих чипсов, в большие праздники не принято скупиться, таковы христианские традиции.
— Если рожу сына, назову в честь деда, — говорит модно одетая девушка.
Старушка, державшаяся за нее рукой, отпускает внучку, садится на скамейку и, уже вцепившись в края поминального столика, испуганно, с одышкой возражает:
— Тоже мне удумала, героя нашла, я твоей матери наказала, чтобы меня с ним в одной могиле не хоронить, всю жизнь нервы тянул.
Внучка, улыбаясь, своим платком вытирает эмалированный портрет на надгробии с надписью «Любим, Помним, Скорбим».
Пожилая женщина продолжает:
— Ты сама подумай, будет твой сын в деда — горя хлебнешь. Мы же очереди на «Москвич» лишились в 1978-м, после того как он на партсобрании на секретаря райкома Генку Никулина наорал, спасибо Генкина жена моей матери сестрой приходилась, а то бы и не знаю. А еще с участковым Мишкой подрался, виданное ли это дело, из-за поросят драться. Тем более которых подарил Мишке главный ветврач Козаков, когда он их поймал с зоотехником, продававшими совхозных поросят на базаре в Дубовке. Это спасибо Мишка — участковый, его родной брат был, а то бы где-нибудь в тайге сгинул. Одним словом, кровопивец твой дед.
Уже к вечеру, собрав крестьянские гостинцы и немножко денег, сунула в руку уезжающей домой внучке свидетельство о рождении деда:
— Возьми, вдруг там кто спросит, почему таким странным именем сына назвала. А ты им вот — бумажку, так мол и так, в честь деда своего, депутата сельского совета, ветерана труда, Алексея Анатольевича Немова, кстати, 1947 года рождения и члена партии.
#рассказы_Прошаков
Синие прозрачные цветы на хуторском кладбище смотрят в серое небо. От скрипа калитки на ржавой оградке с разных концов погоста взлетают воробьи, испуганно пересекаются в воздухе своими маршрутами, хаотично крестя всех тех, кто не взлетел с ними. Ветер гоняет по могилкам упаковку из-под дорогих чипсов, в большие праздники не принято скупиться, таковы христианские традиции.
— Если рожу сына, назову в честь деда, — говорит модно одетая девушка.
Старушка, державшаяся за нее рукой, отпускает внучку, садится на скамейку и, уже вцепившись в края поминального столика, испуганно, с одышкой возражает:
— Тоже мне удумала, героя нашла, я твоей матери наказала, чтобы меня с ним в одной могиле не хоронить, всю жизнь нервы тянул.
Внучка, улыбаясь, своим платком вытирает эмалированный портрет на надгробии с надписью «Любим, Помним, Скорбим».
Пожилая женщина продолжает:
— Ты сама подумай, будет твой сын в деда — горя хлебнешь. Мы же очереди на «Москвич» лишились в 1978-м, после того как он на партсобрании на секретаря райкома Генку Никулина наорал, спасибо Генкина жена моей матери сестрой приходилась, а то бы и не знаю. А еще с участковым Мишкой подрался, виданное ли это дело, из-за поросят драться. Тем более которых подарил Мишке главный ветврач Козаков, когда он их поймал с зоотехником, продававшими совхозных поросят на базаре в Дубовке. Это спасибо Мишка — участковый, его родной брат был, а то бы где-нибудь в тайге сгинул. Одним словом, кровопивец твой дед.
Уже к вечеру, собрав крестьянские гостинцы и немножко денег, сунула в руку уезжающей домой внучке свидетельство о рождении деда:
— Возьми, вдруг там кто спросит, почему таким странным именем сына назвала. А ты им вот — бумажку, так мол и так, в честь деда своего, депутата сельского совета, ветерана труда, Алексея Анатольевича Немова, кстати, 1947 года рождения и члена партии.
#рассказы_Прошаков
***
Весь город не уместился вдоль Гаронны. Я думаю из-за лени, или какой другой изящной, присущей французам и другим цивилизациям привычке. Ветками донского перекати-поля улицы, трамвайные и автобусные линии, цветущими кустами и деревьями, отходят от русла реки. Упавшие за миллион лет в воду звёзды оживают в ночь на 14 июля и взмывают фонтаном в небо, превращаются здесь в фейерверки над водной гладью реки.
Прогуливаясь, спеша, или просто суетясь по шершавой, необработанной гранитной плитке или отполированным подошвами времени булыжникам мостовой, разглядываешь свои ростки. Чем больше ты здесь ходишь, мимо этих картинных домов из прошлых веков или современных многоэтажек из молочных каркасов и несуществующих хаотичных лунных лучей, тем больше он становится твоего цвета, этот город Бордо.
Стекая с автобусных и трамвайных остановок к Пале де Жюстис, жители переполняют уличные кафе, выпирают из них, как апельсины, расфасованные в сетки. Пожилые женщины христианского формата изящны что в коротких юбках, что в длинных, или даже брючных костюмах. Будь она с с белым пуделем, под ручку седовласым старичком или жгучим молодым брюнетом. Про других женщин, в их естественной разнообразной красоте, у меня нет возможности рассказать даже поверхностно. Да наверняка и ни у кого нет.
Мы с Яковом проходим мимо башен старого замка Ха. Явно искореняя мое невежество, сын сообщает, что когда ему было два года, он в этой башне работал механиком. Первый порыв - быстро вспомнить. Не то чтобы я ему не верю, а так, для уточнения, но все же мне кажется, когда ему было три года назад два года, он преимущественно жил в Волгограде с наездами в хутор Медведев. Но я себе не очень сейчас доверяю по причинам, прямо таки скажем, мистическим.
Яков, непонятно мне почему, с первого взгляда полюбил орган собора Сен-Андрэ. Орган для него - это самое на данный момент живое существо в мире. Он очень переживает, что его будут после нового года реставрировать, то есть разбирать. Рассказывает всем, что старый орган был совсем не такой, и что он ему нравился больше, и очень печалится, что мы не приехали в Бордо раньше, когда тот, прежний инструмент не успели еще разрушиться.
Он сидит молча по полчаса в соборе (Яков молча полчаса сидит!!!) и смотрит на эту мощь. Говорит шепотом, уходя плачет, заявляя, что будет скучать по своему любимому органу, как только выйдет за дверь. Мы практически каждый день ходим с ним туда. Вообще, он себя чувствует очень комфортно в этой церкви. Ориентируется, словно правящий Архиерей или как они тут правильно называются. Снаружи здания показывает где что находится внутри.
Еще одно его любимое занятие — рассказывать, что в старых домах есть подвалы и чердаки. Поневоле поверишь в то, что этот город ему знаком давно. Ну и, в конце концов, путь паломников святого Якова, тоже ведь именно через Бордо проходил. О чем свидетельствуют сохранившиеся памятники истории и архитектуры. Некоторые ещё с XI-XII веков.
Так что существуют на самом деле реинкарнации или нет, но генетический анализ с потомками мэров, епископов, философов, а также других, не менее уважаемых жителей Бордо, лет этак за пятьсот, я бы на всякий случай сделал.
#рассказы_Прошаков
Весь город не уместился вдоль Гаронны. Я думаю из-за лени, или какой другой изящной, присущей французам и другим цивилизациям привычке. Ветками донского перекати-поля улицы, трамвайные и автобусные линии, цветущими кустами и деревьями, отходят от русла реки. Упавшие за миллион лет в воду звёзды оживают в ночь на 14 июля и взмывают фонтаном в небо, превращаются здесь в фейерверки над водной гладью реки.
Прогуливаясь, спеша, или просто суетясь по шершавой, необработанной гранитной плитке или отполированным подошвами времени булыжникам мостовой, разглядываешь свои ростки. Чем больше ты здесь ходишь, мимо этих картинных домов из прошлых веков или современных многоэтажек из молочных каркасов и несуществующих хаотичных лунных лучей, тем больше он становится твоего цвета, этот город Бордо.
Стекая с автобусных и трамвайных остановок к Пале де Жюстис, жители переполняют уличные кафе, выпирают из них, как апельсины, расфасованные в сетки. Пожилые женщины христианского формата изящны что в коротких юбках, что в длинных, или даже брючных костюмах. Будь она с с белым пуделем, под ручку седовласым старичком или жгучим молодым брюнетом. Про других женщин, в их естественной разнообразной красоте, у меня нет возможности рассказать даже поверхностно. Да наверняка и ни у кого нет.
Мы с Яковом проходим мимо башен старого замка Ха. Явно искореняя мое невежество, сын сообщает, что когда ему было два года, он в этой башне работал механиком. Первый порыв - быстро вспомнить. Не то чтобы я ему не верю, а так, для уточнения, но все же мне кажется, когда ему было три года назад два года, он преимущественно жил в Волгограде с наездами в хутор Медведев. Но я себе не очень сейчас доверяю по причинам, прямо таки скажем, мистическим.
Яков, непонятно мне почему, с первого взгляда полюбил орган собора Сен-Андрэ. Орган для него - это самое на данный момент живое существо в мире. Он очень переживает, что его будут после нового года реставрировать, то есть разбирать. Рассказывает всем, что старый орган был совсем не такой, и что он ему нравился больше, и очень печалится, что мы не приехали в Бордо раньше, когда тот, прежний инструмент не успели еще разрушиться.
Он сидит молча по полчаса в соборе (Яков молча полчаса сидит!!!) и смотрит на эту мощь. Говорит шепотом, уходя плачет, заявляя, что будет скучать по своему любимому органу, как только выйдет за дверь. Мы практически каждый день ходим с ним туда. Вообще, он себя чувствует очень комфортно в этой церкви. Ориентируется, словно правящий Архиерей или как они тут правильно называются. Снаружи здания показывает где что находится внутри.
Еще одно его любимое занятие — рассказывать, что в старых домах есть подвалы и чердаки. Поневоле поверишь в то, что этот город ему знаком давно. Ну и, в конце концов, путь паломников святого Якова, тоже ведь именно через Бордо проходил. О чем свидетельствуют сохранившиеся памятники истории и архитектуры. Некоторые ещё с XI-XII веков.
Так что существуют на самом деле реинкарнации или нет, но генетический анализ с потомками мэров, епископов, философов, а также других, не менее уважаемых жителей Бордо, лет этак за пятьсот, я бы на всякий случай сделал.
#рассказы_Прошаков
***
Пью чай из чифир-бака в Бордо. Разговаривая, и разглядывая мысли об экономике и социальном благополучии россиян и французов. Россияне всегда со своим самоваром - советом, в лучшем случае - рассуждением. Мы всегда точно знаем, почему соседи живут лучше нас: потому что за наш счет. Жду с нетерпением завтрашние облака как представитель нации, изобретшей туманы и зависть.
В словаре русских сравнений Мокиенко не нашел сравнения с пальцем.
Очередной раз разочарован в науке. Я больше, конечно, доверяю идеям марксизма, что человека формируют и воспитывают машины и орудия труда. Вот меня, к примеру, сформировали лопата, вилы и мотыга.
Там, на моей малой родине - в междуречье, в августе, земля смотрит в небо подсолнухами. Подсвечивает галактику. Маленькие пыльные домики и вымокшие до черноты куреня стоят в зелени зреющих яблонь. И тут и там окна затянуты выгоревшей и запыленной сеткой так, что рассмотреть ночью звезды и услышать чистый звук вселенной ни у кого нет возможности. Только утром из местных новостей.
На линялых от времени и солнца хуторских погостах ветер треплет (или как говорили местные "губан шаволит") принесенные к Пасхе ядовитой расцветки искусственные цветы. Жутко, что твои микробы под микроскопом.
От берегов Дона до берегов Волги новодельные, и так и не восстановленные старые и намоленные церквушки по ночам постанывают и печально перешептываются между собой. Ропщут и негодуют лики святых, устремив свои взгляды к спасительному небу. Ждут полнолуния, чтобы уйти через луну-калитку и так ей хлопнуть, в коллаборации с силами неземными, чтобы лампадки над иконами в домах священнослужителей, восхваляющих убийства и убийц, и всего клира, навек погасли.
Как бессонница, разврат, убийство, предательство и проблемы с пищеварением после многолетних злодеяний, раскаяние и в итоге вымоленное прощение - обязательные условия для святости в русском христианстве. Так и эмигрантские страдания невозможны без навязчивого запаха жареной картошки на сале. Истекающего жиром рыбца. Салата из “памадоров” и малосольных огурцов, политых обильно горчичным маслом. Раздирающих душу воспоминаний о том, как бородинским хлебом вымакиваешь, оставшуюся в эмалированной чашке, юшечку и колечки лука. После, отдышавшись, отказавшись от жаренных до хруста карасиков в сметане, оставив силы только на одну пышку с каймаком. Заполировать все это парой столовых ложек тягучего разнотравного свежеоткачанного мёда и залить истосковавшееся нутро духмяным чаем, сёрбая вприкуску с кусковым, а если повезёт, то и с вареным сахаром.
Горячий чай - первое спасение от палящего солнца в степи. Через пот от усердного чаепития из тела уходит зной и возвращаются силы. У бывалых, видевших жизнь с разных сторон, которых у нас всегда сверх меры, так как с Дона выдачи нет, это не просто чай, это еще и чифир. Само-собой из чифирбака. И разговоры возле него, какие я четко запомнил из детства.
Наверное, это пастух Серёга Стич. Если вспомните Гойко Митича в роли Чингачгука, то вот добавьте к его образу привязанные к седлу кирзовые сапоги, а на босых ногах, где еще с первой отсидки за кражу лошадей вроде как из стволов-пальцев растут зеленоватыми, цвета детских соплей, буквами кривые наколки. Аллейка на правой как бы спрашивает:
- А вам куда?
И тут как бы палисадник с левой лениво и непринужденно отвечает каракулями веток:
- А вас ебёт?
Сей незамысловатый, но, согласитесь, крайне философский диалог сознательного с бессознательным торчит из стремени, штрих-пунктир черно-коричневых ногтей, подчеркивает актуальность бытия.
Вторая наколка у Серёги появилась уже на втором сроке - тоже за кражу лошадей. На том месте, где старшее поколение сидельцев кололо профиль Сталина, или какой другой зазнобы, у него была богатырская лошадь под седлом без седока и приваленное к ней копьё. Следы сапог вели от лошади подмышку. И когда Стич поднимал руку, в зарослях подмышки, как под кустом, спустив портки сидел Богатырь, справляя большую нужду. И так это было натурально, что сомневаться в эстетическом вкусе пастуха центральной усадьбы совхоза “Пролетарий” причин не было.
#рассказы_Прошаков
Пью чай из чифир-бака в Бордо. Разговаривая, и разглядывая мысли об экономике и социальном благополучии россиян и французов. Россияне всегда со своим самоваром - советом, в лучшем случае - рассуждением. Мы всегда точно знаем, почему соседи живут лучше нас: потому что за наш счет. Жду с нетерпением завтрашние облака как представитель нации, изобретшей туманы и зависть.
В словаре русских сравнений Мокиенко не нашел сравнения с пальцем.
Очередной раз разочарован в науке. Я больше, конечно, доверяю идеям марксизма, что человека формируют и воспитывают машины и орудия труда. Вот меня, к примеру, сформировали лопата, вилы и мотыга.
Там, на моей малой родине - в междуречье, в августе, земля смотрит в небо подсолнухами. Подсвечивает галактику. Маленькие пыльные домики и вымокшие до черноты куреня стоят в зелени зреющих яблонь. И тут и там окна затянуты выгоревшей и запыленной сеткой так, что рассмотреть ночью звезды и услышать чистый звук вселенной ни у кого нет возможности. Только утром из местных новостей.
На линялых от времени и солнца хуторских погостах ветер треплет (или как говорили местные "губан шаволит") принесенные к Пасхе ядовитой расцветки искусственные цветы. Жутко, что твои микробы под микроскопом.
От берегов Дона до берегов Волги новодельные, и так и не восстановленные старые и намоленные церквушки по ночам постанывают и печально перешептываются между собой. Ропщут и негодуют лики святых, устремив свои взгляды к спасительному небу. Ждут полнолуния, чтобы уйти через луну-калитку и так ей хлопнуть, в коллаборации с силами неземными, чтобы лампадки над иконами в домах священнослужителей, восхваляющих убийства и убийц, и всего клира, навек погасли.
Как бессонница, разврат, убийство, предательство и проблемы с пищеварением после многолетних злодеяний, раскаяние и в итоге вымоленное прощение - обязательные условия для святости в русском христианстве. Так и эмигрантские страдания невозможны без навязчивого запаха жареной картошки на сале. Истекающего жиром рыбца. Салата из “памадоров” и малосольных огурцов, политых обильно горчичным маслом. Раздирающих душу воспоминаний о том, как бородинским хлебом вымакиваешь, оставшуюся в эмалированной чашке, юшечку и колечки лука. После, отдышавшись, отказавшись от жаренных до хруста карасиков в сметане, оставив силы только на одну пышку с каймаком. Заполировать все это парой столовых ложек тягучего разнотравного свежеоткачанного мёда и залить истосковавшееся нутро духмяным чаем, сёрбая вприкуску с кусковым, а если повезёт, то и с вареным сахаром.
Горячий чай - первое спасение от палящего солнца в степи. Через пот от усердного чаепития из тела уходит зной и возвращаются силы. У бывалых, видевших жизнь с разных сторон, которых у нас всегда сверх меры, так как с Дона выдачи нет, это не просто чай, это еще и чифир. Само-собой из чифирбака. И разговоры возле него, какие я четко запомнил из детства.
Наверное, это пастух Серёга Стич. Если вспомните Гойко Митича в роли Чингачгука, то вот добавьте к его образу привязанные к седлу кирзовые сапоги, а на босых ногах, где еще с первой отсидки за кражу лошадей вроде как из стволов-пальцев растут зеленоватыми, цвета детских соплей, буквами кривые наколки. Аллейка на правой как бы спрашивает:
- А вам куда?
И тут как бы палисадник с левой лениво и непринужденно отвечает каракулями веток:
- А вас ебёт?
Сей незамысловатый, но, согласитесь, крайне философский диалог сознательного с бессознательным торчит из стремени, штрих-пунктир черно-коричневых ногтей, подчеркивает актуальность бытия.
Вторая наколка у Серёги появилась уже на втором сроке - тоже за кражу лошадей. На том месте, где старшее поколение сидельцев кололо профиль Сталина, или какой другой зазнобы, у него была богатырская лошадь под седлом без седока и приваленное к ней копьё. Следы сапог вели от лошади подмышку. И когда Стич поднимал руку, в зарослях подмышки, как под кустом, спустив портки сидел Богатырь, справляя большую нужду. И так это было натурально, что сомневаться в эстетическом вкусе пастуха центральной усадьбы совхоза “Пролетарий” причин не было.
#рассказы_Прошаков
***
Сегодня, когда во Франции отмечают национальный праздник L’Assomption - Вознесение Богородицы, второй по значимости после Дня взятия Бастилии, история празднования которого начинается с 595 года, Якову исполнилось 5 лет. Знакомый француз так и сказал:
- Повезло Якову, у него теперь всегда будет в день рождения выходной.
Вспоминаю, как на днях мы возвращались с последнего летнего органного концерта. Было дождливо. Уже начинало темнеть. На пешеходном переходе встретилась пара, мужчина в штормовке с капюшоном, брюках и высоких ботинках. Она в шлёпках, легких шортах и воздушной майке. Мы сворачиваем за угол и мои мысли, от классической музыки и того, что Якову удалось даже посидеть за органом и понажимать на клавиши, тоже на минуту сворачивают - вот пара: он тепло одет, она, ну прямо сказать, не по погоде. Наверное его любовь не греет, а её греет. И только мои мысли возвращаются к тому, что Анна Орлова пообещала похлопотать за Якова перед органистом собора Сант-Андре на предмет обучения, как Яков, указуя на башни крепости Ха спросил:
- А в каком году она была разрушена?
- Ну, это нужно учёных почитать… - отвечаю я и не успеваю закончить фразу каких ученых - краеведов, историков, архитекторов и тп.
- Зачем вам эти учёные? Просто читайте моих старых историков! Они хранятся в библиотеке на пятом этаже, - имея в виду Patrimoine - отдел редких изданий и манускриптов отвечает Яков.
Ольга моментально находится:
- А как зовут твоих историков, не помнишь? И много их у тебя вообще?
- Да их всего три: Ган, Тян и Пан,. - со вздохом сообщает сын.
- Тут, кстати был в 19 веке Епископ один, тоже Жаком (Яков) звали, - обращается уже ко мне мне Ольга, причем с таким видом и таким тоном она это говорит, будто она мать и этого Якова, и того Жака. Ну, или уж в крайнем случае, это с её благословения он стал епископом. - Восстанавливал авторитет пошатнувшейся после Революции католической церкви. Очень тут его уважают. При нём, кстати, как раз и крепость эту разбирали - город разрастался, место нужно было, а она запущена была сильно со Средневековья.
Мы уже не удивляемся, а раньше даже делали попытки сопротивляться, когда Яков упирался, как осел, отказываясь идти, и вел нас какими-то тропами через дворы, а не как мы желаем по тротуарам или куда показывал навигатор.
Помню, как однажды, решил сводить его в очередной раз на детскую площадку в парке La Bechade. А он уперся и пошёл с той стороны, где мы вообще никогда не ходили. Все мои аргументы, что там делать нечего, и лучше сразу пойти на площадку с батутом, как мы это делаем обычно, его не убедили и мы пошли нехоженной тропой. Камни и песок набивались ему в сандалии, и хотя обычно его это раздражает, тут он молча их вытряхивал. Мои предложения вернуться игнорировал. А когда через несколько минут обнаружилось, что часть каменного забора - это остатки какой-то старой кладки с бойницами для пушек и щелями для лучников, Яков шел и рассматривал их, только уточняя, что “вот отсюда стреляли из пушек ядрами по англичанам”. И как только старая стена закончилась, он тут же утратил интерес к парку, развернулся и сказал, что теперь пойдем домой, и на площадку заходить не будем. Ну, не будем значит не будем, делов-то, придем в другой раз. Время у нас вроде как ещё есть…
Хотя, вот может быть сейчас над этим местом, над Бордо, над всеми нами, собравшимися здесь со всего мира, пролетает комета, которая возможно пролетала тут последний раз 5 тысяч лет назад, и теперь удивляется этому сверкающему городу и существам, населяющим его. И будет большим везением, если через 5 тысяч лет, ей посчастливиться снова увидеть Землю целой и невредимой.
#рассказы_Прошаков
Сегодня, когда во Франции отмечают национальный праздник L’Assomption - Вознесение Богородицы, второй по значимости после Дня взятия Бастилии, история празднования которого начинается с 595 года, Якову исполнилось 5 лет. Знакомый француз так и сказал:
- Повезло Якову, у него теперь всегда будет в день рождения выходной.
Вспоминаю, как на днях мы возвращались с последнего летнего органного концерта. Было дождливо. Уже начинало темнеть. На пешеходном переходе встретилась пара, мужчина в штормовке с капюшоном, брюках и высоких ботинках. Она в шлёпках, легких шортах и воздушной майке. Мы сворачиваем за угол и мои мысли, от классической музыки и того, что Якову удалось даже посидеть за органом и понажимать на клавиши, тоже на минуту сворачивают - вот пара: он тепло одет, она, ну прямо сказать, не по погоде. Наверное его любовь не греет, а её греет. И только мои мысли возвращаются к тому, что Анна Орлова пообещала похлопотать за Якова перед органистом собора Сант-Андре на предмет обучения, как Яков, указуя на башни крепости Ха спросил:
- А в каком году она была разрушена?
- Ну, это нужно учёных почитать… - отвечаю я и не успеваю закончить фразу каких ученых - краеведов, историков, архитекторов и тп.
- Зачем вам эти учёные? Просто читайте моих старых историков! Они хранятся в библиотеке на пятом этаже, - имея в виду Patrimoine - отдел редких изданий и манускриптов отвечает Яков.
Ольга моментально находится:
- А как зовут твоих историков, не помнишь? И много их у тебя вообще?
- Да их всего три: Ган, Тян и Пан,. - со вздохом сообщает сын.
- Тут, кстати был в 19 веке Епископ один, тоже Жаком (Яков) звали, - обращается уже ко мне мне Ольга, причем с таким видом и таким тоном она это говорит, будто она мать и этого Якова, и того Жака. Ну, или уж в крайнем случае, это с её благословения он стал епископом. - Восстанавливал авторитет пошатнувшейся после Революции католической церкви. Очень тут его уважают. При нём, кстати, как раз и крепость эту разбирали - город разрастался, место нужно было, а она запущена была сильно со Средневековья.
Мы уже не удивляемся, а раньше даже делали попытки сопротивляться, когда Яков упирался, как осел, отказываясь идти, и вел нас какими-то тропами через дворы, а не как мы желаем по тротуарам или куда показывал навигатор.
Помню, как однажды, решил сводить его в очередной раз на детскую площадку в парке La Bechade. А он уперся и пошёл с той стороны, где мы вообще никогда не ходили. Все мои аргументы, что там делать нечего, и лучше сразу пойти на площадку с батутом, как мы это делаем обычно, его не убедили и мы пошли нехоженной тропой. Камни и песок набивались ему в сандалии, и хотя обычно его это раздражает, тут он молча их вытряхивал. Мои предложения вернуться игнорировал. А когда через несколько минут обнаружилось, что часть каменного забора - это остатки какой-то старой кладки с бойницами для пушек и щелями для лучников, Яков шел и рассматривал их, только уточняя, что “вот отсюда стреляли из пушек ядрами по англичанам”. И как только старая стена закончилась, он тут же утратил интерес к парку, развернулся и сказал, что теперь пойдем домой, и на площадку заходить не будем. Ну, не будем значит не будем, делов-то, придем в другой раз. Время у нас вроде как ещё есть…
Хотя, вот может быть сейчас над этим местом, над Бордо, над всеми нами, собравшимися здесь со всего мира, пролетает комета, которая возможно пролетала тут последний раз 5 тысяч лет назад, и теперь удивляется этому сверкающему городу и существам, населяющим его. И будет большим везением, если через 5 тысяч лет, ей посчастливиться снова увидеть Землю целой и невредимой.
#рассказы_Прошаков
#рассказы_Прошаков
Осень никуда не уходит, она должна быть с человеком рядом. Так нам легче грустить и переживать всё происходящее вокруг нас - мы так привыкли.
Совершенно неотличим запах наступающей осени от запаха наступающей меланхолии: и то, и другое одинаково растворяется в воздухе, как кусочек сахара в чае. Осень всегда рядом. Присматривает за тобой и переживает, когда у тебя что-то идет не так огорченно вздыхает, заботливо и неразборчиво, словно мать молитву, шепчет, шурша опадающей листвой, что-то нужное.
У меня дома, на хуторе, осень коротает время, перебрасываясь со мной ленивыми фразами под каштаном - свернулась, Рыжая, между поленьями дров котом Гансиком. В полдень стелется под старыми лозами винограда, дремлет до тех пор, пока ее не разбудят осы, которые прилетают в акурат за три дня до того, когда к ночи температура упадет с 45 до 10 градусов С°, и мякоть любой поздней ягоды, даже лежащий в багарной пыли арбуз, наполнится…
Осень никуда не уходит, она должна быть с человеком рядом. Так нам легче грустить и переживать всё происходящее вокруг нас - мы так привыкли.
Совершенно неотличим запах наступающей осени от запаха наступающей меланхолии: и то, и другое одинаково растворяется в воздухе, как кусочек сахара в чае. Осень всегда рядом. Присматривает за тобой и переживает, когда у тебя что-то идет не так огорченно вздыхает, заботливо и неразборчиво, словно мать молитву, шепчет, шурша опадающей листвой, что-то нужное.
У меня дома, на хуторе, осень коротает время, перебрасываясь со мной ленивыми фразами под каштаном - свернулась, Рыжая, между поленьями дров котом Гансиком. В полдень стелется под старыми лозами винограда, дремлет до тех пор, пока ее не разбудят осы, которые прилетают в акурат за три дня до того, когда к ночи температура упадет с 45 до 10 градусов С°, и мякоть любой поздней ягоды, даже лежащий в багарной пыли арбуз, наполнится…
Telegraph
Осень. А. Прошаков
Осень никуда не уходит, она должна быть с человеком рядом. Так нам легче грустить и переживать всё происходящее вокруг нас - мы так привыкли. Совершенно неотличим запах наступающей осени от запаха наступающей меланхолии: и то, и другое одинаково растворяется…
В Бордо ночь. Дождь, молния, гром. В России уже 1 сентября. Во Франции календарная осень начинается после церковного индикта в России, со дня осеннего равноденствия. Такие вот перепады: ночь пахнет устрицами, а еще несколько часов тому назад тихое солнце сопровождало меня в Ашан за свежим багетом по 0,62 евро за штуку. Нежно пытаясь светить сквозь листву двухсотлетних деревьев Один настырно-услужливый луч подсветил уже упавший на землю желтый лист. И я уже как бы его перешагивал, но этот луч, теперь уже заглядывая мне в лицо, беспокоясь, что я прохожу мимо такого подарка прошептал прямо в ухо:
- Подними, это твой билет в осень. Без пересадки.
Пришлось этому заботливому пучку тепла и света объяснить, что я тут не один и что у нас багаж ого-го какой большой и дорогой. Что не хватит всех листьев со всей рю Каторз Жуэ.
#рассказы_Прошаков
- Подними, это твой билет в осень. Без пересадки.
Пришлось этому заботливому пучку тепла и света объяснить, что я тут не один и что у нас багаж ого-го какой большой и дорогой. Что не хватит всех листьев со всей рю Каторз Жуэ.
#рассказы_Прошаков