– Иди сюда. – Фредерик мягко привлёк Белль к себе и обнял. Совсем не так, как час назад.
Зажмурившись, Белль уткнулась носом в его плечо, ощущая в темноте лишь тепло, аромат его парфюма и его нежность, окутывающую тёплым покрывалом. И был в его нежности огонь – от которого захватывало дух и внутри всё расцветало, но который, она знала, никогда не причинит ей боли, не обожжёт, лишь даст свет и согреет.

⛰️ Они вспоминали забавные случаи с альпсборов и байки Капкейка, сосульку на Джоэля и ски-турные маршруты, дедушку Пикмана и его историю про потерянный ледовый молоток, который якобы забрала себе Таунара; обсуждали прохождение камина Дарт-Сола на подходе к вершине пика Барлоу, аномалии Загадочницы, траверс Ружейников, базовый лагерь, который теперь перестал ощущаться таким безопасным после схода на него лавины в минувшем июне.
– Я вспоминал тебя весь тот поход, – неожиданно сказал Фредерик, и Белль, немного покраснев, улыбнулась. – Когда мы ставили лагерь, и когда вставали до рассвета – ты всегда говорила, что любишь этот предрассветный час… и когда навешивали перила… А когда подошли к Дарт-Солу, я подумал: а каким бы маршрутом пошла ты – ближе к середине или левее?
– В середине интереснее, – ответила Белль, улыбнувшись.
– И сложнее, – заметил Фредерик.

Она коснулась руки Фредерика – чуть тёплая и сухая как пергамент кожа. Белль переплела свои пальцы с его податливыми, ставшими такими тонкими, почти хрупкими пальцами. Она вспомнила, как ловко эти пальцы вязали грейпвайны, блэкноты и восьмёрки*, как умело разминали тесто и украшали пирожные, как ласково касались её рук и щеки – и не почувствовала ничего: ни тепла, ни надежды, ни щемящей боли. Умом она понимала, что должна почувствовать – но не чувствовала. Точно она стояла на морозе и не могла ощущать ничего, кроме холода, к которому давно привыкла.

…Широкие лыжи плавными дугами рассекали пухлый снег, такой лёгкий, будто сотканный из облаков; снеговая подушка мягко пружинила под ногами, заставляя сердце замирать от счастья. Белль казалось, будто она парит. Позволяя телу наращивать всё бо́льшую скорость, она наконец оттолкнулась лыжами от уступа и прыгнула вперёд и вверх – как будто умела летать. Короткий миг в невесомости, переворот – и плавное приземление на снежную перину.
– Так хорошо!.. – выдохнула Белль с колотящимся от восторга и затяжного прыжка сердцем, когда Фредерик подъехал к ней.
– Когда ты научилась так прыгать? – восхищённо спросил он.
– Капкейк научил, – ответила Белль. – И этот дроп показал. Поехали?.. – и Белль первой нырнула в кулуар.

За зелёными занавесками единственного окна ревели редкие машины, горели фонари и неоновые вывески большого города, который никогда не спит. Аннабелль отбросила с лица пряди коротких, до плеч, кудрей, нащупала на тумбочке мобильный, приняла вызов.

– Да, Нианзу, – произнесла она в трубку. Пальцы привычно нащупали на шее тонкую льдинку кулона с крылом белой бабочки внутри. Покрутили, сжали.

«…»

В дверь постучали, Аннабелль забрала у официанта свой кофе. Нианзу вскоре закончил рассказ, она поблагодарила его и села у окна: пить обжигающий эспрессо и думать.

Заранее

прошу прощения

у тех, кто любит

#Фрелль

🙏

🍀

Ну а команда

#Аделль

, вы привычные

😈

🌹