Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
Цените слух, цените зренье.
Любите зелень, синеву —
Всё, что дано вам во владенье
Двумя словами: я живу.
Любите жизнь, покуда живы.
Меж ней и смертью только миг.
А там не будет ни крапивы,
Ни звёзд, ни пепельниц, ни книг.
Любая вещь у нас в квартире
Нас уверяет, будто мы
Живём в закрытом, светлом мире
Среди пустой и нищей тьмы.
Но вещи мёртвые не правы —
Из окон временных квартир
Уже мы видим величавый,
Бессмертию открытый мир.
(Самуил Маршак)
3 ноября — день рождения Самуила Яковлевича Маршака (1887-1964). Его детские стихи и сказки мы помним почти что наизусть: «Дом, который построил Джек», «Жил человек рассеянный на улице Бассейной», «Весёлую азбуку», «Двенадцать месяцев» и многие другие. Кто-то читал произведения зарубежных авторов в его талантливых переводах. И совсем немногие — стихи Маршака, адресованные взрослым. Эти стихи — о жизни, о скоротечности дней, о волшебных воспоминаниях детства, о родителях, о любви.
Текст стихотворения публикуется по изданию: Маршак С. Я. Собр. соч. в 8 т. Том 5; Изд. «Художественная литература», Москва, 1970.
#персонадня #литературныйкалендарь #стихи #Маршак
Любите зелень, синеву —
Всё, что дано вам во владенье
Двумя словами: я живу.
Любите жизнь, покуда живы.
Меж ней и смертью только миг.
А там не будет ни крапивы,
Ни звёзд, ни пепельниц, ни книг.
Любая вещь у нас в квартире
Нас уверяет, будто мы
Живём в закрытом, светлом мире
Среди пустой и нищей тьмы.
Но вещи мёртвые не правы —
Из окон временных квартир
Уже мы видим величавый,
Бессмертию открытый мир.
(Самуил Маршак)
3 ноября — день рождения Самуила Яковлевича Маршака (1887-1964). Его детские стихи и сказки мы помним почти что наизусть: «Дом, который построил Джек», «Жил человек рассеянный на улице Бассейной», «Весёлую азбуку», «Двенадцать месяцев» и многие другие. Кто-то читал произведения зарубежных авторов в его талантливых переводах. И совсем немногие — стихи Маршака, адресованные взрослым. Эти стихи — о жизни, о скоротечности дней, о волшебных воспоминаниях детства, о родителях, о любви.
Текст стихотворения публикуется по изданию: Маршак С. Я. Собр. соч. в 8 т. Том 5; Изд. «Художественная литература», Москва, 1970.
#персонадня #литературныйкалендарь #стихи #Маршак
Forwarded from ГМИРЛИ — Музей истории литературы им. В.И. Даля
«...Шаги на лестнице. Мандельштам вытягивает шею и прислушивается с блаженно-недоумевающим видом.
— Это Надя. Она ходила за покупками, — говорит он изменившимся, потеплевшим голосом. — Ты ее сейчас увидишь. И поймешь меня.
Дверь открывается. Но в комнату входит не жена Мандельштама, а молодой человек. В коричневом костюме. Коротко остриженный. С папиросой в зубах. Он решительно и быстро подходит к Георгию Иванову и протягивает ему руку.
— Здравствуйте, Жорж! Я вас сразу узнала. Ося вас правильно описал — блестящий санкт-петербуржец.
Георгий Иванов смотрит на нее растерянно, не зная можно ли поцеловать протянутую руку.
Он еще никогда не видел женщин в мужском костюме. В те дни это было совершенно немыслимо. Только через много лет Марлена Дитрих ввела моду на мужские костюмы. Но оказывается первой женщиной в штанах была не она, а жена Мандельштама. Не Марлена Дитрих, а Надежда Мандельштам произвела революцию в женском гардеробе. Но, не в пример Марлене Дитрих, славы это ей не принесло. Ее смелое новаторство не было оценено ни Москвой, ни даже собственным мужем…»
(Из книги Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»)
Правда, сама Надежда Яковлевна позднее писала: «В воспоминаниях Одоевцевой я прочла, будто я ходила в костюме Мандельштама и накормила гостя отличным обедом. Кто из них врет, я не знаю, но думаю, что Иванов застал меня в пижаме. У меня была — синяя в белую полоску. В Петербурге еще не знали пижам, и у меня там несколько раз спрашивали: „Это у вас в Москве так ходят?..“»
Но хоть «коричневый костюм» и оказался неправдой, но и появление женщины перед незнакомым мужчиной в пижаме в то время воспринималось как неслыханная экстравагантность. Революционная смелость в быту была свойственна Надежде Яковлевне как в молодости, так и в последние годы жизни.
В силу известных трагических событий сохранилось очень небольшое количество мемориальных вещей и материалов великого русского поэта. Надежда Мандельштам, несмотря на лишения и опасности, сберегла стихи своего мужа для потомков.
Экспозиция «Улица Мандельштама: Осип и Надежда» открыта у нас на Зубовском бульваре: https://goslitmuz.ru/visitors/exhibitions_activity/current/12584/?utm_source=tg&utm_medium=cpc&utm_campaign=mandelshtam&utm_content=0703
— Это Надя. Она ходила за покупками, — говорит он изменившимся, потеплевшим голосом. — Ты ее сейчас увидишь. И поймешь меня.
Дверь открывается. Но в комнату входит не жена Мандельштама, а молодой человек. В коричневом костюме. Коротко остриженный. С папиросой в зубах. Он решительно и быстро подходит к Георгию Иванову и протягивает ему руку.
— Здравствуйте, Жорж! Я вас сразу узнала. Ося вас правильно описал — блестящий санкт-петербуржец.
Георгий Иванов смотрит на нее растерянно, не зная можно ли поцеловать протянутую руку.
Он еще никогда не видел женщин в мужском костюме. В те дни это было совершенно немыслимо. Только через много лет Марлена Дитрих ввела моду на мужские костюмы. Но оказывается первой женщиной в штанах была не она, а жена Мандельштама. Не Марлена Дитрих, а Надежда Мандельштам произвела революцию в женском гардеробе. Но, не в пример Марлене Дитрих, славы это ей не принесло. Ее смелое новаторство не было оценено ни Москвой, ни даже собственным мужем…»
(Из книги Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»)
Правда, сама Надежда Яковлевна позднее писала: «В воспоминаниях Одоевцевой я прочла, будто я ходила в костюме Мандельштама и накормила гостя отличным обедом. Кто из них врет, я не знаю, но думаю, что Иванов застал меня в пижаме. У меня была — синяя в белую полоску. В Петербурге еще не знали пижам, и у меня там несколько раз спрашивали: „Это у вас в Москве так ходят?..“»
Но хоть «коричневый костюм» и оказался неправдой, но и появление женщины перед незнакомым мужчиной в пижаме в то время воспринималось как неслыханная экстравагантность. Революционная смелость в быту была свойственна Надежде Яковлевне как в молодости, так и в последние годы жизни.
В силу известных трагических событий сохранилось очень небольшое количество мемориальных вещей и материалов великого русского поэта. Надежда Мандельштам, несмотря на лишения и опасности, сберегла стихи своего мужа для потомков.
Экспозиция «Улица Мандельштама: Осип и Надежда» открыта у нас на Зубовском бульваре: https://goslitmuz.ru/visitors/exhibitions_activity/current/12584/?utm_source=tg&utm_medium=cpc&utm_campaign=mandelshtam&utm_content=0703
goslitmuz.ru
Экспозиция «Улица Мандельштама: Осип и Надежда»
Официальный сайт Государственного литературного музея
Forwarded from Rebrik sacerdos
Житейско-торговое
Зашел в «Парус» (у нас так универсамы называются) за продуктами.
В подряснике.
Город небольшой, много знакомых. Куда не повернешься, тут тебе и «здрасьте», а то и «благословите, батюшка».
Многие пообщаться желают. В храм же недосуг зайти, ибо заняты они, как говорят, с утра до вечера.
Здесь же, среди полок с молочкой из Кореновки, мороженной рыбой из Камчатки, пельменей с варениками из Ростовской области – самое место решить кардинальные вопросы духовной жизни: пожаловаться на плохих начальников, посетовать на непослушных детей, а так же спросить, почём в нашей церковной лавке свечи и крестики, так как они нужны на самый верный обряд, который от зла избавляет, здоровье возвращает и ума прибавляет. Обряд совершает очень «сильная верующая» Кондратьевна, которая в поселке шахтерском живет и все заговоры с молитвами от пра-пра-бабки полученные, пользует и, как говорят, у нее даже некоторые священники консультируются.
В этот же мой визит с чисто прозаической целью – купить продукты, тематика вопросов, от знакомых и не очень личностей, конкретики не имела. Все, как на подбор, решили мне пожаловаться, как трудно жить и что никакого просвета не наблюдается.
Оно и понятно. Именно в торговом центре, смотря на галопирующие нынче цены, тоскливость увеличивается и уныние охватывает.
Успокаиваю оптимистичным и жизнеутверждающим ответом, что ничего страшного, всё верно, топаем к концу света, но солнышко сегодня чрез тучки пробилось, детишки с школы идут и хохочут, наши потихоньку на фронте наступают и мы друг другу улыбаемся. Какой вывод?
Любит нас Господь, если при всем данном безобразии, нас терпит и время для разумения дает.
Поэтому, дорогие и любимые нытики, вкупе с примкнувшей к вам группой товарищей из внепартийной фракции «Спасайся, кто может!», срочно меняйте диоптрии внутреннего и внешнего зрения. И тогда окажется, что вокруг еще есть те, кто вас любит, о вас вздыхает, как и остались желающие к вам вернуться.
Помните, как в «Федорином горе»?
И сказали блюдца:
«Надо бы вернуться!»
И сказали утюги:
«Мы Федоре не враги!»
Зашел в «Парус» (у нас так универсамы называются) за продуктами.
В подряснике.
Город небольшой, много знакомых. Куда не повернешься, тут тебе и «здрасьте», а то и «благословите, батюшка».
Многие пообщаться желают. В храм же недосуг зайти, ибо заняты они, как говорят, с утра до вечера.
Здесь же, среди полок с молочкой из Кореновки, мороженной рыбой из Камчатки, пельменей с варениками из Ростовской области – самое место решить кардинальные вопросы духовной жизни: пожаловаться на плохих начальников, посетовать на непослушных детей, а так же спросить, почём в нашей церковной лавке свечи и крестики, так как они нужны на самый верный обряд, который от зла избавляет, здоровье возвращает и ума прибавляет. Обряд совершает очень «сильная верующая» Кондратьевна, которая в поселке шахтерском живет и все заговоры с молитвами от пра-пра-бабки полученные, пользует и, как говорят, у нее даже некоторые священники консультируются.
В этот же мой визит с чисто прозаической целью – купить продукты, тематика вопросов, от знакомых и не очень личностей, конкретики не имела. Все, как на подбор, решили мне пожаловаться, как трудно жить и что никакого просвета не наблюдается.
Оно и понятно. Именно в торговом центре, смотря на галопирующие нынче цены, тоскливость увеличивается и уныние охватывает.
Успокаиваю оптимистичным и жизнеутверждающим ответом, что ничего страшного, всё верно, топаем к концу света, но солнышко сегодня чрез тучки пробилось, детишки с школы идут и хохочут, наши потихоньку на фронте наступают и мы друг другу улыбаемся. Какой вывод?
Любит нас Господь, если при всем данном безобразии, нас терпит и время для разумения дает.
Поэтому, дорогие и любимые нытики, вкупе с примкнувшей к вам группой товарищей из внепартийной фракции «Спасайся, кто может!», срочно меняйте диоптрии внутреннего и внешнего зрения. И тогда окажется, что вокруг еще есть те, кто вас любит, о вас вздыхает, как и остались желающие к вам вернуться.
Помните, как в «Федорином горе»?
И сказали блюдца:
«Надо бы вернуться!»
И сказали утюги:
«Мы Федоре не враги!»
Forwarded from Филологичка
3 декабря - День неизвестного солдата.
НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ
Пролетели дни, как полустанки,
Где он, чёрный сорок первый год?
Кони, атакующие танки,
Над Москвой горящий небосвод?
А снега белы, как маскхалаты,
А снега багровы, как бинты,
Падают безвестные солдаты
Возле безымянной высоты.
Вот уже и не дымится рана,
Исчезает облачко у рта...
Может быть, она не безымянна –
Крошечная эта высота?
Не она ль бессмертием зовется?..
Новые настали времена,
Глубоки забвения колодцы,
Но не забывается война...
Вот у Белорусского вокзала
Эшелон из Прошлого застыл.
Голову склонили генералы
Перед Неизвестным и Простым
Рядовым солдатом,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...
Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты.
Вот он, не вернувшийся из боя,
Вышедший на линию огня
Для того, чтоб заслонить собою
Родину, столицу и меня.
Кто он? Из Сибири, из Рязани?
Был убит в семнадцать, в сорок лет?..
И седая женщина глазами
Провожает траурный лафет.
«Мальчик мой!» – сухие губы шепчут,
Замирают тысячи сердец.
Молодые вздрагивают плечи:
«Может, это вправду мой отец?»
Никуда от Прошлого не деться,
Вновь Война стучится в души к нам.
Обжигает, обжигает сердце
Благодарность с болью пополам.
Голову склонили генералы,
Каждый посуровел и затих...
Неизвестный воин, не мечтал он
Никогда о почестях таких –
Неизвестный парень,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...
Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты...
Юлия Друнина
НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ
Пролетели дни, как полустанки,
Где он, чёрный сорок первый год?
Кони, атакующие танки,
Над Москвой горящий небосвод?
А снега белы, как маскхалаты,
А снега багровы, как бинты,
Падают безвестные солдаты
Возле безымянной высоты.
Вот уже и не дымится рана,
Исчезает облачко у рта...
Может быть, она не безымянна –
Крошечная эта высота?
Не она ль бессмертием зовется?..
Новые настали времена,
Глубоки забвения колодцы,
Но не забывается война...
Вот у Белорусского вокзала
Эшелон из Прошлого застыл.
Голову склонили генералы
Перед Неизвестным и Простым
Рядовым солдатом,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...
Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты.
Вот он, не вернувшийся из боя,
Вышедший на линию огня
Для того, чтоб заслонить собою
Родину, столицу и меня.
Кто он? Из Сибири, из Рязани?
Был убит в семнадцать, в сорок лет?..
И седая женщина глазами
Провожает траурный лафет.
«Мальчик мой!» – сухие губы шепчут,
Замирают тысячи сердец.
Молодые вздрагивают плечи:
«Может, это вправду мой отец?»
Никуда от Прошлого не деться,
Вновь Война стучится в души к нам.
Обжигает, обжигает сердце
Благодарность с болью пополам.
Голову склонили генералы,
Каждый посуровел и затих...
Неизвестный воин, не мечтал он
Никогда о почестях таких –
Неизвестный парень,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...
Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты...
Юлия Друнина
Forwarded from Rebrik sacerdos
👆
Как-то утром владыка вышел до завтрака в гостиную и увидал бедного деревенского диакона, русоволосого, сильно загорелого, с лицом усталым и опечаленным.
— Что ты за человек? — спросил Филарет.
Владыка был в потертом халате, и диакон отвечал без стеснения:
— Да заблудился, батюшка, никого не найду. А хочу я броситься в ноги преосвященному. Добрые люди надоумили: пойди пораньше, да и попроси.
— Что за дело у тебя? мягко спросил Филарет.
— Беда! Диакон я, имею семью большую в селе нашем, но теперь хотят определить другого на мое место. А меня угнать аж за пятнадцать верст. Версты-то ладно, а как же я со всем хозяйством моим тронусь? Пятеро деток, жена, теша да сестра вдовая с мальцом... И с чего бы — вины за мною, батюшка, никакой нет.
— Садись пока,— пригласил владыка,— Кого же ты просил?
— Да многих...— протянул диакон, смекая, не поможет ли новый знакомец и во сколько это обойдется.
— Правду говоря, батюшка, меня уж обобрали как липку. В канцелярии преосвященного дал писарю двадцать пять рублей, в консистории опять двадцать пять, здешнего прихода диакону семьдесят пять рублей... а дело стоит! Говорят, экзаменовать меня надобно.
— Это правда,— уже строго сказал Филарет.— Я экзаменатор.
Диакон неловко опустился с дивана к ногам митрополита.
— Батюшка, пожалей меня! Мне уж тридцать пять годов, что, я помню!.. Вот осталось всего двадцать пять рублей у меня, пятнадцать- то я на дорогу отложил, а десять — возьми, батюшка, только сотвори ты мне эту милость!
Филарет глянул в глаза диакона, и так был чист простодушный и опечаленный взгляд, что владыка не мог ему не поверить.
— Давай мне свои десять рублей,— велел он,— и приходи завтра к девяти в эту комнату. Дело твое будет решено.
На следующее утро он явился к назначенному часу, и по приказанию владыки его пропустили в комнаты. В гостиной диакона ждал Филарет, облаченный в парадную рясу, с панагией, лентами и орденами, ибо собирался ехать в Страстной монастырь служить.
— Виноват, святый владыко! — воскликнул диакон и пал в ноги митрополиту.
— Встань! — приказал Филарет. Дело твое мы покончим быстро.
Он позвонил в колокольчик и приказал позвать ранее вызванных писарей и здешнего диакона. Едва те переступили порог, владыка подчеркнуто смиренно обратился к ним:
— Каюсь перед всеми вами, братие, что вчера взял от этого диакона десять рублей. По словам Священного Писания, «аще дадите, воздастся вам четверицею», я вместо десяти даю ему сорок рублей,— и он протянул обомлевшему от изумления диакону несколько ассигнаций. — Ты взял двадцать пять рублей — дай ему сейчас сто, то же и ты сделай, а ты, духовное лицо, вместо семидесяти пяти дай ему триста.
Диакон прижал ворох ассигнаций к груди, губы его тряслись, и видно было, что бедный готов разрыдаться. С непередаваемым словами чувством он смотрел на митрополита, но тот поспешил прервать молчание:
— Ступай, отец, домой. Оставайся на своем месте. Буде нужда какая — относись прямо ко мне... А с вами, — обратился митрополит к взяточникам, — вечером разберусь.
Как-то утром владыка вышел до завтрака в гостиную и увидал бедного деревенского диакона, русоволосого, сильно загорелого, с лицом усталым и опечаленным.
— Что ты за человек? — спросил Филарет.
Владыка был в потертом халате, и диакон отвечал без стеснения:
— Да заблудился, батюшка, никого не найду. А хочу я броситься в ноги преосвященному. Добрые люди надоумили: пойди пораньше, да и попроси.
— Что за дело у тебя? мягко спросил Филарет.
— Беда! Диакон я, имею семью большую в селе нашем, но теперь хотят определить другого на мое место. А меня угнать аж за пятнадцать верст. Версты-то ладно, а как же я со всем хозяйством моим тронусь? Пятеро деток, жена, теша да сестра вдовая с мальцом... И с чего бы — вины за мною, батюшка, никакой нет.
— Садись пока,— пригласил владыка,— Кого же ты просил?
— Да многих...— протянул диакон, смекая, не поможет ли новый знакомец и во сколько это обойдется.
— Правду говоря, батюшка, меня уж обобрали как липку. В канцелярии преосвященного дал писарю двадцать пять рублей, в консистории опять двадцать пять, здешнего прихода диакону семьдесят пять рублей... а дело стоит! Говорят, экзаменовать меня надобно.
— Это правда,— уже строго сказал Филарет.— Я экзаменатор.
Диакон неловко опустился с дивана к ногам митрополита.
— Батюшка, пожалей меня! Мне уж тридцать пять годов, что, я помню!.. Вот осталось всего двадцать пять рублей у меня, пятнадцать- то я на дорогу отложил, а десять — возьми, батюшка, только сотвори ты мне эту милость!
Филарет глянул в глаза диакона, и так был чист простодушный и опечаленный взгляд, что владыка не мог ему не поверить.
— Давай мне свои десять рублей,— велел он,— и приходи завтра к девяти в эту комнату. Дело твое будет решено.
На следующее утро он явился к назначенному часу, и по приказанию владыки его пропустили в комнаты. В гостиной диакона ждал Филарет, облаченный в парадную рясу, с панагией, лентами и орденами, ибо собирался ехать в Страстной монастырь служить.
— Виноват, святый владыко! — воскликнул диакон и пал в ноги митрополиту.
— Встань! — приказал Филарет. Дело твое мы покончим быстро.
Он позвонил в колокольчик и приказал позвать ранее вызванных писарей и здешнего диакона. Едва те переступили порог, владыка подчеркнуто смиренно обратился к ним:
— Каюсь перед всеми вами, братие, что вчера взял от этого диакона десять рублей. По словам Священного Писания, «аще дадите, воздастся вам четверицею», я вместо десяти даю ему сорок рублей,— и он протянул обомлевшему от изумления диакону несколько ассигнаций. — Ты взял двадцать пять рублей — дай ему сейчас сто, то же и ты сделай, а ты, духовное лицо, вместо семидесяти пяти дай ему триста.
Диакон прижал ворох ассигнаций к груди, губы его тряслись, и видно было, что бедный готов разрыдаться. С непередаваемым словами чувством он смотрел на митрополита, но тот поспешил прервать молчание:
— Ступай, отец, домой. Оставайся на своем месте. Буде нужда какая — относись прямо ко мне... А с вами, — обратился митрополит к взяточникам, — вечером разберусь.
Forwarded from Rebrik sacerdos
Дежурная по храму нашему рассказала.
Постараюсь передать рассказ дословно.
- Заходит женщина в храм, лет 60. Прилично одета. С смущением, культурно и стеснительно просит рассказать ей, как правильно поставить свечу самому Богу и Его Сыну Христу потому что он хороший человек.
Я рассказала.
Женщина, поставив свечу, подошла к иному подсвечнику и спросила, указывая на иконы:
- А это у вас кто?
Объяснила, что тут иконы Николая Чудотворца, Спиридона, Матроны Московской и Ксении...
Женщина даже прослезилась и воскликнула:
- Какие хорошие люди у вас тут. Я еще раз к вам приду.
И ушла.
Ей Богу не сочиняю....
😀
Постараюсь передать рассказ дословно.
- Заходит женщина в храм, лет 60. Прилично одета. С смущением, культурно и стеснительно просит рассказать ей, как правильно поставить свечу самому Богу и Его Сыну Христу потому что он хороший человек.
Я рассказала.
Женщина, поставив свечу, подошла к иному подсвечнику и спросила, указывая на иконы:
- А это у вас кто?
Объяснила, что тут иконы Николая Чудотворца, Спиридона, Матроны Московской и Ксении...
Женщина даже прослезилась и воскликнула:
- Какие хорошие люди у вас тут. Я еще раз к вам приду.
И ушла.
Ей Богу не сочиняю....
😀
Forwarded from Rebrik sacerdos
МАЛЬЧИК И КОТ
(из архивного)
В храм ежедневно приходит мальчишка. Лет девяти-десяти.
Он кормит нашего приходского кота.
У нас много котов было, но этот последний, когда появился, всех конкурентов разогнал.
Вот его и кормит ребенок...
Кот не голодный, но всегда встречает мальчика и делает вид, что с удовольствием ест.
Диалог у меня с пацаненком состоялся:
- Кот наш нравится?
- Нравится. Мне бы такого...
- Так возьми.
- Отец не разрешает, я ведь еще и собаку хочу.
Мне осталось только спросить:
- Так у тебя никакого зверька и нет?
- Есть, четыре рыбки, - ответил мальчишка, - но они безразличные, не разговаривают...
- А кот разве говорит? - удивился я.
Ответ был оглушительный:
- А вы разве не слышите?
(из архивного)
В храм ежедневно приходит мальчишка. Лет девяти-десяти.
Он кормит нашего приходского кота.
У нас много котов было, но этот последний, когда появился, всех конкурентов разогнал.
Вот его и кормит ребенок...
Кот не голодный, но всегда встречает мальчика и делает вид, что с удовольствием ест.
Диалог у меня с пацаненком состоялся:
- Кот наш нравится?
- Нравится. Мне бы такого...
- Так возьми.
- Отец не разрешает, я ведь еще и собаку хочу.
Мне осталось только спросить:
- Так у тебя никакого зверька и нет?
- Есть, четыре рыбки, - ответил мальчишка, - но они безразличные, не разговаривают...
- А кот разве говорит? - удивился я.
Ответ был оглушительный:
- А вы разве не слышите?
Forwarded from ЮЛИЯ МЕНЬШОВА
Совсем недавно я ехала в междугороднем автобусе, рядом сидела женщина, лет пятидесяти.
Я достала два мандарина, и предложила один ей.
Женщина улыбнулась, взяла мандарин, и на её глазах проступили слёзы.
Она понюхала его, и сказала: «Когда-то я считала что съесть мандарин – это счастье…».
Она рассказала мне эту, немного грустную историю.
- А хотите, - сказала я, - вашу историю, узнает вся страна?
Женщина грустно улыбнулась: «Таких историй, деточка, тысячи, и даже ещё более грустных…»
Но когда выходила из автобуса, обернулась и сказала: «Как хотите».
Я помахала ей в ответ рукой: «Я расскажу!»
***
«В детский дом я попала, когда была маленькой девочкой, и почти перед самым Новым годом.
И вот, Новогодний утренник.
Приехали шефы, с какого-то завода, привезли подарки, и вручили их нам. Получила подарок и я, вцепилась в него своими ручками, и не могла дождаться, когда можно будет открыть пакет, из которого так вкусно пахло конфетами, хрустящими вафлями, и особенно мандарином!
Ах, мандарины… я их и ела то, только один раз…
На короткое время я забыла о всех невзгодах, и мне казалось, что счастье это и есть эти мандарины.
Утренник закончился, и мы разошлись по комнатам, в которых жили.
Едва я переступила порог, ко мне подошла девочка, которая верховодила в нашей группе, и которую все слушались.
Она забрала у меня подарок, и сказала: «А новеньким, ещё рано есть сладкое – зубы выпадут».
Вокруг все засмеялись.
Не знаю почему, но я тоже засмеялась, может от шока, может от испуга.
Вскоре все забыли про меня, зашелестели обёртками, стали показывать друг другу конфеты, и потянулся аромат очищенных мандарин.
Я не плакала, я просто сидела у окна, а слёзы сами катились из глаз. Когда легли спать, я лежала и мечтала, что прилетит волшебник - Дед Мороз, на своей волшебной тройке, и заберёт меня отсюда. Из этого грязного городка, мрачного детдома, от хрустящих, и чавкающих под одеялом в темноте детей.
Утром, проснувшись, я открыла свою тумбочку, и увидела в ней конфеты.
Их было 6 штук, и целых три мандарина!
С тех пор, когда я ем мандарины, то вспоминаю этот случай, и первый урок доброты, неизвестных мне до сих пор, девочек».
Ксения Гришина
Я достала два мандарина, и предложила один ей.
Женщина улыбнулась, взяла мандарин, и на её глазах проступили слёзы.
Она понюхала его, и сказала: «Когда-то я считала что съесть мандарин – это счастье…».
Она рассказала мне эту, немного грустную историю.
- А хотите, - сказала я, - вашу историю, узнает вся страна?
Женщина грустно улыбнулась: «Таких историй, деточка, тысячи, и даже ещё более грустных…»
Но когда выходила из автобуса, обернулась и сказала: «Как хотите».
Я помахала ей в ответ рукой: «Я расскажу!»
***
«В детский дом я попала, когда была маленькой девочкой, и почти перед самым Новым годом.
И вот, Новогодний утренник.
Приехали шефы, с какого-то завода, привезли подарки, и вручили их нам. Получила подарок и я, вцепилась в него своими ручками, и не могла дождаться, когда можно будет открыть пакет, из которого так вкусно пахло конфетами, хрустящими вафлями, и особенно мандарином!
Ах, мандарины… я их и ела то, только один раз…
На короткое время я забыла о всех невзгодах, и мне казалось, что счастье это и есть эти мандарины.
Утренник закончился, и мы разошлись по комнатам, в которых жили.
Едва я переступила порог, ко мне подошла девочка, которая верховодила в нашей группе, и которую все слушались.
Она забрала у меня подарок, и сказала: «А новеньким, ещё рано есть сладкое – зубы выпадут».
Вокруг все засмеялись.
Не знаю почему, но я тоже засмеялась, может от шока, может от испуга.
Вскоре все забыли про меня, зашелестели обёртками, стали показывать друг другу конфеты, и потянулся аромат очищенных мандарин.
Я не плакала, я просто сидела у окна, а слёзы сами катились из глаз. Когда легли спать, я лежала и мечтала, что прилетит волшебник - Дед Мороз, на своей волшебной тройке, и заберёт меня отсюда. Из этого грязного городка, мрачного детдома, от хрустящих, и чавкающих под одеялом в темноте детей.
Утром, проснувшись, я открыла свою тумбочку, и увидела в ней конфеты.
Их было 6 штук, и целых три мандарина!
С тех пор, когда я ем мандарины, то вспоминаю этот случай, и первый урок доброты, неизвестных мне до сих пор, девочек».
Ксения Гришина
Forwarded from 🌞«Князь Владимир»🌞
Западноевропейский обычай ставить ёлку на Рождество настолько понравился Петру I, что в 1699 году вышел его знаменитый Указ. В нём предписывалось отмечать Новый год 1 января, а входы в дома и улицы украшать ветками ели, можжевельника и сосны.
Поначалу Указ Петра Алексеевича старательно выполняли, но после его смерти про обычай позабыли более, чем на 100 лет, а зелёная красавица появлялась в зимние праздники лишь на крышах кабаков.
Следующим новатором стала великая княгиня Александра Федоровна–супруга будущего императора Николая I. Прусская принцесса привезла традицию устанавливать ёлку в жилом помещении и устраивать детский праздник. Первая такая ёлка появилась в императорских покоях в московском Кремле в 1817 году. Царская семья проводила здесь Рождественский пост, а великая княгиня уже ожидала первенца–будущего Александра II.
Широкое распространение в России рождественская ёлка получила уже в 1840-е, когда возникла мода на немецкий романтизм, сказки Гофмана и Андерсона. В 1848 году Достоевский написал рассказ “Елка и свадьба”, где новый обычай уже воспринимался как вполне родной. При этом это был именно городской обычай и характерен он был для состоятельных семей.
Доходы населения в середине XIX века были низкими. К примеру, зарплата городских и уездных врачей составляла 180–224 руб/год. А у провинциальных приказчиков и того меньше. Цены на ёлку в царской России колебались в пределах 20–200 руб., и простой городской житель не мог позволить себе такую роскошь.
Интересно, что в Петербурге за ёлкой приходилось идти не куда-нибудь, а в немецкую кондитерскую. Например, в кафе Пфейфера рядом с Александринским театром или кондитерскую «Доминик» на Невском проспекте. Причём продавались эти элитные елки уже наряженными. Помимо гирлянд и китайских фонариков, на дереве красовались ароматные прянички, шоколадные зверушки, позолоченные орешки, засахаренные яблочки.
Однако к концу 1840-х торговля елками выходит на улицу и ориентируется на широкий круг потребителей. Крестьяне начинают наперебой предлагать на городских площадях елки из окрестных лесов, и деревья охотно раскупают петербуржцы разного достатка.
До революции наряжали ёлку на европейский манер. Большинство украшений было связано с библейскими сюжетами: колокольчики, похожие на божественный голос, груши и яблоки, напоминающие райскую пищу, венки, гирлянды в виде цепей и бус –атрибут святости, орехи–символ скрытой мудрости, свечи–символ полной волнения человеческой души, и,безусловно, Вифлеемская звезда.
Долгое время было традицией крепить на ёлку настоящие свечи. Рождественское дерево с зажжёнными свечами выглядело очень эффектно, но последствия такого украшения нередко были драматическими. В конце XIX века в моду вошли безопасные электрические гирлянды (первая такая украсила публичную ёлку в Царскосельском манеже в 1882). Но удовольствие это было не из дешёвых, и многие продолжали зажигать свечи.
К концу XIX столетия съедобный декор ёлки пополнился “вкусностями” в русской тематике. Это были козули–пряники из ржаного теста, покрытые глазурью. Их выпекали самых разных форм, на что хватало фантазии: ангелы, звёзды, животные, паровозы, пароходы, дирижабли.
Первые ёлочные украшения из стекла появились в Германии 1848 году. Из-за неурожая орехов и яблок был издан Указ об использовании серебряных шаров из г. Лауша в качестве ёлочных украшений. Постепенно стеклянные яблоки, шишки, колокольчики появились и в России, но дорогие изделия были не каждому по карману.
Чтобы украсить ёлку к Рождеству, простые люди мастерили игрушки самостоятельно. Накануне праздника женская часть семейства вырезала из картона снежинки, фигурки зверей и ангелов. В этом был и воспитательный момент, а обычай украшать рождественское дерево постепенно распространился на все сословия.
Всенародной традиция стала в советское время, когда в 1935 году ёлка из рождественской превратилась в новогоднюю, а по ёлочным игрушкам того времени можно «прочесть» историю страны.
И современные Рождественские украшения прекрасны, но важно не забывать подлинный смысл торжества–приход в мир Спасителя мира🙏❤️.
Поначалу Указ Петра Алексеевича старательно выполняли, но после его смерти про обычай позабыли более, чем на 100 лет, а зелёная красавица появлялась в зимние праздники лишь на крышах кабаков.
Следующим новатором стала великая княгиня Александра Федоровна–супруга будущего императора Николая I. Прусская принцесса привезла традицию устанавливать ёлку в жилом помещении и устраивать детский праздник. Первая такая ёлка появилась в императорских покоях в московском Кремле в 1817 году. Царская семья проводила здесь Рождественский пост, а великая княгиня уже ожидала первенца–будущего Александра II.
Широкое распространение в России рождественская ёлка получила уже в 1840-е, когда возникла мода на немецкий романтизм, сказки Гофмана и Андерсона. В 1848 году Достоевский написал рассказ “Елка и свадьба”, где новый обычай уже воспринимался как вполне родной. При этом это был именно городской обычай и характерен он был для состоятельных семей.
Доходы населения в середине XIX века были низкими. К примеру, зарплата городских и уездных врачей составляла 180–224 руб/год. А у провинциальных приказчиков и того меньше. Цены на ёлку в царской России колебались в пределах 20–200 руб., и простой городской житель не мог позволить себе такую роскошь.
Интересно, что в Петербурге за ёлкой приходилось идти не куда-нибудь, а в немецкую кондитерскую. Например, в кафе Пфейфера рядом с Александринским театром или кондитерскую «Доминик» на Невском проспекте. Причём продавались эти элитные елки уже наряженными. Помимо гирлянд и китайских фонариков, на дереве красовались ароматные прянички, шоколадные зверушки, позолоченные орешки, засахаренные яблочки.
Однако к концу 1840-х торговля елками выходит на улицу и ориентируется на широкий круг потребителей. Крестьяне начинают наперебой предлагать на городских площадях елки из окрестных лесов, и деревья охотно раскупают петербуржцы разного достатка.
До революции наряжали ёлку на европейский манер. Большинство украшений было связано с библейскими сюжетами: колокольчики, похожие на божественный голос, груши и яблоки, напоминающие райскую пищу, венки, гирлянды в виде цепей и бус –атрибут святости, орехи–символ скрытой мудрости, свечи–символ полной волнения человеческой души, и,безусловно, Вифлеемская звезда.
Долгое время было традицией крепить на ёлку настоящие свечи. Рождественское дерево с зажжёнными свечами выглядело очень эффектно, но последствия такого украшения нередко были драматическими. В конце XIX века в моду вошли безопасные электрические гирлянды (первая такая украсила публичную ёлку в Царскосельском манеже в 1882). Но удовольствие это было не из дешёвых, и многие продолжали зажигать свечи.
К концу XIX столетия съедобный декор ёлки пополнился “вкусностями” в русской тематике. Это были козули–пряники из ржаного теста, покрытые глазурью. Их выпекали самых разных форм, на что хватало фантазии: ангелы, звёзды, животные, паровозы, пароходы, дирижабли.
Первые ёлочные украшения из стекла появились в Германии 1848 году. Из-за неурожая орехов и яблок был издан Указ об использовании серебряных шаров из г. Лауша в качестве ёлочных украшений. Постепенно стеклянные яблоки, шишки, колокольчики появились и в России, но дорогие изделия были не каждому по карману.
Чтобы украсить ёлку к Рождеству, простые люди мастерили игрушки самостоятельно. Накануне праздника женская часть семейства вырезала из картона снежинки, фигурки зверей и ангелов. В этом был и воспитательный момент, а обычай украшать рождественское дерево постепенно распространился на все сословия.
Всенародной традиция стала в советское время, когда в 1935 году ёлка из рождественской превратилась в новогоднюю, а по ёлочным игрушкам того времени можно «прочесть» историю страны.
И современные Рождественские украшения прекрасны, но важно не забывать подлинный смысл торжества–приход в мир Спасителя мира🙏❤️.
Никогда не разговаривайте с подростками о классической литературе. Не надо. Могут быть душевные травмы. Вот у меня уже есть.
Я тут, на отдыхе, расслабилась, потеряла осторожность и решила аккуратненько расспросить младшенького своего, как ему наша великая классическая литература. Начала так непринуждённо, но весьма тривиально:
— А какая литературная героиня у тебя самая любимая?
А он мне тут же, не задумываясь:
— Старуха-процентщица из «Преступления и наказания».
Я, прифигев немало: «Почему?!»
Подросток с достоинством и глубокой убежденностью в голосе:
— Знаешь ли, мама, в те давние времена женщины, как правило, были далеки от бизнеса. Кроме того, не изучали в должной мере математику и экономику. Эта процентщица была очень продвинутой и передовой для своего времени женщиной! И заметь: она содержала беременную сестру Елизавету! Сама себя обеспечивала и другим давала жить. А тут, понимаешь, выскакивает какой-то полоумный с топором и хрясь!
Одну из достойнейших женщин того времени убили, исключив сразу из сюжета. А так было интересно бы почитать поподробнее, почему она выбрала такую работу, как вела дела… Гораздо интереснее и полезнее, чем про душевные муки убийцы.
Больше я ничего не спрашивала.
©️ Анастасия Николаева
⟱ ⟱ ⟱
📖@dushepoleznoe_chtenie
Я тут, на отдыхе, расслабилась, потеряла осторожность и решила аккуратненько расспросить младшенького своего, как ему наша великая классическая литература. Начала так непринуждённо, но весьма тривиально:
— А какая литературная героиня у тебя самая любимая?
А он мне тут же, не задумываясь:
— Старуха-процентщица из «Преступления и наказания».
Я, прифигев немало: «Почему?!»
Подросток с достоинством и глубокой убежденностью в голосе:
— Знаешь ли, мама, в те давние времена женщины, как правило, были далеки от бизнеса. Кроме того, не изучали в должной мере математику и экономику. Эта процентщица была очень продвинутой и передовой для своего времени женщиной! И заметь: она содержала беременную сестру Елизавету! Сама себя обеспечивала и другим давала жить. А тут, понимаешь, выскакивает какой-то полоумный с топором и хрясь!
Одну из достойнейших женщин того времени убили, исключив сразу из сюжета. А так было интересно бы почитать поподробнее, почему она выбрала такую работу, как вела дела… Гораздо интереснее и полезнее, чем про душевные муки убийцы.
Больше я ничего не спрашивала.
©️ Анастасия Николаева
⟱ ⟱ ⟱
📖@dushepoleznoe_chtenie
Forwarded from Филологичка
Ёлка
На втором Белорусском ещё продолжалось затишье,
Шёл к закату короткий последний декабрьский день.
Сухарями в землянке хрустели голодные мыши,
Прибежавшие к нам из сожжённых дотла деревень.
Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала.
Показалось — конца не предвидится этой войне.
Захотелось домой, поняла, что смертельно устала.
(Виновато затишье — совсем не до грусти в огне!)
Показалась могилой землянка в четыре наката.
Умирала печурка. Под ватник забрался мороз…
Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята:
— Почему ты одна? И чего ты повесила нос?
Вышла с ними на волю, на злой ветерок из землянки.
Посмотрела на небо — ракета ль сгорела, звезда?
Прогревая моторы, ревели немецкие танки,
Иногда минометы палили незнамо куда.
А когда с полутьмой я освоилась мало-помалу,
То застыла не веря: пожарами освещена
Горделиво и скромно красавица ёлка стояла!
И откуда взялась среди чистого поля она?
Не игрушки на ней, а натёртые гильзы блестели,
Между банок с тушёнкой трофейный висел шоколад…
Рукавицею трогая лапы замёрзшие ели,
Я сквозь слёзы смотрела на сразу притихших ребят.
Дорогие мои д`артаньяны из ротной разведки!
Я люблю вас! И буду любить вас до смерти, всю жизнь!
Я зарылась лицом в эти детством пропахшие ветки…
Вдруг обвал артналета и чья-то команда: «Ложись!»
Контратака! Пробил санитарную сумку осколок,
Я бинтую ребят на взбесившемся чёрном снегу…
Сколько было потом новогодних сверкающих ёлок!
Их забыла, а эту забыть не могу…
Юлия Друнина
На втором Белорусском ещё продолжалось затишье,
Шёл к закату короткий последний декабрьский день.
Сухарями в землянке хрустели голодные мыши,
Прибежавшие к нам из сожжённых дотла деревень.
Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала.
Показалось — конца не предвидится этой войне.
Захотелось домой, поняла, что смертельно устала.
(Виновато затишье — совсем не до грусти в огне!)
Показалась могилой землянка в четыре наката.
Умирала печурка. Под ватник забрался мороз…
Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята:
— Почему ты одна? И чего ты повесила нос?
Вышла с ними на волю, на злой ветерок из землянки.
Посмотрела на небо — ракета ль сгорела, звезда?
Прогревая моторы, ревели немецкие танки,
Иногда минометы палили незнамо куда.
А когда с полутьмой я освоилась мало-помалу,
То застыла не веря: пожарами освещена
Горделиво и скромно красавица ёлка стояла!
И откуда взялась среди чистого поля она?
Не игрушки на ней, а натёртые гильзы блестели,
Между банок с тушёнкой трофейный висел шоколад…
Рукавицею трогая лапы замёрзшие ели,
Я сквозь слёзы смотрела на сразу притихших ребят.
Дорогие мои д`артаньяны из ротной разведки!
Я люблю вас! И буду любить вас до смерти, всю жизнь!
Я зарылась лицом в эти детством пропахшие ветки…
Вдруг обвал артналета и чья-то команда: «Ложись!»
Контратака! Пробил санитарную сумку осколок,
Я бинтую ребят на взбесившемся чёрном снегу…
Сколько было потом новогодних сверкающих ёлок!
Их забыла, а эту забыть не могу…
Юлия Друнина
Forwarded from Душевная литература
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Филологичка
Радость
Было двенадцать часов ночи.
Митя Кулдаров, возбужденный, взъерошенный, влетел в квартиру своих родителей и быстро заходил по всем комнатам. Родители уже ложились спать. Сестра лежала в постели и дочитывала последнюю страничку романа. Братья-гимназисты спали.
— Откуда ты? — удивились родители. — Что с тобой?
— Ох, не спрашивайте! Я никак не ожидал! Нет, я никак не ожидал! Это... это даже невероятно!
Митя захохотал и сел в кресло, будучи не в силах держаться на ногах от счастья.
— Это невероятно! Вы не можете себе представить! Вы поглядите!
Сестра спрыгнула с постели и, накинув на себя одеяло, подошла к брату. Гимназисты проснулись.
— Что с тобой? На тебе лица нет!
— Это я от радости, мамаша! Ведь теперь меня знает вся Россия! Вся! Раньше только вы одни знали, что на этом свете существует коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров, а теперь вся Россия знает об этом! Мамаша! О, господи!
Митя вскочил, побегал по всем комнатам и опять сел.
— Да что такое случилось? Говори толком!
— Вы живете, как дикие звери, газет не читаете, не обращаете никакого внимания на гласность, а в газетах так много замечательного! Ежели что случится, сейчас всё известно, ничего не укроется! Как я счастлив! О, господи! Ведь только про знаменитых людей в газетах печатают, а тут взяли да про меня напечатали!
— Что ты? Где?
Папаша побледнел. Мамаша взглянула на образ и перекрестилась. Гимназисты вскочили и, как были, в одних коротких ночных сорочках, подошли к своему старшему брату.
— Да-с! Про меня напечатали! Теперь обо мне вся Россия знает! Вы, мамаша, спрячьте этот нумер на память! Будем читать иногда. Поглядите!
Митя вытащил из кармана нумер газеты, подал отцу и ткнул пальцем в место, обведенное синим карандашом.
— Читайте!
Отец надел очки.
— Читайте же!
Мамаша взглянула на образ и перекрестилась. Папаша кашлянул и начал читать:
«29-го декабря, в одиннадцать часов вечера, коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров...
— Видите, видите? Дальше!
...коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров, выходя из портерной, что на Малой Бронной, в доме Козихина, и находясь в нетрезвом состоянии...
— Это я с Семеном Петровичем... Всё до тонкостей описано! Продолжайте! Дальше! Слушайте!
...и находясь в нетрезвом состоянии, поскользнулся и упал под лошадь стоявшего здесь извозчика, крестьянина дер. Дурыкиной, Юхновского уезда, Ивана Дротова. Испуганная лошадь, перешагнув через Кулдарова и протащив через него сани с находившимся в них второй гильдии московским купцом Степаном Луковым, помчалась по улице и была задержана дворниками. Кулдаров, вначале находясь в бесчувственном состоянии, был отведен в полицейский участок и освидетельствован врачом. Удар, который он получил по затылку...
— Это я об оглоблю, папаша. Дальше! Вы дальше читайте!
...который он получил по затылку, отнесен к легким. О случившемся составлен протокол. Потерпевшему подана медицинская помощь»...
— Велели затылок холодной водой примачивать. Читали теперь? А? То-то вот! Теперь по всей России пошло! Дайте сюда!
Митя схватил газету, сложил ее и сунул в карман.
— Побегу к Макаровым, им покажу... Надо еще Иваницким показать, Наталии Ивановне, Анисиму Васильичу... Побегу! Прощайте!
Митя надел фуражку с кокардой и, торжествующий, радостный, выбежал на улицу.
А.П. Чехов
Было двенадцать часов ночи.
Митя Кулдаров, возбужденный, взъерошенный, влетел в квартиру своих родителей и быстро заходил по всем комнатам. Родители уже ложились спать. Сестра лежала в постели и дочитывала последнюю страничку романа. Братья-гимназисты спали.
— Откуда ты? — удивились родители. — Что с тобой?
— Ох, не спрашивайте! Я никак не ожидал! Нет, я никак не ожидал! Это... это даже невероятно!
Митя захохотал и сел в кресло, будучи не в силах держаться на ногах от счастья.
— Это невероятно! Вы не можете себе представить! Вы поглядите!
Сестра спрыгнула с постели и, накинув на себя одеяло, подошла к брату. Гимназисты проснулись.
— Что с тобой? На тебе лица нет!
— Это я от радости, мамаша! Ведь теперь меня знает вся Россия! Вся! Раньше только вы одни знали, что на этом свете существует коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров, а теперь вся Россия знает об этом! Мамаша! О, господи!
Митя вскочил, побегал по всем комнатам и опять сел.
— Да что такое случилось? Говори толком!
— Вы живете, как дикие звери, газет не читаете, не обращаете никакого внимания на гласность, а в газетах так много замечательного! Ежели что случится, сейчас всё известно, ничего не укроется! Как я счастлив! О, господи! Ведь только про знаменитых людей в газетах печатают, а тут взяли да про меня напечатали!
— Что ты? Где?
Папаша побледнел. Мамаша взглянула на образ и перекрестилась. Гимназисты вскочили и, как были, в одних коротких ночных сорочках, подошли к своему старшему брату.
— Да-с! Про меня напечатали! Теперь обо мне вся Россия знает! Вы, мамаша, спрячьте этот нумер на память! Будем читать иногда. Поглядите!
Митя вытащил из кармана нумер газеты, подал отцу и ткнул пальцем в место, обведенное синим карандашом.
— Читайте!
Отец надел очки.
— Читайте же!
Мамаша взглянула на образ и перекрестилась. Папаша кашлянул и начал читать:
«29-го декабря, в одиннадцать часов вечера, коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров...
— Видите, видите? Дальше!
...коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров, выходя из портерной, что на Малой Бронной, в доме Козихина, и находясь в нетрезвом состоянии...
— Это я с Семеном Петровичем... Всё до тонкостей описано! Продолжайте! Дальше! Слушайте!
...и находясь в нетрезвом состоянии, поскользнулся и упал под лошадь стоявшего здесь извозчика, крестьянина дер. Дурыкиной, Юхновского уезда, Ивана Дротова. Испуганная лошадь, перешагнув через Кулдарова и протащив через него сани с находившимся в них второй гильдии московским купцом Степаном Луковым, помчалась по улице и была задержана дворниками. Кулдаров, вначале находясь в бесчувственном состоянии, был отведен в полицейский участок и освидетельствован врачом. Удар, который он получил по затылку...
— Это я об оглоблю, папаша. Дальше! Вы дальше читайте!
...который он получил по затылку, отнесен к легким. О случившемся составлен протокол. Потерпевшему подана медицинская помощь»...
— Велели затылок холодной водой примачивать. Читали теперь? А? То-то вот! Теперь по всей России пошло! Дайте сюда!
Митя схватил газету, сложил ее и сунул в карман.
— Побегу к Макаровым, им покажу... Надо еще Иваницким показать, Наталии Ивановне, Анисиму Васильичу... Побегу! Прощайте!
Митя надел фуражку с кокардой и, торжествующий, радостный, выбежал на улицу.
А.П. Чехов
Forwarded from Rebrik sacerdos
Православный Дед Мороз
Расстроенным возвращался на приход отец Стефан. Да и как не расстроиться, если на последнем священническом собрании потребовали запретить Деда Мороза как такового? Не православный, видишь ли, персонаж. Языческий и нам не нужный. Именно такими определениями наградил Деда отец благочинный, испытывавший к любым светским праздникам полное неприятие и отвержение.
Благочинный вообще-то толковый священник, в делах церковных постоянно пребывающий и все время что-нибудь строящий, но к любым нововведениям, отличным от того, чему в семинариях в советские годы обучали, испытывал батюшка крайнее неприятие. В первые годы после того, как «Бога разрешили», в храмах бабушкины светлые платочки преобладали, и им такая принципиальность даже нравилась. Да и не приучены они были возражать по причине того, что для них священник тоже начальник. Сказано «не положено», значит нельзя.
Годы шли, старушки, веру сохранившие и Бога чтившие, ушли к Тому, в Кого верили, а храмы заполнили иные прихожане, кто войны не знал, в советское время воспитан был, утренники, субботники посещал и к праздникам прошлых времен привык. Новый год для них всегда с конфетами, мандаринами, конфетти и подарками от Деда Мороза сочетался. Отказаться от обильного новогоднего стола по причине поста Рождественского они могли, но вот стереть в своей памяти радостное: «Это, дети, Дед Мороз, он подарки нам принес!» никак не получалось.
Пытался отец Стефан объяснить, что запрет запрету рознь, что можно Деда Мороза вкупе со Снегурочкой вполне православными сделать и на Рождество их пригласить, но в ответ услышал, что он интерната насмотрелся (так отец благочинный интернет называл) и язычеством заразился. В завершении столь глубокого богословского спора отцу Стефану было сказано: «Деда Мороза вместе с девкой его Снегуркой из сценария рождественского утренника изъять и обновленчеством не заниматься».
Спорить смысла не было, оставалось лишь подчиниться да придумать, как Николаю Степановичу данное благословение объяснить.
Николай Степанович на приходе у отца Стефана был незаменимый человек. Все мероприятия в праздники, будь то Пасха, Рождество или день рождения кого-то из прихожан, он всегда по-особому украшал. То стих сочинит, то с детишками здравицу особенную споет, то сценку придумает добрую и веселую. Да что там говорить, детвора от семи до пятнадцати без Степановича свою воскресную школу и не представляла.
Когда-то Николай Степанович клубом заведовал, самодеятельностью колхозной руководил, вместе со своими артистами призы и грамоты на разнообразных конкурсах завоевывал.
Колхоз приказал долго жить, власть пришла прагматичная, к талантам сельским безразличная, а клуб с забитыми окнами и огромным амбарным замком на двери постепенно разрушался. Здание вообще бы по кирпичику растащили, кабы не отец Стефан, уговоривший районную власть под церковь его отдать. Власть немного поартачилась, посомневалась, но поняв, что денег все едино никто на бывший очаг культуры не выделит, отдала здание, радуясь, что от упреков избавилась, но тайно надеясь когда-нибудь его вернуть.
Зря надеялась. За год настоятель купол с крестом на крыше водрузил, крыльцо под колокольню преобразовал, на месте сцены алтарь соорудил, а в подсобных помещениях трапезная появилась и воскресная школа открылась.
Николай Степанович к месту своей бывшей работы часто приходил. На скамеечку под ивой садился и наблюдал за изменениями происходящими. Сначала с горькой усмешкой, затем с иронией, но скоро ирония сменилась неподдельным удивлением. Начал уже подумывать, что надо бы в церковь сходить, да все неловко как-то было и боялся, что внутри воспоминания нахлынут, расстроится. Сколько бы еще на скамеечке пребывал Степаныч, неизвестно, но подсел к нему как-то батюшка и совета попросил. Уж и не помнит сегодня Николай Степанович, о чем речь шла и что священника интересовало, но пошел он с ним вдвоем в здание клуба, которое через некоторое время стало и для него церковью.👇
Расстроенным возвращался на приход отец Стефан. Да и как не расстроиться, если на последнем священническом собрании потребовали запретить Деда Мороза как такового? Не православный, видишь ли, персонаж. Языческий и нам не нужный. Именно такими определениями наградил Деда отец благочинный, испытывавший к любым светским праздникам полное неприятие и отвержение.
Благочинный вообще-то толковый священник, в делах церковных постоянно пребывающий и все время что-нибудь строящий, но к любым нововведениям, отличным от того, чему в семинариях в советские годы обучали, испытывал батюшка крайнее неприятие. В первые годы после того, как «Бога разрешили», в храмах бабушкины светлые платочки преобладали, и им такая принципиальность даже нравилась. Да и не приучены они были возражать по причине того, что для них священник тоже начальник. Сказано «не положено», значит нельзя.
Годы шли, старушки, веру сохранившие и Бога чтившие, ушли к Тому, в Кого верили, а храмы заполнили иные прихожане, кто войны не знал, в советское время воспитан был, утренники, субботники посещал и к праздникам прошлых времен привык. Новый год для них всегда с конфетами, мандаринами, конфетти и подарками от Деда Мороза сочетался. Отказаться от обильного новогоднего стола по причине поста Рождественского они могли, но вот стереть в своей памяти радостное: «Это, дети, Дед Мороз, он подарки нам принес!» никак не получалось.
Пытался отец Стефан объяснить, что запрет запрету рознь, что можно Деда Мороза вкупе со Снегурочкой вполне православными сделать и на Рождество их пригласить, но в ответ услышал, что он интерната насмотрелся (так отец благочинный интернет называл) и язычеством заразился. В завершении столь глубокого богословского спора отцу Стефану было сказано: «Деда Мороза вместе с девкой его Снегуркой из сценария рождественского утренника изъять и обновленчеством не заниматься».
Спорить смысла не было, оставалось лишь подчиниться да придумать, как Николаю Степановичу данное благословение объяснить.
Николай Степанович на приходе у отца Стефана был незаменимый человек. Все мероприятия в праздники, будь то Пасха, Рождество или день рождения кого-то из прихожан, он всегда по-особому украшал. То стих сочинит, то с детишками здравицу особенную споет, то сценку придумает добрую и веселую. Да что там говорить, детвора от семи до пятнадцати без Степановича свою воскресную школу и не представляла.
Когда-то Николай Степанович клубом заведовал, самодеятельностью колхозной руководил, вместе со своими артистами призы и грамоты на разнообразных конкурсах завоевывал.
Колхоз приказал долго жить, власть пришла прагматичная, к талантам сельским безразличная, а клуб с забитыми окнами и огромным амбарным замком на двери постепенно разрушался. Здание вообще бы по кирпичику растащили, кабы не отец Стефан, уговоривший районную власть под церковь его отдать. Власть немного поартачилась, посомневалась, но поняв, что денег все едино никто на бывший очаг культуры не выделит, отдала здание, радуясь, что от упреков избавилась, но тайно надеясь когда-нибудь его вернуть.
Зря надеялась. За год настоятель купол с крестом на крыше водрузил, крыльцо под колокольню преобразовал, на месте сцены алтарь соорудил, а в подсобных помещениях трапезная появилась и воскресная школа открылась.
Николай Степанович к месту своей бывшей работы часто приходил. На скамеечку под ивой садился и наблюдал за изменениями происходящими. Сначала с горькой усмешкой, затем с иронией, но скоро ирония сменилась неподдельным удивлением. Начал уже подумывать, что надо бы в церковь сходить, да все неловко как-то было и боялся, что внутри воспоминания нахлынут, расстроится. Сколько бы еще на скамеечке пребывал Степаныч, неизвестно, но подсел к нему как-то батюшка и совета попросил. Уж и не помнит сегодня Николай Степанович, о чем речь шла и что священника интересовало, но пошел он с ним вдвоем в здание клуба, которое через некоторое время стало и для него церковью.👇
Forwarded from Rebrik sacerdos
Отец Стефан не находил слов, как объяснить Степанычу, что из сценария надобно убрать не только Деда Мороза и Снегурочку, но и все с ними связанное. Да ладно Николаю Степановичу! Как детям сказать? Настеньке, которая назубок роль Снегурки выучила и вместе с матерью так долго костюм готовила, или Димке, переделавшему старое пальто отца в красную шубу Деда Мороза, соорудившему посох и целыми днями тренировавшемуся говорить громогласно.
Оставалось только вздыхать, да как-то оправдываться.
⃰Рождественские дни быстротечны. Службы, поздравления и всепокрывающая радость о Младенце Христе. В церкви многолюдно, а на концерт рождественский практически все село пришло. Да и как не прийти, если тут дети и внуки сельчан Христа славят, песни поют и даже спектакль разыгрывают.
Поздравил отец Стефан сельчан с праздником, подарки раздал и объявил, что поедет их воскресная школа на Рождественские встречи в областной центр, где в театре лучшие коллективы со всей епархии собираются, и будут они перед самим владыкой митрополитом и областным начальством свое искусство показывать.
Большой город, импозантное здание театра, сцена, смотрящая в огромный зал, украшенный рождественскими снежинками, серпантином и разноцветными шарами, ребят поразили, но, к удивлению отца Стефана и Николая Степановича, не испугали. Их небольшой спектакль с колядками и рассказом, как маленький Христос освободил всех ребят от холода и чар ледяной Снежной Королевы, всем понравился. Даже «Браво!» кричали и долго-долго детишек не отпускали.
На сцену, чтобы поблагодарить молодых артистов и вручить им подарки, поднялся сам митрополит.
Надобно заметить, что митрополит отца Стефана имеет стать богатырскую, плечи, как у Ильи Муромца, а борода – самому дядьке Черномору на зависть. Причем борода у митрополита белая, а ряса на нем, как и отороченная мехом скуфья, темно-бордовые, праздничные. Завершает образ тяжелый, блестящий золотым цветом, внушительный посох, который гулко стучал по деревянным ступеням и сцене.
Звонкий голос маленького Вани, исполнявшего роль ангела и одетого в белый костюм с крыльями, буквально пронзил весь зал:
– Дед Мороз!
– Дед Мороз! – подхватили дети и бросились к владыке.
Девочка в костюме снежинки обхватила ноги митрополита и, заглядывая снизу ему в глаза, тараторила:
– Дедушка Мороз, а ты своими ножками пришел?
Да и как не спросишь, если ноги архиерея не видны?
Суетится отец Стефан, пытается порядок навести, смотрит на владыку извинительно, а тот улыбается.
Лишь Николай Степанович не растерялся, старшим участникам представления рождественского что-то сказал, а те хором и запели:
Наш владыка – Дед Мороз,
Он подарки нам привез…
Заполненный зал улыбался и аплодировал.
Прослезившийся владыка раздавал подарки, целовал детишек, гладил их по головкам и приговаривал:
– Вот и слава Богу, до Деда Мороза дожил.
Во втором ряду сидел благочинный отца Стефана и тоже аплодировал. Для него в этот день Дед Мороз каноническим стал…
Оставалось только вздыхать, да как-то оправдываться.
⃰Рождественские дни быстротечны. Службы, поздравления и всепокрывающая радость о Младенце Христе. В церкви многолюдно, а на концерт рождественский практически все село пришло. Да и как не прийти, если тут дети и внуки сельчан Христа славят, песни поют и даже спектакль разыгрывают.
Поздравил отец Стефан сельчан с праздником, подарки раздал и объявил, что поедет их воскресная школа на Рождественские встречи в областной центр, где в театре лучшие коллективы со всей епархии собираются, и будут они перед самим владыкой митрополитом и областным начальством свое искусство показывать.
Большой город, импозантное здание театра, сцена, смотрящая в огромный зал, украшенный рождественскими снежинками, серпантином и разноцветными шарами, ребят поразили, но, к удивлению отца Стефана и Николая Степановича, не испугали. Их небольшой спектакль с колядками и рассказом, как маленький Христос освободил всех ребят от холода и чар ледяной Снежной Королевы, всем понравился. Даже «Браво!» кричали и долго-долго детишек не отпускали.
На сцену, чтобы поблагодарить молодых артистов и вручить им подарки, поднялся сам митрополит.
Надобно заметить, что митрополит отца Стефана имеет стать богатырскую, плечи, как у Ильи Муромца, а борода – самому дядьке Черномору на зависть. Причем борода у митрополита белая, а ряса на нем, как и отороченная мехом скуфья, темно-бордовые, праздничные. Завершает образ тяжелый, блестящий золотым цветом, внушительный посох, который гулко стучал по деревянным ступеням и сцене.
Звонкий голос маленького Вани, исполнявшего роль ангела и одетого в белый костюм с крыльями, буквально пронзил весь зал:
– Дед Мороз!
– Дед Мороз! – подхватили дети и бросились к владыке.
Девочка в костюме снежинки обхватила ноги митрополита и, заглядывая снизу ему в глаза, тараторила:
– Дедушка Мороз, а ты своими ножками пришел?
Да и как не спросишь, если ноги архиерея не видны?
Суетится отец Стефан, пытается порядок навести, смотрит на владыку извинительно, а тот улыбается.
Лишь Николай Степанович не растерялся, старшим участникам представления рождественского что-то сказал, а те хором и запели:
Наш владыка – Дед Мороз,
Он подарки нам привез…
Заполненный зал улыбался и аплодировал.
Прослезившийся владыка раздавал подарки, целовал детишек, гладил их по головкам и приговаривал:
– Вот и слава Богу, до Деда Мороза дожил.
Во втором ряду сидел благочинный отца Стефана и тоже аплодировал. Для него в этот день Дед Мороз каноническим стал…
Forwarded from Андроников монастырь
– Я видел очень странный сон... –
Сказал негромко Мельхиор.
– Я видел хлев, – сказал Каспар.
– Я - ясли...– молвил Бальтасар.
– Я видел ясный детский взор, –
Сказал негромко Мельхиор.
– То взгляд Царя, – сказал Каспар.
– Спаситель... – молвил Бальтасар.
– Я ладан взял, спустившись с гор, –
Сказал негромко Мельхиор.
– Я золото несу Царю, – сказал Каспар.
– Я смирну подарю Ему, – ответил Бальтасар.
– Пройдет, наверно, тридцать лет... –
Сказал негромко Мельхиор.
– Мы сохранить должны секрет, –
сказал Каспар.
И Бальтасар кивнул в ответ.
– Идём туда, за той звездой. –
Сказал негромко Мельхиор.
– Да, – поддержал его Каспар.
– Идём, – ответил Бальтасар.
Подписаться на канал Андроникова монастыря 🌟
Сказал негромко Мельхиор.
– Я видел хлев, – сказал Каспар.
– Я - ясли...– молвил Бальтасар.
– Я видел ясный детский взор, –
Сказал негромко Мельхиор.
– То взгляд Царя, – сказал Каспар.
– Спаситель... – молвил Бальтасар.
– Я ладан взял, спустившись с гор, –
Сказал негромко Мельхиор.
– Я золото несу Царю, – сказал Каспар.
– Я смирну подарю Ему, – ответил Бальтасар.
– Пройдет, наверно, тридцать лет... –
Сказал негромко Мельхиор.
– Мы сохранить должны секрет, –
сказал Каспар.
И Бальтасар кивнул в ответ.
– Идём туда, за той звездой. –
Сказал негромко Мельхиор.
– Да, – поддержал его Каспар.
– Идём, – ответил Бальтасар.
Подписаться на канал Андроникова монастыря 🌟
Forwarded from ГМИРЛИ — Музей истории литературы им. В.И. Даля
Рождество в стране моей родной,
Синий праздник с дальнею звездой,
Где на паперти церквей в метели
Вихри стелют ангелам постели.
С белых клиросов взлетает волчий вой…
Добрый праздник, старый и седой.
Мертвый месяц щерит рот кривой,
И в снегах глубоких стынут ели.
Рождество в стране моей родной.
Добрый дед с пушистой бородой,
Пахнет мандаринами и елкой
С пушками, хлопушками в кошелке.
Детский праздник, а когда-то мой.
Кто-то близкий, теплый и родной
Тихо гладит ласковой рукой.
***
Время унесло тебя с собой,
Рождество страны моей родной.
(Александр Вертинский)
Синий праздник с дальнею звездой,
Где на паперти церквей в метели
Вихри стелют ангелам постели.
С белых клиросов взлетает волчий вой…
Добрый праздник, старый и седой.
Мертвый месяц щерит рот кривой,
И в снегах глубоких стынут ели.
Рождество в стране моей родной.
Добрый дед с пушистой бородой,
Пахнет мандаринами и елкой
С пушками, хлопушками в кошелке.
Детский праздник, а когда-то мой.
Кто-то близкий, теплый и родной
Тихо гладит ласковой рукой.
***
Время унесло тебя с собой,
Рождество страны моей родной.
(Александр Вертинский)
Forwarded from Операция Z: Военкоры Русской Весны
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
‼️🇷🇺☦️Чудо на войне: танкист избежал гибели благодаря обету
▪️Отец Андрей Наговицин из Нижнего Новгорода поделился потрясающей историей, которая произошла на передовой не так давно.
▪️Отпуская сына на фронт, мама просила его, чтобы ни случилось, не произносить ни одного матерного слова. А сама обещала молить Богородицу, чтобы за это она ее сына уберегла от беды.
▪️Тяжело было танкисту выполнить обещание: когда бой идет, все матом ругаются. Но мама просила держаться. Однажды в бою его танк подбили. Парень рассказывает: «Взрыв сильнейший, всех оглушило. И у меня в голове как будто взрыв, и мысль такая: «Все, сейчас снаряд сдетонирует». Удар, взрыв, меня всего затрясло. Думаю – все, сейчас разорвет. Танк полыхает, уже внутри пошел огонь, дым.
▪️И у меня последняя мысль: «Богородица, помоги! Мне мама обещала, что ты меня спасешь, если я не буду материться. Я ни одного слова плохого не сказал! Помоги, Богородица, погибаю!». И теряю сознание.
▪️Очнулся. Лежу на опушке леса, открываю глаза, приподнимаюсь, и передо мной этот обгоревший, как головешка, танк наш. Весь экипаж сгорел. Весь. Как я оказался здесь, на земле? Мы были все в полыхающем танке, вынести меня никто не мог. Но я лежу. И я живой».
▪️Вот так. Никогда ни одного матерного слова не сказал.
t.me/RVvoenkor
▪️Отец Андрей Наговицин из Нижнего Новгорода поделился потрясающей историей, которая произошла на передовой не так давно.
▪️Отпуская сына на фронт, мама просила его, чтобы ни случилось, не произносить ни одного матерного слова. А сама обещала молить Богородицу, чтобы за это она ее сына уберегла от беды.
▪️Тяжело было танкисту выполнить обещание: когда бой идет, все матом ругаются. Но мама просила держаться. Однажды в бою его танк подбили. Парень рассказывает: «Взрыв сильнейший, всех оглушило. И у меня в голове как будто взрыв, и мысль такая: «Все, сейчас снаряд сдетонирует». Удар, взрыв, меня всего затрясло. Думаю – все, сейчас разорвет. Танк полыхает, уже внутри пошел огонь, дым.
▪️И у меня последняя мысль: «Богородица, помоги! Мне мама обещала, что ты меня спасешь, если я не буду материться. Я ни одного слова плохого не сказал! Помоги, Богородица, погибаю!». И теряю сознание.
▪️Очнулся. Лежу на опушке леса, открываю глаза, приподнимаюсь, и передо мной этот обгоревший, как головешка, танк наш. Весь экипаж сгорел. Весь. Как я оказался здесь, на земле? Мы были все в полыхающем танке, вынести меня никто не мог. Но я лежу. И я живой».
▪️Вот так. Никогда ни одного матерного слова не сказал.
t.me/RVvoenkor
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Кино и голуби
«31 июля 1941 год, мне исполнилось 20 лет. Я жила в Ленинграде. И в этот день моего рождения мы поехали со свекровью по делам за город. Вышли из вагона, идем по улице, вдруг подходит ко мне статный бородатый старичок. Он очень мягко меня остановил, заглянул в глаза и говорит: "Имя мое Николай. Ты будешь есть по чуть-чуть, но выживешь".
А мы ведь тогда еще голодную блокаду и представить не могли. Далее он сказал: "Выучи молитву «Отче наш» и еще выучи по-немецки: «Gottes Mutter, hilf mir»". Это по-русски значит: «Матерь Божья, помоги мне». Сказав эти слова, старичок отошел и скрылся за забором, а свекровь моя оцепенела и говорит: "Это же Николай Чудотворец! Догони его!" Я бросилась за забор, а там огромный пустырь и никого нет...
Мы тут же пошли в церковь, и там на иконе Николая Чудотворца я сразу узнала того старичка. Потом в блокаду голод скосил всех моих близких, в том числе и свекровь. А я одна вопреки логике выжила. Молитву "Отче наш" читаю и теперь каждое утро».
– Любовь Соколова.
Кино и голуби🕊️
А мы ведь тогда еще голодную блокаду и представить не могли. Далее он сказал: "Выучи молитву «Отче наш» и еще выучи по-немецки: «Gottes Mutter, hilf mir»". Это по-русски значит: «Матерь Божья, помоги мне». Сказав эти слова, старичок отошел и скрылся за забором, а свекровь моя оцепенела и говорит: "Это же Николай Чудотворец! Догони его!" Я бросилась за забор, а там огромный пустырь и никого нет...
Мы тут же пошли в церковь, и там на иконе Николая Чудотворца я сразу узнала того старичка. Потом в блокаду голод скосил всех моих близких, в том числе и свекровь. А я одна вопреки логике выжила. Молитву "Отче наш" читаю и теперь каждое утро».
– Любовь Соколова.
Кино и голуби🕊️