This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Два года назад мы в Death Foundation создали реестр доул смерти — специалистов, которые сопровождают людей в умирании и горевании по любым потерям.
В анкетах можно найти историю становления каждой доулы, её путь потерь и отношений со смертью. С помощью такого подробного знакомства мы хотим помочь вам найти своего специалиста.
*️⃣ С каким запросом можно прийти к доуле смерти?
С любой потерей (свершившийся или предстоящей), которая ощущается вами как невыносимая: смерть близкого, смертельный диагноз, потеря здоровья, перинатальные потери, переезд, потеря молодости, потеря смыслов, потеря отношений.
А также с любыми переходными этапами, которые часто включают в себя потерю. Например, замужество может ощущаться сложным переходом, тк кроме счастья обретения семьи включает в себя потерю свободной жизни.
Важная заметка: судить об интенсивности потери нужно только по субъективному ощущению. Тут нет никакой общей линейки горя.
Если нужна помощь в выборе специалиста или консультация по запросу к доуле смерти, вы всегда можете написать нам здесь в комментариях (мы с вами свяжемся в личных сообщениях) или на других ресурсах Death Foundation.
В анкетах можно найти историю становления каждой доулы, её путь потерь и отношений со смертью. С помощью такого подробного знакомства мы хотим помочь вам найти своего специалиста.
С любой потерей (свершившийся или предстоящей), которая ощущается вами как невыносимая: смерть близкого, смертельный диагноз, потеря здоровья, перинатальные потери, переезд, потеря молодости, потеря смыслов, потеря отношений.
А также с любыми переходными этапами, которые часто включают в себя потерю. Например, замужество может ощущаться сложным переходом, тк кроме счастья обретения семьи включает в себя потерю свободной жизни.
Важная заметка: судить об интенсивности потери нужно только по субъективному ощущению. Тут нет никакой общей линейки горя.
Если нужна помощь в выборе специалиста или консультация по запросу к доуле смерти, вы всегда можете написать нам здесь в комментариях (мы с вами свяжемся в личных сообщениях) или на других ресурсах Death Foundation.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Недавно меня спросили, можно ли где-то почитать отзывы психологов, которые прошли курс «Доула смерти», и узнать, как они применяют новые знания в своей практике. Мы с командой Death Foundation обратились к выпускникам прошлых потоков — делимся с вами их ответами:
🟡 Евгения Андриц, экзистенциальный терапевт:
Мне как психотерапевту доульский курс дал следующие опоры:
• расширение целевой аудитории, потому что ко мне можно идти с темой смерти, умирания, потери здоровья, с гореванием.
• уверенность внутреннюю, что ко мне действительно можно со всем этим идти, мне не страшно за себя, я знаю, что я справлюсь, и что справиться мне поможет сообщество. И вообще не справляться — это тоже справляться.
• доульский курс меняет и трансформирует личность. Я пережила глубокое горевание и осознание после курса сама и изменилась. Это сделало меня глубже, спокойнее, терпимее и мудрее. Конечно, это влияет на мою практику. Личность терапевта — это инструмент психотерапии.
• знания про умирание, про то как хоронить, какие есть ритуалы, как проходит горевание помогают делать крутые консультации (информирование, а не терапия). Это очень хорошо в кризисной психотерапии, иногда нужно дать общие быстрые инструкции, и теперь я умею это делать.
• инструменты Аутентичных отношений, «я замечаю», отслеживание повестки, замедление, «дать место всему» плотно и неразделимо вошли в практику.
• смерть — это очевидная утрата. Но любой клиентский запрос можно рассматривать как утрату (утрата самоуважения, возможного будущего, близости и доверия с человеком в случае измены или предательства) — это обогащает терапию и даёт терапевту алгоритм действий. Очень ценно.
• смертность — это экзистенциальная данность. У потерь есть дары и есть побочный эффект — запуск экзистенциального кризиса и пересмотра своих приоритетов в жизни. Терапевтам любой школы нужно знать это.
• есть забавный еще неоднозначный эффект: мне стало сложнее глубоко и серьёзно относиться к некоторым запросам. Например, вчера мне звонила по рекомендации женщина, у которой взрослый сын перестал ходить в институт. Она искала помощи, чтобы повлиять на него. Читай «починить и приструнить парня через авторитет терапевта«. Скучно. Противно. Я понимаю, что это нормальный сепарационный запрос. Но... Не взяла в работу, не хочу справляться со своим внутренним сопротивлением и желанием стукнуть женщину по голове и спросить: твой сын жив? Так что вот что еще изменилось: выбор клиентов. Мои клиенты теперь — другие люди, и я чувствую больше свободы отказывать и капризно выбирать с кем работать, а с кем нет.
Дополнение — курс дал мне очень точный алгоритм того, как работать со страхом смерти: единственное, что может противостоять смерти и ужасу перед ней — это любопытство. Страх нужно переводить в возбуждение и затем ориентировать в интерес к жизни.
Мне как психотерапевту доульский курс дал следующие опоры:
• расширение целевой аудитории, потому что ко мне можно идти с темой смерти, умирания, потери здоровья, с гореванием.
• уверенность внутреннюю, что ко мне действительно можно со всем этим идти, мне не страшно за себя, я знаю, что я справлюсь, и что справиться мне поможет сообщество. И вообще не справляться — это тоже справляться.
• доульский курс меняет и трансформирует личность. Я пережила глубокое горевание и осознание после курса сама и изменилась. Это сделало меня глубже, спокойнее, терпимее и мудрее. Конечно, это влияет на мою практику. Личность терапевта — это инструмент психотерапии.
• знания про умирание, про то как хоронить, какие есть ритуалы, как проходит горевание помогают делать крутые консультации (информирование, а не терапия). Это очень хорошо в кризисной психотерапии, иногда нужно дать общие быстрые инструкции, и теперь я умею это делать.
• инструменты Аутентичных отношений, «я замечаю», отслеживание повестки, замедление, «дать место всему» плотно и неразделимо вошли в практику.
• смерть — это очевидная утрата. Но любой клиентский запрос можно рассматривать как утрату (утрата самоуважения, возможного будущего, близости и доверия с человеком в случае измены или предательства) — это обогащает терапию и даёт терапевту алгоритм действий. Очень ценно.
• смертность — это экзистенциальная данность. У потерь есть дары и есть побочный эффект — запуск экзистенциального кризиса и пересмотра своих приоритетов в жизни. Терапевтам любой школы нужно знать это.
• есть забавный еще неоднозначный эффект: мне стало сложнее глубоко и серьёзно относиться к некоторым запросам. Например, вчера мне звонила по рекомендации женщина, у которой взрослый сын перестал ходить в институт. Она искала помощи, чтобы повлиять на него. Читай «починить и приструнить парня через авторитет терапевта«. Скучно. Противно. Я понимаю, что это нормальный сепарационный запрос. Но... Не взяла в работу, не хочу справляться со своим внутренним сопротивлением и желанием стукнуть женщину по голове и спросить: твой сын жив? Так что вот что еще изменилось: выбор клиентов. Мои клиенты теперь — другие люди, и я чувствую больше свободы отказывать и капризно выбирать с кем работать, а с кем нет.
Дополнение — курс дал мне очень точный алгоритм того, как работать со страхом смерти: единственное, что может противостоять смерти и ужасу перед ней — это любопытство. Страх нужно переводить в возбуждение и затем ориентировать в интерес к жизни.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Работе с горем я училась и как психолог, и как гештальт терапевт до курса, в этом смысле много общего у доульского подхода с гештальтистским «горе не лечим», но давать больше обратной связи по-человечески, мне кажется, стало легче именно после курса. Предполагаю, это потому, что на упражнениях мы часто делали именно это в сложных темах.
Про процесс умирания я знала практически ничего, в этом смысле курс дал мне базу, на которую я могу опираться при работе с клиентами, чьи близкие умирают.
В моей практике всё же больший процент клиентов, кто застревает в горе, поэтому тут я очень рада, что у меня есть обе части.
Ещё курс для меня был точно исследовательским и где-то терапевтическим, потому что много работали с темой смерти и погружались в неё регулярно, думаю, это тоже способствовало моей большей устойчивости в этой теме.
Навскидку так, что мне дал доульский курс как психологу:
Возможность полноценно работать с горем. Не вслепую, а с пониманием процессов. Понимание откуда куда идёт процесс горевания. О его нормальном протекании, о моментах, которые могут насторожить. Понимание куда в идеале нужно прийти. Понимание как реагировать на процессы, происходящие внутри людей, переживших утрату. Устойчивость в работе с горем.
Я пошла именно в работу с потерей близких. Мамы, потерявшие детей, жены, потерявшие мужей.
Все те, с кем мои коллеги боятся работать идут ко мне.
Что было ценно: сочетание теории и практики. Наличие учебника.
АО очень зашли, отлично работают с тяжёлыми клиентами у которых проблемы с коммуникацией. Искренее любопытство, отсутствие повестки, знание теории о процессах проживания горя (очень помогает). Теория помогает мне принимать любые эмоции человека и не пытаться его переделать. Просто наблюдать и давать место всему, что есть. Это производит какой-то магический эффект во время сессии. Пока это одна из самых работающих штук)
Тем, кто приходит ко мне часто тоже нужна эта теория. И я ее теперь могу дать им.
Не бояться встречаться с горем помогает знание теории и опыт. Чем больше опыта, тем больше устойчивость. В первых консультациях помогало именно знание теории и знание, что мне не надо делать что-то особенное. что просто побыть рядом и дать место всему, что происходит внутри у клиента это уже будет иметь целительный эффект. Понимание, что люди идут к доулам по причине того, что другие не выдерживают их состояния и не дают пространства.
У меня очень много тех, кто пришел после психолога, который запретил горевать. Или просто растерялся и дал мой контакт.
Интересно, что приходят на консультации не только молодежь, которая в теме, но и много женщин 60-65 лет, потерявших мужа. Которые даже и у психолога никогда не были, но от отчаяния готовы идти к непонятной доуле смерти. Безутешные такие((( грустные(((
И по статистике, мои коллеги чаще всего не справляются с мамами, потерявшими детей. Даже не пытаются. Слишком тяжёло и страшно.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Как хорошо, когда есть подушка безопасности.
⠀
И финансовая, и эмоциональная. С финансовой всё понятно, а что такое эмоциональная подушка безопасности? (Дальше буду называть её ЭПБ).
⠀
Если у вас есть друг, который может слушать и разделять с вами сложные состояния, не терапевтируя и не рассказывая свои истории в ответ, а принимая всё, что вы говорите, — поздравляем, у вас есть ЭПБ. Если у вас есть финансовая возможность брать сессии с доулой смерти в сложные моменты своей жизни — у вас есть ЭПБ.
⠀
Возможно, у кого-то ЭПБ — это духовные учителя, религиозные общины или лояльные подписчики вашего блога, которые готовы разделять, не осуждать и советовать только по запросу.
⠀
ЭПБ — это метафора для обозначения эмоциональных опор, которые вы нарабатываете в течение жизни. Они могут меняться или исчезать. Но если вы знаете, кому можно «принести горе», — у вас есть ЭПБ.
⠀
Что делать, если горе случилось, но нет ни опор, ни денег, чтобы экстренно их приобрести?
⠀
Для этого случая мы в Death Foundation создали проект «Смертельно важно». Это бесплатные разовые консультации от наших доул смерти и психотерапевтов, которые согласились быть волонтёрами в этом проекте.
⠀
🔵 С какими запросами можно обратиться?
С любым горем, которое ощущается как невыносимая потеря.
⠀
🔵 Кто может обратиться?
Любой человек. Мы никому не отказываем в помощи.
⠀
Но стоит обратить внимание, что проект создан в первую очередь для тех, кто не может сейчас позволить себе платные услуги доул смерти и психолога.
⠀
И для тех, кто относится к уязвимым группам населения: безработные, пенсионеры, родители-одиночки, подростки, потерявшие родителей, люди с инвалидностью, беженцы, люди, подвергающиеся дискриминации и преследованиям в своей стране.
⠀
Если вам кажется, что вам очень тяжело, но кому-то может быть ещё хуже, и вы можете потерпеть (или «засунуть» горе куда подальше и подумать об этом позже), то ваша логика ошибочна.
⠀
Во-первых, не надо мериться горем.
Во-вторых, если определения «маленькое» и «большое» горе для вас всё же имеют значение, то знайте: лучше сейчас помочь себе пережить маленькое горе, чтобы потом стать опорой кому-то в его большом горе. Для мира так будет лучше.
Ниже расскажу ещё немного о проекте и о том, как он создавался.
⠀
P.S. Отправьте этот пост тому, кому он будет особенно полезен.
⠀
И финансовая, и эмоциональная. С финансовой всё понятно, а что такое эмоциональная подушка безопасности? (Дальше буду называть её ЭПБ).
⠀
Если у вас есть друг, который может слушать и разделять с вами сложные состояния, не терапевтируя и не рассказывая свои истории в ответ, а принимая всё, что вы говорите, — поздравляем, у вас есть ЭПБ. Если у вас есть финансовая возможность брать сессии с доулой смерти в сложные моменты своей жизни — у вас есть ЭПБ.
⠀
Возможно, у кого-то ЭПБ — это духовные учителя, религиозные общины или лояльные подписчики вашего блога, которые готовы разделять, не осуждать и советовать только по запросу.
⠀
ЭПБ — это метафора для обозначения эмоциональных опор, которые вы нарабатываете в течение жизни. Они могут меняться или исчезать. Но если вы знаете, кому можно «принести горе», — у вас есть ЭПБ.
⠀
Что делать, если горе случилось, но нет ни опор, ни денег, чтобы экстренно их приобрести?
⠀
Для этого случая мы в Death Foundation создали проект «Смертельно важно». Это бесплатные разовые консультации от наших доул смерти и психотерапевтов, которые согласились быть волонтёрами в этом проекте.
⠀
С любым горем, которое ощущается как невыносимая потеря.
⠀
Любой человек. Мы никому не отказываем в помощи.
⠀
Но стоит обратить внимание, что проект создан в первую очередь для тех, кто не может сейчас позволить себе платные услуги доул смерти и психолога.
⠀
И для тех, кто относится к уязвимым группам населения: безработные, пенсионеры, родители-одиночки, подростки, потерявшие родителей, люди с инвалидностью, беженцы, люди, подвергающиеся дискриминации и преследованиям в своей стране.
⠀
Если вам кажется, что вам очень тяжело, но кому-то может быть ещё хуже, и вы можете потерпеть (или «засунуть» горе куда подальше и подумать об этом позже), то ваша логика ошибочна.
⠀
Во-первых, не надо мериться горем.
Во-вторых, если определения «маленькое» и «большое» горе для вас всё же имеют значение, то знайте: лучше сейчас помочь себе пережить маленькое горе, чтобы потом стать опорой кому-то в его большом горе. Для мира так будет лучше.
Ниже расскажу ещё немного о проекте и о том, как он создавался.
⠀
P.S. Отправьте этот пост тому, кому он будет особенно полезен.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Новость, которая отлично сочетается с отзывами психологов о нашем курсе с прошлой недели: меня пригласили провести трёхдневный семинар в португальском сообществе гештальт-терапевтов.
Рассказывю подробнее в кружочке:
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
У близкого случилась потеря.
Что говорить?
🟡 Выразить сочувствие утрате.
Подойдет фраза: «Мне очень жаль, это большая потеря» или «Мне очень жаль, я вижу, что это значимая потеря для тебя» (в случае, если вас эта утрата не касается).
🟡 Избегать прямых советов без запроса и шаблонных фраз.
«Время лечит», «всё наладится», «надо научиться жить с этим» — не подойдут. Они не воодушевляют, не дают пространства для продолжения разговора и могут только закрыть человека в его горе.
🟡 Что же делать?
Задавать вопросы. Это лучший способ поддержать человека и дать ему возможность разделить с вами горе.
Примеры:
• Как ты себя чувствуешь сейчас?
• Расскажешь мне, как это случилось? Если хочешь, мы можем не говорить об этом, пока ты не захочешь.
• Как я могу поддержать тебя?
• Я могу обнять тебя или взять за руку, хочешь?
• Мне хочется поддержать тебя. Я могу (опция) и (опция). Что из этого тебе больше подходит?
• Ты хочешь поговорить об этом? Или тебя лучше отвлечь чем-то? Или просто побыть рядом и помолчать?
А ещё можно сказать:
«Мне ок, если ты будешь материться, плакать и кричать. Или молчать. Да, мы действительно можем просто помолчать вместе»
🟡 Что делать, если шаблонные фразы так и лезут в голову? Или если очень хочется раздать советов?
Попробуйте на базе совета/фразы создать вопрос. Например:
✖️ Ну вы там держитесь!
✔️ У тебя есть поддержка? Тебе есть у кого просить помощь?
✖️ Тебе надо просто заставить себя есть! Это дело здоровья!
✔️ Как ты думаешь, твоё голодание безопасно? Как ты можешь помочь себе нормализовать питание? У тебя есть на это ресурс? Хочешь, закажу тебе еды?
✖️ Сейчас проплачешь, а через неделю можно и на работу будет выйти. Там отвлечешься.
✔️ Как думаешь, сколько времени тебе потребуется, чтобы прожить шоковое состояние? Как думаешь, выход на работу поможет в проживании горя, или тебе лучше будет какое-то время побыть дома?
Искусство задавать вопросы — один из главных инструментов доулы смерти, который мы тренируем на курсе. С их помощью можно создавать пространство для горевания. Как сделать это пространство принимающим и безопасным, расскажем нашим студентам (намёк) :)
Что говорить?
Подойдет фраза: «Мне очень жаль, это большая потеря» или «Мне очень жаль, я вижу, что это значимая потеря для тебя» (в случае, если вас эта утрата не касается).
«Время лечит», «всё наладится», «надо научиться жить с этим» — не подойдут. Они не воодушевляют, не дают пространства для продолжения разговора и могут только закрыть человека в его горе.
Задавать вопросы. Это лучший способ поддержать человека и дать ему возможность разделить с вами горе.
Примеры:
• Как ты себя чувствуешь сейчас?
• Расскажешь мне, как это случилось? Если хочешь, мы можем не говорить об этом, пока ты не захочешь.
• Как я могу поддержать тебя?
• Я могу обнять тебя или взять за руку, хочешь?
• Мне хочется поддержать тебя. Я могу (опция) и (опция). Что из этого тебе больше подходит?
• Ты хочешь поговорить об этом? Или тебя лучше отвлечь чем-то? Или просто побыть рядом и помолчать?
А ещё можно сказать:
«Мне ок, если ты будешь материться, плакать и кричать. Или молчать. Да, мы действительно можем просто помолчать вместе»
Попробуйте на базе совета/фразы создать вопрос. Например:
Искусство задавать вопросы — один из главных инструментов доулы смерти, который мы тренируем на курсе. С их помощью можно создавать пространство для горевания. Как сделать это пространство принимающим и безопасным, расскажем нашим студентам (намёк) :)
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Хочу попробовать организовать Ecstatic Dance в Тбилиси в конце марта
В связи с этим опрос 👇
В связи с этим опрос 👇
Ecstatic Dance Tbilisi
Anonymous Poll
4%
Я приду танцевать!
2%
Я готов(а) помочь с организацией
95%
Я не в Тбилиси :(
⠀
Смерть бабушки! — хором ответят читатели.
⠀
А если это троюродная бабушка, которую вы ни разу не видели в жизни, а кошелёк был именным подарком вашего ближайшего лучшего друга, которого уже нет в живых?
⠀
Пу-пу-пу… — ответят читатели.
Давайте попробуем ещё раз?
⠀
Представьте: умер человек. Чьё горе весомее — горе его матери или горе его дочери? Горе его брата или горе его жены? А где стоят на этой линейке горя двоюродные родственники, коллеги и подписчики в соцсетях? Во втором ряду, верно?
⠀
Неверно. И дело не в ответе. Ошибка в самом вопросе.
⠀
Доулы смерти используют термин «линейка горя», чтобы сказать фразу: «Нет никакой линейки горя». :)
⠀
Горе — абсолютно субъективное переживание. Его интенсивность зависит от степени близости (сколько времени и внимания было вложено в эту связь) с объектом потери, психики горюющего, того, как переживались потери раньше и в каких обстоятельствах человека сейчас застала потеря. А ещё — не накопилось ли горе предыдущих потерь, а возможность их отгоревать пришлась именно на потерянный кошелёк.
⠀
Горем нельзя мериться. Горе двух персон нельзя сравнивать между собой.
⠀
Люди, которые не обладают этим знанием, могут попытаться приложить линейку горя к вашей потере.
⠀
Например, чтобы обесценить её:
• Ой, ну не человек же умер! (при потере питомца)
• Ой, ну никто же не умер! (при разводе/переезде)
• Ой, ну не в твоей же стране война! (при потере базовой безопасности)
• Ой, ну ты же его даже не знала лично! (при смерти медийной персоны, которая была для вас важной)
⠀
Или чтобы вызвать чувство вины, если вы недостаточно сильно горюете. Например: «У тебя родственник умер, хоть бы слезинку проронила!»
⠀
Эти фразы направлены на вас, но на самом деле человек просто пытается справиться с личным дискомфортом, так как не знает, как быть в горе. И делает это теми методами, которые ему известны.
⠀
В своём горе хочется, чтобы ближние тоже разделили его. Отсутствие страдания может ощущаться несправедливым и вызывать одиночество.
⠀
Также сложно выдерживать чужое горе. Хочется его как-то починить и уменьшить. Запрятать его куда подальше и увести человека (и себя) от сложных эмоций.
Как выкинуть линейку горя, выдерживать дискомфорт горевания и помогать в нём людям, мы рассказываем на курсе «Доула смерти». Старт следующего потока — в этот вторник 11 марта.
Возможно, это последний поток на русском языке, который я буду вести лично.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Вы наверняка заметили, что здесь появляется всё больше материалов о Death Foundation, и это неспроста. Теперь в канале будет несколько авторов: к Саше Лее Адине присоединятся Настя и Алла, соосновательницы DF. В ближайшее время они тоже начнут публиковаться тут.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Привет, я Настя.
Доула смерти, психотерапевт, врач, фасилитатор, соло-мама, писательница, grief and death educator и, как меня недавно перевели на израильском сайте, — «нарративная душа» (они просто взяли прямой перевод из шапки моего Инстаграма)
У меня есть история о том, как одна смерть привела меня туда, где я нахожусь сейчас.
В день смерти Тани Никоновой (известной секс-просветительницы и феминистки) я скачала памятку о потере от некой Саши Уикенден. После чего последовало моё неловкое сообщение Саше в Инстаграме. И вот я здесь, спустя четыре года. Так секс-просвет привёл меня в смерть-просвет.
До того, как я стала психологом и доулой смерти, я была врачом. Работала в онкогематологии – училась в Центре Димы Рогачёва, потом в детской и подростковой онкологии и гематологии, в отделении для взрослых в Москве, немного в частной онкологической клинике в Киеве. В последний раз я надевала халат во время ковида, а до этого четыре года руководила отделом врачей-терапевтов в телемедицине.
С 2019 года я работаю психологом. Начинала как онкопсихолог, но довольно быстро поняла, что готова работать с разными запросами. Сейчас моя практика строится на контекстуально-поведенческом подходе (терапия принятия и ответственности, терапия, сфокусированная на сострадании). Я работаю с травматическим опытом, с потерями — смерть, эмиграция, беженство, всё, что принесло в нашу жизнь 24 февраля. Последние годы всё больше работаю с нейроотличными людьми.
Год назад мне диагностировали аутизм – раньше это называлось высокофункциональным, что по сути означает, что я просто странненькая, с некоторыми особенностями, но не выбиваюсь из социума. Хотя я с осторожностью отношусь к любым классификациям людей.
Я много работаю с горем, медленно (очень медленно) пишу книгу о поддержке в горевании. Очень люблю учиться: в Death Foundation я отвечаю за “научный отдел”.
Из недавнего: я прошла обучение на курсе по death studies и теперь понимаю социальную, историческую и культурную подоплеку появления доульства смерти.
Еще я пишу реп, когда влюбляюсь и не так давно предложила основать реп отдел DF, чтобы отвечать на хейт с помощью рэп-хитов.
Сейчас я живу в Израиле с сыном, которому 5 лет. Раньше мы жили в Одессе, там же остался мой муж и моя квартира, родилась я в Москве, эмигрировала сначала в ГерманиЮ, потом в США, потом в Украину – я в дороге с 2017 года. Сейчас я в 4й по счете эмиграции - у меня было много разного в жизни и продолжает происходить, и я думаю, что мне очень много опоры дает доульство смерти и возможность признать смерть и конечность как часть жизни, и Аутентичные отношения – благодаря которым у меня стало больше искренности с собой и другими, а это одна из моих главных ценностей.
Я люблю мемы, техно-рейвы и при этом слушать одну песню на репите, все книги про Муми Троллей, а еще я очень люблю людей, с которыми можно смеяться на любые темы.
Доула смерти, психотерапевт, врач, фасилитатор, соло-мама, писательница, grief and death educator и, как меня недавно перевели на израильском сайте, — «нарративная душа» (они просто взяли прямой перевод из шапки моего Инстаграма)
У меня есть история о том, как одна смерть привела меня туда, где я нахожусь сейчас.
В день смерти Тани Никоновой (известной секс-просветительницы и феминистки) я скачала памятку о потере от некой Саши Уикенден. После чего последовало моё неловкое сообщение Саше в Инстаграме. И вот я здесь, спустя четыре года. Так секс-просвет привёл меня в смерть-просвет.
До того, как я стала психологом и доулой смерти, я была врачом. Работала в онкогематологии – училась в Центре Димы Рогачёва, потом в детской и подростковой онкологии и гематологии, в отделении для взрослых в Москве, немного в частной онкологической клинике в Киеве. В последний раз я надевала халат во время ковида, а до этого четыре года руководила отделом врачей-терапевтов в телемедицине.
С 2019 года я работаю психологом. Начинала как онкопсихолог, но довольно быстро поняла, что готова работать с разными запросами. Сейчас моя практика строится на контекстуально-поведенческом подходе (терапия принятия и ответственности, терапия, сфокусированная на сострадании). Я работаю с травматическим опытом, с потерями — смерть, эмиграция, беженство, всё, что принесло в нашу жизнь 24 февраля. Последние годы всё больше работаю с нейроотличными людьми.
Год назад мне диагностировали аутизм – раньше это называлось высокофункциональным, что по сути означает, что я просто странненькая, с некоторыми особенностями, но не выбиваюсь из социума. Хотя я с осторожностью отношусь к любым классификациям людей.
Я много работаю с горем, медленно (очень медленно) пишу книгу о поддержке в горевании. Очень люблю учиться: в Death Foundation я отвечаю за “научный отдел”.
Из недавнего: я прошла обучение на курсе по death studies и теперь понимаю социальную, историческую и культурную подоплеку появления доульства смерти.
Еще я пишу реп, когда влюбляюсь и не так давно предложила основать реп отдел DF, чтобы отвечать на хейт с помощью рэп-хитов.
Сейчас я живу в Израиле с сыном, которому 5 лет. Раньше мы жили в Одессе, там же остался мой муж и моя квартира, родилась я в Москве, эмигрировала сначала в ГерманиЮ, потом в США, потом в Украину – я в дороге с 2017 года. Сейчас я в 4й по счете эмиграции - у меня было много разного в жизни и продолжает происходить, и я думаю, что мне очень много опоры дает доульство смерти и возможность признать смерть и конечность как часть жизни, и Аутентичные отношения – благодаря которым у меня стало больше искренности с собой и другими, а это одна из моих главных ценностей.
Я люблю мемы, техно-рейвы и при этом слушать одну песню на репите, все книги про Муми Троллей, а еще я очень люблю людей, с которыми можно смеяться на любые темы.
Видео на вечер: делимся с вами подкастом «(Не) вся правда про Аутентичные отношения» — его мы записывали в рамках текущего курса «Доула смерти». Это наши размышления об АО как об инструменте, который помогает создать безопасное пространство для общения и наладить более тёплый диалог даже в формальных условиях.
📹 https://youtu.be/Z7nHm896g58
📹 https://vimeo.com/1062424921/146ecf9a0f
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
YouTube
[DD Course] Подкаст «Не вся правда про Аутентичные отношения»