Еще около 20 часов в доступе будет спектакль Красный, посвященный одной истории из жизни абстрактного художника Марка Ротко.
Ротко был выходцем из России, родители эмигрировали в Америку, детство и юность прошло в бедности и труде, планировал стать инженером - в общем, все складывалось неплохо.
Но Марк переезжает в Нью-Йорк, где видит работы местных художников и - тут-то его и засосало. Его семья очень огорчилась, вот так растишь ребеночка, надеешься, что он станет бухгалтером, инженером, врачом, а он влюбляется в искусство и все, пропащая жизнь.
К счастью, Ротко успел получить признание всего-то лет через 20 после того, как начал свой творческий путь, надеюсь, это хотя бы отчасти утешило его маму.
Его работы надо смотреть в музеях, как вообще все картины надо смотреть вживую, репродукции даже близко не отражают мощи, страсти и жизни, пульсирующих в них.
Ощущение, будто тебя затягивает внутрь, ты растворяешься в этих буйных, почти непристойных красках, они пугают, они страшат, они ранят.
В 1958 году Филипп Джонсон, архитектор помпезного небоскреба Seagram в Нью-Йорке, обратился к Ротко с просьбой расписать стены для одного из залов в ресторане Четыре сезона. Оплата составила 35 тысяч долларов, рекордная цена за такую работу, потому что Ротко был на пике славы и считался самым успешным абстракционистом Америки.
Ротко, презиравший буржуазию, понты и общество потребления в целом, заказ, как ни странно, принял. С чудесной мотивацией - "я надеюсь создать то, что отобьет аппетит у каждого сукиного сына, зашедшего на обед".
Он с энтузиазмом принялся за работу. Идея была в том, что посетитель оказывается в зале без окон, где на каждой стене находится фреска и пытается как-то этот опыт пережить.
"Пусть они чувствуют, будто заперты в комнате. где окна и двери заложены кирпичом и пусть они бьются головой об стену в поисках выхода".
А что, художник должен быть неприятным, это вообще его основное занятие.
Через два года было создано три серии мультиформных фресок, постепенно переходящих от охристых оттенков к практически черному.
Неизвестно, что из этого бы получилось, но проект сорвался. Когда работы были практически завершены, Ротко отправился пообедать в тот самый ресторан - а выйдя оттуда, немедленно позвонил заказчику и сообщил, что отказывается от контракта и немедленно возвращает деньги.
Почему он так сделал, что конкретно его к этому подтолкнуло, до сих пор неясно. Его друг сказал, что Ротко заявил - тот, кто ест такую еду, в таком месте, за такие деньги - никогда не увидит мои работы.
Эти фрески отправились в музеи, а Ротко утешился тем, расписал часовню в Хьюстоне, вот что хотелось бы увидеть, это должно быть незабываемое впечатление.
Спектакль предлагает объяснение его поступку, а заодно его трагической смерти. В 1970 году Ротко принял смертельную дозу барбитуратов, а затем перерезал себе вены на правой руке. Ассистент нашел его мертвым на полу, в огромной луже крови.
Пьеса забавная и остроумная, Молина в роли Ротко прекрасен, впрочем, а где он не. В спектакле всего два персонажа, если не считать картин. Они находятся на сцене все полтора часа и являются полноправными участниками, не немыми декорациями.
Отчасти это еще и ликбез для той части зрителей, которые смотрят на Черный квадрат и говорят: мой ребенок такое в садике нарисует. К счастью, никакой ребенок такого не нарисует, а почему - объясняет со сцены главный герой.
Вообще повесить работы Ротко в ресторане идея богатая. Лучше даже не в ресторане, а в типичной такой питерской распивочной где-нибудь на Бакунина в цоколе. Самое подходящее место. Начнешь водку пить, глядя на эту живую плоть пигмента, а выйдешь или просветленным или так тебе и надо.
Питер самое подходящее место для такого - у нас был вдохновляющий бар "Жопа", у нас есть клуб "Пурга", где каждый день встречают новый год, у нас есть рюмочная, где налью водки, а на закуску дадут бутер с луком и селедкой, определенно этому городу очень не хватает места с фресками Ротко.
Кому бы задвинуть эту гениальную идею, вот вопрос
#театр
Ротко был выходцем из России, родители эмигрировали в Америку, детство и юность прошло в бедности и труде, планировал стать инженером - в общем, все складывалось неплохо.
Но Марк переезжает в Нью-Йорк, где видит работы местных художников и - тут-то его и засосало. Его семья очень огорчилась, вот так растишь ребеночка, надеешься, что он станет бухгалтером, инженером, врачом, а он влюбляется в искусство и все, пропащая жизнь.
К счастью, Ротко успел получить признание всего-то лет через 20 после того, как начал свой творческий путь, надеюсь, это хотя бы отчасти утешило его маму.
Его работы надо смотреть в музеях, как вообще все картины надо смотреть вживую, репродукции даже близко не отражают мощи, страсти и жизни, пульсирующих в них.
Ощущение, будто тебя затягивает внутрь, ты растворяешься в этих буйных, почти непристойных красках, они пугают, они страшат, они ранят.
В 1958 году Филипп Джонсон, архитектор помпезного небоскреба Seagram в Нью-Йорке, обратился к Ротко с просьбой расписать стены для одного из залов в ресторане Четыре сезона. Оплата составила 35 тысяч долларов, рекордная цена за такую работу, потому что Ротко был на пике славы и считался самым успешным абстракционистом Америки.
Ротко, презиравший буржуазию, понты и общество потребления в целом, заказ, как ни странно, принял. С чудесной мотивацией - "я надеюсь создать то, что отобьет аппетит у каждого сукиного сына, зашедшего на обед".
Он с энтузиазмом принялся за работу. Идея была в том, что посетитель оказывается в зале без окон, где на каждой стене находится фреска и пытается как-то этот опыт пережить.
"Пусть они чувствуют, будто заперты в комнате. где окна и двери заложены кирпичом и пусть они бьются головой об стену в поисках выхода".
А что, художник должен быть неприятным, это вообще его основное занятие.
Через два года было создано три серии мультиформных фресок, постепенно переходящих от охристых оттенков к практически черному.
Неизвестно, что из этого бы получилось, но проект сорвался. Когда работы были практически завершены, Ротко отправился пообедать в тот самый ресторан - а выйдя оттуда, немедленно позвонил заказчику и сообщил, что отказывается от контракта и немедленно возвращает деньги.
Почему он так сделал, что конкретно его к этому подтолкнуло, до сих пор неясно. Его друг сказал, что Ротко заявил - тот, кто ест такую еду, в таком месте, за такие деньги - никогда не увидит мои работы.
Эти фрески отправились в музеи, а Ротко утешился тем, расписал часовню в Хьюстоне, вот что хотелось бы увидеть, это должно быть незабываемое впечатление.
Спектакль предлагает объяснение его поступку, а заодно его трагической смерти. В 1970 году Ротко принял смертельную дозу барбитуратов, а затем перерезал себе вены на правой руке. Ассистент нашел его мертвым на полу, в огромной луже крови.
Пьеса забавная и остроумная, Молина в роли Ротко прекрасен, впрочем, а где он не. В спектакле всего два персонажа, если не считать картин. Они находятся на сцене все полтора часа и являются полноправными участниками, не немыми декорациями.
Отчасти это еще и ликбез для той части зрителей, которые смотрят на Черный квадрат и говорят: мой ребенок такое в садике нарисует. К счастью, никакой ребенок такого не нарисует, а почему - объясняет со сцены главный герой.
Вообще повесить работы Ротко в ресторане идея богатая. Лучше даже не в ресторане, а в типичной такой питерской распивочной где-нибудь на Бакунина в цоколе. Самое подходящее место. Начнешь водку пить, глядя на эту живую плоть пигмента, а выйдешь или просветленным или так тебе и надо.
Питер самое подходящее место для такого - у нас был вдохновляющий бар "Жопа", у нас есть клуб "Пурга", где каждый день встречают новый год, у нас есть рюмочная, где налью водки, а на закуску дадут бутер с луком и селедкой, определенно этому городу очень не хватает места с фресками Ротко.
Кому бы задвинуть эту гениальную идею, вот вопрос
#театр
По рекомендации подруги посмотрела чудеснейшую оперу Россини Путешествие в Реймс - это просто праздник какой-то. Чудеснейшая постановка, юмор, легкость, обаяние.
И представляете - там тоже нашлось на тему мудозвонов!
Один из персонажей - Кавалер Бельфьоре , французский офицер, ухаживающий за всеми дамами подряд. Он начинает подкатывать к поэтессе Коринне, а та ему очень доходчиво отказывает. Однако кавалера это не смущает и он начинает петь свою партию. В 19-м веке отдельные персонажи тоже верили в то, что "когда женщина говорит нет - это значит, что она говорит да".
- Красавицы всегда так ведут себя. Сегодня они сопротивляются, назавтра сдаются, считая, что так спасают свою честь.
Но Коринна очень настойчива в своих отказах и недвусмысленно сообщает, что думает о домогательствах кавалера.
- Эти галантные обольстители вызывают лишь презрение и негодование. О, как обманываются те, кто уверен, будто так сумеет найти путь к нашему сердцу!
На Ютубе опера есть целиком, но без субтитров. В английской википедии подробное либретто, должно хватить.
И да! Не выключайте после поклонов, дождитесь выхода на бис!
#театр #фемоптика
И представляете - там тоже нашлось на тему мудозвонов!
Один из персонажей - Кавалер Бельфьоре , французский офицер, ухаживающий за всеми дамами подряд. Он начинает подкатывать к поэтессе Коринне, а та ему очень доходчиво отказывает. Однако кавалера это не смущает и он начинает петь свою партию. В 19-м веке отдельные персонажи тоже верили в то, что "когда женщина говорит нет - это значит, что она говорит да".
- Красавицы всегда так ведут себя. Сегодня они сопротивляются, назавтра сдаются, считая, что так спасают свою честь.
Но Коринна очень настойчива в своих отказах и недвусмысленно сообщает, что думает о домогательствах кавалера.
- Эти галантные обольстители вызывают лишь презрение и негодование. О, как обманываются те, кто уверен, будто так сумеет найти путь к нашему сердцу!
На Ютубе опера есть целиком, но без субтитров. В английской википедии подробное либретто, должно хватить.
И да! Не выключайте после поклонов, дождитесь выхода на бис!
#театр #фемоптика
IMDb
Il viaggio a Reims (TV Movie 1992)
Il viaggio a Reims: Directed by Manuel More. With Sylvia McNair, Lucia Valentini-Terrani, Luciana Serra, Cheryl Studer.