Китайцы превратили колобка в мента. Майор Колобок умеет плеваться сеткой, жалить электричеством, пускать струи слезоточивого газа, подавлять протест, обезоруживать лисицу. Кроме прочего, в рекламном ролике он давит своего конкурента — железного пса, видимо, отсылая нас к империалистическим поделкам Boston Dynamics.
@dadakinder – поддержать автора
@dadakinder – поддержать автора
1
Если бы некто грохнул пекаря, все бы опечалились. Но убит страховщик. Вот уж кого и никому не жалко.
Эту безжалостность понимает всякий, кто имел дело с системой вампирского здравоохранения, и знает, что это система имела его. Тройка пуль, вомчавшихся в мякоть гендиректора, везла не только его смерть, но и наше желание. Луиджи Манджоне сделал то, что хотели бы сделать многие жертвы страховой жадности.
Факт преступления не помешал превозносить преступника как народного героя. Его преступление незаконно, но оно справедливо, и поэтому приемлемо. Луиджи выразил общий ресентимент. "Паразиты получили своё".
Люди, которые наживаются на чужих бедах, ставя в приоритет обогащение, а не помощь, не вызывают сострадания. Да и не ждут его.
Слёзы и звуки нижнего мира далеки от удовольствий кокаиновой яхты. На них можно не обращать внимания, и продолжать расти на горе, полоща срамной уд в надутой кишке какого-нибудь животного. Вампиру плевать на нашу жизнь, а нам плевать на смерть вампира. Такова здесь взаимность.
2
Вампира гасит представитель вампирского класса — выпускник Лиги Плюща. Его вяжут в Макдональдсе — символе Америки, и находят у него в рюкзаке деньги из Монополии — символе капитализма. Ствол Луиджи напечатан на 3D-принтере — символе новых технологий и демократизации силы.
Каждая пуля помечена словом: Откажи (Deny), Смести (Depose), Защити (Defend). Это — отсылка к книге "Задержи (Delay), Откажи (Deny), Защити (Defend)", посвящённой тактикам страховых компаний, которые задерживают решения, отказывают в покрытии, и защищаются стеной адвокатов.
Луиджи убивает страховика теми же словами, которыми страховик убивает пациентов. Отказ — символ несправедливости, и отказа её терпеть; защита — символ могущества корпораций, и готовности защищаться от них. А вот для откладывания дела в долгий ящик места уже не нашлось. Его сменяет идея смещения, и в долгий ящик ложится босс.
3
Понятие "паразиты" в манифесте Луиджи отсылает к организмам, которые живут за счёт других: глистам, клещам, блохам... Их закон не только не защищает от несправедливости, но и создаёт условия её безнаказанности.
Это лишает власть легитимности.
Обращаясь к системе, Луиджи использует единственный понятный ей язык — насилие. Он признаёт его "брутальность", приносит извинения за "страдания и травмы", но считает, что "это необходимо было сделать".
4
Будучи компьютерным инженером, и рассказывая о подготовке атаки, Луиджи подчёркивает свою автономность ("Я ни с кем не работал") и интеллект ("Всё было тривиально: немного элементарной социальной инженерии, базового использования систем автоматизированного проектирования, много терпения").
Отсылка к статистике ("США — №1 по дороговизне здравоохранения, и №42 по продолжительности жизни") усиливает аргументацию. Тон манифеста строг. Предложения ёмкие. Нарратив логичен.
Луиджи демонстрирует рациональность. Его действия — продуманны.
Это не эмоциональный срыв. Это — сознательный семиотический жест.
5
Взгляды Луиджи эклектичны: в одних вопросах он левый, в других правый.
То он зачитывается биографией Маска, то выражает поддержку Унабомберу; выступая за равенство, критикует воук; хвалит Такера, читает АОС; уважает "федералов" за всё, что они делают "для нашей страны"; интересуется саморазвитием и эффективным альтруизмом.
Всё это сообщает нового, метамодерного экстремиста. В его взглядах нет идеологической цельности, но его появление символично, и является закономерным ответом на антиутопию позднего капитализма, который продолжает множить своих гробовщиков.
@dadakinder – поддержать автора
Если бы некто грохнул пекаря, все бы опечалились. Но убит страховщик. Вот уж кого и никому не жалко.
Эту безжалостность понимает всякий, кто имел дело с системой вампирского здравоохранения, и знает, что это система имела его. Тройка пуль, вомчавшихся в мякоть гендиректора, везла не только его смерть, но и наше желание. Луиджи Манджоне сделал то, что хотели бы сделать многие жертвы страховой жадности.
Факт преступления не помешал превозносить преступника как народного героя. Его преступление незаконно, но оно справедливо, и поэтому приемлемо. Луиджи выразил общий ресентимент. "Паразиты получили своё".
Люди, которые наживаются на чужих бедах, ставя в приоритет обогащение, а не помощь, не вызывают сострадания. Да и не ждут его.
Слёзы и звуки нижнего мира далеки от удовольствий кокаиновой яхты. На них можно не обращать внимания, и продолжать расти на горе, полоща срамной уд в надутой кишке какого-нибудь животного. Вампиру плевать на нашу жизнь, а нам плевать на смерть вампира. Такова здесь взаимность.
2
Вампира гасит представитель вампирского класса — выпускник Лиги Плюща. Его вяжут в Макдональдсе — символе Америки, и находят у него в рюкзаке деньги из Монополии — символе капитализма. Ствол Луиджи напечатан на 3D-принтере — символе новых технологий и демократизации силы.
Каждая пуля помечена словом: Откажи (Deny), Смести (Depose), Защити (Defend). Это — отсылка к книге "Задержи (Delay), Откажи (Deny), Защити (Defend)", посвящённой тактикам страховых компаний, которые задерживают решения, отказывают в покрытии, и защищаются стеной адвокатов.
Луиджи убивает страховика теми же словами, которыми страховик убивает пациентов. Отказ — символ несправедливости, и отказа её терпеть; защита — символ могущества корпораций, и готовности защищаться от них. А вот для откладывания дела в долгий ящик места уже не нашлось. Его сменяет идея смещения, и в долгий ящик ложится босс.
3
Понятие "паразиты" в манифесте Луиджи отсылает к организмам, которые живут за счёт других: глистам, клещам, блохам... Их закон не только не защищает от несправедливости, но и создаёт условия её безнаказанности.
Это лишает власть легитимности.
Обращаясь к системе, Луиджи использует единственный понятный ей язык — насилие. Он признаёт его "брутальность", приносит извинения за "страдания и травмы", но считает, что "это необходимо было сделать".
4
Будучи компьютерным инженером, и рассказывая о подготовке атаки, Луиджи подчёркивает свою автономность ("Я ни с кем не работал") и интеллект ("Всё было тривиально: немного элементарной социальной инженерии, базового использования систем автоматизированного проектирования, много терпения").
Отсылка к статистике ("США — №1 по дороговизне здравоохранения, и №42 по продолжительности жизни") усиливает аргументацию. Тон манифеста строг. Предложения ёмкие. Нарратив логичен.
Луиджи демонстрирует рациональность. Его действия — продуманны.
Это не эмоциональный срыв. Это — сознательный семиотический жест.
5
Взгляды Луиджи эклектичны: в одних вопросах он левый, в других правый.
То он зачитывается биографией Маска, то выражает поддержку Унабомберу; выступая за равенство, критикует воук; хвалит Такера, читает АОС; уважает "федералов" за всё, что они делают "для нашей страны"; интересуется саморазвитием и эффективным альтруизмом.
Всё это сообщает нового, метамодерного экстремиста. В его взглядах нет идеологической цельности, но его появление символично, и является закономерным ответом на антиутопию позднего капитализма, который продолжает множить своих гробовщиков.
@dadakinder – поддержать автора
Год удался. Я не умер. Стал гражданином Хорошей Империи. Поступил в Народное Училище на Кафедру Стихотворений. Вступил в Профсоюз.
Время от времени, нос свисал и качался. Поводом были растения, травы и птицы, красота которых достигала такой убедительности, что смерть начинала казаться издевательством.
И вот ведь смех: стоило мне послушно лечь в сырую землю, как серафимы губ спешили извлекать меня обратно — в нечленораздельные состояния, описания которых не обходятся без упоминаний сада, луны, стрекозы.
1
В сад я езжу, как образцовый коммунист, — на общественном транспорте. Туда и обратно выходит двенадцать подземных, и 70 автобусных остановок. Тут и наблюдаю эпоху:
— Я помню Рейгана, и то, как он представил Стелс, — говорит работягам Человек из Флориды. Работяги едут со смены, и уже успели накатить — ржут конями.
— Космические технологии! — хрипит Коротышка. Его подхватывает Долговязый:
— Маск тоже обещает ракеты. И небывалый рост, какого мы ещё не видали. Это да! Это вовремя.
— Будет! Сейчас всё будет. Вот увидите, — уверяет Человек из Флориды. — Как Рейган, Трамп представит нам что-то подобное Стелс. Быть может, даже новый звездолёт.
Работяг такой прогноз заводит.
— Может, и что-то про Зону 51, наконец-то, расскажут, а?
— Явно! Кого-кого, а Трампа это дело точно интересует. Вот и узнаём что к чему, эрманос.
2
Слушая сей глас народа, и изучая корпоративные лики грядущей администрации, я предвкушаю интересный год. Наконец-то все те, кому не давали жить эти душные мы с нашими карлами, розами, гендерами и палестинами, получат то, о чём мечтали, и чего заслуживают — зигующую олигархию либертарианских феодалов.
На этом фоне события в родной колонии не производят удивительных возбуждений, и кажутся лебединой песнью. Слушать эту агонию нет сил — особенно ту часть куплета, где тыловой патриот сообщает разбомблённым "креолам", что язык жертвы — это язык врага.
Пока мымра клокотала в порыве объявить вечное прошлым, я распахивал рубашонки книг. Хотел составить своё впечатление о том, в честь чего был поставлен памятник, который сносят. Читал, и визги гасли в унисон с имперским финансированием. Пусть всё гуляет перед смертью всласть.
3
Жизнь настойчиво продолжается. Из квартиры напротив выскочил карапуз с разбитым носом и помчался вниз по лестнице, роняя на паркет алые капли.
— Ах ты маленькое говно!, — кричит ему в спину мать.
Иду за карапузом. По следу раненого зверёныша. Нафантазировал себе, что охочусь на покемона. Впрочем, тщетно, — пятна крови обрываются на ржавой луже в подвале, где пробило трубу (нашего времени).
Переплыв водоём, выхожу из подъезда. Бездомные установили у палатки рождественскую ёлку, повыдвигали челюсти, и поют с акцентом про звон колоколов.
А по кому звонят колокола?
По мне, и всякому. Вот почему не стоит тратить время ни на что, кроме любви. А-то ведь никогда не знаешь, когда рухнешь. Буквально на днях в парке тут рядом рухнул мент. Патрулировал голодранцев, не заметил облако фентанила, шагнул в него, вдохнул и рухнул. Не знаю, жив ли, но мы живы, и предвкушаем салат.
@dadakinder – поддержать автора
Время от времени, нос свисал и качался. Поводом были растения, травы и птицы, красота которых достигала такой убедительности, что смерть начинала казаться издевательством.
И вот ведь смех: стоило мне послушно лечь в сырую землю, как серафимы губ спешили извлекать меня обратно — в нечленораздельные состояния, описания которых не обходятся без упоминаний сада, луны, стрекозы.
1
В сад я езжу, как образцовый коммунист, — на общественном транспорте. Туда и обратно выходит двенадцать подземных, и 70 автобусных остановок. Тут и наблюдаю эпоху:
— Я помню Рейгана, и то, как он представил Стелс, — говорит работягам Человек из Флориды. Работяги едут со смены, и уже успели накатить — ржут конями.
— Космические технологии! — хрипит Коротышка. Его подхватывает Долговязый:
— Маск тоже обещает ракеты. И небывалый рост, какого мы ещё не видали. Это да! Это вовремя.
— Будет! Сейчас всё будет. Вот увидите, — уверяет Человек из Флориды. — Как Рейган, Трамп представит нам что-то подобное Стелс. Быть может, даже новый звездолёт.
Работяг такой прогноз заводит.
— Может, и что-то про Зону 51, наконец-то, расскажут, а?
— Явно! Кого-кого, а Трампа это дело точно интересует. Вот и узнаём что к чему, эрманос.
2
Слушая сей глас народа, и изучая корпоративные лики грядущей администрации, я предвкушаю интересный год. Наконец-то все те, кому не давали жить эти душные мы с нашими карлами, розами, гендерами и палестинами, получат то, о чём мечтали, и чего заслуживают — зигующую олигархию либертарианских феодалов.
На этом фоне события в родной колонии не производят удивительных возбуждений, и кажутся лебединой песнью. Слушать эту агонию нет сил — особенно ту часть куплета, где тыловой патриот сообщает разбомблённым "креолам", что язык жертвы — это язык врага.
Пока мымра клокотала в порыве объявить вечное прошлым, я распахивал рубашонки книг. Хотел составить своё впечатление о том, в честь чего был поставлен памятник, который сносят. Читал, и визги гасли в унисон с имперским финансированием. Пусть всё гуляет перед смертью всласть.
3
Жизнь настойчиво продолжается. Из квартиры напротив выскочил карапуз с разбитым носом и помчался вниз по лестнице, роняя на паркет алые капли.
— Ах ты маленькое говно!, — кричит ему в спину мать.
Иду за карапузом. По следу раненого зверёныша. Нафантазировал себе, что охочусь на покемона. Впрочем, тщетно, — пятна крови обрываются на ржавой луже в подвале, где пробило трубу (нашего времени).
Переплыв водоём, выхожу из подъезда. Бездомные установили у палатки рождественскую ёлку, повыдвигали челюсти, и поют с акцентом про звон колоколов.
А по кому звонят колокола?
По мне, и всякому. Вот почему не стоит тратить время ни на что, кроме любви. А-то ведь никогда не знаешь, когда рухнешь. Буквально на днях в парке тут рядом рухнул мент. Патрулировал голодранцев, не заметил облако фентанила, шагнул в него, вдохнул и рухнул. Не знаю, жив ли, но мы живы, и предвкушаем салат.
@dadakinder – поддержать автора
Всё пылает. В первую очередь, богатые районы — территории привилегированного доступа к лесам, холмам, и фауне вообще.
Горит вампир. Но также белка, пальма, ворон, и оса. Событие пожара охватывает со-бытие природы и культуры.
1
Мы называем пожар "диким" (wildfires), и пытаемся его "сдержать" — сделать "домашним", как скот; превратить волка в собаку. За гуманистическим смыслом очеловечивания скрывается страх, и ведомый им императив укрощения — процесс цивилизации.
Сдерживание пожара включает в себя номинацию — пожар получает человеческое имя: Итон, Кеннет... объявляется существом. Как и место действия — каньйон.
В то же время, существо пожара носит статус "стихии" — неуправляемого элемента природы, на которую ищет управу культура.
Называя пожарище Итоном, мы практикуем надежду на возможность утверждения человеческого контроля. Определяя пожар стихией, мы умываем руки — заявляем существо пожара чем-то внешним, врывающимся в 'наш' город в качестве Другого.
В этом якобы чужом, отдельном, внешнем существе человек не узнаёт себя и результат своей деятельности — итог слепого, автоматического со-становления.
2
Горит гора. Горит чаща. Горят губы и лёгкие.
Пылающий штат голосовал за сохранение тюремного труда. Сегодня клетки тюрем распахнулись. 30% огнетушительной силы составляют заключённые — животные в неволе, призванные спасти частную собственность от притязаний пламени.
Пожар можно назвать человеческим именем. Но является ли человеком зэк, получающий $5 в час в штате, где минимальная зарплата человека — $16?
Возможно, зэки — это разновидность птиц? Покидая клетки тюрем, птицы вдыхают усадьбы, усы питомцев, и ядовитый плющ. Наполняют грудные клетки дымом.
Тем же дымом дышит демос.
3
Событие пожара сопровождается эсхатологической гипернормализацией.
Коп выписывает штраф брошенному во время эвакуации автомобилю, медиа первым делом сообщают о сгоревшем имуществе голливудской звезды, а бульдозер осуществляет снос палатки с бездомным жителям общественного пространства за моим окном.
Перед сносом им выдали воду и маски. Одна из них теперь на босом старике, который не может остановиться — всё подметает тротуар на месте палатки, в которой жил. У его ног сидит женщина. Тычет, щурясь, пальцем в небо.
Небо тут — цвета апельсина.
4
Задача, которую ставит перед нами существо пожара, и множество других почтальонов катастрофы: нефтяных разливов, закислённых океанов, токсичных войн..., заключается не в том, чтобы отменить человечество, или произвести на его счёт очередное моральное восклицание.
Задача — осознать кризис старых оптик; невозможность разделить природу и культуру в мире, где имя Итон является не только "человеческим", но несущим разные смыслы ("берег реки", "олень"), а Кеннет указывает на "рождение в пламени" задолго до, собственно, пламени, которое назовут этим именем.
Речь о назревшем пересмотре фундаментальных оппозиций и категорий, но главное — практики отношений; необходимости отказа от идеи природы как стихийного, равнодушного, внешнего хаоса в пользу внимательного диалога и понимания жизни как тотального сотворчества всех её форм и явлений.
@dadakinder – поддержать автора
Горит вампир. Но также белка, пальма, ворон, и оса. Событие пожара охватывает со-бытие природы и культуры.
1
Мы называем пожар "диким" (wildfires), и пытаемся его "сдержать" — сделать "домашним", как скот; превратить волка в собаку. За гуманистическим смыслом очеловечивания скрывается страх, и ведомый им императив укрощения — процесс цивилизации.
Сдерживание пожара включает в себя номинацию — пожар получает человеческое имя: Итон, Кеннет... объявляется существом. Как и место действия — каньйон.
В то же время, существо пожара носит статус "стихии" — неуправляемого элемента природы, на которую ищет управу культура.
Называя пожарище Итоном, мы практикуем надежду на возможность утверждения человеческого контроля. Определяя пожар стихией, мы умываем руки — заявляем существо пожара чем-то внешним, врывающимся в 'наш' город в качестве Другого.
В этом якобы чужом, отдельном, внешнем существе человек не узнаёт себя и результат своей деятельности — итог слепого, автоматического со-становления.
2
Горит гора. Горит чаща. Горят губы и лёгкие.
Пылающий штат голосовал за сохранение тюремного труда. Сегодня клетки тюрем распахнулись. 30% огнетушительной силы составляют заключённые — животные в неволе, призванные спасти частную собственность от притязаний пламени.
Пожар можно назвать человеческим именем. Но является ли человеком зэк, получающий $5 в час в штате, где минимальная зарплата человека — $16?
Возможно, зэки — это разновидность птиц? Покидая клетки тюрем, птицы вдыхают усадьбы, усы питомцев, и ядовитый плющ. Наполняют грудные клетки дымом.
Тем же дымом дышит демос.
3
Событие пожара сопровождается эсхатологической гипернормализацией.
Коп выписывает штраф брошенному во время эвакуации автомобилю, медиа первым делом сообщают о сгоревшем имуществе голливудской звезды, а бульдозер осуществляет снос палатки с бездомным жителям общественного пространства за моим окном.
Перед сносом им выдали воду и маски. Одна из них теперь на босом старике, который не может остановиться — всё подметает тротуар на месте палатки, в которой жил. У его ног сидит женщина. Тычет, щурясь, пальцем в небо.
Небо тут — цвета апельсина.
4
Задача, которую ставит перед нами существо пожара, и множество других почтальонов катастрофы: нефтяных разливов, закислённых океанов, токсичных войн..., заключается не в том, чтобы отменить человечество, или произвести на его счёт очередное моральное восклицание.
Задача — осознать кризис старых оптик; невозможность разделить природу и культуру в мире, где имя Итон является не только "человеческим", но несущим разные смыслы ("берег реки", "олень"), а Кеннет указывает на "рождение в пламени" задолго до, собственно, пламени, которое назовут этим именем.
Речь о назревшем пересмотре фундаментальных оппозиций и категорий, но главное — практики отношений; необходимости отказа от идеи природы как стихийного, равнодушного, внешнего хаоса в пользу внимательного диалога и понимания жизни как тотального сотворчества всех её форм и явлений.
@dadakinder – поддержать автора
1
Любовь лежит на языке со всем хорошим. Мы знаем, что она обезглавливает, и, всё же, любим любить. Нет ничего важнее, больше. Боги становятся муравьями. Планеты — мячами. Это — жестокий эффект.
Ведь не приходит же нам в голову окружить тем же воздухом танк или тигра — закрыть глаза на их способность раздавить. Нет, мы не окружаем их сердцами, цветами, открыткой, и музыкой летнего сада.
Любовь — твой обласканный хищник. Чтобы она ни сделала, ты хочешь, чтобы она это делала. Снова и снова. Желательно, без конца.
2
Любовь похлеще смерти. Её расправа ничего не прекращает. Проделав дыру в грудной клетке, метеор устремляется вниз. Но у любви нет дна. Падая в бесконечность, человек задаётся вопросом: как же так вышло?
Вот ты стоишь, и повсюду размытые люди. Смотришь, распахиваешь рот. Издаёшь звуки речи. Перешагиваешь через взгляды. И, вдруг, замираешь.
Что это?! Будто бы рыба в глазах засверкала. Солнце садится.
"Что же ты воздух руками хватаешь?
Кого зовёшь? Кому ты киваешь? —
Нет мне ответа"
Из распахнутого рта начинает поступать чушь. Пространство озаряется приятным человеческим наличием. И хочется, чтобы вот этот человек не прекращался. Был. Как есть. Тут, поближе, блестящий, с тобой.
3
Следом за чушью является холод — предвестник пожара:
"Холодный — холодные руки какие!
Дай, спрячу их у себя на груди я,
Уста устами согрею!"
Думаю, холод — это молитва. Им просит тело: согрей меня, моя река. Возьми меня. Накрой собой.
А люди рядом носятся с салатом.
4
Тут друг-товарищ вносит злободневность:
— Что же поделать нам с нашествием фашизма?
Не знаю, друг. Я тетерев сегодня.
И думаю, что любовь — это то, что всегда начинается в комнате, где собираются романтики: фашисты, коммунисты, националисты... — навеки спаянные Чувством. Сварливые, но вместе понимающие чудо.
Одни лишь либы здесь не любы, ведь не знают, что значит любить. Гореть Идеей. Идти за Мечтой. Программа партии у них известна: Вкусно покушал. Скучно умер.
— Ты что это несёшь, товарищ? Выпил?
5
Глаза, тем временем, пылают. Пожар не шуточный, и на такси отсюда не уехать.
"Говорю — никто не поймёт ни слова.
Что вижу — они не видят!"
А вижу я человека. Он будто бы с тучи спустился. Блестит оловянным взором.
Постой-ка. Побудь со мною.
6
Дальнейшая жизнь — горячка. Шагаешь повсюду без кожи. Царапаешься о воздух. И к сраму не липнут одежды. Отныне ты — тупой и голый.
Нет, любовь — это не коробка конфет. Это лесоповал и сенокос, айсберг и локомотив.
Кто любил — тот зола. И знает, что любовь — не человек.
— А кто?
Её имя — доменная печь! Крематорий!
7
При чём тут плюшевые мишки? О чём эти розы с открыток? Одно только в тему — шарик. На нём улетает череп. А в черепе там — кукушка. "Ку-ку!" говорит миру.
"То смотрит, как неживая,
Взора не подымая,
То вдруг глаза подымет,
Водит ими, вольётся;
и словно прильнёт, и словно обнимет,
Расплачется и засмеётся".
8
Куски не идут в горло. Вода не течёт в дыры. И всё уже не интересно. Ничтожно на фоне блеска.
Ты ходишь в пространстве ногами. Руками терзаешь предметы. А изнутри тебя сосёт тёплый мякиш.
— Смотрите, гуляет влюблённый. Какое хорошее чувство!
Хорошие — дети в кроватке. И котик урчащий с подушки. А это — костёр с ногами, пропавший без вести навеки.
9
Друг тычет в товарища пальцем:
— Эй, ты — у тебя все дома?
Нет, ты — далеко от дома. Паришь над земным шаром. Облизываешь звёзды. И следуешь единственной заповеди:
"Сердце имей — и в сердце смотри ты!".
10
Всё это длится, дымится, пока человек не обнаруживает себя наедине с кукушкой — поставленный к стенке бригадой амуров в шелестящих плащах.
Самый пузатенький из них готов отдать приказ, да всё никак не поймёт, что видит в небе человек с кукушкой, отчего пялится в лунный кратер, почему шепчет:
"Куда исчезаешь, как облако тая?
Побудь до рассвета, побудь до рассвета!"
@dadakinder – поддержать автора
Любовь лежит на языке со всем хорошим. Мы знаем, что она обезглавливает, и, всё же, любим любить. Нет ничего важнее, больше. Боги становятся муравьями. Планеты — мячами. Это — жестокий эффект.
Ведь не приходит же нам в голову окружить тем же воздухом танк или тигра — закрыть глаза на их способность раздавить. Нет, мы не окружаем их сердцами, цветами, открыткой, и музыкой летнего сада.
Любовь — твой обласканный хищник. Чтобы она ни сделала, ты хочешь, чтобы она это делала. Снова и снова. Желательно, без конца.
2
Любовь похлеще смерти. Её расправа ничего не прекращает. Проделав дыру в грудной клетке, метеор устремляется вниз. Но у любви нет дна. Падая в бесконечность, человек задаётся вопросом: как же так вышло?
Вот ты стоишь, и повсюду размытые люди. Смотришь, распахиваешь рот. Издаёшь звуки речи. Перешагиваешь через взгляды. И, вдруг, замираешь.
Что это?! Будто бы рыба в глазах засверкала. Солнце садится.
"Что же ты воздух руками хватаешь?
Кого зовёшь? Кому ты киваешь? —
Нет мне ответа"
Из распахнутого рта начинает поступать чушь. Пространство озаряется приятным человеческим наличием. И хочется, чтобы вот этот человек не прекращался. Был. Как есть. Тут, поближе, блестящий, с тобой.
3
Следом за чушью является холод — предвестник пожара:
"Холодный — холодные руки какие!
Дай, спрячу их у себя на груди я,
Уста устами согрею!"
Думаю, холод — это молитва. Им просит тело: согрей меня, моя река. Возьми меня. Накрой собой.
А люди рядом носятся с салатом.
4
Тут друг-товарищ вносит злободневность:
— Что же поделать нам с нашествием фашизма?
Не знаю, друг. Я тетерев сегодня.
И думаю, что любовь — это то, что всегда начинается в комнате, где собираются романтики: фашисты, коммунисты, националисты... — навеки спаянные Чувством. Сварливые, но вместе понимающие чудо.
Одни лишь либы здесь не любы, ведь не знают, что значит любить. Гореть Идеей. Идти за Мечтой. Программа партии у них известна: Вкусно покушал. Скучно умер.
— Ты что это несёшь, товарищ? Выпил?
5
Глаза, тем временем, пылают. Пожар не шуточный, и на такси отсюда не уехать.
"Говорю — никто не поймёт ни слова.
Что вижу — они не видят!"
А вижу я человека. Он будто бы с тучи спустился. Блестит оловянным взором.
Постой-ка. Побудь со мною.
6
Дальнейшая жизнь — горячка. Шагаешь повсюду без кожи. Царапаешься о воздух. И к сраму не липнут одежды. Отныне ты — тупой и голый.
Нет, любовь — это не коробка конфет. Это лесоповал и сенокос, айсберг и локомотив.
Кто любил — тот зола. И знает, что любовь — не человек.
— А кто?
Её имя — доменная печь! Крематорий!
7
При чём тут плюшевые мишки? О чём эти розы с открыток? Одно только в тему — шарик. На нём улетает череп. А в черепе там — кукушка. "Ку-ку!" говорит миру.
"То смотрит, как неживая,
Взора не подымая,
То вдруг глаза подымет,
Водит ими, вольётся;
и словно прильнёт, и словно обнимет,
Расплачется и засмеётся".
8
Куски не идут в горло. Вода не течёт в дыры. И всё уже не интересно. Ничтожно на фоне блеска.
Ты ходишь в пространстве ногами. Руками терзаешь предметы. А изнутри тебя сосёт тёплый мякиш.
— Смотрите, гуляет влюблённый. Какое хорошее чувство!
Хорошие — дети в кроватке. И котик урчащий с подушки. А это — костёр с ногами, пропавший без вести навеки.
9
Друг тычет в товарища пальцем:
— Эй, ты — у тебя все дома?
Нет, ты — далеко от дома. Паришь над земным шаром. Облизываешь звёзды. И следуешь единственной заповеди:
"Сердце имей — и в сердце смотри ты!".
10
Всё это длится, дымится, пока человек не обнаруживает себя наедине с кукушкой — поставленный к стенке бригадой амуров в шелестящих плащах.
Самый пузатенький из них готов отдать приказ, да всё никак не поймёт, что видит в небе человек с кукушкой, отчего пялится в лунный кратер, почему шепчет:
"Куда исчезаешь, как облако тая?
Побудь до рассвета, побудь до рассвета!"
@dadakinder – поддержать автора
На фоне говнистой событийности хочется распахнуть шов неба, и нырнуть на изнанку — к любому богу; долой из мира, где олигарх кидает зигу, а дуралей спешит переназвать платан, чтобы тот не носил фамилию поэта.
Чувству, зовущему сбежать в лиловый сумрак, нельзя поддаваться. Особенно тем, кто норовит распотрошить порядок пана: сделать живодёрню общественной жизни лесопарком близостей, прав и свобод. Но я, бывает, поддаюсь. И вообще чувству.
Тело и всё, что с ним происходит, включая толчею переживаний, позволяет соприкоснуться с Реальным. Чувство — его отзвук в тебе. Твой пульс. Что не чувствует, то сдохло. А вы как считаете?
Чувство всегда телесно и субъектно. Чувство не лжёт, в отличие от рта, набитого словами. Чувство не легкомысленно. Его не оторвать от мысли. Чувствовать — значит, думать в объятиях с миром: вместе с телами, растениями, водоёмами, и ландшафтами.
Чувство позволяет раскалить впечатление жизни, воспринять её глубже, распознать за базарной витриной вампирскую машину, которая множит руины и отходы, отравляет пространства, делает жизнь токсичной — в общем, стоит на пути удовольствия видов.
Лирика выступает технологией возгонки. Апеллируя к чувству, она будит дух и страсть.
"Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, чёрной молнии подобный. / То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы. / В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике."
И вот ты на изнанке. Над тобой пролетает сова. Ты идёшь по холму — в тёплом шелесте трав, под ногами — следы от копыт, вокруг — мгла; идёшь, чирикаешь под нос что-то не обязательное, и, вдруг, ветер срывается с ветки, впивается в твои губы. Всё это так внезапно, как подарок, и весть: все мы — друг для друга, а не для одних лишь себя.
Цветок наряжается, и обретает свой вид, чтобы пчела его нашла, и опылила. Тела движутся не вперёд, а на встречу друг другу. Счастье спрятано, как новогодняя шоколадка. Никто не выдаст карапузу, где она. Но её можно найти в процессе взаимодействия форм жизни, их осязаемой взаимности и борьбе за жизнь.
Солнце светит. Его отражает вода. Ты смотришь на воду, и жмуришься от брызжущих сверканий. Событие счастья происходит в точке соединения акторов: солнца, воды, тебя, и света. В совместности.
Было бы странным ни разглядеть здесь политику.
Соприкасаясь с Реальным, чувство позволяет обнажить Возвышенное — прорыв воздушных масс в лёгкие, сквозь аппараты угнетения, в пику Невозможному, у которого можно похищать моменты свободы — вспышку весны, вечер лета.
Чувство раскачивает лодку сознания, а с ней и степень твоего послушания. Чувство помогает нарушить хозяйский закон — выплюнуться из клешни культурной, биополитической, и психо-семиотической инерции. Совершить подвиг сердца. Проявить дерзость сознания. Или хотя бы высунуть язык, издав душевные трели.
Противопоставление чувству разума есть белочеловеческая, фаллическая блажь. Нет чувства без разума, как и нет разума без чувства. Мозг спаян с сердцем.
Чувством можно ловить. Чувством можно потрогать. Чувство — это лаборатория воображения. Открывая в её светомузыке новое зрение и восприятие, существо нащупывает тропу, берёт миг, и переживает состояние той будущности, о которой мечтает — репетирует её.
Коммунистический идеал содержится в каждом желанном поцелуе. В понимании и близости человеческих и нечеловеческих тел на фоне сгущающейся фашистской аппаратуры. В образовании союзов живой материи. Её симбиозе и гибридности.
Конечно, можно говорить про государства и ракеты, нации и денежные единицы; про демократию, которая вылупится из кадыка, если нажать на него патриотическим коленом; огородить сограждан забором, и превратить страну в человеческий зоопарк. Такие разговоры тоже дают чувство. Но не то, которое хотелось бы испытывать и обсуждать.
@dadakinder – поддержать автора
Чувству, зовущему сбежать в лиловый сумрак, нельзя поддаваться. Особенно тем, кто норовит распотрошить порядок пана: сделать живодёрню общественной жизни лесопарком близостей, прав и свобод. Но я, бывает, поддаюсь. И вообще чувству.
Тело и всё, что с ним происходит, включая толчею переживаний, позволяет соприкоснуться с Реальным. Чувство — его отзвук в тебе. Твой пульс. Что не чувствует, то сдохло. А вы как считаете?
Чувство всегда телесно и субъектно. Чувство не лжёт, в отличие от рта, набитого словами. Чувство не легкомысленно. Его не оторвать от мысли. Чувствовать — значит, думать в объятиях с миром: вместе с телами, растениями, водоёмами, и ландшафтами.
Чувство позволяет раскалить впечатление жизни, воспринять её глубже, распознать за базарной витриной вампирскую машину, которая множит руины и отходы, отравляет пространства, делает жизнь токсичной — в общем, стоит на пути удовольствия видов.
Лирика выступает технологией возгонки. Апеллируя к чувству, она будит дух и страсть.
"Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, чёрной молнии подобный. / То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы. / В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике."
И вот ты на изнанке. Над тобой пролетает сова. Ты идёшь по холму — в тёплом шелесте трав, под ногами — следы от копыт, вокруг — мгла; идёшь, чирикаешь под нос что-то не обязательное, и, вдруг, ветер срывается с ветки, впивается в твои губы. Всё это так внезапно, как подарок, и весть: все мы — друг для друга, а не для одних лишь себя.
Цветок наряжается, и обретает свой вид, чтобы пчела его нашла, и опылила. Тела движутся не вперёд, а на встречу друг другу. Счастье спрятано, как новогодняя шоколадка. Никто не выдаст карапузу, где она. Но её можно найти в процессе взаимодействия форм жизни, их осязаемой взаимности и борьбе за жизнь.
Солнце светит. Его отражает вода. Ты смотришь на воду, и жмуришься от брызжущих сверканий. Событие счастья происходит в точке соединения акторов: солнца, воды, тебя, и света. В совместности.
Было бы странным ни разглядеть здесь политику.
Соприкасаясь с Реальным, чувство позволяет обнажить Возвышенное — прорыв воздушных масс в лёгкие, сквозь аппараты угнетения, в пику Невозможному, у которого можно похищать моменты свободы — вспышку весны, вечер лета.
Чувство раскачивает лодку сознания, а с ней и степень твоего послушания. Чувство помогает нарушить хозяйский закон — выплюнуться из клешни культурной, биополитической, и психо-семиотической инерции. Совершить подвиг сердца. Проявить дерзость сознания. Или хотя бы высунуть язык, издав душевные трели.
Противопоставление чувству разума есть белочеловеческая, фаллическая блажь. Нет чувства без разума, как и нет разума без чувства. Мозг спаян с сердцем.
Чувством можно ловить. Чувством можно потрогать. Чувство — это лаборатория воображения. Открывая в её светомузыке новое зрение и восприятие, существо нащупывает тропу, берёт миг, и переживает состояние той будущности, о которой мечтает — репетирует её.
Коммунистический идеал содержится в каждом желанном поцелуе. В понимании и близости человеческих и нечеловеческих тел на фоне сгущающейся фашистской аппаратуры. В образовании союзов живой материи. Её симбиозе и гибридности.
Конечно, можно говорить про государства и ракеты, нации и денежные единицы; про демократию, которая вылупится из кадыка, если нажать на него патриотическим коленом; огородить сограждан забором, и превратить страну в человеческий зоопарк. Такие разговоры тоже дают чувство. Но не то, которое хотелось бы испытывать и обсуждать.
@dadakinder – поддержать автора
Все бросаются на "воук", и радуются каждому новому удару по инклюзии и разнообразию. Кто виноват? Демократическая партия США, захватившая и выхолостившая все правозащитные повестки; обратившая проблемы социальных групп в фасады над бедствием; не предложившая ничего, кроме застоя и культуры отмены. Теперь мы наблюдаем хоровод рож, упивающихся новой волной исключений и ущемлений.
Всё происходящее укладывается в одно слово: ресентимент. Подмена перемен по существу символическими жестами, в рамках которых человек получает не достойную зарплату, медицину, и образование, а идентичность на параше, легла на благодатную почву прекарности, социального неравенства, расизма, сексизма, ксенофобии.
Либеруха разбудила фашизм; cделала всё, чтобы всех воротило от малейшего упоминания проблем, за которыми стоят реальные люди, угрозы, и страдания; дискредитировала само понятие демократии.
И это ведь не в первый раз! Ранее именно Демократы привели Путина к власти. Именно Демократы превратили Украину в кровавую воронку, где правит олигарх, процветает правый радикализм, людей ловят на улицах и бросают в окопы, как бесправный скот на сафари.
Зачем? Чтобы решать украинскими и российскими телами геополитические притязания папиков и их имперских блоков. Умирать за химеру, чьё "гражданское общество" оказалось сборищем "независимых" проституток на гранте от USAID. Годами они рассказывали нам об успехах демократии и посевной. И, вдруг, грант кончился. Теперь они летят с борта улетающего американского самолёта. А с ними — целая страна и люди, которых они предали, втюхав свою нежизнеспособную сказку.
"Афганистан, ах сколько жизней, ты унёс,
Афганистан, ах сколько материнских слез."
Итог постсоветской глобализации — глобальный поликризис и бесконечные войны, волны которых выносят на поверхность беженцев, и новые стада воинственных консерваторов. Наконец-то им можно не притворяться, не сдерживать свою истомившуюся правду, и вертеть над лысиной белыми хуями, требуя домостроя и депортаций; гордиться тем, что ты — говном набитый тапок из пещеры. Такому только дай возможность наступить на горло людям не тех цветов, полов, и убеждений. За все лишения! За невозможность лапать баб! За то, что так мешали быть собой — хуёвым.
Да, это он — заветный рай без левачков! Нравится? Кушайте! Дальше — больше! Тревожили гей-парады? Получите факельные шествия! Надоели мигранты? Готовьтесь к потере национальных экономик. Хотелось титульной нации? Будет. Милая, как гномик. Если разрешат. На 1/6 границ 1991-го года. И так во всём!
Рыночек порешал! Мы — расходны. Наши дети — тестеры чужого оружия, сражающиеся за украденное и по моменту отсутствующее будущее. И в этом всём ещё находится чудак, который нам толкает про патриотизм, и продолжает лизать панский ботинок. Этим лизанием он надеется убедить не бросать нас-хороших. Помочь бороться с соседом, который был, есть и будет в этой проклятой географии. В отличие от Демократов, которые как пришли из-за океана, так и ушли за океан, оставив своих колониальных прикормышей в кратере с кровью. Сколько можно переживать этот сюжет шевченковской Катерины?
Что дальше? Будем мириться все друг с другом, суки. Искать новые способы дружбы по консенту. Либо торжественно сгорим на радость тем, кто стравливал всех нас, чтобы добраться к минералам.
Нет, фиаско Демократов и триумф олигархического фашизма — не повод отвернуться от разнообразия. Это повод отвернуться от чушпанов — профукавшей всё либерухи. Воспользоваться моментом её исторической слабости. Восстановить агентность тех, от чьего имени либералы предали всех нас, и продолжать борьбу за расширение прав и свобод. За этику заботы и практику содружества. За чистый воздух и зелёный лес. За сотворчество и процветание всех форм жизни.
@dadakinder – поддержать автора
Всё происходящее укладывается в одно слово: ресентимент. Подмена перемен по существу символическими жестами, в рамках которых человек получает не достойную зарплату, медицину, и образование, а идентичность на параше, легла на благодатную почву прекарности, социального неравенства, расизма, сексизма, ксенофобии.
Либеруха разбудила фашизм; cделала всё, чтобы всех воротило от малейшего упоминания проблем, за которыми стоят реальные люди, угрозы, и страдания; дискредитировала само понятие демократии.
И это ведь не в первый раз! Ранее именно Демократы привели Путина к власти. Именно Демократы превратили Украину в кровавую воронку, где правит олигарх, процветает правый радикализм, людей ловят на улицах и бросают в окопы, как бесправный скот на сафари.
Зачем? Чтобы решать украинскими и российскими телами геополитические притязания папиков и их имперских блоков. Умирать за химеру, чьё "гражданское общество" оказалось сборищем "независимых" проституток на гранте от USAID. Годами они рассказывали нам об успехах демократии и посевной. И, вдруг, грант кончился. Теперь они летят с борта улетающего американского самолёта. А с ними — целая страна и люди, которых они предали, втюхав свою нежизнеспособную сказку.
"Афганистан, ах сколько жизней, ты унёс,
Афганистан, ах сколько материнских слез."
Итог постсоветской глобализации — глобальный поликризис и бесконечные войны, волны которых выносят на поверхность беженцев, и новые стада воинственных консерваторов. Наконец-то им можно не притворяться, не сдерживать свою истомившуюся правду, и вертеть над лысиной белыми хуями, требуя домостроя и депортаций; гордиться тем, что ты — говном набитый тапок из пещеры. Такому только дай возможность наступить на горло людям не тех цветов, полов, и убеждений. За все лишения! За невозможность лапать баб! За то, что так мешали быть собой — хуёвым.
Да, это он — заветный рай без левачков! Нравится? Кушайте! Дальше — больше! Тревожили гей-парады? Получите факельные шествия! Надоели мигранты? Готовьтесь к потере национальных экономик. Хотелось титульной нации? Будет. Милая, как гномик. Если разрешат. На 1/6 границ 1991-го года. И так во всём!
Рыночек порешал! Мы — расходны. Наши дети — тестеры чужого оружия, сражающиеся за украденное и по моменту отсутствующее будущее. И в этом всём ещё находится чудак, который нам толкает про патриотизм, и продолжает лизать панский ботинок. Этим лизанием он надеется убедить не бросать нас-хороших. Помочь бороться с соседом, который был, есть и будет в этой проклятой географии. В отличие от Демократов, которые как пришли из-за океана, так и ушли за океан, оставив своих колониальных прикормышей в кратере с кровью. Сколько можно переживать этот сюжет шевченковской Катерины?
Что дальше? Будем мириться все друг с другом, суки. Искать новые способы дружбы по консенту. Либо торжественно сгорим на радость тем, кто стравливал всех нас, чтобы добраться к минералам.
Нет, фиаско Демократов и триумф олигархического фашизма — не повод отвернуться от разнообразия. Это повод отвернуться от чушпанов — профукавшей всё либерухи. Воспользоваться моментом её исторической слабости. Восстановить агентность тех, от чьего имени либералы предали всех нас, и продолжать борьбу за расширение прав и свобод. За этику заботы и практику содружества. За чистый воздух и зелёный лес. За сотворчество и процветание всех форм жизни.
@dadakinder – поддержать автора
Проблема не в том, что кто-то сосёт грант. Проблема в том, что т.н. "гражданское общество" в Украине существует на деньги иностранного государства, и зависит от него.
На это можно возразить, мол, украинские интересы совпадают с американскими. Но о каком "совпадении" может идти речь, когда одна сторона "сделки" — это обливающийся кровью бедняк, а вторая — богач, который не только не теряет своих людей, но и зарабатывает на смерти своего нищего "партнёра": испытывает свои вооружения; прокачивает свою индустрию; решает свои геополитические задачи. Бедняк, тем временем, становится бедней и зависимей: теряет земли, население, ресурсы... платит своими телами и будущим.
Да, в отношениях клиента и эскорта есть транзакция: клиент получает секс, а эскорт деньги. Однако участники такого обмена не равны. Отношения власти тут вертикальны. Если работник эскорта хочет получить деньги, он должен подчиняться желанию клиента. Выбор диктует нужда. Она же задаёт характер агентности.
Когда Ukraїner пишет, что 80% его финансирования поступает из американского посольства, и тут же называет себя "независимым медиа" — это что?
Скажем прямо: эти люди работают на того, кто им платит, а платит им не Украина. За риторикой "развития демократии" скрывается имперский soft power. Слово деколонизация мы уже знаем. Не пора ли освоить понятие неоколониализма?
Путин, въезжающий на танке – это понятно: империализм. А то, что национальное государство купили с потрохами, и теперь оно не работает без иностранного гранта, кредита и западного оружия – это не империализм. Это "совковое" руководство. При чём здесь Клинтон (убедивший Украину отказаться от ядерного оружия) и печеньки Нуланд? Просто все эти годы в Украину безвозмездно вливали миллиарды, потому что мы — хорошие, и боремся "за демократию". Ну а то, что все, кто берёт денежку USAID, поют одну на всех песню, которая повторяет пресс-релиз Госдепа — совпадение.
Что такое госаппарат, который зависит от внешнего финансирования? Кто придёт к власти, если он зашатается, потому что пан денег не прислал? Что будет со "свободным народом свободной страны", если убрать американскую подушку, на которой сидит её экономика, система здравоохранения и социального обеспечения?
Значительная часть деятельности государства Украина осуществляется за счёт другого государства. Почему это плохо? Потому что это — рычаг внешнего влияния на национальные процессы. Посмотрите, что происходит, когда у того, кто тебя кормит меняется настроение. Одна роспись чужого президента за тридевять земель, и всё — нет "гражданского общества", которое 30 лет поливали баблом.
О какой "незалежности" речь? В чём она заключается? Где тут суверенитет? Нет страны. Есть люди, у которых её в очередной раз украли. Превратили в колонию из учебника по теории зависимости.
"Но какова альтернатива?" Альтернатива известна: нейтралитет. Тот, во время которого украинцы не гибли тысячами, и брали денюжку у всех, отращивая красивые хитрые попы: кто с Европой, кто с Россией, кто с США. Жир, возникающий в результате этого хрупкого балансирования, можно было бы использовать для укрепления национальной базы. Без военных интеграции и этно-консерватизма. Однако жадность фраера сгубила...
Те, кто сегодня плачет о том, что у них отняли финансирование и они больше не могут "развивать демократию", являются придворными торговцами Родиной. Их давно пора сбросить с народный плеч, и провести ревизию национального проекта. Не для того, чтобы от него отказаться, а для того, чтобы его оздоровить, и выбираться из ямы, в которую украинский народ затащили те, кто был сыт, пока он беднел, и кто жил, пока он умирал.
@dadakinder – поддержать автора
На это можно возразить, мол, украинские интересы совпадают с американскими. Но о каком "совпадении" может идти речь, когда одна сторона "сделки" — это обливающийся кровью бедняк, а вторая — богач, который не только не теряет своих людей, но и зарабатывает на смерти своего нищего "партнёра": испытывает свои вооружения; прокачивает свою индустрию; решает свои геополитические задачи. Бедняк, тем временем, становится бедней и зависимей: теряет земли, население, ресурсы... платит своими телами и будущим.
Да, в отношениях клиента и эскорта есть транзакция: клиент получает секс, а эскорт деньги. Однако участники такого обмена не равны. Отношения власти тут вертикальны. Если работник эскорта хочет получить деньги, он должен подчиняться желанию клиента. Выбор диктует нужда. Она же задаёт характер агентности.
Когда Ukraїner пишет, что 80% его финансирования поступает из американского посольства, и тут же называет себя "независимым медиа" — это что?
Скажем прямо: эти люди работают на того, кто им платит, а платит им не Украина. За риторикой "развития демократии" скрывается имперский soft power. Слово деколонизация мы уже знаем. Не пора ли освоить понятие неоколониализма?
Путин, въезжающий на танке – это понятно: империализм. А то, что национальное государство купили с потрохами, и теперь оно не работает без иностранного гранта, кредита и западного оружия – это не империализм. Это "совковое" руководство. При чём здесь Клинтон (убедивший Украину отказаться от ядерного оружия) и печеньки Нуланд? Просто все эти годы в Украину безвозмездно вливали миллиарды, потому что мы — хорошие, и боремся "за демократию". Ну а то, что все, кто берёт денежку USAID, поют одну на всех песню, которая повторяет пресс-релиз Госдепа — совпадение.
Что такое госаппарат, который зависит от внешнего финансирования? Кто придёт к власти, если он зашатается, потому что пан денег не прислал? Что будет со "свободным народом свободной страны", если убрать американскую подушку, на которой сидит её экономика, система здравоохранения и социального обеспечения?
Значительная часть деятельности государства Украина осуществляется за счёт другого государства. Почему это плохо? Потому что это — рычаг внешнего влияния на национальные процессы. Посмотрите, что происходит, когда у того, кто тебя кормит меняется настроение. Одна роспись чужого президента за тридевять земель, и всё — нет "гражданского общества", которое 30 лет поливали баблом.
О какой "незалежности" речь? В чём она заключается? Где тут суверенитет? Нет страны. Есть люди, у которых её в очередной раз украли. Превратили в колонию из учебника по теории зависимости.
"Но какова альтернатива?" Альтернатива известна: нейтралитет. Тот, во время которого украинцы не гибли тысячами, и брали денюжку у всех, отращивая красивые хитрые попы: кто с Европой, кто с Россией, кто с США. Жир, возникающий в результате этого хрупкого балансирования, можно было бы использовать для укрепления национальной базы. Без военных интеграции и этно-консерватизма. Однако жадность фраера сгубила...
Те, кто сегодня плачет о том, что у них отняли финансирование и они больше не могут "развивать демократию", являются придворными торговцами Родиной. Их давно пора сбросить с народный плеч, и провести ревизию национального проекта. Не для того, чтобы от него отказаться, а для того, чтобы его оздоровить, и выбираться из ямы, в которую украинский народ затащили те, кто был сыт, пока он беднел, и кто жил, пока он умирал.
@dadakinder – поддержать автора
1
Тот факт, что USAID финансировало более 6200 журналистов из 707 СМИ и 279 медийных НГО, говорит о том, что взгляды и мнения, которые ассоциируются с "украинским голосом", являются неоколониальным ИПСО. Нет, это не четвёртая власть. Это пятая колонна.
"Могут ли угнетённые говорить?", спрашивает Гаятри Спивак. В ситуации, когда 90% СМИ в твоей стране находятся на содержании у другого государства, ответ: нет, не могут. Не удивительно, что на страницах "украинских" медиа не звучат голоса, которые не соответствуют хозяйской повестке.
Чем уже становится пространство допустимых высказываний, тем шире перечень мнений, которые объявляются кремлёвскими нарративами. Полифония подменяется одним, системным голосом, и украинец превращается в немой объект. Единственной приемлемой формой его публичного высказывания в этом заколдованном зазеркалье оказывается ретрансляция линии партии. Это — совок, который не летает в космос.
2
Да, мир взаимосвязан. Изоляция невозможна. Однако между взаимосвязью, изоляцией, и существованием "национального" государства на содержании у другого государства есть принципиальная разница.
Подвергая сомнению украинскую независимость, я не сомневаюсь в её исторической целесообразности, и критикую политику зависимости. Я не хочу никого оскорбить. Оскорбителен обман, которым драпируется колониальное положение. Оскорбительно называть такое положение независимостью, искажая само понятие суверенитета; лгать народу, выдавая его порабощение за освобождение.
Что национального в проданной земле и государстве, чья экономика стоит на внешнем кредите? То, что торговцы родиной говорят на украинском, и носят вышиванку? То, что переименованный советский завод принадлежит олигарху? Может, оружие в руках пойманной молодёжи, воюющей за территории, где лежат полезные металлы, необходимые нам для того, чтобы погасить долг за оружие?
В постсоветской динамике я вижу не исход из империи, а переход к новым собственникам, обёрнутый в приятное враньё о борьбе за демократию. Чем эта обёртка отличается от той, которая была, и тоже сообщала успехи посевной на пути в светлое будущее?
3
Моя Украина — цветной перекрёсток этносов, культур, мировоззрений. Её осаждают "освободители". Но она есть. В радуге нас, в политическом воображении украинца — творения розы ветров.
Всякое "есть" содержит "может быть" — потенциал, надежду, горизонт. Дом — это не место. Дом — это люди. Их образы, чувства, отношения.
Сегодня я заново открываю для себя Шевченко, и обнаруживаю в его текстах поэтику инклюзии, эмпатии и интернациональной деколонизации; нечто более вместительное, чем этнический эссенциализм тех, кому мешает разнообразие.
Что до осады... Мицкевич даёт пример политического романтизма — лирику сопротивления, которая является средством поэтического творения дома в обстоятельствах его временной недоступности.
Слово и тело — вот где живёт мечта о родном мире. Именно поэтому колонизаторы пытаются установить тотальный контроль над словом и телом. Апофеозом этого стремления становится геноцид: уничтожение тел, несущих слово.
4
Что можно противопоставить имперской машине и её не менее чудовищному отражению в лице борцов за "национальную чистоту"?
Этику заботы. Практику эмпатии. Горизонтальность. Солидарность. Экологию всеобщего родства и взаимосвязи. Сотворчество как принцип общности.
Понимание, что нет никаких эссенций. Что всё возникает в отношениях. И никогда не навсегда: не застывает, не становится чем-то однозначным и окончательным. Что я, ты, народы и страны — не очерченные тверди, а динамичные процессы и ситуативные интеракции, в рамках которых всё постоянно пересматривается.
Это значит, что всё можно изменить.
@dadakinder – поддержать автора
Тот факт, что USAID финансировало более 6200 журналистов из 707 СМИ и 279 медийных НГО, говорит о том, что взгляды и мнения, которые ассоциируются с "украинским голосом", являются неоколониальным ИПСО. Нет, это не четвёртая власть. Это пятая колонна.
"Могут ли угнетённые говорить?", спрашивает Гаятри Спивак. В ситуации, когда 90% СМИ в твоей стране находятся на содержании у другого государства, ответ: нет, не могут. Не удивительно, что на страницах "украинских" медиа не звучат голоса, которые не соответствуют хозяйской повестке.
Чем уже становится пространство допустимых высказываний, тем шире перечень мнений, которые объявляются кремлёвскими нарративами. Полифония подменяется одним, системным голосом, и украинец превращается в немой объект. Единственной приемлемой формой его публичного высказывания в этом заколдованном зазеркалье оказывается ретрансляция линии партии. Это — совок, который не летает в космос.
2
Да, мир взаимосвязан. Изоляция невозможна. Однако между взаимосвязью, изоляцией, и существованием "национального" государства на содержании у другого государства есть принципиальная разница.
Подвергая сомнению украинскую независимость, я не сомневаюсь в её исторической целесообразности, и критикую политику зависимости. Я не хочу никого оскорбить. Оскорбителен обман, которым драпируется колониальное положение. Оскорбительно называть такое положение независимостью, искажая само понятие суверенитета; лгать народу, выдавая его порабощение за освобождение.
Что национального в проданной земле и государстве, чья экономика стоит на внешнем кредите? То, что торговцы родиной говорят на украинском, и носят вышиванку? То, что переименованный советский завод принадлежит олигарху? Может, оружие в руках пойманной молодёжи, воюющей за территории, где лежат полезные металлы, необходимые нам для того, чтобы погасить долг за оружие?
В постсоветской динамике я вижу не исход из империи, а переход к новым собственникам, обёрнутый в приятное враньё о борьбе за демократию. Чем эта обёртка отличается от той, которая была, и тоже сообщала успехи посевной на пути в светлое будущее?
3
Моя Украина — цветной перекрёсток этносов, культур, мировоззрений. Её осаждают "освободители". Но она есть. В радуге нас, в политическом воображении украинца — творения розы ветров.
Всякое "есть" содержит "может быть" — потенциал, надежду, горизонт. Дом — это не место. Дом — это люди. Их образы, чувства, отношения.
Сегодня я заново открываю для себя Шевченко, и обнаруживаю в его текстах поэтику инклюзии, эмпатии и интернациональной деколонизации; нечто более вместительное, чем этнический эссенциализм тех, кому мешает разнообразие.
Что до осады... Мицкевич даёт пример политического романтизма — лирику сопротивления, которая является средством поэтического творения дома в обстоятельствах его временной недоступности.
Слово и тело — вот где живёт мечта о родном мире. Именно поэтому колонизаторы пытаются установить тотальный контроль над словом и телом. Апофеозом этого стремления становится геноцид: уничтожение тел, несущих слово.
4
Что можно противопоставить имперской машине и её не менее чудовищному отражению в лице борцов за "национальную чистоту"?
Этику заботы. Практику эмпатии. Горизонтальность. Солидарность. Экологию всеобщего родства и взаимосвязи. Сотворчество как принцип общности.
Понимание, что нет никаких эссенций. Что всё возникает в отношениях. И никогда не навсегда: не застывает, не становится чем-то однозначным и окончательным. Что я, ты, народы и страны — не очерченные тверди, а динамичные процессы и ситуативные интеракции, в рамках которых всё постоянно пересматривается.
Это значит, что всё можно изменить.
@dadakinder – поддержать автора
Так не хочется просыпаться — катиться, как слюна с серебряной губы, падать с луны на землю — в мир червя и удушья, правд и логик; смотреть по сторонам, и видеть то, что видит Соотечественник: мечту и смерть, и смерть мечты. Ему тоже не хочется просыпаться — расставаться с прелестью лунного света, с сахарным пеклом, и кудрями солнца — жестокой нежностью фантазий. Поэтому он цепляется за сон, пытается вдохнуть любые лучшие смыслы в происходящее — увидеть за горой погасших тел иное, удовлетворительное обоснование — некое большее Нечто, чем голод империй, удобряющих землю людьми расходных народов; всё это — ради родины недр, и её минерала.
"Я хочу сказать вам и вашему народу, что вы тот союзник, на которого я надеялся всю свою жизнь. Ни один американец не погиб, защищая Украину. Вы взяли наше оружие и надрали им задницы. И я очень горжусь тем, что вы наш союзник".
Гадок сегодня злопыхатель, всласть заливающий раны Соотечественника солью шипений: "а ведь мы предупреждали!". В этих шипеньях нет любви. Есть гадюка.
Другая притаилась в тех "друзьях", которые кричат: "вооружайте!". Кого? Легион мертвецов в материнской утробе? Остатки жизни? Заткнуть бы рты таким товарищам войны, переживающим "об украинском государстве", и, тем не менее, мгновенно перешедшим со сменой курса на привычную для двуглавых форму "на Украине".
Нет, Соотечественник не дурак, и всё понимает. А вот чего не понимают те, кто его отрезвляет, так это то, что реальность не конкурент сновидению. Факты не обладают достаточной привлекательностью, чтобы быть более желанными, чем сказки, песни, эпосы, надежды. Мы ищем сладкого обмана, хотим, чтобы воздух искрился. Аффект эффектней разума. Всегда. Поэтому ночная роща продолжит побеждать ясный полдень, а учёный расшибаться о крепости всё более невероятных божеств.
Я не чувствую боли, которую испытывает мой Соотечественник, когда пан задумывается, отвечая на вопрос о равенстве украинца за столом у людоедов. Потому что знаю ответ: нет, нищий не равен богатому, а должник кредитору. Это — не стыдно. Стыдно обратное: быть одним из вампиров.
Застрявший между слоном и медведем, Соотечественник остаётся человеком. Его сердце стучит и мечтает. Да, он мыслит иными, поэтичными категориями. Знает, что шепчет ему лес. И проживает исторический урок. Такой урок невозможно получить на курсах по постколониальной теории от USAID.
Глядя в обнажившееся и облизывающееся лицо глобального пана, и не узнавая в нём себя, Соотечественник узнаёт себя в ближнем. И углубляется в национальное осознание: паны — голые, их слуги — жалкие, и надеяться можно только на себя и своих: друг на друга, родных — на семью. Прочим плевать.
@dadakinder – поддержать автора
"Я хочу сказать вам и вашему народу, что вы тот союзник, на которого я надеялся всю свою жизнь. Ни один американец не погиб, защищая Украину. Вы взяли наше оружие и надрали им задницы. И я очень горжусь тем, что вы наш союзник".
Гадок сегодня злопыхатель, всласть заливающий раны Соотечественника солью шипений: "а ведь мы предупреждали!". В этих шипеньях нет любви. Есть гадюка.
Другая притаилась в тех "друзьях", которые кричат: "вооружайте!". Кого? Легион мертвецов в материнской утробе? Остатки жизни? Заткнуть бы рты таким товарищам войны, переживающим "об украинском государстве", и, тем не менее, мгновенно перешедшим со сменой курса на привычную для двуглавых форму "на Украине".
Нет, Соотечественник не дурак, и всё понимает. А вот чего не понимают те, кто его отрезвляет, так это то, что реальность не конкурент сновидению. Факты не обладают достаточной привлекательностью, чтобы быть более желанными, чем сказки, песни, эпосы, надежды. Мы ищем сладкого обмана, хотим, чтобы воздух искрился. Аффект эффектней разума. Всегда. Поэтому ночная роща продолжит побеждать ясный полдень, а учёный расшибаться о крепости всё более невероятных божеств.
Я не чувствую боли, которую испытывает мой Соотечественник, когда пан задумывается, отвечая на вопрос о равенстве украинца за столом у людоедов. Потому что знаю ответ: нет, нищий не равен богатому, а должник кредитору. Это — не стыдно. Стыдно обратное: быть одним из вампиров.
Застрявший между слоном и медведем, Соотечественник остаётся человеком. Его сердце стучит и мечтает. Да, он мыслит иными, поэтичными категориями. Знает, что шепчет ему лес. И проживает исторический урок. Такой урок невозможно получить на курсах по постколониальной теории от USAID.
Глядя в обнажившееся и облизывающееся лицо глобального пана, и не узнавая в нём себя, Соотечественник узнаёт себя в ближнем. И углубляется в национальное осознание: паны — голые, их слуги — жалкие, и надеяться можно только на себя и своих: друг на друга, родных — на семью. Прочим плевать.
@dadakinder – поддержать автора
Были скифы, и не стало. Пришла Римская империя. И ушла. Ещё сарматы, гунны, Византия. Потом Хазарский каганат, Орда. Тоже большие и сильные. Великие, как Княжество Литовское, Королевство Польское, и Речь Посполитая.
А Крымское ханство? А Османская, Российская, Австрийская империи? Третий Рейх, ЭС ЭС ЭС ЭР... ландшафты повидали многих.
Границы — да, ходили ходуном. И всё могучее ходило вместе с ними. А Днепр тёк, Карпаты высились, и море оставалось Чёрным. Вчера. Сегодня. Завтра. И всегда. Менялось всё, кроме трёх букв в названии остановки, куда автобус истории доставлял всякое великое величие...
Втаптывая человека в чернозёмы, важно не забывать, что аграрный народ сделан из семян, чей главный навык — прорастать.
@dadakinder – поддержать автора
А Крымское ханство? А Османская, Российская, Австрийская империи? Третий Рейх, ЭС ЭС ЭС ЭР... ландшафты повидали многих.
Границы — да, ходили ходуном. И всё могучее ходило вместе с ними. А Днепр тёк, Карпаты высились, и море оставалось Чёрным. Вчера. Сегодня. Завтра. И всегда. Менялось всё, кроме трёх букв в названии остановки, куда автобус истории доставлял всякое великое величие...
Втаптывая человека в чернозёмы, важно не забывать, что аграрный народ сделан из семян, чей главный навык — прорастать.
@dadakinder – поддержать автора
Обожаю годовщины. Мемориальный надроч — это идеальный контекст для изучения политики идентичности и её рыночной конверсии в символический капитал.
Читая ленту, испытываю трудности с добиранием до интимных человеческих историй, которыми обмениваются сегодня украинцы. Путь к ним устлан всхлипами российских либтардов, чья дислоцированная солидарность призывает украинский народ к очередной демонстрации патриархального героизма: «Давай, украинец! Покажи этим имперцам! А мы похлопаем тебе из заграницы. Попросим для тебя оружия, а для себя — кусочек заморского хлеба на рассказ о твоей великой борьбе». Так сразу и не понять, что сегодня за день — годовщина вторжения или день хорошей русскости…
Всё, что хочется сказать своим — говорится лично. Без моральной монетизации чужих трупиков.
Единственное, о чём я думаю и чего хочу в этот и любой прочий день обсуждения «украинского вопроса» — максимально антигероического и как можно более скорейшего прекращения уничтожения украинских тел, гибнущих за свору олигархов. С Крымом. Без Крыма. За столом с господом богом или чертом лысым. Каждое спасённое тело является победой.
Право отвергать идею мира, и камлать: «к оружию!» есть только у тех, кто готов его брать и умирать из милитарной солидарности.
Народ невозможен без тел. Люди важнее государств. Жизни ценнее красивых картинок и текстов. Будущее Украины – в тех, кто не умер.
@dadakinder – поддержать автора
Читая ленту, испытываю трудности с добиранием до интимных человеческих историй, которыми обмениваются сегодня украинцы. Путь к ним устлан всхлипами российских либтардов, чья дислоцированная солидарность призывает украинский народ к очередной демонстрации патриархального героизма: «Давай, украинец! Покажи этим имперцам! А мы похлопаем тебе из заграницы. Попросим для тебя оружия, а для себя — кусочек заморского хлеба на рассказ о твоей великой борьбе». Так сразу и не понять, что сегодня за день — годовщина вторжения или день хорошей русскости…
Всё, что хочется сказать своим — говорится лично. Без моральной монетизации чужих трупиков.
Единственное, о чём я думаю и чего хочу в этот и любой прочий день обсуждения «украинского вопроса» — максимально антигероического и как можно более скорейшего прекращения уничтожения украинских тел, гибнущих за свору олигархов. С Крымом. Без Крыма. За столом с господом богом или чертом лысым. Каждое спасённое тело является победой.
Право отвергать идею мира, и камлать: «к оружию!» есть только у тех, кто готов его брать и умирать из милитарной солидарности.
Народ невозможен без тел. Люди важнее государств. Жизни ценнее красивых картинок и текстов. Будущее Украины – в тех, кто не умер.
@dadakinder – поддержать автора
Что происходит? Имперский передел. Американская олигархия готова сотрудничать с российской. Украинскую сливают. Та сопротивляется, но нечем. И это обидно: они старались, отжимали советские заводы под шумок речей о нации; тут же рядом трудилось "гражданское общество" на содержании у Хорошей Империи, — и, вдруг, эта братия узнаёт, что гандон одноразовый, и они — это он. Платит за эту запоздалую реализацию, как всегда, народ.
1
Поведение Зеленского в Овальном кабинете не адекватно положению государства, которое он представляет, но вполне закономерно. Без войны его дни сочтены. Стоит ему подписать договор о мире, и это будет finita la commedia. Для него. И его челяди, которая бросилась защищать своего коротышку в спортивках.
А кого ей ещё защищать? Альтернативы либо зачищены, либо упущены. Все, кто поставил всё на войну, понимают, что ветка, на которой им дружно висеть, вот-вот покроется цветами.
Трупы хлопают трупам: наш слоняра приехал договариваться со своим главным спонсором, забылся, принялся дерзить, и был отправлен домой... не солоно, но что-то всё-таки хлебавши.
Каков результат этой лирики эгоистических пенинсул? Приехала гнiднiсть — уехала гiднiсть. Нею погонят танки в шею? Оной остановят лавину напрасных смертей?
Сейчас самый опасный момент. Момент ва-банков, глупостей, и ставок на зеро. Некоторые вангуют "военный Майдан". В этом нашем мире всё возможно, но вопрос остаётся тем же: на какие шиши? И кто его устроит? Герои, которых приходится ловить на улицах? Или те, которые сидят в окопе три года без ротации?
2
Наблюдать порку узурпатора, который попрал свободу слова, продолжил политику дискриминации "не титульных" социальных групп, и готов бесконечно заливать фронт остатками генофонда, было бы менее мучительным, если бы от всего этого не зависели жизни людей. Вот кого жаль, и кто ещё некоторое время продолжит умирать оптом, потому что "пацаны заднюю не включают"; потому что страной управляют боксёры, капитаны КВН, диджеи-коррупционеры, и другие не очень профессиональные люди.
"Ничего-ничего! Сейчас Европа скажет своё слово...". Какое? Европа всё уже сказала, когда принимала Украину в НАТО, закрывала границы для украинских товаров, и увеличивала поставки кремлёвского газа на фоне оваций "свободному народу свободной страны". Европа тоже зависима от гегемона, и всё, что ей остаётся — это зализывать дыру либо в Северном Потоке, либо другую, но тоже дыру...
3
С одной стороны, меня вдохновляет перспектива пересмотра неоколониальных отношений с Хорошей Империей. С другой — боюсь, что, никакие выводы так и не будут сделаны, и при смене кормчего наши всё спишут на "аномалию" Трампа, которого они уже сейчас выдают за системный сбой.
В действительности, Трамп продолжает американскую realpolitik. Разница — в дискурсе, который очищен от радужных бутоньерок и вежливого притворства. Слова вторичны. Первична материя: энергоносители, редкоземельные металлы, чернозём... Их пан и отжимает. Всё по плану.
Гаснуть духом не стоит. Власть не является народом. Народ был до неё и останется после. А с ним и шанс творить новые отношения, воплощать мечты. Для этого нужны живые люди. И, значит, остановка бойни, в процессе которой украинцы превращаются в мертвецов на радость тем, кто пришёл сосать их землю.
@dadakinder – поддержать автора
1
Поведение Зеленского в Овальном кабинете не адекватно положению государства, которое он представляет, но вполне закономерно. Без войны его дни сочтены. Стоит ему подписать договор о мире, и это будет finita la commedia. Для него. И его челяди, которая бросилась защищать своего коротышку в спортивках.
А кого ей ещё защищать? Альтернативы либо зачищены, либо упущены. Все, кто поставил всё на войну, понимают, что ветка, на которой им дружно висеть, вот-вот покроется цветами.
Трупы хлопают трупам: наш слоняра приехал договариваться со своим главным спонсором, забылся, принялся дерзить, и был отправлен домой... не солоно, но что-то всё-таки хлебавши.
Каков результат этой лирики эгоистических пенинсул? Приехала гнiднiсть — уехала гiднiсть. Нею погонят танки в шею? Оной остановят лавину напрасных смертей?
Сейчас самый опасный момент. Момент ва-банков, глупостей, и ставок на зеро. Некоторые вангуют "военный Майдан". В этом нашем мире всё возможно, но вопрос остаётся тем же: на какие шиши? И кто его устроит? Герои, которых приходится ловить на улицах? Или те, которые сидят в окопе три года без ротации?
2
Наблюдать порку узурпатора, который попрал свободу слова, продолжил политику дискриминации "не титульных" социальных групп, и готов бесконечно заливать фронт остатками генофонда, было бы менее мучительным, если бы от всего этого не зависели жизни людей. Вот кого жаль, и кто ещё некоторое время продолжит умирать оптом, потому что "пацаны заднюю не включают"; потому что страной управляют боксёры, капитаны КВН, диджеи-коррупционеры, и другие не очень профессиональные люди.
"Ничего-ничего! Сейчас Европа скажет своё слово...". Какое? Европа всё уже сказала, когда принимала Украину в НАТО, закрывала границы для украинских товаров, и увеличивала поставки кремлёвского газа на фоне оваций "свободному народу свободной страны". Европа тоже зависима от гегемона, и всё, что ей остаётся — это зализывать дыру либо в Северном Потоке, либо другую, но тоже дыру...
3
С одной стороны, меня вдохновляет перспектива пересмотра неоколониальных отношений с Хорошей Империей. С другой — боюсь, что, никакие выводы так и не будут сделаны, и при смене кормчего наши всё спишут на "аномалию" Трампа, которого они уже сейчас выдают за системный сбой.
В действительности, Трамп продолжает американскую realpolitik. Разница — в дискурсе, который очищен от радужных бутоньерок и вежливого притворства. Слова вторичны. Первична материя: энергоносители, редкоземельные металлы, чернозём... Их пан и отжимает. Всё по плану.
Гаснуть духом не стоит. Власть не является народом. Народ был до неё и останется после. А с ним и шанс творить новые отношения, воплощать мечты. Для этого нужны живые люди. И, значит, остановка бойни, в процессе которой украинцы превращаются в мертвецов на радость тем, кто пришёл сосать их землю.
@dadakinder – поддержать автора
Смотрю сериал Severance и понимаю, что тётки, которые выходят с флагами на улицы Берлина, Варшавы, и Беверли Хиллз, чтобы воскликнуть "За Родину! За Зталина!", и к вечеру успеть на "оскары", пережили такую же процедуру по расщеплению сознания. В результате каждой тётки стало будто две. Одна, внутренняя, смотрит на то, как молодых украинских мужчин ловят на улицах и бросают в окопы, приближаясь в своих дефицитах к необходимости вооружать школярыка. Другая, внешняя, всё это мгновенно забывает, и постит мемчики в поддержку садового гнома, запершего границы, передушившего все неугодные медиа, кошмарящего людей зрадных вер и т.д...
Нет, я, конечно, понимаю, что Путин — уйло, а Трамп, как Путин. Понимаю я и то, что аффект сильнее разума. Но чего я не могу понять, так это навыка развидеть лавину видосов с пацанами, которые на вид, как я, и вот на них, на таких же, набрасываются красномордые дылды в униформе, заламывают, волокут по ландшафту; те кричат, сопротивляются, хотят жить. Так и кричат: "Хочу жить!". В ленте, меж тем, царит "патриотизм".
И вот ты пытаешься как-то соотнести одно с другим, собрать в пучок всю свою ненависть к трампутиным. Однако её оказывается не достаточно, чтобы закрыть глаза на соотечественников, отвернуться от их криков, проглотить это преступление против человечности, которым является режим войны без оглядки на реальность.
Окопных или даже тыловых лоялистов ещё можно понять. Они зависят от режима по моменту. Но диаспора. У диаспоры нет оправданий. Всё, что уехало, и верещит "дайте нашим мальчикам стволы", вызывает желание запрыгнуть в карман к кенгуру, и ускакать на Луну — в Море Спокойствия.
@dadakinder – поддержать автора
Нет, я, конечно, понимаю, что Путин — уйло, а Трамп, как Путин. Понимаю я и то, что аффект сильнее разума. Но чего я не могу понять, так это навыка развидеть лавину видосов с пацанами, которые на вид, как я, и вот на них, на таких же, набрасываются красномордые дылды в униформе, заламывают, волокут по ландшафту; те кричат, сопротивляются, хотят жить. Так и кричат: "Хочу жить!". В ленте, меж тем, царит "патриотизм".
И вот ты пытаешься как-то соотнести одно с другим, собрать в пучок всю свою ненависть к трампутиным. Однако её оказывается не достаточно, чтобы закрыть глаза на соотечественников, отвернуться от их криков, проглотить это преступление против человечности, которым является режим войны без оглядки на реальность.
Окопных или даже тыловых лоялистов ещё можно понять. Они зависят от режима по моменту. Но диаспора. У диаспоры нет оправданий. Всё, что уехало, и верещит "дайте нашим мальчикам стволы", вызывает желание запрыгнуть в карман к кенгуру, и ускакать на Луну — в Море Спокойствия.
@dadakinder – поддержать автора
Был в экспедиции. Снимал кино про остров для нашей экологической лаборатории. Видел китов, дельфинов, островных лисиц. Ещё грибы и утренний туман.
"Без тумана нет сосны", — говорит Робин, управляющая бригадой "охотников за облаками". Гуляя по острову, они устанавливают сети, и так задерживают влагу над лесами.
Волна глотала наш корабль, и всех от этого мутило в шторм, пока за окнами творились чудеса: кто только не выпрыгивал из недр, не отзывался криком из пещер, лагун и гротов.
Там не ловил сигнал, и не было сети. Были луга, ветра, — свистели ого-го, — и призрачные песни птиц, будто голоса живших здесь ранее чумашей. Так хорошо, что аж не хочется обратно в нервный мир...
Но вот ты дома, открываешь сеть, а в ней всё та же липкая лужа событий, тот же милкшейк из мертвецов, и борющаяся за свою жизнь партия смерти: "Война должна продолжаться, потому что если её остановить, то она продолжится".
Люди, которые ещё вчера рассказывали про армию бомжей, использующих микрочипы из украденных стиральных машин, сегодня говорят о том, что Кремль проник в Белый Дом, и воздвиг на американский престол свою куклу.
Пережёвывать эти попытки элит свалить своё историческое фиаско на что угодно, кроме отражения в зеркале, нет ни сил, ни желания.
Есть желание углубиться в живую материю, учиться у её множества, развивать отношения с человеческими и нечеловеческими существами, меняться в процессе этой взаимосвязи и взаимосвязанности, выходить на рубежи новой политики, способной вместить в себя разнообразие жизни, и ведомой горизонтальной заботой — о ближнем и среде нашего взаимного становления.
@dadakinder – поддержать автора
"Без тумана нет сосны", — говорит Робин, управляющая бригадой "охотников за облаками". Гуляя по острову, они устанавливают сети, и так задерживают влагу над лесами.
Волна глотала наш корабль, и всех от этого мутило в шторм, пока за окнами творились чудеса: кто только не выпрыгивал из недр, не отзывался криком из пещер, лагун и гротов.
Там не ловил сигнал, и не было сети. Были луга, ветра, — свистели ого-го, — и призрачные песни птиц, будто голоса живших здесь ранее чумашей. Так хорошо, что аж не хочется обратно в нервный мир...
Но вот ты дома, открываешь сеть, а в ней всё та же липкая лужа событий, тот же милкшейк из мертвецов, и борющаяся за свою жизнь партия смерти: "Война должна продолжаться, потому что если её остановить, то она продолжится".
Люди, которые ещё вчера рассказывали про армию бомжей, использующих микрочипы из украденных стиральных машин, сегодня говорят о том, что Кремль проник в Белый Дом, и воздвиг на американский престол свою куклу.
Пережёвывать эти попытки элит свалить своё историческое фиаско на что угодно, кроме отражения в зеркале, нет ни сил, ни желания.
Есть желание углубиться в живую материю, учиться у её множества, развивать отношения с человеческими и нечеловеческими существами, меняться в процессе этой взаимосвязи и взаимосвязанности, выходить на рубежи новой политики, способной вместить в себя разнообразие жизни, и ведомой горизонтальной заботой — о ближнем и среде нашего взаимного становления.
@dadakinder – поддержать автора
Одним из направлений моей работы в UCLA является медиа — развитие академических коммуникаций с общественностью.
Многие из нас устали от "птичьего языка" кабинетных грибов, изъясняющихся в терминах "спекулятивных фабуляций". В гуманитарных науках, среди нового поколения учёных, происходит поворот "лица к народу" — включение в научную работу творческих практик: кино, фото, звука, шлемов VR, интерактивных инсталляций... — всего, что помогает расширять возможности производства и демократизации знаний; выходить за пределы слов и самой академии.
В рамках этой работы я занимаюсь, кроме прочего, тем, что беру понятия, полученные в результате кручения трёх хренов, и перевожу их на поэтический язык аффектов, образов и разного рода сенсорных воздействий.
Одним из экспериментов в этом направлении является моё новое видео Biophilia — экологическое сновидение на тему взаимосвязи живых организмов. В его основе лежат теории, связанные с новыми материализмами и мультивидовыми исследованиями. Они вдохновляют меня пересматривать надуманные оппозиции между природой и культурой, человеком и животным. А заодно и связанную с этим политику.
@dadakinder – поддержать автора
Многие из нас устали от "птичьего языка" кабинетных грибов, изъясняющихся в терминах "спекулятивных фабуляций". В гуманитарных науках, среди нового поколения учёных, происходит поворот "лица к народу" — включение в научную работу творческих практик: кино, фото, звука, шлемов VR, интерактивных инсталляций... — всего, что помогает расширять возможности производства и демократизации знаний; выходить за пределы слов и самой академии.
В рамках этой работы я занимаюсь, кроме прочего, тем, что беру понятия, полученные в результате кручения трёх хренов, и перевожу их на поэтический язык аффектов, образов и разного рода сенсорных воздействий.
Одним из экспериментов в этом направлении является моё новое видео Biophilia — экологическое сновидение на тему взаимосвязи живых организмов. В его основе лежат теории, связанные с новыми материализмами и мультивидовыми исследованиями. Они вдохновляют меня пересматривать надуманные оппозиции между природой и культурой, человеком и животным. А заодно и связанную с этим политику.
@dadakinder – поддержать автора
YouTube
BIOPHILIA (2025) — Ecological Dream
“Biophilia” is a short experimental video by Anatoli Ulyanov that translates complex environmental humanities theories into an immersive and accessible visual experience. Created with UCLA’s new Cyberscene Lab as part of the Multispecies Humanities course…
Прекрасно!
Ахи бесполезны. Как и охи: "фашизм!". Трамписты соответствуют своему обещанию, и являются закономерным следствием ресентимента в мире, чьи "прогрессивные силы" подавили в себе "краснопузых".
Кто ахает? Ахает "демократ", пожинающий плоды своей борьбы, в которой не нашлось места социальной экономике и интересам большинства. Его ах доносится из тех же отверстий, которые пугали нас "красной угрозой". И, "вдруг", угроза оказалась "коричневой". И, "вдруг", мы проснулись в мире зигующих олигархов. И, "вдруг", этот мир нам не нравится.
Несут гробы, а в них лежат "независимые журналисты" "Голоса" и "Свободы". Лежат, заметим, не беспрецедентно. Просто до них дошла очередь. Сам же процесс предания земле, в общем-то, бородатый. Не замечали? Возможно, потому, что доселе он касался кого-то другого — не тех, с кем пилось просекко на презентации "оппозиционной" книжки о борьбе белой иммиграции с режимом тоски и похмелья.
"Ах, что же мы будем теперь читать?" Известно что: судебные приговоры со своими именами на них. Если, конечно, не слипнемся под бой курантов, в аккурат до посадки на рейсы в Канаду и Эль Сальвадор.
Нет, вы представляете? Пан хочет наши минералы! С потрохами! А мы-то думали он хочет, чтобы Маричка могла сменить гендерное местоимение, на пути к которому стояли "Приключения Шурика". Старались, валили Ленина, и тут выясняется, что за всё нужно платить. Особенно за "деколонизацию". Кто виноват? Известно — Пушкин!
Кто бы мог подумать, что люди с гадюкой на флаге окажутся ползучими гадами? Кровососали жир, боролись с профсоюзами, пинали "государство всеобщего благоденствия", чтобы кое-кто "не сидел на вэлфере"; обороняли ментовское колено, дабы не преклонять его перед кое-кем; топили за апартеид... и правда — откуда тут взяться расистам и женоненавистникам, которые точно знают, что во всех бедах мира виноват трансгендер, феминистка, и убежавший от картелей собиратель авокадо в шине автобуса?
Смотрю на пиздец с оптимизмом: что ни новость, то повод для солидарности; повсюду — свидетельства необходимости пересматривать отношения, отказываться от предрассудков, и вступать в новые союзы. Но главное — бороться вместе; не с "аномалией", не со "сбоем" системы сдержек и противовесов (клёвая, да?), а с единственным возможным итогом рыночного миропорядка, построенного на потрошении человеческих и нечеловеческих существ.
Альтернатива варварству известна. Идея социальной революции не нуждается в нашем одобрении. Это мы нуждаемся в социальной революции, чтобы не сдохнуть либо от ментовской дубинки, либо под имперской ракетой, но так или иначе на свалке истории.
Сегодня все мы — "красные" в глазах власти. Однако не все ещё поняли, что ничего само собой не рассосётся. И вот уже Тимоти Снайдер бежит с корабля. А бусик империи едет за нами. Может, если мы переназовём улицу, по которой он едет, то адреса не совпадут, и мы спасёмся?
@dadakinder – поддержать автора
Ахи бесполезны. Как и охи: "фашизм!". Трамписты соответствуют своему обещанию, и являются закономерным следствием ресентимента в мире, чьи "прогрессивные силы" подавили в себе "краснопузых".
Кто ахает? Ахает "демократ", пожинающий плоды своей борьбы, в которой не нашлось места социальной экономике и интересам большинства. Его ах доносится из тех же отверстий, которые пугали нас "красной угрозой". И, "вдруг", угроза оказалась "коричневой". И, "вдруг", мы проснулись в мире зигующих олигархов. И, "вдруг", этот мир нам не нравится.
Несут гробы, а в них лежат "независимые журналисты" "Голоса" и "Свободы". Лежат, заметим, не беспрецедентно. Просто до них дошла очередь. Сам же процесс предания земле, в общем-то, бородатый. Не замечали? Возможно, потому, что доселе он касался кого-то другого — не тех, с кем пилось просекко на презентации "оппозиционной" книжки о борьбе белой иммиграции с режимом тоски и похмелья.
"Ах, что же мы будем теперь читать?" Известно что: судебные приговоры со своими именами на них. Если, конечно, не слипнемся под бой курантов, в аккурат до посадки на рейсы в Канаду и Эль Сальвадор.
Нет, вы представляете? Пан хочет наши минералы! С потрохами! А мы-то думали он хочет, чтобы Маричка могла сменить гендерное местоимение, на пути к которому стояли "Приключения Шурика". Старались, валили Ленина, и тут выясняется, что за всё нужно платить. Особенно за "деколонизацию". Кто виноват? Известно — Пушкин!
Кто бы мог подумать, что люди с гадюкой на флаге окажутся ползучими гадами? Кровососали жир, боролись с профсоюзами, пинали "государство всеобщего благоденствия", чтобы кое-кто "не сидел на вэлфере"; обороняли ментовское колено, дабы не преклонять его перед кое-кем; топили за апартеид... и правда — откуда тут взяться расистам и женоненавистникам, которые точно знают, что во всех бедах мира виноват трансгендер, феминистка, и убежавший от картелей собиратель авокадо в шине автобуса?
Смотрю на пиздец с оптимизмом: что ни новость, то повод для солидарности; повсюду — свидетельства необходимости пересматривать отношения, отказываться от предрассудков, и вступать в новые союзы. Но главное — бороться вместе; не с "аномалией", не со "сбоем" системы сдержек и противовесов (клёвая, да?), а с единственным возможным итогом рыночного миропорядка, построенного на потрошении человеческих и нечеловеческих существ.
Альтернатива варварству известна. Идея социальной революции не нуждается в нашем одобрении. Это мы нуждаемся в социальной революции, чтобы не сдохнуть либо от ментовской дубинки, либо под имперской ракетой, но так или иначе на свалке истории.
Сегодня все мы — "красные" в глазах власти. Однако не все ещё поняли, что ничего само собой не рассосётся. И вот уже Тимоти Снайдер бежит с корабля. А бусик империи едет за нами. Может, если мы переназовём улицу, по которой он едет, то адреса не совпадут, и мы спасёмся?
@dadakinder – поддержать автора
Совсем нет времени поужасаться в унисон. Хотя по моему лицу хлещет тряпка той же реальности, и тех же новостей, которые сообщают парад кошмаров.
Обстановка следующая: жандармы с собачьими головами хватают людей, и отправляют их за тридевять земель в родные тюрьмы; происходит демонтаж институтов либеральной демократии: разнообразие, инклюзия, и критическое мышление исключены из языка "великих снова"; ближневосточный геноцид не прекращается, как и кремлёвские прилёты; за окнами воют сирены, мчится вертолётный луч, и кричат безумцы... перешагивая через их душистые язвы, я ныряю в автобус, и еду в оптическую проекцию — на кампус.
Здесь, в саду, все лежат на траве, сверкают шкурой, катают мяч, и участвуют в пивных конкурсах. Иногда пропадает студент. Закрывается лаборатория. Отменяется исследование. Но раздача сумок с презервативами, средствами от передозировки, и ваучерами на кофе пока справляются с гипернормализацией авторитарной олигархии.
Подобно телефонному мошеннику, режим хронической чрезвычайности провоцирует реагировать на свою антиутопию: мгновенно что-то говорить, занимать позицию, демонстрировать идентичность, сплёвывать социальное напряжение, и сознавать себя беспомощной мошкарой в зеве рыночной машины.
Что делать?
Во-первых, прекратить изумляться произволу, и распознать его обыденность для текущей модели производства. Слово "кризис" обманчиво, поскольку намекает на сбой, аномалию, временность того, что является константой процесса эксплуатации и накопления — меняется лишь степень видимости наматывания твоих кишок на дыбу рынка. Смысл принятия данного факта не в смирении с капиталистической реальностью, а в избавлении от иллюзорных надежд на возможность "улучшить" её рабовладельческий строй — сделать невыносимое выносимым, бесчеловечное — человечным...
Во-вторых, не стоит тратить сил на аффективные коммуникации в социальных сетях. Время, которое мы расходуем на обмен аффектами, поводами для которых нас снабжает пан — это время, когда мы могли бы развивать своё материальное существо, отношения друг с другом (Реляцию), и практику Альтернативы.
Имеет ли смысл бузить и юродствовать?
Несомненно! Большинство актов протеста не завершаются свержением сосущих. Но каждый акт является его репетицией — практикой воображения и взаимодействия. Без практики нарушения порядка нет выхода из его инерции, как и возможности обрести телесное знание того, что все границы условны, и то, что мы зовём общественным договором является вампирской диктатурой. Это её щёчки зарумянились от сока наших жил!
Национал-империализм, наиболее ярким выражением которого является режим Трампа, обнуляет моральный кредит рыночной экономики, возвращает идею социальной революции, и приглашает переосмыслить её содержание.
Моя работа в этом направлении сейчас связана с проектом диалектической политизации новых материализмов, реконфигурацией романтизма как экологического мышления, и "озеленением" социальной политики — включением в её оптику окружающей среды и разнообразия форм жизни.
Речь о необходимости выйти за рамки вульгарного индивидуализма и тоталитарного коллективизма; выстраивать новые системы коммуникации и взаимодействия материальных тел, чьи субъекты динамичны и творят друг друга в отношениях заботы и практике солидарности — по существу, через биофилическую любовь.
Вижу в кошмарах музу, и приглашение к политическому творчеству. Эпоха застоя распадается на потроха, и это — хорошие новости. Не потому, что завтра беременно гарантированным карапузом "светлого будущего", а потому, что обвал и неопределённость — это возможность.
Могилы старого мира — это клумбы, зовущие нас выращивать на своих животах цветы новых миров.
@dadakinder – поддержать автора
Обстановка следующая: жандармы с собачьими головами хватают людей, и отправляют их за тридевять земель в родные тюрьмы; происходит демонтаж институтов либеральной демократии: разнообразие, инклюзия, и критическое мышление исключены из языка "великих снова"; ближневосточный геноцид не прекращается, как и кремлёвские прилёты; за окнами воют сирены, мчится вертолётный луч, и кричат безумцы... перешагивая через их душистые язвы, я ныряю в автобус, и еду в оптическую проекцию — на кампус.
Здесь, в саду, все лежат на траве, сверкают шкурой, катают мяч, и участвуют в пивных конкурсах. Иногда пропадает студент. Закрывается лаборатория. Отменяется исследование. Но раздача сумок с презервативами, средствами от передозировки, и ваучерами на кофе пока справляются с гипернормализацией авторитарной олигархии.
Подобно телефонному мошеннику, режим хронической чрезвычайности провоцирует реагировать на свою антиутопию: мгновенно что-то говорить, занимать позицию, демонстрировать идентичность, сплёвывать социальное напряжение, и сознавать себя беспомощной мошкарой в зеве рыночной машины.
Что делать?
Во-первых, прекратить изумляться произволу, и распознать его обыденность для текущей модели производства. Слово "кризис" обманчиво, поскольку намекает на сбой, аномалию, временность того, что является константой процесса эксплуатации и накопления — меняется лишь степень видимости наматывания твоих кишок на дыбу рынка. Смысл принятия данного факта не в смирении с капиталистической реальностью, а в избавлении от иллюзорных надежд на возможность "улучшить" её рабовладельческий строй — сделать невыносимое выносимым, бесчеловечное — человечным...
Во-вторых, не стоит тратить сил на аффективные коммуникации в социальных сетях. Время, которое мы расходуем на обмен аффектами, поводами для которых нас снабжает пан — это время, когда мы могли бы развивать своё материальное существо, отношения друг с другом (Реляцию), и практику Альтернативы.
Имеет ли смысл бузить и юродствовать?
Несомненно! Большинство актов протеста не завершаются свержением сосущих. Но каждый акт является его репетицией — практикой воображения и взаимодействия. Без практики нарушения порядка нет выхода из его инерции, как и возможности обрести телесное знание того, что все границы условны, и то, что мы зовём общественным договором является вампирской диктатурой. Это её щёчки зарумянились от сока наших жил!
Национал-империализм, наиболее ярким выражением которого является режим Трампа, обнуляет моральный кредит рыночной экономики, возвращает идею социальной революции, и приглашает переосмыслить её содержание.
Моя работа в этом направлении сейчас связана с проектом диалектической политизации новых материализмов, реконфигурацией романтизма как экологического мышления, и "озеленением" социальной политики — включением в её оптику окружающей среды и разнообразия форм жизни.
Речь о необходимости выйти за рамки вульгарного индивидуализма и тоталитарного коллективизма; выстраивать новые системы коммуникации и взаимодействия материальных тел, чьи субъекты динамичны и творят друг друга в отношениях заботы и практике солидарности — по существу, через биофилическую любовь.
Вижу в кошмарах музу, и приглашение к политическому творчеству. Эпоха застоя распадается на потроха, и это — хорошие новости. Не потому, что завтра беременно гарантированным карапузом "светлого будущего", а потому, что обвал и неопределённость — это возможность.
Могилы старого мира — это клумбы, зовущие нас выращивать на своих животах цветы новых миров.
@dadakinder – поддержать автора
Пара слайдов из моего выступления в Стенфорде.
Одним из концептов, которые я сейчас развиваю, является романтическая биофилия — т.е., аффективное влечение к живой материи, порыв слиться с природой, экологическое пристрастие.
РБ не стоит путать с одухотворением природы или проекцией на неё человеческих чувств. Используя в качестве исходной точки романтизм, — как его отношение к природе (миру страсти и творчества), так и революционный аффект (зарядивший Весну Народов и Штурм Неба), — я извлекаю из него экологическое воображение, и политизирую его как одно из средств борьбы с вампирской машиной.
РБ помогает размывать границы между человеческим и нечеловеческим, культурным и природным — освобождаться от предрассудков и твердей категорий, которые диктуют модели поведения; переосмысливать отношения, связи, и себя в мире; становиться внимательнее и вовлечённее в живую материю и её трансформацию.
РБ — это форма эмоционального и материалистического мироотношения; диалектический синтез рэволюционной политики — не только посредством включения в неё экологической повестки, и понимания разнообразия живых организмов как родственных, товарищеских существ, но и как выход за рамки антропоцентризма — в новые, гиперинклюзивные, реляционные формы сосуществования.
Романтическая биофилия противостоит отчуждению, подрывает трайбализм политики идентичности, и способствует экологии солидарности; этике заботы и практике взаимной жизни — со-становлению в со-зависимости.
@dadakinder – поддержать автора
Одним из концептов, которые я сейчас развиваю, является романтическая биофилия — т.е., аффективное влечение к живой материи, порыв слиться с природой, экологическое пристрастие.
РБ не стоит путать с одухотворением природы или проекцией на неё человеческих чувств. Используя в качестве исходной точки романтизм, — как его отношение к природе (миру страсти и творчества), так и революционный аффект (зарядивший Весну Народов и Штурм Неба), — я извлекаю из него экологическое воображение, и политизирую его как одно из средств борьбы с вампирской машиной.
РБ помогает размывать границы между человеческим и нечеловеческим, культурным и природным — освобождаться от предрассудков и твердей категорий, которые диктуют модели поведения; переосмысливать отношения, связи, и себя в мире; становиться внимательнее и вовлечённее в живую материю и её трансформацию.
РБ — это форма эмоционального и материалистического мироотношения; диалектический синтез рэволюционной политики — не только посредством включения в неё экологической повестки, и понимания разнообразия живых организмов как родственных, товарищеских существ, но и как выход за рамки антропоцентризма — в новые, гиперинклюзивные, реляционные формы сосуществования.
Романтическая биофилия противостоит отчуждению, подрывает трайбализм политики идентичности, и способствует экологии солидарности; этике заботы и практике взаимной жизни — со-становлению в со-зависимости.
@dadakinder – поддержать автора
