Про воспитание.

Думала о своих детях, которых не видела уже очень давно.
Ну и о воспитании, натурально.
Сколько я себя помню, детей вокруг меня все воспитывали достаточно строго. Прививая им твёрдые правила и весьма жёстко требуя от детей трудолюбия.
Дети сопротивлялись, ясное дело.
Это был вечный конфликт и в этом конфликте у детей формировался характер.
Детей баловали только нувориши и "выдвиженцы", внезапно осваивающие вдруг свалившиеся на них возможности и блага, и растящие своих отпрысков по принципу "у нас не было, так пусть хоть дети...".
В простых трудовых семьях к детям были так же строги, как и в состоятельных семьях "с правилами". У простых тоже были "правила", и тоже весьма жёсткие.
Без правил жили только дорвавшиеся до малины смердяковы...
И вот я живу в мире, в котором отсутствуют правила и детям стало можно всё. Публично реветь в магазине, твердя слово "купи" (и они-таки прогибают мамаш), перебивать разговор старших, публично ложиться на пол.
Помню, младший брат мой проделал такую вот штуку, улегся с рёвом в магазине. Мама меня взяла за руку и спокойно пошла дальше, оставив его лежать, где лёг. Я на людях громко плакать боялась - меня уже довольно жёстко отучили, но я точила тихие слёзы и тихонько просила маму "давай его заберем!".
Мама непреклонно молчала, - и через пару минут он с рёвом сам нас догнал.
Нас с малолетства приучали развлекать себя самостоятельно, и нам никогда не бывало скучно, хотя у нас не было гаджетов. Я не припомню за собой, маленькой, слов "Мне скучно". Мне всегда было чем заняться и я умела читать уже в 4 года.
Перед выездом на дачу нам дарили "игрушки": маленькие лопатки и маленькие грабельки. Мы должны были помогать старшим. Толку от нашей "помощи" было ноль, но мы не стояли и не смотрели, как взрослые работают: мы тоже "работали".
Меня в возрасте четырёх лет ставили на табуретку к раковине - мыть посуду. Не жалея посуды, которой не было вдосталь, и которую я могла бы побить. Мама, разумеется, "помытую" мной посуду потом перемывала тихонько, чтоб не обидеть меня и мой труд. Нашим родителям тоже не особо нужна была наша помощь, но это входило в воспитание. А брат мой с лялек уже лежал вместе с папой под машиной в гараже и подавал гаечные ключи. Хоть потом его было и не домыться.
Как-то у нас с Павловым допоздна гуляла громадная шумная компания, и вдруг кто-то спросил: "А ваш парень что, у родителей?".
Трёхлетний "парень" всё это время был в соседней комнате, за стенкой. Играл, разговаривал сам с собой, даже пел.
Я несколько раз забегала к нему - давала поесть, выносила его горшок, гладила его по голове и целовала за то, что хорошо себя ведет, потом уложила спать. И парня нашего никто не заметил за весь вечер.
Мама всегда строго требовала от нас, чтобы мы думали, не причиняем ли мы своим поведением и громкими разговорами дискомфорта окружающим. Это было железное правило: "Думай, не мешаешь ли ты окружающим!".
И мы от ребенка требовали того же. И вот еще слово "дай" у нас тоже весьма не приветствовалось.
Я, впервые собравшись лететь на самолете с грудным ребенком, везла в сумке три бутылочки молока и смесей, чтобы при первом же его писке "заткнуть ему рот": мысль о том, что он заорёт в самолёте и все вокруг будут нас с ним ненавидеть, была для меня нестерпима.
Сегодня дискомфорт, причиняемый окружающим, вообще никого не волнует - ни детей, ни их родителей; громко публично разговаривают об интимных вещах уже все - и дети, и взрослые, а слово "дай" несется со всех сторон.
Дети сегодня окружающих взрослых вообще игнорируют - и в бассейне отеля, где плавают несколько взрослых, ребенок (отнюдь не грудной) спокойно бросает в воду своё надувное животное, величиной в пол-бассейна, нимало не заботясь о том, что в кого-то попадёт, потом сам с брызгами прыгает в этот бассейн с разбега, и его родители спокойно и молча смотрят на это.
Понятие "почтение к старшим" исчезло из жизни, кажется, совсем. Да и само слово - "почтение" - полностью выпало из лексикона.

Отсутствие сколь-нибудь внятных правил поведения рождает странные, парадоксальные эффекты.
Я, например, часто вижу даже у взрослых людей обиду и непонимание, когда, условно говоря, "я плюнул в кого-то - но не понимаю, почему он в ответ плюёт в меня?".
Я наблюдаю, как люди, по большому счету, не ударяющие пальцем о палец, всё время говорят об "отдыхе".
Раньше отдыхали от чего-то - после работы, например, или после года непрерывного тяжёлого труда - сегодня хотят отдыхать вечно, просто так.
И это тоже своего рода поведенческая норма, и она никого не смущает.
Сегодня уже больше половины населения мира - нувориши, те, кто был ничем, а стал вдруг всем (или потомки нуворишей), люди, в нескольких поколениях практически не получавшие воспитания, и принцип "мне и моим всё, а остальные - это кто?" действует уже в нескольких поколениях.
Образование без воспитания не делает людей умнее или лучше, оно делает их только высокомернее, а, подчас, и наглее.
Это непрерывное стремление к комфорту и к отдыху невесть от чего, делают людей, как ни странно, глупее и проще, примитивнее.
Способность к самостоятельному мышлению современными людьми стремительно утрачивается вместе с любознательностью, зато невероятно выросла внушаемость и готовность верить всему, что "кто-то сказал", без малейшего желания проверить сказанное.
Мечты фантастов о том, что человечество, освобожденное от труда, от борьбы за выживание и за хлеб насущный, станет развивать себя интеллектуально и духовно, станет посвящать себя искусствам и творчеству, - совершенно очевидно оказались утопическим бредом.
Это человечество тупо превратится (уже превращается) в скотов.
И вот сейчас blm-движение в Америке - это как раз такая квинтэссенция того, что несколько поколений людей без воспитания и любви к труду порождают чудовищ...
Им потакают социум и государство - те самые "родители", которые должны бы как следует надавать по жопе, чтоб было неповадно, и которые как будто даже не догадываются, что однажды этот бумеранг прилетит им прямо в рожу.

Моя умная подруга-психиатр как-то сказала мне: "Занятия с психологом - это не фитнесс и не маникюр. Они не могут продолжаться бесконечно. Если через три-четыре занятия вы не ощутили изменений или решения ваших проблем, значит, вас просто подсадили на эти бесполезные разговоры и тупо выкачивают из вас деньги".
Я тогда постеснялась спросить её, в самом ли деле психологи "решают проблемы"?
Они что, способны оживить умерших любимых? Они что, в самом деле способны освободить вас от чувства вины - в том числе и собственной вины в случившемся несчастье? Они что, сделают вас неуязвимыми для обижающих вас?
Думаю, что нет. Не сделают.
Значит, занятия с психологами - это просто возможность выговориться.
И тогда чем эти занятия отличаются от исповеди священнику?
И вдруг поняла: тем, что к священнику за твоей спиной стоит очередь желающих тоже исповедоваться, и ты проговоришь только реальную свою проблему, а в кабинете у психолога - вы один на один, ты лежишь на кушетке, и можешь плести всё, что в голову взбредёт: тебя ничто не сдерживает и не останавливает, кроме тикающих часов.
Психолог просто комфортнее священника.
Всё опять - в который раз - снова свелось к комфорту...

С Праздником!

День Поминовения Преподобного Сергия Радонежского и Святой Преподобномученицы, великой княгини Елисаветы, маминой святой.
Преподобный Сергий, Святая Преподобномученица Елисавета, молите Бога о нас!
**********
Всех летних Сергеев и Елизавет – с Днём Ангела!
*********
18 июля Православная Церковь празднует День обретения мощей великого русского подвижника – преподобного Сергия Радонежского.
Преподобный Сергий (в миру – Варфоломей) родился в 1314 году в семье ростовских бояр, позднее перебравшихся в Радонеж близ Москвы. В детстве Варфоломею долго не давалась грамота, но после чудесного явления старца-монаха, благословившего его на постижение грамоты и Священного Писания, юноша быстро всему обучился.
После смерти своих родителей Варфоломей вместе со своим старшим братом Стефаном основал пустынь с церковью во имя Пресвятой Троицы на берегу реки Кончуры, на холме Маковец, посреди Радонежского бора. Впоследствии она расширилась в большой монастырь известный сегодня как Свято-Троицкая Сергиева лавра.
После ухода Стефана в столичный Богоявленский монастырь, Варфоломей в возрасте 23-х лет принял монашеский постриг с именем Сергий.
За последующие долгие годы своего подвижничества в обители преподобный прошел все ступени духовного делания и монашеских трудов.
В историю России святой Сергий вошел также тем, что благословил на легендарную Куликовскую битву с татаро-монголами русское войско во главе с благоверным князем Димитрием Донским. Также святой Сергий направил на Куликово поле двух своих иноков – Пересвета и Ослябю, и предсказал победу русских ратей.
Помимо Свято-Троицкой лавры преподобный Сергий основал еще несколько монастырей, а также воспитал целое поколение учеников. На Руси преподобного Сергия всегда называли «игуменом Земли Русской».
Обретение мощей святого Сергия Радонежского произошло 5 (18) июля 1422 года при преподобном игумене Никоне Радонежском.
*********
«Глубокой ночью 5 (18) июля 1918 г., в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, великую княгиню Елисавету Феодоровну вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудника.
Когда озверевшие палачи сталкивали великую княгиню в черную яму, она произносила молитву, дарованную Распятым на Кресте Спасителем мира: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят» (Лк. 23. 34).
Затем чекисты начали бросать в шахту ручные гранаты.
Один из крестьян, бывший свидетелем убийства, говорил, что из глубины шахты слышалось пение Херувимской. Ее пели новомученики Российские перед переходом в вечность. Скончались они в страшных страданиях, от жажды, голода и ран...».

Разница между друзьями и приятелями всегда состояла только в одном.
Не в том, сколько лет вы знакомы, не в том, улыбаетесь ли вы при встрече, бываете ли друг у друга дома, есть ли вам о чем поболтать и поздравляете ли вы друг друга с днём рождения, обмениваетесь ли комплиментами, или, наоборот, ссоритесь,..
Это всё бывает и между приятелями, и между друзьями.
В конце концов, в трудную минуту могут поддержать и те, и другие.
Разница в одном.
К друзьям не страшно поворачиваться спиной.
Им не страшно раскрывать свои большие и маленькие секреты и тайны.
Потому что можешь быть твердо уверен, что друзья не ударят в спину, не раскроют твоих тайн «заинтересованным лицам», не станут сплетничать о тебе с твоими недругами.
Продают по мелочи, по дешёвке, как правило, именно они: приятели.
В принципе, среди приятелей, конечно, тоже встречаются аристократы духа, которые ничего этого не сделают: просто побрезгуют до этого опуститься (редко, но бывает).
Но про друга это знаешь с гарантией.
А про приятеля – это как повезет.

Знаменитая расхожая фраза о том, что «спрос рождает предложение» – это, в сущности, «формула отставания».
Это позиция вечно «догоняющего», которую у нас тут долго насаждали и, наконец, насадили люди всяческой торговли, для которых всегда было более существенным, купят или не купят.
Настоящая наука и настоящее искусство всегда «жили на опережение», а, порой, и на заведомую невозможность «продать» даже в обозримой перспективе.
Ну, вот, спрашивается, какая польза для Галилея и Коперника была в том, что земля вращается вокруг солнца? Какое практическое применение этого знания? Ну, да, ну, вращается, и что?
Но им хотелось ЗНАТЬ.
Это, а не возможность продать свои знания, было двигателем их мысли.
Ну, какой смысл был Рембрандту всё углублять и углублять уровень реалистичности своей живописи, если именно за это его работы перестали покупать, а сам он из богатства и довольства скатился практически в нищету?
Но ему важнее было двигаться вперёд, чем сладко жрать и пить.
Пушкин, отчаянно нуждавшийся в деньгах, прекрасно знал, что «продаётся и будет продаваться», но пишет же свою «Полтаву», о которой Надеждин высказался совершенно уничтожающе, а образованная публика «проголосовала рублём» – против…
Чехов написал сколько-то (17) пьес, из которых даже 5 всеми признанных и прославленных остались не понятыми (нет, не только современниками – вообще, не понятыми и при жизни и после смерти автора, и через 100 лет после этой смерти). А он всё продолжал и продолжал переделывать ту, самую первую и самую любимую «Безотцовщину» (так же известную как «Платонов»), написанную еще безвестным 17-летним гимназистом.
Любое шарлатанство, любая мистификация продаётся всегда лучше, но творец ищет не продажи, он ищет совершенства.
Любое «удобоваримое» знание продается куда лучше, чем знание, не укладывающееся в рамки, – а ведь это знание еще добыть надо, иной раз – ценой жизни.
Эти все свершения не измеряются формулой «спрос диктует предложение» и не укладываются в неё.
И тогда – зачем?
Да просто – чтобы идти вперед. Чтоб не ты догонял. Чтоб тебя – догоняли.
И не могли догнать.

Всё время себе напоминаю.
Правильно, хоть и трудно.
Важные правила, о которых забыли в 21-м веке.

1. Люди нелогичны, неблагоразумны, трусливы и заняты только собой; люби их, несмотря на это.
2. Если ты совершаешь добрые дела, тебя могут обвинить в скрытых эгоистических мотивах; совершай добрые дела, несмотря на это.
3. Честность и искренность делают тебя уязвимым, будь честным и искренним, несмотря на это.
4. То, что ты строишь годами, может быть разрушено за одну ночь; строй, несмотря на это.
5. Люди, которым действительно нужна помощь, могут наброситься на тебя, когда ты начнешь им помогать; помогай людям, несмотря на это.
6. Самого крупного человека с глобальными идеями может застрелить самая мелкая личность с ограниченным умом; мысли глобально, несмотря на это.
7. Люди следуют за победителями; защищай проигравших, несмотря на это.
8. Добро, которое ты делаешь сегодня, уже завтра многие забудут; делай добро, несмотря на это.
9. Дружелюбность и доброту все и всегда считают слабостью. Если есть возможность ответить на доброту и дружелюбие коварством и злом – будут и коварство, и зло. И нечего тут строить иллюзий. Но надо быть дружелюбным и добрым, несмотря на это.
10. Люди часто не ценят твою любовь, видят в ней только возможность использовать тебя или ищут в твоей любви корысть; люби их, несмотря на это.
11. Отдавай миру лучшее, что есть у тебя, и тебе дадут по зубам; отдавай миру лучшее, несмотря на это.

Легендарная статья Николаса Карра, написанная в 2008 году, сегодня стала еще актуальнее.
Почему даже тем, кто прежде читал запоем тексты любого размера, стало трудно читать длинные тексты, и какие процессы происходят в мозгу человека в результате постоянного взаимодействия с интернетом. https://telegra.ph/Delaet-li-Gugl-glupee-CHto-internet-delaet-s-nashimi-mozgami-01-01

Будни сценариста.
Лентой воспоминаний вынесло.

Пишу детективный сценарий. Юра на съемках. Я звоню:
- Юр, спроси там у каскадеров, проникающее ножевое на какую глубину становится смертельным?
Юра перезванивает:
- Они говорят, смотря куда бить и каким ножом.
Я, на повышенных тонах:
- Юра, блять, мне не до глупостей, у меня дедлайн! Просто - спроси их - на какую глубину, чтобы в любой точке было смертельным?
Юра, в бешенстве:
- Это я тебе и без каскадеров скажу: на полтора метра!

Я когда-то в старые добрые советские времена поражалась тому, что очередь в магазине всегда принимала сторону продавца (обхамившего или обвесившего), а не обиженного покупателя. Это правило не знало исключений. Мне предлагали версию: "обиженный задерживал очередь". Эта версия не канала, потому что покупателя, тратившего время на любезничанье с продавцом, очередь неизменно одобряла. Потом я поняла: это был стокгольмский синдром, просто мы про него тогда еще не знали.

100 лет Лиозновой!

Легендарная "мама Штирлица", Татьяна Лиознова (папой был не менее легендарный Юлиан Семенов), сняла не так много фильмов.
У каждого из них есть свои поклонники.
Я с ними сейчас разбираться и спорить не буду. Это - дела давно минувших дней, и что сегодня бестолку кому-то доказывать, какой фильм в самом деле был хороший, а какой не очень.
Почти все они были популярны: Татьяна Михайловна умела выстраивать отношения с публикой, чувствовала аудиторию.
Я из ее фильмов люблю три.
"Евдокию", которую посмотрела в детстве, еще не понимая, что к чему, и почему у Евдокии не могло быть детей. Но я уже тогда, в детстве, поняла, что вот эта женщина, которая мне как-то сразу не понравилась, на самом деле очень хорошая. Муж-то у неё сразу был хороший, а она сперва была плохая, только я не понимала почему.
А потом, повзрослев, поняла, но мне это уже было неинтересно.
И еще из этого фильма пошло в народ крылатое выражение "Я ему не мать, а ехидна!". Им до сих пор пользуются, хотя уже мало кто помнит, откуда оно взялось.
"Семнадцать мгновений весны" любят все, кто хоть что-то понимает в актерском искусстве - там у неё просто шедевр на шедевре: гениальный Естигнеев-Плейшнер, Плятт-пастор Шлаг, дивный Броневой-Мюллер, Табаков-Шелленберг, ну и много еще шедевров помельче. Плюс, голос Копеляна за кадром, плюс музыка Таривердиева, плюс - переглядки Штирлица с женой, плюс - шлейф анекдотов, над которыми мы с Павловым ржали всю молодость.
Когда в августе 1973 года мы с Павловым, малолетние еще, только женихавшиеся, вышли из поезда на Московском вокзале в Ленинграде - мы очумели: город был пустой: в первый раз показывали про Штирлица, и все сидели по домам у ящиков.
Даже туристы.
Но без одного её фильма я просто не мыслю своей жизни.
"Три тополя на Плющихе".
Нелепый сюжет про то, как деревенская тётка приехала в Москву продавать ветчину, познакомилась с таксистом, он пригласил её в кино, а она не пришла.
Кассовый рекордсмен года.
То, как Доронина смотрит на тикающий счетчик такси...
Как она, пригорюнясь и стесняясь, поёт "Опустела без тебя земля"...
То как Ефремов смотрит на неё, поющую, а потом в лобовое стекло своей машины...
Как она потом мечется в поисках ключа, а найдя этот ключ, ничего не делает - просто молча смотрит в окно сверху, как он курит, курит, ждёт, ждёт. Бесконечно. А потом уходит.
Я не знаю, что и сколько должен понимать человек про жизнь и про любовь, чтобы в этой - не очень длинной картине - рассказать об этом почти без слов.
Но до разрыва сердца.
Да за одни эти "Три тополя" её должны помнить вечно.
Ей сегодня 100 лет, и её, слава Богу, помнят.

Начала вспоминать папины афоризмы, наши семейные мемы, – они прекрасны, я их обожаю.
Например, когда мама начинала его пилить, что он подшофе откуда-то явился, он с совершенно трезвым видом произносил довольно длинную тираду: «Лизок, не бойся, когда я выпиваю, до энтропии дело никогда не дойдет, дойдет всего лишь до поведения квантовых систем с бесконечно большим числом степеней свободы!».
На глупые вопросы папа всегда отвечал: «Не обязательно быть яйцом, чтобы разбираться во вкусе яичницы!».
Если кто-то жаловался на то, что его все достало – папа говорил: «Радио – великое открытие: одно движение руки – и ничего не слышно!». Но один его афоризм был для меня особенным.
В моем школьном табеле посреди гуманитарных пятерок и твердых технических четверок обязательно красовалась одна вечная тройка: по поведению.
И мама начинала вопить папе: «Василий, надо же что-то делать, она же с таким табелем в институт не поступит!».
И папа всегда на это философски отвечал: «Не так важно высшее образование, как среднее соображение!».
Это выражение мы все потом часто повторяли, но не оно было нашим главным семейным мемом.
А вот когда мама в очередной раз завопила про тройку по поведению, отец внезапно изменил концепцию, и, при нас, при детях, иронично взглянув на маму поверх очков, спросил вдруг: «И что, считаешь, теперь её с этой тройкой замуж не возьмут?».
С нами всеми случилась коллективная истерика.
И вот это сразу намертво впечаталось в лексикон.
Что бы я потом ни вытворяла и за что бы меня когда-либо ни ругали – это было моим ответом на все претензии: «И что, меня теперь за это замуж не возьмут?!».
Павлов, влившийся в семью, этот папин мем время от времени тоже слышал и стал повторять.
Однажды я написала очень острую и довольно опасную статью. А её взяли да напечатали.
Герман, с которым мы тогда еще дружили, сказал Юрке: «Зря она так. Можно было бы и поаккуратнее!».
Павлов, совершенно машинально, на автомате, ответил: «И что, считаешь, её теперь за это замуж не возьмут?!».

День рождения Алексея Германа.
Когда-то мы с мужем очень любили этот день, и встречали его на даче Германа в Сосново, где всегда было шумно, пьяно и весело.
Я знала этого человека в пору его изгойства, я знала его в пору его невероятной славы и обласканности, мы тесно дружили семьями – даже не стану сейчас объяснять, до какой степени «тесноты». Иначе пришлось бы вспомнить и рассказать слишком много всего личного, а я долго и усердно трудилась над тем, чтобы это личное – смешное, трогательное, прекрасное, а иногда и ужасное – забыть, выкинуть из головы.
Про его фильмы и его роль в нашем кинематографе тут и так довольно всего понаписано.
Добавить могу лишь, что даже когда после нескольких лет очень тесной личной дружбы мы вступили в пору лютой и непримиримой вражды, мы с Павловым, включив телевизор и случайно «напоровшись» на «Лапшина», «Двадцать дней без войны» или «Проверку на дорогах», которые мы помнили наизусть до последней реплики, смущенно говорили друг другу: «ну, пять минуточек посмотрим, и переключим».
И ни разу не смогли переключить: совершенство этих лент нас захватывало, завладевало глазами профессиональных кинематографистов, и против этой магии и этой силы мы были бессильны.
А потом говорили друг другу: «Такой-сякой, там-там-тарарам, – но какое же кино делал!».
Он мог работать только через сопротивление.
В так называемой «зоне комфорта» он находиться не мог совершенно, он в ней задыхался. То есть не только физически и морально – а и творчески: это было ему категорически противопоказано.
А вот в атмосфере всеобщей злости и ненависти не просто мог, а и любил: просто расцветал в ней.
Он это знал.
Накануне новой картины ему было нужно со всеми перессориться, всех проклясть, всех тяжело и непоправимо обидеть (а если этого было нельзя – то самому тяжело и непоправимо обидеться незнамо за что – и он, вот так вот, обижался за что-нибудь на Авербаха или Хейфица), оказаться в человеческом вакууме, и сделать кино «всем назло».
Он во время съемок нарывался на выговоры начальства, разругивался вусмерть со съемочной группой, которая начинала его тихо ненавидеть (когда на съемках «20 дней без войны» его с головы до ног оплевал верблюд – вся группа без исключения аплодировала верблюду!); он срывал все административные сроки и рушил все сметы, лишая студию премии, а начальству доставляя неприятности, переругивался с актерами, рассказывая им, признанным корифеям актерского искусства, что они – тупые бездари, клацал зубами на собственных операторов, директоров картин, еще Бог знает на кого, и тогда его настигал творческий кураж.
Он органически не мог работать в мире и любви – только через злость, войну со всеми и сопротивление.
К нему шли работать, гордясь и хвастаясь его приглашением, а опытный ленфильмовский народ помалкивал и хихикал в ладошку: посмотрим, что вы запоете через пару недель.
И всё равно: все завидовали тем, кого он позвал!
Когда его стали холить и лелеять, и с утра до вечера рассказывать ему, какой он гений – его гений забуксовал. Мастерство осталось, куда денется, но копить и культивировать в себе злость и самому себе устраивать препятствия и сопротивление так долго, как он делал две свои последние ленты, оказалось непродуктивно и разрушительно.
Я не стану тут давать оценки и делать разбор двух его последних лент.
Скажу только, что как бы трагичны и мучительны ни были события, показанные в предыдущих его картинах, фильмы эти хотелось смотреть и пересматривать всегда.
А вот две последние и досмотреть-то за один присест можно только по приговору суда, ценой тяжелого насилия над самим собой.
Удивительное дело, – обидчивый и склочный ленфильмовский народ, обычно долго державший обиды, – прощал ему все его выходки, вообще – прощал его за всё легко и быстро.
На студии высоко ценили не приятный характер, а фильмы, которые человек делал.
Завидовали не машинам-квартирам-дачам и вхожести к начальству – а только таланту.
И потому прощали.
Когда кино заканчивалось и начинались неприятности – он переносил эти неприятности стоически.

После закрытия «Моего друга Ивана Лапшина» – на всех студиях страны висел приказ Министерства, чтоб режиссера А.Г. Германа в связи с полной профнепригодностью не принимать на работу ни чучелом, ни тушкой, ни вторым, ни сценаристом – никем.
Именно в ту пору, когда стало нечего жрать, и начали продавать отцово столовое серебро, вместо имени Лёши в заголовках сценариев, подаваемых на студию, стало появляться имя Кармалиты: его сценарий бы просто не приняли, а у неё принимали.
Сценарий «Торпедоносцев» писался на наших с Юркой глазах, и уж я-то знаю, кто был автором этого сценария. И Семен Аранович, разумеется, знал. И когда фильм выдвинули на Госпремию СССР, он честно спросил Лёшу: Светку оставлять в группе выдвинутых, или убрать?
Деньги были нужны, работы не было, ревнивый Лёша подумал пару минут и сказал: оставляй, хоть денег получим!
Так она стала сценаристом и лауреатом Госпремии.
Год спустя, во время очередной их ссоры, в Репино, при большом стечении народу, в ответ на его реплику «Да кто ты вообще такая?!!!», она рявнула:
– Я – Лауреат Государственной премии СССР, а вот ты – кто такой?!
Я не смотрю парадные телепередачи про него: что они мне нового расскажут про него, кроме засахаренного вранья?
Мы с ним как бы помирились незадолго до его смерти, но я внутри себя так и не смогла простить ему того, что он сделал с Юриной и моей жизнью.
Но теперь, когда их уже никого нет на свете, я понимаю, что я – не участница этой драмы, а просто свидетель и жертва. И что если Юра простил, то какое я имею право не прощать?
И злое мстительное чувство меня понемногу отпустило, наконец…
Не стану врать, будто полностью. Но хотя бы частично.
Лично для меня – это и есть главный итог.
Мне очень нравится монолог Германа, который я публикую ниже.
Всё, рассказанное в этом монологе – правда. Вранья там нет ни слова.
Примерно так же работали на «Ленфильме» Венгеров (у которого и учился кинорежиссуре Герман), Аранович, Аристов и Лопушанский.
И делали настоящее кино, которому хоть 100, хоть 200 лет – «сносу не будет».
Но в ту пору не было актерских агентов, да и продюсерская власть была чисто кабинетной, на площадке царь и бог был режиссер – и это очень развязывало руки.
Ссылка на оригинал в конце.