Forwarded from Zangaro Today
🇳🇬 Страна, где страшно быть молодым. О протестах в Нигерии
Последние три недели Нигерию сотрясают масштабные протесты против полицейского произвола и за реформирование сил правопорядка. Под огнем критики активистов оказался сформированный еще в 1992 г. Специальный отряд по борьбе с ограблениями (SARS). Гражданам он запомнился внесудебными расправами, многочасовыми пытками, похищениями, вымогательствами и убийствами задержанных в СИЗО. По разным оценкам, 70% полицейских SARS не соответствует профессиональным критериям отбора и подготовки кадров, члены отряда рутинно вымогают деньги у окада — водителей мототакси и легко открывают огонь по мелким правонарушителям, нередко находясь в алкогольном или наркотическом опьянении.
Действующая с декабря 2016 г. группа активистов, выступающая под лозунгом #EndSARS, в начале октября благодаря мобилизации в соцсетях и медийной поддержке селебрити переросла в мощное движение, охватившее 25 штатов страны и сопровождающееся перекрытием трасс и автомобильных развязок в крупнейших городах, в том числе в федеральной столице Абудже, экономическом центре Лагосе и третьем по населению городе Ибадане, где протестующие захватили здание правительств штатов.
Указом президента Мухаммаду Бухари SARS был распущен, была анонсирована реформа полиции, однако протестующие не остановились на достигнутом — они выдвигают все больше требований отчетливо политического и социального характера, требуют суда над полицейскими, замешанными в похищениях и убийствах. Движение ширится — 19 октября толпа сожгла полицейские участки и освободила заключенных тюрьмы «Око» в Бенин-Сити (штат Эдо), после чего в штате был объявлен комендантский час, в Абуджу были введены войска, а движение перекидывается и на северные штаты, где SARS в отличие от Юга действовал тайно и под покровом ночи, а недовольством полицейским произволом сдерживалось активностью террористов «Боко харам» и вооруженных этнических ополчений.
Лицом протеста стали образованные и состоятельные молодые люди — главная жертва операций SARS. Из года в год в поиске всемирно известных Yahoo yahoo boys — интернет-мошенников — в рейдах на кинотеатры, ночные клубы и интернет-кафе пострадало множество молодых людей — студентов, сетевых инженеров, программистов и дизайнеров. Молодость, дреды, современная и модная одежда «не с рынка», татуировка, рюкзак с ноутбуком и припаркованный Chevrolet или Range Rover возле непритязательного многоквартирного блока — достаточное основание, чтобы быть заподозренным в мошенничестве.
Не разбираясь в премудростях профессий сисадмина или фронтэнд-разработчика, малограмотные полицейские бесцеремонно копаются в ноутбуках и телефонах, ставят в тупик требованиями предъявить «девелоперский ID», «JavaScript ID» или вопросами в духе «Где офис Python в Лагосе?», после чего рутинно избивают и вымогают деньги у фрилансеров, которым не посчастливилось иметь удостоверение сотрудника IT-компании.
У нигерийских интернет-мошенников, стремительно захватывающих соседнюю Гану, где хорошее интернет-соединение и масса возможностей, — действительно одиозная репутация, поэтому зарубежные IT-компании нередко отказывают в найме квалифицированным обладателям нигерийского паспорта. В хорошо организованной «индустрии 419» с ее многоуровневыми мошенническими схемами действительно работает немало молодых людей — это операторы банковских аккаунтов, хакеры, технические специалисты, юристы, изготовители фальшивых документов.
В стране, где никто не надеется на государство, а «человек человеку волк», молодые люди с университетскими дипломами не стремятся замещать стартовые позиции на госслужбе с зарплатой чуть больше $100 в месяц, а предложения президента Бухари «идти работать в поле» вызывают лишь сдержанную улыбку. Они выживают, как умеют, и не особенно заботятся о моральной составляющей своего ремесла — развести своего богача допустимо, а иностранца — почти легитимно. Поэтому реформа полиции — борьба с симптомами, а не причинами глубокого социального кризиса.
Последние три недели Нигерию сотрясают масштабные протесты против полицейского произвола и за реформирование сил правопорядка. Под огнем критики активистов оказался сформированный еще в 1992 г. Специальный отряд по борьбе с ограблениями (SARS). Гражданам он запомнился внесудебными расправами, многочасовыми пытками, похищениями, вымогательствами и убийствами задержанных в СИЗО. По разным оценкам, 70% полицейских SARS не соответствует профессиональным критериям отбора и подготовки кадров, члены отряда рутинно вымогают деньги у окада — водителей мототакси и легко открывают огонь по мелким правонарушителям, нередко находясь в алкогольном или наркотическом опьянении.
Действующая с декабря 2016 г. группа активистов, выступающая под лозунгом #EndSARS, в начале октября благодаря мобилизации в соцсетях и медийной поддержке селебрити переросла в мощное движение, охватившее 25 штатов страны и сопровождающееся перекрытием трасс и автомобильных развязок в крупнейших городах, в том числе в федеральной столице Абудже, экономическом центре Лагосе и третьем по населению городе Ибадане, где протестующие захватили здание правительств штатов.
Указом президента Мухаммаду Бухари SARS был распущен, была анонсирована реформа полиции, однако протестующие не остановились на достигнутом — они выдвигают все больше требований отчетливо политического и социального характера, требуют суда над полицейскими, замешанными в похищениях и убийствах. Движение ширится — 19 октября толпа сожгла полицейские участки и освободила заключенных тюрьмы «Око» в Бенин-Сити (штат Эдо), после чего в штате был объявлен комендантский час, в Абуджу были введены войска, а движение перекидывается и на северные штаты, где SARS в отличие от Юга действовал тайно и под покровом ночи, а недовольством полицейским произволом сдерживалось активностью террористов «Боко харам» и вооруженных этнических ополчений.
Лицом протеста стали образованные и состоятельные молодые люди — главная жертва операций SARS. Из года в год в поиске всемирно известных Yahoo yahoo boys — интернет-мошенников — в рейдах на кинотеатры, ночные клубы и интернет-кафе пострадало множество молодых людей — студентов, сетевых инженеров, программистов и дизайнеров. Молодость, дреды, современная и модная одежда «не с рынка», татуировка, рюкзак с ноутбуком и припаркованный Chevrolet или Range Rover возле непритязательного многоквартирного блока — достаточное основание, чтобы быть заподозренным в мошенничестве.
Не разбираясь в премудростях профессий сисадмина или фронтэнд-разработчика, малограмотные полицейские бесцеремонно копаются в ноутбуках и телефонах, ставят в тупик требованиями предъявить «девелоперский ID», «JavaScript ID» или вопросами в духе «Где офис Python в Лагосе?», после чего рутинно избивают и вымогают деньги у фрилансеров, которым не посчастливилось иметь удостоверение сотрудника IT-компании.
У нигерийских интернет-мошенников, стремительно захватывающих соседнюю Гану, где хорошее интернет-соединение и масса возможностей, — действительно одиозная репутация, поэтому зарубежные IT-компании нередко отказывают в найме квалифицированным обладателям нигерийского паспорта. В хорошо организованной «индустрии 419» с ее многоуровневыми мошенническими схемами действительно работает немало молодых людей — это операторы банковских аккаунтов, хакеры, технические специалисты, юристы, изготовители фальшивых документов.
В стране, где никто не надеется на государство, а «человек человеку волк», молодые люди с университетскими дипломами не стремятся замещать стартовые позиции на госслужбе с зарплатой чуть больше $100 в месяц, а предложения президента Бухари «идти работать в поле» вызывают лишь сдержанную улыбку. Они выживают, как умеют, и не особенно заботятся о моральной составляющей своего ремесла — развести своего богача допустимо, а иностранца — почти легитимно. Поэтому реформа полиции — борьба с симптомами, а не причинами глубокого социального кризиса.
Forwarded from Zangaro Today
🇳🇬 Идеальный шторм. Особенности продовольственной инфляции в Нигерии
Агентство Bloomberg опубликовало материал о «горячих точках» продуктовой инфляции — странах, где на фоне общемирового роста цен (за последние полгода — почти на 20%) складывается тревожная ситуация с ростом цен на продовольствие. Помимо Судана, Ливана, Туниса, Индии, Бразилии, России и Турции среди проблемных регионов ожидаемо оказалась и Нигерия.
Осенью по стране уже прокатилась волна общенациональных протестов против полицейского произвола, ставшая самой крупной после протестов 2012 г. против отмены топливных субсидий и объединившая под лозунгом #EndSARS молодежь и разные общественные организации от «Коалиции феминисток» до сепаратистов Биафры. При этом лутинг продовольственных складов риса и макарон был важным содержанием протестной кампании, которая в очередной раз вскрыла довольно неприглядный факт — самая густонаселенная страна Африки не обеспечивает себя продовольствием и очень уязвима к росту цен.
По данным экономистов, цены выросли на 20,6%, по оценкам местных жителей — не менее чем на 30-40%. Для страны, где среднее домохозяйство тратит на еду ок. 57% своих доходов, это чувствительно. В т.н. «индексе джолоф» — наглядном показателе прод. инфляции по популярному рисовому блюду со специями, курицей и томатной пастой, с осени постоянно дорожает каждый из ингредиентов.
Несвоевременное 16-месячное закрытие границ с соседями для пресечения контрабанды и стимулирования национального производства совпало с негативными эффектами коронакризиса, падения топливных цен, истощения валютных резервов и отмены субсидий и привело к угрозе голодных бунтов — цены обновили 12-летний рекорд и, несмотря на смягчающий эффект новых урожаев, рискуют вырасти в этом году в диапазоне 16,4–110%.
Экономисты охарактеризовали ситуацию как «идеальный шторм», дополнительно усугубленный поручением президента ЦБ не выделять валюту на закупки еды и удобрений, а также забастовками производителей томатов и мяса — они спровоцированы столкновениями хауса и фульбе на рынке «Саша» в Ибадане, и, шире — противостоянием земледельцев и скотоводов Среднего пояса за скудеющие земли и угодья, бегством фермеров из шт. Бенуэ, Насарава, Плато и падением доходов фермеров Северо-запада из-за разгула бандитизма.
У этой тенденции есть и другие внутренние причины. Последовавший после начала нефтяного бума в 1970-х гг. упадок ненефтяных отраслей не мог не сказаться на сельском хозяйстве — закупать на валюту продовольствие стало дешевле, чем развивать конкурентные национальные производства. До 80% фермеров — нетто-покупатели продуктов питания, техника ведения хозяйства — на уровне каменного века (в среднем с одного га собирают 2 тонны, что вполовину меньше, чем в мире, и вчетверо меньше, чем в Египте), а качество произведенного риса — с камешками, шелухой и грязью — делает его маловостребованным продуктом; из-за проблем с инфраструктурой ок. 60% томатов и 50% лука портится еще до того, как попадает на рынок, поэтому продукты часто приходится сбывать сразу и за бесценок, а уязвимость к катаклизмам вроде прошлогодних наводнений приводит к постоянным качелям, вроде недавнего подорожания лука на 200%, и выравниванию городской инфляции с сельской.
Далее — транспортная инфраструктура. Перевезти что-то из Кано в Лагос по плохой дороге, на которой сгниет и испортится еще больше еды, куда дороже, чем просто ввезти через Котону из Юго-Восточной Азии. Сборы и вымогательства полицейских, военных и таможенников на блокпостах, от той же трассы Кано—Лагос вплоть до сельских дорог к местным рынкам, — стоят времени, нервов, сгнивших на жаре овощей и, в конечном счете, денег. Дорожают продукты и у торговок, тоже сталкивающихся с вымогательствами полиции или диктатом торговых ассоциаций, напр. на рынке Mile 12 в Лагосе. Из-за закрытия границ субституты риса — паста и спагетти — тоже взлетели, а заменить мясо на рыбу не менее проблемно: 54,6% рыбной продукции приходится на оз. Чад и сильно страдает от доп. налогообложения «Боко харам», что бьет по производствам в г. Бага и Монгуно в Борно. Словом, идеальный шторм.
Агентство Bloomberg опубликовало материал о «горячих точках» продуктовой инфляции — странах, где на фоне общемирового роста цен (за последние полгода — почти на 20%) складывается тревожная ситуация с ростом цен на продовольствие. Помимо Судана, Ливана, Туниса, Индии, Бразилии, России и Турции среди проблемных регионов ожидаемо оказалась и Нигерия.
Осенью по стране уже прокатилась волна общенациональных протестов против полицейского произвола, ставшая самой крупной после протестов 2012 г. против отмены топливных субсидий и объединившая под лозунгом #EndSARS молодежь и разные общественные организации от «Коалиции феминисток» до сепаратистов Биафры. При этом лутинг продовольственных складов риса и макарон был важным содержанием протестной кампании, которая в очередной раз вскрыла довольно неприглядный факт — самая густонаселенная страна Африки не обеспечивает себя продовольствием и очень уязвима к росту цен.
По данным экономистов, цены выросли на 20,6%, по оценкам местных жителей — не менее чем на 30-40%. Для страны, где среднее домохозяйство тратит на еду ок. 57% своих доходов, это чувствительно. В т.н. «индексе джолоф» — наглядном показателе прод. инфляции по популярному рисовому блюду со специями, курицей и томатной пастой, с осени постоянно дорожает каждый из ингредиентов.
Несвоевременное 16-месячное закрытие границ с соседями для пресечения контрабанды и стимулирования национального производства совпало с негативными эффектами коронакризиса, падения топливных цен, истощения валютных резервов и отмены субсидий и привело к угрозе голодных бунтов — цены обновили 12-летний рекорд и, несмотря на смягчающий эффект новых урожаев, рискуют вырасти в этом году в диапазоне 16,4–110%.
Экономисты охарактеризовали ситуацию как «идеальный шторм», дополнительно усугубленный поручением президента ЦБ не выделять валюту на закупки еды и удобрений, а также забастовками производителей томатов и мяса — они спровоцированы столкновениями хауса и фульбе на рынке «Саша» в Ибадане, и, шире — противостоянием земледельцев и скотоводов Среднего пояса за скудеющие земли и угодья, бегством фермеров из шт. Бенуэ, Насарава, Плато и падением доходов фермеров Северо-запада из-за разгула бандитизма.
У этой тенденции есть и другие внутренние причины. Последовавший после начала нефтяного бума в 1970-х гг. упадок ненефтяных отраслей не мог не сказаться на сельском хозяйстве — закупать на валюту продовольствие стало дешевле, чем развивать конкурентные национальные производства. До 80% фермеров — нетто-покупатели продуктов питания, техника ведения хозяйства — на уровне каменного века (в среднем с одного га собирают 2 тонны, что вполовину меньше, чем в мире, и вчетверо меньше, чем в Египте), а качество произведенного риса — с камешками, шелухой и грязью — делает его маловостребованным продуктом; из-за проблем с инфраструктурой ок. 60% томатов и 50% лука портится еще до того, как попадает на рынок, поэтому продукты часто приходится сбывать сразу и за бесценок, а уязвимость к катаклизмам вроде прошлогодних наводнений приводит к постоянным качелям, вроде недавнего подорожания лука на 200%, и выравниванию городской инфляции с сельской.
Далее — транспортная инфраструктура. Перевезти что-то из Кано в Лагос по плохой дороге, на которой сгниет и испортится еще больше еды, куда дороже, чем просто ввезти через Котону из Юго-Восточной Азии. Сборы и вымогательства полицейских, военных и таможенников на блокпостах, от той же трассы Кано—Лагос вплоть до сельских дорог к местным рынкам, — стоят времени, нервов, сгнивших на жаре овощей и, в конечном счете, денег. Дорожают продукты и у торговок, тоже сталкивающихся с вымогательствами полиции или диктатом торговых ассоциаций, напр. на рынке Mile 12 в Лагосе. Из-за закрытия границ субституты риса — паста и спагетти — тоже взлетели, а заменить мясо на рыбу не менее проблемно: 54,6% рыбной продукции приходится на оз. Чад и сильно страдает от доп. налогообложения «Боко харам», что бьет по производствам в г. Бага и Монгуно в Борно. Словом, идеальный шторм.
