80-е – это отправная точка не только успехов, но и неудач сегодняшнего Китая. Например, Северо-Восточный Китай из флагмана экономики и социального развития – «старшего сына республики», как его называли – превратился в депрессивную периферию. И процесс этот был запущен как раз в 80-х. Хотя инерция развития тоже присутствовала: особенно в отдельных сферах, особенно в отдельных островках благополучия.
Любопытный сюжет, который позволяет отфиксировать эту же траекторию «развития», - положение регионального футбола. Про это опубликована статья в научном журнале «Известия Восточного института»: «Старший сын республики: как Северо-Восток перестал быть флагманом китайского футбола».
«В течение 1950–80-х годов, когда в Китае доминировали плановые методы организации экономики, Северо-Восточный Китай в целом поддерживал более высокий по сравнению с остальной страной уровень урбанизации и экономического развития. Этому способствовала высокая концентрация в регионе флагманских государственных предприятий в сферах металлургии, судо- и машиностроения. Крупные госпредприятия располагали всей необходимой социальной инфраструктурой, создавали своим работникам и их семьям условия для проведения досуга, в т. ч. в спортивной сфере.
Подобное положение вещей логично трансформировалось в доминирование команд из Северо-Восточного Китая в сфере любительского футбола, где дунбэйцам что-то могли противопоставить только команды из Пекина и Шанхая, а также армейские коллективы.
Переход к рыночной, ориентированной экономике больно ударил по Северо-Востоку, основу хозяйства которого по-прежнему составляли крупные госпредприятия, производящие сырьё и товары стратегического назначения. Они не могли рассчитывать на получение экспортной выручки, эффективность их работы по причинам недостатка рыночной мотивации оставалась довольно низкой, к тому же затраты на поддержание массивной социальной инфраструктуры делали большинство из них нерентабельными или даже убыточными, жившими только на государственные субсидии.
К 1990-м гг. отставание темпов экономического роста СВК от прибрежных провинций стало очевидным. Неоднократные попытки руководства страны побудить местные элиты к изменениям в структуре экономики и переходу на рыночные рельсы также провалились. В литературе даже появился специальный термин – «дунбэйский синдром» (东北现象) – характеризующий неспособность региона отойти от прежней, завязанной на плановую экономику и значительные финансовые и ресурсные вливания, модели развития.
Данные тенденции негативно сказались на уровне местного футбола после перехода к профессионализму в 1994 г. Однако до определённой поры «дунбэйский синдром» в футболе не был виден из-за грандиозных успехов клуба из Даляня, который доминировал в первое десятилетие профессионального футбола.
По общему числу достижений Северо-Восточный Китай по-прежнему опережает другие регионы, однако динамика представительства позволяет говорить о системном кризисе северо-восточного футбола, являющегося отражением кризиса в социально-экономическом развитии региона (особенно в этом плане показательна «эпидемия переездов» профессиональных клубов с Северо-Востока в более благополучные регионы).
<…>
Экономический кризис в СВК, в сочетании с особенностями китайского профессионального футбола, привёл к закономерному результату. Местный футбол перестал быть лидирующей силой в Китае. И не похоже, что это временно. Увы, но феномен Северо-Востока как флагмана китайского футбола остался частью истории».
Любопытный сюжет, который позволяет отфиксировать эту же траекторию «развития», - положение регионального футбола. Про это опубликована статья в научном журнале «Известия Восточного института»: «Старший сын республики: как Северо-Восток перестал быть флагманом китайского футбола».
«В течение 1950–80-х годов, когда в Китае доминировали плановые методы организации экономики, Северо-Восточный Китай в целом поддерживал более высокий по сравнению с остальной страной уровень урбанизации и экономического развития. Этому способствовала высокая концентрация в регионе флагманских государственных предприятий в сферах металлургии, судо- и машиностроения. Крупные госпредприятия располагали всей необходимой социальной инфраструктурой, создавали своим работникам и их семьям условия для проведения досуга, в т. ч. в спортивной сфере.
Подобное положение вещей логично трансформировалось в доминирование команд из Северо-Восточного Китая в сфере любительского футбола, где дунбэйцам что-то могли противопоставить только команды из Пекина и Шанхая, а также армейские коллективы.
Переход к рыночной, ориентированной экономике больно ударил по Северо-Востоку, основу хозяйства которого по-прежнему составляли крупные госпредприятия, производящие сырьё и товары стратегического назначения. Они не могли рассчитывать на получение экспортной выручки, эффективность их работы по причинам недостатка рыночной мотивации оставалась довольно низкой, к тому же затраты на поддержание массивной социальной инфраструктуры делали большинство из них нерентабельными или даже убыточными, жившими только на государственные субсидии.
К 1990-м гг. отставание темпов экономического роста СВК от прибрежных провинций стало очевидным. Неоднократные попытки руководства страны побудить местные элиты к изменениям в структуре экономики и переходу на рыночные рельсы также провалились. В литературе даже появился специальный термин – «дунбэйский синдром» (东北现象) – характеризующий неспособность региона отойти от прежней, завязанной на плановую экономику и значительные финансовые и ресурсные вливания, модели развития.
Данные тенденции негативно сказались на уровне местного футбола после перехода к профессионализму в 1994 г. Однако до определённой поры «дунбэйский синдром» в футболе не был виден из-за грандиозных успехов клуба из Даляня, который доминировал в первое десятилетие профессионального футбола.
По общему числу достижений Северо-Восточный Китай по-прежнему опережает другие регионы, однако динамика представительства позволяет говорить о системном кризисе северо-восточного футбола, являющегося отражением кризиса в социально-экономическом развитии региона (особенно в этом плане показательна «эпидемия переездов» профессиональных клубов с Северо-Востока в более благополучные регионы).
<…>
Экономический кризис в СВК, в сочетании с особенностями китайского профессионального футбола, привёл к закономерному результату. Местный футбол перестал быть лидирующей силой в Китае. И не похоже, что это временно. Увы, но феномен Северо-Востока как флагмана китайского футбола остался частью истории».
В 80-е все в Китае смотрели гонконгские боевики и слушали гонконгскую музыку. Звёзды и там, и там были одни и те же. И не было в китайском мире людей популярнее, чем Лесли Чун, Алан Там или Анита Муи.
Прошло три десятилетия. Гонконг в составе Китая в качестве автономии, и с каждым годом "континентализация" 大陆化 всё ближе, а уникальное славное прошлое - всё дальше.
От великого гонконгского кино уже совсем ничего не осталось.
"Как проходит земная слава", и почему у Гонконга как "города будущего" нет будущего - в моём большом тексте для журнала "Профиль":
https://profile.ru/culture/movie/sostoyanie-gonkongskogo-kinematografa-kak-otrazhenie-proisxodyashhix-s-gorodom-peremen-151387
Прошло три десятилетия. Гонконг в составе Китая в качестве автономии, и с каждым годом "континентализация" 大陆化 всё ближе, а уникальное славное прошлое - всё дальше.
От великого гонконгского кино уже совсем ничего не осталось.
"Как проходит земная слава", и почему у Гонконга как "города будущего" нет будущего - в моём большом тексте для журнала "Профиль":
https://profile.ru/culture/movie/sostoyanie-gonkongskogo-kinematografa-kak-otrazhenie-proisxodyashhix-s-gorodom-peremen-151387
Профиль
Состояние гонконгского кинематографа как отражение происходящих с городом перемен
В июне 2019 года Гонконг снова попал на первые полосы мировых СМИ. Повод – волна протестов, вызванная нежеланием подчиняться центральному правительству КНР.
"В 1950—1970-е гг. Cеверо-Восточный Китай находился в авангарде индустриализации страны. Но былое преимущество периода командно-распределительной системы превратилось в недостаток при переходе национального хозяйства к рынку. К концу XX в. регион стал местом концентрации крупных заводов тяжёлой промышленности, которые либо устарели и требовали больших вложений для своей модернизации, либо оказались избыточными в процессе преобразования экономики страны. Такие районы есть во многих промышленно развитых государствах, включая Россию. В западном общественно-политическом и научном языке они чаще всего именуются «ржавым поясом» (rust belt), в китайском — «старопромышленной базой».
В 2003 г. Пекин официально объявил о политике возрождения старопромышленной базы Китая с акцентом на северо-восточные провинции. И в КНР, и за рубежом не сомневались в успехе начинания. Однако вплоть до сегодняшнего дня задача «подтягивания» Северо-Востока до уровня развитых восточных провинций не потеряла своей актуальности.
Как показывает наше исследование, стратегия возрождения старопромышленной базы Северо-Востока не стала объектом масштабного финансирования Пекином. Налоговые преференции и административные послабления для Северо-Востока оказывались недолговечными и через несколько лет после их принятия распределялись на другие районы Китая. Пекинские чиновники были уверены: ключевые проблемы региональной экономики лежат в плоскости мышления местных элит, и достаточно навязать им передовую систему ценностей, чтобы подстегнуть социально-экономическое развитие.
Местные власти оказались в сложной ситуации: с одной стороны, усилились требования Центра по ускоренному проведению реформ госсектора, с другой — быстрый перевод старых заводов на рыночные рельсы был невозможен из за угрозы социальных потрясений. В связи с этим реализация политики возрождения Северо-Востока сопровождалась фальсификацией отчётности, коррупцией (которая явилась не только средством обогащения, но способом обхода рыночных правил), игнорированием директив Пекина, ростом долгов местных правительств.
Положение Северо-Восточного Китая в начале нового столетия остаётся противоречивым. Нельзя сказать, что регион застыл и не может развиваться под давлением неконкурентоспособного госсектора, бременем моногородов и лавиной социальных проблем. Наблюдаются очевидные изменения: сократилась доля госсектора, некоторые моногорода нашли успешные пути для перепрофилирования местной экономики, получила развитие система социального обеспечения.
Однако исследование показало, что проблемы Северо-Востока были обусловлены не конъюнктурными, а фундаментальными факторами: зависимостью экономики от траектории развития на индустриальный госсектор, периферийным географическим положением и ограниченностью внешнеэкономических связей с Россией и КНДР (в сравнении со связями южных и восточных провинций с Японией, Южной Кореей и Тайванем). В связи с этим стратегия возрождения старопромышленной базы Северо-Восточного Китая с самого начала была обречена на скромные результаты.
..
Монография о современной истории Дунбэя, подготовленная командой молодых китаистов ИИАЭ ДВО РАН, доступна в электронном формате: http://ihaefe.org/files/publications/full/svk-5.pdf
Без мантр китайской пропаганды. Абсолютно бесплатно, без смс и регистрации ))
В 2003 г. Пекин официально объявил о политике возрождения старопромышленной базы Китая с акцентом на северо-восточные провинции. И в КНР, и за рубежом не сомневались в успехе начинания. Однако вплоть до сегодняшнего дня задача «подтягивания» Северо-Востока до уровня развитых восточных провинций не потеряла своей актуальности.
Как показывает наше исследование, стратегия возрождения старопромышленной базы Северо-Востока не стала объектом масштабного финансирования Пекином. Налоговые преференции и административные послабления для Северо-Востока оказывались недолговечными и через несколько лет после их принятия распределялись на другие районы Китая. Пекинские чиновники были уверены: ключевые проблемы региональной экономики лежат в плоскости мышления местных элит, и достаточно навязать им передовую систему ценностей, чтобы подстегнуть социально-экономическое развитие.
Местные власти оказались в сложной ситуации: с одной стороны, усилились требования Центра по ускоренному проведению реформ госсектора, с другой — быстрый перевод старых заводов на рыночные рельсы был невозможен из за угрозы социальных потрясений. В связи с этим реализация политики возрождения Северо-Востока сопровождалась фальсификацией отчётности, коррупцией (которая явилась не только средством обогащения, но способом обхода рыночных правил), игнорированием директив Пекина, ростом долгов местных правительств.
Положение Северо-Восточного Китая в начале нового столетия остаётся противоречивым. Нельзя сказать, что регион застыл и не может развиваться под давлением неконкурентоспособного госсектора, бременем моногородов и лавиной социальных проблем. Наблюдаются очевидные изменения: сократилась доля госсектора, некоторые моногорода нашли успешные пути для перепрофилирования местной экономики, получила развитие система социального обеспечения.
Однако исследование показало, что проблемы Северо-Востока были обусловлены не конъюнктурными, а фундаментальными факторами: зависимостью экономики от траектории развития на индустриальный госсектор, периферийным географическим положением и ограниченностью внешнеэкономических связей с Россией и КНДР (в сравнении со связями южных и восточных провинций с Японией, Южной Кореей и Тайванем). В связи с этим стратегия возрождения старопромышленной базы Северо-Восточного Китая с самого начала была обречена на скромные результаты.
..
Монография о современной истории Дунбэя, подготовленная командой молодых китаистов ИИАЭ ДВО РАН, доступна в электронном формате: http://ihaefe.org/files/publications/full/svk-5.pdf
Без мантр китайской пропаганды. Абсолютно бесплатно, без смс и регистрации ))
Ли Пэн умер.
Одна из ключевых личностей 1980-х.
Одна из самых непопулярных личностей не только 1980-х, но и всего периода реформ.
Как говорится, о покойниках или хорошо, или никак, но, похоже, это не тот случай.
Достоинства Ли Пэна слишком сомнительны. Зависимость успехов от его родственных связей – он был приёмным сыном премьера Чжоу Эньлая – слишком очевидна. Его роль в провоцировании, а затем подавлении «тяньаньмэньского движения» слишком неприглядна.
В десятилетие его собственного «премьерства» (1988-1998) реформы едва не захлебнулись. Не захлебнулись, нет, но и те побочные эффекты, против которых, как считается боролся консерватор Ли: инфляция, коррупция, «буржуазная либерализация», никуда не исчезли.
За что же он боролся? Чего же он достиг?
Он был вторым в иерархии китайских лидеров после Чжао Цзыяна, но не смог занять его место, даже подставив его на Тяньаньмэни.
Зато его семья – одна из богатейших в Китае. Его сын был губернатором провинции Шаньси (шахты, плохая экология, фильмы Цзя Чжанкэ), а сейчас глава министерства транспорта – наследника министерства железных дорог, самого коррумпированного в Китае.
Вчера Ли Пэн умер в возрасте 90 лет. Несимпатичный человек в больших очках. Последний «большой босс» китайской Компартии, свободно говоривший по-русски. Дядечка в чёрном, которому я – студент-первокурсник востфака ДВГУ – махал флажками и кричал «Жэле хуаньин!», когда тот приезжал с визитом во Владивосток.
Так проходит история. Пусть земля ему будет пухом.
Одна из ключевых личностей 1980-х.
Одна из самых непопулярных личностей не только 1980-х, но и всего периода реформ.
Как говорится, о покойниках или хорошо, или никак, но, похоже, это не тот случай.
Достоинства Ли Пэна слишком сомнительны. Зависимость успехов от его родственных связей – он был приёмным сыном премьера Чжоу Эньлая – слишком очевидна. Его роль в провоцировании, а затем подавлении «тяньаньмэньского движения» слишком неприглядна.
В десятилетие его собственного «премьерства» (1988-1998) реформы едва не захлебнулись. Не захлебнулись, нет, но и те побочные эффекты, против которых, как считается боролся консерватор Ли: инфляция, коррупция, «буржуазная либерализация», никуда не исчезли.
За что же он боролся? Чего же он достиг?
Он был вторым в иерархии китайских лидеров после Чжао Цзыяна, но не смог занять его место, даже подставив его на Тяньаньмэни.
Зато его семья – одна из богатейших в Китае. Его сын был губернатором провинции Шаньси (шахты, плохая экология, фильмы Цзя Чжанкэ), а сейчас глава министерства транспорта – наследника министерства железных дорог, самого коррумпированного в Китае.
Вчера Ли Пэн умер в возрасте 90 лет. Несимпатичный человек в больших очках. Последний «большой босс» китайской Компартии, свободно говоривший по-русски. Дядечка в чёрном, которому я – студент-первокурсник востфака ДВГУ – махал флажками и кричал «Жэле хуаньин!», когда тот приезжал с визитом во Владивосток.
Так проходит история. Пусть земля ему будет пухом.
Forwarded from Китайская угроза
После побоища в минувшее воскресенье, полиция Гонконга запретила марш протеста против нападения триад. Но митингующие уже нашли выход.
Закон Гонконга не позволяет полиции отказывать в проведении религиозных собраний, включая траурные церемонии. Поэтому активисты заявили, что они хотят собраться, чтобы почтить память недавно умершего премьер КНР Ли Пэна, сторонника военного подавления демонстраций на Тяньаньмэнь.
Судя по этому плакату, участникам протеста собираются явить воскрешение товарища Ли в результате алхимических процедур.
Закон Гонконга не позволяет полиции отказывать в проведении религиозных собраний, включая траурные церемонии. Поэтому активисты заявили, что они хотят собраться, чтобы почтить память недавно умершего премьер КНР Ли Пэна, сторонника военного подавления демонстраций на Тяньаньмэнь.
Судя по этому плакату, участникам протеста собираются явить воскрешение товарища Ли в результате алхимических процедур.
Обычно в Китае такие мемориальные церемонии добром не заканчиваются.. В апреле 1976-го Чжоу Эньлай, в апреле 1989-го Ху Яобан, сейчас вот, в июле 2019-го, Ли Пэн.. В учебниках истории это точно будет, чем бы оно не закончилось.
Мы возвращаемся с пачкой новых крутых фотографий про Китай позавчерашнего. Вот эта, например - рубеж 90-х и нулевых.
大哥大， BB机 . Вопрос, что рекламируют эти вывески – отличный тест на возраст.
..
大哥大 "дагэда" – это обозначение мобильного телефона (сотка, сотик, мобила) до того как 手机 стало общепринятым.
Я, кстати, об этой лексической утрате жалею. В слове «дагэда» было что-то такое же пижонски-маскулинное, как и оголённый животик с нефритовыми чётками в руке у настоящих 帅哥 и 哥们.
Между прочим, когда в первый раз я услышал это слово, думал, что оно пишется 大哥打 - типа "братан звонит".
Ну а "бибицзи" BB机 – это пейджер. Не все поймут, не каждый вспомнит ))
大哥大， BB机 . Вопрос, что рекламируют эти вывески – отличный тест на возраст.
..
大哥大 "дагэда" – это обозначение мобильного телефона (сотка, сотик, мобила) до того как 手机 стало общепринятым.
Я, кстати, об этой лексической утрате жалею. В слове «дагэда» было что-то такое же пижонски-маскулинное, как и оголённый животик с нефритовыми чётками в руке у настоящих 帅哥 и 哥们.
Между прочим, когда в первый раз я услышал это слово, думал, что оно пишется 大哥打 - типа "братан звонит".
Ну а "бибицзи" BB机 – это пейджер. Не все поймут, не каждый вспомнит ))