О Цицероне
Время от времени, правда, какой-нибудь скандал смущал его и раздражал. В такую минуту, например, он думал выступить перед сенатом с обвинением против Габиния. Потом робость, лень, общий скептицизм, чувство бесполезности всякого противодействия побуждали его оставить все и заниматься более не публичными делами, а своими судебными речам и литературными творениями. Он был готов сделаться настоящим ученым. В данный момент он работал над приведением в порядок рукописи Лукреция, покончившего в прошедшем году в припадке меланхолии жизнь самоубийством, вызванной, по-видимому, злоупотреблением афродизиастическими напитками.
(с) Ферреро Гулльельмо, Величие и падение Рима, том 2
***
Особенно меня порадовала меланхолия от афродиазиастических напитков. Интересная смерть.
#Рим #books #история
Время от времени, правда, какой-нибудь скандал смущал его и раздражал. В такую минуту, например, он думал выступить перед сенатом с обвинением против Габиния. Потом робость, лень, общий скептицизм, чувство бесполезности всякого противодействия побуждали его оставить все и заниматься более не публичными делами, а своими судебными речам и литературными творениями. Он был готов сделаться настоящим ученым. В данный момент он работал над приведением в порядок рукописи Лукреция, покончившего в прошедшем году в припадке меланхолии жизнь самоубийством, вызванной, по-видимому, злоупотреблением афродизиастическими напитками.
(с) Ферреро Гулльельмо, Величие и падение Рима, том 2
***
Особенно меня порадовала меланхолия от афродиазиастических напитков. Интересная смерть.
#Рим #books #история
Когда я соприкоснулась с более глубокими аспектами практической психологии и понаблюдала препарирование ума посредством психоанализа, я поняла, что именно признается общепринятыми психологическими теориями. Я увидела, что мы стоим в центре маленького круга, освещенного точным научным знанием, а вокруг нас находится безбрежная беспросветная сфера мрака, и в этом мраке двигаются неясные силуэты. Первоначально именно для того, чтобы понять скрытые аспекты ума, я и приступила к изучению оккультизма.
И через все эти опыты я училась интерпретировать оккультизм в свете психологии и психологию в свете оккультизма, когда одно сталкивалось с другим и объясняло его.
(с) Дион Форчун, Психическая самозащита
#books #magic
И через все эти опыты я училась интерпретировать оккультизм в свете психологии и психологию в свете оккультизма, когда одно сталкивалось с другим и объясняло его.
(с) Дион Форчун, Психическая самозащита
#books #magic
Forwarded from Fire walks with me
“Галлиен был веселый эпатажник: историков (и особенно романтичного Т. Моммзена) ужасно возмущала монета с изображением императора Галлиена в женском платье и с надписью Galliena Augusta. Буйные загулы и празднества Галлиена были настоящим пиром по время чумы, их описания до сих пор вызывают удивление и негодование”.
***
При этом Галлиен был - как это часто бывает с умными и веселыми людьми - талантлив почти во всем: в шуточках, пирах, набегах и разговорах с прекрасными дамами. К тому времени Империя была изодрана в клочья - мощное землетрясение на всем Средиземноморье, отделившаяся Пальмира, где правила своенравная красавица Зенобия (незаурядная женщина, кстати, - прекрасно образованная воительница, у которой в советниках был грек-неоплатоник), и попытки некоторых создать Галльскую Дунайскую империи, а еще готские пираты и восстание в Иллирии.
Но Галлиен, сын Валериана, быстро разрулил пальмирский вопрос, даровав женщине то, что она хочет, - признание фактической независимости Пальмиры от Рима. И, закатав рукава, принялся реформировать армию, сенат и экономику.
***
“Мир рушился, и тут пригодился веселый цинизм Галлиена. Что бы ни происходило, какие бы беды ни стояли на пороге, он приказывал подать еще вина, принимал всю ответственность на себя и вел войска в сражение”.
(с) После Рима
#books #Рим #история
***
При этом Галлиен был - как это часто бывает с умными и веселыми людьми - талантлив почти во всем: в шуточках, пирах, набегах и разговорах с прекрасными дамами. К тому времени Империя была изодрана в клочья - мощное землетрясение на всем Средиземноморье, отделившаяся Пальмира, где правила своенравная красавица Зенобия (незаурядная женщина, кстати, - прекрасно образованная воительница, у которой в советниках был грек-неоплатоник), и попытки некоторых создать Галльскую Дунайскую империи, а еще готские пираты и восстание в Иллирии.
Но Галлиен, сын Валериана, быстро разрулил пальмирский вопрос, даровав женщине то, что она хочет, - признание фактической независимости Пальмиры от Рима. И, закатав рукава, принялся реформировать армию, сенат и экономику.
***
“Мир рушился, и тут пригодился веселый цинизм Галлиена. Что бы ни происходило, какие бы беды ни стояли на пороге, он приказывал подать еще вина, принимал всю ответственность на себя и вел войска в сражение”.
(с) После Рима
#books #Рим #история
Ох уж эти императорские пиарщики!
Пишет Дион Кассий:
“Когда Веспасиан вступил в Александрию, уровень воды в Ниле в течение одного дня поднялся выше обычного на одну палесту, чего, как говорили, прежде никогда не происходило, кроме одного раза. А сам Веспасиан исцелил двоих — слепого и сухорукого, которые пришли к нему из-за видения во сне; первому он поплевал в глаза, а второму наступил на руку и таким образом сделал их здоровыми”.
Но александрийцы чихать хотели на исцеленных и вообще оказались жестокосердыми и дерзкими.
“Однако александрийцы не только не радовались его посещению, но и проявляли к нему настолько полную неприязнь, что высмеивали и бранили его не только частным образом, но и публично […]
Бросали ему в лицо разные упреки, и в частности такой: «Ты требуешь от нас еще шесть оболов». Услышав это, Веспасиан, хотя и был самым снисходительным человеком, разгневался и приказал взыскать по шесть оболов с каждого мужчины, а также подумывал о том, чтобы назначить им какое-то наказание. Ведь сказанное само по себе было для него оскорбительным, а, кроме того, приведенный ими ломаный анапестический стих не мог не вызвать у него раздражение. Впрочем, когда за них заступился Тит, Веспасиан пощадил их. Однако они не оставили его в покое, но в каком-то весьма многолюдном собрании хором громогласно прокричали Титу такие слова: «Мы прощаем его, ибо он не знает, что такое быть Цезарем». Вот до какой безрассудной дерзости дошли тогда александрийцы, в полной мере злоупотребляя той разнузданностью, которая для них всегда плохо кончается, и пользуясь снисходительностью императора”.
Дион Кассий, Римская история
#Рим #история #books
Пишет Дион Кассий:
“Когда Веспасиан вступил в Александрию, уровень воды в Ниле в течение одного дня поднялся выше обычного на одну палесту, чего, как говорили, прежде никогда не происходило, кроме одного раза. А сам Веспасиан исцелил двоих — слепого и сухорукого, которые пришли к нему из-за видения во сне; первому он поплевал в глаза, а второму наступил на руку и таким образом сделал их здоровыми”.
Но александрийцы чихать хотели на исцеленных и вообще оказались жестокосердыми и дерзкими.
“Однако александрийцы не только не радовались его посещению, но и проявляли к нему настолько полную неприязнь, что высмеивали и бранили его не только частным образом, но и публично […]
Бросали ему в лицо разные упреки, и в частности такой: «Ты требуешь от нас еще шесть оболов». Услышав это, Веспасиан, хотя и был самым снисходительным человеком, разгневался и приказал взыскать по шесть оболов с каждого мужчины, а также подумывал о том, чтобы назначить им какое-то наказание. Ведь сказанное само по себе было для него оскорбительным, а, кроме того, приведенный ими ломаный анапестический стих не мог не вызвать у него раздражение. Впрочем, когда за них заступился Тит, Веспасиан пощадил их. Однако они не оставили его в покое, но в каком-то весьма многолюдном собрании хором громогласно прокричали Титу такие слова: «Мы прощаем его, ибо он не знает, что такое быть Цезарем». Вот до какой безрассудной дерзости дошли тогда александрийцы, в полной мере злоупотребляя той разнузданностью, которая для них всегда плохо кончается, и пользуясь снисходительностью императора”.
Дион Кассий, Римская история
#Рим #история #books
Приятная практика была у ассирийцев когда-то: отстегать плетью царя, чтобы он заплакал.
***
Среди обрядов первобытного общества видное место занимало ритуальное убийство вождя, достигшего преклонного возраста и нуждающегося в замене. На более позднем этапе оно превратилось в чисто символический обряд.
В Вавилонии наблюдался своеобразный пережиток этого священнодействия. На пятый день нового года царь отправлялся в храм Мардука, но верховный жрец преграждал ему путь к статуе бога, отнимал у царя корону и скипетр и стегал своего властителя плетью. Если царь при этом плакал, то считалось, что год будет удачным. В конце концов, царю возвращались атрибуты его власти. Таким образом, обряд цареубийства превратился в церемонию временного отречения от власти.
(с) Садаев Давид Челябович, История древней Ассирии
#books #история #ассирийцы
***
Среди обрядов первобытного общества видное место занимало ритуальное убийство вождя, достигшего преклонного возраста и нуждающегося в замене. На более позднем этапе оно превратилось в чисто символический обряд.
В Вавилонии наблюдался своеобразный пережиток этого священнодействия. На пятый день нового года царь отправлялся в храм Мардука, но верховный жрец преграждал ему путь к статуе бога, отнимал у царя корону и скипетр и стегал своего властителя плетью. Если царь при этом плакал, то считалось, что год будет удачным. В конце концов, царю возвращались атрибуты его власти. Таким образом, обряд цареубийства превратился в церемонию временного отречения от власти.
(с) Садаев Давид Челябович, История древней Ассирии
#books #история #ассирийцы
Я стал правой рукой Аттилы, ибо было во мне чувство земли. Каждую землю и каждый народ я видел - будто во сне, и ощущал их чаяния и тревоги, и так все они склонялись перед нами - восточные готы и грейтунги, и вандалы, и венды, и франки, и еще многие те, кого топтали копыта наших лошадей и настигали ядовитые стрелы моих лучников. Было у меня золото, были шатры и воины, и без счета наложниц, и в их числе - сестра обоих императоров Рима, златовласая и молчаливая.
Но Аттила привел Ильдико, воссевшую рядом с ним королевой, но - посмевшую поднять на меня взгляд. На меня, на его названного брата. Впервые это было в землях Иллирии.
***
Я звал ее Секундой, ибо была она сестрой двух императоров Рима, и шла второй после первого, и за нею, второй, шел третий. Нежной была она, девственной, когда ввели ее ко мне в шатер, и - трепещущей. От страха перед тем, что должно свершиться, передо мной, первым своим мужчиной. Я был с ней нежен, красота ее была хрупкой, и тело - тонким. Но хлесткий порыв ветра ворвался в палатку, и ожег нас ударом хлыста. Тонко и жалобно вскрикнула она подо мной, изогнувшись, и изо рта ее хлынула кровь.
Всю ночь я был возле нее, а под утро, вместе с рассеявшимся на жарком солнце туманом, она тихо умерла. Мои слуги вынесли ее тело и отдали посланникам Императора, и я вышел к ним и говорил с ними на их языке, ибо впитал его вместе с той, что умерла.
(c) Питер Моррис, Тоталитарный роман
#misc #books
Но Аттила привел Ильдико, воссевшую рядом с ним королевой, но - посмевшую поднять на меня взгляд. На меня, на его названного брата. Впервые это было в землях Иллирии.
***
Я звал ее Секундой, ибо была она сестрой двух императоров Рима, и шла второй после первого, и за нею, второй, шел третий. Нежной была она, девственной, когда ввели ее ко мне в шатер, и - трепещущей. От страха перед тем, что должно свершиться, передо мной, первым своим мужчиной. Я был с ней нежен, красота ее была хрупкой, и тело - тонким. Но хлесткий порыв ветра ворвался в палатку, и ожег нас ударом хлыста. Тонко и жалобно вскрикнула она подо мной, изогнувшись, и изо рта ее хлынула кровь.
Всю ночь я был возле нее, а под утро, вместе с рассеявшимся на жарком солнце туманом, она тихо умерла. Мои слуги вынесли ее тело и отдали посланникам Императора, и я вышел к ним и говорил с ними на их языке, ибо впитал его вместе с той, что умерла.
(c) Питер Моррис, Тоталитарный роман
#misc #books
Forwarded from Fire walks with me
Поскольку сегодня день св.Патрика, который нихуя не ирландец и нихуя не Патрик, и даже к зеленому он не имеет никакого отношения (а вовсе даже синий его любимый цвет был - изображают его в синих одеяниях), то вроде надо бы как-то этот день отметить… Хотя бы коснуться чего-то такого, если не ирландского, то кельтского.
Про кельтское колдовство как-нибудь потом (к тому же, источников достоверных маловато, и одни спекуляции на тему друидов). Но вот чему однозначно стоит поучиться - ДАЖЕ СЕЙЧАС - у кельтских племен, так это положению у них женщин.
Есть такая чудесная книга Жана Маркаля, специалиста по кельтике, - “Три лика женщины”. И вот что он там пишет по поводу прав кельтских женщин.
Примечательно, что, выходя замуж, женщина не становилась членом семьи мужа. Она всегда оставалась членом семьи своих родителей, и тот выкуп, который выплачивал муж за свою жену, служил своего рода компенсацией, выдаваемой ее семье. В случае развода жена возвращалась в родительский дом. Иногда, в частности если муж был чужеземец, образовавшаяся в результате брака семья состояла при семье жены: дети, родившиеся от такого брака, наследовали исключительно по материнской линии. Подобным же образом обстояло дело в королевских фамилиях, где корона иногда передавалась по материнской линии или через дядю с материнской стороны; в ирландской литературе, так же как и в литературе других европейских стран, находившихся под кельтским влиянием, можно найти яркие свидетельства, когда наследниками становились дети сестры правителя. Например, Тристан - герой средневековой легенды кельтского происхождения - ставший наследником короля Марка, своего дяди с материнской стороны.
Помимо брака, у кельтов существовал своего рода конкубинат, подчинявшийся очень строгим правилам и сохранявшийся в Ирландии долгое время, вплоть до христианства. Мужчина, как женатый, так и холостой, мог взять себе наложницу. Если он был женат, то не мог сделать это без согласия жены; однако в любом случае наложница поселялась в доме мужчины лишь после того, как он заключал с ней контракт.
По контракту наложница и ее семья получали определенное вознаграждение за услуги, которые она должна была выполнять ровно в течение года. По истечении года наложница становилась свободной, если только не заключала нового контракта на такой же срок. Этот довольно странный обычай, который иногда называют "временным браком" или "браком на год", охранял независимость и свободу женщины: она не была предметом, который покупают сегодня, чтобы бросить завтра, а являлась личностью, с которой заключали договор. Если же договор нарушался, наложница могла обратиться к судье, которого она выбирала из числа тех, кто славился своей мудростью: обычно это были друиды, которые, помимо выполнения своих жреческих обязанностей, были настоящими советчиками по правовым вопросам.
(…)
В сущности, особое положение женщины в кельтских обществах - следствие того образа, который создавали себе кельты для этого таинственного существа, одновременно привлекательного и опасного, а к тому же наделенного способностью давать жизнь. Все кельтские - валлийские, ирландские и бретанские - традиции утверждают величие женщины.
Иными словами, в изображении кельтов, в их мечтах, символически выраженных, в легендах, именно Женщина открывала Мужчине новый мир, давала ему второе рождение, вводившее его в мир высших ценностей. Божество или жрица божества, посланница богов - такой, по-видимому, представлялась женщина воображению кельтов, что свидетельствует о связи ее образа с античным культом всемогущего божества солнца, дарующего человеку тепло и дающего ему возможность выполнить то, что ему предначертано судьбой.
***
Тут еще, кстати, можно упомянуть, что у пиктов (правда, к кельтам они не имеют прямого отношения, хотя есть теории о том, что пикты произошли от смешения иберийских племен с кельтскими) была матрилинейность и вообще наследование власти по женской линии. Правда, именно это в итоге их и погубило
#books
Про кельтское колдовство как-нибудь потом (к тому же, источников достоверных маловато, и одни спекуляции на тему друидов). Но вот чему однозначно стоит поучиться - ДАЖЕ СЕЙЧАС - у кельтских племен, так это положению у них женщин.
Есть такая чудесная книга Жана Маркаля, специалиста по кельтике, - “Три лика женщины”. И вот что он там пишет по поводу прав кельтских женщин.
Примечательно, что, выходя замуж, женщина не становилась членом семьи мужа. Она всегда оставалась членом семьи своих родителей, и тот выкуп, который выплачивал муж за свою жену, служил своего рода компенсацией, выдаваемой ее семье. В случае развода жена возвращалась в родительский дом. Иногда, в частности если муж был чужеземец, образовавшаяся в результате брака семья состояла при семье жены: дети, родившиеся от такого брака, наследовали исключительно по материнской линии. Подобным же образом обстояло дело в королевских фамилиях, где корона иногда передавалась по материнской линии или через дядю с материнской стороны; в ирландской литературе, так же как и в литературе других европейских стран, находившихся под кельтским влиянием, можно найти яркие свидетельства, когда наследниками становились дети сестры правителя. Например, Тристан - герой средневековой легенды кельтского происхождения - ставший наследником короля Марка, своего дяди с материнской стороны.
Помимо брака, у кельтов существовал своего рода конкубинат, подчинявшийся очень строгим правилам и сохранявшийся в Ирландии долгое время, вплоть до христианства. Мужчина, как женатый, так и холостой, мог взять себе наложницу. Если он был женат, то не мог сделать это без согласия жены; однако в любом случае наложница поселялась в доме мужчины лишь после того, как он заключал с ней контракт.
По контракту наложница и ее семья получали определенное вознаграждение за услуги, которые она должна была выполнять ровно в течение года. По истечении года наложница становилась свободной, если только не заключала нового контракта на такой же срок. Этот довольно странный обычай, который иногда называют "временным браком" или "браком на год", охранял независимость и свободу женщины: она не была предметом, который покупают сегодня, чтобы бросить завтра, а являлась личностью, с которой заключали договор. Если же договор нарушался, наложница могла обратиться к судье, которого она выбирала из числа тех, кто славился своей мудростью: обычно это были друиды, которые, помимо выполнения своих жреческих обязанностей, были настоящими советчиками по правовым вопросам.
(…)
В сущности, особое положение женщины в кельтских обществах - следствие того образа, который создавали себе кельты для этого таинственного существа, одновременно привлекательного и опасного, а к тому же наделенного способностью давать жизнь. Все кельтские - валлийские, ирландские и бретанские - традиции утверждают величие женщины.
Иными словами, в изображении кельтов, в их мечтах, символически выраженных, в легендах, именно Женщина открывала Мужчине новый мир, давала ему второе рождение, вводившее его в мир высших ценностей. Божество или жрица божества, посланница богов - такой, по-видимому, представлялась женщина воображению кельтов, что свидетельствует о связи ее образа с античным культом всемогущего божества солнца, дарующего человеку тепло и дающего ему возможность выполнить то, что ему предначертано судьбой.
***
Тут еще, кстати, можно упомянуть, что у пиктов (правда, к кельтам они не имеют прямого отношения, хотя есть теории о том, что пикты произошли от смешения иберийских племен с кельтскими) была матрилинейность и вообще наследование власти по женской линии. Правда, именно это в итоге их и погубило
#books
Forwarded from Fire walks with me
Цезарь о лосях
27. Водятся и так называемые лоси. Строением тела и пестротой они похожи на козлов, но несколько больше их, рога у них тупые, а ноги без связок и сочленений. Поэтому они не ложатся, когда хотят спать, и раз они почему-либо упали, то уже не могут ни стать на ноги, ни даже приподняться. Логовище им заменяют деревья: они к ним прислоняются и таким образом спят, немного откинувшись назад. Как только по их следам охотники откроют их обычное убежище, то в том же месте они либо подкапывают все деревья в корне, либо надрезывают их, но настолько, чтобы вообще казалось, что они крепко стоят. Как только лоси, по обыкновению, прислоняются к этим непрочным деревьям, они валят их своей тяжестью и вместе с ними падают сами.
“Записки о Галльской войне”, книга VI
#books
27. Водятся и так называемые лоси. Строением тела и пестротой они похожи на козлов, но несколько больше их, рога у них тупые, а ноги без связок и сочленений. Поэтому они не ложатся, когда хотят спать, и раз они почему-либо упали, то уже не могут ни стать на ноги, ни даже приподняться. Логовище им заменяют деревья: они к ним прислоняются и таким образом спят, немного откинувшись назад. Как только по их следам охотники откроют их обычное убежище, то в том же месте они либо подкапывают все деревья в корне, либо надрезывают их, но настолько, чтобы вообще казалось, что они крепко стоят. Как только лоси, по обыкновению, прислоняются к этим непрочным деревьям, они валят их своей тяжестью и вместе с ними падают сами.
“Записки о Галльской войне”, книга VI
#books
Forwarded from Fire walks with me
Читаю про Бьянку Капелло, великую герцогиню Тосканскую по прозвищу “Колдунья” (ну само собой), пожизненную любовницу Франческо Медичи.
Несмотря на то, что все упоминания о ней после ее смерти велено было стереть, она все равно осталась - незримо. В архитектуре. В истории. И эта потрясающая любовная история все равно известна до сих пор, и пережила века, и оставила следы.
Несмотря на то, что со всех городских зданий были убраны все свидетельства ее существования: имя, герб, девизы. В документах ее было велено именовать "сквернейшая”, и захоронили ее отдельно от Медичи (который на момент смерти уже был ее мужем).
Но память о любви Франческо уничтожить не удалось. Как и построенные для Бьянки дворцы - палаццо ди Бьянка Капелло и знаменитая вилла Пратолино. То, как люди остаются - в послесмертии. Через любовь.
#books
Несмотря на то, что все упоминания о ней после ее смерти велено было стереть, она все равно осталась - незримо. В архитектуре. В истории. И эта потрясающая любовная история все равно известна до сих пор, и пережила века, и оставила следы.
Несмотря на то, что со всех городских зданий были убраны все свидетельства ее существования: имя, герб, девизы. В документах ее было велено именовать "сквернейшая”, и захоронили ее отдельно от Медичи (который на момент смерти уже был ее мужем).
Но память о любви Франческо уничтожить не удалось. Как и построенные для Бьянки дворцы - палаццо ди Бьянка Капелло и знаменитая вилла Пратолино. То, как люди остаются - в послесмертии. Через любовь.
#books
Forwarded from Fire walks with me
А вот и про татуировочки - специально для вас, ненавистники татуировок.
Вполне вероятно, что после смерти Эпименид продолжал пророчествовать посредством своего собственного трупа. Его кожа была татуирована буквами и, соответственно, сохранена. То, что эти буквы были оракулами, можно предположить в связи с параллельной традицией, когда Спартанский царь Клеомен выкопал кожу героя Антея для того, чтобы использовать татуированные слова-оракулы. Пифагор и Залмоксис, в частности, тоже имели татуировки.
(с) Даниэл Огден, Греческая и римская некромантия
#books #tattoos #magic #occult
Вполне вероятно, что после смерти Эпименид продолжал пророчествовать посредством своего собственного трупа. Его кожа была татуирована буквами и, соответственно, сохранена. То, что эти буквы были оракулами, можно предположить в связи с параллельной традицией, когда Спартанский царь Клеомен выкопал кожу героя Антея для того, чтобы использовать татуированные слова-оракулы. Пифагор и Залмоксис, в частности, тоже имели татуировки.
(с) Даниэл Огден, Греческая и римская некромантия
#books #tattoos #magic #occult
Forwarded from Fire walks with me
О поцелуях в губы в эти жаркие летние дни
Считается, что Рим основали беглецы из Трои, которым удалось сесть на корабль и прибиться к берегам Этрурии. Женщины очень тяжело переносили плавание и сильно страдали. Тогда некая Рома, женщина очень знатного происхождения и явно незаурядного ума, подговорила подруг сжечь корабли.
Мужчины весьма прогневались, но потом решили, что вроде «ничотак». Почва на Палатине оказалась плодородная, соседи приняли их дружелюбно, а в честь Ромы якобы воздвигли город. С тех пор повелось там, что женщины целуют в губы родственников и мужей, потому что так они ласкали своих мужей, когда сожгли корабли и умоляли их простить.
«Римский обычай целоваться в губы, неизвестный в Элладе, неслучайно привлек внимание знаменитого историографа. В эпоху Ренессанса он стал распространяться среди итальянских горожан благодаря стихам Иоанна Секунда, который узнал о нем от Плутарха».
А.В.Гребенюк
#Рим #books #historia
Считается, что Рим основали беглецы из Трои, которым удалось сесть на корабль и прибиться к берегам Этрурии. Женщины очень тяжело переносили плавание и сильно страдали. Тогда некая Рома, женщина очень знатного происхождения и явно незаурядного ума, подговорила подруг сжечь корабли.
Мужчины весьма прогневались, но потом решили, что вроде «ничотак». Почва на Палатине оказалась плодородная, соседи приняли их дружелюбно, а в честь Ромы якобы воздвигли город. С тех пор повелось там, что женщины целуют в губы родственников и мужей, потому что так они ласкали своих мужей, когда сожгли корабли и умоляли их простить.
«Римский обычай целоваться в губы, неизвестный в Элладе, неслучайно привлек внимание знаменитого историографа. В эпоху Ренессанса он стал распространяться среди итальянских горожан благодаря стихам Иоанна Секунда, который узнал о нем от Плутарха».
А.В.Гребенюк
#Рим #books #historia
Forwarded from Fire walks with me
Эллинистический компилятор Клавдий Элиан остроумно высмеял демократические нравы.
Он рассказал апокриф о скульпторе Поликлете, который задумал создать статуи, одну - по требованию народного собрания, в которую вносил любые изменения по заказу афинян, а другую делал сам.
Когда он выставил обе на обозрение, и первая была осмеяна, Поликлет сказал: “Статую, которую вы ругаете, изваяли вы, а ту, которой восхищаетесь, - я”.
В этой иронии заложен глубокий смысл: дилетантизм демоса в искусстве смешон, а в политике - страшен.
Ее извращенная форма - охлократия, то есть, власть толпы, является наихудшей формой государства.
(с) А. Гребенюк, Рим: путь к империи
#books #Рим #история
Он рассказал апокриф о скульпторе Поликлете, который задумал создать статуи, одну - по требованию народного собрания, в которую вносил любые изменения по заказу афинян, а другую делал сам.
Когда он выставил обе на обозрение, и первая была осмеяна, Поликлет сказал: “Статую, которую вы ругаете, изваяли вы, а ту, которой восхищаетесь, - я”.
В этой иронии заложен глубокий смысл: дилетантизм демоса в искусстве смешон, а в политике - страшен.
Ее извращенная форма - охлократия, то есть, власть толпы, является наихудшей формой государства.
(с) А. Гребенюк, Рим: путь к империи
#books #Рим #история
Есть и такая версия
Считается, что Рим основали беглецы из Трои, которым удалось сесть на корабль и прибиться к берегам Этрурии. Женщины очень тяжело переносили плавание и сильно страдали. Тогда некая Рома, женщина очень знатного происхождения и явно незаурядного ума, подговорила подруг сжечь корабли.
Мужчины весьма прогневались, но потом решили, что вроде «ничотак». Почва на Палатине оказалась плодородная, соседи приняли их дружелюбно, а в честь Ромы якобы воздвигли город. С тех пор повелось там, что женщины целуют в губы родственников и мужей, потому что так они ласкали своих мужей, когда сожгли корабли и умоляли их простить.
«Римский обычай целоваться в губы, неизвестный в Элладе, неслучайно привлек внимание знаменитого историографа. В эпоху Ренессанса он стал распространяться среди итальянских горожан благодаря стихам Иоанна Секунда, который узнал о нем от Плутарха».
А.В.Гребенюк
#Рим #books #historia
Считается, что Рим основали беглецы из Трои, которым удалось сесть на корабль и прибиться к берегам Этрурии. Женщины очень тяжело переносили плавание и сильно страдали. Тогда некая Рома, женщина очень знатного происхождения и явно незаурядного ума, подговорила подруг сжечь корабли.
Мужчины весьма прогневались, но потом решили, что вроде «ничотак». Почва на Палатине оказалась плодородная, соседи приняли их дружелюбно, а в честь Ромы якобы воздвигли город. С тех пор повелось там, что женщины целуют в губы родственников и мужей, потому что так они ласкали своих мужей, когда сожгли корабли и умоляли их простить.
«Римский обычай целоваться в губы, неизвестный в Элладе, неслучайно привлек внимание знаменитого историографа. В эпоху Ренессанса он стал распространяться среди итальянских горожан благодаря стихам Иоанна Секунда, который узнал о нем от Плутарха».
А.В.Гребенюк
#Рим #books #historia