«Добрым словом и «Краснополем» можно добиться большего, чем одним только «Краснополем»». Учимся совмещать коптеры с большой артиллерией.

На полигоне. Испытание противодронных ружей

ну вот вам из актуального.

Как было сказано выше, мы осваиваем полеты на больших птицах. Чтобы побеждать, мы должны думать и действовать быстрее противника. Мы должны учиться быстрее и лучше него. И мы должны обучать людей на применение действительно сложных технических систем быстрее него.
КЦПН продолжает работу!
Cogito ergo vinco
МЫСЛЮ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ПОБЕЖДАЮ!
Вы можете помочь нашим солдатам через реквизиты КЦПН!
Наша новая карта Сбера:

2202205080218883

Получатель: Майя Владимировна М.
Подробные реквизиты здесь

Христос Воскресе, православные.

Сейчас очень мало пишу, ибо сильно занят нудными организационно-техническими вопросами, вряд ли интересными аудитории канала. Если совсем вкратце — учимся летать по-новому, не так, как уже успели привыкнуть. По леталкам отпишусь позже отдельно, а сейчас по профильной теме сегодняшнего праздника: о жизни и смерти.

Человека довольно долго и сложно делать, зато вполне легко убить. Машину сложнее всего придумать, но если уж она придумана и работает, делать и тиражировать её гораздо быстрее и легче, а сломать (если она правильно придумана), наоборот, довольно трудно. Для меня один из важнейших мотивов заниматься именно беспилотниками было то, что дроны спасают жизни, делая за людей ровно ту работу, где они (люди) наиболее уязвимы.

В пределе, думаю я иногда, было бы здорово, наверное, научиться так воевать, чтобы вообще никто никого не убивал — из людей. Пусть роботы и выясняют отношения, а чей робот победил, тот войну и выиграл.

Кстати, вся эта тема "мягкой силы" и "когнитивных войн" — она же тоже до некоторой степени про это. Для Запада ведь ещё 40 лет назад территория нынешней Украины была территорией врага, где стояли нацеленные в их сторону ядерные боеголовки. А теперь это их плацдарм, отвоёванный у русских с помощью коррупции, политтехнологий, проповедников и совсем чуть-чуть точечно дозированного насилия. Если противника можно превратить в послушного исполнителя твоей воли, не прибегая к оружию, зачем убивать?

Они вот научились так делать, а мы нет. И раз уж нас (указом Президента, виданное ли дело!) объявили теперь цивилизацией, можно считать это своего рода нашим цивилизационным вызовом. Помянутый указ, как известно, утверждал новую Концепцию внешней политики. А было бы интересно посмотреть в связи с этим на аналогичного уровня проработанности концепцию политики внутренней. Ах, нет её и никогда не было? Ну да, ну да.

Просто мы привыкли думать про "машину" как про железяку, ну, может, с экраном. А есть ещё и гуманитарные машины, у которых вообще нет никакой материальной оболочки, но это именно машины, в чём-то такие же, как автомобиль или компьютер. Есть, но не у нас. И именно поэтому русские под трёхцветным и русские под двухцветным сейчас убивают друг друга: наличие или отсутствие таких машин, понимания того, как их строить и как они работают (в т.ч. для чисто военных задач) и есть сегодня главный фактор "цивилизационной конкуренции".

Мысли с полигона

Тут меня в чате спросил один юзер — интересно, конечно, самолётиками заниматься, но точно ли это самое важное сейчас? Так что пост будет о выборе приоритетов.

Волонтёрскую среду сейчас охватила FPV-мания — все собирают на дроны-камикадзе, пытаются тренироваться управлять FPV-дроном с подвешенной к нему полуторалитровой бутылкой и рассказывают, что за этим будущее. Я неплохо уже тоже летаю в ручном режиме на FPV, более-менее понимаю возможности и ограничения этого формата и пока что не считаю, что именно здесь должно находиться «острие главного удара». У FPV-дронов в их нынешнем виде много дефицитов и ограничений.

Во-первых, это в большинстве случаев кустарные самосборы из купленных на Алиэкспрессе запчастей, со столь же кустарно приспособленными боеприпасами. При этом пилота учить довольно долго и сложно — это не мавик, тут надо очень много часов налёта и в симуляторе, и в реале. А при нынешних дистанциях применения — 3-5 километров в чистом поле или порядка двух в застройке, да ещё при максимальной мощности передатчиков (соответственно, легко пеленгуемых по сей причине) не только дрон, но и пилот часто получается одноразовый. Тема по-нормальному заработает тогда, когда будет серийно изготовленный барражирующий боеприпас, а также система подготовки, причём не только полётной, но и сапёрной, а также управление через ретрансляторы: вот тогда это станет незаменимым оружием для штурмовой пехоты, для задач типа «ликвидировать огневую точку противника в высотном здании». Но пока это всё кустарный самопал.

Во-вторых, это всё-таки гарнир, а не основное блюдо. Война, как стало ясно уже с самого начала и с тех пор это всё более так, в основном артиллерийская. В госпиталях из 10 раненых 9 лежат с осколочными. В этом смысле ключевой фактор — точность артиллерийской стрельбы. Положение дел сейчас такое: противник, несмотря на всю НАТОвскую помощь, не может состязаться с нами в количестве производимых выстрелов, и потому сделал ставку на то, чтобы быть быстрее, информированнее, гибче и точнее. И при разнице в количестве выпущенных снарядов 1:3 в нашу пользу, по факту в позиционном противостоянии сейчас скорее паритет. Просто потому, что они бьют точнее. У наших, в свою очередь, неплохо показали себя высокоточные средства поражения — от «Ланцетов» до «Краснополей». Но и те, и другие во-первых дороги и редки, а во-вторых требуют большой организационной работы для успешного применения.

Именно поэтому наша команда из всего многообразия направлений сосредоточилась на простой задаче: Как. Сделать. Обычную. Артиллерию. Точнее. БПЛА в этой логике — в первую очередь средство разведки и корректировки огня. Но обычные коптеры, будь то Мавики или Матриксы, не особо для этого пригодны — слишком маленькая дистанция полёта, слишком высокая уязвимость к разным видам РЭБ, слишком маленькое время в воздухе. Поэтому мы вместе со специалистами из Артиллерийской академии занимаемся отработкой тех решений, которые соответствуют возможностям существующей ствольной и реактивной артиллерии.

За саундтрек к посту спасибо гаубице Д-30А )))

Мысли с полигона (продолжение).

В подготовке армии есть два связанных друг с другом аспекта: технический и организационный. Технический — это возможности и ограничения используемого оружия и боевой техники. Организационный — это то, как оная техника и те, кто на ней работает, встроены в общую структуру управления, как командование понимает их возможности, ставит им задачи и т.д.

Частое искушение наблюдателя — увы, не всегда только лишь внешнего — смешивать эти аспекты; например, описывать организационную проблематику как техническую и пытаться решать проблемы из одной сферы в другой. Ну например. Качественное превосходство гитлеровской армии образца лета 1941-го над советской было связано не с превосходством (количественным либо качественным) немецкого оружия — по базовым ТТХ был фактически паритет, а в чём-то у СССР было даже преимущество. Но у немцев было настоящее организационное «вундерваффе» — танковая дивизия. И очень грамотная логика его применения: концентрированная артиллерийская и авиационная подготовка, взлом нашей передовой линии на участке всего в несколько километров, ввод в прорыв ТД, быстрый марш вглубь до ближайшего областного центра (он же и единственный, в силу особенностей российской кольцерадиальной структуры дорожной сети, узел снабжения и логистический центр для полосы в сотню-другую километров нашего фронта) и как результат — обвал всей этой полосы с последующим хаотичным отступлением на восток всего того, что на ней стояло. Именно так каток доехал почти до Москвы уже к середине осени.

Занимаясь дронами с весны прошлого года, сейчас, спустя год, я прихожу к выводу, что технические проблемы в этой сфере малосущественны по сравнению с проблемами именно организационными. Проблема не столько в том, что беспилотников мало, или они слишком близко летают, слишком уязвимы для РЭБ и т.д. Проблема в том, что этот вид техники до сих пор не интегрирован штатным образом в структуру управления и координации. Условно говоря, даже когда оператор дрона видит пригодную для поражения цель, это не приводит к запуску штатного алгоритма работы по ней: или проблемы со связью, или нет под рукой соответствующих средств поражения, или нет БК, или некому отдать команду, или ещё что-то такое.

Говоря о модных ныне FPV-дронах, логичным организационным решением было бы выделить в отдельную оргсущность ударные роты БЛА, причём именно как средство усиления для штурмовой пехоты. То есть там, где штурмовики атакуют вражеский опорник или ведут бои в застройке, сразу за их спинами, на дистанции 1-2 км от ЛБС разворачивается такое подразделение, к этому моменту «летающий бинокль» уже разведал основные огневые точки, и всё, что нужно сделать ударникам — зарядить по каждой несколько штук барражирующих боеприпасов вплоть до подавления этих точек. После чего уже вперёд идут штурмы.

Но сейчас мы имеем картину, когда у стоящей в глубине вражеской артиллерии заранее пристреляны свои же передовые позиции — и как только туда заходят наши штурмы, они получают по себе огневой налёт. И это уже задача не для FPV, а для артиллеристов-контрбатарейщиков. Условно, одновременно с началом штурмовых действий пехоты в ближний тыл противника должна отправляться птица, умеющая летать на 20-30 км, и дежурная артбатарея, стоящая наготове, должна тут же с её помощью отправлять обратку по противнику, бомбящему свои же оставленные позиции. Всё это именно организационные решения, вполне реализуемые с уже имеющейся техникой, которую просто надо увязать в логичную схему взаимодействия.

Мысли с полигона (часть III)

Когда-то (вечность назад) в возрасте 16 лет я начинал карьеру в роли сисадмина в небольшой инженерной компании. Там, кроме ординарных офисных компов, были ещё и достаточно сложные девайсы — плоттеры, на которых печатались чертежи в формате А1. Сложные — они же и капризные: регулярно ломались, глючил софт, что-нибудь то и дело срабатывало нештатно, нужно было их чинить. Разумеется, закуплены они были не у официального дилера, а просто, что называется, «на базаре», и всё, что мне оставалось делать — искать где-нибудь (интернета в те годы ещё не было как такового, но уже была FIDO и usenet-конфы) любую документацию к ним на любом языке и пытаться самому в них разбираться. Я с этим как-то справлялся, но это могло занимать дни, а то и недели; а у меня над душой стояли инженеры и ждали, когда оно заработает.

Потом случилось чудо — появился официальный емейл, на котором жила техподдержка производителя. И туда можно было отправить любой вопрос, и спустя всего несколько часов получить квалифицированный ответ. Надо сказать, именно и только в этот момент всё и заработало как надо: любой человек в команде знал, что даже если прямо сейчас вывести чертёж не получилось, к концу дня — край в первой половине следующего — проблема будет решена.

Сейчас, когда тенденция к усложнению оружия и боевой техники привела к тому, что фронт насыщен всевозможными гаджетами, каждый из которых — целая система, я будто бы снова вернулся туда, в середину 90-х. И вновь вижу, что основным барьером для внедрения в практику тех или иных систем — отсутствие даже теоретической возможности получить квалифицированную техподдержку в случае, если что-то пошло не так. К примеру, есть разнообразные АСУНО (автоматические системы управления наведением огня), но если там что-то заглючило, проще всё нахрен отключить и наводить вручную, и если такая опция отсутствует (как у некоторых наших моделей РСЗО), военные их считают непригодными к применению, и по-своему правы.

Успех коммерческих дронов на фронте связан во многом с тем, что они с самого начала проектировались как девайсы для «чайников» с минимумом настроек и максимально простым управлением. И, наоборот, те беспилотники, которые требуют от оператора высокой квалификации в части настройки/ремонта/модернизации, а таковы примерно все «аналоговнеты», «заходят» с большим скрипом. Даже «Ланцеты» — прекрасная вещь, по поводу боевой эффективности которых нет никаких вопросов — дают максимум результата только когда в их применении участвуют представители компании-производителя; и именно это, а не цена или ограничения по возможностям производства, является главным барьером на пути их широкого внедрения. Чем сложнее девайс, тем значимее роль тыловой инфраструктуры — обучения, ремонта, техподдержки, снабжения расходниками и т.д.

Тут ко мне приехал десяток «мавиков», в прошлом украинских, посаженных с помощью наших дронобоек. Они поехали в починку — там их перепрошьют, перелинкуют к нашим пультам, подготовят и отправят работать уже с нашей стороны. Всё бы ничего, но делать всё это приходится в Москве, и общий цикл всей операции занимает месяц. Долго, мать-перемать. А я тем временем с ужасом думаю, что начнётся, когда туда поедет более сложная техника — та, с которой мы возимся сейчас на полигоне. Что будет «техподдержкой» и как всё это будет работать.

Ну и, что называется, совсем в сторону.

Есть рациональное мышление, основанное на научной картине мира. А есть мышление магическое, основанное на представлении не просто даже о сверхъестественном, а о том, что этим самым «сверхъестественным» можно как-то управлять из нашей физической реальности. Условно говоря, совершить какие-то ритуальные действия и изменить ход вещей в свою пользу.

Мы наблюдали радикальный обвал рационального мышления в конце 80-х, когда воду от телевизора с Чумаком заряжали даже те, кто работал на заводах, где производились эти самые телевизоры. Что должно было случиться у них в головах, чтобы они отключили рациональный слой сознания и поверили в чудо? Эта загадка ещё ждёт своих исследователей.

Я уже писал, что мы и наш противник ведём друг против друга несколько разную войну. Мы ведём олдскульную, обычную войну — танки, пушки, самолёты, территории, города, сводки с фронтов. Противник же — я в данном случае имею в виду в первую очередь саму Украину, но не только её: «коалиция друзей» пошла в том же фарватере — ведёт против нас другого типа войну, в чём-то напоминающую мутный магический ритуал. Они как будто бы воюют «по Толкиену»: да, есть и фронты, и сражения, но не это главное; главное — найти «кольцо всевластья» и утопить его в Ородруине: и тогда «орки» рассыплются в мгновение ока.

Принуждение потребительских брендов и кинопрокатчиков к уходу с русского рынка — это попытка удара не столько по нашей экономике, сколько по сознанию глобализированного и пропитанного консьюмеризмом российского обывателя. Удары по городам — скорее акт психологической войны. Теракты — скорее акции устрашения и психологической войны, чем целенаправленные удары по ключевым фигурам. Пропаганда их вообще в итоге запуталась в версиях: то ли тут вообще все, кроме Путина, жертвы тирании и ждут-не дождутся освобождения, то ли наоборот мы тут поголовно орки, подлежащие геноциду по расовому признаку. Наконец, разгром Киево-Печерской Лавры, снаружи кажущийся выстрелом самим себе в ногу, в этой логике выглядит как своего рода вудуистский ритуал: раз у «Русского мира» там сердце — значит, надо воткнуть в это сердце отравленную булавку, авось супостат сдохнет. «Буде тобі, враже так, як відьма каже».

Многие, кстати, путают магическое мышление с религиозным. Это тоже симптом: монотеизм (будь то христианский, исламский или любой другой) это в первую очередь о том, что Бога нельзя ни «принудить», ни «задобрить», ни как-то ещё проуправлять Его волей, любая претензия на это есть смертный грех, а колдуны и ведьмы — по определению служители тёмной стороны. Но постсоветская, «археомодерновая» религиозность это мутный сплав христианства с язычеством, и «магизма» там выше крыши.

Продолжу ещё позже тему о магическом сознании.