⚡️Школа по Центральной Азии-2023: остаётся меньше недели до конца приёма заявок

17-21 октября в Астане (Казахстан) пройдёт главное мероприятие Фонда, посвящённое центральноазиатским государствам.

🌏Какие вызовы и возможности появляются при взаимодействии глобальных игроков и стран региона? Каковы точки опоры для сотрудничества России и государств Центральной Азии? Как сами страны региона определяют своё видение будущего? На эти и другие вопросы ответят участники и эксперты программы.
 
🇷🇺Рабочий язык конференции: русский.
🛎️Последний день приёма заявок: 17 сентября, 23:59 по московскому времени.

Подача заявки — по ссылке.

Подробнее о мероприятии читайте на сайте Фонда!

Старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин считает, что Турция в контексте многовекторной политики Казахстана представляет собой важный вектор, но не является настолько серьезным игроком, как, например, Россия, Китай или Европейский союз. "Если мы посмотрим на внешнеторговые отношения между Казахстаном и этими игроками, то сравнение будет не в пользу Турции. Это же относится и другой статье – инвестиционной. Уровень накопленных турецких инвестиций незначителен по сравнению с российскими, китайскими или европейскими. Но, несмотря на это, в контексте внешней политики Казахстана Турции придается особое значение по целому ряду факторов", – сказал "НГ" Станислав Притчин.

По мнению эксперта, Казахстану важно показывать во внешнем нарративе, что Турция является как минимум равнозначным игроком с точки зрения обеспечения тех целей на международной арене, которые стоят перед Астаной. С точки зрения внутренней идеологии Турция очень комфортный игрок, потому что помогает Казахстану выстраивать альтернативную тюркскую идентичность на международной арене, что позволяет укрепить в сознании казахстанцев то, что они не одиноки, что есть братские народы, с которыми Астана строит общую Организацию тюркских государств при непосредственном соседстве с Россией и Китаем, то есть игроками абсолютно другой идеологии и с иным подходом к внутренней политике. "Поэтому турецкий вектор важен не только для внешней, но и для внутренней политики Казахстана", – считает Притчин.

Таким образом, по словам эксперта, подчеркивается важность турецкого и тюркского векторов внешней политики Казахстана. "Если объективно, то Турция в силу географической удаленности, ограниченности экономического и военного потенциала не является равнозначным партнером для Казахстана с точки зрения безопасности, экономики и инвестиций", – подчеркнул Притчин. Но это сегодня, завтра может быть совсем другим, учитывая "мягкую силу" Турции. Турецкие вузы прорабатывают вопрос открытия своих филиалов в Казахстане, сообщил министр иностранных дел Казахстана Мурат Нуртлеу. https://www.ng.ru/cis/2023-09-12/5_8824_kazakhstan.html

🌏 Развитие дорожных маршрутов между центральноазиатскими государствами — в комментарии Александра Князева @orientalreviewAK:

• Три из пяти центральноазиатских стран не являются членами Евразийского экономического союза: Казахстан и Киргизия должны соблюдать таможенный режим на границах ЕАЭС. Это создаёт противоречия между правилами союза и тем режимом границ, который может предусматривать новое пятистороннее соглашение.

• Казахстан может ограничивать прохождение грузов через границу с Киргизией, что вызывает определённые сложности. Казахстан фактически передал таможенный суверенитет американской стороне, что входит в противоречие с интересами Бишкека.

• Киргизия и Таджикистан не могут решить проблему территорий. Конфликт между двумя странами, разрастающийся периодически до вооружённых столкновений, привёл не только к закрытию наземной границы, но даже к отмене авиарейсов между Бишкеком и Душанбе.

• Ашхабад использовал транзитный потенциал как средство давления на Душанбе. Таджикским дальнобойщикам приходилось ехать в Таджикистан в обход через территорию Азербайджана, Каспий, далее Казахстан и Узбекистан.

• Проект маршрута «Китай — Киргизия — Узбекистан» конкурентен с казахстанскими маршрутами по линии Восток — Запад даже при работе только автомобильной части. В случае строительства железнодорожной инфраструктуры, в чём заинтересована Россия, распределение логистических потоков может измениться, что негативно скажется на почти монопольном положении Казахстана в вопросах транспортного транзита на региональном уровне.

Читать комментарий для @ng_ru

Позиция Степанакерта против использования Агдамской дороги была принципиальной из боязни прецедента и превращения ее в инструмент Баку для сокращения контактов Карабаха с Арменией через Лачин даже с гуманитарными целями, говорит эксперт Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин. Смена руководства непризнанной НКР – жест отчаяния и прямое следствие того, что все переговорные треки зашли в тупик, говорит Притчин. Ни у Пашиняна, ни у ушедшего в отставку Аратюняна в Степанакерте не осталось рычагов в торге с Баку, полагает эксперт. «Дальнейшее зависит от того, какую позицию займет руководство НКР, будет ли оно идти на переговоры с Баку, либо займет еще более жесткую позицию. К сожалению, эскалация возможна из-за прекращения работы переговорных площадок между Арменией и Азербайджаном», – считает Притчин. По его мнению, массированная атака, несмотря на стягивание войск, Баку пока невыгодна, так как создаст проблемы для окончательного дипломатического разрешения ситуации. https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2023/09/13/994840-azerbaidzhan-zayavil-o-gotovnosti-otkrit-gumanitarnie-koridori-v-karabah

Александр Алексеевич максимально прямолинеен, конечно. Но объективно по итогам юбилейной консультативной встречи в Душанбе в сухом остатке только привлечение Азербайджана к диалогу и предложение Узбекистана о создании института спецпредставителей по диалогу (что должно по идее стать предтечей постояннодействующих структур). Не совсем понятно, кто и в каком виде будет реализовывать зону свободной торговли в регионе, когда уже есть ЗСТ СНГ и ЕАЭС. Острейшая проблема энергетики осталась помимо упоминания в выступлениях за бортом переговоров и конкретных договоренностей.

Собственно, как и предполагалось. Очередная консультативная встреча президентов стран Центральной Азии в Душанбе завершилась с еще более скромными результатами, чем все предыдущие, начиная с 2018 года, также не блиставшими какими-то успехами в практической плоскости.
Соглашение "об общих направлениях молодежной политики" — о чем это? Ни о чем.
"Об укреплении взаимосвязанности наземного транспорта в Центральной Азии" — это звучит вроде бы хорошо, но даже очень разумное и интересное предложение президента Узбекистана Шавката Мирзиёева о снижении тарифов на транзит грузов, похоже, повисло в воздухе...
Договор «О дружбе, добрососедстве и сотрудничестве в целях развития Центральной Азии в XXI веке» так и остается декларацией "на троих", никого ни к чему не обязывая.
Значимость формата консультативных встреч — ничего особо и не достигнув — выходит на нисходящую траекторию.

Старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин – специально для «Евразия.Эксперт» об активизации Турции на казахстанском направлении

Инструменты внешней политики Турции в первую очередь, идеологические: «Великий Туран», близость тюрок всего мира. Сразу после распада СССР Турция решила воспользоваться этим шансом, и на основе этнической, культурной, ментальной, языковой близости построить объединение, в котором формально все являются равными, «братьями». Но, конечно, Турция рассматривает себя в качестве лидера тюркского мира. Мы видим целый комплекс платформ, флагманом которого является Организация тюркских государств, которая позволяет на регулярной основе проводить встречи и консультации по ключевым вопросам внешней и внутренней региональной политики.

Второй важный инструмент – это образование. Есть университет, который расположен в Астане. Мы видели в условиях внутриполитических проблем Турции трансформацию этого инструмента. До недавнего времени основным инструментарием были гюленовские школы и колледжи, а после разрыва отношений между Эрдоганом и Гюленом Турция немного сдала позиции в вопросе предоставления образовательных услуг, но позже переформатировалась и фактически создала параллельную систему. В чем–то она базируется на гюленовской. Сейчас создаются условия для обучения, начиная со школьного образования и заканчивая турецкими университетами. Таким образом создается система лояльных Турции технократов.

Если говорить о «Великом Туране», то здесь много иллюзий и много искусственного. Несмотря на близость языков, страны живут в разных культурно-социальных условиях. Менталитет отличается, основные ценностные ориентиры у людей разные. Если рассматривать общие вопросы – единство культурного наследия – то, в принципе, Центральная Азия настолько в этом плане богата, что в разные исторические периоды было разное наследие. Для Казахстана, например, Золотая Орда является важным историческим элементом. Советский Союз, пусть сегодня и подается в негативном ключе, но с этим периодом связаны многие наследия – промышленное, инфраструктурное, образовательное.

Товарооборот Турции с Казахстаном отличается в меньшую сторону в 4-5 раз от российского и от китайского. С точки зрения торговли важно понимать, что приграничная торговля – очень важный элемент, и Турции будет сложно конкурировать как в силу географической удаленности, так и в силу размера экономики. Хотя Турция – заметная экономическая держава, но это не Китай и не Россия.

Понятно, что часть политического и внешнеэкономического внимания Казахстана перестраивается на Турцию, и это отчасти влияет на российско-казахстанские отношения. Но фундаментальные аспекты нашего сотрудничества вряд ли могут быть смещены из-за турецкого фактора. По каким-то направлениям Казахстан расширяет сотрудничество с Турцией. Но общий характер российско-казахстанских отношений настолько комплексный и всеобъемлющий, что говорить, будто Турция – направление, которое грозит в среднесрочной перспективе заменить Казахстану Россию, не стоит в силу объективных причин.

Зона свободной торговли уже имеется, а до промышленной кооперации предстоит дорасти. Эксперт — о планах, озвученных на саммите в Душанбе #Эксклюзив

Встреча лидеров стран Центральной Азии отметилась рядом амбициозных предложений — от создания региональной ЗСТ до диалога по безопасности. В то же время итоговые документы были посвящены другим, более приземлённым проблемам. Станислав Притчин, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН, пояснил, какие из выдвинутых на встрече идей могут воплотиться в жизнь, а какие, скорее всего, останутся на бумаге.

По словам эксперта, хотя на саммите прозвучал целый ряд инициатив, в итоговых документах было зафиксировано мало механизмов, которые можно было бы рассматривать как усиливающие интеграцию в «пятёрке».

🌊 Наиболее насыщенными предложениями, по существу, стали переговоры, посвящённые сохранению Арала, — их участники предметно обсуждали проблему, проговорили важные инициативы, а до этого предпринимали реальные шаги.

Зона свободной торговли, которую призвал сформировать президент #Узбекистан'а, уже существует в регионе и функционирует на основе соглашений #СНГ. Кроме того, интеграцию как унификацию таможенных тарифов и упрощение трансграничной торговли обеспечивает #ЕАЭС: #Казахстан и #Киргизия имеют статус членов, а Узбекистан в 2020 г. стал наблюдателем. Пока не совсем понятно, будет ли предложенный Ташкентом проект развиваться параллельно ЕАЭС, сосредоточится ли он на региональной специфике и кто будет его реализовывать.

🖥 Перспективы создания центров по развитию технологий также туманны. Пока даже евразийская интеграция не перешла на стадию промышленной кооперации, которая предполагает создание единых цепочек производства. Кроме того, у каждой из стран «пятёрки» свой экономический уклад и своя нормативно-правовая база, однако даже совместно они не смогут разработать прорывные технологические решения экологических проблем, не привлекая помощь извне.

Более реалистичной стала идея президента Узбекистана создать институт спецпредставителей по региональному диалогу. Этот шаг — первая ступень в создании постоянно действующей кооперационной структуры. Пока она не сможет работать как отдельная организация со штаб-квартирой, но даже присутствие при главах государств чиновников, ответственных за реализацию достигнутых соглашений, может способствовать активизации сотрудничества.

Энергетический кризис в Центральной Азии: простых решений не осталось Проблемы в энергетике становятся самым острым вопросом социальной стабильности и главным ограничителем экономического развития стран Центральной Азии. Блэкауты, веерные отключения, аварии на ЛЭП случаются в последнее время в регионе с пугающей регулярностью. Проблемы в энергетике уже становятся причиной серьезных внутриполитических перестановок.

Фундаментальная причина кризисного состояния центральноазиатской энергетики сводится к серьезной недоинвестированности сектора за годы независимости на фоне кратного роста населения и возрастающей потребности в электроэнергии.

Серьезным препятствием для привлечения необходимых инвестиций в энергетическую сферу стран Центральной Азии является неготовность властей по политическим причинам идти на повышение цен на электроэнергию для населения. Социально ориентированное тарифное ценообразование в итоге снижает инвестиционную привлекательность сектора, что усугубляется либо слишком зарегулированным рынком частных проектов, либо и вовсе государственной монополией на работу в энергетике.

Для стран Центральной Азии проблема стоит еще острее, так как они уже находятся в зоне дефицита электроэнергии, когда существующие мощности по ее генерации не могут покрывать внутренние потребности, а возможности импорта также ограничены географической удаленностью и схожестью проблем у соседей. Этот тревожный тренд будет только усиливаться. Так, согласно исследованиям Института прогнозирования и макроэкономических исследований (Ташкент), к 2030 году потребление электроэнергии в Казахстане составит 136 млрд кВт-ч (рост на минимум 21% по сравнению с 2020 годом), в Узбекистане – 120,8 млрд кВт-ч (рост в 1,7 раза), в Кыргызстане – более 20 млрд кВт-ч (рост на 50%) Это, в свою очередь, означает, что в предстоящие годы правительствам, чтобы избежать ухудшения ситуации с энергетикой, предстоит опережающими темпами вводить новые генерирующие мощности. С учетом амбициозных планов экономического развития, в первую очередь для Узбекистана и Казахстана, предполагающих реализацию крупных промышленных объектов, ограничения энергетического рынка в ближайшей перспективе станут главным сдерживающим фактором для экономического роста в регионе. Более широкий взгляд на ситуацию с энергетикой в Центральной Азии делает картину не настолько пессимистичной. На повестке дня в регионе стоит сразу несколько крупных проектов, реализация которых позволит переломить негативный тренд в разрыве между возможностями и потребностями в электричестве. В первую очередь речь идет о строительстве атомных электростанций в регионе в Узбекистане и Казахстане. Другим важным направлением должно стать совместное строительство крупных гидроэнергетических проектов. В январе 2023 года Астана, Бишкек и Ташкент предварительно договорились о совместном строительстве крупнейшего в Киргизии долгостроя – Камбаратинской ГЭС-1.

Идея создания газового союза России, Казахстана и Узбекистана, предполагающая разворот газотранспортной системы Средняя Азия – Центр для поставок российского газа в регион, также может стать важным элементом обеспечения долгосрочной энергетической безопасности в регионе. Это позволит не только обеспечить стабильные поставки дефицитного топлива, но и будет способствовать развитию местных газораспределительных сетей. Предварительная договоренность об этом уже достигнута, например, с Казахстаном. Очевидно, что все обозначенные планы требуют серьезных инвестиций, быстрых и решительных действий властей, чтобы за счет ввода новых генерирующих мощностей догнать точку дефицита. В противном случае энергетическая система Центральная Азии в ближайшие годы будет оставаться скорее источником кризисов и проблем, а не точкой роста и развития. https://www.ng.ru/dipkurer/2023-09-17/9_8828_centralasia.html

Прорыва не произошло, президентский уровень не дал новых импульсов развития формату С5+1

Состоявшийся 19 сентября на полях заседания Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке первый саммит на высшем уровне в формате «США+ Центральная Азия» не принес никаких новых, поворотных тем и предложений для активизации сотрудничества.

Да, с точки зрения статуса встречи, значимость формата C5+1 возросла: до этого саммиты, как правило, проходили на уровне министров иностранных дел. Но формат смежного мероприятия не позволил создать полноценную атмосферу исторического события и действительно обстоятельно поговорить о перспективах сотрудничества. Встреча была короткая по регламенту, так как вписана была в жесткий график встреч участников на полях Генассамблеи, а по итогам переговоров не было выхода к журналистам, что лишь подчеркнуло дефицит новостей.

Из пресс-релиза американского президента можно отметить следующие шаги американской дипломатии на центральноазиатском треке: предстоящую министерскую встречу ЮСАИД по транспортной связности в регионе, старт «Диалога Ц5+1 по критически минеральным ресурсам», который призван обеспечить сотрудничество и обеспеченность редкоземельным металлам и важным минералам для современной промышленности. Также американский президент выразил поддержку Транскаспийскому транспортному коридору («Срединный коридор»).
С точки зрения активизации геополитической конкуренции с Россией и Китаем встреча не привнесла ничего существенного, чтобы могло усилить позиции Вашингтона или привнести в Центральную Азию действительно важные и востребованные в регионе инвестиции, технологии, инициативы.

Нагорный Карабах на протяжении более 30 лет находился вне правового поля Азербайджана, поэтому Баку в текущих условиях будет крайне сложно проводить процесс реинтеграции региона, считает эксперт Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин. По его словам, азербайджанские власти с момента окончания второй карабахской войны до сих пор не обнародовали план или общие параметры работы на этом направлении и не ясно, как они собираются выстраивать коммуникацию с местными властями и армянским населением. «Все это время НКР жила самодостаточно со своей выстроенной социальной структурой и иерархией», – заметил эксперт.

В случае роспуска государственных институтов в регионе может образоваться вакуум власти, который может только усугубить ситуацию, продолжает Притчин: «Возникнет проблема документооборота, организации работы местного самоуправления, работы коммунальных служб. Поэтому для гармоничной интеграции региона Баку будет вынужден тесно работать не только с лидерами общин, но и с бывшим руководством как с носителями институциональной памяти, если азербайджанцы заинтересованы оставить большую часть армянского населения в Карабахе». https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2023/09/22/996509-predstaviteli-armyan-karabaha-vstretilis-s-vlastyami-azerbaidzhana

"Встреча американского генерала с начальниками генштабов стран Центральной Азии и Пакистана указывает на то, что США выстраивают пояс партнеров по взаимодействию против «Талибана». Становится понятным, что вкладывали президент США Джозеф Байден и глава Государственного департамента США Энтони Блинкен на встречах в Нью-Йорке и Астане в рамках формата «С5+1», говоря о безопасности в регионе. США через совместную работу против «Талибана» продвигают свои инициативы по сотрудничеству в оборонной сфере", – сказал "НГ" старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин.

Насколько такое сотрудничество отвечает интересам самих центральноазиатских государств, большой вопрос, потому что, по словам эксперта, с довольно жесткой позицией в отношении «Талибана» выступает только Таджикистан, а все остальные страны в той или иной степени сотрудничают с талибами. Соответственно такие шаги по выстраиванию отношений с США в регионе и формированию «пояса безопасности» могут быть не совсем позитивно восприняты нынешним афганским руководством.

"Второй вопрос, насколько сотрудничество США и стран региона в сфере безопасности отвечает интересам России и Китая. Дело в том, что активизация США в Центральной Азии несет дополнительную негативную стоимость для безопасности в Центральной Азии. Это и попытки организовать в регионе цветные революции, и уход США из Афганистана в 2021 году", – отметил Притчин. По его мнению, сотрудничество с США в оборонной сфере – это непредсказуемая игра с огнем, которая может развернуться против каждого из ее участников, если слишком глубоко погружаться в те сферы безопасности, которые сейчас на уровне глав генштабов обозначаются в качестве цели. https://www.ng.ru/cis/2023-09-27/1_8837_asia.html

Карабахский конфликт окончательно закончился, и закончился, пожалуй, одним из худших сценариев – исходом армянского населения из региона. В итоге проиграли все стороны. Армяне лишились родной земли и вынуждены будут жить в изгнании. Азербайджанцы получили контроль над землёй без людей с обвинениями в «этнической чистке». Армяне Карабаха могли бы стать мостом между странами, если бы остались в Азербайджане, показав тем самым способность жить вместе с азербайджанцами, однако стали очередной разъединяющей на долгие годы болевой точкой, которая уже не забудется.

Виноваты здесь все и никто. Обе стороны избрали поведенческие модели исходя из логики предыдущих конфликтных лет. Ереван тянул время, не желая принимать болезненные решения, Баку не мог бесконечно дожидаться, действовал решительно и напористо. В итоге мир между странами, если он будет достигнут в виде соглашений, открытия транспортных коридоров, делимитации границы, будет омрачен болью обездоленных карабахцев. Пустой Степанакерт/Ханкенди станет памятником этой вражды, так как вряд ли Баку позволит вернувшимся в регион азербайджанцам жить в оставленных армянами домах.

Есть ли выход из этой крайне непростой ситуации? Теоретически - да! Если кто-то все же останется в Карабахе, а азербайджанские власти сумеют реализовать на практике заявленные планы по реальной реинтеграции карабахских армян с соблюдением их прав и обеспечением безопасности, это станет позитивным примером для уехавших. И, возможно, тогда появится шанс, что хотя бы часть из них вернется.

При таком благоприятном сценарии, как минимум до ноября 2025 года особая миссия сохраняется у российских миротворцев, которые, увы, для обеих сторон вопреки реальной своей миссии стали чуть ли не врагами. Для Азербайджана они должны стать внешним свидетелем реализации позитивной повестки реинтеграции армянского населения, а для оставшихся армян – гарантами безопасности на земле.

Ограничители региональной интеграции в Центральной Азии

Для понимания значимости регионального вектора внешней политики необходимо также иметь картину экономических контактов: торговли, инвестиций, транзита друг через друга.
С точки зрения региональной торговли у Узбекистана порядка 11,4% внешнеторгового оборота приходится на соседей. Так, по итогам января–августа 2023 года внешнеторговый оборот республики составил 40,4 млрд долларов, при этом на страны ЦА пришлось 4,6 млрд. Наиболее важным экономическим партнером стал Казахстан с уровнем взаимной торговли 2,894 млрд долларов, на Кыргызстан пришлось 679 млн, на Туркменистан — 517 млн, на Таджикистан — 483 млн. Положительное сальдо торговли наблюдается у РУз с Кыргызстаном и Таджикистаном, в то время как импорт товаров из Казахстана и Туркменистана заметно превышает объемы поставленных из Узбекистана товаров.
Сравнение региональной торговли показывает, что значимость крупных игроков, таких как Россия и Китай, заметно выше для Ташкента. За то же время товарооборот с КНР составил 8,2 млрд долларов, с РФ — 6,167 млрд.
Внешнеторговый баланс Казахстана по итогам первой половины 2023 года составил 67,24 млрд долларов, торговля со странами Центральной Азии — 3,66 млрд. Самым крупным торговым партнером из региона является Узбекистан, на который приходится 3,3% внешней торговли РК, или 2,22 млрд долларов (расхождение с узбекской статистикой на 700 млн). На Кыргызстан пришлось 654 млн долларов товарооборота, торговля с Таджикистаном и Туркменистаном составила 557 млн и 244 млн соответственно. Ранее, по многолетней статистике, государства ЦА занимали наибольшую долю во внешнем товарообороте республики в 2021 году, когда на их долю пришлось 6,1% всей внешней торговли Казахстана. По итогам первого полугодия 2023-го доля стран Центральной Азии снизилась до 5,4% товарооборота.
Кыргызстан за тот же период наторговал на 6,7 млрд долларов, страновой раскладки нет, но из статистики Казахстана и Узбекистана можно понять, что уровень торговли с ними составил 654 млн и 679 млн долларов соответственно (более 20% внешней торговли). С Таджикистаном у КР в силу известных обстоятельств товарооборот крайне низкий.
По данным официальной статистики, треть внешней торговли Таджикистана приходится на экономические отношения с соседями.
Если торговля хотя бы по части направлений дает основание для рассуждений об региональной интеграции, то по инвестициям ситуация гораздо скромнее. Так, крупнейший экономический игрок — Казахстан — имеет достаточно скромный пакет инвестиционных проектов у соседей. По состоянию на апрель 2023 года совокупный пакет инвестиций в Кыргызстане составлял 649 млн долларов, а кыргызских инвестиций в РК накоплено 233 млн; в Таджикистане — 89 млн долларов, в то время как таджикских инвестиций в Казахстане — 117 млн. С Туркменистаном ситуация еще скромнее: 19,3 млн долларов накоплено там, а получено из соседней республики 5 млн. Относительно заметный пакет казахстанских инвестиций в Узбекистане: накоплено 1,2 млрд долларов, получено 358 млрд.
Таким образом можно констатировать, что при всей политической важности активизации сотрудничества внутри ЦА в экономическом плане для региона жизненно необходимо иметь максимально открытые отношения с внерегиональными игроками, которые формируют основной поток инвестиций и являются основными торговыми партнерами для "центральноазиатской пятерки". https://ru.sputnik.kg/20230929/centralnaya-aziya-integraciya-ekonomika-torgovlya-tovarooborot-1079033290.html

«Частота встреч между странами Центральной Азии с США и Европейским союзом представляется несколько избыточной. Встречи следуют одна за другой – в июле в Чолпон-Ате состоялся саммит на высшем уровне ЦА–ЕС, неделю назад – ЦА–США. Сейчас Германия постаралась себя обозначить. Если посмотреть по уровню торговли Германии и Казахстана около 10 млрд долларов и Германии с Узбекистаном – около 1 млрд долл., что несравнимо меньше товарооборота этих стран с Россией – около 26 млрд долларов с Казахстаном и около 10 млрд долларов с Узбекистаном. При этом немецкий бизнес не входит даже в десятку крупнейших инвесторов в регионе. Поэтому, с одной стороны, Германия в условиях фактически экономического кризиса, обусловленного с системным сокращением сотрудничества с Россией, пытается найти новые рынки сбыта для своей продукции и договориться по добыче ресурсов. Но географическая удаленность и, нужно признать, скромный интерес немецкого бизнеса к центральноазиатскому рынку, его неготовность к серьезным инвестициям являются ограничителями для этого сотрудничества», – сказал «НГ» старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин. https://www.ng.ru/cis/2023-10-01/5_8840_asia.html

Вес и значимость специализированных телеграм-каналов растет. На днях @GregMikhailov со своим каналом о логистике в Центральной Азии наделал шуму и заставил сразу несколько топ-чиновников Кыргызстана делать заявления и прояснять ситуацию вокруг долгостроя - железной дороги "Китай-Киргизия-Узбекистан". Получилось не очень убедительно, но зато стали ясны основные сложности проекта.

Денис обрисовывает позитивные перспективы для Киргизии от практической реализации "газового союза" России, Казахстана и Узбекистана

🔥Российский газ входит на рынок КР через 🇰🇿🇺🇿. Стимул для индустриализации страны
 
↩ С 2021 года природный газ на север Кыргызской Республики поступает из Российской Федерации по договору между компаниями «Газпром Кыргызстан» и «Газпром экспорт», а на юг страны – по договору между компаниями «Газпром Кыргызстан» и «Газпром экспорт», но из Республики Узбекистан. На 2023 год заключены договоры на поставку природного газа в объемах до 380 млн кубометров в год на север, до 60 млн кубометров в год на юг республики.

Договор на поставку на следующий год будет заключатся в декабре текущего года.

Вышеуказанных объемов для Кыргызстана будет достаточно. Однако это также зависит от того, на какие объемы заключаются контракты между Казахстаном и Узбекистаном. На севере Кыргызстана проблем с перебоями не было и не будет. В предстоящий отопительный сезон трудностей с подачей природного газа и на юг страны возникнуть не должно. 

🇺🇿🇰🇿🇰🇬В этом году планируется поставка газа для потребителей из Узбекистана и Казахстана из России, соответственно и на юг, и на север Кыргызстана газ будет поступать из России через эти страны. Российский газ станет покрытием того дефицита, который существует в соседних республиках.

🛢 В настоящее время идет программа по реабилитации газопроводной системы «Средняя Азия – Центр», которая проходит через Казахстан и Узбекистан. Работы по восстановлению газопроводов и компрессорных станций ведутся с целью бесперебойной подачи газа по территории Казахстана и Узбекистана, соответственно далее и к нам в республику. В этом году этот транзит уже будет осуществляться.

👌 Так же по мере восстановления четвертой нитки газопроводной системы «Средняя Азия – Центр» будут увеличиваться и объемы поставок голубого топлива в страны региона. По мере строительства новых газопроводов в Казахстане, будут наращиваться объемы поставок газа в Кыргызстан для масштабной газификации областей, расположенных на севере страны.
 
 #эксклюзив @berdakovdenis