Наткнулась на лучшее на свете название техники. VeDroid — российский автономный поломоечный комплекс влажной уборки больших площадей. Это не шутка, если что http://vedroid.online
vedroid.online
VeDroid - робот по влажной уборке больших площадей
Ведроиды - уникальные автономные роботы для влажной уборки больших промышленных площадей российского производства напрямую от дистрибьютора.
Forwarded from Z Легендарный Мемотополь V (Evgeniy Norin)
Такая была ночь, что ни ветер гулевой,
Ни русская старуха земля
Не знали, что поделать с тяжелой головой —
Золотой головой Кремля.
Такая была ночь, что костями засевать
Решили черноморскую степь.
Такая была ночь, что ушел Сиваш
И мертвым постелил постель.
Такая была ночь — что ни шаг, то окоп,
Вприсядку выплясывал огонь.
Подскакивал Чонгар, и ревел Перекоп,
И рушился махновский конь.
И штабы лихорадило, и штык кровенел,
И страх человеческий смолк,
Когда за полками перекрошенных тел
Наточенный катился полк.
Дроздовцы сатанели, кололи латыши,
Огонь перекрестный крыл.
И Фрунзе сказал:— Наступи и задуши
Последнюю гидру — Крым.
Но смерть, словно рыбина адовых морей,
Кровавой наметала икры.
И Врангель сказал:— Помолись и отбей
Последнюю опору — Крым.
Гремели батареи победу из побед,
И здорово ворвался в Крым
Саратовский братишка со шрамом на губе,
Обутый в динамитный дым.
Владимир Луговской.
Ни русская старуха земля
Не знали, что поделать с тяжелой головой —
Золотой головой Кремля.
Такая была ночь, что костями засевать
Решили черноморскую степь.
Такая была ночь, что ушел Сиваш
И мертвым постелил постель.
Такая была ночь — что ни шаг, то окоп,
Вприсядку выплясывал огонь.
Подскакивал Чонгар, и ревел Перекоп,
И рушился махновский конь.
И штабы лихорадило, и штык кровенел,
И страх человеческий смолк,
Когда за полками перекрошенных тел
Наточенный катился полк.
Дроздовцы сатанели, кололи латыши,
Огонь перекрестный крыл.
И Фрунзе сказал:— Наступи и задуши
Последнюю гидру — Крым.
Но смерть, словно рыбина адовых морей,
Кровавой наметала икры.
И Врангель сказал:— Помолись и отбей
Последнюю опору — Крым.
Гремели батареи победу из побед,
И здорово ворвался в Крым
Саратовский братишка со шрамом на губе,
Обутый в динамитный дым.
Владимир Луговской.
Один добрый человек сделал гифку со мной. И, господи, руками машу как мельница вообще
Forwarded from Черных и его коростели
Многие, наверное, видели в fb грустный пост женщины из журнала «Знание — Сила»: дорогие читатели, редакцию лишили льготной аренды, съезжаем в никуда, приходите-заберите книжки, а то придётся на помойку отправить.
Прочитал, вздохнул и отправил Машу Литвинову написать репортаж о раздаче книг. А она принесла грустную зарисовку о том, как сотни людей за полдня жадно вынесли тысячи томов — а за ними растерянно наблюдали несколько сотрудников умирающей редакции старого журнала.
Вроде ничего неожиданного не произошло, рыночек порешил, все логично - но какой-то кусочек старого мира кончился и умер; хорошо, что мы об этом написали. Хотя бы для истории.
Прочитал, вздохнул и отправил Машу Литвинову написать репортаж о раздаче книг. А она принесла грустную зарисовку о том, как сотни людей за полдня жадно вынесли тысячи томов — а за ними растерянно наблюдали несколько сотрудников умирающей редакции старого журнала.
Вроде ничего неожиданного не произошло, рыночек порешил, все логично - но какой-то кусочек старого мира кончился и умер; хорошо, что мы об этом написали. Хотя бы для истории.
Коммерсантъ
«Не трагедия, но все же закат целой эпохи»
Журнал «Знание — сила» навсегда попрощался со своим зданием и раздал москвичам коллекционную библиотеку
Мама показала очень хорошее стихотворение.
* * * (из ранних стихов)
Ты знаешь,
что в ночи долгие,
когда бьется в окно звезда,
мы живём с тобой в маленьком домике
и не ссоримся никогда.
Ты ночами боишься воронов,
и в начале каждого дня
ты мне вкусную кашу варишь,
потому что любишь меня.
А когда засыпают сосны
и когда просыпается мышь,
говоришь мне,
что вьюга смолкла
или:
- Суп подгорел, - говоришь.
И когда ты, смешная и тёплая,
мне напомнишь вдруг о весне,
я кричу, что я выбью стёкла,
чтобы в комнате падал снег.
И ты будешь белой снегурочкой,
и я буду сугробом большим...
Ну, чего ты пугаешься,
дурочка!
Мы стекольщику позвоним.
Вот уже приходит стекольщик
очень маленький и седой.
- Я стекольщик, - кричит стекольщик, -
ставлю стёкла левой ногой!
Я стекольщик!
...Но нет стекольщика.
Это сказка или мираж...
Вот и всё.
Наша сказка окончена.
Ты не видела домик наш...
Анатолий Кобенков
* * * (из ранних стихов)
Ты знаешь,
что в ночи долгие,
когда бьется в окно звезда,
мы живём с тобой в маленьком домике
и не ссоримся никогда.
Ты ночами боишься воронов,
и в начале каждого дня
ты мне вкусную кашу варишь,
потому что любишь меня.
А когда засыпают сосны
и когда просыпается мышь,
говоришь мне,
что вьюга смолкла
или:
- Суп подгорел, - говоришь.
И когда ты, смешная и тёплая,
мне напомнишь вдруг о весне,
я кричу, что я выбью стёкла,
чтобы в комнате падал снег.
И ты будешь белой снегурочкой,
и я буду сугробом большим...
Ну, чего ты пугаешься,
дурочка!
Мы стекольщику позвоним.
Вот уже приходит стекольщик
очень маленький и седой.
- Я стекольщик, - кричит стекольщик, -
ставлю стёкла левой ногой!
Я стекольщик!
...Но нет стекольщика.
Это сказка или мираж...
Вот и всё.
Наша сказка окончена.
Ты не видела домик наш...
Анатолий Кобенков
Forwarded from Z Легендарный Мемотополь V (Evgeniy Norin)
А еще о Севере. Рождество не наступило пока, но это очень рождественская и очень русская новость. В общем, два мужика ехали по Обской губе на снегоходе и попали в трещину. Выпрыгнули на льдину. Шансов у них все равно было не ахти, потому что там немножко холодно, а Обская губа по размеру - это 44 тысячи квадратных км, больше Азовского моря. Так вот. Классический положительный миф про американцев гласит, что если американцу грозит опасность, Родина пришлет спасать его авианосец. У нас авианосец один и неходячий, зато у нас в буквальном смысле спасать двух человек пришел ледокол "Александр Санников" водоизмещением тринадцать тысяч, сцуко, четыреста тонн. Ночью. Людей нашли, спасли, отогрели, накормили, дали вертолет и отправили на землю. Возможно, эти люди сами балбесы, не знаю. Но мне от этой новости просто захотелось треснуть водки за Россию. Да здравствует Родина.
Итоги года. Из 27 кило крупы, подаренных моим заботливым отцом на 25-летие (случилось в марте), съела 8. То бишь не голодали в этом году и то слава богу.
Стою, копаюсь под капотом. Масло проверяю, доливаю незамерзайку. Мимо идут трое мужчин в хорошем таком подпитии. Один останавливается, пропуская своих товарищей вперёд.
— Эй, красавица, помощь нужна? — улыбается во весь рот и тянется за канистрой.
— Да нет, спасибо, сама справлюсь, — отвечаю.
Мужчина как-то сникает, а потом тянет протяжно:
— Вот и я как-то под Кандагаром, с бэтээром думал, что сам справлюсь, а вот, — он неловко задирает штанину, демонстрируя изрядно потасканный протез, — не надо от помощи отказываться.
Мой собеседник перехватывает канистру и деловито заливает её в бачок, замечаю, что его приятели стоят поодаль, прислушиваются. Мы прощаемся, поздравляем друг друга с праздником и, когда он присоединяется к своей компании слышу обрывок разговора:
— Володя, какой Кандагар, ты в Джелалабаде служил!
— Ты сам глянь, барышне лет двадцать, она ни про какой Джелалабад не слыхала, а Кандагар звучит, да и все знают. Что я ей лекцию должен был прочесть и штабную карту нарисовать?
— Эй, красавица, помощь нужна? — улыбается во весь рот и тянется за канистрой.
— Да нет, спасибо, сама справлюсь, — отвечаю.
Мужчина как-то сникает, а потом тянет протяжно:
— Вот и я как-то под Кандагаром, с бэтээром думал, что сам справлюсь, а вот, — он неловко задирает штанину, демонстрируя изрядно потасканный протез, — не надо от помощи отказываться.
Мой собеседник перехватывает канистру и деловито заливает её в бачок, замечаю, что его приятели стоят поодаль, прислушиваются. Мы прощаемся, поздравляем друг друга с праздником и, когда он присоединяется к своей компании слышу обрывок разговора:
— Володя, какой Кандагар, ты в Джелалабаде служил!
— Ты сам глянь, барышне лет двадцать, она ни про какой Джелалабад не слыхала, а Кандагар звучит, да и все знают. Что я ей лекцию должен был прочесть и штабную карту нарисовать?
Празднуем карантинное Рождество с мамой и младшей сестрой Евой.
Мама рассказывает, как в молодости училась переводу у самой Райт-Ковалёвой. В конце добавляет грустно: «А ведь моя жизнь могла сложиться совсем по-другому, да...».
— Зато у тебя есть мы! —утешаю я.
— Ты совсем её добить решила?— уточняет Ева. Ужасно хохочем.
Мама рассказывает, как в молодости училась переводу у самой Райт-Ковалёвой. В конце добавляет грустно: «А ведь моя жизнь могла сложиться совсем по-другому, да...».
— Зато у тебя есть мы! —утешаю я.
— Ты совсем её добить решила?— уточняет Ева. Ужасно хохочем.