Это летом 2013-го года я вместе с украинской телеведущей на киевском Крещатике вел огромный концерт в честь 1025-летия Крещения Руси.

Всякий раз, когда я слышу про то, "как мы упустили Украину", как не вели пропаганду, как не делали то, что делали американцы, я вспоминаю это сто-тысячное человеческое море на Крещатике, мощи князя Владимира, которыми это море благословляет со сцены священник, артистов из Киева и Москвы, запах каштанов.

Это казалось каким-то прямо Торжеством Православия и неизбежным братским единством если не двух государств, то народов точно.

И всякий раз думая, почему уже через несколько месяцев по этому же Крещатику я шел в бронежилете мимо горящих свалок и голов в балаклавах, я понимаю, что моя страна в этом не виновата.

Нечего винить Россию. Мы делали, что умели, на что сил хватало, и совести - и действовать теми же методами, какими действовали наши враги - не выходило.

Устраивать такие концерты, скидки на сырье, льготную торговлю, культурные обмены, фестивали - это умели, а врать вдолгую, ломать идентичность, травить ядом пропаганды, ненависти, фашизм растить, натравливать, как боевых псов, целый народ на другой -это не умели.

Кто-то скажет, и жаль, что не умели.
А мне не жаль. Потому что то, что сделали украинские власть и пропаганда со своим народом - это великий грех перед людьми и перед Богом. Грех клеветы, который очень часто ведет к крови. Из-за клеветы Христа распяли.

А жить с иудиным грехом государство долго не сможет. Кончит в петле. На Украине этот закон уже работает.

И я сейчас понимаю, что тот 2013 год был в каком-то смысле прощанием с Украиной, за которую мы, как умели, боролись. И которую, как сестру, любили.
Это было прощанием с временем, в котором, конечно, не без сложностей, но мы хорошо жили, развивались, сериалы снимали, самолеты строили, женились друг на друге, детей рожали и бабушкам под Киев летом их отправляли.

Может, потому это пряное русское киевское лето 2013-го и было таким счастливым, чтобы мы навсегда уже его запомнили.

Запомнили, чтобы вернуть.

Первая серия "Святых воинов" - о самом, наверно, известном солдате Неба и Земли - святом с нашего герба - Георгии Победоносце.

Один из героев фильма - Юрий Бардаш @yourabardash

Он носит имя святого Георгия и сам воин. Ещё пару лет назад Юра жил в Киеве и его группы "Квест пистолс" и "Грибы" - были мега-популярны на Украине и в России. Интервью Юра давал крайне редко. Разные дуди подолгу уговаривали его и, если он соглашался, собирали миллионы просмотров.

Хотя в песнях Юрий говорил то, о чем на Украине чаще молчали.

Говорил и когда его город и землю стал дербанить майдан, и когда его страна пошла убивать Донбасс, и когда эта война стала превращаться в мировую. Вот слова из его мощнейшей песни "Позиция". Мы мало знаем голосов, которые прокричали оттуда так:

"Родина поставила мне мат
Волонтёры дали автомат
Благословили отец и мать
Брата убивать"

Или зеленскому - сказал бы так:

"По лицу же видно - ты торчишь
Гундосишь под нос и мычишь
Уедь и спрячься, тебе помогут
Залиш український добробут
Сохрани народ, не разжигай
Пушки, деньги не помогут
Ты привёл нас, дальше - край
Уходи, исчезай."

И кто из нас, во всей России, не повторит сегодня этих слов:

"Восемь лет росло кладбище детей
А мы всё кружили-кружили
Нам за это гонорары платили"

За свою Позицию и немолчание, Юре пришлось спасать жизнь и бежать - сперва в Грузию. А когда с началом мобилизации некоторые у нас ринулись переходить грузинскую границу, Юра тоже её перешёл, тоже пешком - только из Грузии в Россию.

Я счастлив, что познакомился с ним, дай Бог у нас выйдет то, что затеяли. Это очень сильный человек, живущий "перед Богом" и рядом со своим святым - Георгием.

Посмотрите первую серию "Святых воинов" о Георгии Победоносце

здесь: https://youtu.be/vxBE1OIRLQo

Святой Георгий, победи!

Так вышло, что сын Яны Поплавской Клим написал мне о том, что хочет пойти добровольцем на фронт, помогать военным священникам.

А маму берег, не сказал ей.

Потрясающие слова Яна сказала о сыне. Послушайте голос Мамы, в котором и боль, и страх, но и гордость за сына. И ещё что-то самое главное, огромное, чему я слова не могу найти.

Сегодня Яна и Клим делают невероятно много для бойцов и людей Донбасса. Расскажу ещё после. Пока посмотрите слова Яны.

И спасибо тебе.

А мы прямо сейчас вместе с @Andrafanaslive, @rfdeti, @petrlundstrem и с земляками с Донбасса рассказываем в Риа-новостях о нашем новогоднем предрождественском концерте в Луганске.

Посмотрите: http://www.pressmia.ru/pressclub/20221221/953946771.html

Как сказал мой коллега, один из создателей проекта и автор этой идеи Иван Куприянов: мы сделали этот новогодний огонек в Луганске, "потому что люди, живущие здесь, как никто заслуживают чуда мирного неба, нескольких часов тепла и любви, и многих часов надежды на самое лучшее".

Спасибо всем, кто принял участие и подарил радость людям Донбасса и всем зрителям Спаса в новгоднюю ночь.

В эти дни картинка будет примерно та же. Только в центре - будет другой президент. Вернее, исполнитель его роли.

Вызванному к начальству зеленскому перед камерами будут так же стоя рукоплескать.

И какая же стыдобища. Не выучить за столько лет простой урок: в америке стоят рукоплещут только разрушителям своих стран.

Мое небольшое выступление посвященное новогоднему вечеру, который телеканал Спас записал в луганском «Театре на Оборонной». Высказал респект всей команде Спаса, лично Борису Корчевникову и Андрею Афанасьеву, с которым мы находились на площадке в разных ролях (он организатор, я просто приглашенный артист), но которого на самом деле я очень хорошо понимаю)

Передал привет и в Донецк нашим братьям )

Ребята из «Донбасского экспресса», привет и вам, дорогие!

Дорогие, спасибо за ваши посылки, за всё, что передаете для наших.
Спасовская редакция полна. По вашим просьбам и просьбам людей на передовой, передаю уточнённый список и того, что остро необходимо.

От остального, дорогие, прошу пока воздержаться.

Медицина:

Кровоостанавливающие бинты - их нужно много, аптечные укладки, ипп, израильские бандажи, шприцы,  тюбики с обезболивающими, противоожоговые салфетки и крема в маленькой упаковке, гемостатические бинты и салфетки, тампонады, ножницы тактические, шины, перчатки медицинские большого размера, турникеты и жгуты, аптечки тактические отрывные, оклюзивные пластыри.

Для храмов Донбасса:

Ладан, церковная богослужебная литература (минеи, требники, служебники малые и большие и тд)
Требные принадлежности:
кадило, крестильные наборы и т.д.

Военным:

Мультитулы, термобелье, носки. Обувь от 42-45р, рации и авторадиостанции, авто аккумуляторы, буксировочные тросы

Мирным жителям:

Батарейки, радио, фонари-светильники туристические, термобелье, мужская, женская крепкая обувь(трекинговые ботинки). Туристическая одежда крепкая.

А так же стяги, шевроны с ликом Христа, молитвословы, крестики, святыни для солдат.

И конечно, письма. Ваши слова поддержки, и ваша молитва очень нужны.

Спасибо.

Так часто слышу «Скорее бы это все закончилось». Или того хуже: «Мы молимся о том, чтобы все скорее закончилось».

А чем все должно «закончится»? Разве это не важнее?

Да, хотеть окончания войны естественно, как естественна и ненависть к ней, никто в здравом уме войны не хочет. Но если она уже случилась, то ведь самое важное это разобраться, почему это произошло?

У любой войны первые причины - духовные. А политические, социальные, военные - это только внешний казус. Мы об этом и сделали проект «Война и Библия» - найдите, если не видели.

И если не ответим себе на этот вопрос - почему с нами это произошло? - то просто желание «чтобы все скорее закончилось» - это будет желанием «чтобы было как раньше».
Оно понятное, инстинктивное, но оно бессмысленное.
Если мы хотим, чтобы «было как раньше», то война не кончится. А тем более она не кончится победой.

А как должно стать? Каким мы хотим мир после войны? И вот здесь нам всем надо про это помолчать и дать себе смелость всмотреться в этот мир «после». Не спешить, не «скорее бы кончилось», а внимательно и решительно посмотреть в свою собственную жизнь.
Понять, что не будет ни «скорее бы», ни «как раньше», что в этой войне нам теперь долго жить. И, вероятнее всего, всегда - как жили наши отцы и мамы.

Признаться себе в этом - это уже шаг, который откроет в нас самих много. И от многого освободит.
Может быть, разбудит тех, кто еще спит, может быть, соберёт тех, кто еще расклеен, может быть, поставит на молитву тех, кто и не молился никогда, но совершенно точно, всякого, кто честно себе это скажет, заставит попрощаться с иллюзиями - обо многом: и об этом мире, и о нас самих.

Прощаться с иллюзиями иногда горько, но жить в иллюзиях - еще горше.

И когда зазвучит в нашей жизни эта нота правды - пусть и тяжёлой, неудобной, но правды, - тогда, наверно, отпадёт это вот «скорее бы все закончилось». И придёт другое.

То, про что мне сказала матушка-игуменья разрушенного войной монастыря в Донецке, когда я спросил, «что нам всем делать, как быть? Что говорят ваши старцы»?

Она ответила: «Говорят каяться».

Сестра

Лина стояла у операционного стола и делала свою работу. Она – операционная сестра. На столе лежал парень лет двадцати трех. Ничего особенного – таких привозят много. Военный, прибыл в Донецк в увольнительную, кажется, на день, ехал по Университетской. Десятый пациент за день. Сюда, в травматологию, в первую очередь свозят мирных, детей после обстрела, военнослужащих. С этим парнем работали очень долго, делали все возможное и уже сделали невозможное. Никто не плакал. Еще чего – на работе плакать. Наоборот, нельзя. Эмоции на работе – непрофессиональная слабость. «Не реагировать. Блок!». Останавливаться нельзя. Здесь принимают первый поток раненых, которые выживут или умрут. Ты на эти ужасные раны смотришь и молча делаешь свою работу. Принимаешь – изодранный ребенок – отправляешь в план. Принимаешь – поломанная женщина – в план. Раненый военный – в план. Тут поток. А потом им говорят – «Ну вы что, даже не плачете! Человек умер! А вы – ни слезинки. Это же – человеческая жизнь!». «Да, - отвечает бригада Лины. – Да». Ну так бывает, мы не черствые, мы живем в военное время. Сами знаете – мины, мины, травмы, разрушения.

Лина двадцать лет проработала здесь операционной сестрой. Это – ее любимая работа. За двадцать лет она ни разу на работе не плакала. Еще чего – это слабость. И когда из Мариуполя шел поток – по пятьдесят человек в сутки.

У Лины чуйка. Поступает к ним человек, и хорошо у него все, и травмы средние, но чуйка говорит: он, скорее всего, уйдет. На этого парня, лежащего сейчас на операционном столе, чуйка не сработала.

Он начал вытягиваться. Показатели заработали нормально. Этот момент в операционной ни с чем нельзя спутать – через медицинский цинизм врачебных душ пробилась вера и заполнила собой все. Медперсонал поверил в своего пациента, и Лина знала: этот момент веры – главное, ради чего они тут работают. За окном стреляли. Если огонь подойдет близко, стол поедет в подвал. Дергать рукой нельзя, и когда ударит близко – ты либо работаешь, либо боишься.

Еще раньше, чем мониторы успели сообщить, Лина почувствовала эту секунду. Секунда прошла через нее –жизнь еще была тут, но через секунду она уйдет, и ты ничего не можешь с этим сделать. Лина посмотрела на парня – молодой, крепкий, и они уже верили в него. Зачем он оказался сегодня на Университетской? «Это – конец, конец, безысходность» – подумала она. Было страшно от того, что это – конец. «У тебя железная нервная система» – сказала себе Лина.

Потянулась звуковая полоса.
– Сердце остановилось, - сказал врач.

Лина выбежала из операционной и закричала. Слезы текли из ее глаз. Она слышала, как сорвались и кричат, плачут в операционной сестры и врачи.

Потом они обсуждали с бригадой эту ситуацию – почему они все из-за этого парня сорвались. Что в нем, обычном, их зацепило всех так? Наверное, они все устали – ото всех этих смертей и разрушений. Наверное, это все слезы, накопившиеся с 14-го. Наверное, просто закончились силы. Просто мы хотели, чтобы он выжил. Просто мы уже поверили в него. Просто потому, что человеческая жизнь – кратковременная. Ты живешь, ты выходишь на улицу, ты ходишь, двигаешься, но одна секунда, и тебя нет. Вот что самое страшное тут. Но жизнь же дается не просто так, а чтобы человек что-то сделал. Человек планирует, он идет к детям. У всех – дети. И все обрывается, а человек не успел. Не доделал. Не прожил, как хотел. Жизнь, наверное, самое ценное.

Лина потом еще, плача, говорила, что она больше не может, и уедет отсюда. Отдохнет в санатории, а потом вернется.

Я предложила ей поехать в санаторий – прямо сейчас в Кисловодск. Жестким голосом с сухими глазами она сказала – «Это моя работа. Я тут нужна. Пока все ни закончится, никуда не поеду». 

«Шапки снимем, мужики, кто будет молиться».

Режиссер Клим Поплавский, о котором я писал недавно, сын Яны, перед отправкой на фронт вместе с другими добровольцами - где-то на учениях - читают Символ веры.

Когда нет священника рядом, который солдату нужен, как воздух, то священниками становимся мы все друг для друга.

Вот и Клим, словно полковой капеллан, разворачивает сперва стяг с Христом перед строем, а потом - сердца всего строя солдат - к Христу. А потом раздаёт солдатские молитвословы и в каждом простеньком «Спаси Господи» слышится крик к Богу.

Символ веры - это молитва, в которой в несколько слов уложено все, во что мы верим. В них весь смысл и нашей жизни, и нашей смерти, и жизни после смерти. Эти слова - одновременно и молитва Богу и присяга Ему.

Исповедуя то, что написано в Символе веры, мы как бы записываемся воинство Христово.
Поэтому Символ веры читаем либо мы сами либо наши крестные за нас на Крещении.
Поэтому потом всю жизнь мы напоминаем себе эту присягу ежедневно. Эта молитва звучит и вначале каждого утреннего домашнего правила и на каждой Литургии.

Каждый день мы повторяем эту присягу Богу.

И если эти молодые и не очень уже молодые люди идут на войну, присягая главному Военачальнику, если они готовы ради Него и ради ближнего (что одно и то же) биться, то значит и мир после этой войны должен стать только - Его.

Поэтому показалось, что мы все в этом строю сейчас.

От нас всех сейчас - на войне или в тылу, каждому на своём месте - нужна присяга. И изменение своей жизни, которую сейчас, может, последний раз нам дан шанс поменять.

Что в жизни менять, каждый сам поймёт, наверно, если посмотрит на этих ребят на видео, которые готовы за наши отдать свою.