​​После прошлого кинопоста одна подписчица в очередной раз написала комментарий, что лучше бы мне не писать о кино, а то мои отзывы годятся только для Pornhub. Я на секунду задумалась, а потом решила, что перестать писать – слишком просто, лучше расскажу вам об эротическом(!) триллере «Плохая девочка». Уберите детей от экранов!

Итак, Роми (Николь Кидман) уже двадцать лет живёт без оргазмов, потому что её очень творческий муж (ненадувной Антонио Бандерас) ещё и очень эгоистичный любовник. Видимо, сексуальной энергии у Роми так много, что за счёт её сублимации она смогла занять должность гендира в крупной компании. Как-то раз женщина становится свидетельницей того, как молодой мужчина (Харрис Дикинсон) посреди улицы успокаивает чью-то озверевшую собаку, и думает: «хочу быть его сучкой!». Подумано – сделано: укротитель собак оказался новым стажёром в компании Роми, а заодно любителем доминирования и женщин постарше. Буквально видя начальницу насквозь, он вовлекает её в отношения с подчинением, и вот мы уже наблюдаем, как разодетая в тяжёлый люкс топ-менеджерка стоит на четвереньках перед чуваком в Nike и с цепкой.

Снимать эротику, предназначенную для большого экрана, в XXI веке – задача со звёздочкой. А уж эротику с тегами «милфа» и «подчинение» тем более. Режиссёрка «Плохой девочки» Халина Рейен это прекрасно понимала, а потому её герои постоянно говорят об этичности своих поступков и разве что не берут друг у друга расписки о полном согласии. Фраза «я не хочу тебе навредить» звучит неприлично часто, а на чужое «не хочу» герои отвечают понимающим «ладно», ни к чему не принуждая. Но за всем этим всё ещё стоят старые как патриархат стереотипы, будто бы каждая женщина, как бы высоко она ни забралась по карьерной лестнице, мечтает о том, чтобы мужчина указывал ей, что делать, а у строгих начальниц на самом деле просто давно секса хорошего не было. По логике Рейен, куда лучше, чем терапия или откровенные разговоры с постоянным партнёром, работает секс с малознакомым чуваком, способным отдать приказ «на колени». Хотите наладить отношения с мужем и обрести уверенность в себе? Принимайте адюльтер перед едой каждую пятницу.

После Венецианского кинофестиваля, где Николь Кидман получила Кубок Вольпи за лучшую женскую роль, «Плохую девочку» подавали и продавали как смелый и даже провокационный фильм о женской сексуальности. Раздеться на камеру в пятьдесят семь – действительно смело, впрочем, Кидман наверняка получила за это плюсом пару-тройку миллионов, но где смелость сценариста, режиссёра, постановщика и, в конце концов, партнёров по съёмочной площадке, которым, в отличие от актрисы, даже не пришлось оголяться? Видимо, смелые женские фантазии нынче – это выпить залпом стакан молока и аккуратно взять в рот конфетку с чужой ладошки, чтоб не дай бог юбка не задралась, и укладка не повредилась, ведь больше-то нам ничего и не показали. Не поймите неправильно, это вопрос не демонстрации обнажёнки на экране или конкретного фетиша, а того, почему фильм о сильной женщине и её «хочу» опять свёлся к только лишь банальщине о том, что единственное женское желание – подчиняться мужчине и пить молочко из блюдечка, а решать проблемы в браке словами через рот – нечто за гранью фантастики.

Не секрет, что я довольно пристально слежу за новинками издательств, выпускающих современную нежанровую литературу. Но некоторые издательства так велики и выпускают так много всего, от кулинарных книг до манги, что отслеживать все их проекты сложно, да и нет никакого смысла. Сегодня делюсь с вами своими любимыми сериями от издательств-гигантов, наблюдение за которыми позволяет регулярно находить что-нибудь интересное среди сотен ежемесячно выходящих из печати книг.

«Neoclassiс проза» от «АСТ»
Обновлённая серия классики ХХ века, в которой выходят как всем известные книги, типа «Ста лет одиночества» Маркеса, так и ранее неиздававшиеся на русском знаковые романы, например, «Метрополис» фон Харбоу.
Вышли: «Фасолевый лес» Барбары Кингсолвер, «Дом разделённый» Перл Бак, «Большущий» Эдны Фербер

«Великие романы» от «Астрель-СПб»
Неформатные во многих смыслах произведения, которые заставляют мозг если не взрываться, то как минимум подкипать.
Вышли: «Бесконечная шутка» Дэвида Фостера Уоллеса, «Иерусалим» Алана Мура, «2666» Роберта Баланьо

«Большие романы» от «АСТ»
Годные переводные «толстяки», которых между собой не связывает ничего, кроме того, что издательство не будет их продвигать.
Вышли: «Голод» Лины Нурдквист, «Собрание сочинений» Лидии Сандгрен, «Проклятая весна» Дэвида Эша.

«Скандинавская линия НордБук» от «Городца»
Интеллектуальная и жанровая, взрослая и детская современная скандинавская проза.
Вышли: «Отцовский договор» Юнаса Хассена Кемири, «Скугга-Бальдур» Сьона, «Автор Исландии» Хатльгрима Хельгасона.

«Большой роман» от «Азбуки»
Более-менее современный general fiction всех мастей, причём даже не всегда в жанре романа.
Вышли: «Мир глазами Гарпа» Джона Ирвинга, «Достойный жених» Викрама Сета, «Песнь пророка» Пола Линча.

«Loft. Женский голос» от Inspiria
Нежанровая проза писательниц со всего мира.
Вышли: «Нация прозака» Элизабет Вуртцель, «Школа хороших матерей» Джессамин Чан, «Озомена» Чикодили Эмелумаду

На самом деле у Inspiria я слежу за всем, что выходит в рамках направления интеллектуальной прозы, но серии открываются и закрываются с такой регулярностью, что зачастую даже нет смысла запоминать названия.

​​«Она перестала видеть в мужчинах людей. И всё сразу стало проще»

Полжизни назад, когда я ещё играла в Sims, каждая новая игра начиналась с того, что создав персонажа, я отправляла его крутить шашни с местным богачом, чтобы быстренько охомутать глупца и отжать у него его прекрасный дом с кроватью размера кинг-сайз и бассейном. Этот план-капкан работал в ста процентах случаев, даже удивительно, что обаятельные симсы в итоге не стали моей ролевой моделью по жизни. Ну это для меня, а вот для Алекс, главной героини «Гостьи» Эммы Клайн, ещё как стали. Как рыба-прилипала двадцатидвухлетняя женщина присасывается то к одному, то к другому мужчине, обменивая секс и внимание на еду, одежду и украшения. Никаких амбиций, минимум планирования, главное, чтобы было где переночевать и чем перекусить.

Однажды жизнь сводит Алекс с Саймоном, мужчиной за пятьдесят, который не против, чтобы новая знакомая пожила в его загородном доме. Он переодевает её на свой вкус, а она легко приспосабливается к роли немногословной спутницы, знающей, когда новому партнёру нужно почесать голову, а когда засунуть палец в анус. Их отношения зыбки и строятся на так и не прозвучавших вслух договорённостях, поэтому когда Саймон, застав подружку в бассейне с другим, говорит, что Алекс нужно уйти, потому что вскоре погостить приедет его дочь, женщине не остаётся ничего, кроме как собрать сумку с вещами и отправиться на вокзал, лелея надежду когда-нибудь вернуться в особняк на всё готовое.

После третьей книги стало очевидно: Эмма Клайн из тех писателей, что всю жизнь работают над одной историей. В спёртом воздухе, в летней духоте, её недолюбленные героини, способные воспринимать реальность только через густую дымку, как сомнамбулы неприкаянные слоняются по миру, в котором сами по себе они никому не нужны. Вместо реальных людей – лишь проекции, вместо будущего – мутные фантазии, постоянно меняющиеся под влиянием происходящих в жизни событий. Ни настоящая любовь, ни настоящая дружба для них невозможны, а стать кем-то, по их собственному мнению, они могут лишь через принадлежность другому.

«Алекс стало не по себе от того, что кто-то так неприкрыто требовал любви, даже не пытаясь замаскировать своё желание. Как будто это так просто, как будто любовь полагается тебе по праву и не нужно прилагать усилий, чтобы её добиться»

В «Гостье» мы так и не узнаем предысторию героини. Ни почему вместо проторенной дорожки школа-университет-работа Алекс выбрала жизнь эскортницы, ни что за история была с таинственным Доном, разыскивающим её по всему побережью, Клайн так и не объяснит в подробностях, предоставив довольствоваться раскиданными по тексту намёками. Безусловно, это раздражает читателей, и безусловно этому есть логичное объяснение: для главной героини, чей взгляд на мир повествователь транслирует нам на протяжении всего романа, нет никакого прошлого и будущего, они настолько же нереальны, насколько и её собственная личность, размытая, текучая, подстраивающаяся под обстоятельства. Алекс живёт в моменте, её поступки — серия рефлексов, реакций на внешние раздражители, а не осознанный выбор. Наверное, поэтому во время чтения сложно отделаться от созвучия русского «гостья» английскому «ghost», ведь Клайн написала роман о призраке, зависшем между мирами и готовом испариться без остатка в любой момент.

Вообще-то киновоскресенье задумывалось как рубрика с рекомендациями, в которой я буду не бухтеть о просмотренном на неделе, а советовать вам хорошее кино, но что-то пошло не так. В качестве компенсации за чтение моих январских недовольств, сегодня ловите немного хорошего.

«Как стать цесаркой» (реж. Рунгано Ниони)
Возвращаясь на машине в родительский дом, недалеко от Лусаки, Шула находит на дороге тело своего дяди, после чего на несколько дней погружается в мир похоронных обрядов. Плакальщицы ползают по дому на коленях, женщины днём готовят еду, ночью спят вповалку в одной комнате, а молодую вдову с бесчисленным количеством детей обвиняют в том, что «не доглядела». Шула наблюдает за всем этим максимально отстранённо: не сумев сбежать от традиционного похоронного безумия, она старается просто делать что просят, не задавая вопросов и не переча старшим родственникам. Но когда становится известно, что дядя не только пьяница и потаскун, а ещё и насильник, сломавший жизнь не одной племяннице, оставаться беспристрастным свидетелем у женщины больше не получается.
От известной своей любовью ко всему прекрасно-странненькому A24 меньше всего ожидаешь сдержанной африканской социальной драмы, однако «Как стать цесаркой» с её гипнотической атмосферой, в которой даже самые бытовые моменты обретают символическую многослойность, точно удалась на славу.

«Девушка с иглой» (реж. Магнус фон Хорн)
Когда-то меня восхитил своей холодной красотой чёрно-белый фильм «Я, Ольга Гепнарова», посвящённый последней женщине, казнённой в Чехословакии. Теперь к нему в компанию добавилась датская «Девушка с иглой» о копенгагенской детоубийце Дагмар Овербю. История реальной Овербю, вот уже сотню лет считающейся самой «плодовитой» датской маньячкой, в картине фон Хорна вплетена в рассказ о жизни фабричной работницы Каролины, забеременевшей от начальника в то время, как её муж пропал без вести на войне. При этом фокус делается не на убийствах, а на социальных проблемах начала ХХ века, заставлявших молодых датчанок добровольно отказываться от младенцев, вверяя их судьбу едва знакомой женщине.
«Девушка с иглой» совершенно справедливо получила номинацию на Оскар в категории «Лучший фильм на иностранном языке», и жаль, что для американской киноакадемии картина, впитавшая в себя всё лучшее от немецкого экспрессионизма и работ Ларса фон Триера, слишком артовая.

«Дьявольская баня» (реж. Вероника Франц и Северина Фиала)
В отличие от «Девушки с иглой» австрийской «Дьявольской бане» повезло меньше: она не прошла в оскаровский шорт-лист, ведь всем известно, что академики и отборщики не любят ужасы. Впрочем, ужасы тут весьма условные и совсем не шаблонные – никаких пугалок и скримеров, всё держится на напряжённой атмосфере. Да и картина посвящена вовсе не ведьмовству или одержимости, а депрессии, охватившей деревенскую женщину, после того, как выйдя замуж, она всё никак не могла забеременеть. Отчаявшись, Агнес повсюду начала видеть символы смерти и потихонечку прощаться с отлетающей всё дальше кукухой.
Согласитесь, тему ментальных расстройств в XVIII веке сложно назвать избитой, да и визуально фильм просто шикарный. Так что если в своё время вы прониклись эггерсовской «Ведьмой», найдите время на «Дьявольскую баню».

«Горная невеста» (реж. Маура Дельперо)
Российские прокатчики, как обычно, всё переврали и свели историю учительской семьи, живущей в 1940е в горах на севере Италии, лишь до одной (весьма драматичной) сюжетной линии, связанной со старшей дочерью, Лючией, вышедшей замуж за дезертира-сицилийца Пьетро. На самом же деле фильм называется «Вермильо» и рассказывает об одноимённой коммуне, мужчины которой ушли на фронт, а женщины хоронят одного ребёнка за другим. Кто-то уезжает, кто-то голодает, кто-то получает аттестат зрелости, кто-то бунтует против родителей, в общем, пока где-то там гремит большая война, каждый герой ведёт свою маленькую, ежедневную. И всё это на фоне красивущих Альп, покрытых снегом.

Как бы я ни любила творчество Майкла Каннингема, стоит признать: с фантазией у него так себе. Поработав над романами «Избранные дни», «Наступает ночь» и сценарием для фильма «Вечер», писатель выпустил новую книгу – «День». Поклонникам осталось запастись терпением для «Утра» и достать из заднего кармашка каннингем-бинго, в котором можно отметить наличие в свежепереведённом романе типичных для творчества писателя тем, образов и сюжетных ходов: Нью-Йорк, семья как группа близких по духу людей, грустный гей, мэтч с мужем сестры, смерть одного из центральных персонажей – не то, чтобы супероригинально, правда?! Ну да ладно, Каннингему простительно, ценим его не за оригинальность.

Я так и вижу «День» в театре. Это была бы трёхактная пьеса, действие которой разворачивалось бы в интерьерах двух бруклинских квартир и одного загородного дома. Изабель, мать двоих детей, наблюдающая за тем, как и работа, и муж становятся интересны ей всё меньше и меньше, постепенно мысленно двигается к идее жить с младшим братом. Робби, променявший возможность стать врачом на работу школьного учителя, после разрыва отношений находит утешение в семье старшей сестры. Дэн, чей когда-то записанный рок-альбом зарыт в братской могиле тех, с кем не случилась «ошибка выжившего», пытается вернуться к музыке в статусе отца двоих детей, продолжая обесцвечивать уже начинающие редеть волосы. Они все в чём-то просчитались, и в результате в зените своей жизни вместо того, чтобы наслаждаться плодами принятых решений, судорожно оглядываются по сторонам и пытаются отмотать назад. Единственный, из героев Каннингема, у которого реально всё хорошо – когда-то вымышленный Робби и Изабель Вульф – кудрявый гетеросексуальный педиатр, легко жмущий от груди восемьдесят кило. От его имени Роб каждый день постит в Instagram украденные на просторах сети фото и собирает порцию лайков, удостоверяясь, что идеальная жизнь может быть только у тех, кого никогда не существовало в реальности.

Странно читать в рецензиях, что «День» – роман о ковиде, тем более в 2025-ом это звучит, скорее, как антиреклама. Конечно, в книге есть приметы изоляционного времени (действие происходит с 2019 по 2021): бедные нью-йоркцы отказались от проветриваний, боясь, что вирус залетит в дом вместе со свежим воздухом, никто больше не посещает кладбища, а добраться с одного континента на другой стало сложнее, чем в доколумбовы времена. Но ковид для Каннингема – лишь очередное литературное воплощение смерти, которая всегда где-то рядом, и от которой невозможно укрыться ни в мансарде бруклинской квартиры, ни в лесном домике средь природных красот Исландии. Объятий близких или лайков трёх тысяч подписчиков недостаточно для того, чтобы спастись от бесславной кончины, способной настигнуть нас в любом возрасте. «Спасенья нет, мы все обречены» – как бы имеет в виду Каннингем и добавляет: «так может перестать уже откладывать на потом то, что хотели сделать ещё вчера?!»

А теперь вопрос вопросов: что бы вы включили в каннингем-бинго?

Эта и следующая недели проходят у меня под знаком Берлинского кинофестиваля. Как и собиралась в прошлом году, я заблаговременно подготовилась и сделала табличку, так что не сложно угадать с одной попытки, где я была позавчера, вчера, куда иду сегодня, завтра и послезавтра. О просмотренном напишу позже, может даже скину пару фоточек из Дворца Берлинале, а сегодня ловите пятёрку моих любимых немецких фильмов.

«Гуд бай, Ленин!» (реж. Вольфганг Беккер, 2003)
Обычно стараюсь не включать в свои подборочки суперочевидное, но в прошлом году выяснила, что куча людей (даже немцы!) по какой-то совершенно непонятной мне причине ни разу не видела и даже не слышала об этой чудесной комедии с молодым Даниелем Брюлем и Чулпан Хаматовой. В ней восточноберлинская семья после падения Стены имитирует существование ГДР ради больной матери, для которой «партия» и «социализм» – это не просто слова. Пересматривала фильм в прошлом году, он всё ещё великолепен, смешон и пахнет не нафталином, а шпреевальдскими огурчиками.

«Жизнь других» (реж. Флориан Хенкель фон Доннерсмарк, 2006)
Ещё одна очевидность для киноманов со стажем – оскароносный «Жизнь других». Если вы не понимаете, что я имею в виду под словосочетанием «идеальная оскаровская драма», просто посмотрите это кино. В нём агент Штази Герд Вислер прослушивает квартиру драматурга Георга Драймана, который оказывается не так уж лоялен партии и пишет статью для западноберлинского издания. И вот тут-то оказывается, что и крестьянки любить умеют даже самые хладнокровные агенты Штази могут немного подтаять благодаря силе искусства.

«Виктория» (реж. Себастьян Шиппер, 2015)
На самом деле если бы мне нужно было назвать только один любимый немецкий фильм, я бы назвала «Викторию». И если бы нужно было назвать один фильм о Берлине, поступила бы так же. Картина Шиппера, снятая с третьем попутки одним дублем (реально одним, а не как «Бёрдмен» с незаметными склейками), идеально передаёт современный дух города через историю не говорящей по-немецки испанской женщины, как-то раз затусившей с четырьмя молодыми берлинскими мужчинами.

«Барбара» (реж. Кристиан Петцольд, 2012)
Раз уж зашла на территорию немецких фильмов, названных женских именем, без «Барбары» никуда. Главная героиня этой картины – берлинская врач, когда-то работавшая в «Шарите». После того, как женщина подала заявление на выезд в ФРГ, бюрократы из ГДР не придумали ничего лучше, чем сослать её в приморские ебеня и установить наблюдение. Частью этого наблюдения Петцольд сделал и зрителей, которым в конце концов удаётся разглядеть за отстранённой персоной, предпочитающей держать всех на расстоянии, человека, готового на самопожертвование ради спасения другого.

«Запретная территория» (реж. Давид Внедт, 2013)
Запредельно физиологичный фильм, в котором красотка Карла Юри играет застрявшую в подростковом бунтарстве Хелен, буквально всё в своей жизни делающую на зло помешанной на гигиене матери. Большая часть действия происходит в хирургическом отделении больницы, куда героиня попала с гнойным воспалением в анусе: девушка то и дело шокирует своими кулстори симпатичного медбрата и пытается помирить расставшихся родителей, но за всей этой забавной белибердой, конечно же, скрывается супердраматичная история о травме.

Вопросы «где фильмы Тыквера?», «почему нет "Тони Эрдманна"?» и «а как же Вендерс?» принимаются в комментариях.

​​Каждым своим романом британская писательница Ребекка Уэйт словно бы хочет оспорить высказывание Льва Толстого о том, что «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». В её невероятно трагичном «Отцы наши» рассказывалась история Тома Бэрда, чей родитель в приступе гнева убил жену, маленькую дочь и старшего сына. Том, спрятавшийся в шкафу, оказался единственным выжившем в этой кровавой бойне, и годы спустя вернулся на остров, где когда-то потерял всю семью, чтобы разобраться в себе и избавиться от разрушительного чувства вины, терзающего его даже десятилетия спустя. Пока герой мучается от демонов прошлого, читатели узнают о том, каким было детство Тома, но и его отца, который, по сути, принёс в свою семью всё то, от чего когда-то страдал в родительской.

В вышедшем через два года после «Отцов...» романе «Сочувствую, что вы так чувствуете» писательница вновь рассказала о людях, чьи отношения отравлены болью и невысказанными чувствами. В центре книги – два поколения семьи, в каждом из которых есть сиблинги, один из которых страдает от психического заболевания. Селия, всё детство и юность проведшая в тени красавицы-сестры Кэти, довольно рано обзавелась своей семьёй, где появились на свет Майкл и близняшки Элис и Ханна. Дочери Селии не ладили между собой точно так же, как некогда и она с сестрой: Ханне, скрывающейся за маской напускной самоуверенности, было неинтересно проводить время в компании нежной и эмоциональной Элис, зависимой от чужого мнения. Отвергнутой сестрой девочке приходилось искать утешение у матери, наконец получившей в своё распоряжение того, кто не в состоянии сказать «нет». И хоть Селия всегда больше любила старшего сына, она не смогла отказаться от возможности манипулировать дочерью.

Семьи из романов Уэйт, со стороны кажущиеся вполне благополучными, каждый раз становятся «несчастливыми» вовсе не потому, что сталкиваются с тяжёлым испытанием, сваливающимся на них из вне. Скорее, это «испытание» в виде болезни или банкротства каждый раз становится лакмусовой бумажкой, показывающей в каком состоянии семья пребывала годы и годы до. Герои, запертые в плотном коконе из обид, недопониманий, отвергнутости не умеют или, что ещё хуже, намеренно отказываются говорить с близкими о самом главном. И молчание в компании напускного равнодушия становится главным разрушающим фактором, который поколение за поколением ежедневно и бесследно портит отношения, причиняя окружающим боль, от которой так сложно избавиться.

Лекторий «Синхронизация» в моей жизни прописался давно и надолго, но почему-то всё это время я не особо следила за его Telegram-каналом, в котором, как оказалось, много интересных постов на темы, которых нет в курсах.

Например, в моей теперь уже любимой рубрике #катяищетподтекст методист проекта Катя рассказывала о мифе вокруг затворнических текстов Сэлинджера, которые, якобы, должны были опубликоваться после 2015 года. А в рамках рубрики #короткаяистория на днях выходил пост о Николя Фламеле, который был не только другом бородача Дамблдора из цикла о Гарри Поттере, но и реальным человеком, жившем в XIV веке.

Если вы ещё не подписаны на @Synchronews, самое время это исправить, ведь сейчас в канале проходит розыгрыш: можно выиграть трёхлетнюю подписку с доступом к более чем сотне курсов лектория, а также сертификат на 10 000 рублей от Афиши, по которому можно сходить на выставку, в кино или в театр в своём городе. По-моему, суперкрутая затея, благодаря которой есть возможность немножко «окультуриться» и просто хорошо провести время.

Подписаться можно по ссылке, подробности о розыгрыше можно найти в первом закреплённом посте. Розыгрыш идёт ещё 4 дня, успейте! И увидимся в комментариях в канале Синхронизации)

​​Медведи розданы, я перестала возвращаться домой ночью, а значит, можно рассказать о просмотренном в рамках Берлинале.

«Свет» (реж. Том Тыквер)
Что это: новый Тыквер с песнями, танцами и анимацией.
Очень берлинский фильм о дисфункциональной семье. Лысеющий Ларс Айдингер играет застрявшего в левых идеях папу, Николетт Кребиц – забившую на проблемы под носом ради окультуривания африканских детей, маму. Тыквер – режиссёр добрый, поэтому даёт своим героям шанс на спасение: к ним придёт и попробует поправить всё человек из Алееепо – домработница Фрида с идеальным немецким и волшебной лампой.
«Свет» немного странный, местами кринжовый и, на мой взгляд, по приёмам чутка устаревший, тем не менее прекрасен в своей цельности и человеколюбии.

«Лебедина песня Фёдора Озерова» (реж. Юрий Семашко)
Что это: музыкальная драмеди от беларусов в изгнании.
На пороге Третьей мировой Фёдор, создатель группы «Минский синдром», впал в творческий кризис: кто-то украл его голубой свитер с ромашками, и песни больше не пишутся. В поисках любимой одёжки герой то ходит на свидание с девицей из «Тиндера», то бегает по дворам за странноватым типом, издавшим сборник стихов «Орфей и эврибади».
Проект любительский и малобюджетный, со всем из этого вытекающим, но настолько обаятельный, милый и смешной, что не влюбиться в него просто невозможно.

«Если бы у меня были ноги, я бы тебя пнула» (реж. Мэри Бронштейн) – Награда за лучшую актёрскую работу
Что это: хит последнего Сандэнса.
Новый проект А24, в котором Роуз Бирн играет задрюканную жизнью психотерапевтку: в спальне обваливается потолок, клиентка с постродовой депрессией сбегает с сеанса, оставив в кабинете младенца, серьёзно больная дочь требует всё больше внимания. Героиня стоит в миллиметре от нервного срыва, по ночам ходит за бухлишком в компании радионяни, но при этом продолжает шутить и делать вид, что она тот самый ответственный взрослый, который может вывезти что угодно, как только проорётся в подушку.
Кажется, я нашла свой лучший фильм 2025го, в котором великолепно всё, от названия до песенки на финальных титрах.

«Кадет» (реж. Адильхан Ержанов)
Что это: кинговский Дерри в кадетском училище.
Главное разочарование фестиваля – фильм, в котором содержательно «то густо, то пусто». По сюжету эмобой Серик и его мама Алина по протекции некого высокопоставленного военного чиновника пристраиваются в кадетское училище. Алина преподаёт историю и рассказывает детям, что война – это плохо, а её ученики мудохают друг друга в туалете. В какой-то момент мудохание выходит из-под контроля, потому что каждые четырнадцать лет в интернате просыпается некое древнее зло.
У режиссёра был шанс вывести историю к высказыванию о повышении уровня насилия во время военных конфликтов, проблемам внутри казахстанской системы власти и ужасном отношении к женщинам, но вторичная и банальная мистическая составляющая победила.

«Мечты» (реж. Мишель Франко)
Что это: мелодрама с финалом как в «Догвилле».
Привилегированная белая американка крутит шашни с молодым мексиканским танцором, а потом находит его в статусе нелегального мигранта в своей спальне. В целом она даже довольна таким поворотом событий, вот только оказывается, что за пределами спальни они хотят абсолютно разного.
Так себе социальное высказывание, но, если смотреть фильм в киноклубе, можно горячо пообсуждать, кто из героев больший мудак.

«Уродливая сводная сестра» (реж. Эмили Блихфельдт)
Что это: боди-хоррор о сестре Золушки.
Представьте, что главной героиней «Трёх орешков для Золушки» стала не Золушка, а её чуть менее симпатичная и помешанная на принце сестра Эльвира. Девушка делает всё, чтобы приблизиться к стандартам конвенциональной красоты, и под «всё», я подразумеваю долото, нож, живущих в кишечнике паразитов и прочие весёлости, из-за которых некоторые американские зрители блевали на мировой премьере.
Немного жаль, что «Уродливая сводная сестра» вышла на полгода позже «Субстанции», у неё были все шансы какое-то время побыть главным феминистским боди-хоррором.

Раз уж «Микки 17» в прокате с шестого марта, о нём подробнее в следующее воскресенье.

​​За февраль прочитала всего восемь книг, но, как всегда, в итоговом посте расскажу вам не о них, а о том, что в начале месяца увидела, услышала и запечатлела сразу двух енотов, в середине – каким-то магическим образом попала на все фильмы Берлинале, на которые пыталась, а в конце – сходила на концерт Franz Ferdinand, который ждала с сентября (кого я обманываю, всю жизнь его ждала, и за это время Алекс Капранос успел превратиться в Валерия Сюткина). Теперь сижу в ещё большей фрустрации из-за того, что почему-то нельзя ходить на концерты FF и кинопремьеры каждый день, а я ведь всё равно ничего особо делать не умею и пользы от меня так себе.

Спасибо всем, кто месяц назад накидал советов по улучшению навыка аудирования немецкой речи! У меня получился такой набор, что на всю жизнь хватит, но пока я каким-то образом оказалась на стадии «случайно запомнить слова песни Maschin от Bilderbuch и понять, что ведущие Easy German говорят слишком медленно». Так воодушевилась этим, что сходила к немецкоязычному терапевту, и теперь я счастливый обладатель ингалятора от астмы и результатов анализов, которые говорят, что у меня нет астмы. Не знаю, как совместить эти два факта, поэтому просто буду использовать их как оправдание перед соседями, когда они вновь поинтересуются в огромном и очень вежливом сообщении, не умираю ли я случайно, мешая всему дому спать своим кашлем.

Четыре раза ходила в так называемые sprachcafe, где люди из стран, которым не повезло с политическим режимом, пытаются разговаривать друг с другом на плохом немецком не о политических режимах под бдительным наблюдением немецкоязычных бабушек, некоторые из которых любят романы Элизабет Страут. Не знаю, насколько это полезно с точки зрения языковой практики, я как будто бы использую только самую базовую лексику, вместо тонны всего того, что успела выучить за полтора месяца B1, но с точки зрения антропологического интереса знакомство со слабовидящим сенегальцем и курдом-писателем, приехавшим в Берлин пристраивать в издательство свой турецкоязычный роман, точно обогатили мой жизненный опыт.

Отдельной развлекухой февраля стали выборы в Бундестаг, мы даже умудрились сходить на вечеринку «Канцлер и Бергхайн» с обсуждением предварительных результатов. Мерц в роли бундесканцлера и безоговорочная победа AfD в восточных землях были предсказуемы, поэтому мне больше нравиться думать о том, что Олаф Шольц с мая превратиться из и.о. канцлера в представителя потсдамского избирательного округа (живёт неподалёку), а Берлин стал левее некуда (и как после этого обвинять Тыквера в неправдоподобности персонажа Ларса Айдингера из «Света»?).

А ещё я наконец встретилась с Женей Бережной, подписала «(Не) о войне» и успела погулять с Динарой до наступления стрёмных февральских заморозков, ура!

​​Кореец Пон Джун-хо быстро создал себе репутацию мейнстримного режиссёра, обращающегося в своих наполненных социальной сатирой работах к актуальным проблемам современного общества. В «Сквозь снег» его интересовало социальное расслоение, в «Окче» режиссёр критиковал бездушность корпораций, а оскароносные «Паразиты» рассказывали о борьбе бедняков за место под солнцем. Экранизация фантастического романа Эдварда Эштона «Микки 7» отлично вписывается в этот ряд: главный герой фильма – клон человека, когда-то согласившегося, чтобы его копии можно было использовать как расходный материал при выполнении опасных заданий в космосе и на далёкой планете Нифльхейм. Чем вам не критика эксплуатации рабочего класса власть имущими? И Пон Джун-хо критикует, причём от души, с шутками-прибаутками, удалым гротеском, заодно не забывая поднимать вопросы этичного обращения с животными и раздумывать о составляющих личностной идентичности.

Смотрится всё это довольно бодро, а гигантские верещащие тихоходки, обозванные «криперами», влюбляют в себя куда сильнее, чем персонаж Роберта Паттинсона, вот только, как это часто бывает с творениями независимых творцов, вдруг получающих большие бюджеты в Голливуде, не отпускает мысль о вторичности и необязательности всего происходящего на экране. Серьёзно сократив время действия, режиссёр заодно уменьшил и количество конфликтов (особенно пострадали вопрос «Корабля Тессея», линии взаимоотношений двух версий Микки и Микки 17 с «Кошкой» Кай), из-за чего большая часть фильма превратилась в затянувшуюся экспозицию к разговору о том, что кидать милых зверушек в миксер так же плохо, как бездушно печатать людей на 3D-принтере. Главный злодей, любящий покривляться эксцентрик на сей раз в исполнении Марка Руффало, уж слишком напоминает персонажа Джейка Джилленхола из «Окчи», а его верная спутница Гвен Йоханссон (Тони Коллетт), которой вовсе не было в оригинальной версии истории, к финалу просто сливается создателями фильма в небытие, хотя изначально преподносилась как серый кардинал, нашёптывающий капитану корабля самые гадкие идейки.

Слышала, картина неприлично долго была на стадии монтажа, и, вполне вероятно, итоговый вариант не самый удачный, а просто максимально устроивший студию и продюсеров. Обидно, потому что многое, касающееся мотивации и раскрытия второстепенных персонажей и злодеев, осталось «зажёвано», а некоторые сцены, рассказывающие об отношениях главного героя с друзьями и возлюбленной, вместо объяснения происходящего вызывали новые вопросы. Так, например, Наша, любовница Микки и в романе фигура однозначно положительная, в фильме превратилась в ещё одну эксплуататорку несчастного клона, а дружба с Тимо, про которого можно сказать «с таким другом и врагов не нужно», вообще утратила всякий смысл.

Конечно, «Микки 17» не стал и никогда не станет новым «Звёздным десантом», с которым его так часто сравнивают, и вряд ли именно с ним позже будут ассоциировать Пон Джун-хо, но именно сейчас фильм вполне может закрыть потребность зрителей в симпатичном неглупом блокбастере, ради которого хочется сходить в кино.