Я как обычно по уши в работе, читаю урывками и редко, но зашла сюда на минуточку рассказать о том, что перевожу. Закончила перевод замечательного романа, который выйдет ближе к осени. Номинально он о путешествиях во времени, фактически — обо всем везде и сразу: там и про любовь к книгам, и про визионерок, и про внутренний зов, и про притяжение, которое неизбежно возникает между людьми, оказавшимися в экстремальных условиях. Я уверена, что книга станет читательским фаворитом.
А летом буду переводить просто огненный, невероятно классный триллер про девчонок из книжного магазина — эдакую смесь «Уэнсдей» и «Ты» 🖤 Stay tuned, подробности скоро!
А летом буду переводить просто огненный, невероятно классный триллер про девчонок из книжного магазина — эдакую смесь «Уэнсдей» и «Ты» 🖤 Stay tuned, подробности скоро!
Чуть больше года назад, сама того не зная, я сделала себе подарок — пришла в личку фейсбука к незнакомой переводчице, чтобы выразить ей мое увожение за невероятно классный перевод «Незримой жизни Адди Ларю». И за какие-то считанные дни, кажется (да, Лен?), эта переводчица превратилась из просто уважаемой коллеги по цеху в дорогого друга, бесценного советчика и брильянт моей души 🤍 Если встретите в строке «переводчик» имя «Елена Николенко», имейте в виду — это знак качества, я ручаюсь. Вот тут Ленины переводы, а вот тут ее канал про книги, переводческие делишки и жизнь. Подпишитесь, если еще не.
Telegram
Сиди переводи
Елена Николенко.
Сижу перевожу
Мои книги: https://www.litres.ru/author/elena-valerevna-nikolenko/
Для связи: @Alexeikina
Сижу перевожу
Мои книги: https://www.litres.ru/author/elena-valerevna-nikolenko/
Для связи: @Alexeikina
Дочитываю автофикшн Туве Янссон Fair Play — малоизвестную книжку-малышку, сборник рассказов о том, как две пожилые женщины, Мари и Юнна, живут вместе. Одна — художница и скульпторка, вторая — писательница и иллюстраторка. Очевидно, что Янссон описывает собственную жизнь с Тууликки: у пары большой дом на острове, у каждой — своя комната, они стараются не мешать друг другу творить, но в то же время советуются и спорят, и каждая трогательно прислушивается к тому, что скажет другая.
Али Смит написала хорошее предисловие к англоязычному изданию книги. Она очень точно описывает Fair Play как роман, в котором куда важнее то, что не проговаривается, что происходит по умолчанию, чем будничные мелочи и перебранки из-за ерунды, из которых, на первый взгляд, состоит жизнь этих двух женщин. Это очень понятная история о двух людях, которые провели вместе не один десяток лет. Им не нужно обсуждать свои чувства, это давно уже пройденный этап. Очень чистый лаконичный язык — похоже на «Летнюю книгу», только еще прозрачнее. Неочевидный сухой юмор.
На русском издавалась, но как-то странно: я нашла упоминание «Честной игры» (это адаптированное название книги) в составе сборника «Лодка и я», куда вошла еще пара новелл Янссон, но он уже давно везде распродан. Fair Play идеально зашла бы в издательский портфель No Kidding Press, но, кажется, наследники Янссон с Россией больше не работают.
Али Смит написала хорошее предисловие к англоязычному изданию книги. Она очень точно описывает Fair Play как роман, в котором куда важнее то, что не проговаривается, что происходит по умолчанию, чем будничные мелочи и перебранки из-за ерунды, из которых, на первый взгляд, состоит жизнь этих двух женщин. Это очень понятная история о двух людях, которые провели вместе не один десяток лет. Им не нужно обсуждать свои чувства, это давно уже пройденный этап. Очень чистый лаконичный язык — похоже на «Летнюю книгу», только еще прозрачнее. Неочевидный сухой юмор.
На русском издавалась, но как-то странно: я нашла упоминание «Честной игры» (это адаптированное название книги) в составе сборника «Лодка и я», куда вошла еще пара новелл Янссон, но он уже давно везде распродан. Fair Play идеально зашла бы в издательский портфель No Kidding Press, но, кажется, наследники Янссон с Россией больше не работают.
Вчера была на экскурсии в Toronto Reference Library — крупнейшей библиотеке в городе и вообще в Канаде. Снаружи — куб из кирпича и стекла, изнутри — вот такая ретрофутуристическая красота. Здание было построено в 1970-е, в нулевых была мощная реконструкция, но охряный колорит прошлого решили сохранить. Миллионы экспонатов в залах, архив занимает территорию в еще 2 этажа. Большинство книг и материалов здесь — только для чтения на месте, если хочется что-то взять на дом, можно заказать книги с доставкой в ближайшую к дому районную библиотеку. Вообще в Канаде поразительно круто работают с библиотечным форматом — в любых отделениях всегда куча народа, новинки появляются в доступе для читателей день в день с релизом, постоянно какие-то мероприятия — от встреч книжных и вязальных клубов до мастер-классов по доработке резюме. У библиотеки Торонто есть классный мерч (покажу в другой раз), самая дешевая печать документов в городе (15 центов страница, в принтшопах это стоит 4-5 долларов), сканирование и доступ в интернет с библиотечных компов — вообще бесплатно. Членство бесплатное для тех, кто живет, работает или учится в Торонто, для остальных — 80 долларов в год. А еще в библиотеке очень хорошо платят сотрудникам. Рядовой библиотекарь получает в среднем 40 долларов в час — это весьма достойная для Торонто зарплата. А еще в библиотеке довольно много бездомных. В Торонто их не гоняют из заведений по умолчанию, если человек ведет себя прилично, не пачкает окружение и не мешает другим, ему везде есть место.
Начала читать новый роман Эмили Генри Happy Place (это такая Колин Гувер на минималках, только feel-good и без мясорубки жизни, если кто не знает). Очень люблю такой жанр, он спасает меня, когда в отпуск надо было уйти еще полгода назад, но институт-экзамены-сессия работа-налоги-работа-учеба-дети-эмиграция-работа. Короче, Эмили Генри уже не торт, вот что я вам скажу. Если ее «Отпуск на двоих» не медля выдавал вам бокальчик с аперолем и шезлонг, а в Book Lovers c первой же страницы было ясно, что это enemies2lovers, присыпанные любовью к литературе, то Happy Place, во-первых, очень долго запрягает, во-вторых, по расписной упряжи видно, что кому-то таки не дают покоя лавры Гувер (несмотря на то, что у Генри, в отличие от Гувер, проданы кино-опционы на ВСЕ изданные книги) и впереди будут СТРАДАНИЯ. Нет уж, спасибо, я хронически усталая женщина средних лет, которая хочет платье Monki, гелевую помаду Glossier и легкий роман, где никто не канифолит друг другу мозг, пережевывая прошлое и старые обиды, thank you, next.
В The New York Times повесили интервью с Абрахамом Вергезе, у которого вот-вот (2 мая) выходит долгожданный новый эпический роман «Завет воды» (в России его издаст «Фантом» , но не очень скоро) — спустя 15 лет после «Рассечения Стоуна» (обожаю!). Вергезе, если вы не знали, по первой — и основной — профессии врач, преподает медицину в Стэнфорде. Читать любит классику — тут вам и «Столпы земли», и Толстоевский, и Маркес («Любовь во время холеры», говорит, поймет только тот, кто уже отмотал на этом свете 4 десятка лет и достаточно настрадался), и Моэм — нормальная такая программа зарубежки для догоняющих.
Особенно мне понравился вот этот фрагмент: своим студентам Вергезе тоже велит читать классику. Говорит, никакой учебник по «уходу из жизни» не даст вам понять, что чувствует умирающий, так, как это делает Толстой в «Смерти Ивана Ильича».
I preach to my medical students that to fully imagine their patients’ lives they must read fiction, because fiction is the great lie that tells the truth (to paraphrase Camus). You can read a textbook on “end of life,” but to come close to being in the shoes of a patient with a terminal condition, Tolstoy’s “The Death of Ivan Ilyich” is the required text. Similarly, Dorothy Allison’s “Bastard Out of Carolina” will make you viscerally feel what child abuse is like, something no pediatric textbook can convey.
Особенно мне понравился вот этот фрагмент: своим студентам Вергезе тоже велит читать классику. Говорит, никакой учебник по «уходу из жизни» не даст вам понять, что чувствует умирающий, так, как это делает Толстой в «Смерти Ивана Ильича».
I preach to my medical students that to fully imagine their patients’ lives they must read fiction, because fiction is the great lie that tells the truth (to paraphrase Camus). You can read a textbook on “end of life,” but to come close to being in the shoes of a patient with a terminal condition, Tolstoy’s “The Death of Ivan Ilyich” is the required text. Similarly, Dorothy Allison’s “Bastard Out of Carolina” will make you viscerally feel what child abuse is like, something no pediatric textbook can convey.
NY Times
The Novel That Led Abraham Verghese to a Medical Career
“I’m ashamed to say I picked up W. Somerset Maugham’s ‘Of Human Bondage’ because the title seemed promising,” says the doctor and novelist, whose new novel is “The Covenant of Water.” “While it didn’t have the lascivious content I’d imagined, it turned out…
Раз уж за сутки у меня прибавилась целая сотня читателей, расскажу по такому поводу о чудесном романе, который недавно перевела для «Дома историй». «Проект "Джейн Остен"» Кэтлин Флинн невозможно втиснуть в рамки какого-то одного жанра — и это, пожалуй, одно из главных его достоинств.
Двое ученых (ну как ученых: он — актер с академическим бэкграундом, она — влюбленный в литературу и экстрим врач приемного отделения) отправляются из будущего в Лондон эпохи Регентства, чтобы втереться в доверие к Джейн Остен и выкрасть у нее незаконченный роман. Задача оказывается не такой уж легкой, семейство Остенов — не столь дружелюбным, как хотелось бы, а сама Джейн — еще более остроумной визионеркой, чем следовало ожидать. Герои невольно привязываются к ней — ну и друг к другу, что уж там. Помните, как в фильме «Скорость» с Киану и Сандрой — экстремальные обстоятельства сближают. Но к концу операции парочку ждет мощная встряска, из-за которой им придется пересмотреть многие свои взгляды на жизнь и работу. А потом обнаружить, что у этой миссии была совершенно иная цель. Ух!
Как по мне, это отличная книга для того, чтобы вывалиться из внешнего мира на пару-тройку дней, увлекающая и развлекающая, с двойным, даже тройным дном — здесь и про любовь к литературе, и про феминизм, и исторические реалии и тонны условностей для любителей костюмных драм, и даже в каком-то смысле медицинский детектив. Для того, чтобы проникнуться очарованием этого романа, вовсе не обязательно быть фанатом Джейн Остен, но после него желание перечитать «Гордость и предубеждение» и «Доводы рассудка» возникнет у вас почти гарантировано. Выйдет «Проект "Джейн Остен"» ближе к концу лета. Редактировала моя дорогая Лена Николенко.
Двое ученых (ну как ученых: он — актер с академическим бэкграундом, она — влюбленный в литературу и экстрим врач приемного отделения) отправляются из будущего в Лондон эпохи Регентства, чтобы втереться в доверие к Джейн Остен и выкрасть у нее незаконченный роман. Задача оказывается не такой уж легкой, семейство Остенов — не столь дружелюбным, как хотелось бы, а сама Джейн — еще более остроумной визионеркой, чем следовало ожидать. Герои невольно привязываются к ней — ну и друг к другу, что уж там. Помните, как в фильме «Скорость» с Киану и Сандрой — экстремальные обстоятельства сближают. Но к концу операции парочку ждет мощная встряска, из-за которой им придется пересмотреть многие свои взгляды на жизнь и работу. А потом обнаружить, что у этой миссии была совершенно иная цель. Ух!
Как по мне, это отличная книга для того, чтобы вывалиться из внешнего мира на пару-тройку дней, увлекающая и развлекающая, с двойным, даже тройным дном — здесь и про любовь к литературе, и про феминизм, и исторические реалии и тонны условностей для любителей костюмных драм, и даже в каком-то смысле медицинский детектив. Для того, чтобы проникнуться очарованием этого романа, вовсе не обязательно быть фанатом Джейн Остен, но после него желание перечитать «Гордость и предубеждение» и «Доводы рассудка» возникнет у вас почти гарантировано. Выйдет «Проект "Джейн Остен"» ближе к концу лета. Редактировала моя дорогая Лена Николенко.
Дочитала симпатичный комикс A Career in Books («Карьера в книжном мире») Кейт Гавино — удивительный тайтл, который будет интересен исключительно тем, чья работа (сюрприз!) связана с книгами, а всем остальным покажется унылой скучнямбой.
Это история о трех живущих в Нью-Йорке подругах-азиатках, которые пытаются пробить себе путь к позиции редактора в каком-нибудь издательстве, но проходит он, разумеется, через подчинение упоротым перфекционистам и летягам, авгиевы конюшни тоскливых административных задач, километры переписок с нервными авторами, суетливыми агентами и требовательными блогерами. Познакомившись с пожилой китаянкой, живущей этажом ниже, девицы обнаруживают, что та — некогда знаменитая тусовщица и писательница на пенсии, лауреатка Букера, чьи книги ныне незаслуженно задвинуты на дальние полки (очень похожая на Эми Тан, один из столпов эмигрантской литературы в Штатах, которую в России, увы, почти не знают, ее книги потихоньку выпускает Аркадия, но об этом, кажется, слышали немногие). Встреча с ней оказывается для девчонок подарком судьбы — для одной это волшебный пендель, для другой — вдохновение, для третьей — обретение нового друга. В целом, проходной графический роман, который западет в душу только книжникам — потому что случайные люди в издательском мире не задерживаются, только те, кто пришел сюда по любви, как героини комикса.
Это история о трех живущих в Нью-Йорке подругах-азиатках, которые пытаются пробить себе путь к позиции редактора в каком-нибудь издательстве, но проходит он, разумеется, через подчинение упоротым перфекционистам и летягам, авгиевы конюшни тоскливых административных задач, километры переписок с нервными авторами, суетливыми агентами и требовательными блогерами. Познакомившись с пожилой китаянкой, живущей этажом ниже, девицы обнаруживают, что та — некогда знаменитая тусовщица и писательница на пенсии, лауреатка Букера, чьи книги ныне незаслуженно задвинуты на дальние полки (очень похожая на Эми Тан, один из столпов эмигрантской литературы в Штатах, которую в России, увы, почти не знают, ее книги потихоньку выпускает Аркадия, но об этом, кажется, слышали немногие). Встреча с ней оказывается для девчонок подарком судьбы — для одной это волшебный пендель, для другой — вдохновение, для третьей — обретение нового друга. В целом, проходной графический роман, который западет в душу только книжникам — потому что случайные люди в издательском мире не задерживаются, только те, кто пришел сюда по любви, как героини комикса.
Переводить книги — классная работа, но, к сожалению, в условиях эмиграции она не очень transferable: кому в Канаде нужны книги на русском языке? К счастью, у меня много разных навыков, и я пока не теряю надежды как-нибудь проникнуть в местный книжный мир, поэтому для начала устроилась интерном в литературное агентство Westwood Creative Artists. Старое, уважаемое, работает с интеллектуальной прозой, мемуарами и прочим нон-фиком и детскими книгами. Офис выглядит натурально как мечта библиотека: территория университета, окна в пол, солнце весь день, сотни книг и 4 рабочих места (помещение маленькое, большинство сотрудников работают на удаленке, и приходят сюда по очереди).
Хотите классический пример рецензии на книгу, которая больше говорит о критике, чем о романе? Целый день думала, почему меня так взбесил герой «Года порно» Ильи Мамаева-Найлза — юноша по имени Марк, который живет в Йошкар-Оле, имеет сложные отношения с родителями и девушками, работает в кофейне, переводит ХХХ-фильмы и ничего, абсолютно ничего из себя не представляет. И поняла: когда мне было столько же, сколько герою, таких, как он, среди моих ровесников было большинство. Скучных, зашоренных, косноязычных, ничем не примечательных и ничем не увлеченных парней, озабоченных желанием присунуть хоть кому-нибудь, без всяких амбиций (кроме «сделать бизнес» или «купить тачку») и намеков на интерес к миру. Чрезвычайно раздражающее чтение вышло, в общем — что в каком-то смысле, наверное, хорошо: роман попал в нерв. Но он явно не для тех, кто идет в книгу за литературой с большой буквы Л.
Хочу попросить у вас совета насчет книжек и для этого даже открою в канале чат. Но для начала — тестовый заплыв — расскажите-ка, что сейчас читаете?
Я наконец-то взялась за «Персеполис» Маржан Сатрапи и вполглаза попеременно читаю «Время смеется последним» Дженнифер Иган и тик-ток хит «Шестерка Атласа» Оливии Блейк (от перевода/редактуры местами хочется плакать, но очень уж увлекательно). #перекличка
Я наконец-то взялась за «Персеполис» Маржан Сатрапи и вполглаза попеременно читаю «Время смеется последним» Дженнифер Иган и тик-ток хит «Шестерка Атласа» Оливии Блейк (от перевода/редактуры местами хочется плакать, но очень уж увлекательно). #перекличка
Сдула пыль со своего переводческого канала — загляните, если, читая книги, тоже периодически видите текст насквозь и спотыкаетесь на неловко переведенных фразах и словечках
Forwarded from Печенье, а не бисквиты (Dina)
Пара слов об ужасном болоньезе
Всем привет, печеньки стряхнули годовой слой пыли и снова на связи. Сегодня разберем фрагмент из фэнтези-букток-хита «Шестерка Атласа» и поговорим о подлом слове mean, которое в разных случаях имеет диаметрально противоположные смыслы.
Итак, mean bolognese нам перевели как «ужасный болоньезе». Отличная иллюстрация переводческой шутки «У меня A1-A2, я все время сверяюсь со словарем — у меня В1-В2, нахер мне ваш словарь — у меня С1-С2, я все время сверяюсь со словарем». Применительно к еде слово mean в 99% случаев обозначает «офигенный», «обалденный», «огненный» — это именно просторечный вариант употребления, изящными эпитетами в данном случае mean не переводится. В отрывке выше героиня говорит бойфренду, что отправляется на учебу в нечто вроде пансионата, он грустно бурчит что-то вроде «Ну да, ну да, на кой я тебе сдался, ты и сама за себя постоять можешь», а она отвечает «Ну, у тебя тело ниче такое, и болоньезе ты офигенно готовишь».
Однако применительно к человеку, поступку, идее mean почти всегда подразумевает нечто отрицательное — как раз-таки «ужасный», «подлый», «гадкий» и далее по списку синонимов.
А еще со словом mean есть прикольная идиома, одна из моих любимых, встречается довольно часто — lean and mean. Чаще всего ею описывают какую-либо тактику — в таком случае идиома переводится примерно как «дешево и сердито». Иногда ее используют применительно к герою (какому-нибудь хлыщу или ассасину), тогда смысл может затрагивать его физические характеристики и переводиться в довольно буквальном смысле: «поджарый/крепкий и опасный/меткий/хищный/эффективный» (в зависимости от контекста).
Всем привет, печеньки стряхнули годовой слой пыли и снова на связи. Сегодня разберем фрагмент из фэнтези-букток-хита «Шестерка Атласа» и поговорим о подлом слове mean, которое в разных случаях имеет диаметрально противоположные смыслы.
Итак, mean bolognese нам перевели как «ужасный болоньезе». Отличная иллюстрация переводческой шутки «У меня A1-A2, я все время сверяюсь со словарем — у меня В1-В2, нахер мне ваш словарь — у меня С1-С2, я все время сверяюсь со словарем». Применительно к еде слово mean в 99% случаев обозначает «офигенный», «обалденный», «огненный» — это именно просторечный вариант употребления, изящными эпитетами в данном случае mean не переводится. В отрывке выше героиня говорит бойфренду, что отправляется на учебу в нечто вроде пансионата, он грустно бурчит что-то вроде «Ну да, ну да, на кой я тебе сдался, ты и сама за себя постоять можешь», а она отвечает «Ну, у тебя тело ниче такое, и болоньезе ты офигенно готовишь».
Однако применительно к человеку, поступку, идее mean почти всегда подразумевает нечто отрицательное — как раз-таки «ужасный», «подлый», «гадкий» и далее по списку синонимов.
А еще со словом mean есть прикольная идиома, одна из моих любимых, встречается довольно часто — lean and mean. Чаще всего ею описывают какую-либо тактику — в таком случае идиома переводится примерно как «дешево и сердито». Иногда ее используют применительно к герою (какому-нибудь хлыщу или ассасину), тогда смысл может затрагивать его физические характеристики и переводиться в довольно буквальном смысле: «поджарый/крепкий и опасный/меткий/хищный/эффективный» (в зависимости от контекста).
Что делает стажер в литературном агентстве? Читает. Много читает! Поскольку официальной ставки и должностной инструкции у меня нет, и я фактически временный сотрудник на подхвате, задачи падают от агентов самые разные. Написать изящное письмо-сэндвич (комплимент-извинение с отказом-комплимент), отклоняющее рукопись. Прочесть роман и написать короткий отзыв с гипотезой, почему его отклонили несколько издателей. Забить отчеты в агентскую базу данных. Сделать шаблон для презентации новинок на Франкфуртской книжной ярмарке и написать аннотацию для одной из книг.
Сегодня я помогала вице-президенту компании — агентке, которая ведет самые престижные проекты. Slush pile — самотек — у нее соответствующего уровня: одна заявка краше другой! Хилари прислала около 20 произведений (от интеллектуальной прозы, явно целящейся в Букера, до детских книжек-картинок) и попросила проглядеть хотя бы половину и раздать им баллы от 1 до 10, оценить шансы этих книг найти издателя, читателя и хорошо продаться.
Ну и задачка, скажу я вам! Ситуация, когда 80% — это очень, очень годная литература, но выбрать надо один, в крайнем случае два приоритетных наименования, — очень непростая. Сегодня я отдала свои голоса двум романам: лихо закрученной квир-антиутопии, написанной опытным телевизионным сценаристом, который умеет навесить клиффхэнгеров и накрутить драмы, и пронзительному роману о приемном материнстве, прощении и самом сложном выборе в жизни, который разбил мне сердечко с первой же страницы.
Конкретикой и цитатами я поделиться по понятным причинам не могу, так что вот вам два домика напротив офиса — буквально как из кино (вообще в Торонто это ощущение не покидает никогда, как минимум, потому что примерно треть американских сериалов снимается именно здесь). Один — пряничный, второй — обшарпанный, просто Барби и Оппенгеймер в одной картинке.
Сегодня я помогала вице-президенту компании — агентке, которая ведет самые престижные проекты. Slush pile — самотек — у нее соответствующего уровня: одна заявка краше другой! Хилари прислала около 20 произведений (от интеллектуальной прозы, явно целящейся в Букера, до детских книжек-картинок) и попросила проглядеть хотя бы половину и раздать им баллы от 1 до 10, оценить шансы этих книг найти издателя, читателя и хорошо продаться.
Ну и задачка, скажу я вам! Ситуация, когда 80% — это очень, очень годная литература, но выбрать надо один, в крайнем случае два приоритетных наименования, — очень непростая. Сегодня я отдала свои голоса двум романам: лихо закрученной квир-антиутопии, написанной опытным телевизионным сценаристом, который умеет навесить клиффхэнгеров и накрутить драмы, и пронзительному роману о приемном материнстве, прощении и самом сложном выборе в жизни, который разбил мне сердечко с первой же страницы.
Конкретикой и цитатами я поделиться по понятным причинам не могу, так что вот вам два домика напротив офиса — буквально как из кино (вообще в Торонто это ощущение не покидает никогда, как минимум, потому что примерно треть американских сериалов снимается именно здесь). Один — пряничный, второй — обшарпанный, просто Барби и Оппенгеймер в одной картинке.