Стремительное обесценивание рубля в отсутствие неоднократно анонсированного «антипотолочного» указа позволяет допустить победу (временную?) «реалистов» над «мечтателями».

Очевидно, даже выполнение задачи «давать всё, что просит армия» (а точнее – её в первую очередь) невозможно без сколько-нибудь стабильной нефтегазовой экспортной выручки и её конвертации по выгодному для бюджета курсу.
Тем более – когда «дружественные» покупатели, пользуясь санкционными и логистическими затруднениями продавца, требуют всё больше скидок и не спешат переходить на рубли.

Понятно, что вопрос о стимулировании нацвалютных расчетов сродни проблеме курицы и яйца.
Чем крепче будет рубль – тем скорее контрагенты захотят его использовать.
Но для обретения такой «монетарной веры» весенне-летнего «курсового» чуда было явно недостаточно. А у российской казны, наоборот, не было времени и ресурсов на более длительное субсидирование этого внешнеторгового «банкета».
ГОЗ сам себя не профинансирует.

При этом «друзья» ограничивают пространство для маневра в неменьшей степени, чем «враги».
Некоторые наблюдатели уже справедливо обратили внимание на то, что визит Дмитрия Медведева в Китай удивительным образом совпал с запуском Ковыктинского месторождения – одного из основных потенциальных «наполнителей» «Силы Сибири».
Зампред Совбеза не только входит в «топ» наиболее медийно-активных «ястребов».
15 лет назад именно он, будучи первым вице-премьером и председателем совета директоров «Газпрома», поспособствовал передаче Ковыкты газовому концерну.
И не исключено, что теперь медведевские «топливно-энергетические» лоббистские компетенции оказались не менее востребованы, чем риторические эксперименты в телеграме.
Особенно, в свете планов «красного императора» Си сделать юань (а не рубль, конечно) новой базовой валютой для расчетов за нефть и газ.

В новом израильском правительстве, сформированном Нетаньяху, пост главы МИДа – ключевой для успешного и минимально конфликтного встраивания Иерусалима в «новую геополитическую реальность» -- занимает Эли Коэн.
Он считается протеже и правой рукой судоходного магната Идана Офера.
В мае этого года Офер купил четыре газовоза, выставленных «Совкомфлотом» и его кредиторами на продажу в рамках досрочного погашения долгов и из-за невозможности для российской госкомпании эксплуатировать суда из-за санкций.

При том, что все формальные признаки позволяют уподобить бразильские протесты-2023 штурму Капитолия-2021, аналогия с прошлогодним «горячим январём» в Казахстане не представляется совсем уж неуместной.
Особенно, если говорить о главных «внешних бенефициарах». Точнее – о бенефициаре.

Теперь уже понятно, что ни ОДКБ в целом, ни Россия в частности не смогли «зафиксировать прибыль», полученную благодаря помощи Токаеву.
Безусловный победитель здесь –Китай.
Подавление то ли переворота, то ли террористического мятежа в крупнейшей центральноазиатской республике обернулось «закрытием наглухо» Карима Масимова – не просто ближайшего назарбаевского сподвижника и силовика-«тяжеловеса», но едва ли не самого высокопоставленного и влиятельного этнического уйгура в руководстве РК.
В свете фактора Синьцзяна принудительная замена Токаева на Масимова сулила бы Пекину значительное усугубление проблем на северо-западном фланге.

Понятно, что Бразилия намного дальше от Китая.
Но для нового старого президента Лулу глобализация не является таким же ругательным словом, как для Болсонару.
Более того, именно активизация внешней торговли даёт шанс Лулу выполнить свои предвыборные обещания -- остановить обнищание сограждан и повторить свой же триумф начала нулевых.
И Китай в этом плане важный очень партнёр для Бразилии.

Правда, не единственный.
Есть, например, ещё и Индия, которой нынешний бразильский лидер давно симпатизирует и с которой у Поднебесной традиционно весьма натянутые отношения.
Вообще, с учётом предновогодних и очевидно, весьма судьбоносных, ВКС-переговоров Путина и Си, а также китайской активности в ЮАР, Бразилия оставалась единственным «кирпичиком» БРИКС, недостающим Пекину до абсолютного внутриблокового доминирования.

Неудивительно, если теперь, после подавления очередной попытки «антиконституционного реванша», будет объявлено о масштабных китайско-бразильских соглашениях и многомиллиардных контрактах.
Исключительно на «штыках» и «кнутах» Лулу не усидит.
Дабы успокоить страсти, ему нужно очень быстро предъявить согражданам экономические «пряники».

В свою очередь, Китай, став контролирующим акционером БРИКС, получает дополнительный козырь в торге с США о геополитических и геоэкономических границах внутри «Чимерики».

«Следует не просто развивать науку и образование, а возродить настоящий культ ученого, инженера, труженика».

Такую сциентистскую риторику, пусть и, возможно, менее «советизированную», логично было бы ожидать от Михаила Ковальчука.
Но приведенная выше цитата принадлежит Николаю Патрушеву.

Похоже, происходит перезагрузка альянса «силовиков» и кооператива «Озеро».
«Тучные годы» многолетнего путинского правления и борьба за активы «страны возможностей» сделали адептов «нового дворянства» и сторонников монетизации интеллектуальной ренты если не врагами, то жёсткими конкурентами.

Теперь институциональным «браминам» и «кшатриям» приходится вновь закапывать «топор войны», поскольку замаячила «кувалда».
Точнее – угроза приватизации СВО-бенефитов с национализацией СВО-потерь в интересах «неинституциональных силовиков».

Вопрос об авторах и продюсерах пригожинской раскрутки при этом, конечно, не отменяется.
Даром, что призрак очередного «бессмысленного и беспощадного» оказался слишком убедительным, чтобы заставить главных элитариев консолидироваться.
В том числе, возможно, и по самой конфликтной теме – «архитектуре транзита».

Полное обнуление назарбаевского иммунитета вряд ли стало бы возможно без санкции (или, как минимум, непротивления) внешних гарантов «казахского транзита».
Прежде всего – Китая и России.

И для Москвы, и для Пекина сохранение особого статуса «елбасы» было изначально выгодно. Хотя и совсем не по одинаковым причинам.
Кого-то больше заботило сохранение внутриполитической стабильности в соседней густонаселенной стране.
Кого-то -- управляемость нового президента, который, не обладая де-факто всей полнотой власти, был бы более склонен к внешнеполитическим компромиссам.
Наконец, сам по себе отказ от отождествления действующего главы государства с национальным лидером мог рассматриваться как привлекательный «транзитный» опыт, заслуживающий – в случае удачи – копирования.

2022-й показал несостоятельность практически всех этих расчётов.
Причём, российская СВО -- тому причина не в меньшей степени, чем прошлогодние январские волнения в самом Казахстане.
И если помощь ОДКБ в подавлении переворота сделала Токаева более зависимым от Москвы, то критическая роль «казахстанского окна» в недопущении тотальной изоляции после 24 февраля вынудила уже Кремль более внимательно прислушиваться к пожеланиям Акорды.

Благо на кону отнюдь не только управляемая релокация (корпоративная и персональная) или возможности для беспрепятственного «санкционного детокса» российских ВИПов.
Казахстан – ключевой элемент транспортного коридора «Север-Юг». Той его части, которая обходит Каспий с востока и чья важность для России тем выше, чем сложнее урегулировать армяно-азербайджанский конфликт и, соответственно, полноценно использовать западный маршрут через Закавказье.
На помощь Астаны (наряду с Ташкентом) Москва рассчитывает и в создании «газового союза».
Появление такого альянса существенно укрепило бы позиции «Газпрома» в ценовом торге с Пекином. Что, конечно же, едва ли устраивает китайцев.

Тем показательнее, что именно активные российско-казахстанские консультации по газу и предновогодние ВКС-переговоры Путина и Си предшествовали окончательному токаевскому избавлению от «тени Назарбаева».
Очевидно, безотзывность гарантии не является абсолютной ценностью. Особенно, когда в моменте отказ от прежних обязательств приносит намного больше бенефитов.
Насколько такой «гарантийный релятивизм» характерен для Востока и/или применим исключительно к Казахстану – сказать трудно.
Но в свете назарбаевского кейса не кажется совсем уж случайным совпадением вброс о готовности Путина участвовать в выборах 2024 года.

В ожидании «второй волны» путинское требование решить проблему «неполной занятости» выглядит не просто как ультиматум чиновникам – федеральным и региональным.
На кону нечто большее, чем посты и карьерный рост.

Неспособность правительства и губернаторов вернуть работу и хорошую зарплату работникам оставленных «недружественными иностранцами» производств даёт новый карт-бланш Минобороны.
Ведь в этом случае мобилизация не только не создаёт дефицита рабочей силы, но минимизирует её профицит. И в какой-то степени – социально-политические риски, обусловленные безработицей или той же «неполной занятостью».
Даром, что ведомство Сергея Шойгу по понятным причинам не нуждается в деньгах и имеет возможность показать себя достаточно щедрым работодателем. Хотя и с большой поправкой на сопутствующие неэкономические риски для контрактуемых.

Тем показательнее, что по доле отпускников «за свой счёт» и прочих категорий «недоуволенных» лидирует Санкт-Петербург.
В этом смысле заявления Путина (сделанные накануне визита в родной город) – либо условия «последней попытки» для Беглова. Либо – обозначение «необходимого кандидатского минимума» для потенциальных бегловских преемников.

По мере перехода СВО из стадии «утилизации ещё советских арсеналов» к инновационному армрестлингу российского и западного ВПК критически возрастает роль сословия, которое, опять же, в советские времена, называлось «научно-технической интеллигенцией».
Лишнее тому подтверждение —выбор путинских визави во время его визита в Питер и недавние «сциентистские» заявления Патрушева.

Но настоящим технарям-инноваторам (не путать с технократами) свободный поиск, не ограниченный догмами и барьерами, свойственен в гораздо большей степени, чем размышления в духе «последней битвы Света и Тьмы».
Поэтому именно «физики», а не «клирики» (в данном случае – любые идеологи, вне зависимости от их связей с религиозными институтами), были драйверами практически всех масштабных преобразований в отечественной истории. Будь то петровские реформы или план ГОЭЛРО и индустриализация.

Пожалуй, только во время рыночных реформ начала 90ых «инновационное сословие» выступало в качестве объекта, а не субъекта.
Хотя в позднем СССР та самая «научно-техническая интеллигенция» вовсе не являлась опорой коммунистического режима. Скорее наоборот.
Однако любопытным образом у фрондирующих ИТРов появился противовес в лице нонконформистов-гуманитариев. При общем неприятии официальной идеологии вторых отличала иррациональность и, если угодно, «гностический пессимизм». В отличие от «оптимистичного прогрессивизма» первых.

Не будем задаваться вопросом – поспособствовал ли кто-то расколу (анти)советских интеллектуалов или тому были естественные, «онтологические», причины.
Зафиксируем лишь промежуточный итог -- пока адепты Веры воевали с адептами Разума, победили Деньги.
А постсоветская Россия вместо того, чтобы стать крупнейшей «знаниевой экономикой», превратилась в «мировую бензоколонку». Со всеми вытекающими отсюда рисками, включая геополитические.

Тем показательнее (и тревожнее), что сегодня, когда все мины, заложенные «сырьевой моделью», рванули по полной, противостояние между «физиками» и «клириками» снова обостряется.
Вплоть до того, что на «линии соприкосновения» оказывается даже Чебурашка.

Хотя в свете очередного всплеска «ядерной риторики» от успеха отечественных технарей теперь зависит уже намного больше, чем просто выбор экономической доминанты.

https://politconservatism.ru/blogs/zavet-cheburashki-ili-ne-otyagoshhennye-zlom

Председательство Дмитрия Козака в Счётной палате едва ли следует рассматривать как почётную пенсию.

Из всех предыдущих руководителей СП разве что Сергей Степашин мог считаться «пенсионером», навсегда покинувшим «скамейку запасных».
Для Татьяны Голиковой соответствующий пост, наоборот, стал важным кадровым трамплином.
Для Алексея Кудрина – официальным подтверждением «возвращения в ряды» и возможностью усилить аппаратное влияние. Достаточно вспомнить кудринскую роль в отставке медведевского правительства и рогозинском уходе из «Роскосмоса».

Кстати, Козак, --не появлявшийся в публичном поле чуть ли не с 21 февраля 2022-го, с момента своего весьма неоднозначного выступления на судьбоносном заседании Совбеза -- в случае прихода в Счётную палату в чём-то повторит как раз кудринский путь.
Более того, в СВО-реальности контроль за использованием средств де-факто «военного бюджета» приобретает уже не только и не столько экономическое значение. А сам главный аудитор приобретает статус, сопоставимый с силовым. По крайней мере, все силовые ведомства – через их финансы -- оказываются «под колпаком» СП.
Не говоря уже о любых и государственных, и частных игроках, которые участвуют (или хотят участвовать) в реновации новых территорий.

Пожалуй, самый тонкий момент -- перспективы дальнейшего участия Козака в переговорных треках.
Но, наряду с бюджетом, Счётная палата контролирует и управление резервами ЦБ.
А это позволяет легитимизировать привлечение Козака к обсуждению судьбы замороженных на Западе российских авуаров.
При том, что с этим вопросом неизбежно будет увязываться любой вариант мирного урегулирования на Украине.

Избавление новоиспеченного главы РАНХиГС Алексея Комиссарова от приставки «врио» в значительной степени зависит от готовности инициаторов «дела Раковой» удовлетвориться достигнутым результатом.

Подобное можно предположить лишь в одном случае – Если «снос» Владимира Мау (и соответственно, предшествующую ему «артподготовку») затевали исключительно для подрыва «интеллектуальных тылов» Михаила Мишустина.
Иначе переход Президентской академии под полный контроль кириенковской креатуры выглядит как пиррова победа силовиков.
Или (в более приемлемом для них варианте) – как тактические перемирие. Например, до начала президентской кампании. Со всеми вытекающими отсюда нерадужными перспективами и для фигурантов «раковского» дела, и для самого Комиссарова.

В потенциальной сделке по приобретению «Мегафона», пожалуй, самое интересное – будет ли «Ростелеком» дисконтировать или, наоборот, премировать Алишера Усманова?

Ответ на этот вопрос в значительной степени зависит от усмановской активности в Узбекистане.
И в частности, от усилий «без 5 минут» бывшего телеком-магната по мотивированию Ташкента на более активное сотрудничество с Москвой. Например, по газовому вопросу.
С учётом того, что Усманов начинал свой «путь в миллиардеры» как раз с добровольно-принудительной монетизации «газпромовских» должников, эту его новую миссию можно в известном смысле расценивать как возвращение к истокам.

Сходный «кульбит» возможно, ожидает и другого «героя вчерашних дней» -- экс-министра связи Леонида Реймана, имевшего самое непосредственное отношение к созданию «Мегафона».
Чем больше у государства «телекомов» -- тем острее потребность в «тяжеловесе», исторически достаточно близком к Кремлю, чтобы управлять разросшимся системообразующим активом, принимая во внимание и отраслевые, и политические интересы.
Благо «коррупционные подозрения», вынудившие в свое время Реймана отойти от «телекомовской» тематики (и отчасти обусловившие переход «Мегафона» под контроль Усманова), сегодня утратили актуальность. Хотя бы в силу фактического ухода с российской политэкономической сцены владельцев «Альфа-групп», инициировавших атаку на Реймана.

Непотопляемость Романа Абрамовича в значительной степени обусловлена двумя факторами – тонким «понятийным чутьем» и умением выстраивать разнообразные связи, успешно капитализируя их.

Собственно, покупка «Челси» в 2003-м, на фоне разгорающегося «дела ЮКОСа», -- тому яркое подтверждение.
Равно как и продажа «Сибнефти» «Газпрому» в 2005-м.

В связи с этим нашумевшую публикацию в The Telegraph едва ли уместно рассматривать как свидетельство перехода Абрамовичем каких-то «красных линий».
Благо практически одновременно на «украинском треке» вновь обозначился наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Сальман, вместе с которым российский миллиардер в сентябре организовывал крупный обмен военнопленными, коснувшийся, в том числе, захваченных в Мариуполе иностранных наёмников.

Как раз в минувший понедельник саудовский кронпринц провёл телефонные переговоры с Владимиром Путиным.
Важность для Кремля подобной «сверки часов» с главным партнёром по «ОПЕК+» -- в преддверии вступления в силу «антипотолочного указа», с учётом роли углеводородного экспорта в пополнении «военного бюджета» и стремления Китая перевести нефтяные расчёты на юань --сложно переоценить.
В свою очередь, для автора саудовской модернизации (если угодно – «бархатной вестернизации») большое значение имеет поддержание (или восстановление, после «дела Хашогги») правильного реноме на Западе.
Т.е. отказ от сантиментов при установлении нефтяных квот – это прагматизм, но не людоедство.

Отсюда и участие МБС в гуманитарных миссиях, касающихся Украины.
И возможно, без обсуждения соответствующих вопросов не обошёлся его понедельничный созвон с Кремлём.
При том, что текущая логика СВО не оставляет достаточного пространства для манёвра, позволяющего удовлетворить пожелания ценного нефтяного контрагента без потери темпа спецоперации и/или значительных репутационных издержек.

Чего нельзя сказать об Абрамовиче.
Благо «ловить минусы в карму» ему не привыкать с начала нулевых. Даром что тогда на «кремлёвского казначея» нападали либералы, а теперь – «рассерженные патриоты».

Зато заявление комитета ОПЕК+ о нецелесообразности пересматривать нефтяные квоты позволяет предположить, что мессидж, посланный через The Telegraph, был должным образом истолкован основными «бенефициарами» картеля.

Заставляя «Русал» доплачивать американским покупателям сырья, – а именно это и будет означать введение 200-процентных пошлин для алюминия из РФ, -- администрация Байдена резко повышает ставки в акционерном конфликте вокруг «Норникеля».

Потеря значительной части экспортной выручки вынудит «наследников Дерипаски» более активно добиваться «честных» дивидендных выплат от Потанина.
А необходимость, вопреки неблагоприятной санкционной конъюнктуре, сохранить рабочие места на «русаловских» заводах даёт хороший повод для вовлечения Кремля в очередной «спор хозяйствующих субъектов».

Другой потенциально рабочий вариант выхода из «алюминиевого пике» -- слияние «Русала» с «Норникелем». Благо Потанин предлагал такую опцию ещё летом 2022-го.
Правда, к осени «идея потеряла свою срочность и актуальность».
Возможно, одна из причин – опасения Кремля, что такой альянс приведет к появлению первого за 20 лет полноценного олигарха.

В этом смысле страховкой для власти может стать потанинский же проект «народного капитализма». Разумеется, при условии его существенного социально-ориентированного «апдейта».
Тем более, что сегодня недоговороспособность крупного бизнеса рискует обернуться приездом уже не «доктора», а «повара».

По мере «санкционного» обнуления сырьевой ренты Москва из основного её распределителя превращается в главного экономического драйвера.

С этой точки зрения собяниские отчёты про московский инфраструктурный бум – это уже не только и не столько про бенефиты Ротенбергов, Агаларова и/или Махмудова с Бокаревым.
Теперь это ещё и про рабочие места, которые, благодаря столичным заказам, удалось сохранить на периферии.
А значит -- и про возможность сохранять (и в идеале увеличивать) ненефтегазовые доходы «военного» бюджета.

Отсюда следуют три вывода разной степени утешительности:
1) Те, кто, рассчитывал на антикризисную децентрализацию (сначала социально-экономическую, а потом, глядишь и политическую), могут «покурить и оправиться».
2) Вне зависимости от того, пойдёт ли Собянин на повышение, его реальный политический вес и так будет расти.
3) Чем больше москвичей будет мобилизовываться или релоцироваться – тем меньше у самого мегаполиса шансов вытянуть национальную экономику и компенсировать «санкционные» потери казны.

Курчатовский институт переходит под «научно-методическое руководство» РАН.
До сих пор он подчинялся правительству и не входил в состав Академии наук.

Значит ли, что «академический» патронаж теперь становится более приемлемым и надежным для главного «ядерного» научного центра и его главы Михаила Ковальчука (кстати, одного из инициаторов реформы РАН)?
И не является ли это ещё одним косвенным признаком скорой смены руководства кабмина?

Культурный капитал уходит под Совбез.

Назначение дочери давнего патрушевского сослуживца Елены Проничевой гендиректором «Третьяковки» нельзя не рассматривать в отрыве от карьерного кульбита её старшей сестры. -- В июле 2022-го Екатерина Проничева возглавила Владимиро-Суздальский музей-заповедник.

Правда, если «музейную» должность Екатерины можно было расценить как компенсацию за проигрыш аппаратных войн в московском комитете по туризму, то перемещение Елены в «Третьяковку» -- безоговорочная победа.
Это и семейный реванш, поскольку уволенная Зельфира Трегулова относилась к собянинской клиентеле.
И личный карт-бланш, выданный, несмотря на очередное продление сроков реконструкции «Политеха», которым Проничева-младшая руководила до сегодняшнего дня.

Но культурный капитал – не только важный элемент управления общественными настроениями или защиты от санкций «там» и конфискаций «здесь» для олигархата.
Едва ли не самое главное – его роль в налаживании (или восстановлении) коммуникаций с Западом. Причём, вне зависимости от степени традиционности выставляемых произведений искусства.

Та же «Третьяковка» выросла из «репутационных инвестиций», сделанных на исходе Крымской войны одним из староверских купеческих семейств.
Желающие углубиться в «крипто-исторические» штудии могут вспомнить версию Дмитрия Галковского о связях «раскольников» с Великобританией.

В свою очередь, культурную капитализацию Суздали спровоцировал Дэвид Рокфеллер, в начале 60ых предложивший взять древний русский город в управление.
Едва ли он рассчитывал на согласие. Скорее всего, это была многоходовка, «игра от противного».
Ведь советская власть «назло капиталисту» сама занялась монетизацией религиозной архитектурной старины, создав, тем самым, двойной «конвергенционный» эффект.
Привлечение большого числа западных туристов ослабило прочность «железного занавеса».
А внутри страны реставрация монастырей и соборов с неизбежностью поспособствовала возрождению интереса к религии, т.е. по факту – к снижению влияния официальной (тогда—коммунистической) идеологии.

СНВ-демарш Москвы может оказаться неприятным сюрпризом не только для США, но и для Китая.

Еще в августе 2022-го МИД КНР говорил о важности российско-американского соглашения по сокращению ядерных вооружений и выражал надежду, что оно «будет добросовестно выполняться».
Причём соответствующие заявления делал директор департамента по контролю над вооружениями Фу Цун
С недавних пор он руководит дипмиссией в ЕС, что, учитывая роль европейского направления в китайских геополитических и геоэкономических раскладах, позволяет судить о месте Фу Цуна в аппаратной вертикали Си Цзиньпина.

Более того, при Трампе именно присоединением Китая к ДСНВ США обуславливали продление договора. В ответ, кстати, на озвученные уже тогда предложения России распространить его действие на Великобританию и Францию.
Если администрация Байдена, ради сохранения одного из главных своих внешнеполитических достижений, решит воспользоваться этим «республиканским ноу-хау» -- велик риск, что в Вашингтоне о китайском ядерном арсенале вспомнят и сейчас.

При этом показательно, что ОСВ-1, – предтеча ДСНВ 50-летней давности, -- был подписан практически на пике советско-китайской конфронтации. Когда США небезуспешно играли на двух – «московской» и «пекинской» -- досках, используя противоречия между двумя крупнейшими социалистическими державами.
За ограничения, добровольно наложенные в начале 70ых на свой ВПК, Советский Союз получил доступ на рынок энергоносителей Западной Европы. Но как показало дальнейшее развитие событий (включая и самые недавние) у ставки на сырьевую ренту, наряду со среднесрочными плюсами, есть и значительные долгосрочные минусы.
Китай не обладал (и не обладает) таким богатством природных ресурсов, как его северный сосед. Но зато его технологическое развитие не сдерживали (и не сдерживают) никакие договоры по безопасности.

Россия ещё не сосредотачивается в геополитическом смысле, но уже – в финансовом.

Наглядное тому доказательство – сравнительная «дешевизна» очередного президентского послания.
Суммарная стоимость предложенных Путиным мер, связанных с социально-экономическим развитием, согласно подсчётам экспертов, не превышает ₽400-500 млрд.
При этом около ₽300 млрд правительство рассчитывает получить в виде единовременного взноса от крупного бизнеса.
Иными словами, в условиях растущих расходов на «пушки», бесперебойное снабжение нации «маслом» становится в большей степени «частным», нежели государственным делом.

Тем показательнее путинская критика «сырьевых рантье», которые до сих пор предпочитали вкладывать сверхприбыли в яхты, замки и титулы на Западе. И тем самым – повышали свою зависимость от «недружественных элит».
Оставим пока за скобками, что упомянутые «карго-культовые инвестиции» были важным элементом взаимодействия России с «Мир-Системой», своеобразным роялти за доминирование на большинстве сырьевых рынков. А потому –выполнением равноудаленным олигархатом своей части «пост-юкосовского» договора с властью.
Допустим, настало время этот договор пересматривать. Что с учётом происходящего совсем не удивительно.
Но не создаёт ли Путин своим призывом «вкладывать в Россию» условия для «олигархического реванша»?

С одной стороны, крупным отечественным капиталистам, действительно, некуда деться «с подводной лодки».
С другой – государство теперь гораздо больше, чем прежде, нуждается в их инвестициях.
Следовательно, и запрос «национально-сориентированного» бизнеса на непосредственное участие в выработке правил игры и обеспечение незыблемых гарантий их соблюдения Кремль не сможет игнорировать.

В свою очередь, его удовлетворение будет зависеть уже не только и не столько от границ допустимости для налоговых новаций или даже определения границ дозволенного для силовиков.
Теперь «горизонты планирования», традиционно крайне значимые для крупного бизнеса, непосредственно зависят от градуса военной эскалации.
И если раньше «олигархов» можно было назвать «внутренним Западом», то отныне они превращаются во «внутренний Китай». Прежде всего – из-за их институционального отторжения любых «ядерных сценариев».

Глеб Павловский около 20 лет назад «прописал» в российском политэкономическом лексиконе два термина – «силовики» и «чеболи».

По известным причинам первый оказался популярнее.
Более того, триумф «силовиков» обнулил возможность «чеболизации», которую Павловский в начале нулевых рассматривал в качестве вполне рабочего модернизационного сценария.

Тем символичнее, что один из дизайнеров путинской России ушел из жизни именно тогда, когда дальнейшая монетизация «силовых активов» рискует обрушить либо саму «Систему РФ» (тоже термин Павловского), либо – всю цивилизацию.
А в «гражданских» деловых кругах, тем временем, вновь заговорили о «чеболизации». На сей раз – как об антисанкционном демпфере. О скупке крупными компаниями (вроде «Норникеля», «Росатома», АФК «Система» и т.п.) непрофильных для них, но критически важных для сохранения социально-экономической устойчивости бизнесов, оставленных предыдущими владельцами по политическим мотивам.

Кстати, соответствующее корейское «ноу-хау» родилось тоже не от хорошей жизни и не совсем в мирное время.
В известной степени, «чеболизация» изначально – один из значимых итогов «корейской ничьи», о которой сегодня тоже много говорится.

Путин хочет показать БКЛ китайской делегации во главе с Си, которая, как ожидается, посетит Россию в апреле-мае.

Такой анонс, сделанный публично, -- уже нечто большее, чем просто признание заслуг Собянина и его «транспортной» команды.
Речь может идти о собянинских «смотринах».

С учётом того, что Китай превращается в главного российского стратегического партнера.
А сам Си до того, как стать официальным преемником, руководил Шанхайским горкомом КПК, т.е. понимает логику политического продвижения «мегаполис – страна».

Александр Волошин на прощании с Глебом Павловским

Возглавив «Просвещение», Наталья Третьяк проделывает путь, который в своё время обернулся уголовным делом для Марины Раковой.
Тоже в прошлом из «образовательного» ведомства, тоже из госбанка (ну или очень близкого к государству).

Правда, Газпромбанк, в отличие от «Сбера», вроде бы (пока?) не собирается становиться акционером «Просвещения».
А сама Третьяк, в отличие от Раковой, имеет опыт сотрудничества с Ротенбергами – с 2016-го по 2018-й она занимала пост замгендиректора «Стройгазмонтажа».

Тем не менее, новый гендиректор «Просвещения» -- скорее медведевская протеже, нежели ротенберговская.
И в этом смысле замсекретаря Совбеза вполне может считаться одним из главных бенефициаров «дела Раковой».
Особенно, с учётом непременного увеличения госрасходов на издание идеологически выверенной детской образовательной литературы.