Рамадан в Ливане
Вчера в стране наступил Рамадан - месяц обязательного поста для мусульман. До вечерней молитвы и наступления темноты люди в Бейруте запасались продуктами и толпились возле точек продажи уличной еды, покупая её для ифтара - вечернего приёма пищи.
Конечно, местные мусульмане будут соблюдать пост, но вряд ли слишком строго. В этом отношении Ливан - совсем не Судан, в котором в глубокой религиозности людей не имеет никакого смысла сомневаться. Кроме того, Ливан в той же степени мусульманское государство, в какой и христианское - в этой невероятно религиозно разнообразной стране проживают около 40% христиан различных церквей. А последним, естественно, никакой пост соблюдать не надо. Будут жить, как раньше жили, однако специально раздражать этим мусульман, разумеется, не стоит.
Во время Рамадана мусульмане стараются совершать благочестивые дела и давать милостыню. Эта практика коснулась и меня. Гулял сегодня рядом с районом палестинских беженцев и ко мне подошла женщина с ребёнком, попросив денег. Попрошайка была настойчивой, хватала меня за руку, приговаривая, что не давать денег - это, мол, харам, греховное деяние. То есть, тётка хотела пристыдить меня, поспекулировав на религии во время священного для мусульман месяца. Но она конкретно ошиблась, во-первых, в том, что ислам хоть и одобряет подаяние милостыни, однако вместе с тем попрошайничество не одобряет. Во-вторых, я не мусульманин, поэтому мне все равно, что харам, а что нет. Тем более, недавание милостыни к этому не относится. И, в-третьих, я никогда не даю денег наглым попрошайкам, у которых на лице написано, что вымогательство - это их основная работа. Помогать стоит тем, кто действительно в этом нуждается и похож на нормального человека, а не на профессионального вымогателя.
Вчера в стране наступил Рамадан - месяц обязательного поста для мусульман. До вечерней молитвы и наступления темноты люди в Бейруте запасались продуктами и толпились возле точек продажи уличной еды, покупая её для ифтара - вечернего приёма пищи.
Конечно, местные мусульмане будут соблюдать пост, но вряд ли слишком строго. В этом отношении Ливан - совсем не Судан, в котором в глубокой религиозности людей не имеет никакого смысла сомневаться. Кроме того, Ливан в той же степени мусульманское государство, в какой и христианское - в этой невероятно религиозно разнообразной стране проживают около 40% христиан различных церквей. А последним, естественно, никакой пост соблюдать не надо. Будут жить, как раньше жили, однако специально раздражать этим мусульман, разумеется, не стоит.
Во время Рамадана мусульмане стараются совершать благочестивые дела и давать милостыню. Эта практика коснулась и меня. Гулял сегодня рядом с районом палестинских беженцев и ко мне подошла женщина с ребёнком, попросив денег. Попрошайка была настойчивой, хватала меня за руку, приговаривая, что не давать денег - это, мол, харам, греховное деяние. То есть, тётка хотела пристыдить меня, поспекулировав на религии во время священного для мусульман месяца. Но она конкретно ошиблась, во-первых, в том, что ислам хоть и одобряет подаяние милостыни, однако вместе с тем попрошайничество не одобряет. Во-вторых, я не мусульманин, поэтому мне все равно, что харам, а что нет. Тем более, недавание милостыни к этому не относится. И, в-третьих, я никогда не даю денег наглым попрошайкам, у которых на лице написано, что вымогательство - это их основная работа. Помогать стоит тем, кто действительно в этом нуждается и похож на нормального человека, а не на профессионального вымогателя.
Невидимая рука рынка
Пустые полки на прилавках магазинов хорошо памятны всем людям, заставшим времена советского социализма. Причины этого - товарный дефицит из-за недопроизводства в условиях плановой экономики, неорганизованность снабжения и распределения на местах, неравномерное распределение товаров широкого потребления по городам и регионам Советского Союза, и система привилегированного снабжения для отдельных категорий населения с ограниченным доступом для остальных. Хотя деньги у покупателей были - это товаров в продаже не было в достаточном количестве. Бывают и другие причины дефицита - например, война. В условиях активных боевых действий продавцы и поставщики быстро покидают регион, и купить товары негде - окна магазинов заколочены, двери закрыты, склады пусты. Но это крайний случай.
Теперь товарный дефицит встречается и в Ливане, но по иным причинам. Ливанская экономика мало что производит и сильно зависит от импорта. Товары покупаются на мировом рынке за доллары. Но запасы наличной иностранной валюты у ливанского правительства и частных импортеров заканчиваются. Кроме того, курс ливанского фунта по отношению к доллару упал почти на 90% - следовательно, стоимость закупки иностранных товаров возрастает и вместе с этим их стоимость на местном рынке тоже растёт. Так возникает товарный дефицит.
В крупных торговых сетях и моллах, собственники которых не испытывают проблем с запасами наличных долларов, полки ломятся от товаров на какой угодно вкус. Но и цена на них, понятно, выше. В супермаркетах и бакалейных лавках, напротив, полки наполовину пусты. И это касается не только продовольствия, но самой разной товарной номенклатуры - даже, например, тарелок с ложками. А некоторые мелкие собственники вынуждены на неопределённый срок закрыть свои магазинчики.
Итак, количество товара на продажу уменьшается, цены на него растут. Для помощи населению правительство предоставляет субсидированные продукты по сниженным ценам (рис, масло, молоко и другие), однако его объёмы тоже ограничены. Возникает знакомое всем советским гражданам явление «вбрасывания» - когда товары неожиданно «вбрасывают» на рынок и люди, рассталкивая друг друга локтями, наперебой бросаются его скупать. Толкотня, скандалы, давка, драки за субсидированные продукты - такова реальность современного Ливана. Случаются и трагедии. Недавно в городе Триполи во время раздачи продовольственных наборов возник конфликт со стрельбой, в результата которого погиб один человек.
В обществе циркулируют слухи о том, что собственники магазинов, будто бы, специально прячут субсидируемые продукты на складах, и продают вместо них импортируемые из заграницы продукты по более высокой цене. Появляются «продуктовые рейды» в ходе которых активисты проникают на склады магазинов, пытаясь выяснить, не припрятал ли там кто субсидируемые товары.
В связи с нестабильностью местной валюты люди стараются запастись товарами впрок, скупая все разом и как можно больше, до тех пор, пока курс ливанской лиры по отношению к доллару вновь не упадёт. Поэтому в магазинах часто можно встретить людей с огромными тележками, доверху набитыми едой. Ухудшают ситуацию, во-первых, слухи о том, что запасы еды в Ливане якобы скоро закончатся (что также стимулирует к покупке больших объёмов продовольствия) и, во-вторых, действия спекулянтов, которые покупают продукты в магазинах, а потом перепродают их населению по более высокой цене.
Таким образом люди сами усугубляют товарный дефицит.
Пустые полки на прилавках магазинов хорошо памятны всем людям, заставшим времена советского социализма. Причины этого - товарный дефицит из-за недопроизводства в условиях плановой экономики, неорганизованность снабжения и распределения на местах, неравномерное распределение товаров широкого потребления по городам и регионам Советского Союза, и система привилегированного снабжения для отдельных категорий населения с ограниченным доступом для остальных. Хотя деньги у покупателей были - это товаров в продаже не было в достаточном количестве. Бывают и другие причины дефицита - например, война. В условиях активных боевых действий продавцы и поставщики быстро покидают регион, и купить товары негде - окна магазинов заколочены, двери закрыты, склады пусты. Но это крайний случай.
Теперь товарный дефицит встречается и в Ливане, но по иным причинам. Ливанская экономика мало что производит и сильно зависит от импорта. Товары покупаются на мировом рынке за доллары. Но запасы наличной иностранной валюты у ливанского правительства и частных импортеров заканчиваются. Кроме того, курс ливанского фунта по отношению к доллару упал почти на 90% - следовательно, стоимость закупки иностранных товаров возрастает и вместе с этим их стоимость на местном рынке тоже растёт. Так возникает товарный дефицит.
В крупных торговых сетях и моллах, собственники которых не испытывают проблем с запасами наличных долларов, полки ломятся от товаров на какой угодно вкус. Но и цена на них, понятно, выше. В супермаркетах и бакалейных лавках, напротив, полки наполовину пусты. И это касается не только продовольствия, но самой разной товарной номенклатуры - даже, например, тарелок с ложками. А некоторые мелкие собственники вынуждены на неопределённый срок закрыть свои магазинчики.
Итак, количество товара на продажу уменьшается, цены на него растут. Для помощи населению правительство предоставляет субсидированные продукты по сниженным ценам (рис, масло, молоко и другие), однако его объёмы тоже ограничены. Возникает знакомое всем советским гражданам явление «вбрасывания» - когда товары неожиданно «вбрасывают» на рынок и люди, рассталкивая друг друга локтями, наперебой бросаются его скупать. Толкотня, скандалы, давка, драки за субсидированные продукты - такова реальность современного Ливана. Случаются и трагедии. Недавно в городе Триполи во время раздачи продовольственных наборов возник конфликт со стрельбой, в результата которого погиб один человек.
В обществе циркулируют слухи о том, что собственники магазинов, будто бы, специально прячут субсидируемые продукты на складах, и продают вместо них импортируемые из заграницы продукты по более высокой цене. Появляются «продуктовые рейды» в ходе которых активисты проникают на склады магазинов, пытаясь выяснить, не припрятал ли там кто субсидируемые товары.
В связи с нестабильностью местной валюты люди стараются запастись товарами впрок, скупая все разом и как можно больше, до тех пор, пока курс ливанской лиры по отношению к доллару вновь не упадёт. Поэтому в магазинах часто можно встретить людей с огромными тележками, доверху набитыми едой. Ухудшают ситуацию, во-первых, слухи о том, что запасы еды в Ливане якобы скоро закончатся (что также стимулирует к покупке больших объёмов продовольствия) и, во-вторых, действия спекулянтов, которые покупают продукты в магазинах, а потом перепродают их населению по более высокой цене.
Таким образом люди сами усугубляют товарный дефицит.
Обвал валюты
Ливанская экономика практически ничего не производит и сильно зависит от импорта товаров разного типа - от продовольствия до сырья. Местные предприниматели покупают иностранные товары за доллары, которые они могут получить в банках, обменяв на них локальную валюту - ливанскую лиру (также её называют фунтом). Ливанские банки привлекали клиентов со всего мира высокими процентыми ставками по вкладам, что сделало банковский сектор одним из наиболее экономически важных в стране наряду с туризмом. В 1997 г. Банк Ливана зафиксировал курс местной валюты на уровне 1500 лир за 1 доллар. Этот курс оставался неизменным более 20 лет. Ливан был набит долларами. Вероятно, можно было даже говорить о бивалютной системе, где доллары ходили наряду с лирами - за многие товары и услуги можно расплатиться любыми деньгами, а стоимость на чеках указывалась одновременно в двух разных валютах.
Банковская система Ливана начала рушиться в 2011 г., когда обеспокоенные сохранностью своих денег инвесторы по причине гражданской войны в соседней Сирии, начали выводить доллары из местных банков. В 2017 г. после истории с недолгой отставкой премьер-министра Саада Харири, которого, будто бы, удерживали под домашним арестом в Саудовской Аравии, деньги из банков Ливана начали забирать не только иностранные инвесторы, но и ливанские граждане. Существенно выросли государственный и банковские долги. Пытаясь решить проблему государственного долга, власти ввели ежедневный налог в 20 центов с человека за пользование мессенджером WhatsApp. Это привело к массовым протестам и отставке правительства в полном составе. В 2019 г. ливанская лира, сохранявшая устойчивость два десятилетия, отправилась в свободное падение, обесценившись за год более, чем на 80%. Цены в стране выросли многократно, а продовольственная инфляция составила астрономические 402%.
Чтобы не лишиться оставшихся наличных долларов полностью, банки существенно ограничили ливанцам снятие денег со счетов. Во-первых, снять свои деньги в долларах невозможно - их выдают только в местной валюте и по очень невыгодному курсу. Во-вторых, количество разово снимаемых денег ограниченно суммой в 1000$ в месяц. В-третьих, нельзя просто так взять и забрать свою валюту - сначала нужно отправить запрос в банк с подробным обоснованием того, на какие цели она вам нужна. И если у банка в этот момент недостаточно долларов, то денег вам просто не дадут. А их в Ливане действительно мало - говорят, что текущих запасов долларов хватит лишь до конца мая. Поэтому чиновникам не остаётся ничего иного, кроме как клянчить валюту у других стран.
Официальный курс доллара к лире тот же, что и раньше: 1$ = 1500 лир. Банки выдают деньги по курсу 1 к 3900. Но курс доллара к лире на «чёрном рынке» намного выше. Сейчас он составляет 1 к 12500, но недавно достигал 15000 лир за доллар. Очередное падение валюты вызывало беспорядки в разных городах страны.
Поменять доллары на лиры по неофициальному курсу очень просто. В Ливане много менял, действующих открыто. В небольших городах они стоят возле оживленных дорог, тряся в руках пачками лир или потирая указательный и большой пальцы друг от друга - так они показывают проезжающим мимо людям, что готовы к обмену. Но можно обойтись и без помощи специально обученных менял, ведь на обмен долларов найдётся много желающих. Мне это предлагали и в полицейском участке и в Хезболле. Но это совсем другая история.
Ливанская экономика практически ничего не производит и сильно зависит от импорта товаров разного типа - от продовольствия до сырья. Местные предприниматели покупают иностранные товары за доллары, которые они могут получить в банках, обменяв на них локальную валюту - ливанскую лиру (также её называют фунтом). Ливанские банки привлекали клиентов со всего мира высокими процентыми ставками по вкладам, что сделало банковский сектор одним из наиболее экономически важных в стране наряду с туризмом. В 1997 г. Банк Ливана зафиксировал курс местной валюты на уровне 1500 лир за 1 доллар. Этот курс оставался неизменным более 20 лет. Ливан был набит долларами. Вероятно, можно было даже говорить о бивалютной системе, где доллары ходили наряду с лирами - за многие товары и услуги можно расплатиться любыми деньгами, а стоимость на чеках указывалась одновременно в двух разных валютах.
Банковская система Ливана начала рушиться в 2011 г., когда обеспокоенные сохранностью своих денег инвесторы по причине гражданской войны в соседней Сирии, начали выводить доллары из местных банков. В 2017 г. после истории с недолгой отставкой премьер-министра Саада Харири, которого, будто бы, удерживали под домашним арестом в Саудовской Аравии, деньги из банков Ливана начали забирать не только иностранные инвесторы, но и ливанские граждане. Существенно выросли государственный и банковские долги. Пытаясь решить проблему государственного долга, власти ввели ежедневный налог в 20 центов с человека за пользование мессенджером WhatsApp. Это привело к массовым протестам и отставке правительства в полном составе. В 2019 г. ливанская лира, сохранявшая устойчивость два десятилетия, отправилась в свободное падение, обесценившись за год более, чем на 80%. Цены в стране выросли многократно, а продовольственная инфляция составила астрономические 402%.
Чтобы не лишиться оставшихся наличных долларов полностью, банки существенно ограничили ливанцам снятие денег со счетов. Во-первых, снять свои деньги в долларах невозможно - их выдают только в местной валюте и по очень невыгодному курсу. Во-вторых, количество разово снимаемых денег ограниченно суммой в 1000$ в месяц. В-третьих, нельзя просто так взять и забрать свою валюту - сначала нужно отправить запрос в банк с подробным обоснованием того, на какие цели она вам нужна. И если у банка в этот момент недостаточно долларов, то денег вам просто не дадут. А их в Ливане действительно мало - говорят, что текущих запасов долларов хватит лишь до конца мая. Поэтому чиновникам не остаётся ничего иного, кроме как клянчить валюту у других стран.
Официальный курс доллара к лире тот же, что и раньше: 1$ = 1500 лир. Банки выдают деньги по курсу 1 к 3900. Но курс доллара к лире на «чёрном рынке» намного выше. Сейчас он составляет 1 к 12500, но недавно достигал 15000 лир за доллар. Очередное падение валюты вызывало беспорядки в разных городах страны.
Поменять доллары на лиры по неофициальному курсу очень просто. В Ливане много менял, действующих открыто. В небольших городах они стоят возле оживленных дорог, тряся в руках пачками лир или потирая указательный и большой пальцы друг от друга - так они показывают проезжающим мимо людям, что готовы к обмену. Но можно обойтись и без помощи специально обученных менял, ведь на обмен долларов найдётся много желающих. Мне это предлагали и в полицейском участке и в Хезболле. Но это совсем другая история.
Ешь богатых
Деловой центр Бейрута выглядит точно так же, как и в других развитых европейских столицах. То есть, ни о чем. Абсолютно незапоминающаяся фигня, чертежи которой западные архитектурные бюро массово рисуют в «Архикаде», а потом заявки на тендеры по всему миру подают. Такие дома можно встретить где угодно, в любой точке планеты. Копировать с одного города, вставить в другой. Это одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что показывает на наличие у Ливана денег, его включенность в современные архитектурные и дизайнерские тренды. В этом отношении Ливан одной ногой стоит на Западе. Но плохо это тем, что такая унифицированная архитектура не несёт в себе национальных черт. Что в ней ливанского и что арабского? Ничего. Не то, что в Каире.
Но то, что сильно отличает деловые районы Бейрута от районов европейских столиц докоронавирусного периода, так это отсутствие людей с машинами на улицах и неработающие бизнес-объекты. Дело вовсе не в коронавирусном карантине, который загнал жителей по домам - этого в Ливане уже нет. Дело в том, что люди по этим районам теперь в принципе не гуляют и, похоже, здесь даже не живут. Не работает и бизнес - почти все банки, офисы, торговые центры и магазины закрыты. Деловые районы ливанской столицы опустели. Редко по улицам проходят люди и проезжают машины, в том числе очень дорогие. Такая же ситуация, в общем-то, характерна для всей прибрежной полосы Бейрута, где находится самое дорогое жилье, пляжи, отели. А в других районах города всё, как всегда - люди, машины, обычная жизнь.
Мне не приходилось бывать в Бейруте раньше и поэтому сравнить то, что сейчас с тем, что было, не просто. Но, уверен, ещё несколько лет назад всё должно быть иначе: много гуляющих людей, работающие офисы и магазины, дорогие машины. Это ведь центр столичной деловой активности и он всегда должен быть живым и уж никак не мёртвым.
Местные жители говорят, что бизнес-объекты здесь начали закрываться ещё в 2019 г., во время массовых протестов. А дальше наступил экономический кризис, обесценивание ливанской лиры, коронавирус - вот бизнес и закрылся почти полностью, а обеспеченные люди отсюда уехали. Следы протестов сохраняются до сих пор: выбитые или заколоченные стёкла, граффити на стенах и лозунги «капитализм, сосать!», «ешь богатых!», «нахуй капитализм!». Похоже, что революционный анархо-пролетариат в своё время здесь хорошо покуралесил, выразив своё негодование привычными методами.
Состояние делового центра Бейрута - наиболее яркое свидетельство того, что в стране экономические проблемы. По другим районам об этом так сразу и не скажешь - вроде бы, всё как обычно, жизнь как жизнь.
Деловой центр Бейрута выглядит точно так же, как и в других развитых европейских столицах. То есть, ни о чем. Абсолютно незапоминающаяся фигня, чертежи которой западные архитектурные бюро массово рисуют в «Архикаде», а потом заявки на тендеры по всему миру подают. Такие дома можно встретить где угодно, в любой точке планеты. Копировать с одного города, вставить в другой. Это одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что показывает на наличие у Ливана денег, его включенность в современные архитектурные и дизайнерские тренды. В этом отношении Ливан одной ногой стоит на Западе. Но плохо это тем, что такая унифицированная архитектура не несёт в себе национальных черт. Что в ней ливанского и что арабского? Ничего. Не то, что в Каире.
Но то, что сильно отличает деловые районы Бейрута от районов европейских столиц докоронавирусного периода, так это отсутствие людей с машинами на улицах и неработающие бизнес-объекты. Дело вовсе не в коронавирусном карантине, который загнал жителей по домам - этого в Ливане уже нет. Дело в том, что люди по этим районам теперь в принципе не гуляют и, похоже, здесь даже не живут. Не работает и бизнес - почти все банки, офисы, торговые центры и магазины закрыты. Деловые районы ливанской столицы опустели. Редко по улицам проходят люди и проезжают машины, в том числе очень дорогие. Такая же ситуация, в общем-то, характерна для всей прибрежной полосы Бейрута, где находится самое дорогое жилье, пляжи, отели. А в других районах города всё, как всегда - люди, машины, обычная жизнь.
Мне не приходилось бывать в Бейруте раньше и поэтому сравнить то, что сейчас с тем, что было, не просто. Но, уверен, ещё несколько лет назад всё должно быть иначе: много гуляющих людей, работающие офисы и магазины, дорогие машины. Это ведь центр столичной деловой активности и он всегда должен быть живым и уж никак не мёртвым.
Местные жители говорят, что бизнес-объекты здесь начали закрываться ещё в 2019 г., во время массовых протестов. А дальше наступил экономический кризис, обесценивание ливанской лиры, коронавирус - вот бизнес и закрылся почти полностью, а обеспеченные люди отсюда уехали. Следы протестов сохраняются до сих пор: выбитые или заколоченные стёкла, граффити на стенах и лозунги «капитализм, сосать!», «ешь богатых!», «нахуй капитализм!». Похоже, что революционный анархо-пролетариат в своё время здесь хорошо покуралесил, выразив своё негодование привычными методами.
Состояние делового центра Бейрута - наиболее яркое свидетельство того, что в стране экономические проблемы. По другим районам об этом так сразу и не скажешь - вроде бы, всё как обычно, жизнь как жизнь.
Миска ливанского салата
Слишком западный для Востока, и слишком восточный для Запада. В отличие от других арабских стран, в Ливане нет доминирующих монокультуры и религии, формирующих социальное пространство под себя. С восемнадцатью религиозными конфессиями - наверное, всеми, какие только могут быть на Ближнем Востоке, Ливан слишком разнообразен, чтобы быть государством единой идентичности.
Считается, что христиан и мусульман здесь примерно поровну с небольшим преобладанием последних. Впрочем, перепись в стране не проводилась с 1932 г. по политическим причинам - чтобы не пришлось делить власть и убивать друг друга. Ливан, не являясь в целом ни европейским, ни арабским; ни христианским, ни мусульманским, в частностях распадается калейдоскопом локальных культурно-религиозных мирков, разделённых не только символически, но и территориально и географически - религиозные общины живут в отдельных регионах страны и в отдельных районах городов, все вместе составляя единое ливанское государство и общество.
Концепцию, согласно которой представители разных религий и культур живут в едином государстве, не размываясь, а сохраняя свою самобытность, метафоричеси называют «миской с салатом». Эту интеграционную концепцию 20 лет назад использовал Самюэл Хантингтон, описывая американскую нацию. Но, как видно сейчас, в долгосрочной перспективе «американская нация», похоже, оказалась нежизнеспособной химерой, расползающейся по признакам культуры, политики, расы и даже пола. А Ливан продолжает жить без малейших намёков на дезинтеграцию. Но лишь потому, что несмотря на все различия, раса у людей здесь одна. Будь всё иначе, Ливан бы ждали бойня, геноцид и региональный сепаратизм. Раса важнее культуры и религии, что показал пример Судана, где негроидным нилотским народам отказали в праве считаться мусульманами на том основании, что биологически они не принадлежали к суданским арабам.
Бейрут - такой же разнообразный город, как и вся страна. Выделяются следующие районы, отличающиеся друг от друга культурой и образом жизни:
- деловой и тусовочный районы с примикающими к ним зонами дорогого жилья,
- христианские районы,
- мусульманские районы (различные у суннитов и шиитов),
- Дахия - столичная «крепость» Хезболлы,
- зоны проживания палестинских беженцев.
В городе они расположены вперемешку. На одной стороне улицы льётся рекой алкоголь и зажигательные вечеринки, а на другой стороне Рамадан и призывы муэдзинов. При желании, здесь можно жить обособленно от других в своём религиозно-культурном сообществе. Но различия не столь сильны, как может показаться. Между ними есть и взаимное проникновение: в другом арабском городе сложно представить, чтобы по мусульманскому району в короткой юбке свободно ходила женщина-«бимбо» с надутыми губами и грудью. А в Бейруте - запросто.
Многие места в Бейруте охраняются вооружёнными солдатами, стоящими на блокпостах с бетонными блоками, колючей проволокой и бронетехникой. Но стоят они не где попало, а в основном на въезде в определённые районы - христианские, палестинские, мусульманские. Если вдруг случится какой-то теракт, стычка или конкретный замес, то армия перекроет дорогу и будет силой примирять конфликтующие стороны. Что показывает, что всё это «мирное сосуществование» разных религий и культур до поры до времени. Будет повод - напомнят о всех давних претензиях и обидах. Ведь если всё хорошо, то зачем нужны блокпосты? Настоящее мирное сосуществование представляется как-то иначе, без вооружённой стражи.
Слишком западный для Востока, и слишком восточный для Запада. В отличие от других арабских стран, в Ливане нет доминирующих монокультуры и религии, формирующих социальное пространство под себя. С восемнадцатью религиозными конфессиями - наверное, всеми, какие только могут быть на Ближнем Востоке, Ливан слишком разнообразен, чтобы быть государством единой идентичности.
Считается, что христиан и мусульман здесь примерно поровну с небольшим преобладанием последних. Впрочем, перепись в стране не проводилась с 1932 г. по политическим причинам - чтобы не пришлось делить власть и убивать друг друга. Ливан, не являясь в целом ни европейским, ни арабским; ни христианским, ни мусульманским, в частностях распадается калейдоскопом локальных культурно-религиозных мирков, разделённых не только символически, но и территориально и географически - религиозные общины живут в отдельных регионах страны и в отдельных районах городов, все вместе составляя единое ливанское государство и общество.
Концепцию, согласно которой представители разных религий и культур живут в едином государстве, не размываясь, а сохраняя свою самобытность, метафоричеси называют «миской с салатом». Эту интеграционную концепцию 20 лет назад использовал Самюэл Хантингтон, описывая американскую нацию. Но, как видно сейчас, в долгосрочной перспективе «американская нация», похоже, оказалась нежизнеспособной химерой, расползающейся по признакам культуры, политики, расы и даже пола. А Ливан продолжает жить без малейших намёков на дезинтеграцию. Но лишь потому, что несмотря на все различия, раса у людей здесь одна. Будь всё иначе, Ливан бы ждали бойня, геноцид и региональный сепаратизм. Раса важнее культуры и религии, что показал пример Судана, где негроидным нилотским народам отказали в праве считаться мусульманами на том основании, что биологически они не принадлежали к суданским арабам.
Бейрут - такой же разнообразный город, как и вся страна. Выделяются следующие районы, отличающиеся друг от друга культурой и образом жизни:
- деловой и тусовочный районы с примикающими к ним зонами дорогого жилья,
- христианские районы,
- мусульманские районы (различные у суннитов и шиитов),
- Дахия - столичная «крепость» Хезболлы,
- зоны проживания палестинских беженцев.
В городе они расположены вперемешку. На одной стороне улицы льётся рекой алкоголь и зажигательные вечеринки, а на другой стороне Рамадан и призывы муэдзинов. При желании, здесь можно жить обособленно от других в своём религиозно-культурном сообществе. Но различия не столь сильны, как может показаться. Между ними есть и взаимное проникновение: в другом арабском городе сложно представить, чтобы по мусульманскому району в короткой юбке свободно ходила женщина-«бимбо» с надутыми губами и грудью. А в Бейруте - запросто.
Многие места в Бейруте охраняются вооружёнными солдатами, стоящими на блокпостах с бетонными блоками, колючей проволокой и бронетехникой. Но стоят они не где попало, а в основном на въезде в определённые районы - христианские, палестинские, мусульманские. Если вдруг случится какой-то теракт, стычка или конкретный замес, то армия перекроет дорогу и будет силой примирять конфликтующие стороны. Что показывает, что всё это «мирное сосуществование» разных религий и культур до поры до времени. Будет повод - напомнят о всех давних претензиях и обидах. Ведь если всё хорошо, то зачем нужны блокпосты? Настоящее мирное сосуществование представляется как-то иначе, без вооружённой стражи.
Пукан бомбанул
Два взрыва 2750 тонн аммиачной селитры на складе в бейрутском порту 4 августа 2020 г. нанесли серьёзный ущерб ливанской экономике и инфраструктуре. Взрывами так или иначе были повреждены дома на расстоянии в 10 км (то есть, почти вся столичная зона), погибли 207 человек и пострадали более 7000 человек. Ещё около 300 тыс. остались без жилья, но не из-за того, что дома были полностью уничтожены (с этим как раз всё в порядке), а по причине сильных жилищных поверждений - разрушенные стёкла и фасады, повреждённая мебель. Несмотря на развешанные по Бейруту плакаты о том, как прекрасно работают страховые службы, покрываюшие ущерб от взрывов, у потерявших жильё людей на это взгляд совсем другой. Они продолжают протестовать, требуя нормального расследования катастрофы и выплат компенсаций.
Взрывы причинили ущерб как минимум в 15 млрд долларов. На месте взрывов образовалась воронка в 124 м. в диаметре и 43 м. в глубину. Также были уничтожены хранившиеся в портовом элеваторе и на складах в товары с продовольствием, включая 85% всех зерновых запасов в Ливане. Однако часть элеватора уцелела, что защитило Бейрут от ещё больших разрушений. Порт, через который проходило 60% всего ливанского импорта и 80% продовольственного импорта, был выведен из строя. Это стало одной из причин ограничения доставки иностранных продовольственных товаров и повышения их стоимости. Кроме того, взрывы в порту произошли во время политического и экономического кризисов в стране - таким образом произошло мультиплицирование обозначенных проблем.
Сегодня одни здания, повреждённые взрывами, медленно восстанавливают, а другие остаются стоять без изменений. Но говорить о каких-то действительно масштабных повреждениях в Бейруте нельзя. Разрушены, в основном, только окна и стеклянные фасады зданий, в то время как их стены и крыши на месте. Это произошло, во-первых, благодоря портовому элеватору с зерном, который погасил часть ударной волны, и, во-вторых, просто потому что в Ливане умеют нормально строить - с хорошими материалами, современными технологиями и квалифицированными рабочими.
Случись подобное происшествие с детонацией аммиачной селитры в Египте - в Каире, Александрии, да или вообще в любом египетском городе, то жилые многоэтажные монструозные развалюхи из (говна и палок) цемента с кирпичами, построенные неграмотными васянами, просто снесло бы в ноль. Только фундамент бы остался. А учитывая очень высокую плотность населения в Египте, где люди живут на головах друг друга, то масштаб жертв и разрушений был бы на порядок более значительным. Хотя, особых изменений никто бы и не заметил - египетские города и без этого выглядят так, словно их недавно разбомбили.
Два взрыва 2750 тонн аммиачной селитры на складе в бейрутском порту 4 августа 2020 г. нанесли серьёзный ущерб ливанской экономике и инфраструктуре. Взрывами так или иначе были повреждены дома на расстоянии в 10 км (то есть, почти вся столичная зона), погибли 207 человек и пострадали более 7000 человек. Ещё около 300 тыс. остались без жилья, но не из-за того, что дома были полностью уничтожены (с этим как раз всё в порядке), а по причине сильных жилищных поверждений - разрушенные стёкла и фасады, повреждённая мебель. Несмотря на развешанные по Бейруту плакаты о том, как прекрасно работают страховые службы, покрываюшие ущерб от взрывов, у потерявших жильё людей на это взгляд совсем другой. Они продолжают протестовать, требуя нормального расследования катастрофы и выплат компенсаций.
Взрывы причинили ущерб как минимум в 15 млрд долларов. На месте взрывов образовалась воронка в 124 м. в диаметре и 43 м. в глубину. Также были уничтожены хранившиеся в портовом элеваторе и на складах в товары с продовольствием, включая 85% всех зерновых запасов в Ливане. Однако часть элеватора уцелела, что защитило Бейрут от ещё больших разрушений. Порт, через который проходило 60% всего ливанского импорта и 80% продовольственного импорта, был выведен из строя. Это стало одной из причин ограничения доставки иностранных продовольственных товаров и повышения их стоимости. Кроме того, взрывы в порту произошли во время политического и экономического кризисов в стране - таким образом произошло мультиплицирование обозначенных проблем.
Сегодня одни здания, повреждённые взрывами, медленно восстанавливают, а другие остаются стоять без изменений. Но говорить о каких-то действительно масштабных повреждениях в Бейруте нельзя. Разрушены, в основном, только окна и стеклянные фасады зданий, в то время как их стены и крыши на месте. Это произошло, во-первых, благодоря портовому элеватору с зерном, который погасил часть ударной волны, и, во-вторых, просто потому что в Ливане умеют нормально строить - с хорошими материалами, современными технологиями и квалифицированными рабочими.
Случись подобное происшествие с детонацией аммиачной селитры в Египте - в Каире, Александрии, да или вообще в любом египетском городе, то жилые многоэтажные монструозные развалюхи из (говна и палок) цемента с кирпичами, построенные неграмотными васянами, просто снесло бы в ноль. Только фундамент бы остался. А учитывая очень высокую плотность населения в Египте, где люди живут на головах друг друга, то масштаб жертв и разрушений был бы на порядок более значительным. Хотя, особых изменений никто бы и не заметил - египетские города и без этого выглядят так, словно их недавно разбомбили.
Город вдоль моря
Ливан — страна небольшая как по своей площади, так и по численности населения. На террииории, чуть большей Республики Абхазия, живут 4,6 млн ливанцев и 1,5-2 миллиона беженцев из Сирии и Палестины. Ливан — одна из наиболее урбанизированных стран и на Ближнем Востоке и в мире, 87% населения которой живут в городах, расположенных преимущественно вдоль или рядом с Средиземным морем.
На узком равнинном участке от города Триполи недалеко от Сирии на севере и до города Тир близ Израиля на юге тянется почти непрерывная городская застройка. Один большой город заканчивается и начинается другой, поменьше. Границ между населёнными пунктами не видно и кажется, что всё это единый огромный город. Лишь иногда между жилыми домами простираются поля с теплицами.
Плотная урбанизированная территория в Ливане расположена не только вдоль моря, она также тянется и на восток, в гористую местность. Там то же самое, что и рядом с Средиземным морем, меняется лишь ландшафт — практически прямое прибрежное шоссе, по которому водители едут втопив педаль газа в пол, сменяется вихляющим вправо и влево, вниз и вверх горным серпантином с живописными пейзажами. И везде всё то же - гроздья городов и отдельных домов, почти непрерывно идущие друг за другом. Общее правило в Ливане — если есть дорога, то почти всегда вдоль неё будет и какой-то городишко или, по меньшей мере, несколько отдельных жилых домов. И лишь дальше, на востоке страны, урбанизированные территории отступают. Там начинается долина Бекаа — важнейший сельскохозяйственный район Ливана, а за ним Сирия. Так и хочется назвать Ливан «городом-государством», да только размер всей его территории для такого определения чрезмерен. Ну и долина Бекаа с её огромными полями на город вообще не похожа.
Природный ландшафт Ливана красив, но его города, напротив, не впечатляют. Хотя и ругать их не за что — они просто есть и всё. Дома в ливанских городах симпатичные, но в то же время похожие друг на друга, ведь архитектурный стиль во всей стране однообразный. Здесь нет архитектурной мешанины и вычурности домов, как в Египте — всё одинаково и всё узнаваемо. Когда едешь по Ливану, то кажется, словно из Бейрута и не выезжал никуда — везде всё почти одно и то же. Ну может только количество домов в других городах и городишках поменьше, вот и вся разница между ними. Поэтому с точки зрения архитектуры ливанские населённые пункты не представляют интереса. Как и районы Бейрута, друг от друга их отличает не архитектура, а религиозно-культурный код
Ливан — страна небольшая как по своей площади, так и по численности населения. На террииории, чуть большей Республики Абхазия, живут 4,6 млн ливанцев и 1,5-2 миллиона беженцев из Сирии и Палестины. Ливан — одна из наиболее урбанизированных стран и на Ближнем Востоке и в мире, 87% населения которой живут в городах, расположенных преимущественно вдоль или рядом с Средиземным морем.
На узком равнинном участке от города Триполи недалеко от Сирии на севере и до города Тир близ Израиля на юге тянется почти непрерывная городская застройка. Один большой город заканчивается и начинается другой, поменьше. Границ между населёнными пунктами не видно и кажется, что всё это единый огромный город. Лишь иногда между жилыми домами простираются поля с теплицами.
Плотная урбанизированная территория в Ливане расположена не только вдоль моря, она также тянется и на восток, в гористую местность. Там то же самое, что и рядом с Средиземным морем, меняется лишь ландшафт — практически прямое прибрежное шоссе, по которому водители едут втопив педаль газа в пол, сменяется вихляющим вправо и влево, вниз и вверх горным серпантином с живописными пейзажами. И везде всё то же - гроздья городов и отдельных домов, почти непрерывно идущие друг за другом. Общее правило в Ливане — если есть дорога, то почти всегда вдоль неё будет и какой-то городишко или, по меньшей мере, несколько отдельных жилых домов. И лишь дальше, на востоке страны, урбанизированные территории отступают. Там начинается долина Бекаа — важнейший сельскохозяйственный район Ливана, а за ним Сирия. Так и хочется назвать Ливан «городом-государством», да только размер всей его территории для такого определения чрезмерен. Ну и долина Бекаа с её огромными полями на город вообще не похожа.
Природный ландшафт Ливана красив, но его города, напротив, не впечатляют. Хотя и ругать их не за что — они просто есть и всё. Дома в ливанских городах симпатичные, но в то же время похожие друг на друга, ведь архитектурный стиль во всей стране однообразный. Здесь нет архитектурной мешанины и вычурности домов, как в Египте — всё одинаково и всё узнаваемо. Когда едешь по Ливану, то кажется, словно из Бейрута и не выезжал никуда — везде всё почти одно и то же. Ну может только количество домов в других городах и городишках поменьше, вот и вся разница между ними. Поэтому с точки зрения архитектуры ливанские населённые пункты не представляют интереса. Как и районы Бейрута, друг от друга их отличает не архитектура, а религиозно-культурный код
